Татьяна Устинова
Райский плод
Кроме того, женская консультация в ходе судебного заседания не доказала отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи с рождением ребенка с генетическими аномалиями, при том что в ходе ведения беременности ответчик не сообщил истцам о наличии у их малыша признаков указанного заболевания, как того требовало правовое регулирование спорных отношений.
Из-за несоблюдения существующего медицинского стандарта ведения беременности аномалия развития плода не была выявлена до появления ребенка на свет, в результате чего истцы не имели возможности принять решение о необходимости дополнительного исследования, а по его итогам о возможном прерывании беременности по медицинским показаниям.
В этот момент я почувствовала странное ощущение. Как будто внутри моего живота проплыла маленькая рыбка, шевеля хвостиком из стороны в сторону. Ощущение было не болезненным, но внезапным. На мгновение я испугалась, но тут же поняла, что впервые почувствовала, как шевелится мой ребенок. Ну да, примерно на двадцатой неделе беременности это обычно и происходит.
Конечно, при второй беременности опытные матери чувствуют первое шевеление плода раньше, на шестнадцатой-восемнадцатой неделе, но с рождения Александры прошло уже девятнадцать лет, неудивительно, что я все позабыла. Для меня теперь все внове, словно впервые.
Я замерла, с дурацкой улыбкой прислушиваясь к собственным ощущениям. Мой взгляд упал на изумленное лицо адвоката истцов Марины Раковой, моей давней приятельницы, с которой мне всегда нравилось работать. Пришлось снова возвращать себя с небес на землю.
– Статья 22 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» предусматривает, что каждый имеет право получить в доступной для него форме имеющуюся в медицинской организации информацию о состоянии своего здоровья, в том числе сведения о результатах медицинского обследования, наличии заболевания, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медицинской помощи, – продолжала я зачитывать резолютивную часть судебного решения по рассмотренному делу. – Наступившие для истцов последствия являются угнетающими как с моральной точки зрения, так и с позиции дальнейшего режима существования этой семьи, в которой родился тяжело больной и требующий постоянного ухода ребенок.
Итогом судебного заседания стало решение судьи Кузнецовой о том, что женская консультация обязана выплатить истцам один миллион рублей за некачественно проведенные скрининги первого и второго триместра беременности. Уже огласив приговор, я вдруг осознала, что это именно та женская консультация, в которой я сама встала на учет.
Интересно, как быстро они поймут, что вынесшая приговор судья Кузнецова Е. С. и их старородящая безалаберная пациентка Кузнецова Е. С. – это один и тот же человек? И какими неприятностями мне это грозит? Нет, все-таки надо выбрать другую клинику, где наблюдаться, провести предродовую диагностику, а потом рожать. Я не могу доверить жизнь и здоровье своего малыша врачам, которых только что обвинила в недобросовестности.
Я опять почувствовала страх. Накатившая волна паники заставила похолодеть руки и ноги. Шея стала липкой, по спине потекла отвратительная струйка пота, потянуло низ живота. Только этого всего не хватало. За оставшуюся до родов вторую половину беременности я этак невротиком стану. Никакие БАДы и витамины не помогут. Нужна платная клиника!
Вот только где взять на это денег? В задумчивости я вышла из зала заседаний, в своем кабинете сняла мантию, а потом, приняв решение, снова отправилась в кабинет к своему любимому шефу. Если одолжить у Плевакина денег, то он точно не откажет. Анатолий Эммануилович всегда был мне как второй отец, именно он научил меня всему, что я знаю и умею. Я одолжу необходимую сумму, а потом соберу ее и верну. Да, именно так и надо поступить.
У председателя Таганского районного суда шло совещание, поэтому секретарша предложила мне немного обождать. Возвращаться в свой кабинет не хотелось, в приемной было тепло, но свежо из-за приоткрытого окна, поэтому я предпочла остаться. Через пять минут весьма комфортного ожидания дверь из коридора открылась, и в приемной появилась жена Плевакина Тамара Тимофеевна.
– Здравствуй, Леночка, – обрадовалась она. – Сто лет тебя не видела. Как ты живешь?
Я с некоторой опаской посмотрела на нее. Знает или нет? Мне бы не хотелось обсуждать свою беременность при секретарше Аллочке, такой же известной сплетнице, как и моя подруга Машка.
– По-разному, Тамара Тимофеевна, – честно призналась я. – А у вас как дела?
– Все хорошо, насколько это возможно в моем возрасте, – засмеялась Плевакина. – Вот, заехала на Толей, чтобы сводить его на обед. Никак не могу заставить его нормально питаться. Приходится все брать в свои руки. Вот что, Лена, если ты не торопишься, то давай выйдем в коридор, есть разговор.
Значит, все-таки знает. Впрочем, было бы странно, если бы не имеющий секретов от своей жены Плевакин не передал ей содержание нашего разговора. Я могла быть уверена, что от Тамары Тимофеевны информация никуда не уйдет, от их семьи я ни разу не видела ничего, кроме добра.
Получив заверения от Аллочки, что она сообщит шефу о нас сразу, как только он освободится, мы вышли в коридор и устроились у подоконника.
– Леночка, где ты планируешь вести свою беременность? – благожелательно спросила Плевакина. – Ты извини, что я вмешиваюсь не в свое дело, но ты совсем одна, а это слишком важный вопрос, чтобы пускать его на самотек.
Я невольно расплакалась. Из-за гормонального шторма, в который так часто попадают беременные женщины, у меня все время глаза были немного на мокром месте. И тут я просто не смогла сдержаться, столкнувшись с такой искренней заботой. Я ведь и правда совершенно одна.
– Я не знаю, Тамара Тимофеевна, – призналась я сквозь слезы. – В женской консультации по месту жительства меня так напугали возможными осложнениями… Кроме того, я только что вынесла судебное решение, которое из-за врачебной ошибки привело к трагедии, и по стечению обстоятельств это произошло именно в той консультации, где я встала на учет. Из-за моего возраста стоило бы наблюдаться в хорошей частной клинике, но у меня просто нет таких денег. Я пришла к Анатолию Эммануиловичу с просьбой дать мне взаймы. Правда, я не знаю, о какой сумме может идти речь. Но на здоровье ребенка нельзя экономить, а потом я обязательно все отдам.
Плевакина всплеснула руками.
– Лена, о чем ты говоришь? Мы же тебе не чужие люди. Разумеется, мы дадим тебе всю необходимую сумму. И знаешь что, у меня есть на примете очень хорошая клиника. Она как раз специализируется на материнстве и детстве и расположена недалеко от нашего дома. Ты сможешь каждый раз после обследований отдыхать у нас. Хотя и там очень трепетно относятся к будущим мамочкам.
– Тамара Тимофеевна, откуда у вас связи в перинатальном центре? – удивилась я.
– Я же психолог, поэтому их директор иногда привлекает меня к консультированию будущих мамочек, – пояснила моя собеседница. – Он очень хороший человек и опытный специалист. Его зовут Илья Семенович Козловский. Я ему позвоню и обязательно обо всем договорюсь, дам твой телефон, и они позвонят и запишут тебя на прием.
– А как называется клиника?
– «Райский плод».
Название показалось мне странным и претенциозным, но, в конце концов, я совсем ничего не понимаю в маркетинге. Если Тамара Тимофеевна считает тамошний персонал опытным, а клинику хорошей, значит, так оно и есть.
– И, разумеется, я все оплачу, – добавила моя спасительница. – Не думай о деньгах. Отдашь, когда сможешь. Ты же понимаешь, что мы с Толей не стеснены в средствах, так что можем себе позволить помочь хорошему человеку.
– Спасибо, Тамара Тимофеевна, – искренне поблагодарила я. – Мне сейчас действительно нужна помощь, но только в долг. Я обязательно все верну.
– Девочки, я освободился, – в коридор вышел мой шеф. – Мне сказали, что вы обе меня ждете. Лена, у тебя что-то срочное?
– А мы с Леночкой уже все решили, – ответила Тамара Тимофеевна. – Так что пошли обедать. Лена, может, и ты с нами?
После разговора с Плевакиной у меня словно свалилась гора с плеч. Решение мучившей меня проблемы оказалось простым и легким, а в том, что я смогу рассчитаться с долгами, я не сомневалась.
– Нет, спасибо за приглашение, – отказалась я. – Вы идите, а я перекушу на скорую руку и вернусь к работе.
– Хорошо, – не стала спорить Тамара Тимофеевна. – Я сегодня же свяжусь с Козловским. Лена, жди звонка.
С легким сердцем я вернулась к работе.
* * *
Если Наталья Кузнецова что-то решала, то дальше перла напролом как танк. Сейчас же главной ее целью стало сделать из Настеньки звезду фигурного катания. Начала Натка с малого: показала дочери несколько роликов в интернете и спросила, хочет ли та кататься, как эти девочки. Разумеется, Настя ответила согласием.
– Костя, ты представляешь, она хочет кататься, – взахлеб рассказывала Натка вечером вернувшемуся с работы Таганцеву.
– А если ей показать видео с чемпионата бальных танцев, она захочет танцевать? – уточнил Костя.
Сегодня он устал, и спорить с супругой совершенно не хотелось.
– При чем тут бальные танцы? – тут же взвилась Натка. – Мы же говорим о том, что ребенок должен заниматься спортом.
– Хорошо, – покладисто согласился муж. – Тогда почему не синхронное плавание? Покажи ей несколько записей, и ей наверняка понравится. Кроме того, секция синхронного плавания есть в том же бассейне, в который ходит Сенька, так что ко всему прочему это еще и удобно.
– Костя! – в голосе Натки послышались первые намеки приближающегося скандала. – Я решила, что Настя будет заниматься фигурным катанием. Так что сейчас основная наша задача – выбрать ей секцию, в которую она будет ходить. Это очень ответственное дело, от которого зависит вся будущая судьба и спортивная карьера.
– Ответственное, – согласился Таганцев. – На мой взгляд, для начала нужно соблюсти несколько самых важных условий. Во-первых, секция должна быть расположена неподалеку от нашего дома или, в крайнем случае, от места твоей работы. Мою в расчет не берем, потому что для меня переработки – нормальное дело. В любой момент могут дернуть, и я ребенка не смогу забрать. Кому это надо? Во-вторых, очень важен тренер. Чтобы с детьми хорошо ладил, тираном не был, жестокости не проявлял. В-третьих, школа фигурного катания должна принимать всех детей, вне зависимости от возраста и уровня подготовки. Насте скоро четыре, это мало, насколько я понимаю. Ну и в-последних, цена тоже имеет значение. Очень дорогую секцию мы сейчас не потянем.
Натка всплеснула руками.
– Костя, если так рассуждать, то можно допустить не просто серьезную, а роковую ошибку. Ты еще скажи, что нам надо отдать ребенка в секцию, которая работает в соседнем торговом комплексе. Сейчас таких, с позволения сказать, «школ фигурного катания» развелось столько, что сразу и не пересчитать. Но они даже лицензий на образовательную деятельность не имеют. А что? Тоже лед. Но ты же понимаешь, что если обучаться в местах, не предусмотренных именно для спортивных занятий, то Настю могут научить неправильной технике, с которой потом невозможно будет выполнить нормы спортивных разрядов, причем даже юношеских.
– А ты мечтаешь вырастить из нашего ребенка мастера спорта? – скептически поинтересовался Костя. – Если да, то я с тобой согласен. Если неправильно начать обучение и допустить грубые ошибки на тренировочном этапе, то даже кандидатом в мастера уже не станешь. Но ты уверена, что нам это надо? Давай для начала все-таки определимся. Мы хотим отдать Настю в профессиональное катание или в любительское?
– Конечно, в профессиональное! – воскликнула Натка.
– В таком случае нам потребуется звездная школа и звездный тренер, который способен сделать из ребенка олимпийского чемпиона.
– Естественно.
– Наташа, но в таком случае ты должна быть готова к очень высоким требованиям, которые будут предъявляться к твоей дочери, иногда к оскорблениям и жестокому обращению. Тебе придется с этим смириться, потому что иначе ни один тренер не сможет вырастить сильного конкурентного спортсмена с волевым характером. А вот если нам достаточно любительского катания, то мы вполне можем довольствоваться недорогим клубом недалеко от дома и выбрать тренера, который позволит Насте раскрыть свой потенциал и сделает упор на физическое развитие, а не на доведение до автоматизма технических элементов.
Натка подбоченилась.
– Я что-то не поняла. Ты против, что ли?
Таганцев вздохнул. Ему очень хотелось есть, а еще, по возможности, выпить бокал пива. Однако он знал, что, пока Натка не настоит на своем, разговор не закончится и ужин не начнется. Но не сдаваться же без боя, если речь идет о будущем дочери.
– Я не против. Я согласен с тем, что фигурное катание – это очень зрелищный и интересный вид спорта. Практически искусство, пусть и спортивное. Конечно, он отличается повышенной травмоопасностью, но какой спорт без этого? Кроме того, я читал, что у маленьких детей смещен центр тяжести, так что при падении на лед у них травм практически не бывает. А так тренировки позволяют закалить ребенка и его характер, улучшить здоровье, иммунитет укрепив, и воспитать прекрасные личные качества. Конечно, я за развитие координации движений, гибкости, ловкости и умения управлять своим телом. Конечно, я за уверенность в себе, грациозность и развитие музыкального слуха, а вкупе с ним еще и целеустремленности, воли и ответственности. Но олимпийский вид спорта – это материальные затраты и полное отречение от обычной жизни, в которой все будет подчинено графику тренировок. Ты к этому готова?
– Да, – с вызовом ответила Натка. – Я готова. Я хочу, чтобы Настя пошла именно в профессиональный спорт и стала звездой. Поэтому для начала мы попробуем пройти отбор в школу Натальи Саврасовой.
– А она разве еще не на пенсии? – удивился Таганцев.
– Сама она не тренирует, конечно. Но школа фигурного катания «Звездная» работает под ее патронажем, и после первичного отбора детей она оценивает сама. В этом деле насмотренность нужна, а у нее глаз-алмаз, как говорится. Я посмотрела в интернете, послезавтра можно прийти попробоваться, так что я возьму выходной и съезжу туда с Настей.
Костя залез в интернет, чтобы посмотреть имеющуюся там информацию.
– От дома очень далеко, – сказал он. – Возить будет неудобно. Может, что-то еще посмотришь?
– Саврасова – самый лучший тренер, – заупрямилась Натка. – Кроме того, Церцвадзе сейчас скомпрометирована на всю страну допинговым скандалом с Забреевой. Да что там на всю страну, на весь мир. Не хочется отдавать ребенка в такую обстановку. Так что Саврасова. Я так решила.
– Решила, так решила, – Костя понял, что сдается. Что ж, он хотя бы попробовал воззвать к голосу разума. Не его вина, что не получилось. – Наташа, давай ужинать, а?
Через два дня Натка привезла дочку на отбор в секцию под руководством Натальи Саврасовой. Как и в популярном телевизионном шоу, сама гранд-дама сидела на постаменте для жюри и как будто даже не смотрела на лед, где тренеры попроще и помоложе проводили отбор будущих воспитанниц и разговаривали с родителями.
– Моей дочери еще нет четырех лет, – робко сказала Натка женщине, на груди которой висел бейдж, сообщающий, что она тренер и зовут ее Ирина Королева. – Мы не рано начинаем?
Королева усмехнулась.
– Для профессионального спорта, чтобы вырастить из ребенка олимпийского чемпиона, его как раз и нужно отдавать в фигурное катание с трех лет, – ответила она. – Главное – не возраст, а начальные физические данные ребенка. Вот скажите, у вашей девочки нет проблем со здоровьем?
– Нет, – покачала головой Натка. – Мы год назад ее удочерили и после этого прошли полное медицинское обследование. У нее нет никаких ограничений, в том числе и для занятий спортом.
– Детдомовская? – в голосе тренера просквозила какая-то странная нота. Натка не поняла, осуждение это было или восхищение их родительским подвигом. – А в предыдущие годы жизни травмы какие-нибудь были?
– Насколько я знаю, нет.
– А насколько не знаете?
Натка немного растерялась.
– Вы будете смотреть на ребенка или на меня? – спросила она нервно.
Тренер оценивающе посмотрела на стоящую рядом Настю.
– Ну-ка, девочка. Повторяй за мной. Встань, ноги слегка согни в коленях. Плавно притяни локоть за голову, одновременно наклоняясь в сторону. Постой так, пока я не скажу изменить положение. Так, хорошо. Теперь то же самое повтори в другую сторону. Дыши ровнее. Так, теперь посмотрим выворотность. Так, девочка, присядь, пожалуйста. Так, выворотность недостаточная.
– Простите, а как вы это определяете? – не выдержала Натка.
Королева снисходительно посмотрела на нее.
– Это же очень просто. Если при глубоком приседании оба колена свободно уходят в стороны по линии надплечий, а тазобедренная часть и бедра образуют прямую линию с коленями, то выворотность хорошая, а если, как в вашем случае, при приседании колени широко не раскрываются, а уходят вперед, то недостаточная.
Признаться, Натка ничего из сказанного не поняла.
– А это важно? – спросила она.
– Конечно. Это одна из тех базовых характеристик, которые сложно нарабатываются тренировками. Выворотность позволяет достичь большей амплитуды движений и необходима практически везде – от скольжения по льду до прыжков. С завернутыми бедрами мало что сделаешь. Осанка у вашей девочки хорошая, спина не проваленная, но неправильно растянутая, потому что гнется преимущественно в районе поясницы. Осознанной четкости движений нет, и косолапие немного присутствует. Вообще я вам скажу, что у вашей дочери кривые и слишком крупные ноги. Профессиональный спорт не для нее. Следующий.
Не веря собственным ушам, Натка отошла в сторону. Ей никак не верилось, что на этом отбор закончен. Разве можно так быстро, фактически не глядя, ставить на будущем ребенка крест? Особенно если тебе сказали, что этот ребенок в прошлом детдомовский, то есть и так испытавший лишения.
Немного подумав, она решительным шагом направилась к Саврасовой, таща за собой за руку немного упирающуюся Настю.
– Простите, Наталья Андреевна, – сказала она, – я бы хотела, чтобы вы лично посмотрели мою дочь.
Саврасова перевела на нее прямой, немигающий взгляд, от которого Натке стало немного не по себе. Она была похожа на старую мудрую сову. Очень уставшую, немного взъерошенную, не склонную ни к сочувствию, ни тем более к жалости.
– Я уже увидела все, что мне нужно было увидеть, – сказала она скрипучим, словно надтреснутым голосом. – У вашего ребенка нет ни необходимой гибкости, ни прыгучести. Вот именно вашей конкретной девочке такой вид спорта, как фигурное катание, совершенно не подходит. При желании можно даже медведя научить кататься на коньках, вот только турниры он выигрывать не будет. А это прямой путь к психологической травме, во избежание которой вам необходимо выбрать для дочери другой вид спорта.
– Но мы с мужем хотим, чтобы Настя занималась фигурным катанием, причем именно в вашей школе, – голос Натки задрожал.
– Дорогая моя, я понимаю, что вы любите свою дочь и она кажется вам умницей-разумницей и талантом чистой воды. Однако поверьте мне на слово, ваша девочка – не гений, не находка и не алмаз, из которого при мастерском подходе можно огранить сверкающий бриллиант. Не получится из нее бриллианта, вы уж меня извините. Те времена, когда я из любого облезлого цыпленка пыталась сделать жар-птицу, давно прошли. Сейчас я уже слишком стара для этого. Если хотите совет, то отдайте ее лучше на художественную гимнастику к Марине Бабаевой. Там делают звезд, причем всех и сразу.
От обиды у Натки даже слезы на глазах выступили. Больно дернув Настю за руку, она потащила дочь в сторону гардероба, где они оставили верхнюю одежду.
– Мама, а про какого цыпленка говорила эта громкая тетя? – поинтересовалась Настюша, причем тоже довольно громко.
Окружающие рассмеялись.
– Тетя пошутила, – мрачно сообщила Натка. – Ты ее не слушай, милая. Ты обязательно будешь звездой. Я тебе обещаю.
Вечером она с обидой и возмущением передавала состоявшийся разговор Косте.
– Наташа, – мягко сказал муж. – Про Саврасову всегда писали, что она человек прямой, жесткий, но честный. Разве можно обижаться на прямоту и честность? Ведь все перечисленные ею и этим вторым тренером недостатки ты и сама видишь невооруженным глазом.
– Я вижу только, что тренер не разглядела Настин талант. А почему? Да потому то они берут только своих. Блатных. Потому и мнение об остальных такое предвзятое. Ничего-ничего! Я им докажу, что Настя способная. Завтра же отведу ее на пробу в «Академию ангелов Глущенко».
– И зачем? – мягко спросил Костя. – Наташа, если все куплено и только для своих, а тренеры предвзяты, то и там ничего не добьешься. А если у Насти действительно нет задатков для фигурного катания, то тем более. Если тренер говорит, что наша дочь не подходит по физическим параметрам для выбранного вида спорта, так, может, он прав? Профессиональные тренеры, конечно, бывают жестоки и несправедливы, но у них есть только одна мотивация заниматься с ребенком. Это желание довести его до спорта высоких достижений. Хотя бы вырастить из него мастера. Это же главный показатель их работы. Это жестоко звучит, но дети для тренеров – просто материал, из которого они лепят свои отличные результаты. И если тренер не видит потенциала в нашем ребенке, он не будет с ним заниматься, просто потому, что ему это неинтересно.
– Но это же ужасно! – воскликнула Натка.
– Это не хорошо и не плохо. Это так и есть. Либо мы, как родители, это принимаем и растим спортсмена, либо не принимаем и уходим домой. Давай отдадим Настю на каток недалеко от дома. Кататься научат, пластику разовьют. Мы же даже не знаем, понравится ей кататься или нет. Если она будет гореть этим видом спорта, так пусть и ходит на платные занятия два раза в неделю. Если она окажется талантливой, а тренер просто не разглядела это с первого раза, то ее обязательно заметят и отправят на пробы к профессионалам, но уже с сопровождением, которое повысит ее шансы. Но ведь велика вероятность, что это быстро надоест ей или тебе, – добавил Таганцев дипломатично. – Тогда мы выйдем из этой истории малой кровью.
– Я все равно сначала покажу ребенка Глущенко, – упрямо заявила Натка, и Таганцев в очередной раз сдался, не желая ссориться с женой.
Просмотр в «Академии ангелов» состоялся спустя два дня. Детей отсматривали в порядке, установленном по жеребьевке. Настенька оказалась двенадцатой в очереди. Стоять без дела и смотреть, как приседают, подпрыгивают и пританцовывают другие, ей быстро наскучило.
Она отошла чуть в сторону, где стояли и другие дети. Один из мальчиков, явно заинтересовавшись мохнатым медведем, который Настена держала в руках, потянул его из ее рук. Настя прижала любимую игрушку к себе, но мальчик проявил настойчивость, и она сдалась. С видимой неохотой, но отступила, выпуская медведя из рук.
Тренер, не Глущенко, а тоже попроще, проводящий первичный отбор, как заметила Натка, с интересом следила за разворачивающейся на ее глазах маленькой сценкой. Вскоре подошла их очередь, и Настю с мамой пригласили подойти поближе.
– У вашей девочки, к сожалению, отсутствуют лидерские качества, – сказала тренер безапелляционно. – Для профессионального спорта очень важно наличие стремления к победе. В фигурном катании потребность быть лучшим, первым, несомненным лидером должна быть в крови. А ваш ребенок в игре со сверстниками совершенно не старается быть главным. Смотрите, как она легко выбрала пассивную роль.
– Но это просто игра, – Натка против воли опять растерялась. – Моя девочка выросла в детдоме, она привыкла делиться. Что в этом плохого?
– А победами она тоже будет готова делиться? – осведомилась тренер. – Лидер никогда не отдает свое. Вы это на всякий случай запомните. Вашу девочку нужно отдавать в командные виды спорта. Например, в синхронное плавание. А фигурное катание не для нее. Психологически не тот типаж.
Да что они все сговорились с этим синхронным плаванием, что ли? Натка почувствовала, что закипает. Чтобы не взорваться и не наговорить лишнего, она забрала Настю и двинулась к выходу. Чужой мальчик с явной неохотой расстался с их медведем, и Настя прижимала его к себе, радуясь, что ей не пришлось отдавать свою игрушку навсегда. И правда, размазня какая-то, а не ребенок.
И все-таки сдаваться так быстро было явно не в характере Натальи Кузнецовой. Третий звонок она сделала в школу фигурного катания «Хрустальный конек», которым руководила Ксения Церцвадзе – главный конкурент «Академии ангелов». Таганцев был категорически против, чтобы они пробовались в эту школу. Ксения славилась своей стальной хваткой и жесткой манерой общения со своими подопечными. В результате ее давления большинство учеников становились призерами международных соревнований и Олимпиад, к ним приходила слава и действительно большие деньги.
Но в «Академии ангелов» гораздо мягче относились к провалам и неудачам, в то время как Ксения была готова идти на жесткие меры, лишь бы воспитать конкурентного, сильного, выдающегося спортсмена. Фигуристы, к слову, ее любили, потому что считали человеком справедливым, да и признавали, что за возможность блистать на мировой арене нужно платить.
К сожалению, набор в «Хрустальный конек» в этом году уже закончился. Натка расстроилась, потому что опоздали они с Настенькой всего на неделю. Единственной школой высокого уровня, приглашающей на просмотры, в которой они еще не были, оказалась открытая всего несколько лет назад «Секция Анастасии Щеткиной». Ее воспитанники уже успели взять «бронзу» на одном из европейских турниров и составляли достойную конкуренцию звездным школам Саврасовой, Церцвадзе и Глущенко на российских чемпионатах.
Туда Натка привела Настю в ближайшее воскресенье. Детей отбирала сама Анастасия, и Натку это не успокоило, а, наоборот, насторожило. У нее что, персонала не хватает? Тренер оказалась достаточно молодой и очень доброжелательной. Попросила Настеньку выполнить те же упражнения, что и все остальные, после чего вынесла свой вердикт.
– Я вашу девочку возьму, хотя она у вас, конечно, деревянная.
– Так я ее для того и отдаю в спорт, чтобы вы ее сделали не деревянной, а гибкой и пластичной, – заявила Натка, не верящая в удачу.
– Хорошо, – согласилась Щеткина. – Тренировки для девочек в нашей школе имеют свои особенности. Большой упор мы делаем на хореографию и развитие музыкального слуха. Еще я хочу вас предупредить, чтобы вы готовились много работать с дочерью в плане ее эмоционального состояния. Мальчиков в профессиональном фигурном катании не так много, поэтому среди девочек борьба за первенство оказывается гораздо более жестокой. Я, конечно, не тиран, но прикрикивать и жестко спрашивать, разумеется, буду. Мои слова, насмешки конкуренток, интриги и физические нагрузки сильно влияют на психоэмоциональное состояние, так что поддержка родителей очень важна.
– Разумеется, мы будем делать все, что необходимо, – заверила Щеткину Натка. – Но вы уверены, что с ее физическими данными у нее все получится?
Тренер пожала плечами.
– Хороший тренер берется работать с разными детьми. Вестибулярный аппарат, выворотность, выносливость и другие физические данные можно развить. Просто для этого разным детям требуется разное время. В вашем случае придется брать дополнительные занятия. А это деньги. Много денег. Профессиональный спорт – это дорого. Вы сможете себе это позволить? Если да, то я готова работать с вашей девочкой.
– Много – это сколько? – спросила Натка.
– Спортшколе вы платите одиннадцать тысяч рублей в месяц. В год получается сто тридцать две тысячи. А количество подкаток, то есть дополнительных индивидуальных тренировок, зависит от ваших родительских амбиций. Одна подкатка стоит две тысячи рублей. Если считать на пять раз в неделю, получается в год четыреста восемьдесят тысяч. Общая физическая подготовка, растяжка, хореография два раза в неделю – еще девяносто шесть тысяч в год. Два раза в год постановка программ – сорок тысяч, раз в год новые коньки. Хорошие обойдутся в тридцать тысяч рублей. Два платья в год, одно стоит тоже тридцать тысяч. Спортивная форма тысяч десять. Подбор музыки и оплата работы звукорежиссера обойдется в три тысячи. Ну и сборы и поездки на турниры, в которых вам, как родителю, придется сопровождать ребенка. Самые дешевые сборы сто тысяч. Так что считайте сами.
У Натальи Кузнецовой было не очень хорошо с математикой, но даже троечник мог бы легко посчитать, что ее затея сделать из Насти чемпионку обойдется семье никак не меньше чем в миллион рублей в год. Натка содрогнулась. И это без учета дороги до катка и обратно, а также возможного лечения в случае травм.
– А как же Федерация фигурного катания? – слабым голосом спросила она. – Разве она не финансирует часть затрат?
– Конечно, федерация помогает, – согласилась Щеткина. – Но только топовым спортсменам, вошедшим в состав сборной. Их всего шесть.
– Но вы гарантируете, что если мы пойдем на все это, то Настя сможет взойти на пьедестал почета?
Щеткина звонко рассмеялась.
– Милая мамочка, – сказала она ласково, – вы ведь понимаете, что ежегодно несколько тысяч детей приходят заниматься фигурным катанием, но лишь единицы становятся чемпионами. Это тот вид спорта, в котором всегда была высокая конкуренция, а сейчас она просто бешеная. Каждый год на каток приходит все больше детей. Каждому родителю хочется, чтобы именно его сын или дочь стали первыми, но это вопрос таланта, трудолюбия, выносливости и везения. Так что гарантировать я вам ничего не могу.
– Мы подумаем, – выдавила из себя Натка, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.
Вернувшись домой, она позвонила сестре.
– Что-то случилось? – испугалась судья Кузнецова, слыша, как Натка рыдает в трубку. – Что-то с Настей?
– Да! – истерически выкрикнула Натка. – Ее взяли в школу фигурного катания, но это стоит бешеных денег. Миллион в год, Лена. Но проблема даже не в этом. Мы можем как-то извернуться и найти эти деньги, но даже за них они не гарантируют, что Настя станет звездой. А тогда зачем это все? Зачем такие жертвы?
– Жертвы не нужны ни в каком случае, – рассудительно заметила Лена. – Натка, кончай рыдать. Главное, что все живы и здоровы.
– Но я так мечтала, что моя девочка будет кататься.
