Татьяна Охитина
Петровна. Бабуля-попаданка

– У тебя, даже дальних родственников нет? Дяди, тети? Бабушек? Дедушек?

Ответом ей послужил еще один тяжелый вздох.

– Нету. В соседнем королевстве жила вторая бабушка, мамина мама. Но она тоже умерла.

Схватив за хвост мелькнувшую в голове идею, Петровна спросила:

– А кто-нибудь кроме тебя об этом знает?

– Эээ… нет.

Мальчишка оказался понятливым, озадаченность на его лице сменилась робкой надеждой.

– Да, может получиться, – кивнув, ответил он. – Только вам придется очень хорошо притворяться.

– Об этом можешь не беспокоиться, – усмехнулась Петровна. – Лучше расскажи о вашем мире. И одежду для меня раздобудь.

– Одежда – это запросто, – обрадовался мальчишка, – у меня бабушкиной одежды целый сундук остался!

И он потащил Петровну на второй этаж.

Комнат наверху оказалось три. Одна – родительская – стояла закрытая, во второй обитал сам Алмус. Третья, тоже закрытая, когда-то принадлежала бабушке.

Бархатистый налет пыли густо покрывал пол, застеленную кровать, низенький столик с гнутыми ножками, уставленный какими-то бутылками, полку с коробками и массивный кованый сундук. Оставляя за собой следы, Алмус направился к сундуку, отпер замок и распахнул крышку.

– Вот, – произнес он, сделав приглашающий жест, словно банкир, предлагающий взглянуть на сейф, полный золота.

Приблизившись, Петровна заглянула внутрь. Взгляду предстали темные свернутые деяния, поверх которых лежали растоптанные сапоги немалого размера. Полная дурных предчувствий, Петровна двумя пальцами извлекла их, оставив в сторону, после чего развернула лежащую под ними вещь… и застонала. В темно-бордовый жилет мог с легкостью поместиться средних размеров бегемот – размерчик у почившей бабули оказался немаленький. Впервые за много лет Петровна ощутила себя дюймовочкой. Затем вспомнила про подругу Валентину – не зря, ох не зря та пыталась привить ей навыки шитья.

– Иголка с ниткой у тебя есть? – содрогнувшись от объемов работы, спросила она у Алмуса. О том, что Валентина всякий раз поражалась ее криворукости, она предпочла не думать.

– Зачем ножницы? – удивился Алмус. – Можно же и так, – он сделал неопределенный взмах рукой.

– Ну знаешь ли! – возмутилась Петровна, представив себя в чудовищном балахоне, надетом как есть, да еще с сапогами в придачу. – Я этот парашют на себя не надену!

– Да зачем?.. – растерялся мальчишка. – А что такое «парашют»?

И тут мальчишка ее удивил – взмахнул руками, пробурчал что-то невнятное, и бегемотские тряпки тут же уменьшились в размере. Цвет и фасон лучше не стали, но Петровна, облачаясь в обноски, утешила себя тем, что сейчас не до жиру.

– Неплохо, – с некоторой заминкой произнес мальчишка и протянул ей уменьшенные сапоги. Выглядели они по-прежнему гадко, но других не было.

– Ладно, – смирившись с чудовищным новым видом, произнесла Петровна, – с одеждой разобрались. Теперь мне нужна комната, бабушки в гостиной не живут.

Алмус захлопал глазами и, обведя взглядом комнату, произнес:

– Тогда вам придется жить здесь, – и торопливо добавил – Я все уберу! И пол вымою, и пыль сотру!

Петровну передернуло, комната была настолько пропитана усопшей старушкой, что, казалось, и сама она до сих пор находится здесь. От такого никакая уборка не спасет.

– А другой комнаты у тебя нет? – без особой надежды спросила Петровна.

– Только родительская. Но там вам точно не понравится.

Спрашивать «почему» у Петровны желания не возникло. Она чуяла, что это как раз тот случай, когда «меньше знаешь – крепче спишь».

– Ладно, – произнесла она, – уборка так уборка. Но советую поторопиться, я устала и хочу отдохнуть. Мне все-таки не пятнадцать.

И Алмус побежал за ведром.

В четыре руки они быстро привели комнату в божеский вид. Устала Петровна чудовищно, поясница ныла, руки и ноги отваливались. «А поликлиники с врачами в этом мире нет”, – подкралась подлая мыслишка, но тут же была отброшена по причине неподходящего момента.

В отмытом виде комнатка оказалась уютной (если выбросить из головы мысль о витающем духе покойницы). Заминка вышла только с постельным бельем – чистого комплекта в доме не нашлось, а Петровна, чей запас терпимости подошел к концу, напрочь отказалась спать на белье, на котором умерла бабуля. К счастью, Алмус вспомнил, что его после смерти меняли, и вопрос решился. О том, правду ли говорит мальчишка, Петровна постаралась не думать.

4

Был еще один вопрос, прояснить который Петровне хотелось как можно скорее. А именно – на что они будут жить. Вряд ли полторы тысячи российских рублей хоть что-нибудь значат в этом мире, а у мальчишки наверняка денег не было.

Петровна прилегла на кровать, дав отдых усталому телу.

– Если нет денег, надо их заработать, – заявила она. – Или что-то продать, – «например, себя», – мелькнула ехидная мысль.

Сидящий на сундуке Алмус вздохнул.

– Я уже продал, что можно. Остальное не берут.

– А что у тебя есть? – поинтересовалась Петровна, приподняв голову с подушки. – Что не берут-то?

Мальчишка задумался.

– Да так, ерунда всякая. Я бы тоже не взял. Книжек немного, какие-то старые настойки бабушкины…

– Не старые, а выдержанные, – оживилась Петровна. – А старые книги – это вообще клад. Бешеных денег стоить могут.

– Да какое там… – махнул рукою Алмус.

– Да ты просто торговать не умеешь, – заявила Петровна, садясь. Усталость испарилась, уступив место возбуждению. – Пойдем-ка оценим твои… наши владения.

– Ну пойдемте, – пожал плечами мальчишка, поднимаясь. – Хотя чего там оценивать, сами увидите.

Петровна отправилась за ним, но на пороге не выдержала и оглянулась – взгляд в спину был таким ощутимым, что между лопатками зачесалось. Конечно же, позади никого не оказалось. «Нервишки разыгрались, – подумала она, – неудивительно при таких событиях».

Поиски начались. Петровна с Алмусом заглянули во все углы, осмотрели все комнаты и кладовки. В чулане возле кухни обнаружили мешочек с мукой и кувшин с картофельным порошком, которому парень обрадовался, как лучшему другу, и пообещал приготовить чудесный ужин. Больше ничего съедобного не нашли.

Зато несъедобного оказалось немало: целый ящик флакончиков с вонючими жидкостями, горшок с отвратительного вида мазью, куча книжек со схемами, которые не то, чтобы понять, прочитать было невозможно. А еще старый баул со множеством застежек, три ржавые лопаты, огромный ботинок и плед, от которого воняло. Всё, кроме последнего, вызвало у Петровны небывалый энтузиазм. Отослав Алмуса готовить ужин, она занялась предпродажной подготовкой, решив для начала рассортировать добытые сокровища, а потом уж обдумать хорошенько, как их представить в выгодном свете и сбыть с максимальной выгодой.

Отвлек ее знакомый запах, от которого тотчас потекли слюнки. Петровна поняла, что зверски проголодалась. Она отложила ботинок и двинулась кухню.

– Вот, – улыбающийся Алмус указал на стол, где благоухала миска с жареной картошечкой, – прошу к столу!

– Сейчас, – не в силах оторвать взгляда от гастрономического пиршества, произнесла Петровна, – только руки вымою.

Когда она мыла руки, тарелка стояла перед ее внутренним взглядом, дразня поджаренными кусочками и заставляя сглатывать слюну.

Словно во сне, наскоро вытерев руки, она подсела к столу, наколола на вилку золотистый ароматный ломтик, отправила в рот и зажмурилась.

– Вкуснотища, – произнесла она. – Кто тебя научил так жарить картошку?

– Я не жарил, – засмущался мальчишка. – Это магия.

– Значит, ты талантливый мальчик, – подытожила Петровна, смутив его окончательно.

– Да не, я так… не очень, – тихо признался он. – Талантливых из академии не выгоняют.

Петровна хмыкнула.

– Всякое бывает.

– Это как? – удивился мальчишка.

Но ответ получить не успел – дверной колокольчик сердито звякнул, после чего раздался уверенный стук в дверь. Побледнев, Алмус посмотрел на Петровну.

Та поняла его без слов.

– Ну что ж, иди открывай. И предупреди наглеца, что бабушка, которая к тебе приехала, не любит лишнего шума.

Осторожно, словно хрустальную, Алмус положил вилку на стол и вышел из кухни.

5

Аппетит резко пропал. Проводив мальчишку до двери, Петровна ушла в гостиную. Разложенные богатства немного успокоили. Чтобы хоть чем-то себя занять, она взяла в руки ботинок и стала прислушиваться к разговору. Голос гостя, низкий и резкий, давил на слух. Мальчишка что-то отвечал, пытаясь выглядеть дерзко, но неуверенность все-равно сквозила. Понимая, что лучше не высовываться, Петровна принялась вертеть ботинок из стороны в сторону, разглядывая грязные бока, словно хотела отыскать знаки, способные помочь.

Громкость голосов резко усилилась, послышались шаги, и в гостиную, словно к себе домой, ввалился наглый высокий тип с недовольной физиономией. Уставился на Петровну, скривив губы. Этой наглости Петровна простить не смогла. Точнее, не захотела.

– Кто это такой? – игнорируя пришельца, спросила она у Алмуса. – И почему он вламывается в наш дом? – ботинок в ее руке угрожающе качнулся.

– Бабушка, это… это…

– Достаточно, я вижу, кто это, – перебила его Петровна, вложив в свой тон максимум презрения. – Я запрещаю тебе общаться с людьми, которые не умеют себя вести в чужом доме и даже не научились здороваться, когда входят. О почтении к пожилым людям я уже не говорю, – она наконец обратила свой взор на вошедшего и звенящим от негодования голосом, указывая на дверь, воскликнула: – Пошел вон!

Лицо гостя пошло пятнами, он впился в Петровну тяжелым взглядом, словно хотел прожечь в ней дыру, но та, разозлившись еще сильнее, тряхнула сапогом и рявкнула:

– Прокляну!

Наглец дернулся и, развернувшись, пулей вылетел из комнаты. Еще через секунду в прихожей оглушительно хлопнула дверь. И наступила тишина.

Петровна и Алмус молча смотрели друг на друга, не смея ее нарушить. Затем мальчишка хихикнул, и напряжение спало, словно выпущенный из воздушного шара воздух. Еще один робкий смешок, и вскоре они уже хохотали на пару, смакуя особо удачные места.

– Я думал, что он на вас заклятье наложит, – признался Алмус, когда они продолжили ужин.

– А он мог? – насторожилась Петровна.

– Конечно! Он сильный маг. Но, кажется, вы сильнее.

Петровна поперхнулась.

– Я этими штучками не владею, – произнесла она сердито. Осознание того, что могло бы произойти окатило ее запоздалой волной страха.

– Ой, рассказывайте, – рассмеялся Алмус. – Вы так искусно блокируете магию, что не можете ею не владеть.

– Чего? – Петровна замерла, так и не донеся вилку до рта. – Ничем я не владею!

– Да ладно вам, Бабазина! А как вы в подвале через силовые линии пентаграммы прошли? Должны были лежать неподвижно, а встали – и вперед. Я чуть с перепугу не умер!

– Какие силовые линии? Там был только мел, – растерялась Петровна.

– Мел – это проводник силы, – явно повторяя заученную формулировку, произнес Алмус. – Вы что, ничего не почувствовали?

– Нет. А что я должна была почувствовать?

– Непреодолимый барьер.

– Да не было там ничего, что ты мне голову морочишь!

– А в комнате, когда Схон вас проклясть пытался, тоже ничего не почувствовали?

– Ну почему же, – Петровна начала помрачнела, вспомнив высокомерную рожу гостя.

– Ну вот, – обрадовался Алмус.

– Почувствовала, что еще немного – и он получит в морду грязным ботинком!

Мальчишка растерянно захлопал глазами.

– Но как?.. Даже я почувствовал его заклинание. Как вы тогда его отразили?

– Никак, – буркнула Петровна. – Глупости все эти ваши заклинания.

– Вы бы моим родителям это сказали, – как-то уж слишком мрачно усмехнулся Алмус, улыбка его погасла.

– Они были магами?

– Магия их убила.

Пришел черед замолчать Петровне.

– Сочувствую, – только и смогла ответить она.

Картошку они доедали в тишине.

– Как думаешь, он нам поверил? – наконец спросила Петровна.

Алмус вздохнул.

– Не знаю. Посмотрим.

Глава 3. Ночной визит

Незваный гость истратил все их силы. Разбор находок Петровна отложила до утра, мальчишка хоть и бодрился, тоже выглядел измученным, поэтому оба отправились на покой. И теперь, ворочаясь с боку на бок, Петровна никак не могла уснуть. А сделать это очень хотелось – в глубине души теплилась надежда, что произошедшее – всего лишь дурной сон. Стоит проснуться утром – и вновь окажешься дома.

Она уже почти задремала, когда на край кровати кто-то сел. «Переволновался ребенок», – подумала Петровна, открывая глаза.

Это оказался не Алмус.

Массивную полупрозрачную старуху в чепце и белом саване Петровна узнала сразу, по габаритам и суровому выражению лица. На портрете, найденном в сундуке, бабуля Алмуса выглядела также, разве что одежда была другая.

Сейчас покойница буравила Петровну взглядом, словно хотела проделать в ней дыру.

– Чего тебе? – рассердилась Петровна. Что за мир! Никакого гостеприимства!

– Самозванка! – прошипела старуха, угрожающе протягивая к ней полупрозрачные руки. Кольца на пальцах тускло светились.

– От самозванки слышу! – не осталась в долгу Петровна. – Твой внучек меня сюда притащил, ему и выговаривай! Смотри-ка, деловая нашлась! Да мне ваш мир и даром не сдался! – от возмущения Петровна даже села. Старуха внезапно успокоилась, убрала руки и вздохнула, плечи ее поникли.

– Да знаю я, знаю, – она отвернулась, глядя на сияющую в окне луну. – Глупый он, неразумный, не может один без присмотра. Я и так задержалась больше возможного, а теперь вот… – она развела руками, – застряла тут, в комнате. И все зря, меня он не видит, не слышит, да и не заходит сюда почти, а я по дому не могу двигаться, даром что всё вижу и слышу. Обидно, – по щеке, оставляя серебристую дорожку, скатилась слеза. – Ай, ладно, чего жаловаться, – старуха махнула рукой, – Я же зачем пришла-то, – проведя рукой по щеке, она повернулась к Петровне, – если уж ты тут, присмотри за внучонком. Тебя-то он видит, в отличие от меня. И послушается. А я буду тебе помогать, подсказывать что да как. Да и в мире нашем помогу освоиться. Он-то ребенок, взрослой жизни не знает, да и в наших женских делах не разбирается. Ну, что скажешь?

Петровна задумалась.

Посмотрела на ждущую ответа женщину. И согласилась.

– Вот и славно! – обрадовалась та. Даже светиться начала сильнее. – Тогда отдыхай, силы нам еще пригодятся, – и растаяла, словно сон.

Петровна еще долго смотрела в темноту, а потом и сама не заметила, как уснула.

Глава 4. День и его заботы.

– Уважающая себя женщина нижние юбки так не носит! – возмущалась бабуля.

Петровна, которая перед выходом в мир решила посоветоваться с ней по поводу наряда, уже тысячу раз пожалела о своей идее.

– Уважающая себя женщина вообще не напялит на себя этот кошмар, – буркнула Петровна, выпуская подвернутую юбку на нужную длину. – Как вы вообще это все носите? А главное, зачем!

– Чтобы теплее было. И удобней. Где у тебя ножны?

– Чего? – уставилась на нее Петровна. – У вас тут что, партизанская война? Какие ножны?!

– В сундуке посмотри, – не отреагировала на ее выпад Галкея (а именно так звали бабушку Алмуса). – Ищи кожаный ремешок с петелькой… Да нет же, это держатель для прически… Вон там, под пелериной посмотри… Да, да, это они! – найденному короткому черному ремешку она обрадовалась, словно старому другу. – Теперь пошарь на самом дне, там должен быть кинжал, – на лице ее появилось предвкушение. – Да нет же, это зажим для волос, сверток ищи! – старушка от нетерпения подскакивала на месте. А когда Петровна наконец откопала завернутую в ткань штуковину и развернула ее, на лице старушки разлилось умиление. – Ах, мой дорогой, как я по тебе соскучилась. Посмотри какая прелесть, Зиночка! Это мне покойный супруг подарил, сладких ему снов за небесными вратами. Ах, – она всплеснула руками, – сколько всего я пережила с этим кинжалом!

– Да зачем он нужен-то? – спросила Петровна. Мир за окном не выглядел настолько агрессивным, чтобы махать оружием.

– Как зачем?! – возмутилась Галкея. – А хлеба нарезать? А коренья нужные откопать? А нос утереть завистницам?

Утирание носа кинжалом сразило Петровну наповал. Собеседница сжалилась и решила прояснить ситуацию.

– Видишь ли, Зинаида, в нашем мире каждая уважающая себя женщина должна быть на высоте. И не только заботиться о семье и хозяйстве, но иметь достойный статус среди себе подобных. Мы не часто пользуемся кинжалами на людях, но если уж приходится, то ударить в грязь лицом не должны. Кинжал – это статус, и поэтому мой супруг позаботился о том, чтобы меня воспринимали как женщину обеспеченную и уважаемую, ценимую своей семьей. И теперь, – лицо ее приобрело торжественное выражение, – я передаю этот кинжал тебе. Пользуйся с умом. И не потеряй, а то изведу!

– А давай я его вообще брать не буду, – произнесла Петровна, с опаской глядя на блестящий металл со сверкающим на рукоятке камнем. Она всегда недолюбливала ножи, поэтому идея таскать острую штуковину, пристегнутую к ноге, ее совершенно не грела.

– Надо, Зина, надо, – вздохнув, произнесла Галкея, бросая прощальный взгляд на кинжал, – Бери, пока я не передумала. Без него у тебя в нашем обществе приличного статуса не будет.

– Да что мне кто-то под юбку будет заглядывать?

– Кинжал не под юбкой, он в сердце и в голове.

Содрогнувшись от представленного, Петровна сдалась и, пристегнув под коленом кожаный ремешок, сунула кинжал в ножны.

– Ну вот, – с довольным видом произнесла Галкея, – совсем другое дело!

Петровна посмотрела в зеркало и не заметила никаких перемен, кроме напряженно-брезгливого выражения лица. «Что ж, – подумала она, – если это нужно здешнему миру, то я в отличной форме».

К остальной части гардероба Галкея придираться не стала, и Петровна решила, что пережитые мучения – не самая большая цена за нужную информацию. И вскоре, перетащив в комнату ящик с безымянными пузырьками, вооружившись бумагой и карандашом, принялась составлять опись под чутким руководством бывшей хозяйки фармацевтических богатств.

Ассортимент оказался небольшим: – снотворное, омолаживающее и эликсир жизни. Бабуля Алмуса оказалась травницей и все варила сама. Многие зелья до сих пор оставались годными. Если немного над ними поработать. Сделать это предстояло самой Петровне, поскольку бабуля в нынешней своей ипостаси к варке зелий была совершенно непригодна, зато обещала помочь советами. Ободренная словом «немного», Петровна согласилась.

Алмусу, по просьбе Галкеи, про ночной разговор и бабулино присутствие в доме она не рассказала. Заверила, что умеет обращаться с травами и могла бы проверить эликсиры лично, если бы в доме имелась комната с котлом и ингредиентами. Мальчишка отвел ее в бабушкину зельеварную мастерскую, и Петровна принялась за работу.

Галкея приврала, «немного» заняло весь день и утомило Петровну до крайности. Зато обновленные зелья, подписанные и в протертых от пыли бутылочках, заняли места в ящике. Вместе с инструкциями.

На ужин была все та же волшебная картошечка, но на этот раз Петровна так устала, что даже не почувствовала ее вкуса. Поела и завалилась спать, собираясь прямо с утра отправится на рынок. И только уже засыпая, вспомнила, что собиралась с Алмусом сходить в город, осмотреться. «Ну ничего, – подумала она, улетая в царство Морфея, – завтра на месте сориентируюсь».

Глава 5. Петровна выходит в люди

Вчерашний день дал о себе знать – утром Петровна проснулась разбитая и без сил. «Ну а что ты хотел, – ответила она Алмусу, когда тот спросил, как она себя чувствует, – годы – дело такое. Не переживай, сейчас сходим в город – развеюсь».

Поход в город и впрямь подействовал на Петровну освежающе. После того, как она чудом не попала под лошадь. Случилось это сразу после выхода из дома, поэтому дальше она шла собранная и бодрая, разглядывая новый мир во все глаза и с большим вниманием.

Все эти повозки, лошади, каменные дома, булыжные мостовые, люди в странных одеждах… Тут даже запахи были другие – вместо выхлопных газов пахло навозом. А еще жареным мясом, свежим хлебом, немного помойкой и чем-то еще, что Петровна не смогла распознать. Запахи менялись в зависимости от места, мимо которого они с Алмусом проходили.

Когда они завернули в переулок, помои на голову им тоже вылили. К счастью, промахнулись, и основная часть вылилась под ноги. Риск оказался оправдан – переулок вывел их прямо на рыночную площадь.

В маленьком городке и рынок оказался невелик – размером со средний супермаркет. Часть прилавков пустовала, за остальными расположился разношерстный народ со своими товарами. Петровна с Алмусом неторопливо прошлись между рядами. Алмус с любопытством глазел по сторонам, Петровна приглядывала место. Торговали всем вперемешку: тележные колеса соседствовали с пирожками, от запаха которых у Петровны мигом набежала слюна (и снова вспомнилась Валентина). Однако уже на следующем лотке на нее мертвыми глазами уставилась отрубленная свиная башка с лежащими рядом конечностями, и аппетит пропал.

– Рыба! Свежая рыба! – гаркнул торговец с соседнего лотка, взмахнув вонючей тушкой, которая была свежей не меньше недели назад, и Петровна потянула Алмуса дальше.

Беглый осмотр показал, что зельями на рынке почти не торгуют (ряды с бутылками местного алкоголя не в счет). Найдя свободное место в конце одного из рядов, Петровна забрала у Алмуса сундучок, водрузила на прилавок и, открыв крышку принялась ждать своего часа.

Час настал быстро – любопытная кумушка с корзиной, из которой торчала уже знакомая Петровне свиная голова, притормозила рядом с прилавком.

– Невероятный эффект, – слегка подавшись к ней, многозначительно произнесла Петровна. – Берите, не пожалеете.

– Приворотное? – заинтересованно спросила та.

– Лучше, – Петровна понизила голос.

– Эликсир богатства? – глаза женщины сверкнули.

– Лучше, – посмотрев по сторонам, еще более таинственным голосом произнесла Петровна.

На лице женщины вспыхнуло понимание.

– Да вы что! – вскрикнула она, прикрывая ладонью рот. – Неужто тот самый?..

– Именно, – кивнула Петровна.

– Беру два! – не спрашивая о цене воскликнула женщина и, достав кошель, протянула Петровне две золотые монеты. – Этого хватит?

Петровна задумалась, понятия не имея, сколько должно стоить «это».

Женщина расценила заминку по-своему, и Петровне на ладонь легла еще одна золотая монета. После чего, схватив два бутылька, радостная покупательница умчалась прочь.

– Что вы ей продали? – спросил Алмус, наблюдавший за происходящим со стороны.

– Понятия не имею, – честно призналась Петровна.

Пока она размышляла, что лучше сделать – сбежать, пока обманутая покупательница не вернулась, или остаться и продолжить, к ней подошла еще одна кумушка и негромко поинтересовалась, есть ли еще «то самое зелье».

– Какое «то самое»? – на голубом глазу поинтересовалась Петровна. – У меня большой выбор, – она указала на открытый ящик.

– Ну то самое… – замялась потенциальная покупательница, с жадным любопытством обводя взглядом ряды пузырьков.

– А, то самое, – сдалась Петровна, видя, что хитрюгу не расколоть. – Конечно есть. Вот оно.

Кумушка полезла в кошель и положила перед Петровной одну золотую монету. Петровна приподняла бровь и посмотрела на нее вопросительно. К золотой монете прибавились две серебряные. После чего, спрятав в ладони заветный пузырек, счастливая покупательница исчезла, уступив место двум новым, за которыми маячили еще три озабоченные женские фигуры.

Однако насладиться богатством Петровне не дали. Не успел поток страждущих иссякнуть, как возле прилавка возник унылый тип в сером мундире, с коротким жезлом в руках.

– Торгуем незаконными зельями? – произнес он лениво.

– С чего это вдруг «незаконными»? – возмутилась Петровна. – Обычные нормальные зелья.

– А у меня другая информация. Что у вас тут? – сомнительной чистоты палец указал на полупустой ящик с флаконами.

– Снотворное, омолаживающее и эликсир жизни, только и всего.

Проверяльщик скривился. Наклонил жезл вниз и вырвавшимся оттуда лучом, похожим на лазерную указку, провел по стоящим на прилавке бутылкам. После чего скривился еще больше.

– Ну, допустим. А разрешение на торговлю у вас есть?

– Есть, – Петровна достала из бокового отделения сундучка бумажку с подписью бургомистра и протянув ему с видом победительницы. Помня свой опыт торговли, она первым делом поинтересовалась у бабки Алмуса, нужен ли в этом мире какой-нибудь документ, и у Галкеи как раз таковой нашелся.

Тип в сером мундире брезгливо развернул бумагу, пробежался взглядом, и лицо его совсем скисло. Но уже через секунду глаза подозрительно засверкали.

– А лицензия от гильдии зельеделов? – прищурясь, произнес он.

Петровна поняла, что попала – откуда ей было знать про какие-то там гильдии? Однако, непредвиденных обстоятельств в ее прошлой жизни тоже хватало, а решалось большинство из них одинаково.

– Конечно есть, – уверенно произнесла она, достала бумажку с инструкцией (другой не нашлось), сложив ее вчетверо, опустила в получившийся кармашек пару золотых монет и протянула ее проверяющему.

Тот, не особо церемонясь, вытряхнул монеты на ладонь, посмотрел на них, развернул бумажку и произнес:

– Зрение у меня шалит, а почерк неразборчивый. Может это не лицензия, а мусор?

– Зелье для зрения могу предложить, – возмущенная такой наглостью, ответила Петровна.

– А мне зелье ни к чему, – ответил тот, глядя в упор на Петровну. – Я вижу, что это не лицензия. Думаю, мне стоит позвать патруль, – и он сделал вид, что уходит.

– Подождите, да вот же она! – Петровна схватила второй рецепт и ссыпав в него почти все оставшиеся монеты, протянула вымогателю, мысленно желая ему непроходящей диареи.

Тот нехотя принял подношение, взвесил на ладони для верности и нехотя произнес:

– Ну вот, другое дело. И нечего было время тратить. Можете трудиться дальше, я рядом. После чего, сунув добычу в карман, исчез в толпе.

«Вот куда надо идти деньги зарабатывать, – мрачно подумала Петровна, глядя ему вслед. – Ну ничего, авось еще наторгую». Но поток покупательниц иссяк, и Петровна с Алмусом отправились домой с несколькими монетами в кармане.

Впрочем, их хватило на то, чтобы купить хлеба, овощей и немного рыбы. Едой на пару дней они оказались обеспечены.