Татьяна Олешкевич
История Анюты
Моим бабушкам, дедушкам, маме и папе, а также девочке, жившей на балконе, моим цыганским предкам и всем сомневающимся в том, что они имеют право на счастье, посвящается.
«Выше голову!» – сказал палач, накидывая петлю.
Станислав Ежи Лец
Глава 1. Анюта и ее семья
Не вылезая из-под пухового одеяла, Анька засунула в рот крупную ягоду малины. Тарелочка с ней стояла на маленьком самодельном столике рядом с раскладушкой. Солнце ярко светило сквозь виноградные листья. Через раскрытое настежь окно дедушка подавал бабушке, стоящей внизу, резиновый зеленый шланг. Шланг крепился в кухне к водопроводному крану и тянулся на балкон через коридор и спальню. Балкон находился на втором этаже. Прямо под ним бабушка разбила грядки с астрами. Скоро последнее в жизни Аньки школьное первое сентября. Каждый год девочка ходила в школу с букетом выращенных бабушкой цветов белого, лилового, сиреневого, бордового цветов, горьковато пахнущих и таких родных.
«Включай!» – крикнул деда куда-то вглубь дома. Шланг завертелся, выпрямился, и из него полилась вода. На балкон вышла улыбающаяся мама. Анька зажмурилась от счастья и спряталась в белоснежном коконе хрустящего пододеяльника.
– Анюта, вставай, скоро гости придут. Надо обсудить меню.
Обсуждение меню было любимым Анькиным занятием. К семейным праздникам готовились заранее: бабушка жарила в кипящем масле пирожки с разными начинками, дедушка варил фирменные щи, тетя Катя, мамина старшая сестра, делала холодец, картофельники с грибным соусом и пекла медовик. Маминым фирменным блюдом было мясо по-французски: аппетитные кусочки свиной вырезки, покрытые хрустящей сырной корочкой.
Особенно Анька любила бабушкины пирожки с тушеной кислой капусткой. Улучить минутку, когда на кухне никого нет – выхватить из миски золотистый горячий пирожок – положить на него кусочек ледяного сливочного масла – полюбоваться пару секунд, как оно тает, стекая молочными каплями на руку, и… забросить хрустящую вкуснятину целиком в рот. А потом оглядеться по сторонам, замести следы «преступления» и отправиться в большую комнату сервировать стол.
В большой комнате, а именно так ее называли в семье – не «зал», не «столовая», а «большая комната» – стояли два застекленных серванта. Это были две большие любви Аньки. В одном были книги: собрания сочинений Джека Лондона, Майна Рида, Алексея Толстого, Валентина Катаева, Стефана Цвейга, Франсуазы Саган, Александра Дюма и выбивающаяся из общей тональности серия романов Анн и Сержа Голон про Анжелику, зачитанные Анькой «до дыр». Во втором – посуда, привезенная дедушкой из всех уголков мира: тончайшие салатные тарелки из Польши, на которых пары танцевали краковяк; чайный сервиз из Японии, переливающийся, как хамелеон, всеми оттенками зеленого, желтого и розового; рифленые рюмочки под водку из Швейцарии; роксы для виски из Шотландии; бокалы в виде тюльпанов на тонюсеньких ножках под игристое из Франции; супница и суповые тарелки со сценками крестьянской жизни из Китая. На верхней полке в центре стояла кукла официантки из ресторана в Праге в пышном кружевном подъюбнике, поверх которого было надето розовое шелковое платье и белоснежный передник. Темные волосы статуэтки почти полностью скрывал высокий прямоугольный головной убор. Синие глаза смотрели прямо на Аньку, которая любила подолгу стоять рядом, представляя себе историю жизни не куклы, а взрослой красивой женщины, живущей где-то в Чехии.
В большой комнате собирались на праздники большой семьей. Ни у кого из членов семьи никогда не возникал вопрос, что делать на Новый год, 8 марта, 1 мая, 23 февраля, в дни рождения и на крестины. У бабушки с дедушкой было трое детей: две дочери и сын. У каждого из них были семьи и дети. А у старшего сына уже и внуки. Так было заведено: Анька сервировала стол, выставляя на него посуду из серванта. Ей были знакомы все нюансы процесса. Не просто «вилочки слева, ножи справа». Она знала, где и как должны располагаться все предметы фраже[1], где по правилам должны стоять салаты, где напитки, где хлебная корзина, как и в каком количестве на столе могут стоять свечи и другие украшения. Анька составляла букеты цветов для центральных ваз или перевязывала ленточкой крошечные букетики, прикрепляя их к именным карточкам, стоявшим рядом с тарелками. Каждый раз, а таких поводов было множество, ей удавалось удивить членов семьи новыми причудливыми способами складывания тканевых салфеток. Это мог быть обычный веер, «удав», «птица», «роза». Сначала девочка искала способы в интернете, а затем стала придумывать свои. Пока она занималась столом, ее братья и сестры носили из кухни блюда и напитки. К шампанскому, винам и графинчику водки всегда добавлялась бутылочка односолодового шотландского виски «Lashkevich». Лашкевич – фамилия дедушки. Он что-то сделал полезное для Шотландии, и в честь него было выпущено 10 тысяч бутылок первоклассного напитка на одной из ведущих винокурен страны.
После застолья традиционно проходил концерт, в котором все принимали участие. Анютина мама рисовала стенгазеты, каждый раз с разным названием. Неизменным был стиль: к фотографии головы каждого члена семьи пририсовывалось нечто – тело животного или человека в неожиданном для него образе и следовала эпиграмма. Фотографии наклеивались на ватман заранее, а рисунки и четверостишья появлялись в день общего сбора. Над ними Анютина мама колдовала, закрывшись в спальне, пока остальные суетились, распаковывая подарки и привезенные к столу блюда. Концертное действо начиналось с рассматривания газеты. Взглянув на ее оформление, дедушка смекал, какая по настроению лучше подойдет музыка. Он садился за фортепиано и осуществлял музыкальное оформление, под которое шло обсуждение очередного маминого шедевра. Обычно все хохотали, но бывали и странные реакции. Анька замечала их, но не придавала значения. Праздники приносили ей только радость, и было странно, что кто-то может не радоваться вместе с ней. Тем более, и Анюта была в этом уверена, ее мама всем желала только добра. Позже, повзрослев, девочка поняла, что многое в ее жизни могло сложиться по-другому, будь она более внимательна к этим реакциям. Ну, а после концерта, все играли в карты – в «Тысячу». Ставка была символической – 50 копеек за очко. Но бои были нешуточные. Выиграть хотелось каждому. А еще дедушка всегда снимал на телефон все выступления, пожелания, высказывания, курьезные случаи. Снимал, а потом сортировал и архивировал. Хотел, чтобы история семьи сохранилась для потомков.
Сегодняшний день для Аньки, так она любила себя называть, был особенным – день рождения, на который впервые в доме бабушки и дедушки соберется не семья, а ее друзья. Бабушка с дедушкой заранее договорились вечером пойти к соседям поиграть в карты, а мама поможет накрыть на стол, проведет викторину и уйдет на свидание. Если бы бабушка могла читать Анькины мысли, она бы расстроилась.
– Никакой Аньки, – сказала бы бабушка. – Тебя зовут Анна. Можно Аня или Анюта, но никакой Аньки.
Родители Анюты расстались, когда ей было одиннадцать. После развода девочка сама решила жить с бабушкой и дедушкой. Сначала один раз осталась ночевать, потом другой, потом осталась на пару дней, а потом попросилась остаться навсегда. Ей было невыносимо находиться в новой квартире, в которую они въехали с мамой после развода. Невыносимо не потому, что квартира была плохая. Просто Анюте было невмоготу осилить столько новых «картинок жизни». Знакомые с детства стены квартиры бабушки и дедушки ее успокаивали. Кроме того, Анюта понимала, что маме нужен кто-то. А ей, Анюте, этот кто-то не нужен. Она не хотела запрещать маме встречаться с мужчинами, но и становиться наблюдателем новой маминой жизни тоже не желала. За последние четыре года мама однажды успела побывать замужем и однажды развестись. Сейчас встречалась с прекрасным мужчиной, с которым, кажется, дело не шло к свадьбе, но и расставанием не пахло. Вместе они не жили. Просто проводили много времени и иногда ночевали друг у друга.
– Мамусь, а можно обсудить меню, лежа в постели?
– Конечно, можно. Только бабушке об этом не рассказывайте, – подмигнул Аньке и маме дед.
В семье были строгие правила, заведенные бабушкой, и не очень строгие – заведенные дедушкой. Из строгих самым важным было то, что постель предназначена исключительно для сна. Балконный топчан кроватью официально не считался, но Анюте об этом приходилось постоянно напоминать бабушке, выторговывая право валяться на нем с книгой или экзаменационными вопросами. Но утром надо было встать, убрать постель, умыться, почистить зубы, позавтракать и лишь потом приступать к делам. Сегодня в честь праздника на все были послабления. Второе правило гласило: никогда, ни при каких обстоятельствах не кричать. Даже если нужно было просто позвать к телефону или привлечь внимание, кричать из одной комнаты в другую запрещалось. Надо было прийти и тихо-спокойно сообщить, что случилось. Стоило ли говорить, что в доме не было ни ссор, ни скандалов. Все решалось мирным путем – путем переговоров. И эти переговоры никогда не откладывались на потом. Третье правило: если что-то пошло не так, это обсуждается в момент, когда что-то пошло не так. Четвертым правилом была пустая раковина и корзина для белья. Посуда мылась, а белье стиралось в моменте. Накапливать посуду, белье и негатив запрещалось. Пятое правило, если кто-то хотел сесть за стол – пусть даже в кухне, пусть даже просто выпить чаю – обязан был опросить всех, находящихся в доме, не хотят ли они к нему присоединиться. Таким образом, любые перекусы всегда собирали всю семью вместе. Телефонами в доме пользовались крайне редко – только когда кто-то звонил или самим надо было срочно позвонить. Поэтому застолья никогда не превращались в Wi-Fi-party. Семья либо обсуждала что-то насущное, либо все смеялись над историями из жизни. Обсуждать других людей в их отсутствие тоже было запрещено. Разговоры касались только присутствующих, что вполне всех удовлетворяло: ведь так каждый член семьи, находившийся за столом, получал свою желанную долю внимания. У дедушки в правилах отсутствовало слово «запрещено», он просто всегда предлагал «присоединиться»: присоединиться к нему во время утренней зарядки; во время вечерней прогулки «для обязательного подсчета созвездий на небе и проверки, не сбежал ли куда Орион»; присоединиться к написанию поздравительных открыток и множеству других дел. Перед каждым праздником дедушка выкладывал на стол в большой комнате стопку открыток и собственноручно писал родным, друзьям и знакомым пожелания. Всем непременно разные – от сердца. Предварительно, как бы невзначай, он звонил и выяснял, у кого как идут дела. Иногда к открыткам присоединялись небольшие сувениры, которые дедушка тоже сам укладывал в коробочки или мастерил свертки, виртуозно владея техникой упаковки, ловко обращаясь с лентами разной ширины и сооружая всевозможные банты.
– И чем ты хочешь кормить гостей? А то я на привоз убегаю.
– Мамочка, а сделай нам «Шапку Мономаха».
– Анютка, моя хорошая, она почти готова. Я, как чувствовала, что ты ее захочешь. Думаю, сделаю на всякий случай. А когда безе печь поставила, прямо голос твой услышала: «хочу «Шапку Мономаха», мамочка».
– Я так тебя люблю, моя хорошая.
– Еще что?
– Давай что-то такое… такое… чтобы и традиционное и удивить.
– Давай.
– Предлагаю картошку по-африкански, – вступил в разговор деда.
– Папа, вот это новости! Что еще за картошка такая? – легонько щипает мама дедушку.
– Наташа, купи молодую, кругленькую, чтобы одинаковая вся была. Я ее помою, и кожуру ножичком надрежу так, чтобы она в мелкую клеточку получилась. Потом смажу сливочным маслом, натру солью и чесночком. А еще воткну в каждую по сухой гвоздичке и на пергаменте в духовку. Будет красиво и идеально подойдет к твоему французскому мясу. Мы так в Алжире делали. А Алжир, между прочим, одна из африканских стран, когда-то завоеванная французами. Уверен, моя картошечка станет идеальным дополнением к твоему мяску.
Хотя, – тут дедушка сделал паузу и произнес фразу, над которой задумались мама с Анютой, – нет, ничего хуже, когда одни вдруг решают путем войны доминировать над другими. Пусть лучше наши мяско и картошечка дружат, стремясь к общей цели доставить удовольствие твоим гостям. В общем, принимаете предложение?
– Принимаем. А еще что ты интересное готовил в командировках, дедушка?
– Вот еще можно такой десерт приготовить. Наташенька, ты купи жирной сметаны и пару лаймов. Сметанку надо взбить с цедрой и соком лаймов, добавить сахарную пудру. Тебе, Аннушка, будет позволено рюмочки мои взять и выложить слоями: взбитую массу, свежую малину, снова массу, снова малину и еще раз массу. Можешь посыпать молотым миндалем, а сверху украсить одной ягодкой малины и сахарной пудрой. Будет, как мороженное, только с кислинкой. В морозилку всего минут на пять надо поставить.
– Ага, значит у внучки важный день, а про бабушку все забыли. Какие вопросы остались нерешенными?
– Салаты, бабуль.
– Хм… Салаты должны быть легкими и разноцветными. С чего праздник начнешь, так он и задастся. Начинать надо с ярких красок. Давай салат из хурмы сделаем. Миндаль в блюдах есть?
– Есть в десерте, Томочка.
– Хорошо, Юра. Раз миндаль в списке продуктов есть, делаем так. Заливаем миндаль кипятком и, как остынет, очищаем от кожицы. Купи, Наташа, свеклу с ботвой. Ботва на салат пойдет, а из клубней холодный свекольник пусть будет. В супнице нашей красивой на стол поставим. Ботву надо помыть, обязательно только руками нарвать. Кстати, у меня баночка соленых огурчиков своих осталась. Мы их нарежем, да еще и свежих добавим. Ботву выложим в глубокую тарелку, на которой китаянка веером любуется. Туда же хурму, огурчики, миндаль и копченость какую-нибудь. Грудиночку свиную хорошую ты точно еще на привозе успеешь отхватить. А заправить всё это сметанкой, взбитой с солью, укропчиком и чесночком.
– Не очень ли смело, бабушка?
– В самый раз. А если кто испугается, тому можно обычный овощной предложить – из микадо[2], лучка ялтинского, редисочки, огурцов и петрушки. Ну, и каперсы для разнообразия. Оливковым маслом заправить и готово. И сколько красок на столе: оранжевая, розовая, зеленая. Предлагаю перец болгарский желтенький запечь. Тогда еще один цвет добавится.
– Каперсы. Ты в своем репертуаре, ба!
– Каперсы растут у нас в степи. Это наш продукт. Поэтому, мой репертуар вполне патриотический. Не то, что дедушкин, с его африканскими замашками.
Так в теплой дружеской обстановке с шуточками и прибауточками бабушка, дедушка и Анюта собрали маму на рынок. Старшее поколение отправилось на кухню, а Анюта стала примерять обновки. Мама сшила ей новый брючный костюм: белую майку-сеточку с фиолетовой горловиной и фиолетовые в белую полоску «бананы». Бабушка связала пару легких, как паутинка, свитерочков кремового и бирюзового цвета и темно-коричневую плотную юбку-колокол. Дедушка дополнил подарки золотыми часиками на тоненьком кожаном ремешке NoName. Наверное, долго искал: ни в одном магазине или интернет-каталоге Анюта их раньше не видела. В этой одесской семье мало любили подарки, сделанные не своими руками. Купить что-то в магазине считалось верхом невнимания. Подумаешь, пошел в магазин и купил – для этого ума много не надо. Придумать, предугадать, тайно смастерить – другое дело.
Когда гости собрались, стол в большой комнате был накрыт льняной скатертью, в центре горело несколько свечей, а на всех возможных поверхностях в квартире разместились легкие закуски и напитки. Основные блюда на кухне томились в ожидании своего часа. Мама выкатила в центр комнаты старинный складной столик с нарисованным олимпийским мишкой с крошечными подарочными коробочками. К каждой была привязана карточка с номером. Такие же карточки висели на лентах, прикрепленных к канату, который натянули пришедшие Сережа с Мишей между сервантами. Все Анютины друзья обожали её маму. Не каждому так повезло с родителями, не всех готовы были спокойно выслушать, что-то посоветовать и взять за свой совет ответственность, как это могла сделать тетя Наташа – Анина мама. К тете Наташе по любому поводу бежали все. Ей, бывало, друзья Анюты звонили чаще, чем самой Анюте. При появлении мамы раздались аплодисменты. Сережа крикнул: «У меня есть тост!». Сильно покраснел, опустил глаза и почему-то пробормотал: «Давайте выпьем за моих родителей».
Все рассмеялись.
– Всенепременно, Сережа, – мама изобразила лихое па, похожее то ли на поклон, то ли на прыжок, в общем, два в одном. – А пока, традиционная викторина.
Так было заведено: к Анюте приходили с подарками и уходили с подарками. Следила за этим тетя Наташа. Она готовила викторину с каверзными вопросами. Кто не мог ответить, что-нибудь исполнял и в любом случае получал свой приз. Первой участвовать вызвалась Лилька, закадычная Анютина подруга. Вообще, у нее их было две: Лилька и Славка. Лильке завязали глаза, дали в руки ножницы, она долго и смешно щелкала по воздуху, наконец, срезала карточку с номером четыре. Мама сверилась со списком вопросов и прочла:
– Какой зверь в детском возрасте находит камушек-талисман и хранит его всю жизнь?
Лилька смутилась.
– Будут подсказки.
– У зверя есть шерсть.
– Очень смешно, тетя Наташа. А еще?
– Зверь умеет плавать.
– Раз-два-три-четыре, – хором закричали ребята.
– На английском этот зверь зовется «otter».
– Сдаюсь.
– Это выдра. Что предложишь взамен?
– Сначала расскажите про камушек.
– Выдра в юном возрасте находит камушек. Умные ученые из Оксфорда пока не установили, по каким именно признакам выдра его выбирает, но она оставляет его себе и бережет всю жизнь. Камушек хранится в складочке на ладошке выдры.
– А зачем выдре камушек?
– Чтобы раскалывать ракушки моллюсков, которыми она питается.
Лилька уселась на поперечный шпагат. Мама выбрала на столике коробочку с номером четыре и протянула Лильке. Та решила открыть ее дома. Лилька вообще была странная. Все остальные ребята вскрывали свои коробочки мгновенно, но не Лилька. Она, как и мама, увлекалась шитьем, часто прибегала с рулонами миллиметровки и просьбой помочь что-то просчитать в формулах, имеющих отношения к выкройке. Мама кроила «на глаз» и формулами не владела. Это была такая игра: мама долго смотрела на миллиметровку, вздыхала, что «не в силах это осилить», и они долго обсуждали Лилькины планы, понимая обе, что именно в этом весь сакральный смысл встречи. После девятого класса Лилька единственная бросила школу и поступила в ПТУ на швею-мотористку. Не в колледж на дизайнера, а именно в ПТУ. Папа Лильки работал на зоне, тренировал овчарок, а мама была медсестрой. Лилька мечтала, что в ее одежде однажды известные мировые модели пройдут по улицам знаменитого «Золотого квадрата»[3] в Милане. Папа Лильки требовал забыть эту затею, а когда понял, что Лилька уперлась, сказал, что не даст ни копейки. И ей пришлось поступить на бюджет. Со сплошными тройками многое не светило, поэтому девочка выбрала то, что, как ей казалось, приблизит ее к мечте. Упертая была малышка, и Анькина мама в нее верила.
Вторым на викторине был Сережа. Ему достался вопрос про амбидекстра. С легкостью подбросив несколько мандаринок в воздух, он продемонстрировал, что практически таким и является – то есть одинаково владеет обеими руками. Сережа отхватил AirPods.
– Почему модель атома называется планетарной? – этот вопрос достался Машке.
– Я за нее, – выскочил вперед Миша. Ухаживал Миша за Машей давно, но как-то топорно, постоянно демонстрируя свое превосходство.
– Жги, – Маша в ярости швырнула Мише свой номерок.
– Потому что у атома вокруг ядра вращаются электроны так же, как это делают планеты вокруг солнца.
– А ты знал, что Земля вращается вокруг солнца со второй космической скоростью, а если разгонится до третьей, может слететь с орбиты в поисках другого солнца?
– Да, ладно тебе, Анька. Ты гонишь, – загалдели ребята.
– А если на Землю поставить гигантскую ракету, которая будет двигать ее в сторону от солнца, то Земля может улететь в космос гораздо раньше, – промолвила Анина мама. Ребята замолчали. – Давайте посмотрим, что досталось Маше-Мише.
Коробочка с подарком взлетела в воздух. Миша остановил ее носком ноги и несколько раз подбросил, после чего поймал и передал Маше. Маша торжественно достала из нее блеск и старательно накрасила Мише губы.
Славка сразу отказалась отвечать на вопрос.
– Я прочту стихи, – сказала она.
Ребята уже к этому привыкли. Славка часто выкладывала у себя в ВК стихи, начиная со слов «посвящается ему». Вот и сейчас она тихо произнесла:
– Посвящается ему. Стихи Ники Турбиной.
