Татьяна Полякова
И буду век ему верна?
Гостей немного, все люди близкие, перед которыми за Лешку родителям давно не стыдно, он сидит в кресле почти трезвый и рад мне страшно. При первой возможности затаскивает меня в свою комнату и спрашивает:
– За Вадима замуж пойдешь?
– Он не зовет.
– А если позовет?
– Пойду, а чего не пойти? Человек хороший, и отец велел на работу устраиваться.
– Ясно. Шла бы за меня, а? Хорошо ведь жили.
– Это с какой стороны смотреть.
– Может, я пить брошу. Вон батя сказал, кодироваться надо.
– Дурака-то не валяй.
– Ты меня просто никогда не любила, – обиженно говорит Лешка. – Я бы правда пить бросил.
– Это мы уже проходили.
Он обхватывает меня ручищами, прижимает к широкой груди и целует. Злиться на него совершенно невозможно, так же как относиться к нему всерьез.
– Отвяжись, – прошу я.
– А я тебя люблю, – голосом рассерженного ребенка говорит он.
– Так и люби, я ж не против, только не лезь.
– Ну и не буду.
Мы идем к гостям. Софья Васильевна пытливо на нас смотрит. Я улыбаюсь. Через пять минут улыбается и Лешка, злиться долго он не умеет. В девять я ухожу. Лешка порывается меня проводить, но Федор Михайлович рявкает «Марш в свою комнату» и провожает меня сам. Иногда я всерьез думаю, что замуж мне надо было выходить за свекра, но куда тогда деть Софью Васильевну и Лешку?
Во вторник к вечеру появляется Вадим.
– Ура! – воплю я и кидаюсь ему на шею. Он подхватывает меня, кружит в нашей огромной коммунальной прихожей и осторожно ставит на пол.
– Скучала? – спрашивает.
– Еще как. – Я целую его и получаю от этого большое удовольствие. Видимо, он тоже, потому что руки его становятся очень настойчивыми, а выражение лица ни с каким другим не спутаешь. – Чего-нибудь вкусное принес? – спрашиваю я.
– В машине. Поедем ко мне.
– Да никуда ехать не надо. Никто не придет. А придет – ты его с лестницы спустишь.
Пока он возвращается к машине, я быстро расчесываюсь, застилаю чистые простыни и ставлю чайник. Вадим появляется с шампанским, пакетом разнообразной снеди и большущей коробкой конфет, которые я сразу же принимаюсь есть.
– Куда ездил? – спрашиваю я.
– А, так, неинтересно. Лучше расскажи, чем ты занималась.
– Тебя ждала, чем же еще?
– Хорошо ждала?
– Сейчас увидишь.
Я подхожу к Вадиму, который за пять минут до этого устроился в кресле, и опускаюсь на его колени, подняв подол знойно-желтого платья. Не спеша расстегиваю ремень на его брюках. Он улыбается, довольно ловко освобождая меня от лишних вещей.
– Ну и чего ты смеешься? – спрашиваю я.
– Пытаюсь сообразить, где у нас раньше мозги были.
Утром я просыпаюсь оттого, что Вадим ходит по комнате. Двигается он очень осторожно, но я все равно слышу. Однако открывать глаза мне совсем не хочется. Вадим наклоняется ко мне и шепчет:
– Фенечка, мне надо идти.
– Угу, – мычу я. Он целует меня, а я спрашиваю: – Ты меня любишь?
– Ну как же можно тебя не любить?
– Молодец, так держать. – Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе. Он не брит, но мне это даже нравится.
– Я тороплюсь, – смеется Вадим.
– Ничего подобного. Будешь знать, как будить меня по утрам.
После его ухода я собираюсь как следует выспаться, но вдруг вспоминаю о родном участке. Меня охватывает жажда деятельности. Я встаю, иду в ванную: кран на месте. Утро чудесное.
К вечеру возвращается Вадим, мы ужинаем, занимаемся любовью, утром прощаемся, он уезжает, а я мету участок. В субботу Вадим на ночь не остается, уезжает часов в десять, когда появится – не знает, дела. Скорее всего, в понедельник. Я клянусь его ждать до понедельника.
Утром мне не спится, и уже в шесть я иду на участок. Улица пустынна. Тишина, и воздух какой-то особенный. Я замираю, опершись на метлу. Мысли мои чисты и прекрасны.
Тишину внезапно нарушают три машины, друг за другом мчащиеся по улице. «Вот придурки», – думаю я.
А машины, сначала та, что в середине, а потом и две другие вдруг останавливаются. Из средней выходит Вадим. Полная для меня неожиданность, между прочим. Лицо у него сердитое.
– Ты что делаешь? – спрашивает он.
– Улицу мету, – резонно отвечаю я.
– Зачем?
– Что значит – зачем? Я в ЖЭКе работаю.
– Помнится, ты на телевидении работала.
– Когда это было, меня уже выгнали.
– Так, – недовольно говорит Вадим. – Иди домой, часа через два я приеду.
– Ага, – только и успеваю сказать я и остаюсь наедине с метлой.
Едва я собралась позавтракать, вернувшись домой, как приходит Вадим. Выражение его лица мне не нравится, я сразу же вспоминаю, что за моей спиной три поколения прокуроров, и готовлюсь к бою.
– Что это за чертовщина с метлой? – спрашивает Вадим голосом моего отца.
– Я же тебе сказала: дворником работаю. Надо мне где-то трудиться. Это временно, до зимы. Снег пойдет, тяжело станет, я брошу.
Мне кажется, что я все объяснила очень доходчиво, но Вадим так не считает.
– Что ты за человек, черт возьми? Мужья-придурки, соседи ненормальные, метла эта дурацкая. Что ты из своей жизни балаган устраиваешь?
– Далась тебе эта метла, – канючу я. – Ну а мужья, что же теперь, топиться, что ли? Каких бог послал.
– Ты вообще серьезно говорить можешь? – спрашивает Вадим, и я с удивлением замечаю, что он повысил голос.
– Могу, но не буду. Ни к чему мне серьезно говорить, особенно о метлах и мужьях.
– Оставь этот дурацкий тон. Мне кажется, я имею право…
– Наверное, имеешь, – перебиваю я. – А я имею?
– Что?
– Я какие-нибудь права имею? Например, жить, как считаю нужным?
– По-твоему, это нормальная жизнь?
– Само собой. Если тебе необходима светская львица, так ты квартирой ошибся, львицы в коммуналках не живут.
– При чем здесь коммуналка?
– Хорошо, поговорим о норме. Для тебя нормально, когда женщина ждет, с вопросами не лезет, жизнью довольна и чокнутой не выглядит?!.
– Послушай, разве я тебя чем-то обидел? – спрашивает он, сбавляя обороты.
Неожиданно мне становится невыносимо скучно.
– Ладно, – говорю я. – Извини. Я тут глупостей наболтала. Вообще у меня не все дома. Наш роман затянулся. Давай скажем друг другу до свидания.
– Ты это серьезно? – лицо Вадима становится неприятным.
– Вполне.
– Что-то я не очень понимаю.
– А чего тут понимать. Уходи.
– Та-ак, – Вадим садится в кресло. – Я не мальчик, обиженно в дверь ломиться не буду. Мне интересно тебя послушать. – Я молчу. – Давай, давай, – требует Вадим.
Дураку ясно, просто так он не уйдет. Я чешу за ухом и пытаюсь прикинуть, как от него избавиться.
– Тебя больно ранило, что я дворник…
– Не болтай чепухи.
– Хорошо. Значит, тот факт, что я об этом умолчала. Не стоило этого делать, согласна. Однако тебя тоже особо разговорчивым не назовешь. Я знаю, что зовут тебя Вадим. Наверное, и фамилия есть?
– Фенька, – перебивает он мои излияния, – а ведь мы с тобой ругаемся. Невероятно. – Он садится рядом со мной на корточки, берет мои руки в свои и улыбается. – Ну, чего ты? В самом деле хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, конечно.
– Слава богу. Предупреждаю сразу: ты от меня не отделаешься. Я тебя люблю. Чокнулся на старости лет.
– Тоже мне старик.
– Ну уж и не юноша. И тебе пора за ум браться, а не с метлой бегать.
– Ты совсем как мой папа говоришь.
– А что он говорит?
– За ум надо браться. Еще, говорит, рожать пора. А то пройдет немного времени, и живот мне пойдет как седло корове.
– А что, правильно папа говорит. Можно прямо сейчас со всей серьезностью подойти к этому вопросу.
– Издеваешься? – спрашиваю я.
– И в голове не держу. Повесишь на стенку четвертую фотографию. Первый муж у нас кто?
– Журналист.
– Ну, вот: журналист, летчик, мент – достойная компания. На стенку рядом с ними не стыдно.
– Смейся, смейся, досмеешься.
Приходит пятница, мы едем на дачу Вадима. Именно там, в двенадцать минут третьего, стоя на балконе и задрав голову к звездному небу, я слышу:
– Фенечка, выходи за меня замуж. Я серьезно.
Через два дня мы скромно расписываемся при двух свидетелях: моей подруге Светке и приятеле Вадима по имени Павел. Своих родителей я решаю известить позже. Церемония завершается обедом на четверых в ресторане, а уже вечером мы отправляемся в свадебное путешествие. Жизнь представляется мне праздником, который будет длиться вечно…
– Фенька! – услышав свое имя, я вздрогнула от неожиданности. Из-за калитки на меня с недоумением смотрела соседка. – Ты чего сидишь как истукан?
– Пейзажем любуюсь, – ответила я, с трудом поднимаясь с насиженного места. Сколько прошло времени? Должно быть, немало. Солнце успело переместиться за крышу дома и спряталось в облаках. – Дождь так и не начался, – буркнула я и поспешила скрыться в доме, махнув тетке рукой на прощание.
На кухне я долго шарила в шкафах в поисках сигарет. Дело зряшное, Юлька давно и безуспешно пытается отучить меня от дурных привычек. Я потерла виски, силясь унять внезапную боль, прошлепала в ванную и встала под душ. Холодная вода стекала по затылку, не избавляя ни от головной боли, ни от мыслей о прошлом. Поняв всю тщетность своих усилий, я растерлась полотенцем, вышла из ванной, быстро оделась и написала Юльке записку: «Задание выполнила. Постарайся не беспокоить меня в ближайшие пару дней». В своем роде я уникум, у меня нет мобильного телефона. Разные люди дарили мне мобильные, но они через некоторое время куда-то исчезали. В конце концов я решила, что судьба против и я обойдусь без него.
От Юлькиной дачи до остановки маршрутки всего-то сотня метров, я как раз успела к отправлению одной из них. Устроилась возле окна, гоня прочь воспоминания и отлично понимая всю бессмысленность этих попыток. Через сорок минут я вышла неподалеку от своего дома. Квартира встретила меня гулкой тишиной, я отыскала сигареты в ящике стола, вышла на балкон, закурила и, откинувшись на спинку пластикового стула, закрыла глаза…
Дня за два до возвращения домой из свадебного путешествия кто-то позвонил Вадиму. После этого разговора моего мужа точно подменили. Хоть он и силится выглядеть веселым, однако сквозь неизменную улыбку отчетливо проступает озабоченность. Как примерная жена я не могу не обратить на это внимание.
– Что случилось? – спрашиваю я и получаю ответ:
– Все нормально.
– Может, поменяем билеты и вернемся раньше? – милостиво предлагаю я.
– Что ты, Фенечка, дела подождут.
Я пытаюсь расспросить его о делах, Вадим отвечает неохотно и весьма расплывчато. Впервые за все время меня посещает здравая мысль: а чем, собственно, занимается мой муж? Само собой, я помню, что он преуспевающий бизнесмен, вот только в какой области он преуспел? Мои настойчивые вопросы вызывают у него недоумение.
– Фенечка, моя работа – сплошная рутина, меньше всего мне бы хотелось говорить о ней на отдыхе.
– Так и быть, – решаю я. – Поговорим позднее.
В аэропорту нас встречает Сергей, я на заднем сиденье «Мерседеса» рядом с Вадимом, на мне сногсшибательное платье. Вадим, как всегда, ласков и предупредителен. С четвертым замужеством мне повезло, даже родителям придется это признать. Мысли мои ленивы и приятны, я то пребываю в сладкой полудреме, то прислушиваюсь к беседе, которую ведут Вадим с Серегой, но разговор какой-то неинтересный, а встревать я считаю неприличным. В конце концов я засыпаю.
– Фенечка, – Вадим гладит мое плечо, – приехали.
Я потягиваюсь и смотрю в окно. Мы в пригороде, я и не знала, что здесь целую улицу отгрохали, и когда успели? Дома выглядят симпатично, перед каждым зелененький лужок. Как в Америке (я там не была, но по телевизору видела).
– Который наш? – интересуюсь я.
– Прямо перед тобой.
– Это дворец.
– Так ты и должна жить во дворце, разве нет?
– Вообще-то я в коммуналке жила, но дворец тоже неплохо. Проживем. А кто в нем убираться будет?
Вадим смеется, настроение у нас превосходное.
– Уборщица приходит дважды в неделю, – сообщает он.
По тропинке, выложенной мраморной плиткой, идем к крыльцу.
– Ну, что, – говорит Вадим, – молодую жену в дом положено на руках вносить. Запрыгивай.
Я выполняю команду и оказываюсь в огромном холле, выдержанном в бело-синих тонах.
– Как тебе? – спрашивает Вадим.
На мой вкус, слишком много денег, но огорчать мужа мне совсем не хочется, я делаю восторженные глаза, попутно прикидывая, смогу ли я вообще жить в таком доме. Места для меня явно многовато, так и хочется в шифоньер залезть. Тут одна из дверей открывается, и выходит тот самый тип, который однажды возник в окне темно-фиолетового «БМВ».
– Привет, – говорит он, и они с Вадимом обмениваются рукопожатием.
– Знакомься, Фенечка, это Стас, а это моя жена.
Я, выдав лучшую свою улыбку, протягиваю руку, открыто и сердечно глядя в глаза новоявленному знакомому. Меня хватает на две секунды, после чего сердечность из моих глаз исчезает, а вслед за ней в неизвестном направлении отбывает открытость. На смену им приходят чувства, которые я с трудом классифицирую. Одно могу сказать: ощущение неприятное. В животе вдруг противно заныло, и шерсть, если б она у меня была, непременно бы встала на холке дыбом. Я все еще силюсь произвести хорошее впечатление, при этом пытаюсь угадать, чем меня этот Стас так донимает.
Впервые в жизни я торопливо отвожу взгляд в сторону, вещь неслыханная при моем врожденном чувстве независимости, которое кое-кто из недоброжелателей называет наглостью. Я несу несу– светную чушь и при этом жмусь к Вадиму. Слава богу, длится все это недолго, появляется Серега с чемоданами, а Вадим решает показать мне дом. На первом этаже кухня-столовая, огромная гостиная, комната, которую Вадим называет гостевой, а также ванная и туалет. На втором этаже две спальни, кабинет Вадима, большая комната, которая вполне подойдет под детскую, а пока я сразу же решаю сделать ее своей, открытая веранда и еще одна ванная и туалет. Вместо того чтобы восторгаться, я спрашиваю:
– Вадим, это кто?
– Где?
– Внизу. Этот Стас, он кто? Что он вообще делает в твоем доме?
– В нашем, Фенечка. Стас – мой брат, двоюродный. Так вышло, что он сейчас живет у нас. Я тебя уверяю, он нам мешать не будет. Стас устроился в гостевой, наверх никогда не поднимается. Я почти всегда у себя, вряд ли ты будешь видеть его часто. Стас – золотой парень, совершенно безобидный.
– А этому безобидному здесь жить обязательно? – голосом моей мамы интересуюсь я.
Лицо Вадима приобретает выражение, которое я не люблю. К счастью, я редко вижу его на лице мужа.
– Он здесь живет. Эту тему мы больше не обсуждаем.
«Это мы еще посмотрим», – думаю я, однако замолкаю.
В тот день Стаса я больше не вижу. Мы очень мило провели вечер с Вадимом, я заметно подобрела и даже подумала, что демонстрировать неудовольствие поспешила.
Утром я долго сплю, Вадим часов в восемь уехал на работу, у него дела, а у меня дел нет. Придется их придумать. Я распаковываю чемоданы, раскладываю вещи по полкам, отправляю в стирку белье и ловлю себя на мысли, что очень не хочу спускаться на первый этаж. А, между прочим, я у себя дома. С чего я, собственно, взяла, что Стас здесь? Он мог уехать с Вадимом или вообще провалиться к чертям собачьим, чего я ему от души желаю. Ближе к обеду голод вынуждает меня отправиться на кухню.
Я грохочу кастрюлями, хлопаю дверцей холодильника и при этом пою. Однако каждые пять минут кошусь на дверь гостевой. Никаких признаков жизни. Я успокаиваюсь, всецело переключив внимание на готовку. Вот тут-то дверь и открывается. От неожиданности я глупо ойкнула.
– Привет, – говорю я. – Извини, не знала, что кто-то есть в доме.
Я успела сосчитать до двадцати, прежде чем он ответил:
– Ты у себя. – Низкий, хриплый голос.
– Ты обедал? – «Чего это я улыбаюсь, как дура?»
– Да, спасибо. – Он проходит, наливает чай, берет печенье в вазочке.
Я шарахаюсь к мойке, второй раз мою помидоры. Руки у меня дрожат. Чего я боюсь, черт возьми, чего? Сидит человек, пьет чай, на меня не смотрит. Зато я на него смотрю. Исподтишка. Короткая стрижка, волосы темные, тяжелый подбородок. Взгляд неприятный. Оказавшись под этим взглядом, против воли начинаешь ерзать. Крепкий парень, правда, не из тех, что пропадают в спортзалах, накачивая мускулы. Двигается легко, но сила в нем чувствуется немалая. Ну и что? Здоровых мужиков я не видела, что ли? Вадим, кстати, на хилого интеллигента тоже не тянет. Стас мазнул взглядом, в котором была усмешка, и у меня возникло подозрение, что он считает жену брата существом пустым, на которое время тратить жалко. Да ради бога.
– Ты мой портрет по памяти писать собираешься? – вдруг спрашивает он.
– Что?
– Кончай пялиться, вот что.
«Чтоб ты сдох», – хочется сказать мне. Конечно, я этого не делаю.
– Извини, – надеюсь, улыбка у меня естественная. – Не очень вежливо разглядывать человека, просто я любопытная. Не злись, ладно?
– И не думал.
– Салат будешь? – спрашиваю я, голос какой-то подхалимский.
– Нет. Идем, покажу кое-что.
Я плетусь за ним к входной двери.
– Дом на охране, – говорит Стас. – Запомни код.
Минут десять я осваиваю премудрости сигнализации, после чего мы возвращаемся в кухню. Я впереди, спиной чувствуя его взгляд. Мне совершенно ясно, что вдвоем нам в этом доме не ужиться, но в том, что здесь останусь я, уверенности нет никакой. Обедать мне уже не хочется, единственное, чего хочется, оказаться как можно дальше отсюда, и я иду наверх переодеться, собираясь покинуть дом. Не навсегда. Просто прогуляться. Когда я оказываюсь возле входной двери, рядом материализуется Стас.
– Куда ты?
– Хочу навестить родителей, – испуганно отвечаю я, заподозрив неладное.
– Вадим просил тебя побыть дома.
– Ничего подобного он мне не говорил.
– Зато мне сказал.
– Да пошел ты…
– Вадим вернется, вот его и пошлешь. А до тех пор, пока его нет, ты сидишь дома. Надеюсь, вопросов нет?
Вопросов у меня сколько угодно, но задать их я не успеваю. Стас берет вазочку с печеньем и исчезает в своей комнате. Входная дверь заперта, ключа у меня нет. Чертыхаясь, я возвращаюсь в кухню, хватаю трубку и звоню Вадиму. Ответить он не пожелал. Я придумываю ему оправдания, попутно строя грандиозные планы по освобождению своего дома от «золотого» парня. Если нельзя просто выгнать его в шею, будем искать обходные пути.
Кое-как перекусив, поднимаюсь на второй этаж. Еще одна попытка дозвониться до Вадима успехом не увенчалась. Собравшись с силами, я звоню Агате. Пора «сдаваться», то есть сообщить родителям об очередном замужестве. Для начала их надо подготовить, в этом смысле я очень рассчитываю на сестру.
– Привет, – говорит Агатка голосом мученицы.
– Как дела? – бодро спрашиваю я.
– У тебя или у меня?
– А что там такого с моими делами? – замираю я в недобром предчувствии.
– Папа убрал твою фотографию со стола, а мама заявила, что у нее больше нет дочери. Само собой, в виду имели тебя, я девочка хорошая. Не хочу тебя пугать, но, по-моему, ты допрыгалась.
– Чего такого я успела натворить?
– Замуж вышла, – усмехается Агатка.
– Ну и что? Не первый раз.
– Точно. Надеюсь, что не последний. Хочешь совет? Собирай вещички и рви к родителям. Авось простят, списав сей проступок на твою беспросветную глупость.
– Кинуться в ноги я всегда готова, вот только вещички собирать зачем?
– Ты за кого замуж вышла, дурища? – со вздохом вопрошает Агатка.
Данный вопрос и меня очень интересует, и я осторожно спрашиваю:
– А за кого? – Пауза. – Агатка, – зову я, – за кого я вышла замуж, а?
– В самом деле дурища, – констатирует она. – Прежде чем тащиться в загс, нехудо бы узнать, кто твой избранник.
– Бизнесмен, – робко вставляю я.
– Ага. Весьма авторитетный. Ты что, думала, отцу о зяте не донесут?
– Подожди, что значит авторитетный? – не на шутку пугаюсь я.
– То и значит. Бандит твой Вадим.
– Да ладно, хорош заливать. Не похож он на бандита. Приличный мужик…
– У отца на него досье на восемнадцати страницах. Этапы большого пути. Год назад он купил себе заводик и заделался бизнесменом, но суть от этого не меняется. На хрена козе баян, а родителям зять с такой репутацией?
– Вот черт, – бормочу я в полнейшем отчаянии. – Слушай, если он сейчас бизнесмен, так, может, и обойдется?
– Может, и обойдется. Но к родителям или с вещами, или лучше повремени. Я попробую донести до их сознания, что ты вляпалась по недомыслию. Хотя незнание от ответственности не освобождает и глупость не является смягчающим обстоятельством. Ты замуж пошла, чтоб от работы откосить, или у тебя любовь?
– Вроде была любовь до разговора с тобой. Если честно, он мне и сейчас нравится. Ей-богу, нормальный мужик…
– Ладно, будем считать, что он перевоспитался. Предки в тебе души не чают, думаю, простят. Опять же, дурные привычки неискоренимы, так что, скорее всего, твой брак продлится не дольше предыдущих. Как тебя угораздило, чучело? Раньше тебя на плохих парней не тянуло, Леха хоть и алкаш, но душевный.
Я пожаловалась на злодейку-судьбу, Агатка посочувствовала. Тут бы нам и проститься, но я неожиданно говорю:
– Помнишь того типа, что подъехал к моему дому? Его зовут Стас.
– И что?
– Ничего. Он у нас живет. Вадим сказал, что это его двоюродный брат. Сидит, зараза, в своей комнате…
– А фамилию этого типа ты не знаешь? – теперь голос Агатки звучит серьезно, я чувствую ее беспокойство.
– Нет, а надо?
– Пытаюсь вспомнить, где я его видела.
– Фамилию я узнаю.
– Фенька, может, все-таки наплюешь на любовь – и к родителям?
– Я подумаю.
– Ладно, пока, – говорит Агатка. – Ты, конечно, дура редкая, но я тебя люблю.
Признание для сестрицы совершенно невероятное, значит, плохи мои дела.
В шесть в доме появляется Вадим; услышав, как он зовет внизу «Фенечка», я выплываю из комнаты, готовясь к бою. Муж заключает меня в объятия и целует в макушку.
– Есть что-нибудь перекусить? – спрашивает он. Я решаю сначала накормить его, а уж потом выяснять отношения. Пока я сервирую стол, он заглядывает к Стасу. В гостевой он пробыл минут десять, в кухню возвращается с таким выражением на лице, будто готовится, как и я, к бою. Однако говорит ласково:
– Как провела день?
– Скверно. Хотела навестить родителей, но твой Стас сказал, что я должна сидеть дома. В самом деле должна?
– Видишь ли, сейчас у меня непростой период, кое-какие проблемы. Лучше, если некоторое время Стас будет рядом с тобой.
– Это в каком же смысле? – уточняю я, непроизвольно уперев руки в боки и одаривая мужа суровым взглядом.
– Считай его своим охранником, – улыбнулся Вадим.
– Вот уж в ком я точно не нуждаюсь…
– Так мне будет спокойнее. Он приглядит за тобой, пока ситуация не изменится.
– А что там с ситуацией?
– Спорные вопросы. В бизнесе такое случается.
– Кстати, о бизнесе. Ты мне так и не рассказал, чем занимаешься.
– Ты ведь сегодня звонила сестре? – вопрос повис в воздухе. Выходит, Стас подслушивал наш разговор и донес Вадиму. «Тем лучше», – решаю я. – Фенечка, ты кое-что забыла мне сообщить, – продолжает Вадим. – Папа у нас с тобой кто?
– Папа – Завьялов Константин Викторович, – вздыхаю я.
– О нашей маме я не спрашиваю, фамилия в городе известная. Возможно, твои родители не придут в восторг от такого зятя, как я, однако хочу напомнить, что в городе вряд ли найдется с десяток серьезных бизнесменов с образцовой биографией. Что бы ни было с моей – все в прошлом. Думаю, твои родители немного успокоятся и с пониманием отнесутся к твоему выбору.
– Ты плохо знаешь моих предков, – хмыкаю я.
– Тогда им придется смириться, – улыбается Вадим, кажется, он и мысли не допускает, что я могу последовать совету сестры. – Поверь мне, – серьезно говорит он. – Все будет хорошо. Вот увидишь.
Только я собираюсь возразить, как он хлопает себя по лбу в притворном удивлении.
– Совсем забыл, у меня же для тебя свадебный подарок.
Он берет меня за руку и ведет в гараж. Гараж большой, в нем свободно разместились три машины: «Мерседес», «БМВ» и «Ауди». Вадим подводит меня к «Ауди» и жестом фокусника достает из кармана ключи с золотым брелоком. Протягивает мне.
– Это взятка? – хмуро интересуюсь я.
– Это подарок. У тебя ведь есть водительское удостоверение?
– Есть.
– Пока поездишь со Стасом.
– С какой стати?
– Фенечка, я ведь все объяснил. Разве нет? – Вадим заключает меня в объятия и через мгновение шепчет: – Я люблю тебя.
Я пытаюсь решить насущный вопрос: люблю ли его я? Выходит, люблю, потому что спорить с ним совсем не хочется. Хоть «Ауди» и классная тачка, но не настолько, чтобы я, прельстившись ею, решила остаться. Значит, все-таки любовь. Мысль вернуться к родителям, признав, что в очередной раз я сваляла дурака, вызывает у меня протест. Вадим прав, вряд ли многие бизнесмены могут похвастать особой честностью, об этом еще основоположник марксизма писал. И родители во мне души не чают, хоть я и паршивая овца. «Все как-нибудь устроится», – сияя улыбкой, думаю я и эдаким бодрячком возвращаюсь в кухню кормить мужа.
Ночью я просыпаюсь от холода. Окно открыто настежь, идет дождь, сыро, а мы лежим под простыней. Вадим спит, раскинув руки, и я вновь задаюсь тем же вопросом: люблю ли я его? Наверное, если я его жена и хочу быть с ним. Я наклоняюсь и осторожно целую его. Потом сижу в постели и смотрю на мужа. Спать мне совершенно не хочется. Накидываю халат и спускаюсь в кухню. Включаю чайник, стоя спиной к двери, достаю мед из шкафа. Стас вошел абсолютно бесшумно, в этот момент я и обернулась. От неожиданности вскрикнула, шарахнулась в сторону, поскользнулась на гладкой плитке и грохнулась на пол.
Вместо того чтобы подняться, я ударилась в панику черт знает с чего и, смешно подпрыгивая на том месте, что ниже спины, отползла в сторону, тараща глаза на Стаса. Дура, прости господи. Он сделал ко мне шаг, потом еще один, а я заорала. Стас протянул руку:
– Вставай.
Тут до меня дошло: он просто хочет мне помочь. А я что подумала? Что у него в руке, которую он за спиной прячет? Я подаю ему руку. Она дрожит, как у алкоголика со стажем, и вид у меня, надо полагать, обалденный: халат распахнут, грудь наружу, коленки поджаты.
– Я просто хотела пить, – говорю я, слегка заикаясь.
Чайник со щелчком выключился, Стас наливает кипяток в чашку, потом заварку.
– Пожалуй, выпью сок, – говорю я, распахивая холодильник. Пакет выскальзывает из рук. Я смотрю, как вишневый сок стекает по моей груди. Стас берет полотенце и протягивает мне. Я не могу оторваться от его глаз, его рука с зажатым полотенцем замерла возле моей груди.
– Не смей! – ору я. – Не смей на меня так смотреть!
Я бегу по лестнице, перескакивая через три ступеньки, в дверях спальни сталкиваюсь с Вадимом.
– Что случилось? – У него испуганное лицо.
– Я хотела пить! – ору я. – Я хотела пить, и тут вдруг он. Господи, я не могу жить с ним в одном доме. Какого хрена он так смотрит?
Вадим обнимает меня.
– Фенечка, успокойся. Просто Стас вошел неожиданно, и ты испугалась.
– Прогони его, слышишь, прогони его или…
– Фенечка, – перебивает Вадим, – не говори того, о чем потом можешь пожалеть.
Я замолкаю с приоткрытым ртом.
Мне снится сон. Я лежу, вытянувшись в постели, и волна страха накатывает на меня. Мой слух фантастически обострен. Я слышу, как Стас ходит: по-звериному тихо. Это невозможно, но я слышу его дыхание. Он дышит тяжело… вдох… выдох… Я слышу, как стучит его сердце. Оно стучит очень громко, и мое начинает биться с ним в такт. Мне хочется кричать, я хватаю Вадима за руку и просыпаюсь.
Утром я загораю на веранде, нацепив наушники. Шляпа надвинута на глаза. Нормальная жизнь. Идиотская. Родная коммуналка сейчас кажется мне лучшим местом в мире. Я всерьез подумываю сбежать. Вышла замуж, так и не рыпайся, дура стоеросовая. Все хорошо. Лежу, слушаю Шопена. Как же это меня в четвертый раз угораздило? Надо позвонить Агатке, только сначала узнаю фамилию Стаса. Проще всего спросить об этом Вадима. Почему бы и нет? Вполне естественно. Черт, я не решаюсь спросить мужа о фамилии его брата. Это как вообще называется? Очень удачное замужество, вот как. Ладно, с фамилией разберемся своими силами.
Подходящий случай представился вечером. Я на кухне готовлю ужин, вижу в окно Стаса и Вадима, они идут к гаражу. Минут пять у меня есть. Я распахиваю дверь в комнату Стаса, сердце стучит где-то возле горла. Осматриваюсь. Комната как комната. Я кидаюсь к шкафу, торопливо открываю ящики. В четвертом сверху лежит паспорт. Малахов Станислав Игоревич, родился в Риге. Голоса за окном. Ящик закрыт, я возле двери, глубокий вдох, и через мгновение я в кухне. Ощущение такое, будто я пережила смертельную опасность и сделала что-то значительное. Смех, да и только. Я ухмыляюсь и пою. Они входят друг за другом, разговаривают, я не прислушиваюсь.
– Чай будете? – спрашиваю я.
– Да, – бросает Вадим, Стас вдруг посмотрел на дверь своей комнаты, а потом на меня. И тут я замечаю, что второпях дверь закрыла неплотно. Я замираю на целых тридцать секунд. Ну, и что ты смотришь, что ты там в моем лице надеешься отыскать? Я к твоей комнате и близко не подходила. Однако взгляд его выдержать трудно, я поворачиваюсь спиной, повод есть – достаю заварочный чайник. Смотрю в стену перед собой и напеваю. Когда я разливаю чай, лицо мое, как мне кажется, совершенно непроницаемо. На Стаса я не смотрю, болтаю с Вадимом о всякой чепухе. К примеру, масло у нас кончается, и пива осталось четыре банки, а Вадим пиво любит. Однако как я ни старалась, а один раз наши взгляды все-таки встретились. Стас смотрел с ухмылкой, крупные белые зубы вызывали стойкую ассоциацию с волчьим оскалом. Ну и ухмыляйся на здоровье, что ты мне сделаешь? Даже сказать ничего не скажешь. Сиди и молчи. Нисколечко я тебя не боюсь.
После чаепития я поднимаюсь наверх и звоню Агатке. На этот раз по мобильному, радуясь очередному подарку Вадима.
– Нет у твоего мужа никакого двоюродного брата, – с места в карьер сообщает сестра. – Бывшая жена и сын, тебе ровесник. Больше никаких родственников.
Новость меня не удивляет.
– Фамилия Стаса Малахов, – сообщаю я. – Малахов Станислав Игоревич.
– О, черт! – восклицает Агатка. – Как же я его не узнала?
– Кто он? – спрашиваю я.
– Помнишь мое первое дело? Я тогда у Алексеева в помощницах ходила?
Еще бы не помнить, Агатка мне с ним все уши прожужжала. На процессе она защищала убийцу, который, по ее мнению, вовсе им не был. Сестра тогда выложилась, провела свое расследование. У нее появилась собственная версия, вот только доказательств не было. У настоящего убийцы имелось железное алиби. Агатка ужом вертелась, но добилась лишь смягчения приговора. Слегла на неделю от горя, что человек ни за что в тюрьму пойдет.
– Ну и с какого бока там этот Стас? – проявила я интерес.
– Убийца твой Стас. Наглая сволочь. Ухмылялся так гаденько. Я к нему после суда подошла и сказала: «Я знаю, ты убил, ты».
– А он что?
Темперамент у моей сестрицы будь здоров, могу представить, как она ему это выдала.
– Дословно отвечать? – разозлилась Агата. – В общем, предложил мне заняться оральным сексом.
