bannerbannerbanner
Война в наследство

Татьяна Чистова
Война в наследство

Полная версия

Запрещенный прием

Консультант: подполковник юстиции в отставке,

адвокат Зимина О. И.

Мешать самоубийце никто не собирался. Лишь поглядывали, кто насмешливо, кто удивленно, и проходили мимо, да еще и сторонились опасливо, точно страшась заразиться чужим горем, будто чумой. Жались к ограде и норовили побыстрее прошмыгнуть подальше от края платформы, где на коленях стояла девчонка. Высокая, нескладная, точно кузнечик, она опасливо поглядывала то на рельсы, то по сторонам, и Олег перехватил ее совершенно безумный взгляд. Серые глаза под русой челкой смотрели точно сквозь толпу и стены вокзала, в никуда, и стало ясно, что она доведет задуманное до конца. Несчастная любовь, одиночество, болезнь – уже неважно, что привело ее сюда, в не самое удачное место, чтобы свести счеты с жизнью, но все закончится именно здесь, и очень скоро.

Девчонка покачнулась, в последний момент удержалась на краю, ее собранные в «хвост» волосы трепал ветер. Лохмы падали на лицо, девчонка мотала головой, нависла над краем платформы и отшатнулась назад. Загудела невидимая пока за поворотом электричка, под ногами едва заметно дрогнули плиты. А девчонка села на край платформы, свесила ноги, примерилась.

– Подержи. – Олег сунул Маринке здоровенную коробку с новой игрушкой, зеленым, как первые яблоки, «болидом». Коробка повисла в пустоте, Маринка сжала кулаки и забормотала, кося то на Олега, то на девушку:

– Не надо, не вмешивайся. Она пьяная, наверное, или обкололась. Пойдем отсюда, скоро обед, нам попадет, если опоздаем….

Это она в точку, времени осталось в обрез. Платформа дрогнула сильнее, из-за поворота вылетел поезд и пер к станции, не сбавляя скорость. Девчонка выпрямилась, откинула волосы с лица, посмотрела вниз.

– Держи, кому сказал! – Олег швырну коробку Маринке, но та отвела руки за спину и вытаращила глаза, отчего сделалась похожей на рыбу. На толстого свежего окуня, если уж совсем точно, такая же лупоглазая и красная, от злости, что все снова пошло не по ее.

– Дай мне. – Артем перехватил коробку, обнял, и почти весь скрылся за обернутым в целлофан картоном, выглядывали только светлая макушка и ботинки под голубыми джинсами. Олег хотел сказать мальчишке, чтобы тот отошел подальше, но слова и все прочие звуки пропали в реве поезда. Не электричка это, а товарняк, он топит до Москвы без остановок, и если даже ну очень захочет остановиться, то километра через два-три, и никак не раньше. А тут всего-то метров пятьсот, и машинист это знает, как и дура, что уже наполовину сползла на рельсы.

– Стой! – заорали ей несколько человек, точно проснувшись от низкого утробного рева, – стой, куда!

Кто-то даже дернулся к девчонке, но Олег успел первым. Выдернул ее, как морковку из бездны над полотном, оттолкнул к ограде. Девчонка влетела в нее плечом, ударилась, надо думать, неслабо, но и ухом не повела. Кинулась обратно, едва не сбила Олега с ног, и тот еле успел схватить ее за локти.

– Дура! – заорал он в ухо девчонке, – овца! Нашла место!

Хотел сказать, что с психами типа нее у медиков разговор короткий – психушка, а потом спец учет на всю жизнь. Но это если повезет, если спецам уже другого профиля не придется с рельс остатки этой идиотки отскребать, может, и мозги найдутся, да поздно будет.

Девчонка снова дернулась с немыслимой для ее роста и комплекции силой, рвалась у него из рук молча, сосредоточенно, смотрела в одну точку. Олег уже едва справлялся с ней, подумывал, а не успокоить ли ее одним хорошим приемом. Барышня просто заснет, а проснувшись и думать забудет о всяких глупостях вроде попытки повторить судьбу толстовской героини.

Другая может быть, но не эта. Она вырвалась, вывернулась немыслимым образом, полоснув Олегу по руке ногтями и ринулась к краю платформы. Поезд загудел на подходе к станции, втер принес запах горячего металла. Девчонка затормозила в последний момент, оглянулась, Олег схватил ее за волосы:

– Я тебя сам убью, дура! – проорал он девушке в лицо, – чтоб не мучилась! И идиотов не нарожала….

– Там Федька, – сквозь зубы проговорила девчонка, – он упал, его надо вытащить.

Слова пропали в реве тепловозного гудка, товарняк проскочил переезд и прямиком пер к станции. Олег глянул туда, потом вниз. По шпалам прыгал белый щенок, нескладный, лопоухий, с коротким хвостом. Звереныш не мог перебраться через рельсы, короткие лапки скользили, и пес падал на шпалы, упорно поднимался и штурмовал преграду. Но с тем же успехом – он был еще слишком мал для хорошего прыжка.

– Он убежал, – зубы у девчонки выбивали дробь, – вырвался и удрал. Я за ним, он от меня, не удержался и свалился. Я хотела его достать….

Олег только сейчас заметил, что джинсы у нее вместо ремня подпоясаны плетеным рыжим поводком, к карабину пристегнут мягкий щенячий ошейник. Все стало на свои места: шустрый пес вывернулся из него, рванул исследовать мир, и оказался на рельсах. Товарняк снова загудел, и рев шел точно из-под земли. Щенок поджал хвост, покрутил лобастой башкой, глянул вверх. И заскулил, наверное, но в адском грохоте пропали все звуки. Потом кинулся на балку, что подпирала платформу снизу, встал на задние лапы, потянулся вверх.

– Федька, – выдохнула девчонка, – Феденька….

Олег грубо отпихнул ее, присел на корточки, примерился.

– Нет! – крик перекрыл гудок тепловоза, – нет, не смей! Вернись!

Можно не оборачиваться, это орет Маринка, орет в своей визгливой базарной манере. Кто ей сказал, что воплями можно что-то изменить, придать событиям другой исход? Мать, вроде, баба культурная, образованная, папаша офицером был, царство ему небесное. А доча непонятно в кого пошла, по любому пустяку голосит как торговка той самой рыбой.

Олег оглянулся – точно, его будущая жена прет через уже довольно густую толпу, прет напролом. Глаза навыкате, рот разинут, физиономия в пятнах, точно икры облопалась или апельсинов. Артем бежит следом в обнимку со своей драгоценной коробкой, и ни черта из-за нее не видит, странно, что до сих пор не свалился. Не видит – и очень хорошо, не надо ему сюда смотреть. А с Маринкой разговор будет потом.

Тепловоз поравнялся с концом перрона, пер навстречу, щенок прыгал на балку, мотал ушами и разевал полную острых зубов пасть. Потом повернулся в сторону тепловоза и сел на шпалы, опустил голову. Олег прыгнул вниз, подхватил щенка под мягкое толстое пузо и тут понял, что не успевает. Не хватало трех или пяти секунд, потерял, пока по сторонам глазел. Щенок повис на ладони, оглянулся на Олега, поморщился и чихнул. От гудка только что уши не разорвало, поезд пер с истинно космической скоростью, махина надвигалась. Из кабины высунулся машинист, он орал что-то, неразличимое в реве, махал Олегу, и крыл, надо думать, последними словами. И оба знали, что дело дрянь, и что выхода нет, и что все вот-вот закончится. Для одного навсегда, а для другого еще есть шанс узнать, что будет дальше – после недельного отпуска, когда вперемешку успокоительные и алкоголь. Хотя можно выбрать что-то одно.

Щенок трепыхнулся в руках, Олег прижал его к себе, глянул вверх. Увидел девчонку, та снова ползала на карачках, обдирая светлые джинсы об асфальт платформы, багровую Маринку злую и напуганную, Артема. Тот волочил за собой коробку и оказался слишком близко у края, глядел вниз совершенно без страха, не обращая внимания на близкий уже товарняк. Сунулся еще дальше, девчонка оттолкнула его, Маринка заревела. Некрасиво, криво и до того тошно, что Олегу вдруг захотелось ударить ее. Пес заскребся лапами, завертелся, девчонка вытянула руки, Артем оказался рядом с ней.

– Брысь! – крикнул ему Олег, – назад! Быстро, кому сказал!

Мальчишка отшатнулся, попутно дернул за ворот куртки девчонку, они пропали с глаз долой. В лицо ударила горячая упругая воздушная волна, щенок заворчал, ощерился. Олег накрыл звереныша курткой, пригнулся и вкатился под платформу. Забился как мог далеко, вжался в перекрытие за балкой, и зажмурился, прижимая к себе щенка. Ад налетел, накрыл мраком, грохотом и запахом гари, казалось, планеты сошли со своих орбит, рушатся с неба и вот-вот пробьют земную твердь. Рельсы гудели истинно бесовской струной, колеса слились в белую дрожащую полосу, в лицо летела мелкая галька и пыль, обдирала точно наждачкой, грозя сорвать кожу. Перекрытие тряслось, земля дрожала, адский ветер тащил за собой, от вони и тряски начинало тошнить. А пес затаился, затих, ткнувшись мокрым носом в подбородок Олегу, и в гуле и грохоте тот отчетливо слышал стук маленького, до смерти перепуганного сердечка. И потом, когда стало тихо и светло, когда успокоилась дрожь земли, этот стук продолжался, как метроном, и не хотелось открывать глаза, тянуло в сон. Реальность возвращалась неохотно, грешный мир не торопился принимать обратно две обреченные души, точно лишние они здесь. «Чистилище?» – мелькнуло в мыслях, и тут раздался голос Артема:

– Олег, ты где? Ты живой?

Кричал совсем близко, над головой и Олег открыл глаза. Поглядел в «потолок» над собой, приподнялся, едва не врезавшись в плиту макушкой, и охнул от боли. Под локоть попалось что-то твердое и острое, как оказалось, кусок бетона с обломком арматуры. Подобного добра вокруг оказалось немало, плюс обычный мусор – окурки, обертки, пустые бутылки, мятые банки и прочая дрянь. Щенок тяжело заворочался, засопел, заворчал на груди, Олег распахнул куртку и поймал на себе взгляд голубоватых еще по малолетству глаз. Пес в упор глядел на человека, и Олегу стало не по себе. Только сейчас дошло, чем все могло закончиться, руки дрогнули, затылок свело, как от мороза, желудок неприятно сдавило. Щенок зажмурился, закрутил коротким хвостом. Олег половчее перехватил пса и боком выкатился из-под платформы.

Первого увидел Артема и бледную девчонку. Они таращились сверху, и оба дружно охнули, завидев Олега. Тот погрозил Артему кулаком, но мальчишка и ухом не повел, даже не подумав отойти от края. Олег поднялся и передал щенка девчонке. Та схватила свое сонное сокровище и чудом не придушила, застегнув ошейник так, что пес взвизгнул. Олег запрыгнул на платформу, осмотрелся. Народу прибавилось, все таращились на него, только что пальцем не показывали.

 

– Вот это да, – проговорила блондинка со строгим лицом, что оказалась ближе всех, – с ума сойти. Мы уж думали, вам конец.

Женщина, что стояла рядом, кивнула, кто-то поддержал, а кто-то захлопал в ладоши. Почин немедленно подхватили остальные, Олег раскланялся, и на этом инцидент оказался исчерпан. Народ расходился, вдалеке гудела электричка, Олег отошел к ограде и принялся разглядывать толпу. Маринка куда-то подевалась, а вот Артем мигом оказался рядом. Схватил Олега за руку, вцепился намертво и молча глядел снизу-вверх, с ужасом и восхищением.

– Испугался? – мальчишка помотал головой. Врет, разумеется, еще как испугался, и даже ревел от страха, глаза еще красные, а на щеках остались следы слез. И эта артистка точно наревелась – к ним подошла девчонка с щенком на руках. Пес потянулся к Олегу, он щелкнул звереныша по носу. Щенок зажмурился и облизнулся.

– Ну ты Федька, даешь.

Пес снова замотал коротким хвостом, девчонка присела на корточки, и Артем погладил щенка по спинке. Тот повернулся, лизнул Артему ладонь.

– Почему Федька? – мальчишка взялся за ошейник, точно проверяя его на прочность.

– Вообще-то от Фердинанд, по родословной, – пояснила хозяйка, – а так проще и короче.

Щенок оказался на земле, постоял, покрутил ушастой башкой, сунулся вправо-влево, и увернулся в последний момент. Ну просто чудом спасся – Маринка растоптала бы его в лепешку, да что там щенка, она сейчас могла убить любого. Взлетела по лестнице и со всех ног рванула к Олегу. Хорошо, хоть успела затормозить, или не миновать им полета обратно под платформу, Артем спрятался за Олега, и он принял на себя главный удар.

– С ума сошел, зачем… Ты же мог погибнуть из-за этой… Дура! Идиотка! Кто тебе разрешил тут собак таскать?! Приперлась! А ну проваливай, пока я полицию не вызвала!

Олег взял Маринку за руку, сжал сначала несильно, потом сдавил уже крепко, так, что пальцы женщины побелели. Она то орала в спину мигом ретировавшейся девчонке, то принималась отряхивать Олегу одежду, то терла нос платком и постоянно всхлипывала.

– Зачем, ну зачем ты туда полез? Подумаешь, собака какая-то, черт бы с ней, плевать….

– Не плевать, – буркнул Артем, – Федьке нельзя умирать, он еще маленький.

Маринка осеклась, захлюпала носом, и вдруг кинулась Олегу на шею. На них снова смотрели, оглядывались, и Олегу стало неприятно.

– Пошли отсюда.

Он кое-как отцепил Маринку от себя, взял ее под руку, и только сейчас заметил на лавке ту самую коробку с дорогой игрушкой-багги. Артем схватил ее, и снова пропал за ярким картоном. Олег забрал коробку у мальчишки и пошел к парковке. Артем топал впереди, Маринка тащилась рядом и нудела свое «зачем, зачем…», Олег отмалчивался. Маринка всем его устраивала – и выглядит хорошо, и готовит отменно, и вкус у нее есть, и фантазия. Но мозгов кот наплакал, вот в прямом смысле. Ее жизнь лежала на прямой «холодильник- косметичка», иного не существовало, а если это иное вторгалось в ее мир, то немедля изгонялось: жестко, быстро и навсегда. Как сейчас, когда рядовой поход по магазинам превратился чуть ли не в вестерн.

– Олег Федьку спас и от смерти, и теперь герой! – бросил Артем, – ему медаль полагается, за спасение погибавших. Я слышал, что такая есть.

Маринка заткнулась, Олег улыбнулся, глядя в сторону. Артем к своим восьми годам много чего слышал и пережил, иному взрослому на полжизни хватит. И насчет медали прав, у Вадьки такая была, и не только такая, несколько, штук пять или шесть.

– Правильно, – медовым голоском отозвалась Маринка, – ее за подвиги дают, как твоему папе, например. Ты же хочешь стать похожим на него? Вот пойдешь в суворовское училище, туда с десяти лет берут, потом…

– Мой отец закончил Новосибирское высшее военное командное училище, туда после школы берут, и еще срочную отслужить надо, – огрызнулся Артем и прибавил шаг, точно хотел убежать от Маринки. Та растерянно улыбнулась, поглядела на Олега, но тот сделал вид, что ничего не замечает, пошел быстрее, чтобы догнать мальчишку. Маринка торопилась позади, стучала каблуками, но хоть молчала, и на том спасибо. Где она раскопала информацию, что в суворовское берут с десяти лет – уму не постижимо, похоже, мать подсказала, но это неважно. Дело в другом: Маринке позарез нужно избавиться от Артема, она спит и видит, как бы сбагрить его с глаз долой. Причем сбагрить под самым благовидным предлогом, да еще и так дело обернуть, будто мальчишка сам этого больше жизни хочет. Но не получалось, хоть тресни, не велся Артем на ее уловки, от чего Маринка бесилась все сильнее, но злость свою всячески скрывала. И вот очередная попытка провалилась.

Олег догнал Артема, придержал за капюшон новой, пару часов назад купленной куртки. Машинка шла довеском и стоила чуть ли не столько же, но на племянника Олег без раздумий потратил бы и последнюю копейку. Единственный родной человек в этом мире, сын старшего брата, Вадьки, полгода назад не вернувшегося из командировки. Вернее, его привезли в закрытом гробу и быстро, без особых церемоний похоронили, а вдова Светка продержалась месяц, потом ее нашли в петле. Ни записки, ни чего-то подобного не нашлось, списали все на острый психоз на почве гибели мужа-офицера, подполковника Вадима Казарцева, геройски погибшего то ли в пустыне, то ли в горах. Государство строго хранило эту тайну, отделавшись формулировкой «погиб при исполнении». Артем угодил в детдом, где первый месяц жил точно в анабиозе, потом отошел, поняв, что остался один против целого мира. Из домашнего открытого пацана он мигом мутировал в настороженного, всегда готового к отпору звереныша, и Олег был готов отдать чиновникам последнее, лишь бы бумаги на усыновление те подготовили быстрее.

– Подожди. – Он взял мальчишку за руку, – не торопись, у нас еще полчаса. На обед успеем.

Артем послушно пошел рядом, но смотрел куда-то вбок. Маринка болтала по телефону и немного отстала. Олег переложил коробку в другую руку, пригладил Артему волосы.

– Ты женишься на ней? – буркнул парень, – не передумал?

– Да, – просто сказал Олег, – женюсь. И ты знаешь, зачем это надо.

– Дурацкие законы. – Артем дернул плечом, – кто их выдумал.

Дурацкие, кто ж спорит, но куда деваться. Приемная семья должна быть полной, а родители отвечать всем требованиям в этих самых законах прописанным. И Маринка подходила идеально – и образование, и должность, и характеристики с работы, и квартира. Однушка, правда, и от центра далековато, но это мелочи. Суть в том, что справки получились у обоих ну просто на загляденье, оставалось последнее, пожениться через десять дней, и Артем навсегда вернется домой, а Маринка получит вожделенный статус замужней женщины. Вот такой расклад, больше похожий на контракт, но деваться некуда.

– Она тебя ненавидит, – выдохнул Артем и поднял голову. От взгляда в точности Вадькиного, обдало легким морозцем. Те же серые глаза, то же выражение лица, даже голос делается похож, отчего становится немного жутко. Точно брат благополучно вернулся из последней командировки, а в закрытом гробу похоронили кого-то другого. Олег заставил себя улыбнуться.

– С чего ты взял?

– Она зависит от тебя, ей срочно надо замуж, а никто не берет. Она старая и злая….

– Чего? – Олег не знал злиться ему или смеяться. Артем набычился, глядел исподлобья и все поглядывал вбок, где неподалеку от них Маринка трещала по мобильнику. Олег посмотрел на свою суженую: не девушка, да, но и не совсем уж старуха, тридцать лет две недели назад исполнилось. Самому тридцать пять, так что нормально выходит. Злая… да нет, вредная, временами стервозная, но и у него характер не ангельский. И потом за почти год совместной жизни они друг к другу привыкли, даже не так – притерпелись, заключив что-то вроде негласного брачного договора, где каждый получал свое. Маринка – вожделенный статус замужней женщины, Олег – Артема, а мальчишка свой дом взамен казенного.

– Старая и злая, – глядя вбок, пробормотал Артем, – тебя терпеть не может, и меня заодно. Она предаст тебя, когда ей будет выгодно.

– Прекрати! – прошипел Олег, – с ума сошел? Ты что несешь?

– Раз никому не понадобилась, то и тебе не нужна. Найди другую, пока не поздно…

Олег закрыл мальчишке рот ладонью, тот что-то пробубнил и умолк. Маринка топотала позади, догоняя их, подбежала, дернула Олега за рукав:

– Опаздываем, обед через полчаса! Бежим!

И потащила обоих к парковке.

Опоздали, разумеется, хоть и торопились, как на пожар. К воротам детдома подкатили минут через десять после назначенного срока. Воспитатель, полная тетушка хорошо за сорок, строго поглядела на Олега, потом демонстративно на свои часы.

– Нарушаем….

– Нарушаем! – опередила всех Маринка, сунула Артему в руки коробку с игрушкой и подтолкнула мальчишку к воспитателю. – В магазине были, курточку мальчику выбирали. Купили вот, и машинку заодно.

Тетушка оглядела и куртку, и коробку, благосклонно улыбнулась и открыла калитку. Маринка обняла Артема, хотела поцеловать, но тот сердито увернулся.

– Мороженое ему не купила, – шепнула воспитателю Маринка, – и он на меня обиделся.

Воспитатель потянулась взять Артема за руку. Тот увернулся и кинулся к Олегу, коробка свалилась на траву.

– Ты придешь? В субботу?

Глядел с такой тоской и обреченностью, точно не на несколько дней расстаются, а навсегда. Олег присел на корточки, обнял мальчишку.

– Приеду, конечно. А через месяц заберу тебя отсюда насовсем.

– Почему сейчас нельзя?

– Потому что документы не готовы.

Это ритуал повторялся каждый раз, когда приходила пора прощаться. Маринка с умилением глядела на них, воспитатель поулыбалась, подобрала коробку и взяла Артема за руку.

– Пойдем, тебе пора.

– В субботу? – мальчишка смотрел ему в глаза, и Олег отвел взгляд.

– В субботу не получится, извини. Но в воскресенье точно.

Суббота выпадала по веской причине: намечалась пьянка по особому поводу. Предстояло обмыть новую должность Олега, приглашенных было немного, три семьи, и две из них руководство. Одно косвенное, а второе непосредственное, которое – руководство – приложило прорву усилий, чтобы именно Олег Казарцев занял место первого заместителя СБ конторы с негромким названием и потрясающим воображение годовым оборотом в торговле нефтепродуктами. Зарплата вырастала в разы, помимо этого к должности прилагалась еще масса приятных плюшек вроде возможности свободно распоряжаться своим временем и личный кабинет. Такие подарки в рабочем порядке не отметишь, вот пришлось резервировать столик на шесть персон в дорогом, чего уж там, ресторане. Так что суббота вылетает, но воскресенье еще никто не отменял, и до него всего-то неделя.

– В воскресенье, – повторил Олег, – вот зуб даю.

– Зуб? – Артем настолько обалдел, что дал воспиталке оторвать себя от Олега. Тот поднялся на ноги.

– Ага, так говорят, когда обещают что-то. А кто не выполнит, у того зуб выпадет. А мне все нужны! Иди, я тебе позвоню. И веди себя хорошо, слушайся!

Артем поплелся к калитке, за которой маячил охранник. Воспитатель направилась следом, Олег догнал ее, придержал за рукав. Та обернулась.

– Такое дело, – Олег смотрел Артему вслед, – я вас попрошу. Если что-то случится, позвоните пожалуйста, мне. Я сразу приеду.

И сунул воспитательнице в карман плаща сложенную несколько раз купюру. Женщина отшатнулась, глянула на охранника, на Маринку, и зашептала:

– Вы что делаете, прекратите… Позвоню, разумеется, не переживайте.

И это тоже было частью ритуала. Олег оставил воспитателю свой номер в самый первый приезд сюда, и платил аккуратно. Тетка каждый раз делала испуганный вид, но деньги брала, и обещания выполняла.

– И присмотрите за ним.

В карман плаща отправилась еще одна тысяча, женщина кивнула и скрылась за калиткой. Та закрылась с жутковатым грохотом, Маринка подошла, взяла Олега под руку, заглянула ему в глаза.

– Поехали? – хрипловато проговорила она, – у нас еще полдня впереди.

Она призывно улыбнулась, откинула волосы за спину, и тут у Олега зазвонил мобильник. Маринка скривилась, Олег отошел в сторону. Звонило начальство, предупрежденное заранее, что Казарцев сегодня отсутствует, причем за свой счет.

– Кабинет готов, – сообщил шеф, – можешь посмотреть, если охота. Или завтра?

– А секретарша? Блондинка с длинными ногами? – Олег глянул на Маринку: та делала вид, что ничего не слышит, а сама накручивала на палец прядь темных волос. Снова бесится, да и фиг с ней, никуда не денется. Как и он от нее.

– Не борзей, – усмехнулся начальник службы безопасности, – вот сядешь на мое место, будет тебе блондинка, даже две.

 

Нестарый еще мужик, он давно поговаривал, что собирается уходить, но владельцы конторы поставили условие найти замену. И вот для него включился обратный отсчет, осталось дать новому заму время «на разгон» и можно отдыхать. Так что к зиме будет и секретарша, и другой кабинет, и другая должность.

– Я приеду, – сказал Олег, – через час, наверное.

Убрал мобильник и поймал на себе пристальный Маринкин взгляд. Та глядела в упор, и Олег не выдержал:

– Я пить не собираюсь! – он поймал себя на том, что уже заранее оправдывается, – не собираюсь, поняла?

– Поняла, – спокойно проговорила та, а сама не отводила взгляд.

«Да чтоб тебя!» – Олег сел за руль, Маринка со скорбной физиономией устроилась рядом и отвернулась к окну. Не поверила, да и черт с ней, пусть думает себе что угодно, ее проблемы. Закинет ее домой, переоденется, и поедет. Плевать, что выходной, кабинеты не каждый день раздают.

– Мама просила к Ольге заехать, – точно сама себе сказала Маринка, – альбом по искусству Брейгеля забрать. Еще вчера просила, а ты забыл.

Ну конечно, кто бы сомневался. Он отвечает за все, в том числе и за доставку будущей теще альбомов по искусству. «Могла бы и сама прокатиться, ведь один хрен дома сидит» – Олег предпочел промолчать. Черт с ней, получит она своего Брейгеля, к Ольге им ехать по пути, можно и заскочить.

– Не вопрос, заберем сейчас. – Олег включил магнитолу и погнал в город.

Ольга, школьная приятельница будущей тещи, обитала в старом «сталинском» доме. Невысокая всегда загорелая старуха в огромных очках и черным каре до подбородка, жила одна в четырех комнатах с видом на реку и центр столицы. Хоромы достались ей от мужа-профессора геологии, оказавшего некогда братским странам помощь в поисках нефти и прочих приятных ништяков, таящихся в земных недрах. В мир иной почетный геолог отошел на заре смутных времен, а его вдова пережила потрясения почти без потерь, став еще злее и подозрительнее. Близко к себе подпускала лишь старых, проверенных временем друзей, а с полгода назад у нее объявился племянник по имени Валера. Он работал то ли в банке, то ли на бирже, по словам Ольги, неплохо зарабатывал, и тратил все на себя, поскольку семью к своим почти сорока заводить не торопился. Он то и открыл Олегу дверь, осмотрел подозрительно, и впустил в квартиру. Пахнуло тяжелыми, как ладан духами, кофе и ядреным табачным дымом.

– Валерик, кто там? – донеслось из недр пещеры. Хозяйка не пожелала лично встретить гостя, хоть и была предупреждена о визите.

– Это от твоей подружки за книжкой пришли!

Валерик, тощий вертлявый молодой человек, запахнул поплотнее халат, и шустро смылся куда-то в сторону кухни. Олег остался один в огромной прихожей, поглядел на себя в старое, в деревянной раме зеркало, осмотрелся. Он был тут раньше раз или два, привозил или забирал из гостей Маринкину мать то ли со дня рождения хозяйки, то ли с мероприятия по другому поводу. Помнил, что квартира поразила его как размерами, так и обстановкой – ну чисто музей мебельного искусства, в том числе и антикварного. Теща говорила что-то насчет страсти покойного ныне профессора к старым шкафам, сервантам, комодам, и тот активно пополнял коллекцию в своих командировках. Сейчас же Олег видел в конце коридора край мощного, на века сделанного буфета с резной полочкой, где за толстым мутноватым стеклом поблескивал тяжелый хрусталь.

– Ольга, добрый день, я за альбомом Брейгеля приехал! – крикнул Олег в пространство. Вообще-то хозяйку звали Ольга Аркадьевна, но та терпеть не могла обращения к себе по имени-отчеству. Олега малость коробила подобная фамильярность, но правила устанавливал не он.

– В кабинете возьмите, если вас не затруднит! – отозвалось пространство хрипловатым голосом и кашлем, – справа в шкафу на полке. Я не одета, не могу вам помочь.

Снова раздался кашель, сквозняком принесло струйку табачного дыма. Ольга курила всю жизнь, и не дамские сигареты, а самый что ни на есть настоящий ядреный «беломор» или «астру». Жутко кашляла при этом, страдала астмой, но с пагубной привычкой расставаться не торопилась.

– Оля, ты опять? – раздался недовольный тенорок, где-то зашаркали подошвы. Ольга что-то отвечала, Валерик возражал, а Олег прикидывал, где тут может находиться кабинет. Вошел в одну комнату, всю забитую строй темной мебелью, да еще и с круглым столом посередине. Одна стена эркером выходила на реку, но окна закрывали плотные светлые шторы. Олег пересек комнату по толстому ковру и обнаружил другую дверь. Толкнул и оказался в небольшой комнатенке в одно окно, тоже наглухо завешенным темной тканью. Рядом стоял мощный, как мамонт, письменный стол с грудой бумаг и пыльных книг в обтянутых тканью обложках, поблизости стул с пачкой газет на нем. И стеллажи с книгами, что уходили чуть ли не до потолка. Олег поначалу растерялся, потом вспомнил, что искать надо справа, и принялся изучать плотно пригнанные друг к другу корешки. На кой теще понадобился этот Брейгель – уму непостижимо, да еще и вот так, позарез, точно вопрос жизни и смерти. То ли страсть к искусству проснулась на старости лет, то ли старухи играли в какую-то им одним понятную игру.

Альбом нашелся на третьей полке с краю, Олег вытащил толстую книгу с полки, наскоро пролистал. Ну страх божий, у этого Брейгеля явно что-то с психикой. Такую страсть изобразить, да еще со всеми подробностями, в деталях. Хотя если учесть, что время тогда было голодное, сплошь неурожаи, лопали все подряд, в том числе и хлеб, зараженный спорыньей, из которой много позднее химики получили ЛСД. Приход эта дурь, как выяснилось позже, давала знатный, что картины Брейгеля и являли миру во всей красе. И вот теща пожелала насладиться средневековыми галлюцинациями.

Олег завернул альбом в старую газету и по темному паркету пошел к выходу. В квартире было очень тихо, точно Ольга и Валерик куда-то смылись. Олег постоял в коридоре, прислушиваясь к звукам. Надо попрощаться и уходить, но дверь закрывается изнутри, небезопасно оставлять ее незапертой. Хоть и консьерж внизу имеется, и охрана, но береженного бог бережет. Олег кашлянул раз, другой – не помогло, никто не отозвался. Пришлось топать по коридору в сторону кухни, но и там оказалось пусто, зато за дверью напротив явно кто-то был, доносились шорохи и приглушенные голоса, пахло крепким табаком и духами. Олег только собрался постучать, но рука застыла в воздухе. Через щель неплотно прикрытой створки он увидел Ольгу в объятиях Валерика. Тот с театральной страстью целовал старуху и порывался сорвать что-то черное прозрачно-кружевное с тела возлюбленной. Ольга отталкивала его, сначала вяло, потом сильнее и сильнее, пока Валерик, тяжко дыша, не отшатнулся к креслу.

– Сдурел? – раздался приглушенный голос, – мы же не одни. Потерпеть не можешь?

– Не могу! – капризно выдохнул «банкир», запахивая халат, и повернулся к двери. Олег пулей пронесся к дверям, принялся крутить ручку хитрого противовзломного замка, стараясь не смотреть по сторонам и еле сдерживал смех. Ситуация была глупой и идиотской, ну чисто водевиль, только вместо мужа-рогоносца свидетелем адюльтера стал посторонний. «Банкир, значит, племянник?» – Олег сквозь зубы попрощался с подоспевшим Валеркой и побежал по ступенькам вниз. Банкир, как же, альфонс обыкновенный – Ольга завела себе на старости лет игрушку, благо средства позволяют. Профессор не только комоды собирал, а еще и драгметаллы в виде ювелирки, и этого презренного металла, по словам тещи, у Ольги была полна квартира. «Повезло Валерке, он еще и квартиру у бабки оттяпает» – Олег выскочил из подъезда и направился к машине. Отдал Маринке альбом, та принялась листать его, и всю дорогу разглядывала адские картины.

Дома Олег быстро переоделся. Маринка смотрела недовольно, но помалкивала, и только когда он был уже в прихожей, не выдержала.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 
Рейтинг@Mail.ru