Татьяна Леванова
Ночные Птицы Рогонды
Глава 4
Изнанка Ордена
Маша снова не заметила, как уснула, дрожа от страха под одеялом. Но вчера она, видимо, хорошо выспалась, поэтому сегодня проснулась раньше всех. В комнате было очень душно и темно, ставни-то еще закрыты, но фонарик колокольцев, который всегда с ней, светил достаточно ярко, чтобы осмотреться. Маше хотелось выйти наружу, но она никак не могла выбраться из комнаты, потому что повсюду лежали люди, разметавшись во сне – кто-то скатился с матраса, кто-то широко раскинул руки. Пройти, ни на кого не наступив, было невозможно. К счастью, ее матрас лежал совсем рядом с лестницей, ведущей вниз. «Может быть, там есть другой выход или туалет?» – подумала девочка.
Она встала и, осторожно ставя ноги между прутьев поручней, чтобы не наступить на чужие матрасы и спальные мешки, добралась до начала лестницы. Спустилась, освещая себе путь фонариком, и начала тихонько толкаться во все двери, что попадались ей на пути. Но все были заперты. Очень смутно слышалось журчание воды, но оно доносилось не из-за дверей, а откуда-то спереди и снизу.
В конце коридора обнаружилась еще одна лестница и другой длинный коридор с дверями. Потом еще один спуск. И ни одного фонаря, ни одной лампочки, ни выключателя, ничего, словно здесь никто никогда не ходил. Но ведь Маша видела вчера людей, которые спускались сюда из общего зала!
В самом низу в воздухе чувствовалась сырость, журчание воды слышалось явственнее, коридор уже не был таким прямым, а спускался вниз, слегка закругляясь, а закончился кабиной открытого лифта, освещенного двумя очень тусклыми желтыми лампочками. Девочка постояла возле него в нерешительности – ей хотелось воспользоваться им и продолжить осмотр, но она уже зашла очень далеко и даже начала жалеть об этом. Лучше было оставаться в постели, а не мерзнуть в темных жутких коридорах. Туалет она так и не нашла, да еще неизвестно, как отнесутся братья и сестры к ее любопытству.
Вдруг в одной из дверей заскрежетал замок и послышались голоса, и Маша, испугавшись, сделалась прозрачной, отступила в темноту, за лифт, присела и затаила дыхание.
Из комнаты вышли двое – уже знакомый девочке человек в плаще с полуоторванной ракушкой и мужчина в алой бандане. Маша в полумраке приняла было его за Боцмана, но ошиблась – мужчина был намного выше и шире парня, к тому же у него оказалась небольшая бородка.
– Если вы нас подведете, Капитан, ни вашим, ни нашим не будет покоя на этом берегу. – Мужчина в плаще говорил глухо, пряча лицо в шарф, намотанный вокруг шеи несколько раз.
– Вы меня пугаете, моллюск? – усмехнулся человек в алой бандане. – Все сделаем, как надо.
– Уважение прежде всего! – назидательно поднял палец вверх мужчина в плаще. – Я же не зову вас морской крысой.
– Мы деловые люди, – обаятельно улыбнулся Капитан. – К чему обращать внимание на такие мелочи, старший брат? Кормилец Сердцевидки Виталис Шайтан-Приморский – как-то длинновато, согласитесь.
– Виталис, этого достаточно. Так мы обо всем договорились? Только не забудьте о другой мелочи, о трупах. Они нам нужны.
«Мамочки! Он сказал «трупы»? Чьи? Зачем они им нужны?» – похолодела Маша.
– Тела убитых врагов ваши, я помню. Но мои товарищи уйдут на вечный покой в море и вам не достанутся, – посуровел Капитан. – Вы считаете, для мертвеца позорно получить вторую жизнь в виде морского тельца?
– Мертвые должны спокойно спать, а не разгуливать в Черный Час, не маяться от вечного голода и холода и не выполнять ваши приказы. Кстати, вы никогда мне не рассказывали, что именно вы приказываете им делать, кроме, разумеется, разгрузки и погрузки контрабанды.
– Для процветания Ордена нам нужно поддерживать слухи о кровожадных Ночных Птицах. Все эти внезапно опустевшие дома, осиротевшие семьи, пропавшие дети, – туманно ответил Виталис. – Впрочем, дорогой друг, меньше знаешь – лучше спишь.
– Кстати, о пропавших детях – я просил вас отбирать шустрых мальчишек, которые могли бы стать юнгами на наших кораблях. Желательно с магическими способностями.
– Умных и шустрых детей нам самим не хватает, во всем виноват Смотритель, город перед ним в долгу за ежедневное спасение от Черного Часа. Всех сирот и беспризорников стараются приютить дальние родственники и даже соседи, чтобы подсунуть их Смотрителю вместо родных детей. А за способными к магии вообще очереди. Улов у нас маленький, в основном морские волчата, что пробираются сюда в трюмах грузовых кораблей. Но и тех вы уже сами в порту отлавливаете. Всех детей в Ордене вы уже видели, за исключением одной новенькой, да и за ту приходила уже просить ее родственница – не то сестра, не то тетя…
– А вам-то в Ордене дети зачем? – спросил Капитан. – Мы из них смену растим, а вы?
– Ну и мы тоже смену растим! Вы-то как приехали, так и уедете, а нам тут жить. Хотелось бы своего Смотрителя вырастить…
– К тому же детям на улице подают больше, верно? – хитро подмигнул Капитан. – И в школе можно вербовать их сверстников. Да и каменщиков против вас мэр не отправит – а вдруг детки пострадают… Он-то наверняка уже задумался, что за секта такая на его земле обосновалась, но пока у вас дети и семьи, у него и руки связаны, так?
– Вот видите, насколько нам в Рогонде дети важны. Так что и одна новенькая девчонка Ордену нужнее, чем всем пиратским кораблям. Даже если у нее нет магических способностей.
«Одна новенькая девчонка… Уж не обо мне ли речь? Хотя вряд ли, у меня же нет здесь никого, ни сестры, ни тети», – подумала Маша.
Мужчины подошли к лифту. Маша, решив, что они сразу уедут, расслабилась – поднялась с корточек, сохраняя прозрачность.
– Что это? – вдруг спросил Капитан. – Ваши штучки?
Маша замерла – он смотрел прямо на нее. «Ну да, я же не невидимая, просто прозрачная, надо только не шевелиться, чтобы он меня не разглядел!» – с досадой подумала девочка и попятилась в самое темное место коридора.
Капитан сделал шаг вперед, напряженно всматриваясь во мрак.
– Кто-то из старших? – спросил он у своего спутника. – Новые сиры? Или ваша нечисть?
– Не понимаю, что вы там заметили, – пожал плечами Виталис, – я решительно ничего не вижу. Все морские тельца сейчас работают на погрузке вашего товара на нижнем уровне. Старшие готовятся к кормлению Сердцевидки. Прочие спят наверху или в кельях первого уровня. Здесь никого не может быть.
Но Капитан вытянул руки перед собой и зашагал прямо к Маше. Девочка ужасно испугалась. Она замерла на секунду, соображая, что делать: если бежать обратно в спальню, ее услышат, а бегать от Капитана по коридору еще опаснее. Тогда она юркнула Капитану за спину. И пока тот шарил руками во тьме, а Виталис напряженно прислушивался, шаг в шаг ступала вместе с мужчиной, как в детской игре «Нитки-иголки». Когда Капитан попятился в лифт, не отводя взгляда от темного коридора, девочке ничего не оставалось, как войти туда. Она съежилась в углу, глядя, как Виталис опускает рычаг, а Капитан с подозрением прислушивается к звукам из темноты. Лифт дрогнул и поехал вниз. Капитан еще раз повел вокруг себя руками – Маша пряталась за его широкой спиной – и на том успокоился.
– Вам от нервов нужно принимать морские ванны… – посоветовал ему Виталис.
– Или отправиться в морской круиз, – усмехнулся Капитан. – Моя посудина как раз подойдет. Хорош шутить! Никогда не привыкну к вашей рогондовской чертовщине…
Маша старалась сдерживать дыхание, чтобы его не услышали мужчины. Ей даже казалось, что сердце у нее бьется слишком громко, и хотелось прижать руку к груди и заглушить его стук, но девочка боялась пошевелиться – лифт был ярко освещен, и любое ее движение сразу будет замечено, если не Капитаном, который стоял к ней спиной, то Виталисом уж точно. Однако волновалась она зря – лифт остановился, огни погасли, и мужчины спокойно вышли.
Первой ее мыслью было тут же поднять рычажок и поехать наверх. Но она услышала журчание воды и поняла, что где-то рядом туалет, куда ей нужно было уже давно. Подумав, что минута-другая промедления ни на что не повлияет и лифт ее дождется, девочка отправилась на шум воды.
Сразу за лифтом снова начинался коридор с дверями, однако здесь и коридор, и сами двери выглядели очень грубыми, самодельными, они не занимали весь дверной проем, многие были не заперты и ужасно скрипели, стоило их задеть. Туалет нашелся быстро, однако был ужасно грязным и темным. Умывальников в нем не оказалось, но по дороге девочка заметила в конце коридора световую дорожку на воде. Что это было – подземное озеро, морской залив, тайное водохранилище, – она не знала, поэтому отправилась посмотреть поближе, а заодно помыть руки.
В темной неподвижной воде отражались электрические светильники на потолке пещеры. Маша присела на корточки и опустила руки в воду. Неожиданно по воде пошла рябь. Что-то ужасно заскрежетало. Маша отдернула руки и отбежала к стене коридора, прижалась к ней спиной.
Уровень воды начал быстро понижаться, показались огромные каменные ступени, ведущие на дно. Девочка подождала несколько секунд, но коридор по-прежнему оставался безлюдным. Тогда она подбежала к ступеням, чтобы посмотреть, что скрывалось на дне. Но у подножия лестницы по-прежнему плескалась вода. Вдруг из нее вынырнул огромный деревянный ящик, обтянутый прозрачной пленкой, которая блестела в свете фонарей. Потом из-под воды показалась пара рук. Кто-то, не выныривая, поставил ящик на нижнюю ступень. Затем еще один и еще. И лестница, заскрежетав, принялась двигаться. Ящики медленно поплыли к Маше.
Девочка растерялась, и в этот момент ее кто-то сильно толкнул. Едва не упав в воду, Маша обернулась – на нее смотрело самое жуткое лицо, какое она когда-либо видела. Огромные белесые глаза с круглым черным зрачком, здоровенный рот, плоские нос и подбородок, какая-то рыбья голова. Фигура у монстра была вполне человеческая, только слишком длинные руки и ноги. На поношенном мокром рубище вышито изображение раковины, а из-под него выглядывали рукава рваной тельняшки.
– Что еще за чудище? Ты кто? – спросило Машу жуткое существо.
– Я Маша, – пробормотала девочка и – упала в обморок…
Маша очнулась в спальне. Так же как и вчера, здесь было светло и пусто. Возле Машиной постели сидела толстая сестра с косами-улитками и читала какую-то книгу.
– Проснулась наконец-то? – спросила она, не поднимая головы, когда Маша поздоровалась с ней. – Тебе приснился кошмар. Ты так кричала! Хвала Сердцевидке, что Черный Час кончился и Ночные Птицы тебя не услышали. Между прочим, напугала нескольких детей, и теперь они и их родители не хотят, чтобы ты ночевала со всеми в спальне.
– Ой, а где же теперь я буду ночевать? – Маша сразу же поверила, что ей приснился кошмар. Лучше считать Капитана и белоглазое существо сном. – Вы меня выгоняете?
– Нет, что ты, – улыбнулась сестра, по-прежнему внимательно глядя в книгу. – Мы можем освободить для тебя одну из келий этажом ниже. Они звуконепроницаемы. Мы будем закрывать дверь на ночь, чтобы ты никого не беспокоила своими криками. Правда, тебе придется спать одной, но не пугайся – там нет окон, и Ночные Птицы ни за что не проберутся к тебе, ты будешь в полной безопасности. Мало кому из новичков Ордена так везет – получить сразу в свое распоряжение отдельную комнату. Надеюсь, ты отблагодаришь нас упорным трудом и служением Великой Сердцевидке.
– Спасибо, – смущенно ответила девочка и вылезла из-под одеяла.
Девушка наконец подняла голову, взглянула в сторону упавшего одеяла, затем отчего-то отвела взгляд и пробормотала:
– Только приведи себя в порядок, прежде чем выходить к завтраку. Не то снова напугаешь детей.
– Не поняла…
– Посмотри на себя хорошенько.
Маша посмотрела на себя – и не увидела ни рук, ни ног. Она все еще оставалась прозрачной.
«Как я могла стать прозрачной во сне?! Такого никогда раньше не случалось. Значит, это был не сон…» – догадалась Маша и украдкой ощупала свою одежду.
Штанины были сырыми, на ногах мокрые резиновые тапочки, на шее шарф, на голове шапка, а засыпала девочка без них. Она поняла, что нечаянно выдала себя и члены Ордена не просто так предоставляют ей келью. Теперь здесь знают, что Маша сунула нос не в свое дело и что она может становиться прозрачной. Вот отчего сестра ждала ее пробуждения и не отрывала взгляд от книги – надеялась, что Маша спросонья ничего не заподозрит и продемонстрирует все свои способности. Тогда ее будут запирать не только по ночам. Им ведь нужны дети с магическими способностями.
В самом деле, как просто: попросишь лишь – приведи себя в порядок, и Машенька послушно щелкнет пальцами, доказав, что она не обычная девочка. Или и так уже доказала? Судя по тому, что она увидела под землей, члены Ордена могут заставить ее служить им, совершить что-то ужасное. Может быть даже, похищать вещи, или детей, или… О каких трупах говорили Капитан и Виталис?
«Нет, их еще можно перехитрить! Чем меньше обо мне знают, тем больше у меня шансов спастись, если они попытаются сделать мне что-то плохое. Притворюсь дурочкой, мол, случайно стала прозрачной и ничего больше не умею», – решила Маша. И солгала девушке:
– Ой, я не вижу себя! Что со мной случилось? – Мысли у девочки путались сгоряча, она никак не могла подобрать слова поубедительнее: – Я что, умерла и стала привидением?
– Глупости какие, ты такая же живая, как и я! Я полагаю, твой сон напугал тебя, и ты попыталась спрятаться с помощью магии, – улыбнулась девушка.
– Магии? Но я никогда… – Маша попыталась заплакать. Будучи невидимой, легче лгать и притворяться, даже слезы не понадобились, пришлось только немного пошмыгать носом. – А как мне вернуть себя обратно? Помогите!
– Я надеялась, что ты знаешь, как ты это сделала, но, видимо, все произошло бессознательно. – Толстая сестра, очевидно, поверила девочке и даже пожалела ее. – Не волнуйся, старшие братья и сестры разберутся, что с тобой, и вернут тебе прежний облик. А теперь, пока ты больше никого не напугала, пойдем скорее, я провожу тебя в твою келью, где ты будешь в полной безопасности. А потом я пришлю тебе завтрак.
Девушка взяла с полки фонарь, положила в него крохотный стеклянный шарик, нажала на маленький рычажок – и специальный молоточек внутри фонаря разбил шар. Фонарь тут же засветился ярко, почти как электрический. Сестра взяла Машу под руку и отвела ее в келью. Девочка запомнила, что ее дверь – третья от лестницы.
Когда Маша вошла внутрь, сестра передала ей фонарь и захлопнула дверь. Заскрежетал замок. Ее все-таки заперли!
Глава 5
Прозрачная девочка может пригодиться
Оставшись одна, Маша сначала в испуге заколотила по створке кулаками.
– Не смейте запирать меня на ключ! – закричала она.
Но девушка из-за двери повторила спокойным и ласковым голосом, что здесь девочка в безопасности. А затем пригрозила: однако если она будет плохо себя вести, то останется без завтрака.
Есть, между прочим, хотелось очень сильно. Ни о чем в жизни Маша так не жалела, как сейчас о том, что заранее не сделала маячок где-нибудь снаружи. Правда, у нее не было с собой одинаковых предметов. Разве что ее домашние шлепанцы… Только ходить босиком было бы холодно, в одном тапке – странно.
«Что ж я хоть пару ракушек из мостовой в квартале рыбаков не наковыряла… Вечно из-за магии у меня проблемы. Понятно, что она не раз меня выручала, ведь я не ниндзя и не мастер спорта, чтобы прятаться как следует, быстро убегать от погони, сражаться и так далее. Чтобы прятаться, мне нужно стать прозрачной, чтобы убежать, надо поставить маячок. Опять же я не суперсилач, чтобы все свои вещи на себе таскать, можно приманить щелчком пальцев то, что оставила дома. Никита, к примеру, куда сильнее и выносливее меня, поэтому ему и не нужна никакая магия, чтобы быть сквозняком. Но иной раз понадеешься на щелчок пальцами и попадешь впросак, вот как сейчас. Если бы я не стала невидимкой, я бы не оказалась запертой в келье», – горестно размышляла Маша, сидя на плоской койке и глядя на фонарь, внутри которого, словно в песочных часах, пересыпались то вверх, то вниз золотистые пылинки.
Внезапно слева от девочки что-то щелкнуло. Маша приподняла фонарь повыше и осветила комнату. В ногах ее койки был шкафчик, именно из него раздался звук.
– Мышь! – ахнула девочка.
Она поставила фонарь на кровать и сняла с ноги шлепанец, чтобы защищаться, если мышь кинется на нее. Но внутри шкафчика оказался просто кухонный лифт, по которому приехал вниз ее завтрак. Тарелка была накрыта крышкой, стакан с водой бумажкой. В первую секунду девочка решила, что это новое письмо от неведомого советчика, но записка оказалась от средне-младшей сестры.
«Ничего не бойся и не плачь, кушай на здоровье и осваивайся в келье, скоро старшие освободятся и придут тебе помочь».
– Легко сказать – ничего не бойся! – возмутилась Маша.
Однако добрый тон записки ее немного успокоил, она даже почувствовала благодарность к девушке, которая решила написать несколько ободряющих слов. От тарелки пахло аппетитно, судя по всему, в ней был вчерашний крабовый суп.
После еды к девочке вернулось мужество. Она поставила тарелку обратно в лифт, и тот тут же уехал наверх. Затем Маша приподняла фонарь так высоко, как только могла, чтобы осмотреть комнату. Плоская койка, как в поезде, стол, штора из клеенки напротив, за ней крохотный санузел. Из любопытства Маша заглянула под кровать и обнаружила там узкие пустые полки.
Делать было совершенно нечего. Девочка полежала, посидела, несколько минут прислушивалась к тишине за дверью, потом перебирала свои вещи, посмотрела в зеркальце точилки, перечитала письма, повертела в руках шапочку, но ее поля были пусты. От скуки Маша начала вспоминать уроки танцев, на которые ходила дома. Правда, в такой тесноте особо не растанцуешься, она натыкалась то на стол, то на койку и поскользнулась на луже, натекшей из душа, снеся ногами полочки под кроватью. Охая от боли, девочка тем не менее попыталась привести все в порядок, поставила полочки на место и уже совсем было собралась щелкнуть пальцами, желая починить их, как вдруг заметила: под нижней что-то белеет. Это оказался листок тонкой бумаги, исписанный с обеих сторон мелким почерком. Даже с помощью фонаря Маша еле разобрала текст…
«Дорогая мамочка! Пишу тебе письмо. Муся прислала мне в морской капусте карандаш, а листочек я оторвала от титульного листа книги. Я уже третий день в келье. Так скучно! Но я здорова, и кормят хорошо. Очень по тебе скучаю и все время думаю, что я буду делать, когда вернусь домой. Ты мне испечешь рисовый пудинг, хорошо? А потом мы зажжем камин – здесь так холодно! – ты меня обнимешь, и я тебе все-все-все расскажу. Я больше не буду убегать в Черный Час. Прости меня, мамочка, родная, мне просто было любопытно. И ты же знаешь, я всегда умела хорошо прятаться, превращаться в разные вещи. Ночные Птицы меня бы не забрали. Но в Черный Час в Рогонде опасно не из-за них. Человек вообще не должен такого видеть и знать. Допишу завтра, мне страшно при одной только мысли об этом…»
«Четвертый день в келье. Ничего не происходит. Даже старшие перестали меня навещать. Они поверили, что я не знаю, почему меня не забрали ночью на улице Ночные Птицы. Вообще-то я превратилась в мусорный бак, но ты ведь мне велела не рассказывать никому о моих способностях, чтобы меня не забрал Смотритель Маяка».
«Пятый день в келье. Рисовать хочется со скуки, но боюсь подставить Мусю. Рисую на простыне, потом застирываю ее в душе. Рисую Великую Сердцевидку. Она и не знает, как с нами тут старшие обращаются».
«Шестой день в келье. Скучно-скучно-скучно. Лучше бы Ночные Птицы меня забрали. Я их видела так близко! Красивые злые лица, перья, когтистые лапы. Посмотрели на меня и улетели к маяку. Я видела в его лучах, что их там целая стая. На ночных улицах было страшно. Безумие-безумие-безумие… Еще пара дней, и мне начнет мерещиться вся жуть, что я видела. Сестра сказала – я в безопасности. Нет, я тут в опасности, могу умереть от скуки».
«Седьмой день. Сны. Бред. Скука. Почему меня никто не навещает? Пыталась выбраться через кухонный лифт – не влезла».
«Не знаю, какой день. Может, тот же самый? Много сплю».
«Надоело все».
«Чтоб вас всех Птицы забрали! И Мусю тоже! Мамочка, прости, я обязательно вернусь, только ты никогда больше не ходи на Праздник Великой Сердцевидки, если ты получишь мое письмо… Никогда не ходи и не пускай никого, убегай от праздничного шествия домой, запирай двери».
«Может, они ждут, когда я тут от старости умру? Все книги перечитала, новых не дают, но зато кормят. Наверное, скоро растолстею, стану круглая, как медуза».
«Снова снятся ночные улицы Рогонды. Готова поговорить об этом с кем угодно, даже с морскими тельцами».
«Приходил старший. Хорошо, что я успела сесть на листок. Мысли они читают, что ли? Но я так обрадовалась ему! Все-все рассказала – про то, как расцветали каменные цветы из булыжников, ракушек и плиток мостовой, про то, как дышали и двигались стены домов и какие красивые лица у Ночных Птиц. Про бегающие скамейки, про лающие статуи. Он выслушал и ничего не сказал в ответ. Странно».
«Теперь вместе с едой мне присылают какие-то таблетки, от которых хочется спать. Не знаю, сколько я здесь, сплю часто. Если каждый сон – ночь, то… Лет тридцать, должно быть. Шучу. Я же не знаю, сколько я сплю, может, пять минут всего».
«Стало трудно писать. И читать тоже трудно, не могу прочесть, что написала сама. Приходила Муся, сказала, что я тут всего десять дней и что скоро меня отправят на кормление Сердцевидки. Я так мечтала об этом, но теперь боюсь только одного – не стать бы мне морским тельцем. Здесь очень тяжело дышать, но я стараюсь. Высовываю голову в кухонный лифт и дышу. Ведь, если я задохнусь и умру, они меня точно сделают морским тельцем. Дорогая мамочка! Любимая, красивая, сладкая моя мамочка! Ты ведь будешь меня любить, даже если я вернусь к тебе морским тельцем?»
Внизу листка имелась картинка – белоглазое чудище тащит в руках деревянный ящик.
Маша мало что поняла из странного письма, но ей стало так страшно, что несколько секунд она просидела, держа в руках листок и затаив дыхание. Наверное, только благодаря этому девочка и услышала шаги в коридоре. Едва успела спрятать листочек под подушку, как дверь распахнулась. Вошел Виталис. Маша вздрогнула, увидев его, но тот, естественно, ее реакции не заметил. Несмотря на то что у него был такой же фонарь и в келье стало в два раза светлее, Виталис подслеповато щурился, стараясь разглядеть прозрачную Машу.
– Ты здесь, девочка? Ах, ну конечно здесь. Отлично умеешь маскироваться, почти как камбала. И как это у тебя получается?
– Понятия не имею, – упавшим голосом ответила Маша.
– Я знаю, знаю, – успокаивающе произнес Виталис. – Сестра сказала мне, что ты не можешь вернуть свой облик обратно. Понятное дело, пока ты в таком виде, нам придется держать тебя здесь.
– Я не могу остаться тут навсегда!
– Как только ты вспомнишь, мы тебя выпустим. – Виталис сделал паузу.
«Испытывает меня, – поняла Маша. – Проверяет, не обманула ли я сестру. Может быть, признаться, а потом, когда меня выпустят, сделать маячок снаружи? Ох, нет, не выпустят, он обманывает, конечно».
К ее глазам подступили слезы, но не пролились, девочка только шмыгнула носом.
– Ну, ну, не надо плакать. Мы обязательно тебе поможем, вернем твое настоящее лицо. А потом, если ты научишься управлять своей способностью, сослужишь хорошую службу Великой Сердцевидке. Станешь одной из приближенных, получишь келью побольше, и может статься, именно ты приблизишь День Великого Сошествия людей в море, под защиту добрейшей Сердцевидки.
– Хорошо бы, – произнесла Маша.
– Ну вот и умница! – просиял Виталис. – А теперь расскажи все с самого начала. Сестра поведала мне, что тебе приснился страшный сон и ты стала невидимкой от страха… Что тебе снилось?
Маша напряженно думала, что же ответить. Последнее, что она помнила, – белоглазое чудище. Виталис и Капитан ей точно не приснились, но может быть, приснилось чудище? Вода, световая дорожка, ящик… Кто принес ее в общую спальню?
– Мне приснилось, что я проснулась, когда еще все спали, и я пошла искать ванную. Но наружу выходить побоялась, не знала, кончился ли Черный Час, а спустилась по лестнице, потом шла по коридору…
– Там было темно или светло?
Маша вовремя сообразила, что про фонарик колокольцев Виталису тоже не следует знать, и воскликнула:
– Ужасно темно! Я шла на ощупь и быстро заблудилась, не знала, куда иду. Я хотела вернуться обратно в спальню, но потеряла направление, упала. Сон был такой реалистичный…
– А что ты помнишь последнее?
– Какую-то страшную морду. Чудовище с белыми глазами. Никогда мне такое не снилось. Я тут же проснулась и увидела сестру…
– Понятно… Во сне ты почувствовала себя в опасности и стала невидимой. А тут, в келье, к тебе разве не вернулось ощущение полной безопасности? Мы рассчитывали, что ты вернешься в свой облик, когда успокоишься.
– Но меня же заперли! – возмутилась Маша. – И я опять ужасно испугалась! Сижу тут в одиночестве, запертая… Лучше бы я не просыпалась сегодня!
Виталис развел руками:
– Вот так-так… Мы заботимся о ее безопасности, кормим, успокаиваем, а она боится все сильнее и сильнее! Забавная девочка. Ну и что же нам теперь с тобой делать?
– Не запирайте меня, пожалуйста, – попросила Маша. – Я не буду никого пугать, обещаю.
– Пойми меня правильно, девочка. – Виталис глубоко вздохнул. – Моя бы воля, я бы тебя не запирал. А отправил бы тебя погулять в город, навестить родных. У тебя же вроде есть в городе старшая сестра…
– У меня тут никого нет! – воскликнула Маша.
– Никого нет? И позвонить некому, да? А какой у тебя номер?
– У меня нет номера. И никогда не было своей ракушки.
– Понятненько… – Виталис сделал вид, что не удивился. – Но ты пойми, ты совсем еще ребенок. Напуганный ребенок. Кто знает, что придет тебе в голову на фоне стресса? Решишь сбежать из Ордена, попадешь в беду, начнешь бродить в темноте по коридорам, упадешь, сломаешь ногу… Или окажешься на улице во время Черного Часа… И никто ведь не поможет – ты же прозрачная, как стеклянная, тебя почти не видно. Нет, моя дорогая. Я могу тебе привезти только кресло-сиделку для компании. Хотя тут для него слишком мало места. Могу подарить тебе ракушку, чтобы ты поговорила с твоими друзьями – они с утра у порога стоят.
– Мои друзья… – эхом отозвалась удивленная Маша. Но Виталис словно бы не заметил.
– Однако выпустить тебя из кельи, пока ты в таком виде, я не могу. Не обижайся. Давай сделаем так: ты поживешь немного здесь. Не плачь, тут же безопасно, уютно, тепло. Я даже оставлю тебе свой фонарь, если хочешь, чтобы было светлее. К тебе будет приходить сестра, которая привела тебя в Орден. У нее много работы, но она ответственна за тебя. Я надеюсь, что, успокоившись, ты станешь менее прозрачной. Главное, запомни, как ты это сделала, тогда мы снова встретимся.
– Вы мне не верите? – без обиняков произнесла Маша, впадая в отчаяние при мысли о том, что ее оставят в келье. – Вы считаете, что я нарочно стала невидимкой, и собираетесь наказывать меня, пока я не открою свой секрет?
– Чисто гипотетически такая вероятность…
– Не пытайтесь меня запутать учеными словами! Говорите, да или нет?
Виталис прищурился и, слепо протянув руку вперед, наткнулся на Машину голову. Та не отстранилась, хотя и вся сжалась, и он погладил ее по волосам.
– Повторю только то, что уже сказал: ты ребенок, испуганный ребенок. Успокоишься и станешь видимой – я буду рад. Если ты станешь видимой, поняв, что другого выхода из кельи у тебя нет, – я все равно буду рад. Прозрачную девочку я отсюда не выпущу, так и знай. И даже не пытайся сбежать – это невозможно, даже если бы ты стала совсем невидимой, как воздух. А теперь отдыхай…
И Виталис ушел, забыв оставить свой фонарь, как обещал.
