Татьяна Полякова
Свой, чужой, родной
– Дура, мать твою, – буркнула я, чувствуя, как сердце по неведомой причине ушло в пятки.
Тетка засмеялась и торопливо зашагала прочь в своих дурацких тапочках. А я осталась стоять с весьма странным чувством.
Неожиданно явилось желание догнать эту чокнутую и поговорить. Ведь что-то она имела в виду.
– Она пьяная, – урезонила я себя. – И что ей там привиделось, поди разбери. Она и сама об этом забыть успела.
В общем, я в смятении чувств отправилась домой. Прицепила магнитом к холодильнику записку и стала ждать Тимофея. Пьяная баба не шла из головы, и чем больше я называла ее слова глупостью, тем больше жалела, что не догнала ее и не расспросила, какого лешего она имела в виду.
Глазков в тот вечер, как назло, задерживался. Людки тоже не было. Начало темнеть, и я поспешила в парк. Затягивать с пробежкой не хотелось, потому что я надеялась увидеть Вальку. Возможно, и он надеялся… По крайней мере, я старалась себя в этом убедить.
Но по дороге в парк возле дома с колоннами все же притормозила. Свет ни в одном окне не горел, в сгущающемся сумраке дом выглядел особенно зловеще. Я вновь вспомнила пьяницу, помянув ее недобрым словом, и вскоре уже входила в парк.
Пробежав половину дистанции, я начала беспокоиться, потому что Вальку не обнаружила, но надежды еще не теряла. Оказавшись у реки, решила передохнуть. От воды дорожку в этом месте отделял густой кустарник. Только-только начав разминаться, я вдруг услышала, как кто-то выругался. Негромко, но вполне отчетливо. Вслед за этим раздался всплеск. Оглядевшись и никого рядом не обнаружив, я раздвинула ветки кустов и крикнула:
– Эй, у вас все в порядке?
Берег в этом месте довольно крутой, оттого и тропинку проложили в стороне, со своего места я не видела ничего подозрительного, то есть вообще ничего не видела, кроме реки, поблескивающей в темноте.
С минуту я размышляла, стоит ли спуститься или лучше не давать лишний повод моим друзьям считать, что у меня не все дома. Ясно, что не стоит. Но и возвращаться к своим упражнениям я не спешила.
И тут услышала за своей спиной:
– Привет.
И едва не подпрыгнула от неожиданности. За спиной стоял Тимка и весело скалил зубы.
– Блин, откуда ты взялся? – покачала головой я.
– Дома никого, решил прогуляться… Был уверен, что найду тебя здесь. А чего по кустам шаришь?
– Ты очень кстати, – запоздало обрадовалась я. – Давай пройдемся. – Я стала пробираться сквозь кусты, и Тимофей за мной, спросив с изумлением:
– Мы вообще-то куда?
– К реке.
– А… там, конечно, романтичней.
По ту сторону кустов оказалось светлее, чем под деревьями, и свет фонаря на набережной, которая начиналась в паре сотен метров, доходил сюда, хоть и с трудом.
– Куда дальше? – спросил Глазков в некотором недоумении от того, что я замерла на месте.
– Мне послышалось, кто-то выругался. Знаешь, так бывает, когда оступишься. Потом всплеск…
– Всплеск тоже послышался?
– Всплеск точно был. Вдруг кто-то в реку свалился?
– Странно, что ты сразу не кинулась на помощь.
– Вообще это тебе бы сделать надо.
– Чтоб получить медаль «За спасение утопающих»?
– А без медали никак?
– Не перестаю тобой восхищаться, – хмыкнул Тимка. – Ты же видишь – никого… Ладно, давай спустимся.
Мы прошли чуть дальше, обнаружили тропинку и начали спуск. Глазков джентльменски поддерживал меня под руку, я не возражала, хотя и без его помощи бы обошлась. Вскоре мы оказались на узкой песчаной полоске возле воды и принялись оглядываться. Глазков достал фонарик, узкий, точно авторучка, и посветил под ноги. На песке виднелся след, слегка размытый.
– Здесь точно кто-то был, – буркнул Тимофей.
Ближе к склону начиналась трава, и след терялся.
– Подошел к воде, а потом наверх поднялся, – продолжил Тимофей и неожиданно добавил: – А может, их было двое? А вернулся лишь один?
Я испуганно посмотрела на него, а Глазков рассмеялся:
– Шутка.
– Дурак, – покачала головой я.
– Да ладно, чего ты… Кто-то к реке спустился, может, правда ногу подвернул, ну и матюгнулся. А всплеск… Камень в воду упал. Их здесь предостаточно.
Он принялся светить на воду, а я, округлив глаза, спросила:
– А это что? – наугад ткнув пальцем.
– Где? – Глазков шагнул в указанном направлении.
Я собралась ответить «шутка», и тут луч света выхватил из темноты нечто странное, в первое мгновение я даже не поняла, что это.
– Вроде тряпка какая-то, – сказал Тимка.
– Тряпка?
– Мало ли мусора несознательные граждане оставляют?… – Он не договорил, усмешка сползла с его лица. Глазков поспешно сбросил туфли, подвернул штанины джинсов и шагнул в воду. Теперь стало ясно, что его так заинтересовало. В воде был мешок. Очертания вполне угадывались, на поверхности виднелась лишь малая часть, надувшаяся от воды пузырем. В этом месте оказалось довольно глубоко, сделав еще шаг, Глазков провалился по грудь, зло чертыхнулся, но мешок ухватить успел и потащил его к берегу.
– Господи, ну на фига я это делаю?! – выбравшись на песок и глядя, как с его одежды ручьем стекает вода, прорычал он.
– Потому что ты хороший человек, – улыбнулась я с невинным желанием его задобрить.
Мешок лежал у наших ног. Обычный мешок, в котором граждане обычно перевозят картошку.
– Не убивай меня, если там и вправду мусор, – взмолилась я.
– Он тяжелый. Камни там, что ли… – Глазков пнул мешок ногой и прокомментировал: – Хрень какая-то…
Достал складной нож и разрезал веревку, которой была стянута горловина.
Потом я неоднократно жалела о том, что в тот момент находилась рядом. Могла бы в сторонку отойти… Чтобы не видеть жуткую, иссохшую руку с длинными ногтями. Она была похожа на куриную лапу и оттого казалась еще страшнее.
Я слабо пискнула, готовясь упасть в обморок.
Глазков, взглянув на меня, проворчал:
– Ты еще пожалуйся.
В общем-то, он был прав. Я с блеском подтвердила не особо лестное мнение соседа о моей особе. Ну, услышала крик, потом всплеск, так и шла бы себе мимо, а не лезла в реку вылавливать мешки с трупами. Если взглянуть на ситуацию с этой точки зрения, то в обморок падать точно не следует. И если кому-то из нас стоило сочувствовать, то скорее Тимке. Хотя это его работа, он ее сам выбрал, и нечего отлынивать.
Он достал мобильный, набрал номер и, пока ждал ответа, сказал милостиво:
– Топай к тропинке.
Я припустилась со всех ног, желая поскорее оказаться как можно дальше от этого места.
На тропинку я выбралась, прислушиваясь к тому, что происходит у реки. Судя по всему, там ничего не происходило, Глазков просто ждал коллег, вот и все. Я тут же вспомнила: на месте происшествия не должно быть посторонних, вот он меня и отправил. А еще нельзя ничего трогать, чтоб не затоптать следы и не стереть отпечатки пальцев убийцы. Следы там точно были… Надеюсь, мы их не затоптали. И мешок вскрыли… О господи, еще вчера Тимка рассказывал о трупе в мешке – и вот вам пожалуйста, еще один. И именно нас угораздило его найти. Это что же, в городе маньяк появился? Ходит по городу и трупы в мешках раскидывает? Но этот, по крайней мере, с руками. Я вспомнила, как эти самые руки выглядели, и нервно передернула плечами. Кошмары по ночам мне гарантированы.
Проходившие мимо немногочисленные граждане поглядывали на меня с недоумением, должно быть, выглядела я странно. И тут в конце аллеи появился Валька, увидел меня, помахал рукой, а буквально через несколько секунд уже стоял рядом. Несмотря на свое состояние, я в очередной раз отметила: глаза у него необыкновенные.
В общем, я растянула губы в улыбке и пискнула:
– Привет.
– А я уже испугался, что тебя не встречу, – сказал он, бросая на землю свой рюкзак. – Второй круг делаю.
То, что он «испугался», пришлось мне очень по душе, значит, я ему нравлюсь, он хотел меня увидеть…
Тут Валька взглянул с некоторым недоумением.
– А чего стоишь? Решила передохнуть?
– Я полицию жду, – ответила я.
Он нахмурился:
– Полицию? А что случилось? Обидел кто-нибудь?
– Со мной все в порядке, просто… Я труп нашла.
– Что ты нашла? – вытаращил глаза он. А кто бы не вытаращил?
– Труп. Там, у реки. Точнее, труп был в реке, а мы его вытащили. Там сейчас мой сосед. – Я намеренно назвала Глазкова соседом, чтобы Валька не решил, чего доброго, что это мой парень.
– Ты сейчас серьезно говоришь? – вроде бы усомнился он.
– Еще как…
Словно в подтверждение моих слов раздалась сирена, и вскоре на дорожке появилась полицейская машина. Ситуация совершенно необычная, неудивительно, что в рекордный срок здесь собралась толпа, должно быть, все, кто в тот вечер гулял в парке.
Из машины выбрались четверо мужчин, и я шагнула им навстречу:
– Тимофей внизу…
Они начали спускаться, народ подтягивался со всех сторон. Валька взял меня за руку и прижал к себе, и я устроила голову на его груди, вторично решив, что могу упасть в обморок.
Он легонько поглаживал мое плечо, потом спросил:
– Может, присядешь? Возле фонаря есть скамейка…
– Со мной, наверное, захотят поговорить.
– Понятно. А зачем вы в речку полезли? Решили искупаться?
– Нет. Здесь же не купаются. Берег крутой, и сразу глубоко.
– Вот и я о том же…
– Я остановилась отдышаться и вдруг слышу – кто-то выругался. Внизу, возле реки. А потом всплеск. Я испугалась, вдруг человек в воду упал. Ну, и… позвала… никто не ответил. Тут как раз сосед появился, и мы решили проверить. У него фонарик был… Смотрим, недалеко от берега что-то плавает… Тимка влез в воду, достал мешок, разрезал веревку, а там… Жуть, одним словом…
– Занятный парень – твой сосед. И фонарик у него, и нож… Веревку он ножом разрезал? И в воду полез… Прямо бойскаут, – Валька засмеялся.
А я подумала: «Он старается меня отвлечь».
– Вообще-то он следак, в смысле следователь в следственном комитете. На днях нашли труп, тоже в мешке, поэтому он и насторожился. – Тут я подумала: «А не много ли я болтаю? Негласный договор нашей общей гостиной гласил: о том, что тебе рассказали, помалкивай. Даже Людка никогда не пользовалась своим близким соседством, хоть и твердила, что настоящий журналист за сенсацию родную мать продаст».
– Серьезно? – спросил Валька, чувствовалось, тема трупов не особо его увлекла. Будучи нормальным парнем, он просто не решался меня оставить, а то бы уже давно продолжил пробежку.
К тому моменту мы, можно сказать, уже стояли в толпе. Народ волновался, перешептывался и строил предположения. Большинство сходилось во мнении: кто-то утонул.
– Точно, – заявил парень неподалеку. – Труповозка подъехала.
Все дружно достали мобильные. Однако подоспевшие полицейские в форме начали потихоньку оттеснять любопытных.
Я увидела Глазкова в сопровождении мужчины лет тридцати, высокого и нескладного. Тимка шарил взглядом, должно быть, высматривал меня. Я пошла навстречу.
– Вот… – кивнул он, указывая на меня долговязому. – Долго ее не держи. Она все равно ничего не видела.
– Давайте к машине отойдем, – предложил мне мужчина.
Глазков вернулся к своим, а мы устроились в машине. Мой рассказ занял пять минут. Еще столько же ушло на личные данные. В общем, коллега Глазкова уложился в рекордно короткий срок.
– Тимофей Викторович просил вас проводить до выхода из парка, – в заключение сказал он.
– Спасибо, я доберусь…
– Это чтобы вас на выходе не задержали, – пояснил он, видя мое недоумение. – Всех, кто находился поблизости, будут опрашивать…
– Я не одна, я с другом, – вздохнула я.
К моей большой радости, Валька ждал неподалеку.
– Садитесь в машину, – сказал парень.
Я позвала Вальку, и когда он подошел, шепнула:
– Поехали, не то есть вероятность задержаться здесь надолго.
– Поехали, все равно уже не побегаешь.
Мы сели на заднее сиденье. Я была уверена, что долговязый обратит внимание на Валькин рюкзак, и уже приготовилась сообщить, что у него там гантели. Но пока мы устраивались в машине, он возился со своими бумагами. Потом положил их на сиденье рядом и завел машину.
Через пять минут мы покинули парк.
– Приключение, – покачал головой Валька, когда мы зашагали по улице.
– Да уж…
– Не возражаешь, если я тебя провожу? Ясное дело, девушка ты самостоятельная, если по вечерам бегаешь в парке в одиночестве, но как-то неспокойно на душе после таких находок.
– Бегаю в одиночестве, потому что компании нет, – пожала плечами я.
– Ну, теперь-то есть, – засмеялся он и весело мне подмигнул.
Мы как раз проходили мимо дома с колоннами. В другое время я бы непременно притормозила, чтобы на него взглянуть, а тут вдруг возникло желание перейти на другую сторону улицы, что я, собственно, и сделала, игнорируя отсутствие «зебры» на асфальте, чем вызвала легкое недоумение Вальки. Вопросов он не задавал, но взглянул удивленно, а я зачем-то сказала:
– Дом с колоннами… Не обращал на него внимания?
– А что в нем такого?
– Как-нибудь расскажу, – пообещала я.
– Заинтересовала, – улыбнулся он. – Буду ждать.
Вскоре мы подошли к моему подъезду, о чем я, притормозив, и сообщила Вальке. Он оглядел дом и задал вопрос:
– С родителями живешь?
– Родители в другом городе.
– Снимаешь квартиру?
– Ага.
– Одна или с кем-то?
– Одна.
– А если в гости напрошусь, чаем угостишь?
– Конечно. Могу даже блинами накормить.
– Здорово. После пробежки у меня всегда лютый голод. Но я держусь. На вечер – ничего, кроме кефира.
– Ты стойкий парень.
– Не всегда…
Я открыла дверь, и мы поднялись на второй этаж.
– С соседями повезло? – обозревая нашу импровизированную гостиную, спросил Валька.
– Как видишь. Один из соседей как раз в парке.
– Понятно.
Дверь Людкиной квартиры была закрыта. Значит, дома она так и не появилась.
Мы прошли на мою кухню, и Валька предложил:
– Тебе с чаем помочь?
– Нет, спасибо.
Я собрала на стол, а он прошелся по кухне и стал разглядывать магнитики на холодильнике.
– Много путешествуешь?
– Стараюсь.
– А это что? – Он указал на пожелтевший листок с адресом.
– Это… – замялась я. – Адрес.
– Я понял.
– Тот самый дом с колоннами. Мимо него мы сейчас проходили…
– И от которого ты рванула в легкой панике?
– Это выглядело именно так?
– Похоже.
– Записку я нашла, когда затеяла генеральную уборку. Она за гарнитур завалилась. Можешь сколько угодно смеяться, но… Дом мне кажется… странным. В нем есть что-то… зловещее.
Валька присвистнул, а я вздохнула:
– Думаешь, я чокнутая?
– Присяжные еще совещаются, – серьезно ответил он. Я весело фыркнула, а он засмеялся. – В детстве я любил Стивена Кинга, так что продолжай.
– Записка заинтересовала. Оказывается, ее написала сестра моей хозяйки. Хозяйка узнала почерк. Шесть лет назад сестра исчезла. И до сих пор ее не нашли.
– А дом здесь при чем?
– Пока не знаю. Но то, что она туда ходила, наводит на размышления…
– В полиции об этом знают?
– Как, по-твоему, стоит им сообщить?
Он пожал плечами.
– Наверное. Сколько лет назад она пропала? Шесть? Не удивляйся, если они не особо впечатлятся твоей находкой.
– Я собираюсь Глазкову рассказать, соседу. Пусть он решает.
– Разумно, – согласился Валька, и мы сели пить чай.
Разговор не клеился. Мысленно я то и дело возвращалась к недавней находке, мой гость это, должно быть, чувствовал и не хотел быть навязчивым. А может, решил, что девица я странная. Кто же меня за язык-то тянул, могла бы соврать, мол, угодил листок нечаянно в компот, оттого и желтый…
– Спасибо за чай, – поднимаясь, сказал Валька и улыбнулся.
«Удивительные у него все-таки глаза, – подумала я. – Надо было не в чашку пялиться, а развлечь гостя беседой. И что теперь?»
– Теперь, – точно отвечая на мой вопрос, сказал Валька, – я знаю, где тебя искать, если ты вдруг охладеешь к пробежкам. Но на всякий случай дай свой телефон и мой запиши.
– Да, конечно! – вскакивая из-за стола, воскликнула я.
Валька как раз шагнул навстречу, и мы едва не столкнулись лбами.
– Опа, – сказал он, подхватив меня за руки.
– Я не нарочно, – глупо хихикнула я.
Лицо его было совсем близко от моего лица и в свете лампы вдруг показалось старше. И суровее, что ли.
– Слушай, а у тебя парень есть?
– Нет.
– Слава богу, – он отступил на шаг, картинно вытер лоб. – Камень с души сняла.
Я засмеялась. И внезапно возникшая неловкость разом исчезла.
Мы направились в прихожую. Валька продиктовал номер своего мобильного, записал мой и с усмешкой заметил:
– Про девушку ты не спросила.
Я пожала плечами:
– Как-то неловко…
– Ага, – кивнул он, глядя на меня.
– Что «ага»? Так она есть?
– Нет, конечно. Я парень с принципами, и будь у меня девушка, не стал бы напрашиваться в гости.
– Похоже, мне повезло.
– Еще бы. Дверь внизу можно просто захлопнуть? Тогда не провожай. Пока. Надеюсь, что до завтра.
Он спустился по лестнице, открыл дверь, махнул рукой и вышел на улицу.
Дверь закрылась, а я вздохнула. Затрудняюсь описать чувства, которые меня переполняли, если честно, их было слишком много. Даже в моем отношении к Вальке все оказалось далеко не однозначно. Сочетание насмешливой нежности и дерзкой самоуверенности действует безотказно. На девиц вроде меня – совершенно точно. Но в нем было еще что-то, беспокоящее, будоражащее воображение… Интересно, а что он думает обо мне? Не зря Стивена Кинга вспомнил. Должно быть, решил, что я книжек начиталась и мне везде чудовища мерещатся.
Я вернулась в квартиру, оставив дверь открытой, в надежде, что Людка и Глазков вскоре появятся. Однако ни того ни другого так и не дождалась. Людка, как выяснилось, ночевала у подруги, а Тимка полночи провел на работе.
Зато утром, когда я встала, они паслись в общей гостиной. Людка только что пришла, а Глазков вливал в себя кофе чашку за чашкой, готовясь к очередным героическим будням. Оба по неведомой мне причине на работу не спешили.
– Не слышала, когда ты вернулся, – налив кофе, сказала я Тимке, устраиваясь напротив.
– Неудивительно. Кстати, большое тебе спасибо.
– За гражданскую позицию? – влезла Людка.
– За еще один гарантированный глухарь.
– Пожалуйста, – пожала плечами я. – Обращайся.
– Чего дальше-то? Рассказывай, – поторопила его Людка.
– Вы о вчерашнем трупе? – задала вопрос я.
– О чем же еще? – фыркнул Глазков.
– В городе маньяк объявился. Второй труп в мешке, – заметила Людка.
– Делать выводы еще рано. Там мужчина, здесь женщина. У него отсутствуют кисти рук, у нее на месте…
В этот момент я едва не поперхнулась, вспомнив вчерашний ужас, а Тимка, досадливо кашлянув, продолжил:
– Мешки и то разные. В первом случае пластиковый мешок для мусора, во втором – из мешковины.
– И убили женщину недавно?
– Пока еще говорить об этом рано…
– Но?
– Примерно в то же время, что и мужика. Сохранность трупов тоже примерно одинаковая. Блин! – выругался он. – А ничего, что я, типа, завтракаю?
– Мы, типа, тоже, – хмыкнула Людка. – Так что не стесняйся. Ни фига себе… – после недолгой паузы покачала головой она. – Загадка века, да и только. Слушай, а может, какой-то псих могилы раскапывает? А потом трупы подбрасывает, чтобы вам жизнь медом не казалась?
– Кстати, я об этом тоже подумал, – кивнул Тимка. – Однако, по словам патологоанатома, контакта с землей не было. А это странно. За несколько лет дерево должно прогнить, и контакт с землей неизбежен. Блин! – вновь повторил он, закатил глаза и отодвинул чашку.
– Как корректно ты выражаешься! – засмеялась Людка, судя по всему, вознамерившись доконать его в то утро. – Если по-простому: земля должна попасть в гроб и ее следы нашлись бы на теле?
– У тебя получилось значительно доходчивей, – ухмыльнулся он. – Кладбища уже проверяют, никаких жалоб на действия вандалов, вообще ничего подозрительного.
– Я бы администрации кладбища доверять не стала, – сказала подруга. – Они будут молчать, чтобы лишнего внимания к себе не привлекать. Не то сунутся в их дела, и такое всплывет…
– Это ясно, но как тогда объяснить отсутствие земли на телах? – влезла я.
– По второму трупу пока ничего определенного, но первый точно какое-то время находился на стройке. Следы строительной пыли, цемента и все такое.
– Значит, – сказала я, – тело было спрятано там, где велось строительство, а потом его сунули в мешок и подбросили в подвал дома. А может, он был там с самого начала? Например, за кирпичной кладкой?
– Тогда какого хрена его вытаскивать?
– Предположим, дом идет под снос…
– Так его нашли именно в таком доме.
– У этого дома давно нет хозяев. А у того, о котором веду речь я, возможно, есть.
Глазков с минуту смотрел на меня, должно быть, переваривая услышанное.
– Момент, – влезла Людка. – Если я правильно поняла, некто в городе коллекционирует трупы, пряча их, например, у себя в подвале. Тут выясняется, что дом его идет под снос, и он спешно избавляется от покойников, запихивая их в мешки. Я даже знаю, что это за дом, – хитро глядя на меня, заметила подруга. – Тот, с колоннами? Загадочный и опасный?
– Что еще за дом? – не понял Глазков.
– Здесь неподалеку, 23-й номер. Тинка считает, там без нечистой силы не обошлось.
Она засмеялась, а я мысленно чертыхнулась. Собственно, такая мысль у меня была, но после подобного вступления Глазков вряд ли отнесется к ней серьезно.
– Если трупы перепрятали, то на фига бросать их там, где сразу найдут? – заговорил сосед. – Проще закопать за городом. Ведь если их до сих пор не нашли, вряд ли завтра побегут искать. А здесь – следствие, то да се, и большой риск засыпаться…
– Как погибла женщина? – поинтересовалась я.
– Скорее всего, ее задушили. Так же, как мужика.
– Я же сказала, кто-то с вами играет, – вмешалась Людка. – Не знаю, где он трупы взял, но подкинул их нарочно. Классический случай: псих жаждет всеобщего внимания и очень хочет, чтоб его поймали, если верить психологам. Но лично я им не особо верю. Иди и сдайся, коли в одном месте свербит, а вся эта бодяга с подсознательным…
Психология у подруги – больная мозоль. Дай Людке волю, она будет ораторствовать на эту тему до второго пришествия. Мать Людки – дипломированный психолог, по мнению подруги, договориться с ней о чем-то миром возможным не представляется. Тот случай, когда доктор не в состоянии помочь сам себе. По этой причине Людка делала далеко идущие выводы и иначе как «большим недоразумением» и «не наукой», психологию не называла.
– Дом, в котором труп нашли, стоит в таком виде много лет, – продолжила подруга. – Псих, или кто он там, мог попросту не знать, что его вот-вот снесут. Насколько я понимаю, после пожара попасть в дом с улицы, бомжам например, нелегко. Да и нечего там делать бомжам, они предпочитают дома покрепче. А труп не лежал на входе, его ведь спрятали. Запросто могли вывести с мусором и не заметить.
– В принципе, да, – кивнул Глазков.
– То есть нашему психу просто не повезло. Намереваясь утопить второй труп, он, по моему мнению, место выбрал весьма удачно. Шансы обнаружить его там невелики.
– Если бы не случайность, – заметил Тимка, – которая иногда сводит на нет все старания. Мужик оступился в темноте и вскрикнул. А Тинка, услышав это, полезла в кусты.
– Не полезла, просто поинтересовалась, все ли в порядке.
– Но этого оказалось достаточно, чтобы его спугнуть. У него было два варианта: либо спешно сматываться и попытать счастья в другом месте, либо быстро сделать дело. И то и другое одинаково опасно. Ведь ты могла его заметить.
– Первый вариант даже опасней. Представь, что его бы заметили, когда он волок этот мешок…
– Да уж, логичнее от него избавиться. Но у нас по-прежнему нет уверенности, что действовал один и тот же человек. На мешках нет отпечатков…
– Там же были следы, – напомнила я.
– Были, но наш псих очень осторожен. Предусмотрительно надел бахилы и перчатки, разумеется, тоже. У него 42-й размер обуви. Вот пока и все.
– Самый ходовой, – заметила Людка. – А собачку привести не догадались?
– Уж эти мне умники… След ведет к асфальтовой дорожке, а там столько народу прошло…
– Обидно, если он все еще находился в парке, – вздохнула я.
– Подозрительных лиц на выходе останавливали и, разумеется, опросили всех, кто был поблизости. Возможно, наш парень действительно отирался среди них. Но лично я сомневаюсь. У него было достаточно времени, чтобы смыться.
– Что бы ты ни говорил, ясно, что эти трупы – дело рук одного маньяка, – сказала Людка. – По-твоему, в городе сразу двое психов объявилось? А может, это ритуал такой?
– Представляю, что твои друзья-журналюги навыдумывают! – закатил глаза Тимка.
– Кстати, у вас все шансы показать себя в деле, – съязвила Людка. – Главное – ласты не склеивать, то есть руки не опускать.
– Ага, ага.
– Что ж поделать, работа у тебя такая. Я статейки пишу, ты убийц ловишь. Одной Тинке лафа: бегай в свое удовольствие да развлекай себя страшилками.
– Вообще-то я работаю. – В тот момент мне было не до Людкиных высказываний, и я вновь обратилась к Глазкову: – Сестра моей хозяйки пропала шесть лет назад. Тебе об этом что-нибудь известно?
– Слышал от бабули, она еще жива была. Я-то сюда переехал пять лет назад. Почти пять. Бабка говорила, соседка бухать начала. Конкретно так. Всякие-разные к ней ходили. Так что трагический конец не особо удивил. Пьющие бабы всегда в зоне риска. Хотя, может, укатила куда-нибудь с милым другом и, пребывая в абсолютной нирване, даже не подумала о своем женском счастье сестре сообщить.
– Шесть лет нирваны?
– И не такое бывает. Хотя, скорее всего, либо загнулась по пьянке, либо в самом деле помог кто.
– Если по времени подходит… – начала я, но Глазков перебил:
– Не переживай, все проверим. И сестру твоей хозяйки, и прочих пропавших в то же самое время. Скромно напоминаю: убиенная может быть приезжей, а страна у нас большая. Так что надеяться на удачу можно и даже нужно, но ее вероятность ничтожно мала.
– Я за кухонным столом записку нашла. Хозяйка почерк сестры узнала…
– Какую записку?
Я сбегала к себе и принесла записку. Людка тут же начала ухмыляться:
– Что я тебе говорила? Враги рода человеческого оказались в доме номер 23.
– Наверное, ее надо приобщить к делу? – не обращая на подругу внимания, спросила я.
– К какому делу? – не понял Глазков.
– Ну как же… Женщина исчезла, теперь выясняется, что она была в этом доме…
– Это кто сказал? Возможно, собиралась. Возможно, даже была. Но когда? За день до исчезновения, за год или за пять?
– Она здесь жила меньше двух лет.
– Тинка, не доставай, а? Не надо путать фантазии с суровой реальностью.
– Записку возьмешь?
– На фига? Можешь отдать ее хозяйке. Пусть она ментов донимает, которые ее сестру искали.
– Она к ним не пойдет.
– И правильно. Менты на эту бумажку чхать хотели.
– У хозяйкиной сестры была подруга, Варвара Спиридонова. Жила на первом этаже.
– Помню такую. Они вместе с Эмкой бухали.
– А где она сейчас?
– Откуда мне знать? Переехала, наверное, если в ее квартире другие люди живут.
– Ну так узнай! – не выдержала я.
– Обязательно, – хмыкнул он. – Еще какие-нибудь пожелания?
– Выясни, кто хозяин дома номер 23.
– Сатанинский Антихрист Вельзевулович, – хохотнула Людка.
– Очень смешно, – скривилась я.
– Чего ты? Не обижайся, – заныла подруга, но я в досаде отмахнулась.
– Ну, если заданий у вас больше нет, пойду служить закону. – Глазков поднялся, стеная и охая, точно старик с подагрой, и побрел к себе. Однако на пороге обернулся: – Кстати, а что за парень был с тобой вчера?
– Валька? Знакомый. Иногда вместе бегаем. Только я не всегда за ним успеваю.
– Значит, вчера он ушел в отрыв, и все радости незабываемого вечера достались тебе. И мне. Но тут уж винить некого. Сам в парк поперся.
– Много бы ты выгадал, если бы не поперся? – хмыкнула Людка.
– В общем, да. И это утешает.
Глазков исчез в своей квартире, а подруга сказала, с улыбкой глядя на меня:
– Хорош дуться. Хочешь, я тебе что-нибудь доброе сделаю. Окна вымою. Хочешь?
– Ловлю на слове, – ткнула в нее пальцем я.
– Заметано, – кивнула она.
Вскоре Людка вслед за Глазковым отбыла на работу, а я, выпив еще чаю с яблочным пирогом, который она прихватила вчера у подруги, решила наведаться к соседям снизу.
В квартире подо мной жила пожилая пара, я с ними практически не общалась, однако при случае не только здоровалась, но и не забывала сделать замечание насчет погоды и городских новостей. В общем, могла рассчитывать на вполне доброжелательный прием.
Переодевшись в сарафан, я вскоре уже стояла на улице и набирала нужную цифру на домофоне.
– Да? – услышала я женский голос и поспешно заговорила:
– Эльвира Николаевна, это ваша соседка…
– Заходи, Валечка.
Открыв дверь в предбанник, я оказалась в темном сыром помещении, забитом всяким хламом. Проход к квартире загораживал гигантских размеров шкаф. Ему было лет семьдесят, как минимум, и время бедолагу не пощадило. На счастье, соседка гостеприимно распахнула дверь своей квартиры, только благодаря этому я не свернула шею.
– Тесновато у нас здесь, – точно извиняясь, сказала она. – Соседи все никак вещи не уберут. Да и я, если честно, тоже. Руки не доходят. Надо с бабушкиным шкафом что-то решать. Выбросить жалко – память, да и шкаф дубовый, сейчас таких не делают…
Квартира, в отличие от места общего пользования, оказалась светлой, порядок здесь царил образцовый.
Мы прошли в кухню с новым гарнитуром небесно-голубого цвета. Одна из стен была завешана вышитыми картинами в рамках. Котики и кошечки, цветы и ангелочки.
– Это ваши работы? – спросила я.
– Да. Надо же чем-то себя занять, особенно на даче. Павел Станиславович у меня любитель в земле копаться, а я нет. Устраиваюсь в тенечке и вышиваю. Валечка, ты присаживайся. Хочешь чаю?
– Нет, спасибо. Только что позавтракала.
– А я уж пару раз пила. Встаю рано. А молодым надо поспать. Ты слышала, говорят, вчера в парке женщину убили. Ужас. А мы там гуляем по вечерам, особенно летом, жара спадает, там воздух такой… И нате вам… Теперь к парку близко не подойду.
– Женщину несколько лет назад убили.
– Как это? – пораженно замерла она. – Час от часу не легче! И бедняжка все это время там лежала? А мы мимо ходили… Ты слышала, на днях еще один труп нашли. Дом сносили, а там – целое захоронение… Не город стал, а прямо Чикаго какой-то.
Она досадливо махнула рукой, а я поспешно произнесла:
– Эльвира Николаевна, я вот к вам по какому делу… Вы эту квартиру покупали у Варвары Спиридоновой?
– Да, а что такое?
– А вы, случайно, не знаете, где она сейчас живет?
– Пять лет назад жила на Тихонова. В старых домах. У меня где-то точный адрес есть.
Мы прошли в комнату, и она принялась перебирать бумаги в шкафу, продолжая говорить:
– У нее долги были по квартплате. Мы полгода со всем этим разбирались. То звонить ей приходилось, то ездить. Мобильный она совершенно точно сменила. Я года два назад пыталась позвонить, вопрос один возник по поводу подвала. Но мне ответили: номер не зарегистрирован. Возможно, она и живет в другом месте.
– А почему она эту квартиру продала?
– Из-за долгов, конечно. У нее долг был по квартплате просто умопомрачительный. Кажется, за два года. Представляешь? В наше время за квартиру не платить… В общем, когда ей судом грозить стали, она решила квартиру продать. А мне хотелось в центре жить. Свою трехкомнатную мы сыну оставили. А она, должно быть, расплатилась с долгами и квартиру себе купила. Район там не очень, но что делать… Вот, – обрадовалась она. – Улица Тихонова, дом 53, квартира 1. А зачем тебе Варвара?
