Татьяна Станкевич
Собака длиною в жизнь
Тайна заброшенного дома
Вы знаете, какая разница между собаководом и кинологом?
Кинолог – это профессия,
а собаковод – диагноз.
Прямо за нашей дачей находился еще один заброшенный дом. Когда-то он был большим и красивым, а теперь выглядел совершенной рухлядью. Мы с Брюсом приехали на последней электричке, я топлю печь и готовлю нам «ужин на двоих». Пес улегся на веранде на любимом диване. Однако поздняя осень дает о себе знать – после ужина он перебирается в дом, ближе к печке, начинает засыпать. Я тоже забираюсь под два одеяла и уже готова уснуть, но тут по длинному крыльцу кто-то пробежал. Нет, я не сумасшедшая, там реально кто-то пробежал. Потом еще и еще. Моя собака спит, даже не реагирует.
– Эй, Брюс, мне страшно! Мы одни на двух улицах, больше никого, кроме нас. На улице ночь, да еще эта луна так зловеще светит…У нас по крыльцу кто-то ходит, а ты спишь?
Кто из нас служебная собака?
Брюс поднял голову, посмотрел на меня: «Мать, давай уже спи! Пусть бегают! Ну пробежал кто-то пару раз, тебе жалко, что ли?» Свернулся калачиком и продолжил спать. Я немного успокоилась, потому что опасность Брюс чувствовал, и недоброжелателей тоже. Если бы что-то серьезное, не был бы таким спокойным. Это я себя так успокаивала, но сердце билось, как сумасшедшее. И хоть забралась под два одеяла, и в доме уже было тепло, уснуть не получалось. Тут снова по крыльцу кто-то пробежал. Подступающий сон как рукой сняло. Как положено в фильмах ужасов, я решила пойти и посмотреть, что там.
– Брюс, вставай, пошли! Я не усну, пока не разберусь, что там происходит.
– Мам, там ничего не происходит, спи уже! Кто бы там ни ходил, ни бегал, мы ему неинтересны, нужны были бы – давно уже постучался бы в дверь.
– Нормально ты, бородатый, рассуждаешь! Если мне ночью постучат в дверь, я умру от страха. Вставай, пошли смотреть.
Пес нехотя поднимается, я накидываю куртку поверх пижамы, выходим на крыльцо. Вокруг тишина, никого нет. Зато шорохи в соседнем заброшенном доме, и колорит всей этой картине из фильма ужасов придает огромная луна. Брюс смотрит на меня как-то загадочно, даже лукаво, как мне показалось: «Мам, кто бы это ни был, пусть он там шарится дальше, он же на чужом участке и в чужом доме».
Но меня было уже не остановить. В пижаме, каких-то несуразных калошах, куртке и с фонариком в руке иду к заброшенному дому. Брюс нехотя идет со мной: «Вот так и появляются сюжеты к фильмам ужасов».
Подхожу к заброшенному дому. Шорох прекращается, все стихает. Выключаю фонарь, недолго жду, когда глаза привыкнут к темноте, дыхание, кажется, остановилось, считаю до трех и заглядываю в окно. Никого! Стою, не двигаясь, и вдруг внутри дома от стены отделяется светло-серая тень, потом едва уловимый силуэт, потом еще один – это три полудикие собаки, прибившиеся к нашему садоводству, нашли здесь на зиму приют. В доме особо не дует, полно старых ковров и матрасов, лучше, чем на улице под снегом.
Я выдохнула. Одна собака неуверенно подошла ко мне и понюхала мою руку через незастекленное окно. Брюс как-то загадочно вилял своим хвостом-коротышкой. Он с самого начала знал про «поселенцев», просто не хотел сдавать сородичей.
Мы пошли домой. Я рухнула спать, как убитая. В ту ночь на крыльце еще много раз раздавался чей-то топот, но страха уже не было, а утром мохнатые соседи разделили с нами кашу с тушенкой. Так мы и коротали этой зимой выходные.
На краю
«Независимо от количества денег, которые
есть у тебя в жизни, собака делает тебя
во много раз богаче».
Льюис Сабин
Холодная поздняя осень, голые, корявые деревья, леденящий ветер. Темнеет рано, вечерние прогулки с собакой можно назвать ночными. Мы снимали квартиру в каких-то дебрях, «на краю цивилизации». Публика вокруг своеобразная и колоритная, но зато много мест, где можно гулять с Брюсом. Большая собака всегда приметная – местные бомжи и алкаши быстро стали уважать бородача. Нас обходили стороной, поэтому я спокойно выходила с ним гулять и поздним вечером, и ночью. В то время выбирать особо не приходилось, снимала то, что было доступно по финансам, и чтобы еще оставалось на дорогу и еду собаке.
Мы стоим с Брюсом на берегу протоки. Вернее, стою я, а пес усиленно читает «собачью почту», узнавая новости за прошедший день в округе. Смотрю на темную воду, хотя на нее даже смотреть холодно, и хочется поглубже спрятаться в воротник куртки. Мысли о грустном одолевают последние дни все сильнее. Нет никакого просвета впереди. Просто якорь. Я так долго цепляюсь за жизнь, но ничего не выходит, я все время на дне, самом настоящем дне. Это так унизительно – знать, что тебе смеются в спину, обсуждают за глаза. Многие избегают. Хочешь позвонить, а некому. Хочешь кричать, и не получается. Я устала от груза долгов, от предательства, от угроз и укоров. Я измотана физически и морально, хочется выть, реветь зверем, ломать руками стекло. Все чаще болит сердце. Я устала просыпаться ночами и сидеть полночи на кровати, обхватив колени руками и кусая губы. Я думала, что умная, смогу выпутаться из любой ситуации, и на все случаи у меня будет решение. Но система дала сбой. Все, нет решений, нет идей.
Долго отогреваюсь горячим чаем, пустым дешевым чаем. На ногах лежит теплый пес. Он один верит и не сомневается: мы выкарабкаемся. Он точно что-то знает, раз так спокойно спит.
У собак нет человеческих проблем: они любят не за что-то, а просто так. Их не интересуют твое финансовое положение, твой статус, круг общения, должность, вера, политические взгляды. Им неважно, здоров ли ты физически или имеешь внешний изъян, весельчак или молчун, для них все это не имеет значения! Вообще неважно! Им важно, что хозяин просто есть! И я действительно есть, в измерении отдельно взятой собаки! Я тот, кто ей нужнее всего!
Сейчас кинологи скажут: чушь, очеловечиваете тут собаку, приписываете ей то, чего нет, эгоистичному, живущему инстинктами существу приписали кучу душевных качеств, облагородили. Вранье! Угу, так и есть! Но вера в человечность собак кому-то спасает жизнь, например, мне.
Все будет ризеншнауцер!
В истории цивилизации куда больше
примеров верности собачьей, чем человеческой.
Фраза «Все будет ризеншнауцер!» пришла как будто сама. Причем от настроения эта фраза могла менять смысл.
«Все! Будет ризеншнауцер!» Это значит, что решение принято и точка, ну или… что быть новой собаке!
«Все будет, ризеншнауцер!» Это значит: пес, не парься, сейчас что-нибудь придумаем.
А вот безо всяких запятых: «Все будет ризеншнауцер» – это прорыв, вроде фразы «Все будет отлично!».
Так или иначе, фраза эта засела в моем сознании. Будто слова песни, которые все время крутятся в голове. Она стала своего рода аффирмацией. Реально прорыв! Иногда она меня бесила и злила, потому что крутилась в голове сутки напролет.
Жизнь шла своим чередом. Я совершенно не помню тот момент, когда мой босс предложил мне работу. Помню, что ушла на новую должность, в новое место, но сам этот процесс память отсекает напрочь. Брюс тогда жил у меня всего два года, и в моей судьбе стали происходить качественные изменения. Появилась новая работа, новые перспективы, я съехала с ненавистной мне квартиры в новую, которая мне очень нравилась. Она находилась в только что построенном доме, на границе между частным сектором и жилым микрорайоном. Я специально искала окраину города ради Брюса, чтобы ему было где размахнуться на прогулке. И чтобы меньше людей вокруг. Тогда мне меньше всего хотелось человеческого общества. Здесь были заброшенные озера, в которых жили ондатры и утки, заброшенная железная дорога и много чего еще интересного. Но главное – свежая, новая, солнечная квартира. Я специально сняла пустую, наконец-то! Без всех этих старых убогих чужих диванов и шкафов. Хотела, чтобы у меня все было только свое. Мы зашли с Брюсом в эту квартиру, где еще гуляло эхо, и поняли, что это для нас.
Несмотря на то что жилье мы в последние годы снимали часто, у меня никогда не было проблем заселиться с собакой. Хозяева видели Брюса и почему-то ему доверяли, соглашались спокойно, без всяких дополнительных условий.
Мы начали обустраиваться в новой квартире, которую я сняла на длительный срок. Чувствовала, что отсюда начинается новый старт.
Однажды вечером мы гуляли с Брюсом за озерами, и вдруг я услышала звук флейты. Это было ранней весной, на улице темно, под ногами еще снежная каша, но озера уже частично оттаяли.
«Ну все, – подумала я. – Наконец-то моя кукушечка поехала. Посреди темного вечера, на диких озерах флейта! Мать, по тебе плачет психушка, хотя все к этому шло, что уж тут удивительного».
Но звук же манит, и мы с собакой идем на него. Пробираемся сквозь заросли и видим картину: у озера женщина с двумя детьми. Она играет на флейте, а ребята кормят хлебом уток, плавающих в полынье у берега.
Это было так неожиданно и трогательно, что я буквально потеряла дар речи. Вот такие чудесные соседи у меня оказались. Мы познакомились и потом часто встречались, так как жили в соседних подъездах.
Девочке было около пяти лет. Несмотря на возраст, она говорила какими-то совершенно несвойственными ребенку предложениями:
– Здравствуй, милый песик, ты такой чудесный, ты просто изумительный пес! Ты волшебный пес! Ты пришел из сказки!
Она гладила огромную собаку, а Брюс млел от счастья.
А потом день стал более длинным. Как-то выхожу с Брюсом гулять на рассвете, поднимаю голову, а надо мной облака в виде ангела с крыльями. Огромные крылья, мощные. И я поверила, что это знак: большие белые крылья – новая белая полоса в жизни.
– Брюс, смотри, смотри, какие крылья! Мы взлетаем, все будет хорошо!
– Мам, это просто облака, все уже давно хорошо, ты просто не замечала. Как может быть плохо человеку, у которого есть ризеншнауцер?
И правда, все пошло по нарастающей: хорошая зарплата, новые друзья, новые планы на жизнь. Я стала спать спокойно, у меня снова в доме появился мой любимый кофе. Самый первый показатель, что все нормализуется: утром есть кофе, и рядом собака! Я стала вынашивать в голове новые планы и проекты. Верила, что совсем скоро выдохну, перешагну через печальный опыт прошлого и снова начну работать на себя.
У меня появилась моя крылатая фраза, мой девиз: «Все будет ризеншнауцер!» И означала она одно: «У меня хватит энергии, чтобы все сложилось действительно отлично!»
Поэтому, когда приходится делать выбор в непонятных жизненных ситуациях, я делаю выбор в пользу своих собак. Пока ты с ними гуляешь, занимаешься, просто чешешь за ухом, в голове складывается правильное и нужное решение. Уже долго в моей жизни «устойчиво ризеншнауцер».
Ангелы на четырех лапах
«Существует ли хоть один человек,
который не предавал ни разу?
Верность – исключительно собачье качество!»
Ингрид Нолль
Я вообще считаю себя человеком, который не верит в приметы, обряды и всякое подобное. Но было несколько случаев, которые доказывают: где-то совсем рядом есть тонкий мир, который меня защищает и помогает.
Однажды мы с мамой пошли на кладбище, на могилку к бабушке. Кажется, столько раз на ней были, а найти не можем. Понимаем, что между 7-м и 8-м сектором, все обошли, а найти не можем, прямо отчаяние взяло. Мама говорит: «Еще раз сейчас пройдем, если не найдем, оставим «подарки» на любой могиле, бабушка простит и поймет». И тут перед нами появляется белая собака. Откуда она взялась, мы с мамой так и не поняли. Собака ласковая, ластится. Крутится вокруг нас, руки лижет, как будто зовет нас за собой. Мы прошли буквально несколько метров и наткнулись на бабушкину могилу. Она была прямо у нас перед носом, просто деревья у могилы так выросли за год, что мы и не узнали место. Даем собаке фаршированный блинчик, она с радостью слопала его и, пока мы все доставали из сумок, куда-то исчезла. Так же неожиданно, как и появилась. Разве это не мистика? Собака пришла, чтобы показать нам могилку.
В том месте, где я с собакой снимала квартиру, автобусная остановка приходилась на территорию частного сектора. Я выхожу из автобуса поздно вечером на конечной, иду по дороге, по которой ходила сотни раз, думаю о своем. И вдруг передо мной с крыши частного дома срываются два дерущихся кота, орут, шипят – прямо клубок из орущих котов. Я встала как вкопанная, коты разбежались в разные стороны, а я вижу перед собой огромную яму на тротуаре – асфальт провалился, и я бы точно в нее угодила. Спасибо ангелу-хранителю, который послал мне этих дерущихся котов. Может, это дрались два моих покровителя: один хотел уберечь, а другой мечтал, чтобы я туда свалилась и перестала быть рассеянной на дороге?
Так вот, в этом частном секторе у моего Брюса завелась подружка. Большая мохнатая собака, в ней было много разных пород намешано: и лайка, и хаски, и что-то от немецкой овчарки. Короче, хорошая, добротная, смекалистая сука. Она частенько перемахивала через забор хозяйского дома и бегала сама по себе, в частном секторе собаки на самовыгуле – норма. Когда она видела Брюса, неслась к нему со всех ног, уходила с нами гулять к диким озерам, там они играли до одури, потом провожала нас до подъезда и убегала по своим собачьим делам.
И вот я однажды приезжаю поздно с работы, около полуночи, хватаю Брюса, который весь день просидел дома и, понятное дело, мечтал о прогулке. Выскакиваю с ним на улицу, дохожу до границы дороги с дикими озерами, отпускаю собаку с поводка, и он исчезает в кустах по своим делам. Я остаюсь под фонарем, потому что в темноте очень плохо вижу.
И тут в сторону нашего дома от частного сектора идут двое парней. Вот есть же ощущение, что столкновение неизбежно, прямо внутри все сжимается. Понимаю, что выгляжу по-дурацки: полночь, одна посреди района новостроек, под фонарем, на каблуках, в шубке. И мой пес-охранник где-то справляет нужду. Парни уверенно направляются ко мне. И вдруг, опережая их, ко мне со всех ног несется эта дворняга. Узнала хозяйку своего друга и спешит приветствовать. Огромная мохнатая грязная дворовая собака со всей дури прыгает мне передними лапами на грудь: «О, я так по вам соскучилась! Где вы так долго пропадали!» И еще раз лапами на чистую мою шубу. И еще раз, и еще много раз. Со стороны это все выглядело так, будто это моя собака, я с ней гуляю и играю. Парни как-то резко свернули и исчезли в глубине двора. Собака успокоилась и стала оглядываться в поисках Брюса. «Спасибо, чужая собака! Возможно, только что ты спасла мне жизнь! Я даже не в обиде, что ты уделала мне всю шубу». Тут из кустов вылез и Брюс.
– Ну знаешь ли, друг, я от тебя такой подставы не ожидала! Ты почему меня бросил? Ты понимаешь, что со мной только что могли сделать все что угодно?
– Мам, а чего ты меня не позвала-то?
И правда, я только сейчас поняла, что от страха забыла все команды, а всего-то надо было крикнуть: «Ко мне!» Вот это провал!
– Ой, да не переживай ты так, ничего же не случилось! Вот моя подруга за тебя заступилась! Тут все собаки мне знакомы, кто тебя дал бы в обиду?
Большая дворовая собака проводила нас до подъезда и исчезла в ночи. Ангел-хранитель, это снова был ты, правда же?
Правильный Брюс и "безнадежная" Таня
«Собака, принадлежащая человеку,
остается всегда с человеком,
будь он процветающим или бедным,
здоровым или больным.
Собака всегда будет рядом с хозяином,
будь то ужасный холод,
пронизывающий ветер или обильный снегопад.
Собака лижет вам руки,
хотя вы не можете отплатить ей тем же;
она зализывает раны и болячки,
сталкиваясь с жестокостью этого мира.
Собака охраняет сон бедняка так, как будто он принц.
Все друзья покидают его, но собака остается.
Когда богатство исчезает и репутация разбивается вдребезги,
собака продолжает горячо любить хозяина».
Сенатор Джордж Вест
Из-под густой челки на меня грустно смотрели два больших глаза: «Тань, а мы точно туда идем? Что-то мне тут не очень нравится, пойдем на ту площадку, где мы привыкли заниматься, я буду брать барьеры и ходить по лестнице, а ты меня хвалить…» Брюс нервничал. Он еще не знал, что хозяин решил отправить его на защитный курс дрессировки. Хозяин решил – хозяин сделал: нашел кинолога, заказал специальную шлейку, оплатил курс и уехал, а мы с собакой должны выполнять.
Идем, мокрая весна, расползшийся снег, голые деревья, над нами кружит стая ворон. Пес посмотрел в небо, потом на меня: «Что-то мне не нравится затея хозяина. Может, это… ну ее, а?» Но мы продолжаем идти. Как обучают собак защите, я видела… в кино, но сама ни разу не участвовала, потому и вырядилась: белая коротенькая дубленочка, джинсики, кроссовочки… Ну а что, не я же дрессировать буду. Приходим на площадку в глуши острова, глубоко за Ярыгинским стадионом. Нас встречает кинолог, он только отработал с одной собакой, его дресс-костюм уже повидал сегодня много зубов. Веселый такой парняга, добродушный: «Ну что, проверим твою собачку? На что он способен, готов ли работать и над чем работать нам». Мы с собакой переглянулись, в собачьих глазах угасла последняя надежда свалить подальше. Его прицепили на длинный трос к толстому дереву. Теперь я поняла, зачем нужна была шлейка – на ошейнике пес просто бы задохнулся, а в шлейке удобнее работать лапами, а не только зубами.
Теперь я еще узнаю первую новость от нашего учителя – не все собаки готовы и, главное, не все умеют защищать человека. Мне казалось раньше, что любой пес от природы готов биться за своего хозяина, а оказывается, все не так. Во-первых, не любой, есть от природы трусливые, и есть собаки, «поломанные человеком», «безнадежные». Во-вторых, даже самый отважный и преданный пес действует чисто инстинктивно в случае нападения на хозяина, бьется насмерть, но, не умея этого делать, совершает много ошибок и легко уязвим. Вот с такими, вторыми, и работают на защиту. Так что надо проверить моего диванного песика: к первым он относится или ко вторым.
Кинолог прицепил моего мохнатого друга к тросу, поставил меня в зоне досягаемости для собаки и говорит: «Сейчас я на вас буду нападать: замахиваться, бить вас (я инстинктивно втянула голову в плечи). Вы должны кричать. Посмотрим реакцию собачки».
Елки, я готова была смотреть на шоу, но быть его участником не хотелось. Пес на тросе явно нервничал, не доверял мужику в дресс-костюме. Шоу началось. Тренер замахивается на меня палкой, я стою с широко раскрытыми глазами, руки сложены на груди, он мне шепчет: «Кричи, зови на помощь!» Ужас! Я поняла, что не умею этого делать. Ужас и шок. Чего тут, в глухомани, кричать-то? Да я вообще нигде не буду кричать. Хорошо, Брюс без моего крика понял, что хозяйка в ступоре и сейчас рухнет в обморок в своей белой дубленочке прямо в снежную весеннюю жижу. Как и положено настоящему другу, он ринулся защищать, рвался в бой, исходил слюной, хватал тренера за все, что мог и куда мог. А я, тупица, опять же инстинктивно, отхожу в сторону от собаки, подальше: мол, вы тут с учителем разбирайтесь сами. Тут уже пес взмолился небесам, чтобы мне срочно провели ревизию в мозгу, он не лаял, а практически орал по-человечески так, что даже вороны его понимали: «Дура, Таня, ты такая дура! Не от меня надо удаляться, а за меня, за задницу мою встань! Я же не дотянусь тебя защищать, я же привязан!» Тренер больше уже не мог ржать над этой картиной. Он сказал: «Брюс молодец – второй тип отличной собаки, пока не обученной. С хозяйкой все сложнее – скорее, безнадежная». Сделали перерыв. От моей белой дубленки ничего не осталось, на ней были следы лап собаки, брызги черной слякоти. В общем, красотка еще та. Пес тяжело дышал, но его хвалили, ему перепало море вкусняшек, и он понял, что, в принципе, все не так печально.
Первые тренировки были короткими, Брюс нервничал и уставал. Ситуация для собаки, привыкшей лежать на диване и играть с домашними, была стрессовой, но он ее выдержал. Всю ночь куда-то бежал во сне, на кого-то рычал. Но впоследствии ходил на занятия с удовольствием. Издалека завидев кинолога, начинал вилять хвостом-коротышкой, предвкушая новую порцию адреналина, похвал и вкусняшек. Весь его вид как бы говорил: «Привет, Андрей! Ну что, биться будем, ты еще не приобрел себе новый дресс-костюмчик? Давай ускорим этот процесс. Я готов сегодня тебя уложить на лопатки!»
Потом было много разных занятий, двое и трое нападающих, с оружием и без. Брюс учился хорошо, даже на «отлично».
Стал отслеживать взглядом обстановку, правильно реагировать на протянутую руку, хватать обидчика за «нужные места», держать хватку. Ему все было интересно, чего не скажешь про хозяйку. Я так и осталась «безнадежной». За несколько месяцев так и не научилась кричать и звать на помощь, не научилась работать вместе с собакой. Мой пес нес крест за нас двоих.