Татьяна Родина
Я не хотела умирать
Глава 7. Плаза
«Мне было семь, когда мы с Димой впервые поцеловались.
Мы сидели на старом обшарпанном балконе нашей хрущёвки, раскрашивали нарисованного мамой на обшивке енота из мультфильма «Крошка Енот». У нас была бумага, вода, краски и кисточки. Дима предложил сделать бомбочки. Мы кидали их в прохожих и, смеясь, прятались под возмущённые крики.
Затаившись после очередного меткого броска, мы заговорщически переглянулись. Я захихикала в кулак, а Дима продолжил на меня смотреть. Долго, безотрывно, вдумчиво, словно изучая и пытаясь найти ответ на свой вопрос. Мне стало неприятно.
– Почему ты на меня так смотришь? Мне это не нравится.
– Прости, – отведя глаза в ту же секунду, произнёс он. – Я думал показать тебе одну школьную игру, но не знаю, стоит ли, мне кажется, ты ещё маленькая, а я не хочу тебя напугать.
– Ничего я не маленькая, – нахмурилась я. – Я даже твоей панночки не испугалась.
Он улыбнулся.
Дима уже закончил начальную школу, и игры в его среднем звене отличались от наших. Они были азартными и мистическими. Дима научил меня вызывать Пиковую даму, рассказывать страшилки, поднимать Панночку, бить фишки и играть в карты. Некоторых игр я боялась, но старалась виду не подавать. Он казался мне уже таким взрослым, что я просто не могла позволить себе быть маленькой трусихой рядом с ним.
– В нашей школе появилась новая забава, – начал он, – мы ловим девочек, зажимаем их в раздевалке и не отпускаем, пока они нас не поцелуют.
– Как принц принцессу в мультиках?
– Нет. Принц целует принцессу совсем по-взрослому. Мы просим поцеловать в щёку, но иногда хитрим и, когда они начинают нас целовать, резко поворачиваемся, подставляя губы. Почти всем девочкам эта игра нравится, хоть они и сопротивляются, но веселятся тоже.
– А что с теми, кому не нравится?
– Тех мы дразним и обижаем. Я бы хотел сыграть с тобой, – он сел напротив меня. – Ты не возражаешь, если я тебя поцелую?
Я помотала головой, вот ещё, буду я одной из тех противных девчонок, что они дразнят.
– Закрой глаза, – попросил он.
Я послушно исполнила и ощутила, как его губы на мгновение осторожно коснулись моих.
Открыв глаза, я увидела его сидящим в сомнении. Он вопросительно на меня посмотрел и тихо произнёс:
– Юля, а разрешишь поцеловать тебя, как принц принцессу?
– А это не будет больно?
– Нет.
– Тогда целуй, – решительно сказала я, снова закрыв глаза.
Я чувствовала, как Дима приблизился ко мне вплотную и положил руки мне на плечи. Его губы резко впились в мои. Такая настойчивость меня напугала, и я попыталась отстраниться, но его рука крепко обхватила меня за голову. Он продолжил уже спокойнее и мягче, и я расслабилась. Я совсем не понимала, что нужно делать мне, и пыталась неловко повторять то, что делает он. Его губы пахли моей любимой жвачкой со вкусом «бабл-гам», и это было приятно.
Он отстранился от меня, но мы всё равно продолжали оставаться очень близко друг к другу. Я продолжала сидеть с зажмуренными глазами, мои щёки горели огнём от смущения, и всё же целоваться с Димой мне понравилось.
– Я женюсь на тебе, когда ты вырастешь, – твёрдо сказал он.
Я улыбнулась и с радостью закивала.
Больше мы не целовались, пока мне не исполнилось тринадцать. Дима решил, что я должна сначала повзрослеть, чтобы всё понимать, а этим поцелуем мы дали клятву верности друг другу: Дима будет ждать, пока я вырасту, а я буду расти только для него».
***
– Сегодня мы идём на ужин в «Плазу»! – довольно воскликнул Дима и чмокнул меня в щёку.
Я лежала на животе, лениво листая новости в айпаде. Был выходной, а их мы всегда проводили вместе, и в последнее время такие совместные выходные стали для меня утомительны.
– Есть какой-то повод? – без энтузиазма спросила я.
– Нет. Просто хорошо проведём время с друзьями.
– Кто будет?
– Как обычно: Макаровы, Жерновы, Мельниковы и мы с тобой. Будь готова к шести.
– Хорошо, буду, – не отрываясь от экрана, равнодушно кивнула я.
Дима забрал айпад из моих рук и, глядя на меня, недовольно спросил:
– Мне кажется, или ты опять чему-то не рада?
– Я просто «Плазу» не люблю, ты же знаешь об этом.
– Моя капризная принцесса, – с лёгким упреком произнёс он, погладив меня по волосам. – Надеюсь, к вечеру ты будешь в лучшем расположении духа, не подводи меня, пожалуйста, дорогая.
***
«Плаза».
Неприятная дрожь пробегала по моему телу, когда я слышала это название. Дорогой, элитный ресторан класса люкс, жадно растворяющий в своей роскоши, блеске и тоннах фальши.
«Плаза» была стилизована под европейский манер эпохи Ренессанс. Высокие сводчатые потолки, лепные колонны, выложенные на стенах фрески, накрахмаленные белоснежные скатерти, стулья и столы с резными ножками из дорогих пород деревьев, огромная свисающая с потолка люстра с сотнями кристаллов селенита, хрусталь и столовое серебро. Это далеко не всё, чем мог похвастаться этот ресторан, его воссозданное из прошлого величие вполне соответствовало ценам, поход туда обходился в целое состояние.
Наш первый визит в «Плазу» я запомнила на всю жизнь.
Это была первая годовщина нашего брака. Мне было всего лишь восемнадцать лет. Все прелести богатой жизни нам были тогда ещё недоступны. Мы жили в подаренной его отцом квартире, я училась, Дима работал менеджером.
Дима с родителями часто бывал в «Плазе», и в нашей совместной самостоятельной жизни грезил о ней в безумной фанатичности.
Провернув удачную сделку с хорошим клиентом, Дима впервые заработал на «Плазу». Он был окрылён этим событием, прыгал от счастья, словно маленький ребёнок, получивший заветную игрушку. Подхватив меня на руки и, кружа по комнате, произнёс:
– Сегодня мы наконец-то это сделаем!
Я засмеялась и крепко поцеловала его в губы, ласково теребя волосы. Я обожала видеть мужа таким счастливым.
Мы договорились, что после работы он за мной заедет.
Я выбрала его любимое тёмно-синее платье с красивым воротничком-стойкой, тонкой кружевной лентой-бантиком на шее, отороченными ажурной каймой рукавами и подолом. С трудом уложила свои пышные вьющиеся волосы в аккуратные локоны и заколола шпильками. Счастливая, я кружилась перед зеркалом в ожидании Димы.
***
Стояла тёплая летняя погода, поэтому я выскочила из дома в одном платье, захватив с собой плащик и клатч. Сев в машину, я с улыбкой потянулась к Диме, чтобы поцеловать. Но, увидев его наполненный гневом, вперившийся в меня взгляд, замерла.
– Это что? – в ярости прошипел он.
– Твоё любимое платье, – робко ответила я. – Что-то не так?
– Ты понимаешь, куда мы идём? – отчеканивая каждое слово, с ледяной колящей злостью произнёс он.
– Я…я думала тебе понравится, я ни разу там не была, давай я быстро надену что-нибудь другое, – с дрожью в голосе проговорила я.
– Переодевание тебя не спасёт. Где макияж? – грубо спросил он.
– Тебе же не нравится, когда я крашусь.
– Как можно быть такой идиоткой?! – прокричал он и с бешенством ударил кулаком по моему сидению.
– Прости, – я разрыдалась от обиды и страха.
Машина с оглушительным визгом дёрнулась с места. Я плакала всю дорогу, вжимаясь пальцами в обивку сиденья. Мне было больно от произнесённых им слов и страшно от его сумасшедшей езды.
– Вытри слёзы, – приказал он, когда мы остановились у бутика.
Я заглотила оставшиеся невыплаканные слёзы в себя.
– Добрый вечер! Чем мы можем вам помочь? – с очаровательной улыбкой поинтересовалась девушка-консультант.
– Вот на неё, – небрежно указал на меня он. – Взамен этого барахла нужно подобрать хорошее вечернее платье.
– Будет сделано. Какие у вас предпочтения? – обращаясь ко мне, учтиво поинтересовалась девушка.
– У неё нет предпочтений, так же, как и вкуса. Выбирать буду я, – холодно отрезал Дима.
Я безмолвно одевалась в выбранные Димой платья и выходила к нему. Он сидел в кресле и оценивающе разглядывал каждый мой выход. И либо качал головой, либо отмахивался. Ему ничего не нравилось. Сколько платьев я тогда примерила – не знаю. Я так устала, что единственное, чего мне хотелось, это лечь на пол и заплакать.
Наконец он одобрительно кивнул, вместе с продавцом они подобрали к платью туфли и аксессуары, и я вышла из бутика в новом для себя облике.
Потом он привёз меня в салон.
– Сделайте из этого что-нибудь достойное, – бросил он стилисту.
Я видела его отражение в углу зеркала, он нервно поглядывал на часы, его скулы были напряжены, я понимала, что он невероятно зол на меня. Когда я, наконец, была готова, шёл уже девятый час вечера. К нашему забронированному VIP-столику мы не успели. Поэтому пришлось сесть за первый свободный.
– Это всё из-за тебя, – сквозь зубы процедил он, придвигая мне стул.
Я не могла листать меню. Мои руки дрожали, а глаза застилала пелена слёз, которым я не давала вырваться. Я огромными усилиями душила их, втягивая в себя, безумно боясь, что они вырвутся наружу, испортив весь макияж, и я снова разочарую Диму.
Весь вечер я так и просидела: глотая слёзы и чувствуя себя полным ничтожеством. Дима общался только с официантами, на меня он ни разу не взглянул, словно меня не существовало вовсе.
Мы вернулись домой. Он молча помог мне снять плащ, а сам так и стоял одетый, опираясь руками на тумбу и опустив голову. Я попробовала его обнять, но он грубо меня оттолкнул.
– Дима, пожалуйста, прости меня, – умоляюще произнесла я, стирая потёкшие слёзы.
– Ненавижу тебя! – сжав кулаки, озлобленно прошипел он.
И ушёл, громко хлопнув дверью.
Я свернулась калачиком на полу и разразилась рыданиями. Я чувствовала себя уничтоженной. Мне было так важно обнять его, прикоснуться, понять, что всё хорошо. Он этого не позволил, и мой мир раскрошился на мелкие кусочки.
Почти три месяца Дима не жил дома. Я не знала, что делать, боялась, что он со мной разведётся, и каждый раз, заслышав поворот ключа в замочной скважине, бежала навстречу. Но он лишь бросал на меня презрительный взгляд и, отталкивая мои руки, проходил мимо. Молчаливо занимался своими делами, не замечая меня, а потом уходил вновь. Я в слезах умоляла его простить и остаться, но он был непреклонен и каждый раз переступал через меня с безразличием.
Я рассказала обо всём своей маме, плача у неё на груди. Она меня жалела и говорила, что я просто ещё очень юная, что мне нужно было быть мудрее и подготовиться к такому важному для мужа дню. Мама сказала, что я умница и всему научусь, а Дима простит, и всё у нас будет хорошо.
Его мама, Татьяна Алексеевна, долго сокрушалась, что не подсказала мне, как правильно собираться в «Плазу». Она вздыхала и понимающе кивала, гладя меня по голове, говорила, что всё образуется, что Дима меня любит и, конечно, никогда не оставит.
– Он такой же, как его отец, Юлечка, – говорила она. – Очень вспыльчивый, но отходчивый. Просто дай ему время простить тебя.
Я бесконечно винила себя, что испортила такой долгожданный для него день. Я могла бы узнать у его мамы, как принято посещать «Плазу», или спросить у него самого, но не додумалась до этого. Моя ненависть к себе возрастала с каждым днём, я проматывала его слова в голове и терзала себя вновь. Когда Дима вернулся, ничего, кроме презрения к себе, во мне не осталось. Он просто пришёл и заговорил, как ни в чём ни бывало, как будто того вечера в «Плазе» не существовало вовсе.
***
Я выросла, стала мудрее и всему научилась. Сейчас у меня была целая гардеробная с развешанными в ряд изысканными вечерними и коктейльными платьями под всевозможные случаи. Все они были сшиты на заказ по идеальному стандарту. Появляться дважды в одном и том же было неприлично, поэтому после каждого визита я предусмотрительно заказывала на будущее парочку новых. Оплошностей я больше не допускала. Урок был жестоким, и я навсегда уяснила правила игры.
Диме льстило, какой эффект производит мой образ на окружающих, а я чувствовала себя красивым аксессуаром его дорогой жизни.
Сегодня я вновь обратила на себя внимание собравшихся: Антон похотливо меня разглядывал, присутствие рядом его собственной жены и моего мужа ничуть не смущало, он без стеснения концентрировал свой взгляд на интересующих деталях, Вика обвела холодным оценивающим взглядом, не лишённым зависти, Сонечка с наполненными детского восторга глазами без умолку осыпала комплиментами.
Мы часто встречались такой компанией и считались хорошими друзьями, но этих людей я совершенно не знала. Жены Антона часто менялись, Вика была уже третья его официальная жена, неофициальных мне и не вспомнить. У Антона был свой бизнес, с Димой они были связаны взаимовыгодным сотрудничеством. С Денисом их связывало то же самое и общие студенческие годы. Девушка Дениса Соня была самой юной в нашей компании, ей было двадцать, и в своей милой наивности она казалась мне совсем ещё ребёнком.
С Ваней и Мариной мы продолжали традицию дружить семьями, заложенную ещё Димиными и Ваниными родителями. Их паре я симпатизировала. Они были единственными, в чьих глазах я не видела себя подлежащей оценке вещью.
Вечер проходил в лёгкой, шутливой беседе с обсуждением кино, еды, немного политики и витавших в мире сплетен.
– Кстати, Дима, тот инвестпроект оказался полной лажей! – раздражённо произнёс Антон.
– А я тебя предупреждал, – спокойно сказал Дима.
– О, нет, они опять заговорили о работе. Ребят, мы договорились, свои дела вы решаете в офисах, – заметила Вика.
– Да я просто не понимаю, в чём его феномен, ты же никогда не прогораешь на таких вещах! – горячо воскликнул Антон.
– Подхожу ко всему с умом.
– Я тоже. Но за тобой однозначно стоит какой-то серый кардинал.
– Да, и он сейчас сидит напротив тебя, Антон, это моя жена. Как гласит одна английская мудрость, за каждым великим мужчиной стоит великая женщина, – улыбнувшись, произнёс Дима и крепко поцеловал мою руку.
Я смущённо улыбнулась ему в ответ.
– Боже, как это мило! – захлопала в ладоши Соня.
– Вот почему Дима всегда говорит своей жене комплименты, а ты мне нет? – с вызовом спросила Вика.
– Может, потому что я, в отличие от него, прогораю на фондовом рынке? И, очевидно, за мной стоит не такая уж великая жена? – язвительно ответил Антон.
– А может, ты просто сам немножко не дотягиваешь до величия? Очевидно, Юле с мужем куда больше повезло, – в тон ему проговорила Вика.
– Воу-воу, ребят, брейк.
– Ходишь по краю, Антон, третьего развода твоя фирма не выдержит, – смеясь, произнёс Дима.
– Конечно, учитывая условия нашего брачного контракта. Вот она, настоящая любовь, детка, я согласился на охренительные условия выплат тебе в случае развода. По факту ты получаешь всё.
– Мой папа просто хорошо вложился в твой бизнес, и у тебя не было другого выбора, кроме как это подписать, – с холодной натянутой улыбкой сказала она.
– Ты схватила меня за яйца, да, другим жёнам такого не удавалось.
– Никогда этого не понимал. Это что получается, заключая брак, ты заведомо готовишься к разводу? – с недоумением спросил Ваня.
– Вань, ты немного в другой категории, – пренебрежительно начал Антон. – В нашем мире, где водятся большие деньги, брак – это сделка, и порой с весьма негативными последствиями. Нужно предусмотреть всё. Мы же здесь все взрослые люди и в сказки про «долго и счастливо», думаю, никто не верит?
– Порой хотелось бы, – улыбнувшись, произнесла Марина.
– Ну Антон! Ты только посмотри на Юлю с Димой! Я когда их вижу, у меня сразу рисуется красивый диснеевский мультик в голове, – радостно воскликнула Соня. – Вы вместе со скольки лет?
– Мне было пять, когда мы впервые встретились, – ответила я.
– Какая прелесть! И чем не сказка? – умилялась Соня.
– С брачным контрактом, я надеюсь? – спросил Антон, обращаясь к Диме.
– Нет.
– Да ладно? – ошеломлённо воскликнул он.
– Не вижу в нём необходимости. Я уже говорил, что все мои заслуги – это наши общие достижения, и права в отношении них у нас равны.
– Это благородно, – отметила Вика.
– Я бы сказал, что глупо, но, учитывая, что ты не вкладываешься в провальные проекты и рассчитываешь каждый свой шаг, очевидно, в чём-то есть подвох. Осталось только определить, в чём, – Антон, щурясь, смотрел на Диму.
– Перестань, просто не все такие циники как ты, Антон, – нахмурившись, проговорила Соня. – Вика, вот как ты вообще с ним живёшь?
– Хороший секс многое искупляет, – равнодушно бросила она. – У каждого брака есть свои секреты, детка, повзрослеешь, и ты тоже это поймёшь.
– Ну же, Горяев, делись своим секретом, – подначивал Антон.
– Мы с Ваней просто вверяем свою судьбу в руки прекрасных женщин, – чмокнув меня в щёку, с улыбкой произнёс Дима.
– Как это трогательно! – вновь умилилась Соня. – Давайте на этой хорошей ноте мы уже скажем вам приятную новость, – весело отозвалась она. – У нас с Денисом скоро появится маленький.
– О, это же так здорово! Поздравляю, дорогая!
Все попеременно принялись поздравлять Соню и Дениса, Дима крепко пожал его руку и похлопал по плечу. Я обняла Соню, выдавив из себя неловкую улыбку.
– Спасибо всем. На УЗИ сказали, что у нас будет мальчик, – радостно защебетала Соня. – Мы уже начали выбирать имена. Это такой сложный процесс. Сейчас, схожу в уборную, и всё расскажу, – вставая, произнесла она. – А то мне наш пузожитель немного давит на мочевой пузырь.
– Боже ж мой, какой у неё срок? – спросил Антон, глядя вслед удаляющейся Соне. – У неё живота даже не видно, что там может давить?
– Самовнушение, – отмахнулся Денис.
– У меня только один вопрос, нахрена она тебе вообще нужна? – с пренебрежением сказал Антон.
– Антон, это грубо, – возмутилась Марина.
– Ну, смотри, – спокойно начал Денис. – Мордашка симпатичная, фигурка хорошая, юная, доверчивая, я её первый мужчина, сейчас со свадьбой немного подинамлю, ребёнком к себе привяжу, и всё, детка будет моей. А там я уже взращу эту милую дурочку и сделаю той женой, что мне необходима. Прости, чувак, но я не хочу, чтобы меня жена хватала за яйца, так же, как тебя, а эта будет просто смотреть мне в рот, внимая каждому слову, и делать то, что нужно мне.
– Ну, что я могу сказать, умно, конечно, умно, – признал Антон.
– Так нельзя, – осуждающе произнесла Марина.
– Да перестань, она сама позволяет так с собой обращаться, – усмехнулась Вика.
– Сомневаюсь, что она вообще понимает, что происходит, – тихо проговорила Марина.
– Это её проблемы, не будь такой доверчивой, наивной идиоткой. Женщина, которая позволяет вытирать о себя ноги – ничтожная женщина, – с презрением произнесла Вика, попивая вино.
– Страшно слышать такие слова из уст женщины, – с грустью ответила Марина.
– Кстати, а слышали новость, что Витёк с Леркой разводятся? – спросил Антон.
– Мельком, я не вникал, – небрежно бросил Дима, накладывая мне салат.
– Оказывается, он её бил. А она якобы устала это терпеть и решила развестись, короче сейчас Витёк прикурит с этой неадекватной. Ещё и имущество у него оттяпает, – отхлебнув из бокала, пробасил Антон.
– Ещё один пример, сама виновата, – заметила Вика. – Не позволила бы в первый раз так поступить, не было бы и второго, а так сама протянула ему белый флаг, а теперь плачется. Не понимаю таких, честно. У них в голове диагноз, им просто нравится быть жертвой, это их стиль жизни: я несчастна, пожалейте хоть кто-нибудь. И всё, что она делает сейчас, это лишь очередной способ привлечь внимание.
– Да, да, по ней же видно, что она баба с прибабахом. Как он вообще с ней жил, бедолага, – рассмеялся Антон.
Я сидела, кусая губы и опустив глаза, будто уличённая в чём-то постыдном, Дима осторожно сжал мою руку и взглядом показал, чтобы я подняла голову и улыбалась.
– Что вы тут обсуждаете? – весело прощебетала вернувшаяся Соня.
– Развод Витька. Леру он бил, как выяснилось.
– Ой-ой, давайте не будем такие ужасы рассказывать! – сморщила носик она. – Слава богу, среди нас таких нет. Ведь нет, Антон? – испытывающе взглянула на него Соня.
– А что сразу я? – возмутился он.
– Ты единственный такой, ну, грубый, понятно же, что не у Димы с Ваней мне спрашивать.
– Ты знаешь, что мне сделает её папаша, если я её трону? Мне её даже нахер послать нельзя!
– Мучаешься, да, от этого? Нельзя послать жену, – язвительно заметил Ваня.
– Ой, Вань, нашёл, чем подколоть, – отмахнулся Антон. – У вас тоже звёзды да ромашки одни в отношениях? Я скажу вам так: ударил, послал, это бытовуха, ничего в этом такого нет, а вот нахрена это на всеобщее обозрение выставлять, я не понимаю. Лерка ходит теперь всем жалуется, ну избил тебя муж, сиди и молчи об этом.
– Так, давайте лучше к именам вернёмся, – предложила Марина. – Соня, расскажи, какие вы присмотрели.
– Мы выбираем между Богданом, Родионом и Матвеем.
Я вздрогнула.
– Простите, мне нужно отлучиться, – сказала я и удалилась в уборную.
Я стояла, держась руками за холодный край мраморной раковины, делая глубокий медленный выдох. Дима зашёл ко мне и слегка приобнял за плечи.
– Это так тяжёло, – тихо произнесла я.
– Я понимаю, – нежно массируя мне плечи, проговорил он.
– Я хочу уйти. Давай уедем домой, пожалуйста, – умоляюще просила я.
– Нет. Это неприлично.
– Мне больно всё это слушать.
– Потерпи немного.
– Не хочу, прости, я поеду домой.
– Нет, – отрезал он, и его руки крепко сжались на моих плечах. – Ты вернёшься туда, нацепив улыбку, отшутишься и продолжишь беседу, тебе ясно? – не терпящим возражений тоном проговорил он.
Я кивнула.
– Дай мне пару минут.
Он расслабил свою хватку и, поцеловав меня в шею, вышел.
***
Обратной дорогой мы ехали в плотном потоке машин по мосту, я безотрывно смотрела в окно на утопающие во тьме фонарные блики.
– Останови машину, – громко произнесла я, повернувшись к Диме.
– Что, прямо здесь? – недоумённо на меня посмотрев, спросил он.
– Да.
– Юля, если мы остановимся сейчас, то заблокируем движение полностью, – спокойно сказал он.
– Ты либо остановишь сейчас эту чёртову машину, либо я выйду так, – зло произнесла я, в решительности схватившись за ручку.
– Николай, остановись, – распорядился Дима, – мы выйдем, перепаркуешься в подходящем месте.
Мы остановились. Я вышла под громкие недовольные сигналы вставших из-за нас машин.
Дойдя до перил моста, я облокотилась на них, вглядываясь в безмолвную речную гладь.
– Что с тобой происходит? Это твой любимый мост или ты просто показываешь характер? – недовольно произнёс Дима, настигнув меня.
– Ты вообще любил его? – глядя Диме в глаза, спросила я.
– Юля, это был и мой ребёнок тоже.
– Да, но ты не оборачиваешься в парке, когда слышишь имя «Матвей». Ты, смеясь, выслушиваешь все эти истории, не стоишь подолгу у витрин детских магазинов, замечая все те игрушки, что мы ему покупали. Для тебя как будто этого эпизода не существовало вовсе.
– Юля, прошло уже два года.
– У горя нет срока давности.
– Глупая фраза для людей, не желающих ничего менять в своей жизни и жаждущих вечно страдать, – с пренебрежением бросил он. – Мы потеряли ребёнка, да, такое бывает, просто нелепая случайность, которую никто не мог предотвратить. Мы должны это отпустить, слышишь? У нас ещё будут дети. Мы будем пробовать снова и снова, пока не получится.
– Ты меня не понимаешь, Дима. Мне больно не от отсутствия у нас каких-то абстрактных детей. Я скучаю по своему сыну!
– Да мы его даже не знали! Он не прожил ни одного дня, Юля!
– Я шесть месяцев слышала его сердечко, чувствовала каждое его шевеление внутри себя, подставляла ладошку под его пинки, никогда не смей говорить мне, что я его не знала! – в ярости прокричала я и пошла прочь.
– Куда ты пошла?
– Прогуляться. Одна, – холодно отрезала я, удаляясь.