Татьяна Петровна Крылова
Истории про жизнь
У Маши было четверо детей
Первую свою дочку Маша родила в девятнадцать лет. Чуть меньше, чем через год после замужества. Конечно, это было слишком рано и с точки зрения ее личной жизни, и с точки зрения жизни семейной. Но в то время она не слишком тщательно обдумывала подобные вещи.
Тогда – по молодости лет – ей казалось, что ни в чем нет никаких сложностей. Ведь не сложно же ей оказалось окончить школу с золотой медалью? Не сложно было поступить в институт на дневное отделение с первого раза? Не сложно было выйти замуж за Аркадия – свою первую и единственную любовь? Не сложно было ей жить в квартире свекрови и свекра с ними самими и старенькой бабушкой мужа?
На Машу тогда многие смотрели не то с завистью, не то с осуждением. Ей говорили, что у человека просто не может быть настолько простой и понятной жизни. Жизни, настолько соответствующей желаниям самого человека. Маша и сама порой удивлялась, как складно все получается у нее, как точно осуществляются все ее глобальные мечты. Да, она могла не выиграть в лотерею и пяти рублей, даже если очень этого хотела. Но если Маша и Аркадий хотели, чтобы первой у них родилась девочка, то по-другому произойти не могло.
Девочку назвали Светой. Над именем долго не думали. Просто посмотрели на малышку после выписки из роддома и решили, что иного имени этот ребенок иметь не может. Никто не сказал ничего против выбранного имени: ни родители Аркадия, ни родители Маши, ни друзья счастливых родителей. Только старая бабушка едва слышно прокряхтела:
– Кеша, а мальчика в честь деда назовите. Евгений Аркадьевич – хорошо ведь звучит.
– Ну, бабуль, – рассмеялся молодой отец, – ну, какой же мальчик? Дай дочку сначала на ноги поставить!
– Сама встанет. А потом побежит так, что не догонишь! – вновь прокряхтела старушка.
Аркадий не стал больше ничего говорить. Однако, как потом поняла Маша, именно в тот момент в его голове и появилась мысль о скором появлении второго ребенка.
Впрочем, то, что было «скоро» для Аркадия, оказалось совсем не скоро для Маши и всех окружающих. К тому времени, когда в семье всерьез заговорили о появлении еще одного малыша, Светочка уже справила свой первый юбилей – пять лет. А Маша закончила с красным дипломом институт и устроилась в весьма перспективное НИИ.
На работе Марию Викторовну оценили: за короткий срок девушка сумела показать себя высококлассным специалистом. Ее всячески продвигали по карьерной лестнице, способствовали ее научной деятельности, помогая с участием в отраслевых конференциях и семинарах. На Машу рассчитывали и возлагали большие надежды, и потому начальство ценной сотрудницы было весьма огорчено тем фактом, что через полгода девушка уйдет в декрет.
– А отложить никак нельзя? – спросил начальник отдела, когда Маша принесла ему справку из женской консультации.
– Что отложить? – не поняла девушка.
– Беременность.
Маша не выдержала и звонко рассмеялась.
С нее тут же были сняты все «излишние» обязанности. И от посещения научных мероприятий ее отстранили, чтобы «не нагружать в дополнение к основной работе». Девушка, конечно, расстроилась, но потом решила, что ей, в самом деле, так будет проще. А после родов и декрета она вернется на свое место и вновь займет свое положение в отделе. Конечно, если не получит более высокую должность. Пока же она рассчитывала поработать до конца осени и, пожалуй, до середины декабря, чтобы успеть доделать всю работу и грамотно передать свои дела другим сотрудникам.
Однако вторая беременность протекала тяжелее первой. Машу мучил сильнейший токсикоз: ее тошнило от одного вида молочной продукции, выпечки, овощей и фруктов. В то же время мясо Маша могла закладывать за обе щеки хоть двадцать четыре часа в сутки. И все, кто замечал за ней это пристрастие или просто знал о нем, в один голос твердили:
– Мальчик! Машка, у тебя будет мальчик!
Она и сама так считала, потому что именно так она и хотела, чтобы произошло. Тогда у них получилась бы идеальная семья: мама, папа, дочка и сыночек. И хорошо бы, если бы сыночек был таким же активным и любознательным, как его старшая сестренка.
Не могло пройти ни минуты, чтобы Света куда-нибудь не захотела отправиться. И не важно, было ли это путешествие до соседней детской площадки, или до соседней Африки – ей везде непременно надо было побывать, все узнать и всем рассказать.
– Когда я вырасту, – однажды сказала Света, – я стану великим ученым. Обо мне будет говорить весь мир, потому что я сделаю самое важное открытие!
– Для того чтобы стать ученым, надо хорошо учиться, – заметил Аркадий.
– Так же, как мама?
– Можно и лучше.
И Света, в самом деле, стала много учиться. Сначала с помощью бабушки, которая ей с удовольствием читала книги и журналы. А потом и сама. Подумать только: в свои пять с половиной лет Светочка уже научилась читать по слогам!
Однако второй ребенок Маши прежде всех остальных своих качеств проявил изрядное упрямство. Непонятно почему, но он решил появиться на свет значительно раньше срока. Он стремился к этому всю свою внутриутробную жизнь, доставляя маме немало хлопот. И ни уговоры врачей, ни просьбы Маши не смогли убедить карапуза задержаться в животике больше восьми месяцев.
Первые легкие схватки девушка почувствовала утром тридцать первого декабря. Она как раз взялась резать оливье, когда поясницу чуть прострелило.
– Что такое? – спросила бабушка Аркадия, заметив, как Маша наморщилась.
– Ничего страшного. Тренировочные схватки. У меня такие всю первую беременность были.
– Посиди иди. Я сама колбасу порежу.
Маша кивнула и отправилась в комнату. В коридоре ее настигла вторая схватка – гораздо сильнее первой. Девушка поняла, что это не просто так и села на стул возле тумбочки в коридоре. На тумбочке стоял телефон. Маша сняла трубку, раздумывая, кому следует позвонить сначала: мужу или в «скорую». Но третья схватка все расставила по своим местам. Третья схватка оказалась такой сильной, что Маша даже закричала от боли…
Второй ребенок родился почти на месяц раньше срока, в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Это была девочка, которую назвали Женей. И дело было вовсе не в том, что так кому-то обещали. Просто за время беременности все так привыкли, что Маша ждет Женю, что было глупо давать ребенку другое имя.
В отличие от Светы Женя доставляла массу хлопот: она плохо ела, плохо набирала вес, плохо спала. Врачи не находили этому объективных причин, и оставалось только списывать такое поведение малышки на «врожденную вредность», как называла это Света.
Из-за проблем с питанием и полноценным отдыхом и, вероятно, из-за того, что Женя родилась недоношенной, девочка плохо развивалась. В восемь с половиной месяцев она только начала делать первые попытки самостоятельно сесть, в год сделала свой первый шаг, в год и один месяц произнесла первое слово. Зато в два года Женя могла самостоятельно играть с куклами, чего за ее старшей сестрой не наблюдали и в семь лет. По часу, а то и больше, Женя стояла возле кукольной коляски, пеленала свою Лялю, кормила ее из бутылочки, укачивала и делала все то, что делает настоящая мама.
Света часто предлагала почитать Жене. Но сестренка с криком прогоняла ее, лепеча что-то вроде «не буди мою Лялю». И старшая сестра уходила. Минут на пять. А потом возвращалась, забиралась на спинку дивана, где Женя не могла ее достать, и нарочно громко читала те книги, которые задавали в школе прочитать за лето. Женя ничего не понимала, не могла дотянуться до сестры и начинала громко реветь.
На крик девочки приходила бабушка Аркадия. К этому времени она была уже почти совсем глухая. И крик Жени это, пожалуй, было все, что она могла расслышать.
– Света! Прекрати доводить сестру! – ругала старушка старшую правнучку.
– Ну, бабушка, мне надо читать, – возражала Света.
– Иди на кухню.
– Я хочу здесь.
Они препирались еще пару минут, потом бабушка подходила ближе. Света ловко соскакивала с дивана и убегала в коридор, не давая бабушке поймать себя и потрепать за уши в качестве наказания. А Женя начинала реветь еще громче, потому что старой бабушки она боялась больше, чем Бабы Яги с Кощеем вместе взятых!
Успокаивалась Женя только через час, когда Маша приходила из магазина и крепко закрывала дверь в комнату, приговаривая, что замок волшебный и старая бабушка его не сможет открыть. Такое поведение Маши было не слишком хорошо, потому что только усугубляло страхи девочки, но иного способа успокоить дочь девушка не знала.
Так они и жили, пока не случилось то, к чему все давно уже были готовы – старая бабушка Аркадия умерла. К этому времени Свете исполнилось десять, а Жене – пять лет. Они обе уже выросли настолько, что им не надо было объяснять, что произошло и почему в дом пришло столько грустных людей в черных одеждах. Но терпения и понимания девочек все же не хватало на то, чтобы на протяжении всего вечера вести себя подобающим образом. Поэтому на время поминок девочек отправили гулять во двор.
– Мне за ней присматривать надо? – уточнила Света на всякий случай, ткнув пальцем в плечо Жени.
– Если тебе тяжело, она может за тобой присмотреть, – ответил Аркадий.
Старшая сестра скорчила недовольную мину, но говорить больше ничего не стала, чтобы не разозлить расстроенного отца. Света взяла в одну руку книгу, в другую – руку сестры. На площадке она скомандовала Жене играть в песочнице, а сама села на лавочку и стала читать. Книга была ужасно интересная. Так что Света совершенно потеряла счет времени. Лишь прочитав все восемьсот тридцать две страницы, девочка сообразила, что этого самого времени прошло очень много. Уже начало темнеть, и она совершенно не представляет, куда подевалась ее младшая сестра.
Спрятаться на площадке было негде, да и не любила Женька никогда играть в прятки. Значит, надо было идти и искать младшую сестру. Но с чего начать?
Света прикусила губу и уже хотела уйти с площадки. Но тут заметила, что от подъезда к ней идет мама. Девочка виновато опустила голову. Впрочем, объяснять ничего не пришлось.
– Она уже час как пришла домой, – сообщила мама.
– Да?
– Да. Увидела, что гости расходятся. И вернулась. Даже помогла нам посуду со стола убрать.
Больше они ничего друг другу не сказали, молча отправились домой.
Понимая, что ее никто ни за что не ругает, Света мысленно вновь возвратилась к приключениям, о которых только что читала.
А Маша думала, что вовсе не такой уж прекрасной девочкой ее Света растет. Да, она была очень умной, училась на одни пятерки, брала уроки игры на гитаре, много читала, записалась в школьный кружок юных журналистов и вела в школьной газете свою рубрику «По следам истории». Но все что касалось обыденной жизни, семьи и семейных проблем было ей чуждо. Света никогда не помогала убираться по дому. В лучшем случае убиралась на своем письменном столе и разбиралась на своих полках в шкафу. Она терпеть не могла просьб присмотреть за младшей сестрой и тем более просьб забрать Женю из детского сада. Света не умела и даже не пыталась научиться готовить самые простые блюда.
Однажды Маша спросила старшую дочь, что она будет делать, когда выйдет замуж и у нее родится ребенок. Света удивленно округлила глаза и ответила встречным вопросом:
– А разве обязательно надо выходить замуж?
Маша уже хотела отругать дочь, заподозрив, что Света допускает мысль о совместной жизни с мужчиной вне брака. Но девочка говорила совсем о другом:
– Разве нельзя обойтись без семьи? Ведь в мире есть столько всего интересного. А если у меня будет семья, то я уже не смогу увидеть этого.
– Но как же дети? – удивилась Маша.
– Вот еще, – фыркнула Света. – Родится какая-нибудь Женька – вроде нашей. Не спи с ней ночей потом.
Продолжать разговор Маша не стала. Несколько дней она ходила и обдумывала услышанное, потом все рассказала мужу.
– Ничего, – отмахнулся Аркадий, – вырастет – поумнеет. Я тоже в ее годы так думал.
– Но ты был мальчиком, – возразила Маша.
– С годами все умнеют: и мальчики, и девочки.
Несмотря на сложности, возникающие время от времени в отношениях с дочерьми, иногда Аркадий заговаривал на тему третьего ребенка. Как и любому отцу, ему непременно хотелось иметь сына. Но ни он, ни Маша решиться на еще одного ребенка никак не могли. И дело было не в деньгах или карьере. Просто и Аркадий, и Маша опасались, что вместо мальчика у них родится еще одна девочка. К тому же они только-только нашли время подумать о себе.
Через год после смерти бабушки Маша и Аркадия заняли ее комнату, предоставив девочкам возможность хозяйничать в своей собственной. Поначалу родители боялись, что девочки будут ссориться еще больше. Но сестры смогли разделить жизненное пространство так, что почти не пересекались. А, следовательно, и поводов для конфликтов у них не стало.
Летом родители Аркадия неизменно уезжали на дачу, Женю отправляли к родителям Маши, Свету – в детский лагерь с историческим уклоном. Поначалу Света ездила в обычный лагерь и очень его любила, в отличие от младшей сестры, которая и недели там не захотела пробыть до конца. А потом Свете исполнилось четырнадцать и ее уже могли принять в специализированный лагерь. В нем она проводила две смены и всякий раз жалела, что не бывает третьей.
Таким образом, летом квартира поступала в полное распоряжение Маши и Аркадия. Они могли без разрешения приглашать в гости друзей, без предупреждения возвращаться за полночь после долгих прогулок. Или наслаждаться летними вечерами вдвоем на диване перед телевизором вычерпывая чайной ложечкой из бумажного стаканчика малиновый щербет. Именно так они всегда и делали, но в этот раз все их планы спутала дикая жара.
Летом на улице просто невозможно было находиться. А вечерами воздух в квартире оказывался прогретым до такой степени, что Маша почти задыхалась и едва не теряла сознание. Однажды ей стало так плохо, что Аркадий предложил вызвать «скорую». Но Маша отказалась. Она сказала, что надо лишь пошире открыть окно и выспаться.
Впрочем, на следующее утро ей не стало лучше. Аркадий предложил жене остаться дома. Маша решительно отказалась:
– У меня сегодня проверка в цеху. Надо обязательно выйти. Если лучше не станет, завтра останусь дома.
На том и порешили. Аркадий на всякий случай проводил Машу до работы, чего обычно не делал, поскольку сам работал на другом конце города. Получив заверение, что она возьмет отгул или больничный, если ей станет хуже, муж наконец отпустил Машу.
Хуже девушке стало. Почти сразу, как только она вошла в шумное, пыльное и очень душное помещение цеха. Лицо у Маши заметно побледнело, так что коллеги не могли этого не заметить.
– Мария Викторовна, может Вам присесть? – спросил ее начальник цеха Дмитрий Валентинович.
– Нет-нет. Все впоря…
Договорить Маша не успела. В тот же миг она рухнула на пол, лишь чудом ударившись головой о ногу начальника цеха, а не об угол металлического профиля, выступающего из бетонного пола.
Очнулась Мария Викторовна на диване в кабинете начальника цеха. Это было самое тихое и единственное оборудованное кондиционером помещение во всем здании, так что Машу не удивило место ее нахождения.
Сам Дмитрий Валентинович сидел на гостевом кресле возле своего стола. Рядом с ним стояла медсестра Лена в белом халате. На столе перед медсестрой были разложены шприцы, бинты, таблетки, пузырьки с лекарствами. В руках медсестра держала аппарат для измерения давления.
Заметив, что Маша пришла в себя, начальник цеха вздохнул и покачал головой.
– Простите, я больше не буду, – пролепетала девушка и попыталась встать.
К ее удивлению и медсестра, и Дмитрий Валентинович дружно бросились к ней и буквально прижали к дивану.
– Вам нужно полежать, Мария Викторовна.
Маша нахмурилась. Как-то слишком уж трепетно они стали относиться к ней после этого обморока.
– Что случилось? Со мной что-то не так? – поинтересовалась она.
Дмитрий Валентинович вдруг густо покраснел и поспешил выйти из кабинета. Проводив его взглядом, Лена едва заметно хмыкнула и сказала:
– Вот и вся смелость, что есть у мужчин. Как доходит до дела, они сразу в кусты.
– Так что со мной не так? – решив проигнорировать замечание медсестры, повторила вопрос Маша.
– А вы не знаете, Мария Викторовна? Вы беременны.
– Как беременна?
– В третий раз, насколько я знаю, – улыбнулась в ответ Лена.
После этого она встала, собрала медицинские препараты и приборы в чемоданчик с красным крестом и направилась к двери.
– Дмитрий Валентинович сказал, что вы можете полежать в его кабинете столько, сколько нужно. Вас никто не будет беспокоить. Я, со своей стороны, могу посоветовать вам, обратиться в женскую консультацию и настоятельно попросить больничный лист на время жары. Есть большая вероятность, что обморок повторится, – после этого медсестра еще раз улыбнулась и закрыла дверь.
Несмотря на все советы, Маша тут же встала. Она почувствовала легкое головокружение, но ничего более ужасного с ней не произошло. Постояв немного на месте, Маша дошла до стола начальника цеха и сняла трубку телефона.
Первым ее желанием было позвонить мужу. Но, когда в трубке уже послышались гудки, девушка сбросила звонок. Прикусив губу, она некоторое время размышляла, потом положила трубку на место и собрала свои вещи. Никто не стал возражать, когда она отпросилась до конца дня, чтобы сходить в женскую консультацию.
В женской консультации Маша провела в очереди около часа. Не смотря на то, что окна в коридорах были открыты, ей вновь стало плохо, и ее позвали в кабинет без очереди. Врач помнила Машу еще по первым беременностям, поэтому расспрашивать ничего лишнего не стала. Узнав лишь причину визита, она молча осмотрела девушку и внезапно нахмурилась, чего Маша за ней никогда прежде не замечала.
– Что-то не так?
– Нет, нет, – поспешила успокоить врач. – В твоем случае все отлично.
– В «моем случае»? – еще больше перепугалась Маша.
– Ну, в случае, когда беременность двойней, – уточнила врач.
Маша никак не отреагировала на эти слова, пытаясь расположить их у себя в голове в верном порядке и все-таки осознать их смысл.
– То есть я жду двух детей? – переспросила девушка.
– Да.
– Этого не может быть.
– Еще и тройню, бывает, рожают, – отшутилась врач. – У тебя в роду двойни были?
– Нет.
– Значит, у мужа…
– Нет.
Врач прикусила губу.
– Ну и такое бывает, – обронила она и села заполнять карту.
Вечером Маша сидела на кухне в ожидании Аркадия. Он пришел чуть позже обычного, но девушка была слишком занята своими мыслями, чтобы начать волноваться еще и об этом.
– Ты уже дома? Как прошел день? Как самочувствие?
Вместо ответа Маша вдруг разревелась. Она бросилась в объятья мужа и плакала добрые минут пятнадцать, прежде чем он смог услышать от нее хоть что-то внятное. По крупицам выудив информацию из череды прерывающихся всхлипов, Аркадий тяжело вздохнул и едва слышно произнес:
– Хоть бы один оказался мальчиком…
После этого он отнес жену в комнату, положил на кровать и сидел рядом с ней до тех пор, пока она не уснула.
Через восемь месяцев Маша родила двух сыновей. Первого назвали Владиславом, второго – Владимиром. Аркадий и Маша ни за что бы не выбрали детям столь похожие имена. Но Света и Женя захотели назвать братьев именно так, а спорить с ними родители не стали.
Славик и Володя, как называли их домашние, росли и развивались почти одинаково. До трех лет даже родители не замечали особой разницы между ними. Разве только Володя предпочитал проводить свободное время в одиночестве с листком бумаги и коробкой цветных карандашей, в то время как Славик – в обществе старших.
Первые пару лет родители Аркадия жили в своей квартире, но потом устали от шума настолько, что решили передать квартиру в полное распоряжение сына. Сами же они переехали в дачный дом, который Аркадий им как раз обновил за лето. В числе обновлений было и электрическое отопление, так что старики могли жить на даче круглый год без ненужных забот.
Для Маши та зима стала самой трудной из всех. Ей приходилось заботиться о двух малышах, муже и двух старших девочках. И если Света в принципе никогда не помогала по хозяйству, то безразличие Жени стало для Маши неприятным открытием. Однажды она даже разревелась, когда Аркадий пришел с работы и спросил:
– Как дела?
– Плохо! Славик и Володька дерутся весь день. То игрушки не поделят, то ботинки чужие одеть хотят, то одному кажется, что другому я меньше супа налила. Света ушла и обещала сегодня не возвращаться. Сказала, что ей надо на какое-то ночное собрание исторического клуба. Сказала, что ее туда пригласили по-знакомству и, если она не пойдет, она подведет хороших людей.
Маша остановилась перевести дух.
– А Женя? – спросил Аркадий.
– Я не знаю, где Женя…
После этого было решено отдать мальчиков в детский сад сразу после Нового года, а не в марте, как планировалось. Со Светой отец поговорил так серьезно, что в течение последующих полутора лет – до своего совершеннолетия – она всегда приходила домой к десяти вечера. А с Женей даже говорить не пришлось. Она сама пришла вся заплаканная и клятвенно пообещала, что до тех пор, пока не найдет будущего мужа, ни с кем больше встречаться не будет.
После окончания школы Света с легкостью поступила в институт. Домой она приходила только ночевать, проводя все свободное время в библиотеке. На вопросы родителей и их обеспокоенные взгляды она отвечала, что только лучших студентов берут в экспедиции во время практики. Училась она на археолога, и эти экспедиции были для нее полезнее и интереснее, чем все время, которое она проводила за партой.
После первой поездки девушка вернулась домой с «горящими» глазами.
– Оказывается, – рассказывала она родителям, – практиканты там не только работой занимаются. Нам устраивали экскурсии на закрытые территории раскопок, водили по музеям. А вечерам мы все собирались возле костра, жарили хлеб и грудинку, пели песни и…
– Пили? – вставил Аркадий.
– Ну, пап, – фыркнула Света. – Конечно, пили. Ты можешь себе представить компанию молодых людей в полевом лагере и без выпивки?
Отец пожал плечами.
– Но, если тебе будет от этого легче, нас за такое ругали и даже грозились выгнать из института, если еще раз застукают с крепким алкоголем.
– Жаль, что не застукали, – заметил Аркадий.
На такое замечание Света обиделась. Больше ничего она рассказывать не стала. Маша полагала, что после следующей экспедиции девочка вновь станет разговорчивой. Однако Света вернулась домой все такой же молчаливой и дала понять, что впредь никогда не будет рассказывать подробности своей жизни тем, кому они неинтересны.
Так она и жила с родителями, молча все время, пока училась в институте. Закончила она его с красным дипломом и целой кипой грамот, рекомендательным письмом в аспирантуру и парой десятков приглашений на всевозможные полевые исследования и теоретические конференции. Большую часть из этого она принесла в родительскую квартиру и сунула в шкаф вместо спортивной сумки. Сумку девушка набила до отказа своими вещами, после чего сообщила, что больше проживать со старшим поколением не будет.
Маша и Аркадий, конечно, расстроились. Но вскоре узнали, что Света вместе с подругой сняла вполне приличную однокомнатную квартиру в паре шагов от института, куда устроилась работать на кафедру Истории и куда подала документы в отдел Аспирантуры.
Тем же летом, когда Света окончила институт, Женя закончила школу. Не с золотой медалью, и даже не без троек, но никто из домашних ничего не сказал ей по этому поводу. Жене учеба давалась гораздо сложнее, чем Свете. И особенно тяжело девушке было из-за того, что все ее успехи по всем предметам неизменно оценивались через призму «а вот Света, твоя старшая сестра…» Понимая, что Свету ей не превзойти в любом случае, Женя порой даже не пыталась что-то делать.
Продолжать учиться Женя совсем не хотела. Это была не ее дорога – девушка это точно знала. Себя она всегда видела в роли домохозяйки, мамы четырех или пяти ребятишек. С самого детства она представляла, как будет обустраивать семейное гнездышко, как будет растить своих детей, заботится о муже. К сожалению, до окончания школы она так и не нашла подходящего кандидата. И ей пришлось выбирать: идти на работу или подавать документы в институт. Но девушку без высшего образования и опыта работы никто не хотел нанимать. Так что первого сентября Женя вновь села за парту.
И тут случилось то, о чем она и подумать не могла: первую в ее жизни лекцию вел ее будущий муж. Он был старше ее лет на десять. Из пары оброненных фраз девушка поняла, что он уже был женат. Но разве все это имело значение?
Новый год Максим встречал вместе с Женей. В марте он сделал ей предложение. В июле, к ужасу родителей невесты, Женя и Максим сыграли свадьбу.
Нет, ничего против Максима ни Маша, ни Аркадий не имели. Это действительно был очень обходительный, образованный, культурный и работящий молодой человек. По крайней мере, за все время общения с ним они ни разу не заподозрили иного. Проблема была в том, что у Максима был ребенок от первой жены – мальчик Паша шести лет. И в день церемонии стало известно, что Женя намерена его усыновить.
Конечно, это решение девушка приняла не на пороге ЗАГСа. Для нее необходимость этого была понятна уже давно. А вот родителям Женя ничего говорить не стала, потому что несмотря ни на что, узнай Аркадий и Маша об этом раньше, они бы сделали все, чтобы этой свадьбы не допустить. Сейчас же им оставалось лишь попытаться отговорить дочь от поспешного принятия решения.
Но Женя ничего не хотела слушать. Она утверждала, что без этой «дурацкой бумажки» у нее не будет нормальной семьи, что ее брак будет заключен лишь наполовину. Доводы родителей о том, что брак может распасться, а опека над усыновленным останется, казались ей бредом.
– Я выхожу замуж не для того, чтобы разводиться! – поставила точку в разговоре Женя.
Расправив фату, она поднялась в холл ожидания и присоединилась к своему жениху и будущему ребенку.
После свадьбы Женя переехала к мужу. Максим владел малогабаритной двухкомнатной квартирой в спальном районе в паре остановок метро от дома Маши и Аркадия. Первые месяцы родители пристально наблюдали за молодой семьей, вслушиваясь в каждую фразу и интонацию дочери. Однако опасения их, казалось, были напрасны. Женя училась в институте, Максим преподавал, Паша ходил в детский сад – все были заняты своими делами и все были счастливы.
Первый тревожный звоночек раздался, когда мальчика повели в первый класс. Женя отпросилась с лекций, чтобы присутствовать на торжественной линейке. Маша и Аркадий – с работы. И только Максим не пришел в то утро на школьный двор.
– А где же твой папа? – спросила Маша у внука.
– На работе.
– Что же он не пришел? – поинтересовался Аркадий.
Женя пожала плечами:
– У него сегодня первый полноценный рабочий день в новом учебном году.
– А у Паши – первый школьный день в жизни. Разве может быть что-то важнее этого? – в голосе Аркадия стали проявляться стальные нотки, и Маша легонько коснулась его руки:
– Спроси об этом у Светы. Для нее нет ничего важнее работы.
Этот довод прозвучал весьма убедительно для Аркадия.
Вечером того же дня, когда Женя пришла забирать Пашу из школы, к ней обратилась классная руководительница сына:
– Девочка, а могут завтра подойти родители Паши?
– Я его мама, – ответила Женя.
Учительница нахмурилась, словно пытаясь понять, стоит ли смеяться над неудачной шуткой.
– Я его мама, – повторила Женя.
Учительницу она явно убедила, потому что та нахмурилась еще больше и без стеснения спросила:
– Во сколько же ты его родила?
– Это ребенок моего мужа от первого брака. Я его усыновила, – покорно пояснила девушка.
И тут она почувствовала на себе такой неприятный взгляд, что ей стало не по себе. Уладив все вопросы с учительницей, мама и сын отправились домой. Паша охотно рассказывал, что произошло в школе, что ему понравилось, что – нет. А Женя впервые за прошедший год задалась вопросом: «А тот ли человек Максим, которого она ждала всю свою жизнь?»
Она часто представляла свою семейную жизнь. Представляла детей, мужа. Представляла, как будут на нее смотреть окружающие. И никогда в этих представлениях не было и намека на непонимание и осуждение. Конечно, Женя легко могла закрыть глаза на мнение других. Однако в тот миг, когда что-то пошло вразрез с ее надеждами и мечтами, ее убежденность в собственной правоте дала трещину.
И все же Женя продолжала бороться за свое семейное счастье. Еще один год она прожила с Максимом, прежде чем собрала вещи и покинула его дом. На пороге дома родительского она появилась со следами слез на щеках, маленьким дорожным чемоданом возле ног и Пашей, держащим ее за руку.
Маша не сразу поняла, зачем пришла ее младшая дочь. Лишь после того, как Пашу уложили спать, она осмелилась задать вопрос.
– Все кончено, мама. Я больше к нему не вернусь. И в институт не вернусь. Мне все противно.
– Но почему, Женечка? Ведь вы любите друг друга!
– К несчастью, мама, любовь – это не все, что нужно для создания семьи…
Женя недолго постояла у окна, потом всхлипнула и упала на колени, закрыв лицо руками.
– Мама, я ребенка хочу! А он только и знает, что про свою работу и важность красной корочки твердит. Говорит, что некогда сейчас беременной ходить. Сперва надо в обществе устроиться, а потом уже пузо растить.
Маша вздохнула, прижала к себе дочь и стала тихонько напевать колыбельную, поглаживая Женечку по голове.
А через две недели Женя узнала, что беременна. Однако говорить Максиму она ничего не стала и постаралась сделать так, чтобы до развода он ее беременность даже не заподозрил. Домашним она строго-настрого запретила общаться с бывшим мужем. И, как ни странно, ее желание сохранить ребенка втайне от отца поддержал и Павел:
– Не хочу, чтобы он забрал моего братика, а потом отдал чужой тете. Мама, пусть он живет лучше с нами.
Через восемь месяцев Женя родила мальчика. Посоветовавшись с первым сыном, девушка назвала его Иваном. Каким-то образом Максим про ребенка узнал. Однако претендовать на отцовство не стал, как и хотела изначально Женя.
Сама девушка провела в декретном отпуске ровно год, после чего устроилась работать гардеробщицей в районную библиотеку. Денег платили немного, зато никто не возражал против присутствия малыша. Через два года Ваня пошел в детский сад, и Женя смогла найти более оплачиваемую работу.
Хотели девушки того или нет, но и Света, и Женя стали примером для своих братьев.
Славик пошел по стопам старшей сестры: еще со школьной скамьи он увлекся наукой и робототехникой. Посещал кружки, участвовал в тематических олимпиадах. После окончания школы он поступил в технический ВУЗ. И оказался единственным из всего потока, кто выбрал учебное заведение по зову сердца, а не по причине наличия военной кафедры. Впрочем, в армию Вячеслав не собирался идти в любом случае, и по зову разума отправился вместе со всеми юношами факультета подавать заявление на эту самую кафедру.
