Татьяна Оболенская
Птичка в клетке
– Очень надо! – фыркнула Лика. Я уже тебе говорила, что замуж не собираюсь.
– А как же страстная, чистая любовь? – Денис наклонил голову. – Даже попробовать не хочешь?
Лика хотела достойно ответить, но тут в комнату вошла Клавдия Ивановна с подносом в руках. Лика бросилась ей помогать. Наконец, они уселись за стол. Рябушинская разлила чай.
– Клавдия Ивановна, – начала Лика и взглянула на Дениса, – я хотела бы с вами поговорить.
– Поговори, – милостиво разрешила Рябушинская, насмешливо сверкая глазами. – Интересно о чем?
– О папе, – Лика серьезно посмотрела на нее. – Вы ведь знаете, что он погиб в Италии. Я хочу разобраться в этой истории. Что он делал в Вероне? С кем встречался? Его убили итальянские бандиты или ниточка тянется в Россию?
Клавдия Ивановна неторопливо достала сигарету, вставила ее в длинный мундштук и закурила. Она держала мундштук левой рукой совершенно естественно изящно и граиозно. Глядя на нее, Лика неожиданно вспомнила, что дамы должны держать сигарету именно в левой руке, хотя сейчас об этом почти никто не помнит. Рябушинская сделала несколько затяжек и проговорила, обращаясь к Лике:
– Спрашивай, девочка, мне так будет удобнее.
Лика кивнула.
– Почему последнее время папа зачастил к вам? С чем это было связанно?
Клавдия Ивановна грустно улыбнулось.
– А просто так ко мне без дела, уже зайти нельзя?
Лика покраснела.
– Можно, конечно. Но учитывая папину занятость, – Лика запнулась, – все-таки я склоняюсь к тому, что у него к вам было какое-то дело.
Рябушинская погасила сигарету.
– Конечно, ты права. Вы, молодые приходите к нам, когда вам очень надо. И Стас не был исключением. Он хотел узнать тайну своей матери.
– А она была? – осторожно вступил в разговор Денис.
– Я думаю, да, – Рябушинская вздохнула. – Я попробую рассказать о твоей бабушке, Лика, все, что знаю.
Глава 3
Мы познакомились с Люсей, твоей бабушкой, в хореографическом училище, уже после войны, в 1945 году. Нам было по десять лет, но мы пахали как взрослые, по восемь часов в день, до седьмого пота. Каждая из нас хотела стать лучшей. Мы все мечтали о балете и о Большом театре. Но Люся выделялась из всех девочек, она была рождена для балета, это что-то генетическое. Необыкновенно гибкая, я бы даже сказала про нее, «гуттаперчевая девочка», она была на редкость выносливой и очень сильной. Такой прыжок, как у нее я больше не видела никогда. Все свободное время в будние дни мы проводили в танцзале. Выходные мы тоже старались проводить вместе, иногда у меня, чаще у Люси. Я любила бывать у них. У Люси были замечательные родители. Мама – Юлия Витальевна, преподавала в нашем училище. Папа – Александр Николаевич, боевой генерал. Он был старше Юлии Витальевны почти на двадцать лет и относился к ней очень трогательно. Он обожал свою жену. И хоть Александр Николаевич в своей автобиографии писал – из крестьян, что-то наводило на мысль о том, что в его жилах течет голубая кровь. Прежде всего, он был необычайно красив. Кстати, Люся похожа на него. А руки у него были породистые. Когда-то еще моя бабушка говорила, что очень просто определить происхождение человека, то есть его корни, нужно только взглянуть на его руки. Но это были не женские руки, это были сильные, мужские руки, с длинными, утонченными пальцами. В общем, рука у него была аристократическая, хотя он и утверждал, что его мать крестьянка. Юлия Витальевна тоже была красотка хоть куда! Хотя до Александра Николаевича ей было далеко. У них жила Люсина няня. Люська говорила, что бабушка Настя была еще няней ее отца. Посудите сами, какая няня могла быть у крестьянского сына? Бабулечка была старенькая. В семье ее очень любили, относились к ней, как к родной, особенно Александр Николаевич. Так вот, я помню, однажды вечером, мы с Люсей засиделись допоздна. Бабушка Настя рассказывала нам сказку. А потом она прижала к себе Люсю и прошептала:
– Красавица ты моя, вся в бабушку свою, в Анжелику пошла. И от деда своего святого, батюшки нашего, тоже много чего взяла. Одно слово, прости меня господи, – княжна!
Она думала, что мы не слышали. А Люська потом маму свою расспрашивала, что это няня говорила. Юлия Витальевна только отмахнулась.
– Не обращайте внимание. Нянюшка уже не в себе. Все говорит что-то о какой-то Анжелике. Утверждает, что так звали папину мать. Но я-то знаю, что мать Александра Николаевича звали Матрена Николаевна.
Рябушинская замолчала. Лика растерянно смотрела на нее.
– И что? – с недоумением проговорила она. – Все это вы рассказали папе? И его это так заинтересовало?
– И это тоже, – усмехнулась Клавдия Ивановна. – Все началось с того, что Стас, твой папа, случайно забрел на выставку Романовых. Кажется, он ходил туда с твоей мамой. После этого, он стал сам не свой. Представь, он вообразил, что имеет некоторое отношение к династии Романовым.
Лика поперхнулась.
– Папа сошел с ума?
– Он так не считал, – совершенно серьезно проговорила Рябушинская. – Ты знаешь, кто такая Анжелика Ковальская?
Лика отрицательно покачала головой.
– Напрасно, – Клавдия Ивановна закурила. – Это выдающаяся русская балерина, первая, кто исполняла на сцене подряд 32 фуэте, – Рябушинская подняла палец. – И сейчас не каждая балерина способна на такое! У нее была не только замечательная техника, она еще обладала прекрасной артистичностью. Она необыкновенно чувствовала музыку. Казалось, музыка внутри нее. Между прочим, она танцевала в балетах Мариуса Петипа. Но не это главное. У нее был роман с самим Императором. Так вот! – Клавдия Ивановна взглянула на Лику долгим, изучающим взглядом. – Ты похожа на Анжелику Ковальскую, детка, как две капли воды.
Рябушинская медленно поднялась и прошла в комнату. Вскоре она вернулась с альбомом фотографий. Денис и Лика переглянулись.
– Денис, – обратилась к нему хозяйка, – найдите в Интернете фотографию Анжелики Ковальской. Сейчас можно все очень быстро найти.
Денис забил в Яндекс нужную информацию, и через минуту они с Ликой склонились над экраном смортфона. Лика озадаченно рассматривала красивую, молодую женщину в шляпке с розами. Женщина улыбалась. Эта была необыкновенная улыбка, волшебная! Безукоризненный овал лица открывали, поднятые наверх волосы. Что-то знакомое промелькнуло в этом красивом лице. Брови, и кажется разрез глаз. Определенно, Лика раньше видела это лицо. Хотя никогда не интересовалась Анжеликой Ковальской, никогда ничего о ней не слышала и точно не видела ее фотографию.
– Ни хрена, себе! – пробормотал ошарашенный Денис, переводя взгляд с экрана смортфона на Лику. – Да она похожа на тебя, как две капли воды, только волосы немного темнее!
– Не забывайте, что фотография черно-белая и это первые фотографии. Они еще не были настолько совершенны, – Рябушинская распахнула альбом фотографий. – Посмотрите, как Люся похожа на Анжелику. Кстати, это именно она выбрала для тебя имя, Лика. Она сказала, что клятвенно обещала отцу назвать так свою дочку. Но дочки у нее не было, и она так назвала свою внучку.
На фотографии бабушка Лики была примерно в возрасте двадцати лет. И Лика действительно похожа на бабушку, но как не странно, на Анжелику Ковальскую похожа гораздо больше.
Денис листал на экране смартфона другие фотографии Анжелики Ковальской. Сходство с Ликой было несомненное.
– Вы хотите сказать, что бабушка Лики.., – он запнулся.
Клавдия Ивановна утвердительно кивнула.
– Стас утверждал, что отец Люси был сыном Ковальской, – Рябушинская усмехнулось. – Но прикол в том, кто отец Александра Николаевича Ковалева – Ликиного прадеда?
– И кто же? – поинтересовался Денис и неторопливо закурил.
– Стас считал, что отец его деда – сам Император, – неожиданно выдала Рябушинская.
Чашка с кофе выпала из рук Лика, грохнулась на пол, но не разбилась.
– Этого не может быть! – прохрипела Лика. – Папа, наверное, просто сошел с ума. Все красивые женщины похожи друг на друга. Поэтому и я немного, совсем немного похожа на эту Анжелику. Потом мой прадед был Ковалев, не Ковалький.
– Ничего удивительного, – подал голос Денис. – Если предположить, что твой папа прав, и Ковалев внебрачный сын Императора, Ковальская вряд ли могла себе позволить самой воспитывать мальчика. Скорее всего, ребенка отдали на воспитание в другую семью и дали ему фамилию созвучную с материнской – Ковалев.
Лика уже пришла в себя и покачала головой.
– Эта история просто притянута за уши, – с сомнением проговорила она. – Папа, очевидно, обезумел, а вы идете у него на поводу. Бабушка никогда ничего подобного не рассказывала. И если бы она была в курсе этой истории, она обязательно, что-нибудь бы да сказала. Значит, ее отец никогда ничего подобного ей тоже не говорил.
Рябушинская нахмурилась.
– Лика, не забывай, какое было страшное время. Отец Люси генерал, крупный военачальник. Признаться, что он внебрачный сын последнего Романова – для него было смерти подобно! Александр Николаевич родился в 1894 году. Именно в этом году состоялась помолвка Императора со своей будущей женой. Кроме того, в этот год он вступил на престол. А до этого у него был роман с Ковальской. Они были любовниками. Кстати, об этом знали многие. Он даже купил Анжелике особняк, чтобы они могли беспрепятственно там встречаться. Я уверена, что няня Настя рассказала твоему прадеду тайну его рождения.
Лика покусала губы.
– Не может быть, чтобы от этой любви, если таковая была, не осталось никакой памяти, талисмана, что ли. Но я не помню, чтобы в нашей семье что-то подобное наблюдалось. Никаких фамильных украшений у нас нет.
– Нужно узнать, зачем твой отец ездил в Верону? – задумчиво проговорил Денис. – Может мать в курсе?
Лика встала.
– Все, ребята! – выдохнула Лика. – На сегодня с меня хватит! У меня уже закипает мозг. Клавдия Ивановна, большое вам спасибо. Мы пойдем.
Денис тоже поднялся.
– Действительно, нам пора. Спасибо за информацию. Если у нас появятся вопросы, мы можем еще раз зайти к вам?
– Я буду рада, если вы навестите меня еще раз, – улыбнулась Рябушинская на прощание.
Денис и Лика спускались на лифте и молчали, прошли по холлу и уже только в машине пришли в себя.
– Да, детка! – усмехнулся Денис, качая головой. – Оказывается, в тебе течет голубая кровь. А я все думаю, откуда взялась такая неземная красота? Яркие изумрудные глаза с длиннющими ресницами, тонкие, летящие брови. А кожа у тебя, детка, белая, фарфоровая с нежным румянцем. Детка, – Денис запнулся, – ты действительно очень красивая, – он вздохнул. – Да ты и сама это знаешь, не можешь не знать. В общем, ничего удивительного, если в тебе течет царская кровь, – пожал он плечами.
– Ты веришь в этот бред? – закатила глаза Лика. – Я думала, ты умнее!
– Спасибо за комплимент, дорогая! Ну, а если серьезно, тебе действительно грозит опасность. Связанна она с этой байкой или нет, неважно, – нахмурился Денис. – Важно, как тебя уберечь? Если ты не забыла, тебя хотели убить. Как ты думаешь, это может быть из-за какого-нибудь наследства?
Лика фыркнула.
– От кого? От покойного батюшки царя? От папы мне даже фирма не досталась. Всем заправляет мама. Хотя, мне все равно! – нахмурилась она. – Окончу университет, начну работать и буду самодостаточной женщиной. И ничего мне ни от кого не нужно.
Денис с сомнением посмотрел на нее.
– Слушай, а может тебе проще выйти замуж? С твоей внешностью это не составит большого труда. Небось, от мужиков отбоя нет?
Лика предпочла не отвечать на провокационный вопрос и уставилась в окно. Действительно нужно хорошо подумать. То, что рассказала Клавдия Ивановна, повергло Лику в шок. Поверить в это просто невозможно! А папа? Он всегда был такой разумный. Как он вообще мог в это поверить? Возможно, он нашел какие-то доказательства. Но какие? А потом, допустим – это правда. И что? Что это дает? Зачем папа пытался в этом разобраться? Вопросов больше, чем ответов. А Денис?
Лика с беспокойством покосилась на него. Денис сосредоточенно смотрел на дорогу, не замечая Ликиных взглядов.
– Зачем ты мне помогаешь? – нарушила молчание Лика. – Ты же меня совсем не знаешь. Какая тебе от этого корысть? Вот так просто подвергать свою жизнь опасности и тратить свое драгоценное свободное время бизнесмена на совсем незнакомую девушку?
Денис быстро взглянул на нее и отвел взгляд.
– Понимаешь, – он запнулся, – как тебе сказать. Сначала я просто увидел очень красивую девчонку и решил немного приударить. Но потом, когда понял, что тебе грозит опасность, – он нахмурился. – В общем, я не могу тебя сейчас бросить на произвол судьбы. Вот разберусь с твоими врагами, – Денис усмехнулся, – отпущу тебя на волю, если, конечно, ты этого захочешь.
– А я могу не захотеть? – изумрудные глаза удивленно посмотрели на него.
– А вдруг ты в меня влюбишься и решишь остаться со мной на всю жизнь? – пошутил Денис. – Я ведь могу надеяться? Как ты считаешь?
– Ну, да, – кивнула Лика. – Надежда умирает последней, – она закинула руки за голову и взъерошила волосы. – Хорошо, что ты предлагаешь мне делать?
– Думать, – Денис стал серьезным. – Пожалуйста, вспомни все, что говорил тебе отец перед отъездом. Может быть, он упоминал о чем-то вскользь. И тогда ты не придала этому значение. С кем он тогда тесно общался? С нотариусом, с юристом, со своим другом? Ведь у него же был друг?
– Был, – согласилась Лика. – Они дружили еще со школьных времен. Дядя Леша, мама и папа учились в одном классе. Алексей Иванович Соколовский, – Лика испуганно охнула.
– Что? – насторожился Денис.
– Дядя Леша вообще-то историк, кандидат исторических наук. И последнее время они с папой зачастили на рыбалку, – вспомнила Лика. – Мама даже возмущалась по этому поводу. Последние полгода папа все выходные проводил с дядей Лешей.
– Уже горячо! – кивнул Денис. – Но я предлагаю пока не торопиться встречаться с дядей Лешей. Попробуем определить весь круг его общений. И прежде всего тебе нужно поговорить с мамой. Я, конечно, не буду при этом присутствовать, не хочу ставить тебя в неудобное положение. Она может черт знает, что подумать о нас. Кстати, скажешь маме, что едешь к подруге на дачу, недели на две. Пока на две. Садись в машину. Я отвезу тебя к матери и подожду возле дома. Согласна?
Лика безропотно села в машину рядом с Денисом.
Глава 4
Людмила Петровна устало откинулась в кресле и оглядела свою комнату. Какая же пустынная стала квартира после смерти Стаса.
– Стас, Стас, что ты наделал? – с горечью прошептала она. – Бросил меня на произвол судьбы. Теперь я должна сама разбираться с твоей фирмой, со своей жизнью. Лика еще совсем ребенок. Ей только двадцать лет, ей еще учиться год. Чтобы достойно жить я должна работать с утра до вечера. Стас, нам тебя очень не хватает! Ты удивишься, но мы живем отдельно. Лика изъявила желание жить в квартире твоей мамы. После твоей смерти Лика ухаживала за ней. Извини, что не я. Ты же знаешь, что она меня недолюбливала, считала, что я очень проста для тебя. После твоей смерти, когда она слегла, она не допускала меня к себе, общалась только с Ликой. Считала, что это я виновата во всем. Якобы мне нужны были деньги, и ты из-за этого погиб.
Звонок в дверь прервал ее размышления. Людмила Петровна пошла открывать. В дверях стояла Лика.
– Дочь! – улыбнулась Людмила Петровна. – Вот так сюрприз! Ты не позвонила. Что-то случилась?
Лика чмокнула мать, сбросила с ног туфли и прошла на кухню.
– Лика, чай будешь? – спросила Людмила Петровна, включая чайник. – Как твои дела? Сессию сдала?
– Дела хорошо. Сессию сдала, – Лика кашлянула. – Чай буду. Мам, я хочу с тобой поговорить.
– Поговори, – Людмила Петровна устроилась напротив Лика. – Я слушаю, дочь.
– Я хочу поговорить о папе, – Лика покусала губы. – Я считаю, что имею право знать, как погиб папа! Почему он оказался в Вероне? Что он там искал?
Людмила Петровна разлила чай и внимательно посмотрела на Лику.
– Раньше тебя не интересовали эти вопросы, – она пыталась оттянуть откровенный разговор.
– Интересовали, – Лика сделала большой глоток чаю, обожглась и поморщилась. – Просто я не решалась спросить. Теперь я хочу знать все.
– Хорошо! – нахмурилась мама. – Действительно, ты имеешь право все знать. Я начну свой рассказ издалека. Еще когда мы учились в школе, папа рассказывал мне о своем дедушке. Он был одним из красных командиров, который прошел гражданскую войну, попал в мясорубку репрессий, но во время войны был освобожден и дослужился до генерала. Стас всегда восхищался, что дед смог из самых низов подняться до высоких чинов. Он уверял меня, что дед был из крестьянской семьи, сирота. Хотя, когда он показал мне его фотографию, я очень удивилась. У него было очень благородное лицо, совсем не простое. Уже когда я вышла за папу замуж, его мать когда-то обмолвилась, что дед Стаса учился в кадетском корпусе. Как может парень простого крестьянского происхождения учиться в кадетском корпусе? Впрочем, тогда меня все это не занимало. Меня это начало волновать, когда два года назад мы с папой посетили выставку, посвященную какому-то «летию» династии Романовых. Ты, наверное, помнишь, что папа в то время отпустил бороду. И с этой бородой он был невероятно похож на портрет Императора. Я тогда в шутку сказала, что папа мог бы претендовать на почетное звание его потомка. На этом история и должна была бы закончиться. Папа посмеялся, но по его лицу я видела, что он удивлен такому сходству. Вечером папа пошутил с твоей бабушкой на эту тему. Она побледнела, как полотно. А когда папа попросил ее рассказать о своем деде, рассердилась не на шутку и замолчала, так и молчала до конца вечера. Вот это происшествие и заставило папу призадуматься. И он начал активно интересоваться своей родословной. Твоя бабушка категорически не желала разговаривать с ним на эту тему. Вплоть до того, что пригрозила, прекратить с ним общаться. Папа больше с бабушкой на эту тему не говорил. Но активно начал интересоваться историей, от Лешки, нашего одноклассника, не вылезал. Ты же знаешь, что Лешка историк. Они с Лешкой часто ездили в Питер. Папа совсем запустил фирму. Но я тогда ничего еще не подозревала. Все это я уже узнала потом, когда не стало папы. Больше я ничего не знаю, – Людмила Петровна нахмурилась. – Стас действительно сошел с ума, если мог предположить бред о своей принадлежности к царской фамилии. Если хочешь узнать подробности, обратись к Лешке. Мне он сказал, что все это чушь собачья, – она неожиданно смутилась и покраснела, как девчонка.
Лика внимательно смотрела на маму и не верила своим глазам.
– Неужели у мамы связь с дядей Лешей? – неожиданно подумала она. – И как это я ничего не замечала?
Она вдруг вспомнила, как смотрел Алексей Соколовский на маму на похоронах. Это был взгляд влюбленного мужчины, который очень переживает за свою женщину. И эта женщина ему очень дорога.
– Охренеть! Это что же, они были близки до смерти папы? Неужели мама изменяла папе? – Не может быть! – Лика сразу отбросила эту мысль. – Мама любила папу. И если бы разлюбила, сразу же сказала бы ему, а не подло его обманывала. Мама не такая! Она верная.
Лика исподтишка бросила на маму взгляд. Людмила Петровна мрачно курила, сбрасывая пепел на блюдце. Она подняла на Лику глаза.
– Я любила папу, Лика, только папу, – спокойно проговорила Людмила Петровна, как будто прочитала мысли дочки. – Его смерть разрушила мою жизнь. Он обещал, что никогда не бросит меня. И бросил! И я осталась совсем одна! Конечно, у меня есть ты. Но это совсем другое. Ты скоро выйдешь замуж и все! – ее голос дрогнул.
Лика обняла маму, как маленького ребенка. Сейчас они поменялись местами. Когда Лика была маленькая, она всегда чувствовала защищенность, родители были ее опорой, стеной, за которой можно было спрятаться. А теперь, она поняла, что защиту и опору ищет мама. И если она найдет ее с другим мужчиной, Лика не будет против. Лика очень любит свою маму! Пусть мама будет счастлива.
Глава 5
Лика вышла из подъезда и не сразу увидела машину Дениса. Она посмотрела на наручные часы и покачала головой. Прошло почти три часа, естественно, Денис уже уехал. Но она ошиблась. Его Крузак стоял в тени деревьев, и поэтому она не сразу его заметила. Денис вышел из машины и приветливо помахал Лике рукой. Она облегченно вздохнула и припустилась к машине. Денис распахнул дверь машины, помог ей сесть на пассажирское место, устроился рядом и с нетерпеньем повернулся к Лике.
– Ну?
– Поговорила, – Лика вкратце передала разговор с мамой.
Денис пожал плечами.
– В общем-то, ничего нового. То же самое мы слышали от Рябушинской, – он задумался. – Подожди… Ты говоришь, мать, отец и этот Алексей – одноклассники?
– Ну, да, – Лика смотрела на Дениса. У него явно что-то было на уме, – Что?
– Нужно найти их бывшую учительницу. В какой школе училась твоя мама? – поинтересовался Денис.
Лика нахмурила бровки.
– Я не помню точно номер, но, кажется, она расположена недалеко от дома на Котельнической набережной. Я же говорила, что бабушка с папой жили в этом доме. Может быть, сейчас у этой школы совсем другой номер? Это старая школа, здание еще довоенное.
– Если не дореволюционное, – хмыкнул Денис. – Поехали, помню эту школу.
Действительно, во дворах, недалеко от знаменитого «Котельнического дома», в старом московском особняке располагалась школа. Внутри здание было полностью перестроено и отреставрировано. Лика с Денисом зашли и тут же были остановлены бдительным охранником. Денис поинтересовался у него, как пройти к директору, предварительно протянув свой и Ликин паспорт. Охранник, косясь на Лику, переписал данные паспортов в регистрационную книгу и нехотя их пропустил. Кабинет директора располагался на втором этаже. Денис нацепил на лицо свою лучшую улыбку, подмигнул перепуганной Лике и постучал в дверь. В приемной, за компьютером сидела крашенная блондинка с ярко красными губами. Она скользнула взглядом по Лике и, приоткрыв рот, уставилась на Дениса.
– Добрый день, – широко улыбнулся он. – Мы журналисты. Готовим статью о знаменитых выпускниках вашей школы. Нам бы с директором увидеться?
Блондинка вспорхнула со своего места, сильно виляя бедрами, двинулась к кабинету и на некоторое время скрылась там.
– Денис, – испуганно зашептала Лика, – у тебя есть удостоверение журналиста?
– Нет, – качнул он головой. – Но это ничего не значит. Я же не представился полицейским. Все будет нормально, – он легонько сжал ей руку, – не бойся. Мы не делаем ничего криминального.
Он не успел больше ничего сказать, как открылась дверь, и секретарша пригласила их в кабинет директора. Душа у Лики, как говорится, ушла в пятки, она вцепилась в руку Дениса и шагнула вперед. За большим столом сидела приветливая женщина сорока лет и с интересом рассматривала гостей.
– Проходите, присаживайтесь, – она улыбнулась. – Юля, сделайте нам, пожалуйста, кофе.
Блондинка удалилась, напоследок одарив Дениса страстным взглядом.
– Меня зовут Галина Борисовна, – директор испытывающе смотрела на Дениса.
– Денис Арбенин – журналист, – он кивнул в сторону Лики. – Анжелика Огнева – моя помощница. Нас интересуют выпускники конца восьмидесятых годов. Мы занимаемся журналистским расследованием. Хотелось бы поговорить с учителями, которые преподавали в то время.
– Кто из выпускников вас интересует, и какого года выпуск? – поинтересовалась Галина Борисовна.
Лика приблизительно назвала год выпуска родителей. Точно она не знала.
Галина Борисовна задумалась.
– Я попытаюсь вам помочь. У нас работала Седова Надежда Александровна. Она уже пять лет на заслуженном отдыхе. Но мы поддерживаем с ней отношения, как с ветераном труда. Она проработала в нашей школе сорок лет. Я думаю, она сможет вам помочь. Я могу дать вам ее адрес, предварительно спросив ее согласие.
Денис удовлетворительно кивнул.
– Мы будем очень вам признательны.
Галина Борисовна позвонила Седовой и, получив согласие той, написала на листке адрес.
Денис и Лика вышли из кабинета. И секретарша напоследок сунула в руку Дениса свернутый клочок бумаги. Уже на выходе он развернул его. На клочке красивым почерком был написан номер телефона и имя – Юля. Лика хмыкнула.
– Ты делаешь успехи! Клеишь барышень, не пошевельнув даже пальцем, – язвительно обронила она.
– Моей заслуги здесь нет, – пожал плечами Денис. – Просто девушки, в отличие от тебя, сразу понимают, какой я умный и красивый и пытаются со мной познакомиться.
– Похоже, скромностью ты не страдаешь, – хмыкнула Лика.
– Точно! – разулыбался Денис. – Скромность не мой конек. Это я с тобой белый и пушистый.
– Интересно почему? – насторожилась Лика.
– Кто ж его знает, – вздохнул Денис. – Наверное, хочу тебе понравиться. Ладно, оставим мою персону в покое. Давай займемся делом. Давай подумаем, что мы скажем Седовой? Журналистское расследование здесь не пройдет. Она наверняка помнит фамилию твоего отца, если учила его. А она учила.
Лика посмотрела в черные глаза Дениса, почувствовала магию этих глаз и отвела взгляд.
– Черт, глаза у него офигенные! Недаром секретарша Юля сунула ему записку со своим номером телефона! – Лика даже разозлилась на него. Ну почему, он такой притягательный, зараза! Нужно быть с ним очень осторожной. А то запросто потеряешь голову, – она попыталась взять себя в руки и посмотрела прямо ему в глаза. – Мы скажем ей правду. Если мы рассчитываем на ее откровенность, откровенны должны быть сами.
– Как скажешь, детка, – усмехнулся Денис. – Но учти, откровенность не всегда бывает полезна, иногда очень вредна. Поехали!
Они загрузились в машину и уже через полчаса стояли возле нужного дома. Лифта в доме не было. И они на четвертый этаж поднимались пешком. Уже на последнем пролете Лика запыхалась и приостановилась.
– Эх ты, молодежь! – попенял ее Денис. – Дыхалка ни к черту. Куришь, что ли?
Лика отрицательно помотала головой.
– Не курю. Просто тут ступеньки очень крутые. Один этаж идет за два, – виновато проговорила она.
– Надо тебя к спорту приобщать. Вот закончим с делом, поедем в Швейцарию, на лыжах кататься, – пообещал Денис. – Катаешься на горных лыжах?
– Неа, – Лика улыбнулась. – На обычных лыжах катаюсь, – она нажала на звонок, чтобы прекратить этот разговор.
Дверь распахнулась. Пожилая женщина с приветливым лицом открыла дверь.
– Вы от Галины Борисовны? – грудным голосом спросила она, с интересом рассматривая гостей.
Денис кивнул.
– Проходите. Не снимайте обувь, пожалуйста, – она улыбнулась. – Как вас зовут?
Денис представился и выжидающе посмотрел на Лику. Она, краснея, назвала свое имя.
Они вошли в комнату и с любопытством оглядели ее. Комната была большая, очень светлая, два больших окна выходили во двор. На стенах висели фотографии выпускников. Фотографий было много. Лику, как магнитом потянуло их рассматривать. Она непроизвольно попыталась найти мамин и папин выпуск.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласила хозяйка. – Галина Борисовна сказала, что вы журналисты? Так ведь?
– Нет! – неожиданно обронила Лика. – Я дочь ваших бывших выпускников. Мне очень хотелось поговорить с вами.
– Напомните мне вашу фамилию? – прищурилась Наталья Александровна, рассматривая Лику.
– Огнева Анжелика, – запнулась Лика. – Мои родители – Огнев Станислав Александрович и Людмила Петровна Ткаченко.
Наталья Александровна надела очки и внимательно посмотрела на Лику.
– Вы не похожи ни на маму, ни на папу.
– Так бывает, – пожала плечами Лика. – Я похожа на папину маму.
– Что вы хотите узнать? – поинтересовалась Седова.
Лика помолчала минуту.
– Мой папа погиб год назад. Его убили в Италии. Мне очень важно знать о нем все. Я бы хотела начать с его школьных лет, с его школьных друзей. Каким он был? Как складывались его отношения с мамой? Ведь он с ней дружил еще со школы?
Седова встала и подошла к одной из фотографии.
– Вот их класс, – она сняла очки. – Знаменитый, замечательный 10 «Б». Самый сильный класс в нашей школе, в тот выпуск, конечно. Хотя впрочем, и потом тоже. В этом классе было шесть золотых медалей. Кстати, и у твоего папы тоже была медаль. Больше у нас в школе уже не было такого сильного класса, по крайней мере, пока я преподавала. Пять лет я уже не работаю в школе, – она задумчиво провела рукой по лицу. – Да, это были необыкновенные ребята. И даже не потому, что талантливые. Они были какие-то правильные. Как на подбор. В этом классе не было место подлости и стукачеству. Стас Огнев задавал тон. Он был лидер класса. Внешне мягкий, спокойный, но у него внутри был стержень. Какое-то врожденное благородство, что ли. Он не был грудой мышц, но его уважали все, даже самые отъявленные хулиганы. Если Огнев сказал, что это неправильно, не было никого, кто бы с ним не согласился. У него было лицо героя, в хорошем смысле этого слова. Он был романтик. В шестидесятых годах прошлого столетия на экраны вышел фильм «Путь к причалу». Многие уже не помнят сам фильм, но там была «Песня о друге». Может быть, вы ее слышали. Хотя, скорее всего, нет. Вы ведь очень молодые. Я прочитаю вам только один куплет, и вы поймете все.
Здесь, у самой кромки бортов,
Друга прикроет друг.
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг.
Вот Стас был именно такой. Он был готов отдать свой круг, уступить свое место в шлюпке, особенно для друга. Он помогал всем, особенно слабым. С ним мечтали дружить все ребята в классе. Но он выбирал друзей сам. Его закадычным другом стал Леша Соколовский. Они были очень разные, эти ребята, наверное, поэтому их так и тянуло друг к другу. Стас блестящий математик, явно с техническим складом ума. Леша гуманитарий, любил историю. Когда он что-нибудь рассказывал, в классе стояла гробовая тишина. Все заслушивались, так было интересно. Кстати, насколько я знаю, он потом защитил диссертацию. Может быть, поэтому Стаса так тянуло к нему. А Стас помогал Леше с математикой. Но он помогал не только Леше, он помогал всем. У него переписывали математику и физику полкласса. На выпускных экзаменах Стас быстро перерешал все задачи и отдал готовые решения другим, тем, кто не мог справиться сам. А на контрольных Стас сначала решал задачи Миле Ткаченко, вашей маме, потом Лешке, потом еще кому-нибудь и себе в самую последнюю очередь. Это очень хорошо его характеризовало. Сейчас бы сказали: «Вот дурак!». Но он был такой! Совершенно не мог приспосабливаться, да и не хотел. И ему было глубоко плевать на то, что себе он может просто не успеть. Стас дружил с самой красивой девочкой школы Катей Самойловой. Они были с первого класса «не разлей вода». Но когда в десятом классе в школу пришла Мила Ткаченко, ему просто снесло крышу. На всех уроках он украдкой смотрел на нее. Я, по крайней мере, не раз это замечала. Конечно, все очень быстро это заметили, и Катя тоже. Сначала Стас перестал провожать Катю домой, а потом все ей и сказал: «Извини, люблю другую». Катя переживала очень тяжело, хотя все еще надеялась, что Стас одумается. Но было поздно. Он уже по уши влюбился в Милу. Он не любил ходить вокруг, да около, сразу все ей и выложил. Предложил дружбу. А так как дружил он с Лешей, они стали дружить втроем. Леша тоже влюбился в Милу, хотя до этого был влюблен в Катю. Мне казалось, что Леше нужно было то, что было у Стаса. Он вздыхал по Кате все время, пока она встречалась со Стасом. Как только Катя стала свободной, Леше она уже стала неинтересна. Но Катя неожиданно начала поглядывать на Лешу. Мне кажется, назло Стасу.