Татьяна Ткачук
Звёздочка
1***
– Ты снова сделала это! И руку даю на отсечение, что сделала специально! – кричала красная от возмущения хорошенькая девушка с блестящими гладкими волосами, стремительно врываясь в просторный холл дорогих апартаментов на двадцатом этаже высотки в одном из спальных районов Сеула. Она сердито сорвала с себя стильную короткую курточку из красной кожи, отделанной сверкающими кристаллами Сваровски, и швырнула ее на большой мягкий диван. Но этого ей показалось мало – девушка небрежно стянула поочередно высокие лаковые сапожки-ботфорты на высоком тонком каблуке и один за другим отправила их к стенке, у которой стояла большая обувная полка.
Вслед за возмущенной девушкой, которая, кстати, была весьма хороша собой, в апартаменты втянулись еще три девушки. Одна шла позади всех и разительно отличалась от своих спутниц – не столь высокая, не столь изящная, она была скорее «гадким утенком» на фоне остальных. И одета была в совсем ином стиле. Широкие мешковатые штаны, кроссовки, бесформенное худи с капюшоном, прикрывающим сейчас голову девушки. Она низко склонила лицо, почти наполовину закрытое темными длинными прядями, и засунула обе руки в карманы, словно хотела отгородиться сейчас от всего света.
Другая девушка – высокая и худощавая – попыталась остановить словесный поток товарки:
– Со Ра, ты можешь нормально объяснить, что произошло? Вроде бы выступление удалось. Что опять не так?
– А то ты не знаешь! – бросила в сердцах красавица. – Она опять в самый последний момент встала на мою позицию!
– Онни, пожалуйста! Не надо ссориться, – жалобно проговорила четвертая девушка, поднимая узкие ладони в жесте примирения. – Джекки не специально, я уверена! Просто в студии была не слишком большая сцена…
– Ты каждый раз защищаешь ее! – оборвала Со Ра, да еще и рубанула ладонью в воздухе. – А она этим пользуется и каждый раз, снова и снова, устраивает мне какую-нибудь гадость!
– Это неправда, – наконец, подала голос девушка в худи и резко подняла голову, взглянув одним глазом на обвинительницу. – Там слишком короткий музыкальный отрывок – я не успеваю вернуться на нужное место, – пояснила она угрюмо.
– Как же – неправда! – передразнила ее Со Ра. – Всегда делаешь вид, что ты не при чем! А про себя наверняка сейчас похохатываешь над нами!
– Не придумывай, пожалуйста, Со Ра, – с осуждающей интонацией произнесла высокая девушка, которая выглядела старше своих собеседниц.
– Мин А, ты же лидер! – обратилась к ней красавица. – Ты должна быть мудрой и справедливой! Неужели ты не видишь, что она все делает на вред мне! Да она просто завидует! Завидует тому, что именно меня выбрали ведущей вокалисткой и вижуалом группы! Конечно! А кто еще мог занять это место? – с неким самодовольством заявила она, бросив быстрый взгляд в высокое – от пола до потолка – настенное зеркало.
– Я просто хотела петь, – тихо сказала Джекки и скрестила руки на груди.
– Директору виднее, кому петь, а кому – начитывать рэп, – бросила Со Ра и плюхнулась на диван, умостив свою обтянутую черными кожаными шортиками попку и вытянув длинные ноги, уставшие за долгий напряженный день от хождения на каблуках.
– Я не просила читать рэп, – упрямо возразила Джекки, мотнув головой, отчего лицо ее на миг открылось полностью, но затем темная прядка вновь скрыла черты девушки.
– Видимо, ты только и способна на это, – ядовито произнесла признанная красавица группы и скрестила ноги в черных колготках.
– Со Ра! – предостерегающе бросила Мин А, с осуждением посмотрев на капризницу. – Вы специально дождались, чтобы менеджер уехал, да? Давайте обойдемся без взаимных оскорблений! И вообще – уже слишком поздно! Нужно идти спать – завтра опять напряженный график! Так что оставьте взаимные обиды и расходитесь по спальням!
– Да нет! Пусть уже выплюнет весь свой яд! – вдруг насмешливо сказала Джекки, усмехнувшись с какой-то веселой злостью. – Ее никогда во мне ничто не устраивало! Не потому ли, что наша красавица боится, что станет известно то, что это местечко она получила по прямому распоряжению кое-кого из руководства компании?!
– Что-о?! – задохнулась от возмущения та. – Да ты!.. Да как ты смеешь?! Бездарь!
– Я бездарь?! Да ты сегодня три раза сфальшивила на одной только композиции! Три! И после этого ты считаешь себя хорошей певицей?!
– Девочки, девочки! Успокойтесь! – растерянно пыталась призвать спорщиц к порядку лидер*, но тех уже понесло.
Лидер* / (leader) – в каждой группе есть свой лидер, на эту должность назначает само агентство. Лидер должен следить за дисциплиной в группе и нести ответственность за своих товарищей по группе.
– Не желаю видеть твою высокомерную физиономию! – выпалила рэпер группы в запале. – Мнишь себя пупом земли!
– Да что ты-то о себе возомнила, хип-хопщица?! – не уступала Со Ра.
– Я, может быть, и читаю рэп, зато делаю это гораздо более профессионально, чем ты поешь!
– Джи Со, пожалуйста! – безуспешно призывала к порядку Мин А.
Макнэ* же лишь переводила жалобный взгляд с одной на другую. Она была самой младшей в группе и пока не имела реального влияния на более старших участниц.
Макнэ* – самый младший мембер в группе. Так как в Корее жесткая иерархическая система в отношениях между людьми, то макнэ приходится непросто. Понятно, кто выполняет всю самую грязную работу и находится на побегушках. Макнэ должен уважительно относиться к старшим, но, в свою очередь и старшие должны помогать, оберегать, наставлять и заботиться о младших. Нередко можно услышать, как при знакомстве, когда представляются, говорят: «Позаботьтесь обо мне!» – это означает, что «я самый младший из присутствующих».
– Так, с меня хватит! Оставайтесь с этой змеей, если хотите, а мне надо на свежий воздух! Иначе я тут просто задохнусь – так пахнет тухлятиной! – заявила рэперша и бросилась к выходу, напоследок громко хлопнув дверью.
– Джи Со, куда ты? Вернись! – крикнула Мин А, но девушки уже и след простыл.
– Онни*! – бросилась за ней макнэ, но успела рассмотреть только смыкающиеся половинки дверей лифта. Так ни с чем и вернулась в квартиру.
Онни* – От корейского «старшая сестра». Так девушки обращаются к знакомым девушкам и подругам, немного старше них.
– Что там, Хэ Ин? – устало обратилась к ней лидер, но младшая вокалистка только покачала головой, заплетенной в две смешные косички.
– Вот что вы обе творите?! – посмотрела на красавицу Мин А.
Но та вскинулась с дивана, как подброшенная, и бросила:
– Я этого так не оставлю! Завтра же все расскажу менеджеру!
– Ты хочешь скандала? – сверкнула темными глазами лидер и, по совместительству, ведущая танцовщица женской музыкальной группы «Мэджик Гёлс».
– А ты предлагаешь оставить все так, как есть, и позволять ей и дальше портить мне жизнь?! – нахмурилась Со Ра.
– Айщщ! – выругалась Мин А. – Расходитесь по спальням!
– А ты, онни?.. – робко спросила Хэ Ин.
– Попробую дозвониться до Джекки, – ответила та и полезла в маленькую сумочку за телефоном. – Куда ее понесло на ночь глядя?.. – процедила она сквозь зубы.
Она несколько раз вызывала нужного абонента, но ответом ей были только долгие гудки. Джи Со не брала трубку.
2***
Она, как ошпаренная, вылетела из здания и бездумно рванула по тротуару, отделенному от автомобильной дороги аллеей из деревьев и бордюром из подстриженных ровной стеной декоративных кустарников.
Ноги автоматически несли девушку по тротуарной плитке. Уже давно стемнело – они поздно вернулись в общежитие, которым служили им эти комфортные апартаменты, снятые руководством компании для участниц женской группы, популярность которой в последние полгода стремительно набирала скорость.
«Мэджик гёлс» стали неизменно приглашать на популярные TV-шоу на всех ведущих телевизионных каналах, на важные музыкальные премии, а музыкальные конкурсы для новичков неизменно украшались их выступлениями.
Конечно, прежде чем участницы группы достигли этого уровня популярности, им пришлось несколько лет до седьмого пота и кровавых мозолей трудиться в качестве стажеров-трейни*. А потом еще выпустить несколько музыкальных альбомов, прежде чем их заметили музыкальные критики и фанаты и о них заговорили, как об очень талантливых и перспективных музыкантах.
Трейни* – так называют период подготовки стажеров, и самих стажеров в агентствах (музыкальных компаниях).
Да и сейчас девушкам по много часов подряд приходилось проводить в репетиционных залах и звукозаписывающих студиях. Известность редко кому дается легко и просто. Чтобы завоевать ее, нужно пролить гектолитры* пота и слез, не по одному разу до хрипоты сорвать голоса на записях песен и неоднократно потянуть мышцы на танцевальных репетициях.
1 гектолитр* = 100 литров
Это только когда они выходили на сцену на живых выступлениях или выпускали новые видео релизы с композициями, которые рвали затем все чарты, зрителям казалось, что девушки делают все легко, играючи и без особых усилий.
Но только тот, кто сам существовал в этой индустрии, знает наверняка, сколько неимоверных усилий приходится приложить, чтобы достичь этой внешней легкости.
Сегодняшнее выступление на музыкальном шоу не было исключением. Девушки безупречно отработали свой номер ровно до того момента, пока капризная и злопамятная Со Ра не встала на пути движения Джекки, когда та двигалась по сцене, одновременно произнося с пулеметной скоростью свою партию.
Сейчас, поразмыслив хорошенько, она уверилась в том, что красавица специально встала на ее пути, чтобы замедлить продвижение рэперши на нужную позицию, а потом метнулась на то место, куда следовало встать ей самой, чтобы в нужный момент попасть в фонограмму и спеть свой кусочек песни. Задержав Джи Со, она добилась того, что, видимо, и планировала первоначально: девушка катастрофически не успевала к нужному такту оказаться там, где следовало, и где она спокойно оказывалась на репетициях.
И это была лишь одна из многих «мелких пакостей», чинимых исподтишка девушке «лицом группы».
И вот сейчас Джи Со неслась по вечерним улицам Сеула, освещенным многочисленными фонарями, и снова и снова прокручивала в мозгу все те грубые и злые слова, которые бросила ей в лицо Со Ра.
Их противостояние началось еще со времен стажёрства. Все они были разными, девочки и мальчики-трейни, которых объединяло лишь одно – любовь к музыке и стремление прославиться, стать знаменитыми не только в родной Корее, но и во всем мире, как легендарная группа BTS. Эта семерка была недосягаемым идеалом для тысяч девчонок и мальчишек, оказавшихся волею судьбы в музыкальной индустрии.
Каждый трейни мечтал оказаться в группе и стать знаменитым, узнаваемым. Но не все выдерживали бешеный ритм и запредельные нагрузки. Кто-то ломался сам и уходил, бросая свою мечту на полпути. Кого-то заставали на жареном и просто выгоняли в никуда. Но были и такие, которые вгрызались зубами и когтями и шли вперед, застолбив каждую крошечную победу, каждую маленькую высоту.
К таким принадлежали и девушки из «Мэджик гёлс». Когда после завершения обучения их предупредили о кастинге в женскую музыкальную группу, каждая мечтала о том, что именно ей предложат место в этом коллективе. Но тогда повезло лишь четверым. Четверым из семидесяти восьми. И то, им еще пришлось продемонстрировать свои умения.
Когда ассистент продюсера назвала имена финалисток и попросила их остаться и занять места в зале, в котором проходил кастинг, Джи Со подумала: «Вот оно, счастье!» Правда чуть позже это счастье было омрачено словами директора, который озвучил распределение функций и ролей девушек в группе. Джи Со, которая всегда мечтала петь, отвели роль рэпера. Рэп – она всегда была далека от этого, да, если честно, и не считала его видом искусства.
Девчонка из небогатой семьи в крошечном городишке Кёрён пела с ранних лет, едва научившись говорить. И когда она случайно увидела по телевизору объявление о наборе на стажировку, то неделю умоляла родителей отвезти ее в Сеул и записать на кастинг.
Ей повезло – приемная комиссия посчитала, что у девочки есть необходимый потенциал. Тогда Джи Со едва исполнилось пятнадцать. И начались годы напряженной учебы. Но она ни о чем не жалела, с упорством губки впитывая необходимые знания. Пять лет пролетели, заполненные до краев учебой, учебой и одной лишь учебой. И это при том, что учиться приходилось еще и в обычной школе – обязательного образования никто не отменял. Но девушка тянулась и тянулась к новым знаниям. И вот, пять лет спустя, ее приняли в только что образованную женскую группу.
И тут начался новый виток превращения ее в звезду. Омраченный, правда, тем, что ее назначили не ведущей вокалисткой, и даже не просто вокалисткой, а рэпером. Девушка чуть не рухнула на колени там же, при всей комиссии, когда услышала это.
– Но… директор-ним, я хочу петь, – попыталась было робко возразить она.
Однако продюсер – щегольски одетый мужчина средних лет с уже наметившимся брюшком и короткой, толстой шеей – лениво оборвал ее:
– Петь и без тебя есть кому. А вот дикция у тебя хорошая, артикуляция тоже. Будешь читать, – безапелляционно заявил он. – А не хочешь – у нас вон еще восемьдесят желающих за дверью. Можем позвать их!
– Простите, – едва слышно произнесла девушка, опуская глаза в пол.
Вначале их поселили в достаточно простое, но очень функциональное жилье, где девушки жили в трех комнатах и ночевали общей спальне.
С первых дней началось создание образа каждой из участниц.
Хорошенькую, фигуристую Со Ра сразу же начали превращать в настоящую красавицу в полном соответствии с современными канонами корейской красоты. Джи Со подозревала, что еще до стажёрства та «поправила» себе лицо в клинике пластической хирургии. «Лицо группы» происходила из довольно богатой семьи и могла позволить себе такие манипуляции с собственной внешностью. Поэтому теперь была обладательницей больших глаз со столь популярным в Корее «двойным веком», ровного носика и пухлых губ бантиком. Что не мешало ей, при столь прелестной внешности, иметь капризный характер, который, однако же, хитрая девица являла лишь своим соседкам, при педагогах и менеджерах неизменно демонстрируя ангельскую улыбку и учтивый тон.
Почему ее, при всех внешних достоинствах, так раздражала Джи Со – девушка искренне недоумевала. Но она не раз замечала, как та бросает в ее сторону злобные взгляды, когда Со Ра думала, что на нее никто не смотрит.
Девушка, будучи неконфликтной по своей натуре, поначалу не придавала этому значения, но потом начала замечать, что вижуал* старается незаметно отодвинуть ее в сторону на многочисленных интервью, сама же выступает вперед, чтобы все внимание зрителей переключалось именно на Со Ра – ведущую вокалистку группы и признанную красавицу.
Вижуал* – самый красивый участник группы, его еще называют «лицо группы». Корейцы очень любят рейтинги, всегда, везде и во всем. Лучший танцор группы, лучший вокалист группы, лучшее лицо группы.
А потом Джи Со просто перестала обращать на это внимание, часто оставаясь в тени.
Ей только очень жаль было собственных густых и блестящих волос, которые коротко – до скул – остригли почти сразу же после того, как ее назначили рэпером. К тому же стилисты, следуя за выбранной концепцией, старательно превращали ее в этакого мальчика. Джи Со предписывалось на сцене носить широкие, мешковатые брюки, широкие же, бесформенные толстовки и футболки, скрывающие округлости ее фигуры.
Зато округлости тщательно подчеркивались у трех остальных участниц группы, как и длинные стройные ноги, и ухоженные блестящие волосы.
Серьги, браслеты, ожерелья и кольца были неизменными атрибутами их сценических образов. Джекки же можно было носить лишь маленькие тонкие серьги-колечки в обоих ушках и цепочки с какими-нибудь кулонами на шее.
А полгода назад менеджер вдруг решил, что она будет «очень круто» смотреться (он так и произнес: «очень круто»), если половину ее лица скрыть длинными прядями волос. Так и повелось с той поры.
Постепенно девушка и сама привыкла прятаться за волосы, за бейсболки с огромными козырьками, за длинные толстовки и широкие штанины.
И лишь оставаясь с собой наедине, в ванной или спальне, она могла видеть себя настоящую – не крутую рэпершу Джекки, а обычную двадцатидвухлетнюю девушку Джи Со из корейской глубинки.
…Все эти воспоминания пронеслись в голове артистки, и она вдруг с удивлением заметила, что ноги сами принесли ее на автобусную остановку. Несколько припозднившихся горожан еще ждали своего автобуса, и когда подошел, наконец, один из них, она, не задумываясь, вошла вслед за другими пассажирами, успев порадоваться, что взяла с собой телефон, когда поспешно сбежала из общаги. А, вернее, просто не успела вытащить его из кармана худи. И теперь, расплатившись за проезд с помощью приложения, Джи Со прошла вглубь салона и уселась на одиночное сиденье. Пряча телефон, девушка успела заметить несколько не отвеченных вызовов от лидера, но пока не собиралась перезванивать Мин А. На экране гаджета мигнули и сменились цифры, показывающие время – 21:40. И Джи Со поспешно засунула телефон в карман. Сегодня она будет делать все, что захочет! А об остальном подумает потом, когда обида перестанет быть такой жгучей.
Приятный женский голос объявлял остановки, названия маршрута дублировались на табло, закрепленном на передней стенке автобуса, над лобовым стеклом.
На узкой стенке, отделяющей водительское место от остального салона беззвучно работал телевизор, транслируя видеоклипы с музыкального канала, и она вдруг увидела один из клипов их группы и поспешила натянуть поглубже на лоб капюшон кофты, дабы кто-нибудь из особо дотошных пассажиров не узнал ее.
Однако в этот вечерний час никому до нее не было никакого дела, чему Джи Со искренне порадовалась.
Вот приятный голос дикторши объявил следующую остановку: «Парк «Ханган»!
И Джи Со вдруг соскочила с сиденья и быстро подошла к центральной двери, решив выйти. Больше желающих покинуть уютное нутро автобуса в этом районе не оказалось. Джи Со выскочила наружу, двери сомкнулись, и автобус укатил дальше.
Девушка осталась одна на пустой остановке. Она поежилась в толстовке – вечерний ветерок был достаточно ощутимым – и, засунув кисти рук в карманы, зашагала по направлению к прибрежному парку.
В эти минуты Джи Со не думала ни о чем. Ни о том, что уже поздний вечер, а она – молодая девушка – одна на улице мегаполиса. И неизвестно, какие еще личности могли оказаться здесь в одно время с ней. Ни о том, что если завтра каким-то образом менеджеру станет известно, что она сбежала вечером из общежития, нарушив все мыслимые и немыслимые запреты, ставившие мемберов в жесткие рамки контракта, то не поздоровится ни ей, ни лидеру. Ее так точно обложат штрафом, и прощай тогда премия, полагавшаяся артистам за успешные выступления на концертах и шоу.
Она просто шла к реке, точно инстинктивно чувствовала, что бегущая вода величественной артерии, протекавшей через всю громаду Сеула, унесет бесследно ее горечи и обиды, оставив лишь умиротворение и покой в душе.
3***
Джи Со поглубже засунула холодные пальцы в карманы толстовки и зашагала по тротуару. До реки Хан еще нужно было пройти некоторое расстояние по улицам Сеула, и она двинулась по неширокому в этом месте тротуару, с одной стороны которого поднималась высокая стена, густо поросшая плющом, а с другой – проносились по дороге автомобили, которых даже в этот поздний час было немало.
Вот девушка остановилась у пешеходного перехода, рядом с которым мигал желтым глазом светофор. Поняла, что зеленого сигнала так и не дождется, и, выждав момент, когда дорога стала на некоторое время пустынной, шустро перебежала на другую сторону проспекта. А пройдя еще немного, оказалась у лестницы, ведущей вниз, к берегу Хангана. Быстро простучала подошвами привычных кроссовок вниз по ступенькам и, наконец, оказалась на дорожке, ведущей вглубь парка. Многочисленные фонари уже освещали теплым светом дорожки и лужайки, ложились пятнами света на скамейки. Рядом умиротворяюще журчала вода, в ней отражался залитый электрическим светом противоположный берег. По далекому мосту справа проносились, сияя фарами, машины, но звука моторов сюда не доносилось. Вокруг разливался покой и уже почти ночная тишина. Лишь цикады трещали где-то в траве, словно перекликаясь друг с другом, да время от времени сонно щебетала какая-то птица.
Джи Со отвела пальцами волосы с лица (здесь и сейчас ей не нужно было от кого-либо прятаться) и медленно пошла по дорожке, глядя на реку, изредка бросая взгляды на окрестности, замечая то смутный в темноте силуэт беседки, то подсвеченную вкопанными в землю садовыми фонариками на солнечных батареях необычную скульптуру, то обложенную гладкими камушками-голышами небольшую клумбу, заросшую цветами, благоухающими в ночи особенно ярко и сладко.
Девушка остановилась напротив берега и, обхватив себя руками за плечи, замерла, глядя на серебристо бликующую воду, мелкой рябью колышущуюся неподалеку от берега, заросшего в этом месте какими-то околоводными растениями.
Потом решила присесть на одну из скамеек, выстроившихся вдоль дорожки на некотором удалении друг от друга. Но не успела еще дойти до ближайшей из них, как услышала где-то вдали, в глубине парка музыку. Повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук – ритмичные удары, словно кто-то играл на барабанах, низкие гулкие басы, а вслед за тем – невнятный шум, как будто одновременно кричали много людей.
Разглядеть, что там происходит, не представлялось возможным – обзор закрывали деревья и кусты, во множестве растущие в парке. И Джи Со вдруг стало интересно – что такого может происходить в парке в этот поздний час. Девушка еще не успела осознать своих желаний, а ноги уже сами несли ее в ту сторону, откуда явно доносилась музыка.
Ее предположения полностью подтвердились, когда после одного из поворотов дорожки, выложенной тротуарной плиткой, перед девушкой открылась обширная поляна, заполненная людьми. Музыка и ритм ударной установки, между тем, сделались громче и отчетливее, и вот уже мужской голос, многократно усиленный мощными колонками, ворвался в ночную тишину, пронзая ее высокими нотами и распространяя вокруг странную мощь, заставляющую ноги двигаться быстрее, спешить туда, откуда доносилась песня.
Люди стояли, покачиваясь в ритм мелодии, пританцовывая и подпевая, и многочисленные голоса их сливались в какой-то фантастический хор, рождая в груди странные вибрации.
Джи Со, наконец, приблизилась настолько, что звук сделался чуть ли не оглушающим, и увидела небольшую импровизированную сцену, на которой располагались три музыканта. В центре перед микрофоном стоял высокий парень в черной косухе, отделанной металлическими квадратными клёпками, в черных же джинсах, от которых его ноги казались бесконечными, и черной футболке с принтом, видневшимся из-под расстегнутой кожанки. Взлохмаченные отросшие волосы исполнителя спускались ниже плеч, придавая ему вид независимый и бунтарский. Сбоку от сцены располагалась мощная колонка – к ней были подключены и микрофон, и бас-гитара парня, на которой он играл довольно виртуозно, аккомпанируя себе. На противоположном конце небольшой площадки расположился еще один музыкант в футболке с небрежно оторванными рукавами, отчего видны были нитки, торчавшие на месте швов. Его инструментом была ритм-гитара. И третий сидел позади напарников за ударной установкой, самозабвенно лупя палочками по набору разных барабанов и тарелок.
Сцену освещали два небольших софита, поставленных так, что свет их падал прямо на музыкантов. Судя по репертуару, это была какая-то неизвестная девушке рок-группа.
Джи Со незаметно для себя самой пробралась в первый ряд и неожиданно оказалась прямо напротив солиста.
Он же, тем временем, закончил одну песню и, глотнув пару раз воды из пластиковой бутылки, стоявшей рядом на полу, запел новую композицию. Чистый высокий голос певца звучал, тем не менее, довольно мужественно, а временами в нем прорывалась легкая хрипотца, словно он уже не один час пел и напряг связки. А, возможно, так оно и было. Неизвестно, сколько длился этот странный ночной концерт.
А голос певца выводил мелодию, звал, увлекал за собой куда-то в неизвестную, но такую манящую даль, обещая новые чудеса:
Она – несмелый шум ручья.
Она не то, что вижу я
Сегодня или завтра.
Она – секрет забытых слёз,
Мерцание утреннее звёзд,
Остывших так внезапно.
Она – живой глоток вина,
Магнит ночных огней;
Но Боже упаси мечтать о ней!
Тут второй гитарист подхватил припев, и уже два голоса звучали над толпой, создавая невероятную по своей мощи гармонию. И это было так прекрасно, что Джи Со замерла и забыла о том, что у нее был тяжелый день, закончившийся совсем уж неудачно, что завтра ее ждет нагоняй от менеджера, если что-нибудь не похуже. Музыкальная душа девушки жадно впитывала звуки музыки и очарование голосов, поющих об извечной теме неразделенной любви:
Тело любит, тело врёт – сердце пленных не берёт,
И только моё опять чего-то ждёт.
С небывалой высоты на горящие мосты беспомощно упадёт,
Но, увы, сердце пленных не берёт…
А потом голоса певцов взмыли ввысь, к самому небу, звуча отчаянно и яростно, то переплетаясь в унисон, то разбегаясь в терцию:
Скажи, зачем мы день ото дня,
Не ведая суть, всё красим фасад?
Скажи, зачем ты просишь меня
Сделать шаг назад?..
Джи Со сейчас видела перед собой только певца, освещенного прожектором, его длинные чуткие пальцы, уверенно перебиравшие струны бас-гитары, его запрокинутое к небу лицо с прикрытыми глазами, словно парень вслушивался в собственную душу и извлекал из нее эти самые слова, которым и делился со зрителями.
Песня закончилась, и зрители взорвались восторженными криками, свистом, выражавшим, как поняла Джи Со, высшую степень одобрения.
Долговязый ритм-гитарист наклонился ближе к микрофону и крикнул:
– Сегодня наши сердца поют только для вас! Приветствуйте – гениальный Тэ Хо и группа «Тигры»!
И зрители опять захлопали, закричали, заулюлюкали. Названный солист выпустил из рук висящую у него через плечо на широком кожаном ремне гитару и, подняв вверх обе ладони, крикнул:
– Спасибо, друзья! Мы любим вас!
А какая-то девица в толпе зрителей выпалила:
– Я люблю тебя, Тэ Хо!
И зрители засмеялись и снова засвистели. А Джи Со вдруг почудилось, что музыкант взглянул прямо на нее. Но, возможно, ей просто показалось это в ночной темноте.
А потом он объявил:
– Что ж, друзья! А сейчас – последняя песня на сегодня!
– У-у-у! – разочарованно отозвалась толпа, но парень прижал обе ладони к сердцу и добавил. – Но мы всегда поем для вас! И все наши песни – для вас! – и простёр руки к зрителям.
– Давай «Тигров»! – выкрикнул кто-то из толпы, и парень кивнул, переглянувшись со своими напарниками.
И тут же дернул за струну, скользнув пальцами левой руки по грифу, отчего инструмент отозвался пронзительным низким звуком, а потом запульсировал, словно билось гигантское сердце.
Эту пульсацию подхватил барабанщик, рассыпав целую гирлянду звуков медной тарелки, отозвавшейся ярко и задорно.
А вслед за тем зазвучал голос. И песня была такой же задорной, озорной, от нее хотелось смеяться, подпрыгивать на месте и кружиться вокруг своей оси.
И Джи Со, поддаваясь всеобщему порыву, вскинула вверх руки и начала скакать, подчиняясь ритму, в такт ударам барабанных палочек и аккордам ритм-гитары.
И очнулась, лишь когда прозвучал последний мощный аккорд – и остановилась, заполошно дыша после всех этих прыжков. А опомнившись, тут же натянула пониже на лоб капюшон худи. Вряд ли, конечно, здесь были вездесущие папарацци, которые могли сфотографировать рэпершу «Мэджик гёлс», но лучше уж перестраховаться…
Девушка погрустнела, вспомнив о том, что ей еще как-то надо теперь возвращаться в общагу, бывшую последние два года ее единственным домом в Сеуле – денег с собой, чтобы вызвать такси, у нее – увы! – не было. Автобусы в столь поздний час уже наверняка перестали ходить.
Между тем музыканты попрощались, и зрители начали расходиться. Парни принялись собирать аппаратуру, сматывать провода, убирать во взявшиеся откуда-то чехлы гитары и микрофоны.
Джи Со обратила внимание, что несколько молодых ребят из числа зрителей подскочили к парням и стали помогать им собирать инструменты, а потом куда-то потащили их вместе с барабанщиком.
Гитаристы, негромко переговариваясь о чем-то, заканчивали сборы, а Джи Со так и стояла в сторонке, не зная, что предпринять, пока, наконец, солист не заметил ее. Он остановился в какой-то паре метров от нее и спросил неожиданно низким голосом, как разительно отличавшимся от его певческого тембра:
– Эй, парень! Ты что-то хотел?
Джи Со вначале даже и не поняла, что он обращается к ней, а потом догадалась, что рокер принял ее за мальчишку, вероятно, из-за ее одежды. Она уже хотела было помотать головой, но потом вдруг ей в голову пришла неожиданная мысль:
– Вы… Можете подвезти меня?
Второй музыкант уставился на нее, а потом гулко захохотал:
– Что ты хочешь, чтобы мы сделали?!
– Не могли бы вы подвезти меня? – прокашлявшись, повторила она, наклоняя пониже голову, чтобы волосы надежно занавесили половину лица. – Просто… автобусы уже наверняка не ходят…
Тот опять захохотал во всё горло, но солист остановил его:
– Да ладно тебе, Ви Сон! В конце концов, моя ласточка здесь… Могу и подвезти!..
– Хён, да зачем тебе это надо? – фыркнул тот, кого солист назвал Ви Соном. – А если мальчишка – сталкер? Потом хрен от него отделаешься!
– Я не сталкер! – возразила она. – Мне просто нужно добраться поближе к своему району… Так получилось, что у меня с собой нет наличных…
– Ладно, парень, не оправдывайся! – прервал ее Тэ Хо. – Довезу я тебя – с ветерком! – и с визжащим звуком закрыл замок на чехле своего баса.
– Ну, смотри, – с сомнением протянул второй и добавил. – Твоего Фендера* забрать в пикап?
Fender* – американская компания, производящая электрические, акустические гитары и музыкальное оборудование. Занимает одно из лидирующих мест на рынке музыкальных инструментов. «Фендер» делает отличные бас-гитары.
– Нет, сам довезу. Вот, мальчик и подержит…
Ви Сон снова хмыкнул, но ничего больше не сказал, потому что в это самое время вернулись помощники музыкантов и, подхватив последнее, потащили в машину, которая, по всей видимости, находилась неподалёку.
– Пойдем и мы, – сказал Тэ Хо, поудобнее перехватывая за кожаную ручку чехол с гитарой и направляясь куда-то по одной из дорожек парка.
Девушка молча последовала за ним.
4***
Вскоре они пришли к парковке, на которой одиноко стоял мотоцикл. Тэ Хо уверенно направился прямо к нему, прислонил гитару к блестящему металлическому боку и, подняв сиденье, достал из ниши под ним мотоциклетный шлем.
