Татьяна Чистова
Первым делом самолеты
– Вынужден поздравить вас, Марина Валентиновна, после совещания выбор пал на вашу кандидатуру. Конкурс проводился честно, за его ходом наблюдала независимая комиссия нашего… спонсора, и среди ряда кандидатур выбрали именно вас. Ваши несомненные достоинства в области разработок научных решений по разнообразным проблемам, методы проведения исследований и постоянное стремление к повышению квалификации помогли нам сделать правильный выбор. Не скрою, что решение принималось коллегиально, численный перевес оказался незначительным, всего в один голос. И этот голос – мой. Поздравляю, – еще раз повторил ректор и умолк. Он сцепил на круглом, обтянутом коричневым пуловером пузе толстые волосатые пальцы, опустил голову. Его очки в тонкой оправе сползли на нос, Марина перехватила острый, чуть насмешливый начальственный взгляд и встрепенулась. От холода у нее давно окоченели руки и ноги, пальто осталось в приемной, а вместе с ним – теплый шарф и перчатки в карманах. Знала бы, что разговор затянется так надолго, оделась бы потеплее, так и простудиться недолго. Верный себе, ректор к сути разговора подошел издалека, подбирался к ней минут двадцать, говорил, говорил – монотонно, тихо, так, словно доклад на конференции перед спящими слушателями зачитывал. И вот разродился, наконец, сделал милость.
– В самом деле? Я очень рада, – дежурная фраза вышла неубедительно, голос подвел, ей пришлось сначала откашляться и повторить ее еще раз.
– Еще бы, я бы на вашем месте тоже радовался, – ректор откинулся на спинку кресла, застучал пальцами по темным подлокотникам. «Что я такого сказала?» – за одиннадцать лет работы в университете Марина успела изучить привычки и реакции руководства на раздражители как школьник – таблицу умножения. Ректор недоволен и одновременно раздосадован – это очевидно, знать бы еще, чем именно. А тот уже отвернулся от собеседницы и уставился в окно, на голые ветки тополя, короткие, покрытые шерстью пальцы продолжали выстукивать «морзянку», но менее интенсивно, чем полминуты назад.
– Голубушка, когда только вы научитесь меня слушать. Грант был выделен нам для изучения отечественной истории конкретного – конец 30-х годов – периода, с обязанностью провести конкурс на лучшего знатока той эпохи. Вашего периода, – с упором на слово «вашего» повторил ректор, глянул мельком на собеседницу и продолжил – недовольно, словно через силу или делая ей одолжение:
– Я вам в который раз говорю – всю сумму, полученную по гранту, решено передать вам. Не в виде наличных, конечно, и не на тряпки или побрякушки. Решено, что деньги пойдут на оплату… не знаю, как это назвать правильно… турпоездки, что ли. В общем, вот их адрес, вот телефон, вот список контактных лиц…
Стук прервался, ректор выпрямился в кресле, обозрел свой гигантский, из прекрасного темного полированного дерева стол. Потом хлопнул себя ладонью по сморщенному от натуги лбу и полез в лежащую на дальнем краю стола до отказа набитую бумагами пластиковую папку.
– Вот, потрудитесь изучить и связаться с ними. Желательно, сегодня, – Марина взяла протянутый ей буклет.
– Хронотуризим. Путешествуй по времени. Полный экстрим, – прочитала она надпись на первом листе и перевела взгляд на ректора.
– Ну, да, да. Я сам сначала не понял. С другой стороны – что вы теряете? Да и мы тоже. Эти деньги нам все равно что с неба упали, но об их использовании я отчитаться должен, – быстро, и даже горячо заговорил ректор. Если бы Марина не знала его больше десяти лет, то решила бы, что человек в кресле перед ней только что совершил большую глупость и пытается оправдаться в содеянном. И для исповеди выбрал именно ее – старшего научного сотрудника одного из множества отделов.
– Ничего, – Марина покрутила буклет в руках и положила его себе на колени, – абсолютно ничего. Хорошо, я созвонюсь с ними и все выясню....
– Все уже выяснили, вам нужно лишь выбрать время, вернее, дату, год. Впрочем, там все написано, – перебил ее ректор, – суть вот в чем. Вы, как специалист в своей области, получаете редкий шанс проверить все на месте, так сказать, в поле. Ваша задача – провести сутки в той эпохе, всего двадцать четыре часа. И посвятить их исследованиям и наблюдениями – собрать материал, сделать виде- и аудио- записи, с людьми поговорить, записать, сфотографировать. В этой конторе вас снабдят всем необходимым, покажут на какую кнопку нажимать, а на какую не надо – техническая сторона вопроса вас волновать не должна. Список вопросов я подготовлю, а вы посмотрите и на месте подкорректируете. Потом, уже здесь, мы все проанализируем, обобщим, а заодно проверим несколько своих гипотез. Моих гипотез, – тут же поправил сам себя ректор и вылез из-за стола.
– Простите, – голос снова подвел, но уже от волнения, – что вы имеете ввиду под «собрать материал»? – Марина тоже вскочила со стула, уронила на пол буклет и присела на корточки. Ректор топтался рядом, переминался подошвами дорогих новых ботинок и гудел над головой, как невовремя разбуженный шмель:
– Мариночка, что тут непонятного? Приехали на место, сделали все, как они скажут, сутки погуляли по Москве и назад. Деньги у вас будут, не сомневайтесь, документами вас тоже снабдят. Вас там пальцем никто не тронет, – вещал ректор, – сами же потом спасибо скажете. И задумайтесь – мы пошли вам навстречу, и ждем от вас того же. Вам надо оправдать наше высокое доверие – выполнить все задания, постараться как следует, и тогда диссертация, считайте, вам обеспечена. Только вдумайтесь, какая у вас появилась перспектива – мы, может, даже возьмем вас на преподавательскую работу, вы переедете из-за МКАДа в Москву…
Марине удалось, наконец, подцепить кончиком ногтя тонкий глянцевый край буклета, она взяла листок в руки, развернула его.
– Тарифы: лайт, эконом, экстрим. Время пребывания в прошлом, количество груза… Точность программирования по месту и по времени попадания, сумма… В прошлом? – она подняла голову и уставилась на ректора. То вымученно улыбнулся и подал ей руку, помогая подняться на ноги.
– Да, деточка, именно так. В прошлом. Уникальный, я бы даже сказал исключительный шанс увидеть своими глазами Москву тридцатых годов предоставлен именно вам. Только представьте себе, какой богатейший фактический материал для диссертации вы сможете собрать, – глаза ректора увлажнились, губы скривились, он шмыгнул носом и полез в карман клетчатых брюк за платком.
– И сколько это стоит? – в кабинете стало жарко, словно включились оба радиатора отопления. Марина почувствовала, как ее лицо краснеет, а руки почему-то дрожат. Она плюхнулась на стул, крепко сжимая в пальцах буклет, потом попыталась расстегнуть «молнию» на сумке, но от волнения не справилась с застежкой.
– Там все написано, – не оборачиваясь, ответил ректор и деликатно высморкался в нежно-зеленый кусок ткани.
Цифры плясали перед глазами, как пьяные, Марина никак не могла сосчитать количество нулей на хвосте у каждой единицы, поэтому переключилась на текст.
– И сколько… сколько времени у меня будет? – наконец, смогла выговорить она.
– Я же говорю – сутки, моя дорогая Мариночка, целых двадцать четыре часа, – откликнулся ректор, и снова рухнул в свое кресло, – да за это время… я бы… эх, где мои пятьдесят лет!
«За сутки тебя бы в твоем средневековье пять раз на костре спалили» – восторг сменился злостью и обидой. Конкурс они честно проводили! Решали коллегиально! Независимая комиссия! Правнукам своим будешь сказки сказывать, и правнучкам! Конечно, кого им еще было выбирать, не Серафиму Игнатьевну же! Восьмидесятилетняя грымза сама себя от института до квартиры доставить не может, до сих пор в метро станцию «Дзержинская» ищет, а сама доцент, между прочим! Или облысевшего на научной работе Владлена Игоревича с его прогрессирующим маразмом и склерозом в превосходной степени – тоже недалеко ушел, профессор. Отлично, как звания и премии, так им, а как за весь коллектив, почти поголовно зараженный сенильным синдромом отдуваться – так ей! Кстати, а чего он сам прогуляться лет на пятьсот назад не хочет? Вот же, отличный вариант – шесть часов, с собой семь килограммов веса, дотащит как-нибудь. А, тут разрыв может быть в пару столетий… Но все равно – какая ему разница? Инквизиция ведь почти полтыщи лет зверствовала, так что своими глазами на муки еретиков посмотреть – не вопрос.
– И что я должна делать? – Марина снова вцепилась в глянцевые листы буклета, – как они меня туда закинут?
Ректор странно покосился на нее, свел тощие светлые брови к переносице и полез в нижний ящик стола. Марина, не дождавшись ответа, просматривала рекламную «листовку». В глаза лезли хвалебные строки о возможностях нового вида туризма и полной безопасности перемещений и удобства для туристов.
– Так, это не то, это тоже, – Марина перевернула развернутый рекламный лист, проглядывала его справа налево и наоборот, – вот оно. Внизу на последней странице она разглядела несколько строк, набранных мелким шрифтом. Быстро пробежала их взглядом – обычная «вода», ничего существенного. Только вот это, последнее…
– Человек глотает кристалл и, как только биоактивное покрытие кристалла начинает растворяться, оно вступает во взаимодействие с энергетическим полем человека, и он исчезает из настоящего. Как только оболочка растворится полностью, и желудочный сок начнет разрушать микросхему, человек возвращается домой, – вслух, громко и с выражением прочитала она. Ректор признаков жизни не подавал, он замер над раскрытым ящиком и, кажется, не дышал.
– Иннокентий Иванович, – Марина поднялась с места, откашлялась, закинула сумку за спину и подошла к ректорскому столу, – вот здесь поподробнее, пожалуйста, где «человек глотает кристалл» – я не совсем поняла. Что именно я должна проглотить, и в каких количествах?
– Мариночка, – донеслось из-под стола, – мне ваши опасения совершенно понятны. И даже близки, – над столешницей появилось покрасневшее от натуги лицо ректора. Таким своего начальника Марине видеть еще не доводилось, ей стало немного неудобно и даже стыдно. «Довела человека» – мелькнула в голове мысль, но тут же испарилась.
– Мариночка, вы поймите, – проворковал ректор, – это «Хронотуризм» – не частная лавочка, у них покровители и учредители знаете где? Вот! – обросший рыжей шерстью указательный палец поднялся над головой ректора и указал на украшавшую высокий потолок лепнину. «В люстре?» – едва не сорвался с языка следующий вопрос, но тут ректор перешел в наступление.
– Да ничего с вами не случится. Подумаешь, таблетку проглотить – делов-то. К тому же у вас и страховка имеется, насколько мне известно, – ректор снова был самим собой, Марина отступила назад, да так и осталась стоять столбом под испепеляющим взглядом начальства. В кабинете снова стало холодно и промозгло, она вздрогнула невольно и спрятала кисти рук в рукава тонкой серой кофты. «Хотите из меня кролика подопытного сделать? Хорошо, уговорили. Будет вам фактический материал. Сутки! Ой, а кто же мальчика моего накормит? И орхидея – ее сейчас поливать два раза в день надо, она цвести собралась, я этого момента полгода ждала!»
– Все, я вас больше не задерживаю. Соблаговолите связаться с ними сегодня же и сообщите мне. Потом напишете заявление на отпуск за свой счет, отдадите его в канцелярию и можете отправляться. Перед отъездом заберете у Лизоньки задание, и не забудьте про вопросы. Надеюсь, что мне не придется краснеть за вас, и ваши профессиональные действия поднимут престиж нашего учебного заведения. Да, маршрут, вернее, программу своего тура, одежду и прочее обсудите с ними, там сидят хорошие специалисты, они вам подскажут…
– Непременно, Иннокентий Иванович, я буду держать вас в курсе дел. Всего вам доброго, – проговорила Марина, обращаясь к проплешине на темечке ректора, развернулась на каблуках и покинула ледяную пещеру. В приемной и то теплее, секретарша сидит в обнимку с обогревателем, сама в куртке, руки чуть ли не по локоть в карманах. Ничего себе весна, даже снег не тает, совсем как в Арктике.
– Везет тебе, Маринка, – прогнусавила простуженным голосом Лизонька, вечно недовольная жизнью пятидесятилетняя женщина с короткой, намертво завитой в тугие кудри прической и бородавкой под нижней губой, – в отпуск поедешь…
«Ага, в отпуск. Из Москвы в Москву» – Марина кинула сумку на стул и бросилась к шкафу. Старое доброе черное пальто нашлось быстро, из его рукава выпал длинный полосатый шарф. Марина подхватила его, намотала на шею, поежилась зябко, закуталась в пальто и сразу накинула на голову капюшон. Так уже лучше, можно даже не стучать зубами. Она достала из кармана мобильник – пропущенных звонков нет, зато пришли две смс-ки. Одна из банка, извещавшая о снятии денег за обслуживание, вторая – из магазина, приглашавшая на распродажу.
– Когда отчаливаешь? – секретарю ректора не терпелось выяснить все подробности.
– Не знаю пока. Денька через два-три, – Марина рассматривала себя в зеркало, и оно запотело от ее дыхания. «Надо бы мелирование сделать, корни отросли, некрасиво» – она повернула голову набок, пристально посмотрела на виски. Так и есть, седина снова видна, выделяется на фоне обесцвеченных волос. Или наплевать, денег лишних и так нет? «Подумаю» – решила Марина, попрощалась с загрустившей Лизонькой, пообещав зайти завтра.
Марина сбежала по широченной мраморной лестнице вниз, приложила пропуск к панели турникета и толкнула металлический рычаг. С тяжелой входной дверью справиться так просто не удалось – сделанную на века мощную створку удалось открыть только со второй попытки. На улице поджидал ледяной ветер вперемешку с мокрым снегом – типичный такой конец московского апреля, мерзкий и сырой. А еще два дня назад было почти плюс двадцать, даже бабочки летали. Марина на ходу натянула перчатки и, огибая полные снежной каши лужи, побежала к автобусной остановке. И всю дорогу – сначала до метро, потом до вокзала, и еще почти час в электричке она думала только об одном. Щедрость спонсора перешла все границы приличия и «турпоездка» грозила обойтись в такую сумму, что простому смертному хватило бы до конца жизни. Но выпавший шанс надо использовать на все сто, даже на двести – ректор прав, такая возможность уникальна, отказываться или спорить глупо. «Со специалистами посоветуйся» – всплыли в памяти напутственные слова начальства.
– Ага, сейчас. Я сама специалист, и ни в чьих подсказках я не нуждаюсь, тем более, по своей эпохе. Уж как-нибудь справлюсь, – заявила Марина вышедшему встретить хозяйку коту – редкой наглости и вальяжности зверю. Тот потерся о ее ноги и резво побежал на кухню, оборачиваясь и мявкая по пути. – Иду, мой хороший, иду, мой мальчик, – Марина закинула одежду в шкаф и первым делом проверила орхидею. Ее тугие бутоны пока не развернулись, лишь увеличились в размерах, а между плотными листьями показались будущие лепестки – нечто нежное, дивного розового цвета.
– Красавица моя, – Марина коснулась кончиком пальца толстого, темно-зеленого с прожилками листа и направилась в кухню. Кот взгромоздился на стол и трогал хозяйку мягкой лапой, пока та открывала баночки и пакеты, смешивала диетическое, идеально сбалансированное питание для кошек, не покидающих пределов квартиры, и выкладывала корм в специальную миску.
– Лопай, – на приглашение кот среагировал немедленно, мягко и тяжело спрыгнул на пол и нахохлился у миски.
– Давай, давай, ешь. Ничего другого не будет, – предупредила животину Марина и ушла в комнату, остановилась перед книжным шкафом. Так, с чего начать? Она открыла стеклянную дверцу, смотрела на корешки учебников, справочников, пособий и книг. Как он сказал: маршрут, программу тура, одежду и прочее? Вот с маршрута и начнем. Хотя нет, это позже, сначала программа. Марина вытянула из стройного ряда тяжелый толстый справочник, положила его на диван. Рядом оказались учебник и тонкая методичка с потрепанной обложкой. «СССР в предвоенный период: 1935-1940гг» – гласила надпись на ней. И фамилия автора, такая же, как и у Марины. Но труд принадлежал перу ее матери, написан был пару десятков лет назад и давно забыт студентами и преподавателями. Но только не дочерью знаменитого некогда профессора, сейчас благополучно вышедшего на пенсию и посвятившего свою жизнь дачным делам. С матерью Марина созванивалась редко, в основном для того, чтобы узнать о ее здоровье и получить консультацию. Первый вопрос профессор в отставке ненавидела и старательно игнорировала, зато по второму могла философствовать часами. Разговоры эти влетали в копеечку, поэтому Марина предпочитала обходиться своими силами. Она переоделась, принесла с кухни чашку с горячим чаем, устроилась на диване и открыла справочник. За ним последовала методичка, за ней – оба учебника. Через полчаса чай был выпит, сытый кот спал под пледом, а Марина вновь стояла перед шкафом, разглядывая свою научную библиотеку.
– Давай не так, – она вытащила из сумки тетрадный блок в обложке, авторучку и вернулась на диван, – надо по порядку. Еще полчаса ушло на составление списка значимых событий в хронологическом порядке. Марина сняла очки и теперь перебирала исписанные листы – в ее летописи нашлось место всему. Тут и XVIII съезд ВКП(б), и Всесоюзная перепись населения 1939 года, и Майнильский инцидент, и присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР, и чемпионат СССР по волейболу среди женщин – выбор оказался огромен. Стать свидетелем любого из перечисленных событий – мечта любого ученого, но времени в обрез, ведь даются всего сутки. И еще надо определиться с точной датой, и все это – сегодня.
– Забыла! – Марина бросила очки на стол, вскочила с дивана. Кот приоткрыл один глаз и с головой ушел под красный в зеленую клетку плед – реагировать на выходки хозяйки котяра не собирался, не царское это дело. Марина порылась в брошенной на полку шкафа сумке, нашла глянцевый проспект и набрала один из номеров, указанных на последней странице.
– Фирма «Хронотуризм». Слушаю вас, – после первого же гудка отозвалась трубка нежным девичьим голосом.
– Добрый день. Моя фамилия Викторова, я выиграла грант на поездку в… – голос снова подвел. Произнести слитно словосочетание «поездку в прошлое» Марине не удалось.
– Да, ваш тур оплачен, вы можете сразу ехать в центр хроноперемещений. Договор могу выслать вам по электронной почте, вы его распечатаете, подпишите оба экземпляра, один оставите у консультанта, один с нашей печатью заберете себе, – ровным мелодичным голосом вещала трубка.
– Хорошо, спасибо. Да, вышлите, пожалуйста, – Марина продиктовала адрес своей электронки.
– Минут через пять проверьте почту, – после недолгой паузы проговорила секретарь, – но сначала назовите мне дату оказания услуги.
– Что? – не поняла Марина, – какую дату?
– Дату оказания услуги по перемещению вас во времени, – терпеливо повторила секретарь, – мы же должны подготовиться…
– Я вам перезвоню, – перебила ее Марина и бросила трубку. Так, хорошенькое дельце получается – решить надо немедленно, сию секунду. Отлично, просто отлично – как выбрать из двух с половиной десятков лет даже не год – сутки, в которые придется втиснуть четверть века? Как не ошибиться и угадать, найти то мгновение, ту географическую точку на карте города, где, как на геологическом срезе, предстанет перед ней эпоха? Марина кинулась к спасительному шкафу, принялась хватать одну за другой книги и тут же ставила их обратно. Толку от них сейчас нет, она и так знает, что найдет на их страницах. Спроси сейчас любую дату любого события тех лет – ответит без запинки. А вот выбрать…
Марина вернулась в коридор. Баланс на счету оператора связи заставил тяжело вздохнуть и в очередной раз прикинуть, сколько осталось до зарплаты. Но деваться некуда, завтра утром надо отчитываться перед руководством, предъявить ему план, обосновать, забрать у Лизоньки индивидуальное задание. И ехать к черту на рога, в какой-то центр хроноперемещений… И не забыть пристроить на эти сутки в добрые руки кота и орхидею! И еще неизвестно, что важнее…
Она нашла в телефонной книге нужное имя, нажала кнопку вызова. Мать ответила сразу, словно только и делала, что сидела над телефоном и ждала звонка дочери.
– Мариночка, как у тебя дела? Как на работе? Прекрасно, прекрасно. А у нас беда – невовремя распикировали рассаду перцев, и теперь придется все покупать. Представляешь, чеснок уже вылез, а его снегом занесло, даже не знаю, что теперь будет, – мать по привычке, не дала Марине произнести ни слова. Эти причитания грозили затянуться, и Марина решилась.
– Мам, подожди, я тебя спросить хотела, – осторожно перебила она мать, и эти слова оказали на пожилого профессора волшебное действие:
– Да? Слушаю, – таким голосом, наверное, мог бы говорить почуявший дичь спаниель.
– Скажи мне, пожалуйста, если бы ты могла… Если бы у тебя был выбор – отправиться в любой год пред войной в любую точку Москвы… – договорить Марине не удалось.
– Что за глупости ты несешь – отправиться в любой год! Ерунда какая! Чем вы только там у себя на кафедре занимаетесь… Это тебя Иннокентий Иванович ко мне с таким вопросом подослал? – подозрительно поинтересовалась мать.
– Нет, нет, не он! – отнекивалась Марина, – это я сама, мне для статьи надо! – зачем-то соврала она.
– Для статьи? – голос матери сразу изменился. О своей старой вражде с нынешним начальником дочери профессор в отставке мигом забыла, и сосредоточилась на вопросе.
– В какой год? Интересная мысль, дай подумать… Что тогда представлял из себя город: формально столица, а по сути – провинциальный мегаполис. Там еще перед самой войной коров на берегу Москва-реки пасли, по улицам куры ходили. Карточки опять же, если что приличное купить – так только в Торгсине за валюту, да и то ее законное происхождение сначала доказать надо было. Комиссионки, правда, были и рабкредит. Дальше – метро строить начали, весь центр перекопан, кругом развалины, грязь и руины от снесенных зданий, – рассуждала мать. Марина смотрела на часы, считала уплывшие вместе с минутами деньги, но перебивать родительницу не решалась.
– Какой год, какой год… А с какой целью? Зачем? Что ты хочешь там увидеть? – задала встречный вопрос мать.
– Я? Людей, жителей, – отозвалась Марина, – посмотреть на них, поговорить, вопросы задать – про жизнь, про мысли их, про…
– Понятно, – отрезала мать, – так бы сразу и сказала. Тогда либо на Красную площадь, на праздник какой-нибудь, или на воздушный парад. В Тушино, например. Начиная с восемнадцатого августа 1935 года в Тушино ежегодно проводились воздушные парады, которые привлекали десятки тысяч москвичей и гостей столицы, – текст мать произнесла так, словно прочитала его с листа.
– Аэродром? – Марина даже не пыталась скрыть свое разочарование, – почему аэродром?
– Повторяю, – мать начала терять терпение, и разговор грозил оборваться, – воздушные парады, которые привлекали десятки тысяч москвичей и гостей столицы. Десятки тысяч москвичей и гостей. Чего тебе еще надо? Тебе мало?
– Нет, мне достаточно. Я поняла, спасибо, мамочка, – отозвалась Марина, – как ты себя…
– Прекрасно, – оборвала ее мать, – у меня все в порядке. Что у тебя?
– У меня тоже. Ой, тут аккумулятор садится, а я зарядник на работе забыла! Спасибо, мамочка, я тебе потом позвоню! – Марина нажала «отбой» и посмотрела на свое отражение в зеркальной створке шкафа. Повертела головой, пристально рассматривая волосы – да, красить голову придется, деваться некуда. Надо записаться, завтра же, чтобы в этом «Хронотуризме» своим бледным видом народ не распугать.
«У меня все нормально, все по-прежнему, как и все предыдущие тридцать пять лет. Все без изменений, и ждать их неоткуда. Впереди долгожданная диссертация, защита и, как предел мечтаний, должность ведущего научного сотрудника. Может, мать хоть тогда успокоится и отвяжется от меня раз и навсегда» – телефон вернулся в сумку, справочники, учебники и методички в шкаф. Время почти одиннадцать часов, пора спать, вставать завтра рано, чтобы успеть на электричку. И уже в темноте, лежа под одеялом, в полусне, Марина вспомнила, что забыла позвонить в турфирму.
«Утром, как только проснусь» – поклялась она самой себе и отпихнула пригревшегося рядом кота. Тот не обратил на недовольство хозяйки никакого внимания. Потоптался всеми четырьмя лапищами на одном месте, покрутился и улегся на подушку, прикрыв свой холодный нос хвостом.
Аккумулятор в телефоне, действительно, разрядился, будильник не сработал, поэтому утро началось почти на час позже обычного. Коту пришлось довольствоваться сухим кормом, Марина второпях наступила в миску и хрупкие шарики раскатились по всей кухне. Кот с подоконника взирал на это безобразие и легонько постукивал по пластиковой поверхности кончиком белоснежного хвоста.
– Извини, пожалуйста! – Марина вылетела в коридор, кое-как оделась, схватила сумку и открыла дверь. На коврик вывалилась рекламная газетенка – ее постоянно пропихивали в ручку назойливые «почтальоны», легко и непринужденно проникавшие в подъезд мимо домофона. Марина схватила разноцветный листок, скомкала и затолкала в сумку, чтобы донести до ближайшей урны и там выкинуть бесполезную макулатуру. Захлопнула дверь, повернула в замке ключ и помчалась к остановке маршруток. Электричку, к счастью, не отменили, и в дверь приемной ректора Марина ворвалась всего через сорок минут после того, как начался рабочий день. Посвежевшая и порозовевшая Лизонька вскочила, и вместо приветствия замахала на посетительницу руками:
– В бухгалтерию иди, кварталку дают! – и в восторге вытаращила обведенные черной подводкой глаза. Марина кивнула, попятилась от двери и рванула по коридору в его самый дальний и темный угол, в святая святых учебного заведения – к кассе. Постояв минут двадцать в небольшой тихой очереди, Марина расписалась в ведомости, забрала деньги и вернулась в приемную ректора. Лизонька топталась у резервного стола, предназначенного для корреспонденции, и резала огромный, украшенный разнокалиберными цветочками торт.
– Внучке Олечке сегодня пять лет, – пояснила, томно улыбаясь, бабушка, – совсем большая, скоро в школу…
– А, поздравляю. У себя? – Марина показала на дверь кабинета.
– Нет, уехал, на симпозиум, – беззаботно отозвалась Лизонька, – тебе там бумаги какие-то передать велел, но это потом, ладно? Сейчас девочки подойдут, отметим, – на столе появилась бутылка вина, за ней возникла емкость с ликером.
– Я не могу, мне готовиться надо… Документы где?
Лизонька оторвалась от торта и потащилась к своему рабочему столу. Минуты две она нависала над бумагами, телефонными аппаратами и клавиатурой, поворачивая голову вправо-влево. Потом перевернула на столе один листок, за ним другой, поднесла каждый к глазам и, наконец, передала Марине распечатку в прозрачном «файле».
– Вот, держи. И дату поездки скажи, мне Иннокентий Иванович вчера напомнил, чтобы ты…
– А что это? – перебила ее Марина, – полное академическое собрание сочинений Пушкина в шестнадцати томах. Где я его возьму? Да еще список книг из иллюстрированной серии… Мне что – вместо интервью по магазинам бегать? У меня своя программа, и как я все это потащу?
– Откуда я знаю, – отмахнулась от нее Лизонька, – а программа не тобой оплачена, Иннокентий Иванович, так и просил передать. Да и чего там тащить-то? Килограммов пять всего, не надорвешься. Так когда? – она даже потянулась к блокноту, в который записывала поручения руководства и ставила отметки об их выполнении.
– В понедельник скажу, – Марина открыла сумку и попыталась убрать туда бумаги. Но места не хватало, что-то мешало, заполнило собой все свободное от зонтика и кошелька с косметичкой пространство. Марина посмотрела внутрь, вытащила скомканную рекламную газетенку и выбросила ее в мусорную корзинку под столом.
– Как – в понедельник? – не отставала «бабушка», – мне ему сегодня звонить надо! Эй, стой! А ну вернись!
Но Марина была уже далеко. Она спустилась на первый этаж к платежному терминалу. Деньги на счет пришли быстро, Марина по памяти набрала номер и отошла к высокому, забранному решеткой окну.
– Да? – выкрикнули из трубки, – да слушаю!
– Маш, привет. Ты сегодня работаешь? Отлично, я к тебе часикам к пяти подъеду, ладно?
– О, какие люди! – обрадовалась трубка, – сколько лет! Давай, приезжай, буду ждать. Тебе только стрижка?
– Нет, еще и покраситься хочу, – призналась Марина. У мастера в последний раз она была перед Новым годом, и теперь ей было очень стыдно за свою пегую голову.
– Мама дорогая, что я слышу! Все понятно, это часа на три! Представляю, что меня там ждет! Замуж, что ли собралась? – рассмеялась Маша
– Нет, в командировку, – ответила Марина, и в трубке послышались короткие гудки.
Марина с первой же попытки расправилась со входной дверью, выбежала на крыльцо и остановилась, поправляя шарф. Когда только потеплеет, надоело уже кутаться, как капуста, скорей бы настоящая весна! Марина сбежала по широким мокрым ступеням на асфальт, обернулась мельком и направилась к метро.
Машка не ошиблась, вся процедура стрижки и покраски заняла больше трех часов. Пока закутанная в накидку Марина сидела с фольгой на голове мастер успела выложить ей все сплетни за последние полгода, а заодно вытрясти из клиентки новости ее жизни. Но тут улов получился небогатым, рассказывать Марине было нечего.
– Вот, в командировку еду, материал собрать, потом за диссертацию засяду, – отчитывалась она, пока Маша суетилась рядом.
– Ага, угу, – бормотала она в ответ, – молодец, диссертация – это здорово. Зарплату тебе прибавят?
– Да, наверное, но это… – договорить она не успела, Маша потащила ее мыть голову, и разговор оборвался. Еще через сорок минут все было готово, Марина стряхнула с плеч накидку и рассматривала себя в зеркало. Получилось, как всегда, отлично и очень дорого, но результат того стоил. Каштановые пряди смешались со сливочно-белыми, а добавка к краске придала всей копне волос нежно-розовый оттенок. Машка свое дело знала хорошо, и деньги брала не зря.
– Накраситься не забудь и оденься как человек, – на прощанье напутствовала она Марину.
«Одеться! Как хорошо, что она мне напомнила об этом! Не в джинсах же туда тащиться» – Марина расплатилась с мастером, поклялась придти ровно через три месяца и вышла из салона. До стокового магазина рядом с вокзалом она добралась через полчаса езды в переполненном по случаю вечера пятницы метро. В светлом подвальном помещении было просторно и спокойно, покупатели бродили от стоек с вешалками к огромным ящикам с дешевым барахлом и увлеченно рылись в завалах. Марина прошлась мимо стеллажей и полок, взяла одну вещь, потом другую, вернула их назад. Так, для начала надо сосредоточиться. Что могла носить женщина тех времен? Да все, что угодно… «В конце двадцатых – в начале тридцатых годов обязательным для всех текстильных фабрик было, производство набивных тканей с агитационными узорами, прославляющими труд советского человека – серпами и молотами, звездами, тракторами, сеялками, комбайнами, заводскими трубами с дымом, аэропланами и прочим» – всплыли в памяти строки давным-давно прочитанной статьи. Но это было раньше, к тому же заканчивалась статья так: «на художественных советах и совещаниях все чаще стали говорить о том, что подобные «творческие находки» слишком громоздки для текстиля, не сочетаются с назначением и фактурой ткани, неудобны в крое, требуют большого расхода и поэтому нерентабельны для швейных предприятий. Фельетон, опубликованный в газете «Правда», под названием «Спереди – трактор, сзади – комбайн», подвел черту в спорах о тематических рисунках, с 1933 года их производство было прекращено приказом Совнаркома за вульгаризацию идей социализма и коммунизма». Уже легче, не придется искать платье с сеялкой или дымовой трубой. Нет, нужно сначала придумать, кем она могла быть там? Рабочей? Нет, типаж явно не ее, несоответствие внешности и «маскировочного» костюма будет слишком явным, и выдаст «туристку». Служащая? Чего, какого учреждения? Конторщица какая-нибудь, бухгалтер. Ведь бухгалтера существовали всегда… Да и какая разница, ведь даются всего сутки, можно прикинуться и счетоводом. Приехала в выходной день поглазеть на самолеты, погуляла в толпе, поела мороженого – и домой, отсыпаться перед новым рабочим днем. Так что нечего тут выдумывать.