Татьяна Сергеевна Маковецкая
Недры разума. Коучинговая фантастическая повесть
Глава 5.
Профессор сидел в ротанговом кресле-качалке у себя в саду. Солнце медленно закатывалось за горизонт. Он тихонько покачивался, и просто наблюдал за природой. Слушал пение птиц, ощущал, как ветер ласково щекочет его лицо, наслаждался буйством красок вечернего заката, наблюдал, как колышутся листья и трава, вдыхал аромат цветов. Ему казалось, что он слился в единое целое с этим прекрасным моментом, и растворился в нем без остатка.
Вдруг, он ощутил аромат травяного чая – Янина несла поднос с чайником и чашками, и как всегда улыбалась. Она поставила поднос на столик, поцеловала Малиновского, и села рядом с ним.
– Хочешь чаю, дорогой?
– Это было бы идеально, милая!
Янина налила чай в чашки.
– Поделишься, что сегодня интересного произошло? Спросила Янина. Ты сегодня такой задумчивый.
– Сегодня у меня был интересный опыт. Ответил Малиновский. Я работал с пациентом, и ощутил, что такое страх одиночества. Испытал те чувства, когда тебя не понимают. Он описал жене все, что происходило с ним в лаборатории во время процесса.
Янина задумалась.
– Интересно, страх одиночества может быть таким многогранным: можно быть одиноким в отношениях, одиноким в обществе. А еще я иногда думаю о пожилых людях, которые считают, что остались одни, причем они могут быть обеспечены всем необходимым, у них много родных, которые их периодически навещают, но им просто не интересно жить, они не видят в этом смысла.
Малиновский подумал о своей матери. После смерти мужа, она жаловалась, что ей очень одиноко. Она жила в другом городе, в собственном доме и с достойной пенсией. Ее там часто навещали ее младший сын и его дети с внуками. Но она говорила, что хотела бы жить в семье, что ей одной плохо. Профессор всегда очень болезненно переносил эти разговоры. Он всегда пытался подсказать ей, что можно найти какое-то интересное занятие, читать новые книги, но она каждый раз отмахивалась от него, повторяя: «Я ничего не хочу, я никому не нужна».
Вдруг он осознал, что сегодняшние события в лаборатории очередной раз показали ему его боль. Он вспомнил жемчужный шатер – его мама почти каждый день носила на шее жемчужное ожерелье. Оно было самым любимым – его подарил ей муж на годовщину свадьбы. Вот где связь. Видимо, Янина, поняла это из его рассказа о сегодняшнем исследовании и просто мягко подсветила ему этот момент.
Малиновский всегда очень переживал после общения с мамой, потому что не видел выхода из ситуации и не знал, как ей помочь. Ему казалось, что после смерти отца – он стал ответственен за ее благополучие и счастье. И головой он понимал, что не может сделать ее счастливой, только она сама могла принять это решение, но сердцем эту ситуацию принять не мог. Это каждый раз разрывало его на части.
Как можно отпустить? Как можно не переживать? Почему я взял на себя ответственность за счастье другого человека?
Он повернулся к жене и спросил: «Янина, я очень переживаю по поводу мамы. Как думаешь, я смогу помочь ей обрести счастье?»
Янина покачала головой: «Дорогой, мы не можем заставить другого человека стать счастливым. Мы можем лишь поддержать твою маму и быть рядом, показывать своим примером, своим самочувствием и настроением, что жизнь – прекрасна и нужно наслаждаться ей столько, сколько нам отведено. Единственное, за что ты отвечаешь в данной ситуации – это за свое собственное расположение духа. И когда ты нервничаешь, переживаешь – твоя мама видит это, чувствует. Начни общаться с ней не из состояния «я должен сделать ее счастливой», а из состояния любви, душевного тепла, прими ее выбор. Чем больше ты сопротивляешься тому, что происходит – тем больше страдаешь, и то, что у тебя внутри неизбежно находит отражение снаружи».
У профессора на глаза навернулись слезы. Он всегда восхищался мудростью своей жены. И сейчас он ощущал такую поддержку и тепло, и огромную благодарность, что когда-то счастливый случай их познакомил.
Янина взяла его за руку. Супруги молча сидели в уютном саду, наслаждаясь вечерним небом, воздухом, звуками, запахами, ощущениями.
Глава 6.
Профессор Малиновский сидел в своем кабинете в лаборатории, он барабанил пальцами по столу, просматривая записи сессий с пациентом, и обдумывал, стоит ли сегодня идти в процессинг, или дать пациенту один день отдохнуть.
Вдруг, зазвонил телефон. Это была защищенная правительственная линия.
– Опять этим министерским что-то нужно. Профессор тяжело вздохнул и взял трубку.
– Малиновский, слушает.
– Андрей Александрович, приветствую, беспокоит министр здравоохранения Калужский Сергей Геннадьевич.
– Да, Сергей Геннадьевич, добрый, узнал вас.
– Я бы хотел узнать, как дела у пациента, которого мы к вам направили.
– Пока проводим предварительное обследование, как будут результаты, я сразу вам сообщу.
– Андрей Александрович, нам крайне важно понимать, что вы уделяете этому пациенту максимум своего внимания. Мы обратились к вам как к самому авторитетному специалисту страны в области нейрофизиологии, и очень ждем результатов в кратчайшие сроки.
– Сергей Геннадьевич, я уделяю пациенту все свое время, но есть определенные этапы в обследовании и лечении, на которых спешка может оказаться фатальной для пациента. Я свяжусь с вами сразу же, как будут результаты.
– Хорошо, спасибо, ждем скорой обратной связи.
На том конце повесили трубку. Малиновский чуть не запустил телефоном в стену. Он откинулся в кресле: «Блин, ну что за люди! Даже недели не прошло! Скорей им все надо!» И отправил немного нецензурных слов в потолок.
Он вскочил с кресла.
– Так, надо успокоиться, еще не хватало мне из-за чиновников переживать.
Малиновский вышел из здания и направился в лесополосу. Он захватил с собой обед, чтобы совместить приятное с полезным. На улице было пасмурно и ветрено. Тучи летели по небу словно спорткары на гонке «Формула-1».
– Ну и хорошо, комаров не будет. Профессор бодро зашагал к деревьям.
Через несколько минут ему попалась чудная полянка, он расположился на ней, облокотился спиной о сосну, и с аппетитом стал уплетать заботливо приготовленный Яниной обед. Она всегда клала ему маленькие записочки. В этот раз жена написала: «Слушай свое сердце, люблю тебя». Малиновский улыбнулся, мысленно послал жене благодарственный поцелуй, и просто несколько минут наблюдал за лесом, за ощущениями в теле, стараясь ни о чем не думать.
Профессор вернулся в здание и направился в палату к пациенту. Мужчина стоял у окна и смотрел вдаль.
– Это прогресс. Малиновский кашлянул.
Мужчина повернулся и зашагал к профессору. Он взял его за руки и приложил их к своей голове. Малиновский понял, что он просит подключить его к шлему, что он осознает, что процессинг ему помогает. Профессор кивнул, и они вместе направились в лабораторию.
Путешествие в неизведанные чертоги разума в этот раз началось с невесомости. Малиновский парил в необъятном пространстве. Вокруг была сплошная темнота, которую изредка прорезывали лучи света. Было очень холодно. Малиновский уже начал стучать зубами, когда сквозь темноту проступили очертания какого-то объекта. Его резко потянуло вниз. Он летел с такой скоростью, что казалось, что точно разобьется о приближающуюся поверхность.
Профессор закричал: «Стоооооооп!»
Его резко дернуло вверх, и он ощутил, что стоит на твердой поверхности.
– С каждым разом все интересней. Выдохнул Малиновский, и стал осматриваться.
Вокруг него возвышались величественные колонны в греческом стиле. Он находился в огромном каменном зале. Стены были украшены сценами битв. Профессор прислушался. Снаружи раздавались ритмичные гулкие звуки. Он начал искать выход, чтобы посмотреть, что происходит. Обойдя весь зал, он, наконец, увидел нечто, похожее на дверь – это был цельный кусок камня неправильной формы, без рисунков и с причудливой ручкой в виде гарпии.
Малиновский с большим трудом открыл дверь. В лицо ему ударил жаркий ветер, пахло песком и чем-то сладким. Солнце нещадно палило в самом зените. Профессора буквально ослепило – настолько ярким было солнце. Теперь он четко слышал, как множество голосов кричат: «Жертва! Жертва! Жертва!»
Профессор направился на шум голосов. Он шел по древнему городу. Улицы были абсолютно пустыми.
– Наверное, все собрались в одном месте. Подумал Малиновский.
Вскоре, он вышел к исполинскому сооружению, напоминавшему стадион. Он весь был заполнен людьми. На трибунах люди продолжали скандировать «Жертва!» На арене находились несколько человек – они были прикованы кандалами к столбам и стояли на коленях. На головы им были надеты красные мешки.
Малиновский стал рассматривать людей на трибунах. Практически все они были в светлых туниках и вооружены. На головах некоторых были венки.
– Интересно, а я сейчас как одет? Малиновский стал себя осматривать. На ногах у него были сандалии, на теле белая туника, подпоясанная кожаным кушаком.
– Хорошо, что мешка на голове красного нет, усмехнулся профессор.
Вдруг, наступила тишина. На арену вышел человек в золотой тунике. Он встал посередине и закричал:
– Граждане Ыбара, сегодня мы вместе уничтожаем ржавчину на железном теле нашего общества. Мы безжалостно удаляем из нашего совершенного мира тех, кто не готов пожертвовать собой ради общего блага. Мы очищаем наше государство от тех, кто сеет инакомыслие в наших рядах и смеет иметь мнение, отличное от мнения Верховного Совета.
Он поднял руку вверх и дал знак палачам. На арену вышли два высоких человека в черных одеждах, лица их скрывались за капюшонами. Начищенные кинжалы в их руках сверкали на солнце словно бриллианты.
Стадион взревел.
Профессора начало подташнивать от осознания того, что сейчас произойдет. Он отвернулся. Вдруг, он ощутил, что его кто-то взял за руку. Он поднял взгляд – перед ним стояла молодая женщина. На ней был красный плащ. Волосы скрывались под красным платком. А глаза ее были фиолетового цвета. Малиновский удивился – такого он еще не встречал. Женщина знаками показала, чтобы он следовал за ней.
Она шла очень быстро, профессор буквально бежал за ней. Через несколько минут они зашли в дом. Он был небольшим, но уютным. Возле стены стояла небольшая тахта, посередине лежал мягкий ковер, на котором стоял небольшой стол, а вокруг него были расположены разноцветные подушки. Женщина указала на середину комнаты, приглашая Малиновского присесть за стол. Она скрылась в небольшой комнатке слева, и вскоре вынесла кувшин с водой.
Вдоволь напившись после изнурительной жары, профессор произнес:
– Здравствуйте, я профессор Малиновский Андрей Александрович, как зовут вас?
– Я – Свобода. И я знаю, кто вы.
– Расскажете, для чего я здесь?
– Вы сами должны это осознать. Это произошло бы быстрее, если бы я оставила вас у амфитеатра.
– А что бы было, если бы я остался там?
– Вас бы схватили как инакомыслящего, затем подвергли пыткам, выставили на общее порицание, и в итоге казнили.
– Инакомыслящего? И почему бы они решили, что я инакомыслящий?
– Потому что вы осознаете, что на самом деле происходит. Что на самом деле убивают людей. Потому что вы отвернулись и не смогли смотреть на казнь. Вы слышали то, что произнес Демагог? Что их казнят за то, что они думают по-другому. Они не убили, не украли, они просто имели свое мнение на происходящее вокруг.
Профессор задумался о том, для чего он сейчас слышит эти слова. Что он должен понять про себя? Что должен понять про пациента? Он вспомнил про звонок из министерства. До этого момента он не задавался вопросом, а для чего его попросили исследовать пациента. Он даже не думал про пациента как про человека, у которого есть семья, друзья, жизнь, работа. Он был просто пациентом – объектом исследования.
– И это правильные вопросы. Женщина улыбнулась.
Малиновский опять провалился в темную невесомость. В этот раз он точно понимал, что делать дальше.
Глава 7.
Профессор парил в невесомости. Он обдумывал то, что увидел несколько мгновений назад. Сейчас он чувствовал, что в данный момент этой виртуальной реальностью управляет уже он сам.
– Я хочу увидеть пациента. Он произнес эти слова громко и четко.
Малиновский очутился на берегу реки. Он смотрел, как возле воды играют дети – мальчик лет 12 и девочка 7-ти лет. Они весело смеялись и брызгали друг друга речной водой.
– Нда, видимо, мысли свои нужно формулировать более четко. Но, значит, это важно.
Профессор сел на траву и облокотился о дерево. Он наблюдал за детьми и ждал, что произойдет дальше.
Через некоторое время мальчик заметил профессора. Он взял за руку девочку, и они вместе подошли к Малиновскому.
– Здравствуйте, вы заблудились?
– Да. Ребят, вы можете подсказать мне, где я нахожусь?
– Вы попали в частные владения. Я могу проводить вас к дороге в Семикаракорск. Как вас зовут?
– Я Малиновский Андрей Александрович, профессор нейрофизиологии.
– А мы Егор и Алина Калужские, пока учимся в школе. Мальчик хитро прищурился. Пойдемте, тут недалеко.
Неужели это сын Министра здравоохранения? Малиновский попытался скрыть удивление, но мальчик заметил его выражение лица.
– Вы удивились, что мы учимся в школе? Мальчик улыбнулся.
– Нет, просто фамилия ваша мне знакома. А папу вашего случайно не Сергей Геннадьевич зовут?
Тут уже удивился мальчик.
– Да, а откуда вы узнали? Ааааа, вы же профессор, наверное, вы вместе работаете?
– Ну, можно и так сказать. А ты сам кем хочешь стать, когда вырастешь?
– Я буду хирургом, как папа! Мальчик гордо выпятил грудь.
Профессор улыбнулся.
– Да, это хорошая профессия.
– Ну, вот мы и пришли. Вам нужно сейчас идти направо, до города примерно километр.
Они стояли у развилки.
– А нам домой, в другую сторону. Приятно было познакомиться!
Мальчик помахал Малиновскому, и они с сестрой направились к своему дому.
– Взаимно! Спасибо, что показали дорогу.
Профессор помахал мальчику в ответ, и пошагал в сторону города.
– Ну что ж, теперь я знаю кто мой пациент. Теперь нужно выяснить, что с ним произошло.
Он остановился, и громко произнес.
– Хочу увидеть, что произошло с пациентом.
Ничего не изменилось. В лесу захохотала птица, да, именно захохотала. Малиновскому показалось, что над ним.
Он повторил еще раз: «Хочу увидеть, что произошло с пациентом!»
В лесу начали кричать уже несколько птиц, причем звуки эти опять напоминали хохот.
– Ясно, намек я понял. Может мне нужно в Семикаракорск? И я что-то важное узнаю там?
Профессор направился в сторону города. Дорога была пустынной, не попадалось ни людей, ни машин. Только белка перебежала через дорогу, и скрылась в высокой траве.
Через несколько минут Малиновский увидел очертания высоток над деревьями. Он прибавил шаг. Появились первые дома – они выглядели пустынными и не обжитыми. На улице было тихо, даже собаки не лаяли.
– Почему город такой безлюдный? Профессор направился к центру.
Было ощущение, что в городе он один. Малиновский дошел до небольшой площади. Справа находилось несколько билбордов с объявлениями. Малиновский решил подойти посмотреть поближе.
Тут были объявления о пропаже людей. Три билборда с пропавшими людьми – такого профессор еще не видел. Он ужаснулся.
Вдруг, его взгляд упал на фотографию, с которой на него смотрели Егор и Алина Калужские.
– Вот, что случилось. Их похитили? Кто и зачем? Профессора захлестнули эмоции. Что произошло со всеми этими людьми? Это было похоже на какой-то адский эксперимент.
У Малиновского закружилась голова. Он присел на скамеечку, закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, чтобы прийти в себя. Ему хотелось завершить процесс. Профессор вдруг ощутил огромную усталость.
– Остановить процесс.
Малиновский открыл глаза. Он находился в своей лаборатории. За окном было совсем темно. Его пациент спал. Профессор бережно снял шлем с Егора и уложил его на кушетку. Затем позвал дежурного и оставил указания: «Наблюдать, а когда проснется отвести в палату».
Он вышел из лаборатории. Воздух был влажным и холодным. Громко пели сверчки. На небе был виден серп луны. Малиновский вдруг ощутил огромную благодарность за то, как сложилась его жизнь, что не было в ней таких страшных потрясений, что было много радостных событий и чудесных людей. Он ощущал безграничную любовь ко всему вокруг.
Профессор сел в свой ретро вольво, и поехал домой – к любимой жене, рыжему коту, старому скрипучему дому, богатому саду, ко всему тому, что он так сильно любил.
Глава 8.
Малиновский открыл глаза. Утро было солнечным и ласковым. Рядом растянулся рыжий кот – он сладко дрых, посапывая и иногда подергивая лапами и хвостом. Янина уехала в командировку на несколько дней, поэтому мужская половина была предоставлена сама себе.
Профессор скинул одеяло и энергично соскочил с постели. Его ждала утренняя пробежка. Утренний заряд бодрости. Он умылся, одел спортивную форму. Кот продолжал сладко спать.
Малиновский установил норму дистанции в 5 км, сделал небольшую разминку и выбежал из дома. Трава была мокрой от росы, ноги немного скользили.
– Сегодня дополнительная нагрузка. Улыбнулся про себя профессор. Удерживаем равновесие.
Во время пробежки он обычно старался сосредоточиться на дыхании и освободить голову от мыслей, но сегодня ему это удавалось крайне тяжело. Он обдумывал то, что случилось накануне. Вчера вечером он пытался найти информацию о похищениях людей, но ничего похожего на то, что было в процессинге, не обнаружил. Ему не терпелось поговорить с пациентом, но он предполагал, что, скорее всего, у Егора поврежден речевой центр и это невозможно.
Неопределенность приносила боль почти на физическом уровне. Профессор опять сосредоточился на дыхании и стал считать, чтобы не дать мозгу генерировать новые мысли.
Браслет на руке выдал оповещение, что дистанция пройдена. Малиновский добежал до дома, принял душ, и поехал в лабораторию, даже не позавтракав.
Профессор буквально влетел в здание и направился в свой кабинет. Он открыл снимки мозга пациента и стал внимательно рассматривать участки, отвечающие за речевую функцию.
– Никаких аномалий. Все в пределах нормы. Малиновский внимательно смотрел на экран. Ну что ж, значит, будем продолжать терапию через Процесс – тем более результат достаточно хороший.
Он направился в палату к пациенту – ему как раз принесли завтрак. Профессор остался за дверью и в небольшое окошечко наблюдал, как тот ест – он делал это очень осторожно, очень долго жуя каждый кусочек. Егор был полностью сосредоточен на этом процессе, как будто больше не существовало ничего вокруг. Его лицо было очень спокойным, даже умиротворенным.
У Малиновского заурчал желудок – он осознал, что сам очень голодный. Профессор направился на кухню. Повар выдала ему порцию омлета. И он, примостившись у окна, с удовольствием позавтракал.
Малиновский вернулся к себе в кабинет, по дороге дав указания дежурной сестре, что как только пациент позавтракает, привести его в лабораторию и сообщить ему. Он ходил по кабинету туда и обратно, прошло уже 20 минут.
– Почему же так долго. Пробурчал профессор.
Наконец, зазвонил телефон, и дежурная сестра сообщила, что пациент в лаборатории и готов к процедуре. Малиновский хлопнул в ладоши и направился туда.
Когда профессор вошел в помещение, пациент сидел на кушетке и что-то задумчиво напевал под нос. Малиновский подошел к нему и произнес: «Я знаю, как тебя зовут – Егор Калужский».
Егор поднял глаза и зарыдал. Его тело сотрясалось, он закрыл лицо руками.
Профессор присел рядом с пациентом и приобнял его.
– Егор, я очень постараюсь тебе помочь. Ты можешь доверять мне.
Мужчина, продолжая всхлипывать, посмотрел на Малиновского и кивнул.
– Ты готов сейчас продолжать? Профессор указал на шлем.
Егор кивнул. Он перестал плакать, и вытер мокрое от слез лицо рукавом рубашки.
Малиновский ободряюще улыбнулся и надел на пациента шлем. Он вернулся к своему столу и подключился к процессу.
Профессор очутился в огромном ангаре. Он стал осматриваться и попытался встать, но почти упал, так как был прикован цепями к трубе, которая висела в двадцати сантиметрах от пола. Ноги сковывали кандалы, они позволяли сделать только небольшой шаг. Хорошо, хоть цепи свободно двигались по трубе.
– Ясно, я снова не управляю реальностью. Она управляет мной.
Малиновский, кажется, уже стал догадываться, что когда он находился в нестабильном состоянии – он неизбежно должен был проработать свои страхи и сомнения, и Процесс неизменно давал ему такую возможность развития собственной психики. Пока не разберешься с собственными «тараканами» – до чужих тебя не допустят.
Профессор вздохнул.
– Интересно, ноги в кандалах, а руки свободны. Он стал более внимательно осматривать трубу, к которой были прикованы его ноги – она тянулась далеко в стороны. И куда двигаться? Влево или вправо?
Он прислушался. Слева раздавался едва уловимый шум.
– Ну что ж, видимо, туда. Малиновский аккуратно встал и маленькими шагами стал двигаться в левую сторону. Как гейша на окобо, профессор рассмеялся вслух, настолько комично он сейчас, наверное, выглядел со стороны. Его смех отражался долгим эхо, как будто он находился в бесконечной трубе.
Профессор уже сильно устал, но пока не изменилось ничего, кроме того, что шум стал более явным. Он сел на пол передохнуть, и стал рассматривать его. Пол был похож на янтарь – глубокого коньячного цвета, полупрозрачный. Малиновский коснулся его рукой – он был гладким и слегка теплым.
Он опять задумался над тем, почему его ноги скованны, а руки свободны. Профессор присмотрелся к кандалам – похоже, они были сделаны из того же материала, что пол. Он попробовал поцарапать их ногтем, и почувствовал легкий хвойный запах.
– Канифоль, это же канифоль! Малиновский стал пытаться разбить кандалы об трубу. Через несколько минут, весь в осколках от смолы, он был свободен. Почему я раньше не догадался? И почему канифоль?
С этим материалом он сталкивался только когда в детстве, играл на скрипке. Канифолью он натирал смычок. Профессор вспомнил свою учительницу музыки. В голове всплыли слова: «Андрей, ну ты и торопыга, давай медленнее, за тобой никто не гонится».
– Торопыга. Вслух произнес Малиновский. Да, я постоянно тороплюсь. Я постоянно пытаюсь сделать все побыстрее – в итоге делаю ошибки. И мне тяжело работать с людьми, которые делают все медленно. И сегодня утром я опять торопился. Куда я тороплюсь? Куда бегу? Или от кого или чего? Профессор поднялся на ноги, теперь он мог идти намного быстрее, и он направился в сторону шума.
В голове была пустота. Как будто все его мысли исчезли. Малиновский шел как в тумане по невидимому внутреннему компасу – он просто знал, что идет туда, куда нужно. Через некоторое время он увидел свет – эта огромная труба закончилась, он вышел к исполинскому сооружению. Оно было абсолютно прозрачным, состоящим из небольших помещений. Это сооружение походило на огромный улей с сотами.
Профессор подошел совсем близко. У него перехватило дыхание. В каждой ячейке стояли больничные каталки, к которым были пристегнуты люди, на некоторых лежали дети. В их глазах читался ужас.
Тут Малиновского кто-то взял за локоть, он обернулся и увидел пожилого мужчину, он был лысоватый, в очках, небольшого роста с глубокими морщинами на лбу.
– Андрей Александрович, мы уже вас заждались. Пойдемте внутрь.
Профессор был немного ошарашен.
– Вы меня ждали? Кто вы?
– Ну что вы смотрите на меня как будто неродной. Я – Исследователь. Вы же сами хотели посмотреть, что с Егором произошло. Следуйте за мной.
Мужчина двинулся шаркающими шагами вдоль сооружения. Малиновский последовал за ним. По дороге он продолжал рассматривать людей в стеклянных кубах – некоторые были подключены к неизвестным профессору аппаратам.
Они подошли ко входу в здание, мужчина повернулся к Малиновскому.
– Андрей Александрович, вам можно только смотреть и задавать вопросы, подходить к испытуемым, прикасаться к ним строго запрещено.
Профессор кивнул.
Мужчины вошли в здание. Перед ними предстали лабиринты из прозрачных ячеек. Малиновский шел и думал: «Неужели это все испытуемые? Что это за место? И что тут испытывают?»
Только он открыл рот, чтобы задать эти вопросы, как Испытатель произнес: «Вот Егор. Я напоминаю, вы можете только наблюдать и спрашивать». И исчез в лабиринтах ячеек.
Профессор увидел Егора. Тут ему можно было дать от силы лет 20. Он сидел на полу, облокотившись о прозрачную стену, и что-то читал. Малиновский подошел вплотную ко входу в ячейку.
– Здравствуй, Егор.
Молодой человек поднял голову и вопросительно посмотрел на профессора.
– Вы пришли за результатами теста? Я еще не доделал.
– Нет, я не отсюда. Я бы хотел задать тебе несколько вопросов о том, что тут исследуют.
Егор задумчиво кивнул.
– Из нас пытаются создать совершенных людей, ради будущего. Так мне сказали, когда привезли сюда.
– Ты здесь добровольно?
– Поначалу, я очень хотел вернуться домой, но потом осознал, что то, что я вместе со всеми тут создаю, намного важнее.
– Можешь подробней описать, как из вас создают совершенных людей?
– Нас обучают быть одинаково успешными во всех областях. Тех, кто не справляется, отсеивают и отправляют обратно домой. Те из нас, кто дойдет до конца, станут эталоном для остальных. Мы будем принимать решения о том, каким должно быть будущее.
Малиновского начало уже немного потряхивать.
– Егор, а ты знаешь, кто руководит этим проектом?
– Конечно, это государственный проект.
Профессор не мог поверить своим ушам. Неужели министр сам поместил своего сына сюда.
– А вам разрешают видеться с родными?
Егор грустно вздохнул.
– Нет, любое взаимодействие запрещено. Это может повлиять на чистоту исследований. Я не могу даже видеться с сестрой. Мы все контактируем только с Исследователями. Я очень удивлен, что вам разрешили пообщаться со мной. Возможно, это какая-то проверка или тест.
Малиновский начал осознавать, почему перегородки прозрачные, чтобы все эти люди могли видеть друг друга, иначе – можно сойти с ума от одиночества. Он ощутил, что кто-то тронул его за локоть.
– Андрей Александрович, вам пора.
Профессор обернулся. Перед ним стоял Исследователь. Он показал Малиновскому, чтобы тот следовал за ним.
Малиновский попрощался с Егором и пошел за мужчиной. Он думал про себя: «Хорошо, Егор участвовал в государственном эксперименте, видимо, что-то пошло не так, но что именно? И почему он сейчас общался с 20-тилетним юношей, когда его пациенту уже 30. Что произошло за эти 10 лет? Как можно выдержать столько лет одиночества? Каким процедурам его подвергали»?
– Исследователь, у меня есть вопросы, я могу вам их задать?
– На некоторые вопросы, Андрей Александрович, лучше не знать ответов. Исследователь вывел профессора из здания, попрощался и исчез в лабиринтах ячеек.
Малиновский, вдруг, очутился в пустыне, ему в лицо дул сильный горячий ветер. Он закрыл глаза.
– Остановить Процесс.
Профессор сидел на кресле в лаборатории. Ему нужно было немного времени переварить увиденное. Его пациент снова заснул во время Процесса – видимо, для его организма ментальная нагрузка была столь сильной, что его мозг переключал тело в сон.
Малиновский посмотрел в окно – по голубому небу летели белые пушистые облака. Он еще некоторое время наблюдал за ними, осмысливая произошедшее. Профессор решил, что завтра он не будет никуда спешить и устроит полноценный выходной.
Он попросил дежурную сестру присмотреть за Егором, пока он спит, и как проснется отвести в палату, а сам поехал домой.
