Татьяна Пугачева
Дневник попаданца
Вечером он нашел Надежду на веранде. Она стояла, глядя на закат, окрасивший небо в кроваво-красные тона.
"Надя", – тихо позвал он.
Она обернулась, и в её глазах он увидел тревогу. "Что происходит, Иосиф? Я чувствую… что-то не так".
Алексей глубоко вздохнул. "Надя, я должен тебе кое-что сказать. Я… я сделал то, что считаю необходимым для страны. Но это может стоить мне… нас".
Надежда нахмурилась. "О чем ты говоришь? Иосиф, ты меня пугаешь".
Он открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент услышал звук приближающихся машин. Сердце упало.
"Нет, только не сейчас", – прошептал он.
К даче подъезжали черные автомобили НКВД. Надежда побледнела. "Иосиф, что происходит?"
Не успел он ответить, как двери машин распахнулись, и вооруженные люди в форме начали окружать дом.
"Всем оставаться на местах! Не двигаться!" – раздались крики.
Начался хаос. Крики, плач, звуки борьбы. Алексей стоял как вкопанный, глядя, как выводят членов семьи Аллилуевых.
Надежда повернулась к нему, еёНадежда повернулась к нему, её глаза полны ужаса и недоверия.
"Ты… ты знал об этом?" – прошептала она.
Алексей не мог вымолвить ни слова. Его молчание было красноречивее любых оправданий.
"Как ты мог?!" – закричала Надежда, её голос дрожал от ярости и боли. "Они же твоя семья! Мы любили тебя, доверяли тебе!"
"Надя, послушай", – Алексей попытался взять её за руку, но она отшатнулась. "Я делаю это ради высшей цели. Ты не понимаешь…"
"Высшей цели?!" – Надежда рассмеялась горьким смехом. "Какая цель может оправдать предательство близких? Кто ты такой, Иосиф? Я тебя не узнаю".
Алексей почувствовал, как внутри что-то обрывается. Он хотел всё объяснить, рассказать о своем путешествии во времени, о грузе знаний будущего. Но слова застряли в горле.
"Надя, я…"
Звук пощечины эхом разнесся по веранде. Щека Алексея горела, но боль была ничем по сравнению с тем, что он чувствовал внутри.
"Не смей называть меня Надей", – процедила она сквозь зубы. "Для тебя я больше не существую".
С этими словами Надежда развернулась и быстро пошла к машинам НКВД, где уже сидели её родные.
"Надежда, стой!" – крикнул Алексей, делая шаг вперед.
Она обернулась в последний раз, и в её глазах он увидел лишь холод и презрение.
"Прощай, товарищ Сталин", – сказала она, и эти слова прозвучали как приговор.
Двери машин захлопнулись, и кортеж НКВД скрылся в наступающих сумерках. Алексей остался один на веранде опустевшей дачи, оглушенный тишиной и осознанием необратимости произошедшего.
Он медленно вошел в дом, каждый шаг давался с трудом. В гостиной еще теплился огонь в камине, на столе стояли недопитые чашки чая. Все выглядело так, словно хозяева просто вышли на минутку и вот-вот вернутся.
Алексей опустился в кресло, чувствуя, как последние силы покидают его. Он закрыл глаза, и перед ним пронеслись образы прошлого: смех Надежды, теплые вечера в кругу семьи, надежды на светлое будущее. Все это теперь было безвозвратно потеряно.
Звук шагов заставил его вздрогнуть. В комнату вошел незнакомый курьер с конвертом в руках.
"Товарищ Сталин, вам срочное сообщение", – сказал он, протягивая конверт.
Алексей механически взял его, даже не взглянув на курьера. Когда он поднял глаза, в комнате уже никого не было.
Дрожащими руками он открыл конверт и достал лист бумаги. Почерк был незнакомым, но послание не оставляло сомнений в его авторе:
"Поздравляю, товарищ Сталин. Вы сделали еще один шаг к тому, чтобы стать лидером, которого помнит история. Игра становится интереснее, не так ли? Но помните – у каждого хода есть свои последствия. Скоро мы встретимся лично. До тех пор – продолжайте менять историю".
Алексей смял записку в кулаке. Его противник из будущего явно наслаждался разворачивающейся драмой. Но что это – манипуляция или часть какого-то большего плана?
Первые лучи рассвета осветили комнату, когда Алексей наконец поднялся с кресла. Он подошел к зеркалу и долго всматривался в свое отражение. Человек, смотревший на него из зазеркалья, уже мало напоминал того Алексея, который попал в прошлое. Жесткий взгляд, плотно сжатые губы, морщины, прорезавшие лоб – перед ним был образ того самого Сталина, которого он знал из учебников истории.
"Я должен закончить то, что начал", – прошептал он своему отражению. "Чего бы это ни стоило".
С этими словами Алексей вышел из дома, не оглядываясь. Утренний туман окутывал яблоневый сад, скрывая следы ночной трагедии. Впереди его ждала Москва, власть и тяжесть решений, которые изменят ход истории.
Алексей шел по дорожке, усыпанной опавшими яблоками, и с каждым шагом чувствовал, как последние остатки его прежней личности растворяются в утреннем воздухе. Он знал, что больше никогда не будет прежним. Но он также знал, что у него нет выбора – ради будущего, которое он стремился создать, он был готов пожертвовать всем, даже собственной душой.
Глава 9. Отражения в разбитом зеркале
Предрассветный сумрак окутывал Москву, когда Алексей стоял у окна своего кремлевского кабинета. Тусклый свет настольной лампы отражался в его усталых глазах, подчеркивая новые морщины на лице. Стол был завален докладами о голоде и беспорядках по всему Советскому Союзу. Тяжесть власти, казалось, физически давила на его плечи.
Алексей медленно подошел к зеркалу и начал свое преображение. Аккуратно наклеивая фальшивые усы и надевая потертый костюм, он размышлял о годах, прошедших с момента его прихода к власти. Как далеко он ушел от того идеалистического путешественника во времени, полного надежд изменить историю к лучшему.
"Неужели это действительно я?" – пробормотал он, глядя на свое отражение. Человек в зеркале выглядел как обычный партийный функционер среднего звена – именно та роль, которую Алексей планировал сыграть в своем тайном путешествии по стране.
Выйдя из Кремля через секретный ход, Алексей растворился в утренней толпе, направляясь к вокзалу. Его первой остановкой должен был стать колхоз в Украине.
Поезд медленно тащился через выжженные солнцем поля. Алексей смотрел в окно на бескрайние просторы, некогда плодородные, а теперь иссушенные засухой и неумелым управлением. Сердце сжималось от осознания масштабов трагедии.
Прибыв на место, Алексей был поражен царящей вокруг атмосферой отчаяния. Изможденные крестьяне едва волочили ноги, работая в поле. Их пустые глаза и впалые щеки красноречиво говорили о страданиях, которые им пришлось пережить.
Внезапно его внимание привлекла маленькая девочка, бредущая по дороге. Ее шаткая походка и неестественно большой для истощенного тела живот заставили Алексея похолодеть. Не успел он сделать и шага, как девочка рухнула на землю.
Алексей бросился к ней, забыв о конспирации. Подняв ребенка на руки, он почувствовал, как легко, почти невесомо ее тело.
"Помогите! Кто-нибудь!" – закричал он, оглядываясь по сторонам.
Из ближайшей хаты выбежала женщина. Увидев девочку, она горестно всплеснула руками:
"Ох, Марийка, опять ты в обморок упала. Давайте ее сюда, товарищ".
Алексей осторожно передал ребенка матери, чувствуя, как внутри все переворачивается от ужаса и вины.
"Что с ней? Почему она в таком состоянии?" – спросил он, хотя уже знал ответ.
Женщина посмотрела на него с горькой усмешкой:
"А вы будто не знаете, товарищ. Голод у нас. Который год уже всё зерно под метёлку выгребают, а нам – хоть с голоду помирай".
Алексей почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Его политика, призванная ускорить индустриализацию, привела к этому кошмару.
"Но ведь… ведь должна быть какая-то помощь? Распределение продовольствия, медицинское обслуживание?" – пробормотал он.
"Помощь?" – женщина рассмеялась, но в ее смехе не было веселья. "Единственная помощь, которую мы видим – это когда приезжают забирать "излишки". А врач к нам уже год как не заглядывал".
Алексей смотрел на истощенное лицо девочки, и ему казалось, что он видит отражение всех своих ошибок в ее потухших глазах.
"Я… я постараюсь что-нибудь сделать", – выдавил он.
Женщина лишь махнула рукой:
"Все вы так говорите. А толку?"
Оставив небольшую сумму денег – жалкую компенсацию за причиненные страдания – Алексей поспешил прочь. Его сердце разрывалось от осознания масштабов трагедии, которую он сам же и создал.
Следующей остановкой стал Ленинград. Здесь, в штаб-квартире НКВД, Алексею предстояло увидеть другую сторону созданной им системы.
Холодные серые стены здания, казалось, источали атмосферу страха и подозрительности. Алексей шел по коридорам, слушая приглушенные крики из допросных и сухой стук пишущих машинок в кабинетах следователей.
"Товарищ Иванов, прошу сюда", – проводник открыл перед ним дверь в архив. "Здесь хранятся дела на наиболее опасных врагов народа".
Алексей начал просматривать папки, и с каждой страницей его охватывал всё больший ужас. Размах репрессий, детальность доносов, жестокость допросов – всё это превосходило самые страшные страницы истории, которые он знал из будущего.
Вдруг его взгляд зацепился за знакомое имя. Сергей Кириллов – его бывший коллега по партии, блестящий экономист. В этой реальности он стал критиком режима и был арестован.
"А вот и наш сегодняшний клиент", – раздался голос следователя. "Хотите присутствовать на допросе, товарищ Иванов? Это будет весьма поучительно".
Алексей хотел отказаться, но понял, что это вызовет подозрения. Кивнув, он последовал за следователем в допросную.
Сергей сидел на стуле, прикованный наручниками. Его лицо было покрыто синяками, один глаз заплыл. Когда он поднял взгляд, Алексей едва сдержал возглас ужаса – в глазах Сергея не осталось ничего человеческого, только бесконечная усталость и боль.
"Ну что, Кириллов, готов сознаться в своих преступлениях против советской власти?" – начал следователь.
"Я… я не совершал никаких преступлений", – прохрипел Сергей. "Я лишь предлагал альтернативные экономические меры…"
Удар кулака оборвал его на полуслове. Алексей дернулся, но заставил себя остаться на месте.
"Лжешь, гадина! Мы знаем, что ты готовил заговор против товарища Сталина. Признавайся!"
Допрос продолжался часами. Алексей стоял, вцепившись в спинку стула, чтобы не упасть. Каждый крик, каждый удар отдавался в его душе. Он создал эту систему. Он позволил этому случиться.
Когда всё закончилось, и бессознательного Сергея унесли, Алексей едва добрался до уборной. Его рвало желчью, слезы катились по щекам.
"Что я наделал?" – шептал он, глядя на свое отражение в треснувшем зеркале. "Неужели это и есть та лучшая страна, которую я хотел построить?"
Следующим пунктом его путешествия стал Сибирский ГУЛАГ. Бескрайние снежные просторы, колючая проволока и сторожевые вышки – всё это казалось декорациями к какому-то страшному спектаклю.
Алексей шел по бараку, вдыхая запах болезни и отчаяния. Истощенные заключенные смотрели на него пустыми глазами, в которых давно погасла всякая надежда.
Внезапно его взгляд зацепился за знакомое лицо. Сердце пропустило удар – перед ним стоял брат Надежды, Павел Аллилуев. Алексей сам подписал приказ о его аресте несколько лет назад.
"Павел?" – непроизвольно вырвалось у него.
Заключенный поднял голову, и в его глазах мелькнуло удивление.
"Мы знакомы, товарищ начальник?" – хрипло спросил он.
Алексей открыл рот, но не смог произнести ни слова. Мир вокруг него начал расплываться, и вдруг он увидел ее – Надежда стояла среди заключенных, глядя на него с немым укором.
"Надя…" – прошептал Алексей, протягивая руку.
Но видение растаяло, оставив его в холодной реальности лагеря. Павел смотрел на него с недоумением.
"Вам нехорошо, товарищ начальник?" – спросил он.
Алексей покачал головой, пытаясь прийти в себя.
"Нет, я… Скажите, Павел, как вы здесь оказались?"
Горькая усмешка исказила лицо заключенного:
"А как все мы здесь оказываемся, товарищ начальник? Не угодил властям. Слишком много думал, слишком много говорил. А может, просто не тому человеку на мозоль наступил".
Алексей почувствовал, как внутри всё сжимается от стыда и вины.
"И… как вам здесь?" – спросил он, понимая всю нелепость этого вопроса.
Павел рассмеялся – хриплым, лающим смехом:
"Ох, товарищ начальник, да просто замечательно! Свежий воздух, физические упражнения, трехразовое питание – лучше курорта! Только вот домой почему-то не отпускают".
Алексей не выдержал и отвернулся, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Он создал этот ад. Он отправил сюда тысячи невинных людей.
"Простите", – прошептал он. "Я… я постараюсь что-нибудь сделать".
Павел лишь махнул рукой:
"Не утруждайтесь, товарищ начальник. Мы все здесь уже давно ни на что не надеемся".
Покидая лагерь, Алексей чувствовал, как часть его души осталась там, среди этих замерзших бараков и разбитых судеб.
Вернувшись в Москву, Алексей отправился на строительство грандиозного канала – одного из символов его правления. Стоя на берегу, он наблюдал за тысячами рабочих, трудившихся в нечеловеческих условиях.
Внезапно мир вокруг него начал меняться. Реальность словно пошла рябью, и Алексей увидел другую версию канала – построенную позже, но с гораздо меньшими человеческими жертвами. Видение расширилось, показывая ему проблески альтернативного Советского Союза – все еще сложного, но избежавшего худших эксцессов его правления.
Алексей упал на колени, потрясенный увиденным. Неужели его вмешательство в историю причинило больше вреда, чем пользы?
"Что я наделал?" – прошептал он, глядя на свои руки, словно они были запятнаны кровью миллионов жертв его режима.
Последним пунктом его путешествия стала Красная площадь, где должен был состояться грандиозный митинг в честь его правления. Стоя на трибуне Мавзолея, Алексей смотрел на море людей перед собой, и его восприятие начало раздваиваться.
Реальность вокруг него начала мерцать, переключаясь между разными версиями: нынешняя советская действительность, оригинальный СССР под руководством Сталина, и различные альтернативные варианты развития событий.
В этот момент кризиса Алексей заметил в толпе знакомую фигуру – таинственный путешественник во времени стоял среди людей, и его присутствие, казалось, усиливало искажение реальности.
Охваченный водоворотом противоречивых видений и тяжестью своих решений, Алексей начал терять контроль. Его речь стала сбивчивой, перескакивая от оправданий своих действий к почти признаниям в своей истинной личности.
"Товарищи!" – начал он, его голос дрожал. "Мы построили великую державу… но какой ценой? Я хотел создать лучший мир, но вместо этого… Вы не понимаете, я не тот, за кого вы меня принимаете!"
Толпа зашумела, лица людей выражали замешательство и тревогу. Охрана на трибуне переглянулась, не зная,не зная, как реагировать на странное поведение лидера.
"Я видел будущее!" – продолжал Алексей, его глаза лихорадочно блестели. "И прошлое! Я пытался изменить ход истории, но что, если я только сделал всё хуже? Что, если каждое моё решение вело к еще большим страданиям?"
Толпа на площади начала волноваться. Послышались крики:
"Товарищ Сталин, вам плохо?"
"Врача! Срочно врача!"
"Что происходит?"
Алексей чувствовал, как реальность ускользает от него. Образы прошлого и будущего смешались в его сознании, он уже не мог отличить, где явь, а где видение.
"Я должен всё исправить", – пробормотал он, сходя с трибуны. "Нужно найти его, того другого путешественника во времени. Он знает ответы".
Охрана и члены Политбюро бросились к нему, пытаясь остановить. Но Алексей, движимый отчаянной решимостью, прорвался сквозь оцепление и побежал прочь с Красной площади.
Он бежал по улицам Москвы, не разбирая дороги. Прохожие с удивлением оглядывались на странного человека, так похожего на их вождя, но Алексей не замечал ничего вокруг.
Наконец, выбившись из сил, он оказался у входа в секретный бункер глубоко под Москвой. Это было место, где сливались прошлое и будущее, где хранились технологии, опередившие своё время.
Спустившись в бункер, Алексей заперся в комнате, заставленной странными приборами. Здесь он чувствовал себя ближе к своему настоящему "я", к тому программисту из будущего, которым он когда-то был.
Он начал лихорадочно записывать всё, что видел и пережил за эти годы. Страница за страницей заполнялись описаниями его правления, видениями альтернативных реальностей, размышлениями о природе времени и истории.
"Неужели всё было напрасно?" – бормотал он, исписывая очередной лист. "Неужели невозможно изменить ход истории к лучшему, даже зная будущее?"
Часы шли за часами, а Алексей всё писал и писал, пытаясь разобраться в хитросплетениях причин и следствий, которые он создал своими действиями.
Наконец, откинувшись на спинку стула, он посмотрел на исписанные страницы и понял – он должен найти того, другого путешественника во времени. Только так он сможет понять истинную природу своего путешествия и, возможно, найти способ всё исправить.
"Я найду тебя", – прошептал Алексей, глядя на своё отражение в тёмном экране выключенного компьютера. "И тогда мы поговорим о будущем, которое я так отчаянно пытался изменить".
С этими словами он встал и направился к выходу из бункера. Впереди его ждала новая миссия – найти ответы на вопросы, которые мучили его все эти годы. И, возможно, последний шанс исправить то, что он натворил в своей попытке переписать историю.
