Татьяна Мефодьевна Постникова
Дилетантские детективы с животными
Бедный Шафран метался по клетке, ломая перья и разгоняя по комнате метель из пуха, и продолжал кричать. Удивительно, как домашние животные чувствуют беду. Или это мы чувствуем, а наши питомцы просто переживают за нас?
Да, надо всё-таки позвонить в «Скорую». Что им сказать-то?
– Алло! Это «Скорая»? Приезжайте быстрее. В человека, кажется, стреляли.
От волнения у меня свело горло, и голос получился каким-то клоунски-писклявым.
В это время Шафран, как назло, перестал вопить и принялся издавать кхекающие звуки, которые можно было, наверно, принять за сдавленные смешки.
– Прекратите безобразничать. Как вам не стыдно? – Устало отозвалась диспетчер, отключаясь.
Я позвонила Ире.
– Ира, это – Оля. Можешь сейчас срочно прийти ко мне?
Ирина Сергеевна – умница. Она появилась у меня буквально через пять минут, хотя живёт на пятом этаже, и лифта у нас нет.
– Что случилось? – Спросила она, слегка задыхаясь.
– Смотри, – я потащила её к окну.
– Ой, кто это?
– Мне показалось, что это Минаев.
– Ты позвонила в полицию?
– Я в «Скорую» пыталась дозвониться. Но неудачно.
– Сейчас я сама позвоню. Полиция? Я Ирина Сергеевна Трофимова. Прописана по адресу… Во дворе нашего дома лежит человек. Предположительно в него стреляли. Что? Машина уже выехала? Спасибо.
Мы обе прильнули к окну. Ждать приезда полиции долго не пришлось. Один полицейский выскочил из машины, подбежал к лежащему человеку, наклонился над ним. Потом он начал куда-то названивать, а второй полицейский стал огораживать место преступления яркой пластиковой лентой.
– Оля, я к себе пойду. Они же, наверно, сейчас поквартирный обход начнут.
Ирина Сергеевна любит читать детективы и порядок знает.
– Я думаю, что чаепитие сегодня отменяется, – пробормотала я растерянно.
– Конечно. Какой уж тут чай. Ну, я пошла, потом созвонимся. А ты пока Франтика успокой. Перепугался бедняга.
Полицейский пришёл ко мне часа через полтора. Странно. Мои окна выходят именно на автостоянку, и с моего второго этажа видны все подробности. Я же такой свидетель! Даже обидно, честное слово!
Посетивший меня полицейский оказался совсем мальчишкой. Выглядел он перепуганным и уставшим, а воротник форменной куртки натирал ему тонкую шею.
– Самого выстрела я не видела, но подняла глаза, когда услышала звук, и успела увидеть момент падения. Когда посмотрела на часы, было 15:28. Мне показалось, что это Минаев Олег Лаврентьевич. Он ухаживает за Алиной Кашиной из 29 квартиры, но стопроцентно утверждать, что это он, я не берусь.
– Да, спасибо, вы нам помогли, – заучено пробормотал служивый, и направился к выходу.
Вдруг словно что-то вспыхнуло в моём мозгу. Точно! Вспышка! Точнее не вспышка, а яркий отблеск.
Декабрьский денёк, куксившийся с утра, вдруг разгулялся после обеда, и солнце перед закатом светило ярко. И, вспомнившийся мне, отблеск был похож на отражение солнечного луча в закрываемом окне соседнего дома.
– Подождите, – окликнула я полицейского, – мне показалось, что сразу после выстрела в доме напротив кто-то закрывал окно.
Несчастный страж порядка посмотрел на меня с отвращением. Ну, всё ясно, старухе пообщаться хочется. Сидит тут целыми днями одна. Сейчас она от скуки таких подробностей напридумывает!
– Спасибо, я всё понял, – пробормотал он и рванул к двери, как будто за ним гнались.
Шафран, успевший прийти в себя после пережитого испуга, злорадно прокричал вслед полицейскому:
– Дур-р-рак!
– Тише, ты. Услышит, – прошипела я.
– Какой спр-рос с пуч-ч-чка пер-рьев? – Философски возразил Шафран.
Он любил говорить это, когда надо было оправдать свою шалость, прикинувшись простофилей.
Вскоре пришла Ира, переполненная впечатлениями. Она уже успела пообщаться с Зоей Андреевной из сорок пятой квартиры, от которой узнала, что Минаева убили одним выстрелом прямо в висок, что никого из семейства Кашиных нет дома, а Бобрыкин из семнадцатой квартиры ведёт себя крайне подозрительно, и даже не пустил к себе полицейских. Мы с Ирой немножко пообсуждали произошедшее, и я пожаловалась на пренебрежение юного полицейского моими сведениями.
– Оль, да не впечатляйся ты так на всякую ерунду. Может, убийца им уже известен. А было бы здорово, если бы ты направила полицию по верному следу! Так какое, ты говоришь, окно блеснуло?
– Зр-ри в кор-рень6, – одобрил её интерес Шафран.
Мы принялись разглядывать дом напротив. Сейчас я точно не опознала бы нужное окно. Дом выглядел совершенно по-другому. Многие окна уже засветились изнутри, и весь дом стал приветливым и уютным, менее всего напоминающим о притаившемся где-то в нём убийце.
Безнадёжно.
Стоп, но почему, же безнадёжно?
Мы ещё повоюем!
Я схватила телефон.
– Аркаша! Мне очень нужны твои мозги? Ну, что значит поздно? Ещё шести нет. Я знаю про твой режим. Не капризничай, дружок. Я вызвала тебе такси к подъезду. Жду тебя через пятнадцать минут.
Аркадий Моисеевич Альтштейн – талантливейший физик-оптик всех времён и народов и мой старый друг. Он просто не может нам не помочь!
– Ар-ркашшша! Ц-ц-ц! Ор-рехи! – Обрадовался Франтик.
Ровно через пятнадцать минут Аркадий входил в дверь. Ныть он начал прямо от порога.
– Я старый больной человек. Здравствуйте, Ирина Сергеевна. Рад вас видеть. Вы не представляете, голубушка, что со мной делает эта ужасная женщина. Она же из меня верёвки вьёт!
– Ой, Аркадий Моисеевич, у нас тут такие дела творятся, – защебетала в ответ Ира, – буквально и двух часов не прошло, как у Ольги Дмитриевны прямо под окнами человека убили. Она своими глазами это видела.
– Ой, девочки, у меня алиби! С пятнадцати ноль-ноль, до шестнадцати двадцати мне Николай делал массаж.
– Аркашка, не придуряйся! Никто в твоей невинности не сомневается. Просто нам можешь помочь только ты.
Я постаралась, как можно более толково рассказать про блеснувшее окно. Аркадий весь подобрался, как собака взявшая след.
– Время? – Отрывисто спросил он.
– 15:28, возможно минус две – три минуты.
– Почему ты решила, что окно закрывали, а не открывали?
– Я не видела потом открытых окон, хотя продолжала смотреть в ту сторону. Я заметила бы повторный отблеск. А окно, открытое в декабре надолго, заметила бы не только я.
– Ирочка, у тебя ведь окна выходят на запад? Пойдём, сходим к тебе, я кое-что прикину.
Когда они вернулись, Аркадий говорил на ходу по телефону:
– Игорёк, где там у нас солнышко было сегодня в 15:25? Ага, понял. Ну, спасибо, друг. С меня коньяк. Пока, пока.
Потом он что-то подсчитывал на листе бумаги и в телефоне. Затем предложил нам с Ирой выглянуть в окно. Дом напротив уже сиял, как новогодняя ёлка.
– Девочки, ярко-красное окно видите?
– Да.
– Отлично. Отсчитывайте от него четыре этажа вниз. Теперь шесть окон вправо. Нашли? Три следующих окна на этом этаже, плюс по три окна на двух этажах ниже и есть искомая зона. Точнее определить, извините, не могу.
– Волшебник! – С восхищением прошептала Ирина Сергеевна.
– Ах, драгоценная Ирина Сергеевна, если бы вы знали, что я до звонка этой кошмарной женщины лежал себе спокойно на диване с грелочкой на печени и слушал великого Брамса.
– Аркаша, ну, извини, – фыркнула я, – но без твоих гениальных мозгов мы бы не обнаружили, откуда стрелял убийца.
Но Аркадий, упорно не замечая меня, продолжал плакаться Ире.
– И вы представляете, Ирочка, ведь я когда-то был влюблён в это чудовище.
– Целых две недели, – уточнила я.
– Но моя мудрая еврейская мама сказала мне, что безопаснее играть со спичками на пороховой бочке, чем ухаживать за Ольгой.
– Покойная Софья Марковна и впрямь была очень мудрой женщиной, – признала я.
– Но если бы моя покойная мамочка могла бы сейчас видеть нас оттуда, – продолжал бубнить Аркадий, воздев палец к потолку, – она сказала бы мне: «Ты шимазл7, Аркашка! Если бы ты в своё время не послушал бы свою глупую мать, а женился бы на Оленьке, то не валялся бы теперь в обнимку с грелкой на диване и не пересчитывал бы коробочки со своими лекарствами, а носился бы, как дикий сайгак по горам с непроизносимыми названиями».
– Аркаша, я сама давно по горам не бегаю.
Но Аркадий, словно не услышав, продолжал:
– «А когда сил и здоровья для скачек по горам уже не осталось бы, вы бы вспоминали прежние подвиги, смотрели бы свои слайды, и были бы счастливы», – вот, что сказала бы мне моя мудрая добрая мамочка, – пробормотал Аркадий, и, ссутулившись, побрёл к двери, но был остановлен резким воплем:
– А ор-р-р-ре-ххи?
– Прости, Франтик, заболтался я что-то. Но ты же, знаешь, я к тебе, голубчик, никогда без орехов не прихожу.
Глядя на его согбённую спину, я устыдилась.
– Аркаша, – виновато пробормотала я, – может, чайку с нами попьёшь? А хочешь, я сейчас ужин спроворю?
– Спасибо, у меня режим и диета, – холодно и печально ответил гений.
– Ну, погоди, я хоть такси тебе вызову, – проблеяла я, чувствуя себя последней дрянью.
– Я машину не отпускал, знал, что у тебя совести хватит меня долго не задерживать, – захохотал Аркадий, – позвольте откланяться, милые дамы.
– Ну, артист, – пробормотала Ирина, – я едва не расплакалась.
– Аркашка – он такой. Он ещё не такое может. Ладно, Ира, давай скорее нужные окна отсчитаем от угла дома и сверху. А то мы их завтра не найдём.
Мы дважды проверили эти расчёты и записали на бумажке.
– И что мы с этим будем делать? – Спросила Ирина Сергеевна.
– Ну, мы можем вычислить место, где был преступник, – неуверенно пробормотала я.
Честно говоря, зачем это нам было нужно, я не представляла. Только, если вдруг, давешний мальчик-полицейский опять придёт ко мне за какими-нибудь подробностями.
На следующий день Ирина Сергеевна позвонила мне утром.
– Оля, я вчера со всеми нашими криминальными делами забыла передать для Франтика лакомство. В наш зоомагазин что-то новенькое завезли, мне продавец сказал, что какаду это должно понравиться. Я сейчас иду в магазин, по дороге занесу тебе вкусняшку для Шафрана.
Ира появилась у меня через несколько минут. Раздеваться она не хотела, чтобы не терять время, поэтому, мы с ней общались в прихожей, когда Шафран закричал, привлекая наше внимание.
– Кар-раул! Без-з-зобр-раз-з-зие! Пр-роиз-звол! Чуж-ж-жой!
Мы поспешили в комнату.
Под окном разворачивалось целое действо. Несколько человек в форме бродили по нашей автостоянке, поглядывая на «дом напротив». Потом из спецмашины, стоявшей тут же, вышел человек в штатском, а двое полицейских вынули большую в рост человека куклу. Штатский, сверяясь с ноутбуком, указал место для куклы, потом ещё что-то подправил в её позе и вставил в кукольный висок небольшую трубку. Затем он взял какую-то штуку, похожую на лазерную указку и через трубку посветил в неё. Всё происходящее один из полицейских снимал на камеру.
– Ух, ты, – выдохнула я с восхищением, – Ира, ты догадываешься, что они делают?
– Они наше окно ищут.
– С таким оборудованием они его быстро найдут.
– Всё равно мы были первыми!
– Точно, только, какой в этом смысл? Ведь мы никого не знаем в доме напротив.
По какой-то прихоти строителей вход в «дом напротив» был не со стороны нашего двора, а с противоположной. Мы, конечно, видели обитателей дома, выходящих на балконы, или мелькающих за окнами, но всё-таки это были незнакомые нам люди. Не из нашего двора.
– Ну почему никого не знаем? – Возразила Ирина. – Я знаю там супругов Козловых. Мы с Катей и Веней ходим вместе в бассейн. А с Марианной Семёновной мы уже дважды ездили на экскурсии. У нас всё схвачено! Поэтому, магазин отменяется, и я иду в «дом напротив» на разведку. Потом позвоню.
Ира не звонила целую вечность. Я прямо вся извелась от любопытства. Ну что же она? Неужели, это так трудно позвонить? А вдруг она попалась на глаза убийце? Может быть, ей угрожает опасность?!
Ира позвонила мне только часа через четыре.
– Оля, у меня столько новостей. Только я ничего тебе по телефону рассказывать не буду, чтобы общее впечатление не портить. Давай потерпим до нормальной беседы за чаем, зато я к тебе, если позволишь, конечно, приведу настоящую подозреваемую.
– Ух, ты! Конечно, веди! Это так интересно!
Я заметалась по квартире. Новая гостья! Да ещё подозреваемая в убийстве. С ума сойти! Для начала я схватилась за телефон.
– Зуля, дорогая, здравствуйте, это Ольга Дмитриевна. У меня сегодня очень важные гости. Поэтому я прошу вас, пусть мне к пяти часам Маратик занесёт пару-тройку ваших несравненных пирогов.
Интересно, какой чай предпочитает подозреваемая? Может быть ей нравится зелёный? Кстати, у меня есть восхитительный зелёный чай прямо из Китая. Фирмачи подарили. Надо подготовить второй заварочный чайник! Не забыть достать дополнительный прибор. Конфет маловато. Может ещё варенье подать?
Шафран, наблюдая за моей суетой, глубокомысленно изрёк:
– Тщ-щета стар-раний ч-человеччьих!
– Помолчи, птица, я чуть не забыла про парадную скатерть.
Наконец они пришли. Ровно без десяти пять. Спутницей Ирины Сергеевны оказалась нестарая весьма спортивного вида женщина.
Ира представила нас друг другу. Новую знакомую звали Анна Андреевна, в прошлом она была тренером по художественной гимнастике в детской спортивной школе, а в настоящем несла тяжкое бремя старшей по «дому напротив».
Мы уселись за стол. И хотя любопытство распирало меня до потери пульса, я не задавала никаких вопросов, чтобы не форсировать события и не сминать линию повествования. Мы отдали должное осетинскому пирогу с сыром и зеленью, выпили по чашке чая, потом, наконец, Анна Андреевна заговорила.
– Мне Ирина Сергеевна рассказала, как вам удалось определить нужные окна. Это окна сорок восьмой, шестьдесят четвёртой и восьмидесятой квартир. Сорок восьмая квартира отпадает, там, у Надюши Блошкиной недавно двойня родилась. В лифт близнецовая коляска не входит, поэтому Надя выходит гулять только вечером, когда муж или родители ей могут помочь. Сами понимаете, ей не до стрельбы, а посторонние в её квартиру попасть не могут. Восьмидесятая тоже не подходит. Ну, молодёжь, понятно, днём на работе, а старики дома. Остаётся только шестьдесят четвёртая. Её и полиция определила сразу. Хозяева квартиры – хиппи. Самые настоящие! Летом они в Москве, а на холодное время уезжают в Грецию. Кажется, на Крит. Там собирается большая международная компания хиппи.
– Ничего себе! – Воскликнула я. – Кем же они работают, что могут так жить?
– Я толком не знаю. Кажется, они зарабатывают какие-то электронные деньги в интернете. Я в этом не разбираюсь.
– А как вы-то в подозреваемые попали, Анна Андреевна?
– Сдавать квартиру на время своего отсутствия хиппи не хотят. Один раз попробовали, но жильцы им квартиру убили в хлам. Всё лето на ремонт потратить пришлось. И денег немало. С тех пор квартира на время их отъезда стоит закрытой, но мы договорились, что ключи они будут оставлять у меня. На всякий случай.
– Ну, понятно.
– Полиция доказала, что дверь не взламывали, а открыли ключами. Там три замка, и один заковыристее другого. А ключи-то у меня! Оперативник мне как про это сказал, я ужасно перепугалась. Подумала, что меня сразу в тюрьму увезут. Но пока только подписку о невыезде взяли. Меня, наверно, поэтому даже в понятые не пригласили. Из-за подозрения.
– Зато меня пригласили, – сказала Ирина Сергеевна, – Я как раз в подъезд входила, меня участковый и пригласил. Почти два часа продержали. Честно говоря, я думала, будет интереснее. А мы ходили, как овцы за оперативником, останавливались, где он скажет, "обращали внимание" на что он велел, потом подписали бумаги – и всё. А так, квартира, как квартира. Безликая. Ни книжек, ни цветов, ни безделушек каких-нибудь.
– Ну конечно, раз там хозяева по полгода не появляются, – пожала плечами Анна Андреевна.
– Полицейские нашли там доказательства стрельбы: в пыли на подоконнике были отпечатки подставки для ружья, точнее, охотничьего карабина, причём множественные, будто преступник примерялся несколько раз. И, как сказал один из оперативников, стрелок делал это с перерывами в несколько дней, а то и недель. Глупость какая-то, правда? На раме эксперт обнаружил следы пороха. Но никаких отпечатков пальцев или чего-нибудь указывающего на убийцу, – продолжила Ира и вдруг удивилась, – а вот, собственно, и всё. Мне сначала казалось, что я информацией просто переполнена, а рассказать-то и нечего.
– Мне тоже нечего, – вздохнула Анна Андреевна, – я только клянусь вам, что я этого мужика не убивала. Я даже не знаю, кто он, и что он делал в вашем дворе.
– Анна Андреевна, я не сомневаюсь, что вы к убийству непричастны, и ключи от квартиры этих хиппи никому не давали. Но кто их мог у вас взять без вашего ведома?
– В том то и дело, что никто не мог. Живу я одна. Воры ко мне не залезали. Ключи чужие я с собой не таскаю. Так они и висят в ключнице около входной двери.
– А кто у вас бывает?
– Вы думаете, меня полицейские про это не спрашивали? Спрашивали, конечно. Кошмар! Дочь с мужем у меня бывает часто, внуков временами подкидывают. Мне что же восьмилетнего Андрюшеньку подозревать, или пятилетнюю Ангелинку?
В голосе у нашей гостьи зазвенели слёзы.
– Что вы, что вы, Анна Андреевна, ваши близкие, как и вы, разумеется, вне подозрений. В этом никто даже не сомневается, – поспешила я успокоить бедную женщину. – Но вы ведь старшая по дому. К вам кто-то из соседей может заходить именно поэтому?
– Ну, в сезон отпусков мне многие ключи оставляют. За квартирой присмотреть, цветы полить, почту достать. Естественно, в дом заходят. Не через порог же с людьми говорить. Но сейчас вроде все на месте. А так Жанка часто прибегает. Её как муж побьёт, она у меня утешения ищет. Я бы на её месте давно от такого придурка сбежала, или сковородкой его приголубила в воспитательных целях. А она только хнычет, даже заявление участковому написать не может. Я понимаю, конечно, в полиции не слишком любят семейные дрязги разбирать, но хоть разочек бы приструнили. Ещё Лёха Бухой бывает. Бухой – это не фамилия. Это образ жизни. Он в Афгане служил. Вернулся инвалидом. Пока мать ещё жива была, пил, но на плаву держался. А сейчас… При этом руки у мужика золотые. Мне как надо что-то починить, или засор прочистить – я к нему. Но не хочу грех на душу брать и Лёху или Жанку под подозрение подводить. Кто ещё? Ну, курьеры бывают. У меня дочь часто заказы в интернет-магазинах делает на мой адрес. Ей так удобнее. Они с мужем риэлторы. По объектам мотаются, а я-то дома сижу. Вот и всё, пожалуй.
Вдруг она коротко вскрикнула и схватилась руками за виски.
– Как же это я забыла? Был у меня грех. Я в конце октября заболела сильно. Грипп. Температура под сорок. А тут как раз пробное включение батарей перед началом отопительного сезона проводили. Я в это время стараюсь в квартире хиппи присутствовать. Мало ли что. Но тут я совсем никакая была. Сунула на автопилоте ключи слесарю, а дочка потом вечером, когда меня навестить пришла, их из почтового ящика достала. Может это, конечно, и ничего не значит.
А, может быть, и значит! По крайней мере, это была реальная ниточка, с моей точки зрения.
– Милые дамы, давайте прикинем, кому могла быть выгодна смерть Минаева, – предложила я.
– Славику, наверно. У него же Олег Лаврентьевич невесту увёл, – неуверенно предположила Ирина.
– Что-то мне в причастность Святослава не очень верится, – возразила я, – мне кажется, юноша такого типа скорее вскроет себе вены и будет читать печальные стихи, пока вся кровь не вытечет.
– А мне кажется, что вены этому Славику вскрывать уже поздно – невесту у него увели полгода назад. За это время он мог бы уже зарезаться или утешиться и другую найти, – сказала Анна.
– А, может, у него любовь до гроба? – Предположила я.
– Тогда должно было что-то произойти, что его именно вчера толкнуло на это убийство, – встрепенулась Ирина.
– Не вчера, – поправила её Анна, – надо было всё узнать про квартиру этих хиппи, выяснить, где хранятся ключи, договориться со слесарем, подловить мою болезнь. Я же обычно ключи никому не даю.
– Ну, ваша болезнь, Анна Андреевна, это чистое везение для преступника, – задумчиво пробормотала Ирина, – но ведь слесарь, если он действительно причастен к убийству, мог ещё под каким-то предлогом попасть в вашу квартиру и снять отпечатки ключей на пластилине или на воске. Так всегда преступники делают.
– Но, возможно, это просто совпадение. Нельзя исключать, что преступник позаимствовал ключи у самих хиппи, пока они были в Москве, и сделал дубликат. Но, в любом случае, такая серьёзная подготовка для юноши, живущего сердцем маловероятна, – сказала я.
– Пожалуй, – согласилась Анна, – но всё-таки, дверь не взломали, а аккуратно вскрыли.
– Вот поэтому, слесарь и мне кажется перспективной фигурой, – сказала я, – вот только он вряд ли имеет отношение к влюблённому юноше.
– Серьёзная подготовка скорее свойственна серьёзным людям, так, что влюблённый Славик, естественно, отпадает, – вздохнула Ирина, – скорее, речь идёт о каких-нибудь конкурентах.
– А зачем конкурентам убивать Минаева в нашем дворе? Что они других мест не нашли? – Усомнилась я.
– А я, кажется, поняла! – Воскликнула Анна. – Речь идёт о конкурентах в шоу-бизнесе. И место убийства – прямая отсылка к личности Алины.
– А почему нет? – Протянула я задумчиво. – Постараемся узнать, кому наш труп наступил на лапу в шоу-бизнесе.
– Но как? – Удивилась Анна Андреевна.
– Анечка, у нашей Ольги Дмитриевны свои люди есть везде, – хихикнула Ира, – я даже не удивлюсь, если у неё найдётся парочка знакомых в администрации американского президента.
– Ага, – буркнула я, листая записную книжку, – и в гареме вождя племени Мумбу-Юмбу.
Наконец я нашла нужный номер.
– Боренька, привет. Это – Оля. Боря, я к тебе по делу. Скажи, пожалуйста, ты случайно не знаешь некого Минаева Олега Лаврентьевича.
– Которого убили вчера?
– Как?! Ты уже в курсе? Но откуда ты узнал?
– Одна маленькая птичка пропела. Оленька, в нашем деле надо всё отслеживать. Чуть расслабишься – и выпал из обоймы. А потом останется только мемуары писать. Но мне пока рановато этим заниматься, потому, как все герои моих мемуаров ещё молоды и агрессивны. Могут и по лицу побить.
– Боря, а как ты полагаешь, никто из этих молодых и агрессивных не мог…
– Не мог. Совершенно точно. Этот Минаев был нам пока нужен.
– Почему? Я думала у вас конкуренция.
– Конечно конкуренция. Да ещё какая! Но постараюсь тебе объяснить на пальцах. Представь себе, что существует пять успешных продюсеров. У каждого из них по пять раскрученных исполнителей. Не понимай меня буквально, я называю тебе цифры, считая от пятого столба на соседней улице.
– Кажется, пока понимаю. Тебе нравится число «пять».
– Ну, это само собой. Ты у меня умница, и сразу вычленяешь главное. Теперь о деле. Между этими продюсерами с их подопечными существует некая ротация. Они постоянно тасуются между собой. Ведь слушателям нельзя одним и тем же по ушам возить. Открою тебе огромный секрет: при этом продюсеры тоже люди, а, следовательно, имеют какие-то свои пристрастия и стереотипы. Соответственно, на всех исполнителях лежит некий отпечаток личности продюсера. Новых фигурантов вводить очень часто не получается – дорого. Поэтому старых отрабатывают по полной программе. Вот и возникает время от времени потребность в некой тёмной лошадке, чтобы перебить монотонность в упорядоченном коловерчении шоу-бизнеса Я называю таких, Джокерами. Выскочил неизвестно откуда, вроде всех растолкал, выдвинул кого-то своего, перебил масть, и сгинул в никуда. Заодно и наши динозавры пары спустили, объединившись в благородном негодовании против выскочки. Так вот, твой Минаев рано сгинул в никуда. Его протеже бы ещё пару-тройку песен спеть, может местечко, какое-никакое в чарте отхватить, чтобы девочку заметили, чтобы заговорили о ней. А так джокер свою задачу не выполнил. Надо кого-то нового на его место искать.
– Боже, как всё сложно!
– Оленька, детонька моя, у нас всё максимально просто и открыто. Мы же, как в аквариуме у всех на виду. Шоу-бизнес только ленивый не обсуждает. Таблоиды, в основном, на нас кормятся. Обывателю ведь только дай нам косточки перемыть. Кто с кем развелся, да кто в неприличном виде на людях показался. А в серьёзном бизнесе всё гораздо сложнее и совсем не так очевидно.
– Спасибо, Боря. Я немножко оглоушена, и не могу сказать, что я всё поняла.
– И не надо, рыбонька моя ненаглядная. Главное, Минаева никто из наших не убирал. И помни: «меньше знаешь – крепче спишь». Ну, целую ручки, привет Франтику!
– Шоу-бизнес, похоже, отпадает, – вздохнула я, – и мы опять у разбитого корыта.
А на самом деле, зачем нам эти детективные изыскания? Тем более, что у нас нет ни единого шанса разгадать это преступление. Но шар уже пущен с горы.
– Давайте сделаем так, – предложила я, – Анна Андреевна, вы постарайтесь что-нибудь узнать про этого слесаря. Только будьте предельно осторожны. Если он убийца, то может и повторить своё преступление. Ирина Сергеевна, а ты постарайся расспросить поподробнее у Зинаиды Михайловны из сорок пятой квартиры, чем действительно занимался Минаев, кто он такой, есть ли у него семья, ну, и вообще, что о нём известно.
На следующий день мы снова собрались за чаем. Первой заговорила Анна. К сожалению, ничего определённого ей узнать не удалось. Слесарь, которому она давала ключи от квартиры хиппи у нас не работал. Просто постоянный сотрудник попал в больницу с острым пищевым отравлением. А тут как раз пробное включение батарей. Момент очень напряжённый. Дому уже почти сорок лет. Капремонта ещё не было. Стояки и радиаторы старые. Где угодно прорвать может. Без специалиста – никак. Вот и взяли временного. Но даже оформлять не стали. Просто деньги из рук в руки заплатили – и всё. И никаких следов этого слесаря. Молодой парень, москвич. Руки и голова на месте. Никаких нареканий по работе. Как на него вышли? Вроде, кто-то посоветовал. Но кто, когда и при каких обстоятельствах, никто теперь и вспомнить не может.
Потом заговорила Ира. Ей удалось пообщаться не только с Зинаидой Михайловной из сорок пятой квартиры, но и с Олимпиадой Владиславовной из восьмой. А если эти две достойные дамы о чём-то не знают, то этого просто не может быть никогда и нигде. Они рассказали, что Минаев «работает по мясу». Нет своих ферм и мясокомбинатов у него нет, но он как-то удачно вклинивается между производителями сырья и готовой продукции, и наваривает на этом большие деньги. Три года назад он женился на известной топ-модели. Имеет сына от первого брака. Первой жене оставил приличное содержание и старый дом на Рублёвке. С новой семьёй переселился на Новую Ригу.
Я прервала вдохновенное повествование Ирины Сергеевны:
– Ирочка, если у этого мясника молодая красавица-жена, то, причём тут Алина?
– Не знаю, может быть хотел на её плечах въехать в шоу-бизнес всерьёз и надолго?
– А кто его туда пустит. Со слов Борьки я поняла, что там свой устоявшийся междусобойчик, со своими взаимоотношениями. В качестве одноразовой инъекции он шоуменов устраивал, но обосноваться по-настоящему ему там вряд ли удалось бы.
– Я тоже так думаю, – сказала Анна, – я вот по спорту сужу. Каждый должен заниматься своим делом и на своей площадке, а иначе ноги оттопчут по самые уши.
– Пожалуй, вы обе правы, – согласилась Ира, – но тогда я тоже не понимаю, зачем Минаеву Алина.
– Любовь? – Осторожно предположила я.
– Ага, морковь! – Сердито хмыкнула Анна, – какой нормальный взрослый любящий мужчина сорвёт любимую девушку из консерватории, для того чтобы отдать во временное пользование в шоу-бизнес. Он что, не понимал, что это на пару лет, в лучшем случае?
– У богатых свои причуды, – вздохнула я.
– Ну, с такими моральными принципами он мог, кому угодно поперёк горла встать, – сказала Анна.
– Судя по всему, этот Минаев обыкновенная дрянь. Что мы всё о нём да о нём разговариваем? Не стоит он нашего внимания, – сердито фыркнула Ира.
– Действительно, что нам и поговорить больше не о ком, – согласилась я, и, обращаясь к нашей гостье попросила, – Анечка, лучше расскажите о себе. Мне кажется, это будет гораздо интереснее.
– Я родилась в спортивной семье, и родители мечтали увидеть меня на олимпийском пьедестале, но физические данные у меня были не очень. Поэтому, я сразу избрала для себя тренерскую стезю. Но особых звёзд не нахватала. Это к вопросу о работе на своей площадке. Большинство моих учениц так и остались «любителями». Правда Леночка и Зарина пошли дальше. Естественно, уже не со мной. Зариночка сейчас в сборной России, а Леночка после родов сошла с дистанции, хотя потенциал у неё был огромный. Так, что я человек не слишком интересный. А вот муж мой Юрий Завалов дважды был олимпийским чемпионом по биатлону. К сожалению, после травмы колена ушёл из большого спорта и стал работать учителем физкультуры в нашей школе.
«Наша школа». Её так у нас называют все. Даже я, хотя никогда не имела к ней никакого отношения. Когда-то эту школу построили при заводе, как и наши пятиэтажки. И почти все жители окрестных домов моложе пятидесяти учились в «нашей школе». Три года назад школу закрыли, и сейчас там какие-то офисы, но жители нашего и соседних домов продолжают называть это здание «нашей школой».
Ирина, помолчала, что-то прикидывая в уме, потом воскликнула:
– Анна Андреевна, Юрий Павлович ваш супруг? Мы же с ним в одной школе работали! Какой был замечательный человек!
– К сожалению, рано ушёл из жизни, – вздохнула Анна, – инфаркт.
– Ты не представляешь, Оля, каким учителем был Юрий Павлович, был сказала Ира, – с большой буквы, учителем. Хоть и с тростью ходил. У наших учеников уроки физкультуры раньше никакого интереса не вызывали. Только ленивый их не прогуливал, а с приходом Юрия Павловича ребята на его уроки мчались, теряя тапки. А уж что эти обормоты вытворяли, чтобы попасть в его стрелковую секцию: и дрались, и интриговали. К сожалению, количество ребят, занимающихся в секции, было ограниченным. В каждой группе – не более шести человек.
– Это для того, – пояснила Анна, – чтобы можно было держать в поле зрения всех сразу. Как бы то ни было, но даже «духовушка» может стать опасным оружием. А уж когда речь идёт о подростках с ружьём, тут следует ухо особенно востро держать. Стрелять можно было только после окончания уроков, чтобы никому не мешать, а седьмой урок у старших классов заканчивался около трёх часов. К тому же, из соображений безопасности школьников, вся кружковая работа должна была завершаться к шести часам. Юра занимался по два с половиной часа, по два раза в неделю с каждой группой, вот и получается, что в год он мог набирать в секцию не более двенадцати человек.
– Стрелковая секция в школе? – Удивилась я.
– Такой же спорт, как любой другой, – пожала плечами Анна, – лыжную секцию Юрик вести-то не мог. Зато стрелял замечательно. И ребят многих к этому приобщил. Ему в подвале тир оборудовали. Многие известные стрелки к нашим ребятам приезжали. Про Юрину секцию даже кино снимали. Умение стрелять – это ведь не просто на курок нажимать, это ведь философия особенная. Юра каждое занятие начинал со своеобразной клятвы. Каждый из учеников должен был произнести примерно следующее: « Я беру в руки опасное оружие, которое несёт боль и смерть. Клянусь никогда не обращать это оружие против человека».
