Татьяна Радионова
Маленькая ножка

Полная версия

В свои двадцать лет Пётр Алексеевич Карасиков служил коллежским асессором и был тем ещё франтом. Каждое утро начиналось с того, что он подолгу стоял перед зеркалом, напомаживая свои чёрные густые волосы. Обязательно гладко выбривал щёки, но с недавнего времени решил оставлять толстую горизонтальную полосу над губой и вертикальную до подбородка. Эту новомодную стрижку он увидел намедни у одного господина в цирюльне, и Петру Алексеевичу она необыкновенно понравилась. К тому же бородка, как казалось Карасикову, добавляла ему весомости. Как и белоснежная рубашка, воротничок которой он высоко подвязывал таким же белоснежным галстуком, представляя, что когда-то заалеет у него на шее лента Святой Анны, подчёркивая вниманием всех окружающих его заслуги.

Пётр Алексеевич был не худ и не полон, но, чтобы добавить себе стройности, прибегнул к услугам портного, и тот ушил по талии его ведомственный мундир. Теперь, когда Карасиков втискивался в его шерстяные объятия, застёгивая на обязательно начищенные до блеска пуговицы, осанка делалась ещё стройнее и представительней. В общем, Пётр Алексеевич был собой доволен. Единственное, что мешало счастливой жизни Карасикова – это маленькая ножка, обладателем которой и являлся Пётр Алексеевич.

Бедный, бедный Пётр Алексеевич! Ему казалось, что никогда не дадут ему чин выше, если увидят, какая маленькая у него ножка. Так не соответствовала эта особенность его характеру и внешности. Будто говорила о несерьёзности намерений Петра Алексеевича, а может, что ещё хуже, о его несостоятельности. Словно занимаемое Карасиковым место на этой земле ничтожно мало. И как бы изменилась его жизнь, будь у него нога нормального мужского сложения.

До того это смущало молодого человека, что он прибегал к различным уловкам и ухищрениям, скрывая такое безобразие. Покупал обувь на несколько размеров больше, набивал свои туфли опилками, а иногда и вовсе носил по нескольку вязаных чулок разом. Но всё это никуда не годилось и даже послужило причиной страшного конфуза, который произошёл некоторое время назад, весной, когда Пётр Алексеевич ходил ещё в чине коллежского секретаря.

В тот злополучный день Карасиков бросился догонять одного сановника, чтобы отдать необходимые бумаги. Он уже сбегал по мокрым от дождя ступеням ведомства и почти был у цели – чёрной лакированной коляски, которая должна была вот-вот тронуться. Он так спешил и был так неосторожен, что с левой ноги Петра Алексеевича соскочил ботинок. Тут же в глазах Карасикова потемнело, поплыло, кровь жаром прилила к лицу, и он вместо того, чтобы бежать к карете, бросился поднимать ускакавшую на несколько ступеней вперёд обувь. В этот момент Карасиков больше всего хотел провалиться под землю, исчезнуть, испариться. Ему казалось, что все, абсолютно все узнали его страшный секрет и наверняка тут же в злую шутку прозвали его Золушкой.