bannerbannerbanner
Страж для невезучей леди

Татьяна Новикова
Страж для невезучей леди

Полная версия

Мужчина сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Взгляд его был пуст и отрешен.

Ему гладко выбрили лицо, и сейчас оно казалось еще уже, ещё острее, чем прежде.

Я смотрела на того, о ком не переставала думать все эти дни.

– Здравствуй, – сказала негромко. – Ты меня узнаешь?

Не отреагировал.

Что же с ним случилось?..

Молчание тянулось нитью, прорезая горло, мешая дышать.

– Мы держим его в одиночной палате, – объяснил лекарь. – Не знаем, чего ждать, если он придет в чувство. Но не беспокойтесь. Он не причинит вам вреда в моем присутствии, – в доказательство своих слов крутанул запястьем, и из-под пальцев его посыпались магические искры. – Всё под контролем.

Он выплел оберегающую руну, но сам остался в дверях. Я двинулась к мужчине. Шаг за шагом. Звуки казались недопустимо громкими и резкими, они дробили барабанные перепонки. Но мой спаситель – или убийца?.. – даже не шелохнулся. Не дернулся. Он редко моргал и смотрел в пол.

Что с ним?

Я помнила, как он глянул на меня, стоило ему услышать мой голос. Этот взгляд, темный, засасывающий. Живой. Помнила голос, что заставил содрогнуться стены.

Сейчас передо мной сидело жалкое подобие человека. Пустая скорлупа.

– А что шрамы? – спросила хрипло, обращаясь к лекарю.

– Древняя письменность, – отрапортовал тот. – Это всё, что мне известно. Я видел такие руны в храмах. Но перевести их – целая мука.

– Кто-нибудь занимается переводом? – сглотнула, поборов глупое желание коснуться набухших полос пальцами.

– Нет. Кто будет этим задарма заниматься?

Не поспоришь. Кого волнует этот человек? Поисковикам нужна только найденная мной диадема. Стражники не будут тратить время на какого-то полуживого путника..

Просто ещё один безумец, что обитал в шахтах.

Откуда тогда это истощение? Почему стихия взбунтовалась от его слов? Связан ли он с диадемой? Что означают его шрамы?

Неужели эти вопросы тревожат только меня?!

Моя интуиция взвыла: оставь это, не лезь, перестань, ты всё равно ничего не сможешь сделать.

– Мне нужно идти, – прошептала я лекарю, выбегая из палаты.

Сердце перестало молотить по груди только когда вновь щелкнул замок, отсекая маленькую палату от внешнего мира.

– Как долго он пробудет в лечебнице? – Мой голос звучал глухо.

– Неделю или две. – Лекарь пожал плечами, запер дверь на ключ. – Всё зависит от того, как организм восстановится от магического истощения.

– А потом?

– Если найдутся родственники – отдадим им. Сами понимаете, гильдия правопорядка им не заинтересовалась, а нам он без надобности. Других больных девать некуда.

– А если родственники не найдутся? Если он так и не заговорит?

Парень безрадостно развел руками. Мол, мы бы и рады держать вашу «находку» вечно, да только не можем.

– Если уж совсем никого не найдется… в Доме скорби примут любого.

Стало так жутко, что скрутило внутренности. В этих домах люди гибнут. Никто о них там не заботится, и они гниют заживо без возможности спастись. Кто способен трудиться, пашет с утра до ночи за краюху хлеба. Обитатели домов даже бесправнее рабов, ибо у последних хотя бы есть хозяева, которые предпочитают не портить «вещь», за которую заплачены деньги.

Ладно, какое мне дело? Кто он такой, чтобы беспокоиться за его жизнь?

Почему тогда во рту прогорклый, гадостный привкус, словно я совершаю ошибку?..

Я возвращалась недовольная собой. Что-то скребло, выламывало меня изнутри. Выло от бессилия и не умолкало ни на секунду.

Грегг караулил в дверях.

– Пришла! – обрадовался он. – Ну что? Чего интересного тебе рассказал твой новый знакомый?

Я поморщилась.

– Он не говорит.

– Чего не говорит?

– Ничего не говорит, – окрысилась, скидывая ботинки. – Молчит. В стену уставился, и всё на этом.

– Хм, а ты его спрашивала?

Иногда Грегг поражал меня своей простотой. Он залезал в структуру драгоценностей, выворачивая те наизнанку, зато в бытовых мелочах не разбирался от слова «совсем». Не думал просто о таких вещах, не разжевывал их внутри себя.

Не ответил, значит, не спросили.

Логично? Вполне.

– Он совсем не говорит. Его бесполезно спрашивать, – почему-то меня это злило.

Может, нужно вернуться в лечебницу, тряхнуть его за плечи и вытрясти хотя бы слово? По щекам надавать или магию применить? Где только эту магию взять.

– Эх, жаль. – Впрочем, было видно, что мой сосед не слишком расстроился. – Так что с диадемой? Я три дня безвылазно в мастерской провел, изнывал, значит, от нетерпения, пока ты дрыхла. Рассказывай мне всё.

Я описала находку в деталях, с мелкими подробностями. Хоть Грегг и подмастерье, но в украшениях разбирается лучше моего.

– Любопытно, – протянул он. – Очень любопытно. Почитаю в справочниках, кому она могла принадлежать.

В такие моменты он с головой уходил в работу. Профессионал своего дела, не иначе. Обожает все эти тонкости, нюансы. Может часами настраивать какой-нибудь кулон, только бы впихнуть в него побольше заклинаний.

– Так что ты с ним будешь делать? – спросил Грегг, когда я дернула дверь в свою спальню.

– С кем?

– Со своим таинственным мужчиной, конечно же, – фыркнул он. – У него совсем никого нет. Теперь он на твоей совести.

– Нет уж, моя совесть чиста, – отрезала я, хлопнув дверью и добавив самой себе: – Я его спасла. Этого достаточно.

Разве нет?..

Глава 4

Мужчина преследовал меня по пятам. Я шла по земле, почему-то липкой, к которой прилипали ноги, а отлипали с гулким чавканьем. А человек двигался следом. Мрачный и хмурый. Задумчивый. Молчаливый, да только молчание его било по барабанным перепонкам сильнее крика.

– Чего тебе надо? – обернулась я к нему недовольно, скрестила на груди руки. – Чего ты хочешь от меня? 

На его губах заиграла безумная перекошенная улыбка. В глазах полыхнуло пламя, и один за другим начали зажигаться шрамы по телу. Они полыхали, причиняя мужчине боль, от которой тот морщился и сжимал кулаки.

– Чем тебе помочь? – Я подошла ближе, попыталась коснуться руны ладонью, но человек отпрянул.

Огонь от шрамов перетекал по венам, сплетался с артериями. Мужчина застонал сквозь сведенные зубы.

– Да что я могу сделать? – спросила в ужасе. – Почему ты не можешь ответить?!

– А ты хорошо спросила? – хрипло ответил мужчина перед тем, как тело его охватило рыжее пламя.

***

Я распахнула глаза и уставилась в потолок. Рассветное марево окутывало комнату, настырно лезло сквозь мансардное окно, затекая внутрь. В углу выплетал паутину на удивление жирный паук. Он, будто напоминание о моей безалаберности, прекрасно устроился в жилище и убираться не планировал.

Я укрылась с головой подушкой. Поспать бы ещё часик или два. Да только дурацкие мысли обосновались в голове, мешая уснуть.

Что значит «ты хорошо спросила»? Нормально я спросила! Как надо было спрашивать? С танцами и бубнами? В ноги ему кинуться? Я и так была максимально сдержана, даже не набросилась на него с криком: «Ты меня чуть не угробил, гад!»

А могла бы, смею заметить.

Ну, так чего теперь сомневаться?

Всё, забудь ты о нем, займись чем-нибудь полезным.

Я встала так рано, что даже Грегг ещё не проснулся. Что ж, впервые за долгое время сама приготовлю завтрак. Не всегда же пользоваться добродушием моего соседа.

Я с сомнением осмотрела кухню, достала из шкафчика муку, задумчиво потрясла её. Готовить меня никто не учил. Зачем о таких мелочах беспокоиться аристократке, у которой есть экономка, повариха и несколько слуг на любой случай жизни?

Взрослая жизнь заставила многое пересмотреть. Оказалось, что в походе никто не сварит тебе кашу и не нажарит оладушек. Так что, будь добра, купи кулинарную книгу и изучай рецепты. Да и творог бывает свежайший, а бывает недельной давности (зато стоит дешевле).

Хочешь быть самостоятельной? Учись, малютка Трозз.

С другой стороны, обучение по специальности, на которую не рвались богачи (чаще поисковиками шли ребята из небогатых семей), а потом работа на окраине страны сделали меня проще. В детстве я была ранимым цветочком. Сейчас и послать могла при желании.

С горем пополам я приготовила что-то съестное, вывалила на две тарелки. Выглядит так себе. Но нам же не смотреть на это, а есть.

Я вяло колупала месиво, когда на кухню вошел сонный Грегг и почесал живот под растянутой домашней рубахой.

– Что, не спится, хозяюшка? – улыбнулся мне. – Совесть мучает? Человека оставила, да?

– Сгинь, пожалуйста, – попросила я, уткнувшись лицом в ладони.

– Ладно тебе дуться, – он шутливо стукнул меня кулаком в плечо. – Сможешь достать какую-нибудь информацию о диадеме? Или хотя бы руны на ней зарисовать? Есть у меня несколько идей, хочется порыться в архивах.

– Ты помешанный на артефактах псих, – заключила я.

– Знаю! – радостно согласился Грегг. – Давай, хватит штаны просиживать. Мне нужно хоть что-нибудь!

Зная, что парень не отвяжется – а заодно прожрет мне плешь своим нытьем, – я наскоро собралась, затянула волосы в хвост и отправилась в гильдию.

Мы с Греггом познакомились почти год назад. Я только-только перебралась в Хорхелл и искала какой-нибудь салон для починки защитного амулета. Ну а на дверях той мастерской висело объявление: «Срочно ищу соседа для съема квартиры. Обращаться к подмастерью».

Я, конечно, засомневалась, хочу ли снимать жилье на двоих с непонятным существом мужского пола. Но кошелек прохудился, а первая подработка только-только маячила на горизонте. Чуть позже мы пообщались, и выяснилось, что Грегг – парень компанейский, душевный и очень милый.

Свой в доску.

Он настолько кайфовал от работы, что ради новой магической штуковины был готов загрызть до смерти.

 

Поэтому сейчас я перешагнула порог гильдии, приветливо улыбнулась Олафу, заместителю наставника.

– Соскучилась по работе? – хмыкнул рыжеволосый Олаф. – Так быстро?

– Ага, соскучилась, – почти не слукавила я, перебирая ящик с запросами на подработку для поисковиков. – Что-нибудь выяснилось с диадемой? Работают с ней?

Ящик этот служил для всяких мелких поручений, за которые особо не платили. Но если ты на мели, а в соседнем селении предлагают звонкую монету за приработок – какой дурак откажется?

– Как сказать, работают. Ждем людей из столицы, без них запретили даже приближаться. – Олаф поскучнел, а затем выхватил у меня ящик и достал одну из бумажек. – Во, держи. Плевое дело.

Я вчиталась в требования. Ну да, ничего сложного. Два соседа поспорили, чьему огороду принадлежит пруд. Надо залезть в документы, разграничить участки. Это даже не поисковая работа, так – смежная. Нам часто прилетали задания вроде бы и не наши, но кто лучше начертит карту, если не человек, которого этому обучали десять лет?

Но я убрала листок обратно в ящик. Неохота мне сейчас возиться с картами. Деньги пока есть.

– А чего опасаются? – ради интереса уточнила я.

– Вдруг там ловушка какая магическая, кто его знает. У нас магов маловато, ковырнем и взлетим на воздух. – Олаф красочно развел руками, показывая, куда именно «мы» будем лететь.

– Ясно. Покажешь её?

– Ты будто не видела, – удивился он, дернул себя за вьющуюся прядь.

– Видела, но захотелось рассмотреть подробнее. Можно?

– Вообще-то туда доступ запрещен, – Олаф закусил губу, раздумывая. – С другой стороны, ты же её притащила. Так и быть, пойдем.

Я выдохнула с облегчением и приготовилась запоминать диадему в подробностях, чтобы потом зарисовать её до мельчайшей черточки.

Иначе получу от Грегга, которого не устроит абы какой вариант.

– Слышал, очнулся твой мужик, – как бы между делом сказал Олаф. – Гильдия правосудия на него рукой махнула, да? Не стали разбираться?

– Угу, – я умолчала, по какой причине стражники потеряли к нему интерес.

– Ну а ты чего? Будешь настаивать на том, чтобы его засадили за решетку? Нет? – Я покачала головой, мол, бесполезно это. – А что тогда? Не хочешь с ним пообщаться?

А сам смотрит на меня, скосившись. Понятно, донесли уже, что я ходила в лечебницу.

– С ним бессмысленно общаться. Он немой.

Олаф погрустнел. Ожидал, видимо, каких-нибудь подробностей.

«А ты хорошо спросила?» – разгоняя кровь, зашевелилось в черепной коробке, ударило по вискам.

***

Разумеется, Грегг остался недоволен моей вольной интерпретацией диадемы. Тут, видите ли, недостаточно развернуто начертила, а тут вообще непонятно: конус или овал. А свечение какое: желтое с золотым или золотое с желтым? Оказывается, есть разница.

– Сам бы шел и смотрел, – обиделась я за своё творчество. – Я поисковик, а не художник.

– Оно и видно, – приятель схватил листочек и гордо удалился с ним в комнату.

Ну а я до обеда промаялась без дела, затем всё-таки вернулась в гильдию и достала задание о границе участков. Всё лучше, чем бездельничать.

Остаток дня прошел за изучением планов местности. Скучно. Монотонно. Сиди и сверяй карты вековой давности. Они обновлялись каждые пять лет, поэтому нужно было перелопатить кучу бумаг. В итоге нашлась неточность: двадцать лет назад картограф напутал с границами, и ничейный пруд перешел к одному из участков. Так что соседям не о чем спорить.

Всё, дело сделано. Можно получать законную плату.

Я вернулась из городского архива за полночь, тотчас завалилась спать и провалилась в сон, как только голова коснулась подушки

***

Мужчина стоял в моей комнате и смотрел на меня сверху вниз. Бездвижно, точно окаменев. Губы его сжались в тонкую полосу. Меж бровей залегла глубокая морщина. Я укуталась одеялом, кожей ощущая свою наготу.

– Что тебе нужно? – спросила с раздражением. – Чего ты хочешь?

Промолчал, лишь сделал шаг вперед, протянул руку, прося принять её. Я помотала головой. Не хочу. Уходи, пожалуйста. Я устала просыпаться среди ночи и задыхаться, вспоминая очередной кошмар.

– Что нужно? Хороший вопрос, – заговорил мужчина, и шрамы его вновь начали полыхать изнутри.

Он скорчился, но остался стоять, лишь ладонь сжалась и бессильно разжалась. Я скинула одеяло, вскочила с кровати. Мужчина окинул моё тело взглядом. Долгим таким, сосредоточенным. Даже заинтересованным.

– Да объяснись же ты по-человечески!

– Ты спрашиваешь, но не ждешь ответа, Ольга Трозз… – зашептал сквозь боль, а затем всполохнул точно сухое полено.

Он ещё и загадками разговаривает?!

Бесы!

***

Пятая бессонная ночь подряд. Мужчина появлялся как по расписанию, врывался в мои сновидения, руша их на осколки. Я выпивала успокоительные травы – он пробирался через них. Пыталась уснуть после кошмара – не могла сомкнуть глаз.

Ну и что делать? Кажется, бесполезно отрицать очевидное. Что-то внутри меня молит вернуться в лечебницу, поговорить с моим несостоявшимся убийцей.

Зачем?

Знать бы ещё…

Тем же утром я накупила холщовый мешок фруктов и потащила их с гордым видом, будто обычная посетительница. Глупый, конечно, порыв. Кто покупает фрукты психопатам?

Но так я хоть как-то оправдывала свой поступок. Мол, иду не просто так, а с добрым умыслом. Накормить хочу. Смотрите, какая я хорошая, забочусь о том, кто меня собирался утопить.

Очередь в лечебницу не уменьшилась, наоборот – разрослась. Кто-то натурально стонал, еле держась на ногах. Другие читали молитвы богам. Третьи ругались, требуя обслужить их в первую очередь.

Я прошла, увернувшись от недовольного таким вероломством народа. Даже пихнула локтем одну женщину, которая пыталась дернуть меня за косу, чтобы вернуть в конец толпы.

– Здравствуйте! Это я! – рванула к знакомому уже целителю. – Ну, та, которая…

Сегодня он выглядел совсем никаким, цветом лица слился с белеными стенами.

– Да понятно, кто вы, – вздохнул. – Чего пришли?

– Да вот… фруктов принесла…

Теперь идея откупиться едой казалась глупой и неоправданной. В самом деле, зачем тащила их сюда? Но лекарь кивнул и отвел меня к двери, отпер её привычным движением.

– Идите, если нужно, – сказала я на пороге. – Я смогу о себе позаботиться.

– Не положено, – покачал головой парень, но затем в ладонь ему легла блестящая монета, и он понимающе хмыкнул. – Так и быть, в порядке исключения. Сомневаюсь, что он вам как-то навредит.

Дверь закрылась за моей спиной. Я застыла напротив человека, что сидел на полу, вытянув ноги. Казалось, за несколько дней он не сдвинулся с места. Серые губы его были сжаты в тонкую полосу. В глазах плескалась пустота.

Его вообще на ночь перекладывают в кровать? Не понимаю.

– Я фрукты принесла, – сказала зачем-то и неуклюже брякнула мешок на пол.

Яблоко, пользуясь случаем, выскользнуло наружу, подкатилось к пленнику лечебницы. Тот даже бровью не повел.

– Не знаю, кто ты такой и что делал в шахтах. Не знаю, зачем пытался убить меня или спас. – Я села, скрестив ноги, потерла ноющие виски. – Но ты мне постоянно снишься. Это ненормально. Я выспаться не могу. Отпусти меня. Ладно? Если бы ты дал знать, есть ли у тебя родственники, было бы проще. Может быть, напишешь мне? А? Умеешь писать? Я с ними сама свяжусь.

Достала из кармана сложенный вчетверо листок с завернутым в нем угольком. Протянула мужчине. Тот не сдвинулся.

Да что за напасть!

Он же совсем никакой…

Ему нельзя в Дом скорби. Его же уничтожат там за неделю. Оставят без еды, без воды. Кого волнует судьба опустевшего изнутри человека?

– Если ты не очнешься, тебе конец, – сказала я, до крови прикусив губу. – Если ты меня слышишь, ну, где-то там, внутри, то пойми это. Тебе нужно выбираться из лечебницы, найти родню. Иначе тебя в Дом скорби отдадут. Понимаешь?!

Даже взгляд не поднял, никак не отреагировал на мой жалкий вскрик.

– Да что с тобой случилось?! – разъярилась я собственному бессилию, схватила яблоко, сжала в пальцах. – Я же помню, ты говорил и двигался. Утопить меня собирался! Было же такое?!

«А ты хорошо спросила?»

Я подошла к нему вплотную, страшась собственной храбрости. Сцепив кулаки, отбросив яблоко в дальний угол. Застыла в полуметре от мужчины, наклонилась к нему и тихонько, одними губами задала вопрос:

– Что с тобой произошло?

Клянусь, его щека дернулась. Он не выдавил ни слова, не поморщился, не вскочил на ноги. Но на окаменевшем лице прорезалось что-то злое.

И это что-то нешуточно испугало меня. Я отскочила, опасаясь, что мужчина вновь схватит меня за шею. Даже почувствовала, как саднят следы на коже. Синяки от прошлой нашей встречи только-только начали сходить.

Но он вновь опустел.

Ох, бесы!

– Мне нужно уйти, но я приду к тебе завтра. Если тебе захочется меня прикончить – лучше так. Хотя бы отправят на каторгу, а не в Дом скорби. Поверь, каторга лучше, – сказала жестко, достав из мешка другое яблоко и положив его на колени мужчине. – До встречи.

***

Он стоял напротив меня, полностью обнаженный. Странное чувство. Я никогда до этого не видела голого мужчину. Пусть и во сне – а я понимала, что это очередной сон, – но чтоб так… близко… доступно. Можно разглядеть каждую черточку, каждый рунический шрам, которые тянутся по всему телу, сплетаясь в неизвестные фразы.

Просто стоял. Без движения. Позволяя рассмотреть его подробнее.

Глаза темны что ночь, укутанная тучами, и взгляд невыносимо тяжелый. Тонкие губы поджаты. Он весь угловатый, острый, колючий. Не человек – зверь, запертый в людское тело.

Поддавшись непонятному порыву, я коснулась его груди ладонью. Сердце глухо ухало под пальцами. Горячий, почти обжигающий, словно внутри него не угасает пламя.

Возможно, так и есть.

Пальцы прочертили путь до впалого живота, а затем остановились. Отдернулись.

Пусть это и сон, где разрешено многое, но нельзя же так бесцеремонно ощупывать незнакомого мужика.

 – Я приходила в лечебницу, пыталась поговорить с тобой, – обратилась к нему как к давнему другу, с неприкрытой обидой. – Но ты не ответил.

– Знаю, – произнес глухо, и шрамы начали проступать алым цветом, сочиться огнем. – Мне нечего тебе сказать. Неужели ты этого еще не поняла?

Ответ как удар наотмашь. Резкий. Честный. Лишенный эмоций.

– Почему тогда ты здесь? Почему общаешься со мной? – Я скрестила руки на груди, возмущенно надула губы.

– Это тебя надо спросить, почему я здесь… в таком виде, – окинул себя долгим, насмешливым взглядом. 

– Тебя упекут в Дом скорби. Отец рассказывал мне об этих домах, оттуда не возвращаются. В твоих же интересах очухаться. Я понимаю, ты – плод моего воображения. Я чувствую себя виноватой, поэтому вижу тебя во сне. Но…

– Да перестань же ты тараторить! – рыкнул, морщась от боли, а затем добавил уже спокойнее: – Кстати, спасибо за яблоки. Великодушно.

Он ухмыльнулся – почти по-человечески, – после чего вновь исчез, охваченный жаром.

***

Минула шестая ночь, которую я провела бесцельно пялясь в потолок.

– Доброе утро, – улыбнулся Грегг, когда я вломилась в кухню и бахнула кофейник о стол. – Так, кто-то не в настроении. Пойду, пожалуй.

– Иди, – сквозь зубы.

Всё, сегодня же выпрошу задание посложнее и подальше отсюда. Уеду на раскопки каких-нибудь пещер. На полгода или год, так будет правильнее.

Не могу находиться в этом городке.

– Олли, ты после возвращения из шахт какая-то повернутая, – Грегг покачал головой. – Понимаю, тебя крепко припечатало. Но нельзя же срываться на всех и вся.

– Отстань, пожалуйста. Дай мне разобраться в своей жизни самостоятельно.

– Дам, конечно. – Грегг закрыл книгу, которую читал за завтраком. – Ты когда в последний раз нормально ела? Не травами упивалась, а кушала что-то. А?

Я задумалась, но так и не смогла вспомнить точный день.

– То-то же и оно, – сосед развел руками. – Я беспокоюсь за тебя, разбирайся уже со своими проблемами и становись обычной.

Легко сказать. Но как это сделать, если по ночам я боюсь ложиться в постель, ибо посреди ночи придет мой персональный кошмар?

Тем утром я вернулась в лечебницу как к себе домой. Неизменный целитель – ему вообще дают спать? – молча протянул мне ключ, сжав в кулаке новую монету.

– Завтра у меня выходной, – сказал он напоследок. – Но вы заходите. Придумаем что-нибудь.

– Спасибо, – кивнула. – Скажите, что-нибудь изменилось? В его состоянии, имею в виду?

Парень вздохнул и начал объяснять, долго и путано.

 

Знакомая комната, привычная поза мужчины. Нетронутые яблоки. Разве что на коленях ничего не лежит. Значит, поднимали. Не может же он спать сидя. Или может?..

– Я скоро уеду отсюда, уже запросила отдаленную работу, – зачем-то отчиталась перед молчаливым собеседником. – Может быть, больше не увидимся. Спасибо тебе. За то, что не позволил погибнуть.

Я много думала над той его фразой, брошенной перед тем, как ступить в воду. Возможно, на диадеме лежало какое-то заклинание, и, потревожив её, я сама обрекла себя на погибель. А он… не знаю, откуда он взялся. Но почему-то передумал и принял удар.

– Надеюсь, ты все-таки придешь в себя. Ради собственного же блага. Тебя прекратят лечить, я разговаривала с лекарем. Он убеждает, что аура нормализовалась, всё стабилизировалось. В ближайшие дни твоя судьба будет решена. Я ничего с этим не могу поделать. Понимаешь?

Разумеется, не ответил. В моих кошмарах он был хоть и немногословен, но разговаривал. Тут же – словно натыкаюсь на глухую стену, на магический барьер, на кокон какой-то, из которого не вырваться.

Его обнаженная грудь вздымалась медленно, будто каждый вздох давался с трудом. Я вспоминала жар кожи под своими пальцами и робость, с которой коснулась его.

Внезапно мне захотелось проверить: такой же он горячий в реальности, как во сне?

Шаг за шагом. Нерешительно. Медленно. Костеря саму себя на чем свет стоит. Пожалею же. Нельзя же трогать незнамо кого, да ещё в лечебнице. Да ещё едва живого.

Но я всего лишь удостоверюсь, что в моем сновидении не было ни грамма настоящего, что всё это – фантазия. Вымысел.

Дрожащие пальцы тронули окаменевшее плечо. Легонько, одними подушечками.

Да он же полыхает! Это горячка. Жар. Болезнь какая-то.

И лекарь заверяет меня, что всё в порядке?!

Я хотела отстраниться и позвать целителя, но внезапно… твердая ладонь стиснула моё запястье. Одним движением. Резко. Быстро.

Я охнула от неожиданности, но не отдернулась. Так и застыла, не веря своим глазам.

Мужчина поднял на меня взгляд. В его глазах из-за густой тьмы выглядывало что-то осознанное. Он не двигался, не пытался атаковать меня. Мои пальцы лежали на плече, сжимаемые тяжелой рукой.

– Ты всё-таки меня убьешь? – спросила с горькой иронией.

Всё, белочка, допрыгалась. Довела человека, напомнила ему, что он безумен и в прошлый раз не довершил начатое. Сейчас тебя переломят напополам и усядутся обратно, как ни в чем не бывало.

В ответ – молчание.

– Выпустишь? – осторожно. – Я позову лекаря. Он должен осмотреть тебя. Ты двигаешься. Это замечательно. Мы вытащим тебя отсюда!

Ничего не сказал, но рука разжалась и безвольно опустилась вниз по туловищу.

– Жди, не сдавайся, – приказала я и рванула за дверь, забыв запереть ту на замок.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru