Татьяна Короткова
Египтянка
ПРОЛОГ, 3 тысячи лет назад, Фивы
Тревожным, как забытье, сном спали стовратные Фивы. Город, властвующий над всем египетским царством, не подозревал, что настал его последний час. Не подозревал об этом и главный жрец – Петесхе. Для него и юного фараона эта ночь должна была стать особенной, ведь они ждали пробуждения магической силы древнего свитка – свитка исполнения всех желаний. Потому–то главного жреца переполнял восторг, которому нет описания.
Петесхе происходил из древнего рода хранителей свитка, и говорили, тот род равен богам. Многие поколения сменялись, охраняя священную реликвию, прятали ее в храмовых тайниках. И лишь особым счастливчикам раз в три тысячи лет удавалось видеть его дивную мощь. Петесхе был уже стар, но гордился тем, что дожил до этого дня.
И вот сегодня ему выпала великая миссия – лицезреть пробуждение свитка от трехтысячелетнего сна и направить эту силу на благо и процветание Фив, таково было желание молодого фараона. Правитель Египта хотел пожелать вечного процветания стовратным Фивам – тем самым он решил угодить богу Ра. Бог солнца Ра еще в начале времен преподнес египтянам свой драгоценный дар – свиток. С тех пор раз в три тысячи лет люди могли чудесным образом изменить свою жизнь, пожелать прорыва в науках, исцеления всем больным, благополучия и мира. И желание имело бы власть целых три тысячелетия!
Петесхе извлек тубус со свитком из тайника, исписанного древними знаками. Лишь хранитель обладал этими полномочиями, они передавались по мужской линии его рода.
В сопровождении жрецов, младших по рангу, главный жрец предстал перед фараоном.
Юный фараон на днях встретил свою двадцатилетнюю весну. Волнуясь перед предстоящей церемонией, он не спал, сидел на раскладном стуле, готовый вскочить по первому зову. Так и произошло, как только в его покои вошел Петесхе, держащий в руках тубус.
Фараон, вопреки этикету, подбежал так быстро, что главный жрец невольно нахмурился: негоже потомку бога, правителю Верхнего и Нижнего Египта вести себя как простой смертный. Под строгим взглядом жреца фараон принял приличествующий его сану строгий вид и возглавил процессию. Он гордился, что через несколько минут совершит то, что прославит его как великого и благородного наместника бога Ра на земле.
Торжественная процессия прошла по молчаливому дворцу, пересекла проход из изрезанных письменами колонн. И вот фараон и жрецы вышли на древний пандус храма солнца. Процессия остановилась меж двух огромных ритуальных сфинксов из розового асуанского гранита. И застыла.
Ночное светило озаряло Египет, уподобляясь гигантской круглой лампе. По священному пандусу и длинной лестнице, уходящей вниз на три тысячи ступеней, скользила лунная дорожка. Петесхе и фараон ждали…
Так прошло некоторое время. И вот минула полночь.
Вдруг младший жрец – Уоти вскрикнул.
–Учитель! Что это?!
Уоти, которого Петесхе воспитал как сына, указал в сторону Фив, раскинутых за стенами храма.
Петесхе и фараон недовольно оглянулись на город. Ужас объял их сердца! Ибо в одно мгновение Фивы оказались охвачены пожаром. Огонь вспыхнул в центре и безжалостной лавиной покатился к окраинам.
Фараон смотрел и не верил: столица, успех которой он намеревался приумножить при помощи магического свитка, на его глазах исчезала в разбушевавшемся огне!
…И тут Уоти вероломно вонзил в спину юного фараона тонкий клинок, спрятанный в складках одежды, лезвие достигло сердца и разорвало его.
Фараон упал, льняная белоснежная туника окрасилась кровью.
–Предатель! – вскричал Петесхе, – Что ты наделал?!
Уоти оскалил зубы, лицо его, раньше казавшееся благолепным, стало хищным.
–Отдай свиток мне! – Уоти требовательно протянул руку, – Это я приказал сжечь Фивы! А еще я приказал распустить слух о том, что с помощью свитка фараон хотел восстать против богов Египта! Отныне в веках именно он, а не я, останется предателем!
–Ты безумец! – крикнул Петесхе, – Тебя казнят! Взять его!
Но ни охрана, ни сопровождающие их жрецы не шелохнулись, будто скованные по рукам и ногам.
–Они не могут мне помешать, – усмехнулся Уоти, – Я заключил союз с богинями Сехмет и Таурт. Богини скорбят, что фиванцы перестали им поклоняться.
В доказательство своих слов он сделал движение рукой в сторону свиты – и люди вышли из оцепенения, но лишь на миг, чтобы тут же по мановению руки Уоти застыть в новых разъяренных позах.
Петесхе вспомнил, что издавна в Фивах высоко чтили богиню–кошку Сехмет и поклонялись культу богини–бегемотихи Таурт. Но молодой фараон приказал сбить со стен домов и храмов их изображения. Сехмет и Таурт обладали гневливым нравом. Не удивительно, что они пришла в ярость. Сехмет с кошачьей головой и Таурт с телом бегемотихи принадлежали к пантеону богов загробного мира. Только вот фараон превыше всех темных богов ставил справедливого светлого Ра. И наивно верил, что сможет с помощью свитка желаний установить в Египте единобожие, сделать всех счастливее и добрее, раз и навсегда искоренить всякое зло.
И вот это зло погубило фараона.
В отчаянье Петесхе пал на колени перед своим истекающим кровью повелителем.
В расширенных зрачках миндалевидных глаз фараона отражался желтый круг луны, красивое лицо было спокойно. Петесхе задрожал от ярости, охватившей его – только изувер с самым черным сердцем мог замыслить такое преступление! Но еще не все было потеряно – если загадать нужное желание, юного фараона можно спасти…
–Отдай мне свиток или я возьму его силой! – нетерпеливо крикнул Уоти.
–И что же ты загадаешь? – спросил главный жрец.
–Мое желание восстановит Фивы! Правда, при условии, что Египет будет почитать меня как основателя новой царской династии! И еще – отныне именно мой род, а не твой, станет хранителем свитка желаний!
Петесхе вскочил и замахнулся на предателя, но рука его застыла и опустилась.
Уоти расхохотался.
–Ты спас меня ребенком, столько лет называл сыном – но лишь сейчас понял, на чьей я стороне?
Петесхе и Уоти смотрели друг на друга, и в их почерневших зрачках промелькнули прошедшие годы. Когда–то главный жрец пересекал пустыню. Там он подобрал умирающее в песках дитя. Мальчик выжил, и бездетный Петесхе стал воспитывать его как наследника. Но спустя годы жена Петесхе сказала, что ждет ребенка, – и в семье появился родной сын. Уоти пришлось узнать правду: как приемыш он никогда не станет продолжателем рода великих хранителей свитка. Сердце его ожесточилось. Много лет он лелеял коварный план, скрывая свои намерения. И вот пришел решающий миг: Уоти хотел завладеть тем, что считал своим с детства.
Пожар пожирал Фивы.
Но даже закоптивший небо черный дым не мог скрыть внезапно возникшую в небе новую звезду, она сверкнула как сотни тысяч звезд вместе взятых. Уоти и Петесхе невольно устремили на небо взгляды.
–Свиток вот–вот проснется! – вскричал Уоти, – Неужели ты пропустишь минуту, которую твои предки ждали три тысячелетия!?
…В городе между тем творилось невообразимое. Кто мог, выскакивали из горящих домов, кто не мог – гибли в беспощадном огне.
На рынке, где днем шла бойкая торговля рабами, напрасно взывала о помощи девушка лет пятнадцати. На ней была одежда варвара, руку обхватил железный обруч, цепью приковавший к столбу. Рядом мучительной смертью умирали другие рабы. Но эта рабыня сдаваться не собиралась: она напрягла все жилы, стараясь вырвать цепь, а потом схватила упавшую рядом горящую палку и подожгла деревянный столб! Раскалившееся железо жгло кожу, но девушка лишь сжала зубы и стонала от боли.
Наконец столб рухнул. Но сбивать железный обруч с руки не было времени. Рабыня подхватила цепь и осмотрелась.
Поддаваться панике, как фиванцы, бегущие в разные стороны, где их все равно настигал огонь, девушка не стала. До Нила живой не дойти – путь перекрыла сплошная стена пожара. А вот до храма, что возвышался над Фивами, рукой подать.
Рабыня побежала к входу, за которым блестел освещенный луной пандус с каменными сфинксами. У входа не оказалось стражников – убежали, спасаясь от огня. Девушка пересекла врата, вбежала во двор. За спиной, словно красная конница, рвался рассвирепевший огонь. Беглянка, не раздумывая, стремительно помчалась вверх по ступеням, которых никогда не касались презренные ноги раба.
Девушка взобралась на самый верх, укрылась за статуей сфинкса. И увидела ужасную картину: застывшую свиту, Петесхе, Уоти и окровавленное тело повелителя Египта.
–Одумайся, – просил Петесхе, обращаясь к Уоти, – Свиток вернет фараона к жизни! А ты спасешь свою душу!
–Нет, это ты одумайся, учитель! Глупо использовать могущественное желание ради этого юнца!
Уоти сделал движение рукой – и свиток выскользнул из тубуса, который держал главный жрец. Золотое крепление в виде анкх–а раскрылось и папирус плавно развернулся, зависнув в воздухе. Уйти удивленно посмотрел на свиток – на пергаменте не было написано ничего!
Дым от пожарища по–прежнему скрывал небеса и луну за непроницаемо черной пеленой. Но внезапно тьму пронзил ослепительный луч, идущий от далекой звезды. Луч коснулся парящего свитка и на нем появился первый символ.
Петесхе, не отрывая глаз от папируса, стал громко читать высвечивающееся на нем заклинание.
…Рабыня была так поражена случившимся, что, забывшись, вышла из–за статуи сфинкса прямо на пандус. Она с изумлением наблюдала, как, повинуясь заклинанию, душа убитого фараона возвращалась – тело с кровавым пятном на тунике изогнулось, а потом затряслось…
Но Уоти с помощью магических пассов вновь вырвал из фараона его несчастную душу.
–Остановись, прошу тебя! – взмолился Петесхе.
Уоти его мольбе не внял: движением рук он разорвал душу фараона надвое и рывком отправил обе части в сфинксов. Приняв в себя половины царственной души, каменные истуканы вздрогнули. Рабыня поклялась бы, что в лицах изваяний проступил прекрасный лик юного фараона. Или ей почудилось это?
–Не жалеешь ли ты сейчас, что несешь бремя обета и не вправе нарушить его? – злобно рассмеялся Уоти.
Петесхе не мог жалеть о том, что в честь спасения в пустыне младенца дал обет богу солнца о непротивлении злу. Главный жрец следовал этому обету все последующие годы. Да, он не мог отвечать силой на насилие и не мог приливать чью–то кровь.
–Звездный час истекает! – в ужасе прошептал главный жрец, глядя на свиток.
И точно: сияние папируса стало меркнуть. В отчаянье Петесхе и Уоти схватились за свиток. И тут же их отшвырнуло наземь. Крича от боли и корчась, оба заживо ссыхались, и уже через несколько мгновений стали живыми мумиями.
А рабыня, не отрываясь, смотрела на чудесный папирус, все еще парящий в воздухе. Свиток источал свет и тепло. И девушка из далекой варварской страны, сама не понимая как, стала произносить написанное на нем заклинание. Этого языка она не знала, но странные, ни на что не похожие звуки слетали с ее губ, и произнесенный символ тут же затухал.
–Верни жизнь фараону! – еле слышно прошептала мумия Петесхе.
–Верни жизнь мне! – прохрипела мумия Уоти.
Рабыня дочитала заклинание. Знаки на свитке погасли. И небо сразу стало светлым.
–Загадывай желание, скорей же! – потребовали мумии, они бессильно лежали у ног девушки.
Она на секунду задумалась – еще вчера у нее было одно желание: оказаться на своей северной родине. И тут рабыня увидела, как от пустыни на город километровой стеной надвигается песчаная буря! Еще миг – и все вокруг скроется под толщей песка.
–Хочу стать бессмертной! – крикнула девушка.
И в ту же секунду песчаная буря обрушилась на тлеющий город и его храмы с невероятной разрушительной мощью.
…А когда все улеглось, там, где находилась столица великого Египта, простиралась пустыня. Из–под песчаных дюн выглядывали лишь верхушки засыпанных обелисков и два мраморных сфинкса.
Над горизонтом выплыло солнце. И из песка высунулись две руки – целая и невредимая девушка выбралась наружу.
–Я жива?!
С руки сам собой слетел железный обруч раба.
–И свободна!
Девушка заметила рядом тубус – в нем лежал тот самый волшебный папирус, он вновь был свернут и скреплен золотым анкх–ом. Рабыня протянула руку, чтоб подобрать тубус – но ее опередила чья–то сияющая рука. Девушка подняла глаза.
Перед ней стоял сам бог Ра. За его спиной фыркали статные золотые кони, впряженные в золотую колесницу.
–Кто ты? – спросил Ра.
–Я… безымянная рабыня… – пролепетала девушка, она так давно находилась в Египте, что уже и сама забыла свое настоящее имя.
Бог солнца внимательно осмотрел девушку.
–Ты ослушалась моего жреца. И использовала желание в своих интересах.
–Но я… испугалась! – призналась рабыня.
–Отныне твое имя – Мезе! – громогласно произнес Ра.
Солнечный бог открыл тубус. Анкх соскочил со свитка. Ра выдернул сияющий волос из своей золотой шевелюры, вдел волос в отверстие египетского креста, и анкх тут же обрел прочную золотую шелковую нить. Ра жестом отправил нить в сторону девушки – и нить с анкх–ом оказалась у нее на шее.
–Повелеваю, – торжественно произнес Ра, – до следующего пробуждения свитка должны быть построены Новые Фивы. Там ты найдешь того, кто высвободит душу фараона из сфинксов.
И тубус с волшебным пергаментом упал в руки рабыни.
–А как я узнаю этого человека?
–Анкх укажет!
–Но кто будет строить Новые Фивы?
Ра вскочил в свою колесницу и стегнул коней.
–У тебя есть на это целых три тысячи лет.
И золотая колесница взмыла в небо.
ГЛАВА 1
Наше время, С–Петербург
Солнечный свет мешал разглядеть изображение на экране ноутбука. Петя задвинул штору и увидел, что за спиной улыбающейся мамы раскинулась африканская саванна.
–Мам, я поел, клянусь!
Парень на всякий случай облизал губы. Но мама лишь недоверчиво ухмыльнулась. А потом поправила указательным пальцем белый пробковый шлем, съехавший на брови, и не оглядываясь, резко свистнула свирепому льву, бегущему за стаей коричневых антилоп. Лев тут же остановился и лениво повалился на бок, катаясь по желтой траве, будто домашний кот.
Петю такая картина давно не удивляла – он с детства привык считать родителей повелителями животных и разного рода стихий. С тех пор как научился ходить, мама и папа переместились в самые экзотические локации планеты по ту сторону экрана. Вот, например, сейчас в камеру за плечом мамы заглянул губастый жираф и внимательно посмотрел на Петю.
Кем именно работали родители, подросток точно не знал. Но по многочисленным дипломам, украшавшим стены квартиры, понимал, что они ученые, и их помощь нужна в разных частях земли. Так нужна, что на такую рутину, как воспитание собственного сына, просто нет ни минуты свободного времени.
–Врешь, – заявил Пете возникший в экране папа, он отпихнул жирафа рукой, – Но я тебя понимаю, наш старик – повар так себе. Кстати, он дома?
Петя понес ноутбук по квартире: из своей комнаты в дедов кабинет, попутно демонстрируя родителям, что дом все еще не рухнул, обои не отвалились (что не совсем соответствовало истине), а цветы в кадках не сдохли, хотя и демонстрировали тоску несусветную.
Парень постучал костяшками пальцев по двери с табличкой «Без стука не входить!».
–Да! – рявкнул из–за двери дед.
Петя открыл дверь и с коротким «предки!», положил ноутбук на стол. Дед, стоявший у окна с кроссвордом, навис над экраном.
–Ниночка, Сергей! Как раз хотел поделиться с вами своими соображениями…
Петя тут же вышел из кабинета: все разговоры деда и родителей крутились вокруг науки, точнее – разных ее отраслей, слушать это было скучно.
Семен Семенович Чумикин был известным профессором химии, также всю жизнь он интересовался физикой, астрономией, биологией, фармацевтикой, историей и археологией. Когда–то он преподавал. Но в последние годы писал «труды». А точнее – предавался счастливой старости: читал, смотрел кино, в охотку сооружал категорически несъедобное варево – видимо, чтобы был повод заказать еду с доставкой. И с большим удовольствием обкладывал матами старичков во всех дворах центрального района. Ну, не словесно, конечно же, а с помощью шахматных фигур: шах, мат. Старички деда уважали.
А вот внук Петя относился к нему, скорее, снисходительно. Впрочем, как и к родителям. Это ж надо: бросить ребенка на другого – старого – ребенка, абсолютно не приспособленного к реальной жизни! Поэтому Петя лет эдак с пяти стал ощущать себя очень взрослым, очень практичным и очень самостоятельным. В свои тринадцать он умело коммуницировал со всей шантрапой центрального района, знал город как свои пять пальцев и при этом неплохо зарабатывал на том и сем. Так что его «вольное» положение имело ряд безусловных преимуществ.
Весело насвистывая, парень сунул ноги в кеды, накинул на плечи рюкзак, схватил скейт и выскочил в парадное. Там он наклонился и стал до странности медленно завязывать шнурки.
Из квартиры напротив вышла Марина Миронова, высокая и тонкая как модель, ослепительно улыбчивая и красивая.
–Привет, Чумичкин!
Петя носил нормальную благозвучную фамилию Чумикин. Петр Сергеевич Чумикин, коренной петербуржец, семиклассник, намеренный получить золотую медаль. Но соседка Марина с детства называла его именно «Чумичкиным», а в худшие моменты припоминала как нянчилась с ним, трехгодовалым.
Марина была на пять лет старше. И, что куда неприятнее, если не сказать – обиднее, на полметра выше. Но Петя давно поборол свои внутренние комплексы, связанные с внешними обстоятельствами.
–Привет, Миронова.
Парень завязал, наконец, шнурки под насмешливым взглядом, выпрямился, подхватил скейт.
–Пошли, что ли?
Ребята спустились по лестнице с четвертого на первый этаж, пересекли двор – утро этого июньского денька выдалось каким–то особенно ярким. Петя даже подумал, что небо сейчас в точности в цвет Марининых глаз.
Они вышли в Аптекарский переулок и двинулись по тротуару.
–Нет, я не волнуюсь, – внезапно заявила Марина, поправляя волосы, растрепавшиеся под ветром, – Надо было заколку взять.
Петя вынул из кармана черную резинку для волос, Марина остановилась и соорудила конский хвост.
–Вот за что я тебя люблю. Волшебник. Все желания на лету ловишь!
Петя бросил внимательный взгляд на руки Марины и понял: волнуется.
–Конечно, спасибо Семен Семенычу. Но не знаю… Если меня возьмут – отлично. А не возьмут – может, еще лучше? А, Чумичкин?
Речь шла о собеседовании, оно у Марины было назначено на десять утра.
Месяц назад, закончив школу и поступив в историко–архивный институт, Марина обмолвилась, что хорошо бы найти подработку на лето. Соседка явно намекала на Семена Семеновича, стоило тому замолвить словечко кому надо, и для Марины тут же нашлась бы непыльная вакансия. Петя «намотал на ус».
А вчера парень преподнес соседке новость: ее ждут на собеседование, и не куда–нибудь, а в Эрмитаж! Марина была на седьмом небе: во–первых, близко от дома, во–вторых, престижно, в–третьих – по профилю! Петя едва удержал ее от благодарного визита к деду с домашним пирогом. Вот бы тот удивился! Ведь Петя организовал это собеседование сам.
Ну, как сам… Конечно, никто не стал бы слушать подростка, да еще такого – метр с кепкой. Просто у Пети были связи. И по системе «пяти рукопожатий» все вышло, как надо.
–Колись, Чумичкин, что там за работа? – в очередной раз спросила Марина.
Они свернули из Аптекарского переулка на Миллионную улицу, тут по прямой до главного музея Питера – десять минут ходу.
Но Петя лишь загадочно улыбался, не кололся. Да он и сам ничего не знал. Сказали: будет собеседование. Чего еще–то?
***
Ни дед Семен Семенович, ни родители, ни – тем паче директор школы и классная руководительница и одноклассники не знали, что вечно занятый отличник Петя подрабатывает …на улице. Знала лишь Марина.
А ничего постыдного в этом не было, ведь уличных профессий – множество. Помимо попрошайничества.
В тот день до обеда в рабочих планах Пети было проведение экскурсии на Васильевском острове для «уважаемых гостей города». Место обжитое – здесь парень проложил с десяток авторских маршрутов. Сегодняшний заканчивался на Университетской набережной – у сфинксов из розового асуанского гранита.
Скейт был закреплен на рюкзаке, ноша отнюдь не мешала Пете работать. Как всегда, он был полон энергии и артистизма, когда привел разношерстную толпу к каменным изваяниям на набережной Невы.
На пристани со сфинксами, прямо у кромки воды, стояла молодая египтянка в штанах, длинной темной галабее и в скрывающем лицо клетчатом платке–немесе. С ее шеи на золотой шелковой нити свешивался египетский крест – анкх с петлей вместо верней планки. Египтянка выглядела очень колоритно, похоже, она медитировала, и толпа туристов помешала этому занятию.
–Уважаемые гости города, наша экскурсия заканчивается здесь – у сфинксов из древнеегипетских Фив.
Туристы послушно уставились на существ с телом льва и головой человека, существа бесстрастно смотрели куда–то в вечность.
–А мне кажется, он смотрит прямо на меня! – громко сказал один из гостей города.
–Это оптическая иллюзия, – авторитетно заявил Петя, – Если вы внимательно присмотритесь, то заметите, что на месте зрачков скульптор оставил мелкие скопления темных частиц гранита.
Когда туристы вдоволь насмотрелись и наохались, Петя решил побыстрее завершить свой рассказ – ему не терпелось позвонить Марине и выяснить, как прошло собеседование.
–Сфинксы стоят на этом месте уже почти двести лет. Каждая фигура весит более двадцати тонн. Незадолго до своего появления на берегах Невы эти ритуальные скульптуры были обнаружены во время раскопок древней столицы Египта – стовратных Фив.
–А я слышала, что они живые! – ляпнул другой гость города.
Петя посмотрел на туристов со снисходительностью истинного петербуржца.
–Некоторые мистики утверждают, что сфинксы на Университетской набережной излучают какие–то космические импульсы. Но это лишь выдумки. А правда в том, что эти скульптуры хотел бы приобрести любой музей мира – ведь им больше трех тысяч лет!
Тут Петя впервые почувствовал неладное. Как будто голову и впрямь пронзили странные нездешние импульсы. Парень невольно взглянул в глаза западному сфинксу, – дед, который знал все на свете, утверждал, что эта скульптура старше своего восточного близнеца. Глаза со скоплением темных частиц гранита смотрели внимательно, гипнотизируя до одури.
С трудом овладев собой, Петя продолжил:
–В нашем городе есть немало греческих и египетских сфинксов. Но эти – самые древние. Они точно видели живых фараонов из Фив. Поэтому–то Петербург и называют Новыми Фивами.
–Не поэтому! – громко заявила египтянка.
Петя удивился.
–Извините?
Девушка в немесе ничего не ответила, развернулась и резко пошла сквозь толпу, пробираясь к широкой лестнице, ведущей от пристани на набережную. И тут внимание Пети переключилось на человека, с которым египтянка столкнулась на лестнице. Этого человека он никак не ожидал увидеть просто так – на улице! Незнакомца звали Никита Козлов.
Откуда Петя знал его имя? Дело в том, что с недавних пор студент питерского государственного университета Н. Козлов мелькал на уличных постерах, в рекламе метро, на телеэкранах, в газетах и на радио. За то что он скакал с одной передачи на другую Петя давно прозвал его «Козликом». «Козлика» узнавали, приглашали экспертом, звали в жюри. Словом, студент истфака Никита Козлов вел себя так, будто готовился когда–нибудь выиграть крутые выборы, например, в мэры или даже в президенты.
И все же, надо отдать ему должное: Никита за короткий срок сумел стать в Питере настоящим городским героем: крутой красавчик, крутой спортсмен, крутой студент, крутой блогер, крутой председатель каких–то бесконечных движений и обществ. Кажется, не было той ипостаси, в которой Никита не отличился бы и не прославился. Поэтому Пете показалось крайне странным, что этот «звездун» затесался в толпу приезжих ротозеев.
Никита отвесил насмешливый поклон грубовато толкнувшей его египтянке, посмотрел ей вслед, а когда девушку в одежде обитательницы пустынь унесло пешеходным потоком, быстро присел, чтобы завязать шнурки на кроссовках. После чего пружинисто распрямился и помахал Пете свободной рукой – на сгибе другой руки у «Козлика» висел прикольно расписанный мотошлем.
Петя на всякий случай поморгал. Он не имел чести быть лично знакомым с Никитой Козловым, человеком–плакатом. Поэтому решил, что тот ошибся, и жест приветствия относится к кому–то другому.
–Друзья, на этом мы с вами прощаемся, если вам понравилась экскурсия – ставьте лайк экскурсоводу! – зафиналил мероприятие Петя, – И не забываем про сувениры!
Петя достал из рюкзака несколько миниатюрных сфинксов: это были брелоки, сфинксы на полку, сфинксы для ароматических свечек, медные и глиняные египетские кошки, картинки–магнитики с питерскими символами. Сувениры составляли значительную часть доходов юного гида. Как правило после экскурсий туристы охотно их раскупали.
Петя протягивал сувенирных сфинксов и котов в обмен на купюры, а сам косился на Никиту. Тот спускался по ступенькам и шел – в его, Петином, направлении.
Толпа туристов стала рассасываться. Петя закрыл рюкзак и закинул его за спину. Никита с приклеенной улыбкой триумфатора подошел к мальчишке и протянул руку.
–Привет. Надо представляться?
–Не…
Петя неловко потряс ладонь «Козлика» и слегка поморщился, он всегда чувствовал себя неуютно в компании суперменов под два метра ростом.
–Окей, – кивнул Никита, – У меня к тебе дело. Поговорим?
Петя вспомнил про Марину.
–Вообще–то, я спешу. Мне в Эрмитаж надо. Срочно.
Никита радостно нахлобучил на голову Пети свой мотошлем.
–Так и я туда же. Помчали? Там все и объясню.
И тут позвонила Марина. Петя отпрыгнул от Никиты, прижал трубку к уху, шлем при этом съехал на другое ухо.
–И как?
Он имел ввиду – как прошла встреча.
В трубке нервно рассмеялись. У Пети чаще забилось сердце.
–Да так, – сказала Марина, – ты, Чумичкин, за кого меня держишь вообще? Мог бы и предупредить!
–А что такое? – Петю охватили дурные предчувствия.
–Не юли! Теперь–то я знаю твое истинное к себе отношение! – заявила трубка голосом Марины, – За старуху ты меня держишь, вот что.
Петя ничего не понял. О чем тут же и сообщил. И ему пояснили.
–Приняли меня на работу. Угадай, кем людей по рекомендации твоего Семен Семеныча берут?
–Кем? – Петя испугался, что уборщицей.
–Старухой – смотрительницей в египетский зал, вот кем!
Парень обмер. Да, со стороны «пяти рукопожатий» это была явная подстава.
–Что затих? – усмехнулась Марина, – Мчи к Эрмитажу. Хоть на халяву экспозицию посмотришь.
И Марина сделала отбой связи.
Петя растерянно покрутил телефон. Но в голове уже созрела позитивно настраивающая речь, главным тезисом которой должна стать фраза: «Это же только на летние каникулы, а так – я вижу в тебе будущего профессора исторических наук!».
***
Никита не понравился Пете сразу. Вот бывает так: человек еще ничего особенного не сделал, а уже вызывает раздражение. Чем именно – не понятно, да и не психологи мы – с первого взгляда ставить другим диагнозы. Однако подсознание никогда не обманывает, сходу дает свои подсказки.
Вот и Петино подсознание моментально встопорщилось, едва Никита хозяйским жестом указал ему на свой шикарный мотоцикл. Вообще–то, проехаться по Питеру в таком шлеме да на таком мотике было бы мечтой любого мальчишки. Но наш герой немного поупрямился, пытаясь «слиться» от навязываемого знакомства.
–Да не бойся, – фамильярно ухмыльнулся Никита, поняв Петю по–своему, – с малышами вроде тебя езжу тихо.
Петю задело.
–Ну что, едем? Мигом докачу.
Петя встряхнул свой рюкзак с привязанным скейтом, поправил и застегнул шлем.
–Едем!
Он взобрался на пассажирское сиденье позади Никиты. И они погнали по Университетской набережной так, что у Пети затряслись щеки.
–Про геокешинг слышал? – прокричал Никита, ловко маневрируя в автомобильном потоке.
Конечно, Петя слышал. И мог бы ответить, но его слова улетели бы прочь с воздушным потоком – за спину Пети.
Игра под названием геокешинг вошла в моду не так давно и стремительно развивалась. Еще бы: это так азартно – находить спрятанные кем–то тайники с помощью GPS и личного таланта к разгадыванию ребусов. Ведь каждый тайник описывался в интернете как загадка. А к загадкам Петя имел особое влечение и, кажется, у него имелся особый талант по части их разгадывания. Когда он был совсем ребенком, они с дедом мастерски «щелкали» потрепанный советский альманах с детскими ребусами типа: «какое слово скрыто за символами: буква «н», пчела и запятая»? «Поднос», конечно же.
–Модный спорт: одни прячут – другие ищут. Хочешь в мою команду? – воздушный поток кинул в Петю новую фразу «Козлика».
–Не хочу, – пробурчал Петя, – Я занимаюсь только мыслеспортом.
–Чего? – не расслышал студент.
–Не важно, – буркнул Петя.
Это и в самом деле было для него совершенно неважно. Потому что «важное» уже нетерпеливо поджидало его у служебного входа в Эрмитаж.
Мотоцикл лихо тормознул у скромного директорского подъезда возле Зимней канавки, соединяющей Неву и Мойку. Здесь, беспечно облокотившись о речной парапет, стояла Марина. Она подставила лицо солнцу, прикрыла глаза и чему–то улыбалась.
У Пети екнуло сердце. Потому что каждый бы догадался: эта улыбка выдает… влюбленность! Подросток спрыгнул с мотоцикла, и стал торопливо снимать с себя каску.
Но каски был капризный ремешок. Когда Петя, чуть не оборвав ремешок от нетерпения, стащил проклятый шлем, то увидел… что Марина целует «Козлика». Оторвавшись от студента, девушка шагнула к Пете и взъерошила его и так растрепавшиеся волосы.
–Ты чего такой красный, Чумичка? Наконец–то вы познакомились! – и она снова развернулась к Никите, бросив на него такой выразительный взгляд, что у Пети подкосились ноги.
Однако мальчишка сумел сохранить достоинство и вертикальное положение, правда, для этого ему тоже пришлось облокотиться о парапет.
–Наконец–то? – Петя и сам не узнал свой голос, он прозвучал как–то сдавленно и сипло.
–Марина только о тебе и твердит, – заверил «Козлик» и ехидно добавил, глядя на багровеющее лицо Пети, – Испугался лихой езды с непривычки?
В эту минуту Пете просто захотелось уйти. Поклониться даме своего сердца и исчезнуть – например, встать на парапет и солдатиком нырнуть в черную речную воду, студнем ходящую в гранитном канале. Но Марина схватила его за руку, он почувствовал ее теплую сухую ладонь и обмяк.
–Мой сосед – лучший знаток Питера! – с ноткой гордости сказала она Никите, – А нам такие нужны.
–Нам?! – почти взвизгнул Петя, – Он – кто вообще?!
Марина шутливо встала перед Никитой навытяжку.
–Капитан!
–Вольно, – скомандовал студент.
И лишь тут Петя заметил на футболке «Козлика» шеврон с цветной символикой, которую уже неделю назад разглядел на пластмассовом браслете, украсившим запястье Марины. Символика эта означала одно: Марина в игре.