Татьяна Смирнова
Вирусомахия
Тан написала комментарий: «И у нас был сильный ветер. Пока все спят, но у меня голова кругом идет от грязных мыслей».
«Уходи оттуда, скрывайся от людей и бери пример с деревьев», – ответил ей Перун, убрал в узел планшет и пошел в глубину леса.
Один на один с природой
Ветер дул все сильнее и зловещими становились мысли: сначала Перун мысленно повторял «я дерево, мне все по барабану», но гадкие мысли крупным градом стучались в сознание. «Что за скит такой, где монахи учинили погром? И есть ли Бог, раз Он допустил такое?» Обратившись со злобой к небесам, Перун припомнил Им смерть матери, свое детство в подземке, а дождь хлестал по щекам, плечам, и проникал до последней ниточки. С вершины холма он оглянулся на скит, и увидел, как ливень остудил пыл братии, и, прячась от него, они разошлись по кельям. Под разлапистым вековым дубом Перун скинул с себя одежду и выжал воду, развел с трудом костер и начал сушить все, что вымокло. Его гневная рука коснулась языка пламени, и боль заглушила порыв злобы. Он очнулся, как от дремы, одернул руку, и начал дуть на ожег. «Не раздувай огонь страсти, а плюнь на него, чтоб затушить», вспомнил он слова, прочитанные в скиту. Очертив вокруг себя круг, он представил, что все недовольства, ропот и злоба скопились тут, внутри очерченного пространства, а потом вышагнул из него, и сразу стало легче, будто бы злые мысли и впрямь удерживала замкнутая линия. Дождь перестал лить, с вершины он видел, что скитские вышли из своих келий и принялись чинить все то, что разрушили… «Ну, слава Богу», машинально повторил он излюбленную фразу тети Веры, и улыбнулся сам себе. «Не хулить, а прославлять, – вот что созидает мою душу. Надо бы написать в дневник». Он открыл планшет, и наткнулся на запись Тан. «Злые люди подожгли наш монастырь. Я ушла прежде пожара по совету Пера, но остальные погибли в огне. Да упокоятся их души в обителях праведных, среди предков и родоначальников». «Что будешь делать теперь?» – Написал ей Перун. Он описал все, что случилось в скиту, и напутствие Саввы. «Я пойду к тебе, – ответила Тан. – Вместе продолжим поиски».
«Тогда я иду к тебе навстречу. Еду, плыву, лечу, как придется, но, в конечном итоге, мы обязательно встретимся». И Перун повернул на юго-восток, спустился с холма и зашагал по проселочной дороге, сходя с нее всякий раз, когда появлялся прохожий или машина.
Ночлег в трактире
Сухари поддерживали Перуна несколько дней. Но чем дальше, тем больше ему хотелось как следует поесть, и даже суп, которым кормили в скиту, уже не казался настолько невкусным. «Всё познается в сравнении, и даже вкус пищи может ощущаться по-разному в зависимости от настроения и степени голода…» Он решил записать это в планшет, и увидел сообщение Тан – она уже была на границе с Монголией. Новости из интернета вовсе не радовали: вчерашний шторм вызвал сбой в работе вакцинированных служащих. Несмотря на транквилизаторы и прививки у них сильный кисло-сладкий ветер пробудил раздражительность, как и у остальных. В порыве злобы они крушили рабочие места и уходили, кто куда. Границы оставались без охраны, а от вооруженных дезертиров можно было ожидать всего, что угодно. Власти даже не пытались навести порядок, так как злоба коснулась всех без исключения. «Как там тетя Вера и Любава с мужем», подумал, убирая планшет, Перун, «стоит ускорить мои поиски». Ощутив голодное урчание в животе, он зашел в придорожный трактир.
– Здрав буди, – приветливо встретил хозяин трактира, но вместе с тем строго и внимательно осмотрел Перуна с головы до ног. – Располагайся, что закажешь?
Перун сел в углу, у окна.
– Не боись. Ежели нагрянут неадекваты, я их электрошокером присмирю, – сказал хозяин, показывая на висевший у пояса увесистый шокер.
– А если на вас найдет неадекватчина? – Возразил с улыбкой Перун.
– На меня жена управой, она может приструнить похлеще шокера, – также улыбнувшись ответил хозяин. Перун с облегчением вздохнул, заказал картошку и борщ, и начал изучать новости. Солнце зашло за горизонт, и вместе с сумерками наступил холод. Перун заплатил за ночлег и поднялся в маленькую, с одной кроватью и прикроватной тумбочкой комнатку. Через деревянные стены он услышал разговор соседей.
– Надо гнать день и ночь, чтоб до Горно-Алтайска успеть через сутки, – говорил один.
– Я готов рулить, сколько сил будет, ну а ты подменишь, если выдохнусь, – подтвердил другой.
«Алтай, – прикинул Перун, – это ж совсем рядом с Монголией. Надо ехать с ними». Он немного подремал, потом вышел на улицу и увидел большой грузовик. Кузов прикрывал кусок брезента, Перун запрыгнул внутрь. Вся машина была забита пластиковыми бутылками. Разрыв в них, словно в стоге сена, нору, Перун устроился там и уснул опять.
