Татьяна Первушина
Зеркальное возмездие
Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird1.
Пролог
…Вой автомобильных сирен слился в непрерывный устрашающий гул. Несколько пожарных машин на огромной скорости мчались по Ильинскому шоссе. Скоро их догнали машины «Скорой помощи», а также МЧС, ДПС и полиция. Автолюбители в панике сбивались на обочины, угрожающий голос из громкоговорителя яростно призывал всех пропустить спецтранспорт.
Наконец вся эта вибрирующая и мигающая спецсигналами автомобильная масса ворвалась в распахнутые ворота элитного коттеджного поселка и со скрежетом остановилась у ярко полыхающего трехэтажного особняка. Из машин выпрыгивали люди и на бешеной скорости носились вокруг горевшего дома, раскидывая гидранты, отдавая и выполняя приказы…
Огонь уже вырвался наружу из лопнувших от жара стекол на всех этажах. Зрелище было жуткое и завораживающе красивое одновременно. В сгущающихся сумерках казалось, что кроваво-красные языки пламени, словно гигантские собаки, лизали стены погибающего дома…
Жители близлежащих домов, сбившись в кучку, оторопело уставились на снующих со шлангами пожарных и полицейских.
Внезапно кто-то из толпы дико закричал, показывая рукой на крышу горящего особняка.
Зеваки и спасатели, задрав головы, замерли одновременно в немом ужасе.
Из окна одной из башенок коттеджа на крышу вылез худой высокий мужчина весь в черном. В клубах сизо-серого дыма ошеломленные зрители смогли разглядеть рядом с ним огромную черную собаку, похожую на дога, но гораздо больше.
Собака вдруг страшно завыла каким-то невероятным звуком, а мужчина громко и раскатисто захохотал. Все содрогнулись…
Из окна башенки, рядом с которой стояли эти двое, вдруг вырвался огромный язык пламени, повалил густой черный дым, поэтому стоявшие внизу несколько секунд ничего не могли различить.
Внезапно раздался грохот, словно взорвался артиллерийский снаряд.
Стоявшие внизу рефлексивно попятились. А когда дым немного рассеялся, на крыше уже не было видно ни черного человека, ни огромной черной собаки.
Пожарные еще долго тушили пожар… Когда дымная завеса наконец рассеялась, стали видны жалкие, покрытые сажей и копотью развалины когда-то роскошного, выстроенного в готическом стиле особняка.
Спасателям не удалось спасти никого из находившихся во время пожара… Несколько тел, накрытых черной пленкой, погрузили в машины скорой помощи и повезли на опознание.
Как утверждали жители коттеджного поселка, в доме было несколько слуг и охранники. Вероятно, они все погибли в огне.
Куда девался мужчина с собакой, по слова очевидцев, хозяин особняка, было не понятно. Если бы они спрыгнули с крыши, то их было бы легко найти, независимо от того, разбились ли они при падении или им удалось выжить.
Еще раз обыскав пожарище, спасатели и другие спецслужбы разъехались, уже без вопящих сирен и мигалок.
Люди, стоявшие возле сгоревшего коттеджа, немного потоптались вокруг, посплетничали, да и разошлись по домам, спеша позвонить знакомым и рассказать о страшном зрелище, свидетелями которого они стали.
На небо взмыла огромная белая луна. Она гордо озирала распластавшуюся под ней черно-белую землю, поводила лучом по серебристому снегу, по черневшим развалинам сгоревшего особняка, да и закатилась за огромную черную тучу…
Часть 1
«Мы любим ту жизнь, которая нам являет себя на земле, оттого что мы о другой ничего не знаем». (Еврипид)
Двумя неделями ранее…
Глава 1. Странная старушка
С самого утра, едва проснувшись, Яна поняла, что сегодня что-то должно произойти… Она не осознавала, что именно и с кем должно произойти, но тревожная мысль о том, что «обязательно что-то должно произойти», настойчиво барабанила множеством молоточков в ее голове, постепенно превращаясь в тупую, ноющую боль.
Лежать в кровати стало невозможно. Боль не отступала, особенно усиливаясь с поворотом головы вправо или влево.
Превозмогая пульсирующую головную боль, Яна осторожно села в кровати, посмотрела в окно сквозь легкий сиреневый тюль занавесок и еще больше встревожилась. На улице было еще темно, в свете тусклых фонарей слегка покачивались осенние скелеты деревьев…
Часы на комоде показывали 06:06…
Недоумевая, почему сон столь внезапно покинул ее, Яна продолжала смотреть в окно и, наконец, поняла, в чем дело. Огромная желтая луна парила высоко в небе и буквально сверлила взглядом то место, где стояла кровать Яны. Легкие тюлевые занавески только придавали сочности ее пронизывающим холодным лучам…
На душе вдруг стало тоскливо. Но усилием воли решив не поддаваться плохому настроению, Яна, тихонечко, чтобы не разбудить сладко спящего в уютной корзинке маленького песика, встала с кровати и прошла на кухню.
Дрожащими от не объяснимого волнения руками достала чайник и заварила себе любимый молочный улун с лимоном и имбирем.
Достала баночку с медом и приступила к чаепитию, заставляя себя думать только о хорошем.
Яне было всего двадцать пять, но она была чрезвычайно рассудительна, позитивна и всегда во всем искала только положительное.
Вот и сейчас ей постепенно удалось успокоить разгулявшиеся нервы, и она даже решила пойти еще немного поспать.
Но не тут-то было. Хитрый вельштерьер по имени Шулка уже стоял на пороге кухни и буравил ее веселым взглядом, мол, что, сегодня немного пораньше пойдем погулять?
Увидев, что хозяйка все еще колеблется, Шулка так активно завилял хвостиком, что, казалось, еще немного, и хвостик превратится в пропеллер, а песик просто взлетит в воздух.
«Ладно, уговорил, – с мрачной решимостью согласилась Яна, – идем погуляем. Но потом еще поспим…»
***
На улице было неприятно тихо. Обычно шумная даже в ночные часы Москва сейчас странно безмолвствовала. Ни такси, ни машины «скорой помощи» не тревожили нависшую над городом тишину.
Яна решила не вдаваться в философствование, быстро прогулялась с Шулкой по небольшому бульвару, расположенному рядом с ее домом, и поторопилась вернуться домой.
Войдя в квартиру, Яна снова удивилась. Балконная дверь неожиданно со скрипом распахнулась, и с улицы послышался тоненький звон, словно кто-то раскачивал тысячи хрустальных колокольчиков.
Яна вздрогнула от неожиданности, но не испугалась. Блеснувший в окно первый солнечный лучик придал ей бодрости.
Совершенно не логично она вдруг вспомнила, что давно не платила за коммунальные услуги.
Сразу после завтрака она оделась и направилась в ближайший сбербанк.
***
Едва приоткрыв дверь сбербанка, Яна поняла сразу: народу тьма тьмущая, стоять придется долго.
В лицо ей пахнуло чем-то кисло-душным и сразу защипало в носу. Появилось острое желание выбежать обратно, на улицу. Но, увы, деваться было некуда – все сроки платежей за квартиру уже давно истекли, к тому же нависала угроза отключения городского телефона за неуплату.
«Так что придется тебе, голубушка, протоптаться здесь не менее получаса, а то и больше», – строго дала себе «установку» Яна и, капризно поведя носиком, пристроилась в конец очереди, стараясь вдыхать миазмы «через раз».
Яна была необычайно любознательной девушкой, ее всегда интересовали необъяснимые учеными факты, таинственные события, о которых беспрестанно сообщалось в интернете.
Она даже специально устроилась на работу в районную библиотеку, потому что только там ей удавалось целыми днями напролет читать те книги, которые ее интересовали, но которых не было дома (старинные сказания, легенды, книги по восточной философии…)
Яну никак нельзя было бы назвать обычной, среднестатистической девушкой из-за некоторых особенностей организма. Дело было в том, что с детства она обладала острейшим обонянием, улавливала даже самые слабые, незначительные запахи и тончайшие ароматы, которые никогда и ни за что не заметили бы другие люди.
Об этой своей особенности Яна никому не рассказывала, опасаясь, что люди могут обидеться – ведь от каждого человека исходит свой, особый запах, и, как правило, не всегда приятного толка.
К сожалению, ей редко встречались люди с хорошими ароматами. Чего уж говорить, если по улице мимо нее проходил пьяница или, того хуже, бомж. Тогда Яна, зажав нос рукой, бежала прямо в противоположную сторону, поскольку начинала задыхаться от зловония.
Яна всегда опускала глаза, если от собеседника исходил особенно неприятный запах. Мучилась, молча, и старалась скорее завершить разговор, вдыхая миазмы «через раз», боясь обидеть ненароком.
Она полагала, что запах, который исходит от человека, создается его мыслями и поступками, причем концентрируется долгие годы… «Не зря от маленьких детей и щенков пахнет так вкусно, – размышляла Яна, – ведь дети еще не успели испортить себя грязными и жестокими помыслами…»
Был у Яны и еще один удивительный дар. Она иногда могла угадывать подлинные мысли собеседника, даже если тот пытался скрыть их, произнося вслух совершенно противоположное.
Яна знала, что многим людям и этот ее дар может не понравиться. И поэтому, ненавидя ложь, всегда в довольно резкой форме обрывала разговор с теми, кто пытался плести интриги, обволакивая собеседника паутиной вранья. И поскольку, по вполне понятным причинам, объяснить свое поведение людям она не могла, то некоторые считали ее дурно воспитанной и чурались.
Парадокс, но если бы у Яны спросили, каким образом ей удается угадывать сокровенные людские мысли, то она не смогла бы объяснить подобный феномен. В самом деле, никаких «мыслеформ» ни над человеком, ни в его глазах она не видела. Просто знала, о чем думает человек, и все тут. И сердилась на неискренних людей больше, чем если бы те произносили что-то нехорошее вслух, а не всего лишь думали об этом.
***
Итак, войдя в сбербанк и сразу же почувствовав удушливые людские запахи, среди которых особо выделялись испарения лука, чеснока, спиртного, селедки и чего-то кислого, Яна поскорее уткнулась носом в лисий воротник своей курточки, который предусмотрительно сильно побрызгала духами с запахом розы.
В ожидании подхода к кассе она стала неспешно разглядывать людей, переминавшихся с ноги на ногу в очереди и дружно уткнувшихся в свои мобильные телефоны, и читать их мысли.
Еще через пару минут она приблизительно оценила моральный облик соседей по очереди, и расстроилась еще сильнее – так и есть: люди, стоящие рядом, в основном думали о деньгах, о нечестных способах их добывания, а также о том, как бы обмануть ближнего или напакостить соседям.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Яна стала представлять себе, как на обратном пути домой с уже оплаченными квартирными долгами она накупит разной вкуснятинки – скажем, килограмм хурмы, кэшью в карамели, авокадо и, возможно, даже небольшой торт-мороженое.
Размечтавшись, она и не заметила, как к ней почти вплотную подошла маленькая сгорбленная старушка в сером твидовом пальто, воротник которого был скреплен довольно большой красивой брошью с разноцветными прозрачными камушками.
Странная сиреневая треугольная шляпка с большими полями, сплошь утыканная разноцветными перьями, придавала и вовсе загадочный вид старушки, которая не подошла к Яне, а скорее «подхромала» – одна нога у нее была немного короче другой.
Вид у старушенции был довольно угрожающий: скрюченные артритом морщинистые руки тряслись, а голова с седыми космами, на неестественно длинной согнутой шее покачивалась из стороны в сторону, подобно маятнику.
Машинально Яна отметила, что от старухи исходит какой-то сладковатый пряный аромат, похожий на смесь меда с сандалом. Это был необычно резкий, но приятный запах, и Яна с искренним любопытством посмотрела на его обладательницу.
Старуха же, сильно изогнув и без того кривую шею, тоже взглянула на Яну с нескрываемым интересом да так и застыла. При этом на ее морщинистом желто-сером личике появилась странная, полуглумливая улыбка.
Яну аж всю передернуло. Но, как ни старалась, «прочитать» мысли странной старушки она так и не смогла.
«Вот повезло», – крякнула про себя Яна, и уже открыв рот, чтобы предложить неприятной старушке встать впереди нее, ненароком взглянула той прямо в глаза. И тут же пожалела об этом: ее словно током ударило. Девушка физически почувствовала неприятную, ноющую боль в суставах и в позвоночнике.
Невольно отпрянув и испугавшись, Яна ощутила, как по спине прокатился холодок, а со лба на переносицу стекло несколько капелек пота.
Словно под действием гипноза, Яна не могла отвести взгляд от черных глаз старухи. Те, словно угольки, жгли ее пронзительно и неотрывно.
Попытки пошевелить рукой или ногой также ни к чему не привели. Зато чувство страха немного притупилось, уступив место сонному равнодушию.
Кажущиеся бездонными глаза старой ведьмы, как мысленно уже окрестила ее Яна, цепко, словно пиявки, держали лицо девушки в «фокусе» еще некоторое время, бесцеремонно изучая его содержимое, и, наконец, словно найдя то, что искали, окончили сеанс «диагностики» столь же внезапно, сколь и начали.
Сильные «энергетические пиявки» столь резко оторвались от расширенных испуганных зрачков Яны, что девушка чуть было не упала – все закружилось у нее перед глазами – пол, стены сбербанка, люди, равнодушно вздыхающие в ожидании, когда подойдет их очередь…
Усилием воли взяв себя в руки и успокаиваясь тем, что старуха скорее всего энергетический вампир, а она сама просто не умеет противостоять забору энергии, Яна вспомнила о магнитной буре, которую вчера предвещали синоптики.
Немного погодя, придя в себя, она даже предложила старушке пропустить ее вперед. На что старая ведьма ухмыльнулась и довольно ехидно, как показалось бедной Яне, произнесла дребезжащим голоском: «Нет, нет, не нужно, милочка, я постою…»
Потом, пожевав тонкими сизыми губами, снова улыбнулась со значением и тихонько добавила: «Сегодня Покров… Праздник большой… Сегодня и постоять можно…»
Пока растерянная Яна пыталась понять, о чем говорит старуха, стоящая рядом полная женщина в шапочке из розового мохера, сильно надушенная «ландышем», услышав эти слова, оживленно вступила в разговор: «А что, бабушка, если сегодня солнышко светит, значит, и зима теплая будет?»
«А ничего это не значит, – отрезала с ухмылкой старая грымза, – сейчас вон что творится на земле – понять трудно… Может, и тепло будет, а может… и вообще ничего не будет…»
И она загадочно подмигнула Яне.
«Неужели же никто ничего не замечает? – подумала Яна, – или эта старуха только на меня так действует?»
Тем временем ее очередь подошла, и Яна, держа платежки в руках, уже было протянула руку к окошку кассы, как вдруг сухая морщинистая лапка старухи ухватила ее за рукав куртки и потянула назад.
Словно сквозь густую пелену чего-то вязкого до окончательно перепуганной Яны скороговоркой донесся зловещий шепот ведьмы: «…поймешь… Ты значимая… само тебя найдет… Шоэль обх… Только не бери на себя много…Завтра… Завтра утром… Нерос… Аполлион…»
Что еще бормотала загадочная старуха, Яна не услышала, у нее снова закружилась голова, и все замелькало вокруг.
Повинуясь инстинкту самосохранения и роняя на ходу платежки, она пулей выскочила на улицу.
Свежий октябрьский воздух сразу остановил головокружение. Яна старалась дышать ровно и глубоко, хотя сердце буквально выскакивало из груди, а в голове пульсировала жилка…
«Нет, ну надо же, как не повезло, – чуть не плача, застыдилась собственной трусости Яна, – отстоять такую очередь и позорно сбежать из-за какой-то сумасшедшей старухи!»
Постепенно оцепенение, охватившее ее в сбербанке, прошло, и девушка улыбнулась сама себе: «А впрочем, черт с ними, с платежками, завтра схожу опять. Здоровье и нервы все же дороже».
Еще через пару минут она окончательно успокоилась и, решив как можно быстрее забыть инцидент, уверенной походкой направилась к овощному ларьку.
Вернувшись домой, она еще немного пожурила себя за то, что не смогла себе самой объяснить, чего, собственно говоря, она так испугалась в сбербанке. «Ну, подумаешь, безумная старуха – мало ли сумасшедших по улицам ходит! Эка, невидаль! Да от нашей сумасшедшей жизни и суеты не только старухи, скоро все с ума сойдут», – подумала Яна и самоотверженно занялась приготовлением обеда.
Глава 2. «Свет мой, зеркальце, скажи…»
Полночи Яна вертелась с боку на бок и тревожно вздыхала. Сон решительно не шел к ней…
Голова гудела… Одеяло, потеряв свою мягкость, комками давило на коленки, ставшая почему-то каменной подушка до боли прижимала уши к голове …
Под купол сине-черного неба, неспешно, словно позевывая, выплывала огромная бледная луна. Достигнув зенита, она сразу же впилась белесым лучом в подушку Яны, и с особым удовольствием и коварством стала излучать недружественный энергетический поток сквозь пену тюлевых занавесок.
Яна вспомнила, как в одной телевизионной передаче говорилось о том, что луна оказывает довольно вредное воздействие на человеческий организм. И хотя с каждой новой луной в человеке нарастает прилив энергии и магнетизм воли, считается, что для слабых духом луна все-таки весьма опасна.
А в одной старинной книге Яна – любительница всего необычного – прочитала, что в лунном конусе пребывают духи тьмы…
Яна не была убежденной атеисткой, хотя и набожной ее назвать было бы трудно.
С детства она считала, что «кто-то» все-таки есть над людьми, и этот «кто-то» ежечасно следит и даже иногда управляет процессом жизни на Земле, а, может, и на других планетах.
Повзрослев, Яна вполне одобряла философское утверждение о том, что все в природе двойственно, а также то, что силы Света и Тьмы существуют параллельно.
И вот теперь, мечась по широкой кровати и стараясь увернуться от надоедливого лунного луча, Яне вдруг снова вспомнилась старуха в сбербанке. И словно в ответ, вокруг нее снова разлился тот сладковатый пряный аромат, похожий на смесь меда с сандалом…
Яркая шляпка с перьями, седые космы и морщинистые трясущиеся руки с длинными загнутыми ногтями она видела теперь столь же четко, словно бы старуха снова оказалась рядом.
В ушах снова стоял звон от прилипчивых, хоть и кажущихся несуразными слов: «Не бери.., не бери на себя много.., значимая.., найдет.., Аполлион, Нерос…завтра… завтра…»
Поняв, что все равно не уснуть, Яна, поежившись, встала с кровати, закуталась в мягкий плед и пошла на кухню.
За ней, глухо ворча, последовал Шулка. Песик уселся посреди кухни, вытянув левую заднюю лапку вперед, судорожно зевнул, рассыпал вокруг себя приятный запах овсяного печенья с теплым молоком, и молча уставился на хозяйку, мол, чего-й-то ты задумала на ночь глядя?
Яна включила свет, заварила свой любимый чай молочный улун, подсластила его медом.
Отхлебнув вкусного напитка, немного успокоилась…
«Какая, собственно говоря, разница, когда высплюсь? – уговаривала она сама себя. – Мне ведь на работу завтра не идти… Завтра же суббота! – приободрилась было Яна, но тут же тяжело вздохнула: Эх-ма, утром, правда, все-таки придется встать ненадолго – погулять с Шулкой».
***
Шулка, а по собачьему паспорту, Шула-Меддинг-Йорк – теперь уже двухгодовалый вельш-терьер – был подарен Яне ее несостоявшимся женихом. Не состоявшимся потому, что буквально испарился на следующий день, как подарил щенка Яне.
Звали его Сергей. Это был рослый, красивый парень, с обжигающими глазами-вишнями. Играл джаз на фортепьяно, много курил и иногда напускал на себя такую таинственность, что в него сразу же влюбились все подружки Яны.
Но Сергей сразу же обратил внимание лишь на Яну, чем вызвал у девушки чувство обожания, доходившее иногда до фанатизма.
Они встретились случайно, на вечеринке у общих друзей, и, как выяснили потом, сразу же до одури влюбились друг в друга.
Тогда им было по 18, и они буквально не расставались, а в те редкие часы, когда не виделись, то говорили друг с другом по телефону. От Сергея пахло хорошим табаком и вишней, что очень нравилось Яне.
Потом его забрали в армию. Все два года Яна и Сергей переписывались. Чувства от разлуки против обыкновения только приобрели новую силу, и когда, Сергей вернулся домой, все только и говорили, что об их предстоящей свадьбе.
Но случилось непредвиденное… Однажды Сергей вышел из дома за сигаретами и… не вернулся. Причем, не только не вернулся, но и вообще исчез из города… И никто ничего о нем не знал…
Яна выплакала все глаза. Сидела дома с распухшим от слез лицом и вяло принимала знаки внимания от обеспокоенных друзей и подруг.
Все старались хоть как-то развеселить Яну: дарили подарки, приносили в дом сладости, успокаивали разговорами, – мол, ничего, погуляет, погуляет и вернется…
Но девушка лишь удрученно мотала головой: да как вы не понимаете! С Сергеем случилось что-то нехорошее… Ну, не мог он вот так запросто уйти, даже не сказав на прощание ни слова…
Полиция, приняв в положенный срок заявление от родственников Сергея, через какое-то время прекратила поиски, объявив Сергея «без вести пропавшим».
Все уговоры знакомых забыть Сергея сводились на нет: Яна молча страдала, но была непреклонна, так как стереть из памяти Сергея она не могла да и не хотела……
Но прошли годы… И постепенно душевная боль притупилась, оставив лишь чувство разочарования и скуки…
Правда, особо скучать Яне не пришлось, поскольку Шулка, подаренный Сергеем накануне своего исчезновения, требовал к себе постоянного внимания и заботы.
Песик оказался маленьким монстриком, и, помимо того, что филигранно перегрызал в порошок в доме все, что хозяйка не успевала убрать в шкафы, заставлял Яну выгуливать себя по четыре раза на дню, причем первый выход узаконил аж в полседьмого утра! «Проспишь – твое дело – тогда, пожалуйста, убирай кучку и лужицу! А у меня режим!»
В общем с появлением Шулки забот прибавилось ого-го-го сколько. Но девушку подкупало то, что щенок родился с ней в один день – 28 ноября. Значит, свой, Стрелец! Характер нордический!
Кроме этого, она помнила, что Сергей, принеся щенка, сказал, что тот станет ей настоящим другом.
И вот теперь маленький песик оставался единственной ниточкой, связывающей прошлое и настоящее.
Правда, иногда терпение Яны иссякало, и она грозилась Шулке отдать его в уголок Дурова, пусть там, мол, выкидывает свои фокусы.
«Ну, не могу я больше! Он доконает меня! – жаловалась она подругам. – Ведь я же думала, что мы вместе с Сергеем будем воспитывать Шулку! А у меня на него уже нет сил…»
«Да причем тут Сергей! Шулка – это же твое зеркальное отражение!» – шутили подруги в ответ, намекая на сходство характеров девушки и собачки.
«Да что вы понимаете в зеркальном отражении!» – сердилась Яна.
Дело в том, что Яна и сама не всегда могла объяснить себе, почему зеркала с самого детства так притягивали ее и будоражили воображение… Особенно казалось ей непонятным, почему так не похоже на нее ее же собственное отражение в зеркале.
***
В спальне стоял старинный дубовый шкаф с большим, в человеческий рост зеркалом.
И волей-неволей Яне по несколько раз на дню приходилось смотреть на свое отражение.
Временами она не могла узнать себя в этом зеркале.
Например, если ее охватывал гнев, из глубины зеркальной поверхности шкафа на нее глядела злая незнакомая девушка.
Яна пугалась и успокаивалась лишь только тогда, когда, скорчив смешную рожицу, начинала узнавать свое отражение.
Не умея объяснить себе столь странные превращения, Яна все чаще задумывалась о странностях зеркальных поверхностей.
Маленькой девочкой она любила, немного приподняв голову, крутиться перед зеркалом и смотреть на саму себя в зеркало как бы свысока, словно знатная дама. Смешно гримасничала, поворачивала голову и так и эдак, сама себе кивала и улыбалась или делала книксен.
Особенно ее озадачивал тот факт, что в зеркале отражалась правая рука как левая и наоборот. Зеркальное пространство представлялось ее весьма загадочным. Она обожала «Королевство кривых зеркал» и «Алису в зазеркалье»…
Однажды после одной довольно глупой и пошлой телепередачи о семейных скандалах, негодуя на все и вся, Яна плюхнулась на кровать и машинально кинула взгляд на зеркальную поверхность шкафа.
Она ужаснулась: из «зазеркалья» на нее глядело инфернальное чудовище в женском обличье: глаза буквально жгли все вокруг, меча молнии.
Яна тогда была столь изумлена и напугана, что, даже не улыбнувшись самой себе, тут же вышла из комнаты.
Но тот странный зеркальный феномен еще долго не стирался из ее памяти…
***
Сегодня ночью, поддавшись нахлынувшим воспоминаниям о потерянной первой любви, Яна даже всплакнула немного на кухне.
Потом успокоилась, увидев, как за окном большими хлопьями пошел снег.
Долго стояла у окна, завороженная танцем крупных мохнатых снежинок, которые, плавно кружась, опускались на землю и покрывали дорогу и замерзшие газоны тончайшим белым полотном.
«Покров! – промелькнуло вдруг в голове Яны. – Ведь на Покров во все времена девушки гадали на суженого!»
И она стала лихорадочно припоминать все, что она знала о гаданиях на женихов.
Варианты с бросанием башмака за ворота, с петухом и с поленьями Яна отбросила сразу, как неприемлемые в городских условиях.
Наиболее реальными показались ей гадание с зеркалами и гадание на снах.
Но для гадания на зеркалах у Яны сейчас не было сил: слишком уж были напряжены нервы после борьбы с лунным лучом и горестных воспоминаний о несчастной любви.
Поэтому она и выбрала гадание на снах, поскольку в этом случае особенно ничего и не надо было делать.
Гадание на снах было простым и безыскусным. Достаточно было сказать перед сном: «Покрой землю снежком, а меня женишком» – и ложиться спать, ни с кем не разговаривая после произнесенного заклинания. И если приснится девушке суженый, то значит, в этот год она должна выйти замуж.
Ну что ж, – решила Яна, – пожалуй, мы так и поступим. Набрала в рот побольше воздуха и нараспев произнесла заветные слова: «Покрой землю снежком, а меня женишком».
После чего погасила везде свет, улеглась в постель и закрыла глаза…
Вертелась, вертелась, но уснула лишь под утро…
И приснился ей странный и удивительный сон. Будто бы идет она по зеленому цветущему лугу, вокруг – ни души… Не слышно щебетанья птиц, только легкий ветерок колышет стебельки трав, играя колокольчиками, васильками, белыми фиалками и незабудками…
Яна ступает по мягкой траве осторожно, словно боясь нечаянно наступить на что-то очень хрупкое… Идет, а сама внимательно глядит себе под ноги, беспокоясь, не наступить бы на это «что-то»…
Увидав соцветие анютиных глазок, затерявшихся в густой траве, Яна обрадовалась.
Наклонилась, чтобы сорвать цветок и вдруг с изумлением заметила, что это и не анютины глазки вовсе, а большой красивый медальон, сплошь усыпанный драгоценными разноцветными каменьями…
Удивление Яны все возрастало, она протянула было руку, чтобы взять медальон, как вдруг услышала громкий раскатистый, словно эхо, мужской голос: «Четыре танаима вошли в Сад наслаждений: Бен Асаи ослеп, Бен Зома сошел с ума, Ахер все спутал и потерпел неудачу. Лишь Акиба вошел туда с миром и вышел с миром».
Яна в испуге отдернула руку от медальона и оглянулась.
Но вокруг по-прежнему не было ни души. Только цветов на лугу стало значительно больше, и распускались они прямо на глазах – махровые пионы, нежные розы, голубые и белые гортензии. Качая головками, они ласково начали напевать:
«В Природе все Любви подвластно,
Ей свыше Миссия дана –
Ежеминутно, ежечасно
Людские единить сердца..»
Защебетали птицы. Постепенно их пение, а также волшебная песенка цветов вдруг стали громче.
Яна в изумлении оглянулась и не узнала прежнего луга: вместо него перед ней раскинулся теперь цветущий сказочный сад!
Огромные орхидеи, хосты, подофиллумы, «царские кудри», анемоны, клематисы… Все они источали тончайшие ароматы и звенели, словно тысячи малюсеньких хрустальных колокольчиков, очаровывая Яну все больше и больше…
Внезапно вспомнив про медальон, Яна посмотрела на то место, где еще совсем недавно росли анютины глазки, и удивилась еще больше: медальон до сих пор лежал там же, но от него теперь исходило столь яркое сияние, что стало даже больно глазам.
Слегка прищурившись, Яна подняла с земли медальон. Ладонь сразу же стала горячей, а сердце забилось сильнее.
И вдруг Яна начала медленно подниматься над садом. Вот она уже на высоте нескольких метров от земли – идет по воздуху, а под ней простирается невиданной красоты ковер из живых цветов. Яна не боится, ей нравится шагать по воздуху. Дух захватывает от радостного чувства: «Я лечу!!! Я умею летать!!! Я не боюсь упасть!!!»
Яна весело парит в воздухе, крепко зажав заветный медальон в руке. Пролетает над лесом, речушкой и видит вдали огромный зеленый холм. Даже скорее не холм, а гору, на которой во множестве растут кипарисы, можжевельники, пихты.
Блестит солнечный луч, и Яна замечает, что вокруг нее в каком-то сказочном танце кружатся маленькие воздушные пузырьки. Некоторые из них разноцветные, но большинство только прозрачные. Одни пузырьки быстро поднимаются вверх, другие плавно опускаются вниз, третьи шаловливо скачут зигзагами – то вправо, то влево. И конца и края этой пузырьковой массе нет. Мириады прозрачных пузырьков, казалось, живут своей собственной интересной жизнью.
И завороженная Яна думает: а вдруг это не просто волшебные шарики, а чьи-то души?
Словно в ответ на ее вопрос, в некоторых волшебных шарах показались человеческие лица. Одни веселые, другие мучительно кривились, словно от какой-то неведомой боли. Третьи, равнодушно взирая на полеты других пузырьков, неспешно позевывали.
Изумлению Яны не было предела.
Наконец она долетела до горы и, словно соскочив со скейтборда, легко спрыгнула на траву.
Постояла немного, огляделась – цветные и прозрачные пузырьки с человеческими лицами куда-то исчезли.
А внизу, у подножья горы Яна увидела пасущихся коров. Их было ровно семь.
Коровки были чистенькие, бурые с белыми пятнами, они мирно щипали травку и неспешно передвигались вдоль холма.
Яна посмотрела направо и увидела вдалеке старинную часовню.
Не задумываясь, она пошла по направлению к ней. Часовня оказалась полуразрушенной, но еще сохраняла следы былой красоты.
Из часовни навстречу Яне вышла красивая золотоволосая девушка в длинном голубом платье и, улыбаясь, произнесла: «Вот ты и пришла, Яна! Здравствуй! Я Антрацея. Когда-то давно ты спасла мне жизнь. А теперь у меня есть возможность помочь тебе. Запомни, что я скажу тебе. Это очень важно. Я возвращаю тебе талисман, которым ты пожертвовала ради моего спасения. Всегда носи его с собой. Он поможет тебе по-новому увидеть и понять мир, и будет спасать тебя от всяческих невзгод. Ты должна знать, что это непростой талисман. Он обладает необыкновенной силой. И просить у него помощи можно лишь только тогда, когда сама ты не в силах что-либо исправить… И еще одно запомни, дорогая. Только тогда, когда ты вступишь в борьбу со злом, которое творится на земле, ты вновь увидишься с тем, кто тебе всех дороже! Но помни: ты не должна преступать черту! Позже ты сама поймешь значение моего предостережения».
