Татьяна Осипова
Шанс для киборга
© Татьяна Осипова, 2022
ISBN 978-5-0059-3064-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Луна к нам всегда повёрнута одной стороной.
Что там за ее неровным горизонтом, за тем
краем, который закрыт от человеческого взгляда?
Часть первая «Грехи отцов»
Глава 1 Начало
_____1997- 98 год_____
Катя кружилась по комнате весёлая и счастливая – завтра свадьба. Она снова примерила роскошное белое платье, которое сшила мама и, кружась в танце, смеялась.
– Какая ты у меня ещё маленькая, – покачала головой Марина Карловна, – тебе ещё в куклы играть, а не замуж.
– В куклы я не играю давно, мама, – остановившись, Катя подошла к маме и, обняв её, поцеловала в щеку, – ты понимаешь, мы так решили, Серёжа хочет, чтобы всё было честно. Он очень уважает тебя и…
– Ладно-ладно. – Мягко прервала мама, – снимай платье, пока где-нибудь его не зацепила или того хуже не испачкала, а то оно не доживёт до завтрашнего утра.
– Хорошо, хорошо, – сдалась Катя, целуя маму, и ещё раз повертевшись перед зеркалом, подняла распущенные волосы, изобразив у себя на голове высокую причёску. – Увидимся завтра, – томно сказала она своему отражению в прекрасном платье и, повернувшись к окну, отодвинула занавеску.
На улице бегала голосистая детвора, лето в самом разгаре. Листва на деревьях уже не насыщенного цвета. Небо голубое и яркое с росчерками белых облаков предвещало хорошую погоду. Катя мечтала об этом дне, время тянулось невыносимо медленно, и, наконец, завтра это свершиться. Свадьба.
Она и Серёжа были студентами, только он учился на другом факультете. Ему тогда исполнилось девятнадцать, а ей восемнадцать, когда они познакомились на одной из студенческих вечеринок.
С того времени не прошло и года, в тот вечер, в преддверии Нового года, они столкнулись в квартире Любаши Елагиной. Катя несла красивый торт, который они испекли вместе с мамой, а Сергей заносил в зал колонки от магнитофона. Столкнувшись, Катя еле удержала поднос с кулинарным шедевром и, грозно сверкая глазами, сказала, что надо смотреть куда идёшь, на что невысокий паренёк, с пронзительными серыми глазами, ответил, что у неё тоже есть глаза и очень даже красивые.
Катя, неожиданно для себя, улыбнулась комплименту незнакомого парня. Удивилась его смелости, с самой красивой девушкой факультета не всякий решался флиртовать. Она знала об этом, ей не однократно признавались ребята. Смерила юношу надменным взглядом, фыркнула и направилась на кухню. Поставив торт в холодильник, Катя задумчиво смотрела на тикающие часы. Ей вдруг захотела спросить Любашу, кто этот носильщик музыкальной аппаратуры. И вдруг она вздрогнула от неожиданности. Этот нахал заговорил с ней снова, протягивая руку:
– Извини, ты чуть торт не уронила. Меня Сергей зовут, а тебя?
– Катя, – пробормотала она, чувствуя, как в душе начинали бороться противоречивые чувства, теперь она не хотела выяснять отношения. Сергей казался приятным и умным парнем. Они смотрели друг на друга долго, слишком долго для первого знакомства, Катя первой отвела взгляд и, отвернувшись к окну, начала протирать стоявшие на подносе бокалы.
– А ты откуда? Я тебя что-то не знаю. – Говорила Катя тихо и чувствовала себя не в своей тарелке.
– А я много раз видел тебя с Любой, просто с другого факультета, электроника и программирование. Ты должна знать Макса Татаринского, он тоже оттуда.
– Да, припоминаю этого выскочку. Ты что его приятель?
– Не то чтобы, но мы общаемся. Познакомились, когда заселялся в общежитии.
– Ты из другого города?
– Из Саянска. Приехал сюда поступать вместе с другом, Костиком Вахрутовым. Его ты не точно знаешь, он полностью ушёл в компьютерный мир и на девчонок вообще не обращает внимания. Они его так и прозвали – Охотник за вирусами.
– Как? – смеясь, переспросила Катя.
– К нему бегают даже преподаватели, чтобы он помог им избавить компьютеры от болячек и насморка. Он помешан на этом.
– Вы все такие на вашем факультете? Ну и шутки у вас, – она пыталась подобрать слова, но тут вошла Любаша и, похлопав Сергея по плечу, протянула Кате большой свёрток.
– Ну, что, познакомились?
– Немного, – улыбнулась Катя, – где ты его откопала, оказывается, он знаком с Максом, но почему, я раньше его не видела?
– Всё хорошее оставляем на десерт, – Люба ущипнула стоявшего рядом Серёжу.
– Я покажу тебе десерт! – шутя, возмутился он, и, как бы спохватившись, подошёл к телефону.– Погоди, Любань, позвонить можно? Я тут кое о чём вспомнил.
– Звони, а на счёт «десерта», – Елагина погладила его плечу, – не обижайся, сегодня, надеюсь, ваш таинственный кибернетический мозг – охотник за вирусами почтит нашу скромную компанию своим присутствием.
– Сейчас, можешь сама узнать, я ему как раз хочу позвонить.
Катя, наблюдая за Любашей и новым знакомым, развернула свёрток, там лежало несколько копчёных рыбин и, вдохнув приятный запах, почувствовала, как потекли слюнки.
– Вкуснятина, – протянула Катя, – Люба, в котором часу будем собираться?
– Подходи к семи, не забудь Наташу и Лизу, а то я их не видела, и не напомнила. Да, кстати, как твоя мама?
– Уже лучше, спасибо. Через несколько дней выходит на работу, не хотела отпускать меня, волнуется, говорит, поздно будет, как доберусь?
– Ничего, Бабенко будет провожать Лизку, – улыбнулась Люба, вытаскивая из большой сумки продукты. Все ребята скинулись по поводу вечеринки, каждый внёс свою лепту. У кого были деньги, а кто обещал напечь пирогов, у кого-то мама работает на винзаводе, ни кто не привык, так сказать, «на шару» развлекаться в предновогодний вечер.
– Макс сказал, что это репетиция Нового года, – Катя, пожала плечами, – только я не знаю, как Новый год будем встречать, я буду с мамой. Да и многие мне кажется…
– Видно будет, сегодня поговорим об этом. – Любаша намазала себе бутерброд маслом и, поделившись с Катей, продолжила с набитым ртом: – Главное, чтобы Бабенко не напился, а то я его знаю.
– Я побегу, Любань, мне нужно ещё колбасы купить, если что, позвони, приду пораньше, помогу все здесь приготовить.
– Хорошо, Катюш, Серый тебя как раз и проводит.
– Ночь что ли на дворе, чтобы меня провожать? – отмахнулась Катя и, набросив на плечи полушубок, подошла к зеркалу. Поправила волосы, надела вязаную шапочку и подкрасила губы.
– Ты идёшь? – улыбаясь, спросил Сергей, – мне, как раз в твою сторону…
– Если мне не изменяет память, я не говорила, в какую мне сторону. – Катерина, нахмурившись, посмотрела на вышедшую с кухни Любашу, продолжавшую уминать следующий гигантский бутерброд.
– Это твои происки, Любанечка? Да-да, не смотри невинными глазами, мне женихи твои не нужны.
– Так я… – начала, было, Люба, но Катя, резко открыв дверь, вышла в заснеженный двор.
Сбежала по ступенькам. Утро хмурое, морозное. Смотрело пасмурным взглядом из-под кустистых бровей облаков. Снег валил огромными белыми хлопьями, застилая тротуары и скапливаясь сугробами вдоль дорог. По такой-то погоде, не хотелось вечером никуда идти, но и дома делать нечего, а у Любаши весело, её ждали подруги и друзья. Катя вспомнила этого парня с пронзительными глазами. Какой смелый, и не наглый, как чаще всего бывает. Катя поймала себя на мысли, что ей бы хотелось, чтобы Сергей пришёл на сегодняшнюю вечеринку, сама от себя она-то не скрывала, что он ей понравился. Это случалось редко, в мальчишках, Катя всегда находила недостатки, может потому, что её мама давно одна. Казалось, у неё никогда не было мужчин или она это тщательно скрывала от своей дочери. Катя не знала отца. Мама говорила, что он умер, когда она ещё была беременна, но теперь, став почти уже взрослой, девушка догадывалась, что отец причинил маме сильную боль, заставив разочароваться в мужчинах. Катя видела это по её отношению к ним, мама любила повторять: « Гляди, дочка, не доверяй своим чувствам, все мужики – сволочи». Катерина же, всегда мечтала об отце, она представляла его высоким и сильным. Ещё в детстве, мечтала, что папа где-то в какой-то далёкой экспедиции на севере или в Африке. Он, обязательно вернётся с кучей подарков и прижмёт их с мамой к груди. И тогда у них будет семья, и мама начёт чаще улыбаться. Так размышляя об этом, Катя не заметила, как дошла до дома, и, поднявшись на пятый этаж, открыла дверь своим ключом. Эту квартиру они с мамой получили несколько лет назад, а до этого жили в таёжном посёлке, в старом покосившемся домишке, которому наверняка сто лет. В этом доме родился и вырос дед Кати, какое счастье переселиться в сухую и тёплую квартиру. Хотя мама, часто говорила, что свой дом, есть свой дом. «А это клетушка… пошла на это только из-за тебя, Катя, в городе проще, выучишься, а потом может, дальше пойдёшь. А что у нас в Середкине, что не мужик, то пьянь».
– Это ты, дочка? – Марина Карловна, опираясь на палочку, вышла из кухни.
– Мама, ну что, как ты— покачав головой, Катя взяла маму под руку, – какая работа тебе, ещё минимум месяц…
– Перестань, – тихо прервала Марина Карловна, – выйду на работу, быстрее выздоровею, а то сижу квашней без толку. Знаешь, я эту ногу ломала уже, представляешь, – засмеялась она, усаживаясь в кресло, покрытое клетчатым пледом. Марине Карловне недавно исполнилось сорок лет. Катя всегда говорила, что мама похожа на ангела. Длинные светлые волосы она укладывала в высокую причёску. Сейчас женщина немного поправилась, как она объясняла от долгого лежания, поэтому, ей так и не терпелось выйти на работу. Добрые васильковые глаза и лёгкая сеточка морщин вокруг них не портили красивого лица. Катя помнила фотографии маминой молодости, где она с копной белокурых волос и лёгкая, как тростиночка.– Первый раз я эту ногу сломала, когда познакомилась с твоим отцом, он был врачом… – Марина Карловна вдруг осеклась и, замолчав, включила телевизор. Катя, недоумевая, посмотрела на мать, впервые за долгие годы, она с улыбкой вспомнила об отце, девушка так хотела спросить, что было дальше, но, видя, как мама занервничала, не стала будоражить прошлое. Марина Карловна теребила край старой шали, в которую закуталась с раннего утра, когда провожала Катю. Она посмотрела на дочку и сдержанно улыбнувшись, спросила, как дела у Любы.
– Да что с ней будет, сегодня пыталась меня познакомить с парнем, так смешно вышло и глупо.
– Почему глупо? – приподняла брови мама, – что за парень?
– Нет, так с виду хороший мальчик, – Катя нервно закусила нижнюю губу, – но, боюсь, что он мне… понравился…
– Что же в этом плохого? – удивилась мама.
– Просто Любка как сваха, вроде бы мы встретились случайно, а всё так по-дурацки спланировала Елагина. Не люблю, когда меня обманывают, поэтому и говорю, глупо как-то всё вышло. А он, подумает, что я какая-то недотрога…
– Так это хорошо, дочка, пусть так и думает, а что лучше как Наташа твоя?
– Перестань, мам, Наташа хорошая, ты лучше скажи, где рецепт торта «Прага»?
Марина Карловна, тяжело поднявшись, направилась на кухню, Катя, поспешив за ней, захватила мамины очки. Женщина долго искала в записях нужный рецепт и, найдя его, протянула дочери. Потом, поставив на плиту чайник, зажгла горелку и, достала чашки, спрашивая, будет ли Катя чай.
– Садись, мамуль, я всё приготовлю. – Марина Карловна не стала сопротивляться. Боль в ноге беспокоила, хоть и не так сильно как несколько ней назад. Мама не любила быть беспомощной, но всё-таки уступила дочери. Ей приятна забота Кати. Девушка быстро нарезала мягкий батон, вытащила из холодильника масло и земляничное варенье. Она вспомнила, как летом они с девчонками собирали ягоды в лесу. Какой от них исходил аромат и даже теперь, открывая банку, вспомнила, потому что запах не забываемый. Мать с радостью смотрела на дочку, какая же она красавица – тёмные густые волосы заплетены в две гладкие упругие косы. Безупречная гладкая кожа, цвета слоновой кости. Глаза вишни – карие, почти черные, обрамлены длинными пушистыми ресницами. Полные, похожие на лук Амура губы кораллового цвета и ямочка на правой щеке. Она появлялась всегда, когда Катюша смеялась. Марина Карловна, любуясь дочерью, вспомнила её отца. Как всё тогда непонятно вышло, может потому, она и не смогла забыть его. Катя похожа на него и каждый день напоминала Дмитрии. С матерью Катя совсем не похожа, да и характер у неё отцовский, сильный.
Марина Карловна вспомнила, как впервые увидела Арбенина. Он появился в их посёлке поздним вечером. Стояла весна, и пахло черёмухой. Марине в 1977 году только исполнился двадцать один год. Проснулась от стука в окно, видя за стеклом лицо незнакомца. Накинула поверх ночной рубашки длинную вязаную шаль и вышла на крыльцо, осветив лицо чужака фонариком. Около калитки мужчина лет тридцати трёх- тридцати пяти – высокий, черноглазый брюнет, с висками чуть тронутыми сединой. Смутившись, он улыбнулся и извинился за поздний визит.
– Простите меня, что я так поздно, глупо заблудился в вашем лесу… Меня зовут Арбенин Дмитрий Николаевич, может Антонина Герасимовна, не сообщила? – он полез в нагрудный карман, как потом выяснилось, за письмом от неё.– Я врач, хирург, работал вместе с Петром Новиковым…
– А-а-а, – протянула Марина, – с Петькой? Так бы сразу и сказали, а то я сразу не поняла, о чём речь. Наверняка, об этом знает папа, но сейчас он спит. Моё окно выходит во двор, вот и услышала вас.
Марина рассмеялась, потом, вдруг спохватившись, сказала:
– Заходите же, что вы стоите, – он не решительно вошёл, а она спросила:– вы, наверное, голодны?
– Ну…
– Да что там стесняться, наверняка, голодный.
– Как волк, – улыбнулся Арбенин, наблюдая, как Марина, метнулась в другую комнату и вскоре вернулась с зажжённой керосинкой, бутылкой молока и краюхой тёплого ржаного хлеба.
– Сегодня переночуете в бане, а завтра поговорите с отцом. А пока вот, хлеб ещё тёплый. Перекусите немного. Не хочу греметь посудой и будить отца.
Марина принесла большущую подушку, ватное одеяло и матрац. Не успел он опомниться, как она потащила его за собой. Дмитрий Николаевич даже рассмеялся, так, наверное, глупо смотрелось, как эта хрупкая девчонка тянет за собой немолодого мужчину, да ещё с таким же огромным чемоданом.
В предбаннике стояла никелированная кровать, которую прислала в своё время тётя Тоня, когда ещё была жива мама. Марина ласково погладила рукой блестящую дужку кровати, вспомнив маму. Убрав, пустую флягу из-под молока, которая загораживала проход, расправила матрац. Быстро застелила постель, протёрла маленький столик и сказала, что сейчас принесёт ещё кое-чего перекусить.
– Раз как волк голодны, значит надо мяса. Я в кладовку сбегаю, там колбаса домашняя…
– Да мне хватило бы и молока с хлебом, – начал Арбенин, но Марина, возразив, выбежала из предбанника и вскоре вернулась со всякой всячиной.
Дмитрия Николаевича поражала стремительность девушки, она словно ураган накрыла на стол.
– Вот. Кушайте.
– Такая быстрая, – улыбнулся он, когда Марина стала раскладывать на столе не хитрую еду: картошку в мундирах в маленьком чугунке, ещё тёплую по её словам, варёные яйца, резать домашнюю колбасу с чесноком, и ещё хлеба и кусок пирога с капустой.
– Вот, надеюсь, этого хватит, – она раскраснелась и стояла удовлетворённая тем, что всё сделала быстро, как учила мама.
– Этого больше, чем достаточно, – покачал головой Арбенин. – Мне одному даже не съесть. А тебя как звать, а то я не успел и спросить, как ты уже и стол накрыла и постель постелила.
Марина, покраснев, опустила глаза и, затеребив растрепавшуюся косу, пробормотала.
– Марина.
– Интересное имя, не деревенское. – Дмитрий Николаевич подвинул стул к столу, – садись, давай поговорим, или… может… Ты же спала, когда я пришёл. Просто одному скучно. Тишине здесь такая, даже страшно.
Марина никогда бы, не осталась с незнакомцем, но сейчас в ней что-то не давало тронуться с места.
Она села за стол и, налив в чашку молоко, протянула её Дмитрию Николаевичу. Он молча пил, не сводя с девушки глаз, и от его взгляда по спине пробежал мороз.
– А ты что не ешь? – он поставил чашку на стол и начал чистить картошку, – смотри-ка и впрямь тёплая.
– Я уже поужинала, – Марина чувствовала себя немного не в своей тарелке, ей хотелось уйти и в то же время остаться. Больше всего на свете она не хотела, чтобы их гость догадался об этом. За оградой в пруду громко заквакали лягушки, проснулся сверчок под скамейкой. Марина смотрела на большие чистые руки Дмитрия Николаевича, не похожие на те, что у деревенских парней, возившихся постоянно в земле и с техникой. У него красивые ногти и длинные пальцы, а на запястье татуировка – змея обвивающая жезл. Дмитрий Николаевич, увидев, что девушку заинтересовал рисунок, улыбнулся краем рта и что-то пробормотал о глупом поступке мальчишке, когда ему было шестнадцать лет.
– А что это означает? – не скрывая любопытства, спросила Марина.
– Это Посох Эскулапа, – улыбнулся Арбенин, – алхимический символ Меркурия в его первом состоянии. Жезл – сера, поглощённая Меркурием. Глупости, которые никому не нужны сейчас.
– Это так не понятно, – пожала плечами Марина.
Дмитрий Николаевич взял её за руку и, сжав, поблагодарил за вкусный ужин. На мгновение задержал пальцы Марины в своей ладони и в упор посмотрел на девушку. Та почувствовала, что щёки вспыхнули и, выдернув руку из его тисков, поднялась из-за стола.
– Я думаю, вам пора отдыхать, – пробормотала она, отступая к выходу. Арбенин понял, что напугал её слишком долгим рукопожатием.
– Марина, извини… я просто хотел поблагодарить.
Пулей выскочив в темноту майской ночи, девушка направилась в дом. Ноги стали ватными и, остановившись у двери, она бросила взгляд в сторону бани, там, в окошке горел свет. Арбенин стоял в дверях предбанника и смотрел ей вслед. Марина почувствовала, как по спине струился холодный пот. Дрожащей рукой она открыла дверь и тихо, чтобы не скрипели половицы, направилась в свою комнату. Где-то вдалеке грохотнул гром, затем, сверкнула молния. Дождь словно ждал, стояла тишь, и даже замолкли лягушки. Закрыв глаза, Марина почувствовала, как где-то под сердцем всё сжалось, словно краешек души защемило между рёбрами. Она не могла понять, что с ней происходит, и это мешало успокоиться.
Там, в предбаннике на узкой кровати ворочался гость, не понимая, что так могло напугать девушку. «Я просто взял её за руку, она такая стеснительная что ли?» Арбенин ни как не мог понять, чем провинился перед Мариной и вскоре заснул в думах о завтрашнем дне.
* * * *
– Мама, – потрясла её за плечо Катя, – ты, что не слышишь?
– Прости, Катюша, я что-то задумалась, – женщина вернулась из прошлого и, посмотрев на дочь, как будто бы вновь столкнулась с Арбениным.
– Мама, что с тобой, ты смотришь так, словно у меня выросли ослиные уши.
– Что ты говоришь, Катя, – Марина Карловна укоризненно покачала головой, – а что, уже собираешься?
– Да тебя словно не было дома, – пожав плечами, Катя принесла тарелку с тортом, – вот посмотри, какой красавец получился. Это я для тебя испекла.
– Я думала, ты с собой возьмёшь, ну, зачем, – Марина Карловна, покачав головой, подошла к Кате.– Ты хотела колбасы купить… купила? Быстрая. Надеюсь, не будешь слишком поздно?
– Ну вот, мам, опять, у Любаши есть телефон, номер в записной книжке. – Катя принесла телефонную книжку и, открывая на нужной странице, обвела телефон подруги карандашом.– Что со мной может случиться, нас с Лизой проводит Лёша Бабенко, так, что не волнуйся, мамочка, – она поцеловала маму и направилась в свою комнату.
– Ты там смотри, одевайся теплее, – крикнула вдогонку Марина Карловна, – сегодня обещают минус тридцать, а к вечеру холоднее будет.
Катя что-то ответила из своей комнаты, её голос заглушил звонок в дверь. Мать, тяжело поднявшись, оперлась на трость и направилась к двери. На пороге стояла Ниночка – почтальон, улыбаясь, она поздоровалась и протянула Марине Карловне почтовый перевод.
– Вот, меня Галина Викторовна попросила, знает, что болеете.
– Спасибо, Ниночка. – Марина Карловна расписалась в получении, а почтальонша спросила:
– А что же дочка, прибежала бы, взяла…
Марина Карловна, немного помолчав, посмотрела на Ниночку и сказала, что Катя ничего не знает об этих переводах, поэтому, Галина Викторовна и вручала квитанции в руки лично. Любопытная Ниночка, заговорщически улыбнувшись, понизила голос:
– Неужели и у вас есть секреты, Марина Карловна.
– Почему же секреты, – спокойно ответила женщина. – Эти деньги присылает отец Кати, с которым мы много лет в разводе, и я не хочу, чтобы она, что-либо об этом знала. Надеюсь, это удовлетворило ваше любопытство?
– Простите, Марина Карловна, я не хотела обидеть вас…
– Мама, кто там? – послышался за дверью голос Кати.
– Это ко мне, – спокойно ответила мать и, попрощавшись с Ниночкой, положила квиток перевода в карман. Любопытство кошку сгубило, – пробормотала про себя Марина Карловна, ей не хотелось, чтобы Катя начала задавать не нужные вопросы, когда-нибудь, она ей всё расскажет, но сейчас она не была готова отвечать на вопросы дочери.
Катя, натянув на себя джинсы, и красивый красный с вышивкой свитер, покрутилась перед мамой:
– Ну, как я вам?
– Очень даже, – улыбнулась мама, подметив про себя, какая дочь стала взрослая.
– Скоро придёт Наташа, мы вместе пойдём к Любаше, поможем приготовить всё.
Марина Карловна вспомнила свою молодость, раньше всё было иначе, может в этом городе всё не так или люди стали другими. Она посмотрела на Катю и сказала, чтобы та была осторожнее, когда будет возвращаться домой, на что дочка, улыбнувшись, обняла и поцеловала маму:
– Не волнуйся, я позвоню, когда буду выходить.
– А тот парень?
Катя непонимающе приподняла брови.
Марина Карловна, улыбнувшись, напомнила о новом сегодняшнем знакомом Сергее.
– Мама, – Катя покачала головой, – ты мне напоминаешь Любу, хочешь меня сосватать…
– Совсем нет. – Марина Карловна обижено покачала головой, – просто мне показалось…
– Ты обиделась? – Катя виновато глянув на мать, подошла к ней и, сев с ней рядом, склонила голову к плечу женщины. Марина Карловна, улыбнувшись, погладила дочку по длинным густым волосам и ничего не сказала.
Когда пришла Наташа, Катя накрасила губы и, захватив пакет с батоном колбасы, попрощалась с мамой:
– Вот телефон Любаши, не стесняйся, звони, а я перед выходом тоже звякну, – она чмокнула маму в губы и уже около двери, обернувшись, добавила, – не скучай, сегодня твой любимый фильм и попробуй тортик.
На улице мела метель, в свете фонарей кружились крупные снежинки, а под ногами скрипел сухой снег. Было морозно, и холодный ветер обжигал щеки. Девушки, взявшись за руки, молча двигались в сторону дома Любы, которая жила не близко, но и не так далеко, чтобы ехать на автобусе.
Деревья, укутанные снежным покрывалом, похожи на сказочные фигуры из леса деда Мороза, а мохнатые ветви ёлок напоминали лапы сказочных существ. Катя вспомнила их таёжный городок, где они прожили с мамой, пока ей не исполнилось шесть лет. Он находился в самой гуще леса и, в любое время года высокие ели обступали посёлок со всех сторон как молчаливые стражи. Зимой они походили на больших растрёпанных птиц с множеством крыльев, усыпанных снегом. Весной же лес оживал, множеством птичьих голосов и нежной листвой просыпающихся осин и берёз. Весна начиналась поздно, по сравнению со средней полосой, но всё живое радовалось первому теплу. Весенние ручьи весело журчали, напевая о приходе весны, первоцветы покрывали разноцветным ковром незабудок залитые солнцем поляны. Катя помнила, как они с девочками-подружками любили ходить в лес собирать подснежники, а потом и другие первые весенние цветы. При воспоминании о весне, Катя поёжилась, так холодно сейчас. Наташа как-то странно долго молчала, казалось, она чем-то расстроена.
– Ты что, какая грустная? – участливо спросила Катя подругу. – Что-то случилось?
– Нет, что ты, Катюша, я бы не пошла, если бы что-нибудь произошло, просто… не хочу говорить.
– Так, – протянула Катя, – раз начала, то договаривай.
Наташа невинно подняла голубые глаза и, улыбнувшись, покачала головой:
– Ничего серьёзного, подруга, ты думаешь, я бы не сказала, – Наташа толкнула калитку и первой вошла во двор, где стоял дом Любы Елагиной.
Громко крикнув, они позвали хозяйку и переглянулись. Катя была уверена, что Наталья, что-то скрывает, и ей не понравилась её скрытность, ведь раньше Наташа всегда ей доверяла. Столько времени они были подругами, и что случилось? Нужно обо всем расспросить Любашу, может ей известно, в чём тут дело.
– Девочки, вы как раз кстати, – улыбнулась Люба, встречая подруг. Её круглое лицо, как луна, расплылось в добродушной улыбке. На ней объёмная клетчатая рубашка словно с чужого плеча и короткие чёрные лосины. Из-под косынки выбились рыжие волосы, и по всему видно, что генеральная уборка если и не завершена, то уже находится в конечной стадии.
– Ну, Любка в своём репертуаре. – Наташа протянула ей сумку с продуктами, – сколько человек-то будет?
Люба, подняв глаза к потолку, начала загибать пальцы:
– Лизка Кириллова, Бабенко, Макс с Сергеем, Саша Мазеров с Майей, Новиков обещал ещё одного парня привести, ну и ты с Катей, – она посмотрела на подруг и добавила в завершение, – совсем забыла, и ещё, конечно, я.
– Мм, да, – протянула Наташа, – представляю, что будет с твоим домом, после такой оравы, снова убирать придётся. Когда приедут родители и…
Люба обиженно покачала головой, что заставило Наташу замолкнуть, и, направившись на кухню, бросила Наталье.
– Ермолина, если тебе что-то не нравиться, можешь идти домой! А кто со мной, помогут убраться. Так ведь? – она глянула на Катю и, согласившись, кивнула.
Она, нарочито громко загремела чайником, поставив его на плиту, и добавила:
– Катюша, раздевайся, пойдём чайку попьём.
– Наташка, а что случилось? – Катя, гневно сверкнув глазами, толкнула подругу в плечо, – Любаша тут причём? Если у тебя неприятности, так и скажи, на то мы и подруги, а зачем обижать-то друг друга?
Наташа, опуская глаза, села на стул, у неё не хватало сил больше сдерживаться и, шмыгнув носом, девушка заплакала. Сначала тихо, а потом её плечи начали судорожно вздрагивать, и она заревела, со стоном и болью, которая накопилась в ней.
– Девочки, – подбежавшая Любаша, забыв про обиду, ласково обняла Наташу. – Ну что ты, дурёха, мы же тут одни, пойдём, рассказывай, что произошло.
Наташа, подняв на подруг глаза снова шмыгнула носом и, склонив голову, послушно поплелась за Любой.
Наливая чай, хозяйка дома, вынула из холодильника бутылку клюквенной настойки и, не спрашивая гостей, хотят они или нет, быстро разлила содержимое в маленькие хрустальные рюмочки.
– Так, не спорить! – Катя поняла, что это было адресовано ей, – по одной, чтобы Натаха успокоилась и поведала нам о своих грехах. – Наталья сквозь слёзы прыснула со смеху. Люба была душой компании и всегда старалась не только не унывать сама, но и не давать грустить другим.– Плакать-то, конечно, полезно, – продолжала она, отправив в рот кусок колбасы, – но… – подняв вверх указательный палец, и проглотив кусок сыра, серьёзно добавила, – не нужно срывать зло на нас, – с этими словами она опрокинула рюмку и, залпом осушив её, выдохнула.– Ну, рыба моя, рассказывай, нет, погоди, сначала клюковку.
Наташа, поморщившись, последовала примеру старшей подруги и, откусив от большого бутерброда приготовленного Елагиной, посмотрела на Катю.
– Я не знаю, стоит ли…
– Это ты о чём? – удивлённо приподняла брови Катя, – будто бы я тебя обидела.
– Не ты, но… в общем, мы расстались с Максом.
– Ну а я здесь причём? – не понимала Катя.
– Не хочу обижать тебя, но все мальчишки говорят только о тебе. Какая Катя неприступная, какая Катя красивая.
– Я уже к этому привыкла, но это ещё ни о чём не говорит и не значит…
– Макс только о тебе и говорит, вот Катя сказала то, вот Катя оделась так и сравнивает меня с тобой, не догадываешься почему?
– Наташа, что за детский сад? – Любаша не думала, что откровенный разговор станет таким неприкрытым.—Ты что не знаешь Макса, он к каждой юбке липнет, и об этом тебе было известно всегда.
– Но, – Наташа опять всхлипнула, – я надеялась, что это пройдёт, а теперь мне кажется, что он только о тебе, Катя, и думает…
– Я же не виновата в этом, – обиделась Катерина.
– Понимаю, ты же моя подруга, но я так злилась на тебя, почему так получается, с кем я начинаю встречаться, потом уходит, словно ничего и не было, – Наташа вынула из сумочки пачку сигарет, – я, что такая плохая? Я же стараюсь, ни в чём нет отказа.
– А кто-то обещал, бросить курить, – между делом заметила Любаша.
– Ты многое делаешь того, из-за чего у хороших парней пропадает желание продолжать с тобой общаться.
– О чем ты, Катя?
– Сколько их было у тебя, за год, а с Максом ты и месяца не встречалась и, думаешь, ему нравятся ухмылки друзей, перешёптывания за вашими спинами. А про тебя некоторые ребята такое говорят… ты уж прости, не хочу повторять эти гадости. Мы тебя знаем как отличную подругу, но многие о тебе отзываются…
– Ты же моя подруга! – Наташа снова заплакала, – как ты можешь так про меня говорить.
– Потому и говорю, что подруга, другая бы рада была, что Макс тебя бросил. Такой красавчик без присмотра остался, и первая побежала бы к нему, узнав такую классную новость, но я хочу, то есть все мы и Люба и Лиза, чтобы у тебя всё в жизни сложилось.
– Правда? – Наташа вытирала слезы, но они продолжали капать, – но я… я…
– Ну, вот опять, – Любаша обняла её, – скоро гости будут, а ты ревёшь, лицо распухнет, и глаза будут как у рака. Катя правильно тебе говорит, сколько ребят хотят с ней встречаться, а она не кидается на первого попавшегося…
– Люба, ну ты скажешь, – покачала головой Катя, чувствуя, что эти слова обидят Наташу ещё больше и, отпив чая, засмеялась, – я по твоим словам святая, ты меня захвалишь совсем.
– Вас с Наташкой друг к другу тянет, как двух противоположностей, она от тебя наберётся невинности, а ты у неё порока.
Катя, поражённая изречениями Любы, покатилась со смеху, и Наташа, перестав плакать, немного успокоилась. Глянув на часы, Елагина покачала головой и сообщила, что скоро придут гости, а у них ещё конь не валялся.
– Мы тут плачем, а время летит, у нас остался час, и вся орава будет здесь. А ты, – обратилась она к Наташе, – не смей больше реветь. Иди, приведи себя в порядок и будь паинькой, как ни в чём не бывало, а с Максом будь холодна, как лёд. Посмотрим, как он тогда запоёт.
– Да, Наташ, много сегодня не пей, послушай нас, подруга, мы тебе жениха самого лучшего найдём, но и тебе придётся постараться, хватит уже слёзы лить.
Катя начала убирать со стола, а Люба, проводив Наташу в ванную, продолжала успокаивать нерадивую подругу. Вскоре, девушки разложили в большой гостиной стол, накрыв его скатертью цвета красного вина с длиной бордовой бахромой. Любаша приготовила закуски, бутерброды. Наташа протирала бокалы и тарелки с вилками, раскладывала салфетки. Первыми пришли Сергей, новый Катин знакомый и долговязый паренёк в круглых очках. Они притащили с собой несколько колонок, громадный магнитофон и ещё кое-какую аппаратуру, применение которой известно только им.