Татьяна и Дмитрий Зимины
Кибердемоны 2. Сонгоку

Полная версия

2.2

Джет-лаг и Неоновая Хризантема

В первый миг Мирон не поверил. Внешность девчонок – юбочки, кукольные причёски – настолько не вязалась с свирепым выражением их лиц, с клинками, выросшими прямо из нежных девичьих ладошек, что он даже не испугался.

– Да вы что, девки? С ума посходили?

Ему казалось, что если хорошенько на них прикрикнуть, приструнить строгим голосом, девочки тут же уберут оружие, извинятся и объяснят, что это они так играют.

– Деньги, документы, часы – всё ценное. Давай сюда.

– Да нет у меня ничего! – он попытался взмахнуть руками и мгновенно получил болезненный порез на запястье.

– Не двигайся. Опусти руки. Куми, обыщи его.

Говорила девочка постарше – под тонкой блузкой довольно большая грудь, спрятанная в кружевной лифчик, в уголках рта и глаз – тонкие морщинки, которые оставляет на молодых нелёгкая жизнь.

Та, что привела его на полянку – девчушка с рыжими хвостиками – профессионально и жестко обшарила его плечи, подмышки, бока, провела рукой по шаговому шву брюк – Мирон почувствовал, как поджимается мошонка – проверила карманы, обе ноги, оттянув резинки носков.

Добычу на открытых ладошках показала старшей.

– Это всё? – та разочарованно нахмурила брови. Пара мелких чипов, бамбуковая салфетка из номера и зубочистка.

Старшая посмотрела на рыженькую.

– Тебе было велено привести хорошую добычу.

– Костюм, стрижка, туфли… – сказала, выглядывая из-за локтя Мирона девчушка. – Он похож на богатого гайдзина.

– Если это и так, дорогие вещи с собой он не носит, – поджала губы старшая.

Наконец до Мирона начало доходить. Банальный гоп-стоп. Как дома. Бдительность усыпило то, что он был в чужой стране. Совсем один, прибыл по чужим документам, значит, его здесь никто не знает. Ни безы, ни полиция, ни бандиты – это давало ложное чувство защищенности, сокрытости от мира. Но на самом деле, это совсем не так.

– Снимай костюм, – приказала старшая. Остальные согласно закивали, стриженные чёлки качнулись в такт.

– Я что, должен голый по улицам идти? Возьмите чипы, там тысяч двадцать иен.

– Ты совсем тупой, гайдзин. Двадцать тысяч стоит один хороший обед в ресторане. Давай костюм. Иначе пойдёшь домой совсем без кожи.

– А так же без языка, члена и яиц, – прозаически добавила рыжая. И хихикнула.

Этот смешок и доказал Мирону, что спасения не будет. Договориться, как с родными гопниками, попросту не получится: девочки-бандитки были совершенно другими. Холодными, расчётливыми. Дисциплинированными: он отметил, что остальные рассредоточились по поляне, перекрывая все возможные пути к отступлению.

– Ладно, ваша взяла… – он поднял руки, словно собираясь расстегнуть рубашку, и скомандовал: – Мелета, выводи меня отсюда.

Мгновенно реальность расцветилась вспышками. Красным – траектории движения мечей, зеленым – пути уклонения.

Сделав вид, что падает, Мирон перекатился под ноги рыженькой, сбил её в траву и немного приложил головой об удачно подвернувшийся камень. Пускай полежит…

Дальше он не понимал, что делает. Тело будто вошло в режим берсерка. Руки, ноги, туловище – он мгновенно повторял команды программы, которая проецировала ему диковинную смесь айкидо, паркура и стиля пьяной обезьяны.

Постаравшись отключить мозг, критическое мышление, которое во всё горло вопило о том, что нереально уйти живым от шести вооруженный мечами противников, он скакал, вертелся, падал, взмахивал руками и перепрыгивал с места на место.

Мелькали миртовые кусты, морщинистые стволы сосен, раскиданные в продуманном беспорядке валуны, выложенные белым камнем дорожки… В ушах свистели ветер и композитные клинки.

Девчонки были хороши. И если бы они нападали поодиночке, то смогли бы его загнать. Как дикого кота. Но, несмотря на дисциплину и иерархию, это всё же были девчонки. Азартно визжа, они выбрасывали руки с мечами в красивых жестах, выпендривались друг перед другом и… неимоверно друг другу мешали.

Привыкли иметь дело с туристами, – мелькнула мысль. – С трусливыми гайдзинами, для которых ограбление маленькими девочками – приключение, за которое не жалко расстаться с толстым бумажником.

Краем глаза он отметил, что прыжки вывели его на широкую аллею. Тут ходили молодые люди в узких свитерах и плюсактивных головных повязках, сдвинутых на лоб. И неожиданно понял, что девчонки отстали. Затерялись за аккуратно подстриженными кустами.

– Зона видеокамер и патрулирования дронами, – бесстрастно сообщила программа. – Постарайтесь вести себя естественно.

Мирон споткнулся, замахал руками, но удержал равновесие. Один из студентов наткнулся на него, пробормотал что-то по японски, и обогнув, поспешил дальше.

Заправив рубашку и слегка почистив пиджак, Мирон пошел по аллее, подстраиваясь под скорость других пешеходов.

– Мелета, покажи дорогу… – он хотел сказать, к стоянке такси, но вспомнил, что чипы-то остались у девчонок… – самую безопасную дорогу к отелю.

Через пять минут быстрой ходьбы в боку закололо. В глазах начало темнеть, ноги сделались ватными.

– Критический уровень сахара в крови, – сказала программа. – Нужно срочно съесть что-нибудь сладкое.

– Ты издеваешься? – огрызнулся Мирон. – Я тебе его что, из жопы достану?

– Вопрос неконкретен.

– Забудь.

Увидев скамью на берегу искусственного озерка, в тени ив, он подковылял к ней и рухнул на каменное, но удивительно удобное сиденье. Перевел дух. Вытер пот со лба.

Очень хотелось наклониться над озером, зачерпнуть воды полной горстью и плеснуть в лицо… Удержался по привычке. Мало ли, что там может быть налито, вместо воды. По крайней мере дома, из уличных луж, даже собаки не пили.

Камеры были повсюду – в ветвях деревьев, во мху, между камней, на фонарных столбах… Мимо, еле слышно жужжа, промчалась парочка дронов. Круглых, как теннисные мячики и с действительно потешными крылышками – как у стрекозы.

Наверное, ту полянку они просто зачистили, – подумал Мирон, откинув голову на спинку скамьи. – Создали слепое пятно и заманивают туда доверчивых прохожих.

– Университет Мэйдзи – известная достопримечательность, входит во многие туристические маршруты. Его архитектурные особенности… – голос программы приобрел интонации гида.

– С чего вдруг такая лекция? – удивился Мирон.

– Вы неосознанно проговариваете мысли вслух.

– И часто со мной такое?

– Случается.

Нет, она определенно учится, – подумал Мирон. – Нужно будет почаще обходиться без этих волшебных Плюсов…

– Пока сидим, – сказал он, наблюдая, как ветер гонит по воде узкие, как индейские пироги, листья. – Зайди-ка ты в базу данных этого универа и скачай списки преподавателей.

– Это закрытая информация. Потребуется код доступа.

– И что, это для тебя проблема?

– Сделано. База данных за последние пять лет у меня. Вывести на сетчатку?

– Не надо. Просто найди профессора Китано. Ну, и там: адрес, телефон…

– Профессор Китано в списках преподавателей не значится.

– О как, – такого оборота Мирон не ожидал. – Ну, может, он на пенсию вышел или просто уволился… Хоть что-нибудь.

– Такая фамилия есть среди списков бывших преподавателей.

– В смысле?

– Профессор Масахико Китано числится мёртвым.

Пару минут Мирон просто сидел, переваривая новость. Смотрел на воду – солнце скрылось за тучами и озерко стало как свинцовое зеркало. Ветер принёс гудки автомобилей и далёкий вой полицейских сирен. Пахнуло горьким дымом.

На скамью упала крупная капля. Рядом – другая, третья, четвертая. Серый камень потемнел и Мирон ощутил внезапный холод. Костюм, из-за которого он претерпел столько неприятностей, изменил конфигурацию нитей, сделался плотным, непродуваемым. Капли скатывались с брючин, как с полиэтиленовой плёнки.

Мирон поднялся. Подставил лицо дождю – тот был холодным, с лёгким привкусом бензина, и пошел, засунув руки в карманы брюк.

– Ну пипец, – пробормотал он, провожая взглядом даму на высоких каблуках и с чёрным зонтом, – Можно возвращаться домой…

      С наступлением дождя улица, как панцирем, покрылась чёрными зонтами. На многих прохожих поблёскивали лаком непромокаемые плащи – желтые, как дверцы такси. Лица в нанопорных масках сверкали интерактивными смайликами, заменяющими улыбки – мол, несмотря на дождь, мы сохраняем позитив…

– В жопу ваш позитив, – рявкнул он скалящемуся прямо в лицо смайлику. Прохожий отшатнулся.

Несмотря на умную ткань, он продрог до костей. Господи, как надоело мёрзнуть… Приметив тусклую вывеску с характерным треугольником коктейльного фужера, он спустился по паре десятков ступеней под землю – бар располагался в подвальном этаже.

Высокая стойка из бурого, заляпанного кружками от стаканов пластика, металлические табуреты – всего три штуки, и еще три крошечных столика. Не бар, а рюмочная. Промочить горло и бежать дальше…

Тем не менее, все столики были заняты – сказывалась плохая погода. Вдоль стены, в ряд, стояли раскрытые зонты, под ними натекло.

Мирон подошел к единственному пустому табурету и взгромоздился на него, как филин на насест. Даже не пытаясь строить из себя не-гайдзина, молча ткнул пальцем в одну из бутылок – батарея в несколько рядов возвышалась за спиной бармена – и показал два пальца.

Оказалось, он выбрал виски "Неоновая Хризантема". Кубик льда на дне широкого стакана напоминает замороженный цветок. Подсвеченный золотисто-желтым напитком, он выглядит почти как живой.

– Мелета, – позвал он, прикрыв рот стаканом. – Найди вот этот счёт, – далее следовала длинная цепочка цифрового кода. – Переведи в йены и сбрось на терминал бара.

Через пару секунд кассовый компьютер бармена тренькнул, тот ослепил Мирона мгновенной вспышкой улыбки и вернулся к протиранию бокала. Во всех барах мира бармены протирают бокалы… Это негигиенично, это противоречит элементарной логике – гораздо проще бокал помыть – но во всех барах мира… А, ладно. Хрен с ним. По идее, спиртное убивает заразу, так что нефиг париться.

Ставя тяжелый стакан, Мирон заметил, что кружки на столешнице – вовсе не грязь. Сложный узор желтоватых потёков был залит прозрачной эпоксидкой, навечно сохраняя следы кратких мгновений жизни.

Все стены бара были завешаны старинными черно-белыми фотографиями: лица школьниц с огромными, хирургически исправленными глазами. В зрачках этих огромных глаз можно разглядеть другие фотографии, и так – до бесконечности. Мирон отвернулся. Почему-то именно сейчас от симпатичных японских школьниц его тошнило…

Виски был неплохим. Мирон плохо разбирался в хорошем, но судя по цене, сброшенной с тайного счёта, он просто обязан таким быть. Есть в баре он не рискнул, хотя после третьей двойной дозы виски бармен настойчиво тыкал ему в нос голофиш-меню, над которым, сменяя друг друга, мелькали тарелки с какой-то едой.

Посетители сменялись один за другим, но один всё так же сидел за столиком, как и Мирон на своём насесте. Когда он обернулся, незнакомец даже поднял в приветственном жесте свою бутылку пива. Мирон ответил, залпом допил четвертую порцию двойного и сполз со стула. По мозгам этот виски шибал на всю сумму, до самой последней йены.

Махнув на прощанье бармену и незнакомцу, он натянул наномаску до самых глаз и выбрался на улицу.

Свет ослепил.

Пока он сидел в баре, дождь прекратился и солнце просвечивало через жидкие тучи, делая чёрный асфальт под ногами похожим на зебру.

Виски плескался в желудке, как медовый раскалённый шар, но Мирон с удивлением понял, что его не мутит. Головная боль тоже прошла, да и опьянения он почти не чувствовал. Точнее, чувствовал, на самом деле он был чертовски пьян, но воспринимал это как бы со стороны. Во всяком случае, опьянение не мешало ему двигаться…

– Мелета, найди магаз с электроникой. Мне необходимо покормить брата… – он нервно хихикнул.

Никаких больше тебе, Платон, свежих французских булок с докторской колбасой. Будешь жрать электричество. Чистую энергию…

От мысли, что Платон никогда больше не попробует колбасы, стало грустно. Вспомнилось, как он хотел съездить ему по зубам – основательно, с оттяжкой, чтобы кровь потекла…

– Магазин электроники справа, – рядом со стеклянной дверью появилась стрелочка.

Мирон кивнул и вошел внутрь.

Странно, как самый новый хай-тек – здания-подсолнухи, движущиеся тротуары, голограммы, танцующие прямо на улице – здесь сочетались с архаичными заведениями вроде этого. Бар на шесть персон, с живым барменом и телевизором, вот эта вот лавочка…

Пахло в ней нагретыми проводами и озоном. Полки тянулись вдоль стен, заваленные коробками со старинными, практически антикварными предметами: си-ди-плеерами, модемами, материнскими платами, приставками – от Нинтендо Глитч до Сони-плейстейшен 7.

– Ты видишь здесь что-нибудь подходящее? – спросил он программу, оглядывая захламлённые полки.

– В базе данных магазина такой переходник значится под номером пятьсот двадцать три…

Чёрт. Как объяснить продавцу, парнишке в нахлобученном на голову старом виртуальном шлеме, что ему нужен товар, который он отыскал, хакнув его базу данных…

– Покажи картинку.

Перед глазами возникло изображение чёрного провода с хитрой пальчиковой розеткой.

Так, теперь поискать её глазами…

– Вот это! – он ткнул пальцем в знакомый провод.

Парнишка вынырнул из шлема, когда Мирон потряс его за плечо. Глаза у него были красные, как у больного кролика. И такие же выпирающие зубы.

– Дай мне вот это, – сказал он по русски, не заботясь переводом.

– Коннектор А-Эм-ди-Эн с защитой от скачков напряжения. Подходит для высокоточных кластеров данных. Сто пятьдесят тысяч иен, – бесстрастно перевела программа слова продавца. – Вам точно нужен именно этот?

– Да, блядь, точно. И поторопись.

Судя по тому, как парнишка брезгливо скривился, он прекрасно понял слова Мирона. Но тем не менее, открыл магнитный замок витрины и достал коробку с проводом.

– Сто пятьдесят тысяч йен, – повторил он вежливо.

До своего номера он добрался, совсем вымотанный.

– Сходил, мать его, за хлебушком… – пробормотал Мирон, сдирая туфли.

– Хотите заказать обед в номер? – тут же отозвалась интерактивная горничная.

– Да иди ты…

Чувствуя себя глупо от того, что ругается с тупым иск-ином гостиницы, он протопал в одних носках к футону, плюхнулся на него с размаху и достал из бумажного пакета коробку с коннектором. Сорвал пластиковую обертку, вскрыл упаковку и достал провод. Мусор сбросил на пол – мелкие соринки пенопласта тут же впитались в упругое, на вид резиновое покрытие.

Затем поднялся, откинул простынь и нащупал разрез в толстом пружинном матрасе. Разрез был небольшим, аккуратным и еле заметным. Просунув в него руку, Мирон нащупал жесткий угол модуля, обхватил его пальцами и поволок наружу.

Этому фокусу он научился давно, еще будучи кибер-спортсменом. Тогда в гостиничных матрасах они прятали наличку с тотализатора – толстые пачки бумажных денег не помещались в карманах.

– Привет, аллигатор, – сказал он, как только подключил конструкт к электрической сети.

– Привет, крокодил, – тут же откликнулся Платон.

Что он делает, когда конструкт замкнут на себя? – подумал Мирон. – Решает задачки? Спит – если оцифрованный разум способен спать. Или… он просто не существует? Выпадает из бытия, как выключенная из розетки лампочка?

– У меня хреновые новости, брат, – сказал он, вытягиваясь во весь рост на футоне. Тот начал неслышно покачиваться, Мирон так и не понял: встроенные сенсоры матраса уловили его желание, или это виски ударил в голову. – Профессор Китано мёртв. Мёртв, как гвоздь.

Повисла пауза. Она длилась, длилась, пока Мирон не почувствовал, как слипаются глаза.

– Эй, ты еще здесь? – позвал он.

– Этого не может быть, – ответил Платон.

Мирон засмеялся.

– И на старуху бывает проруха, а? Все твои хитроумные планы, ювелирные расчёты просто рассыпались о глыбу под названием Смерть.

– Я не верю, – повторил Платон. – Это нелогично.

– Смерть всегда нелогична, брат. Однако дерьмо случается. Наш отец ведь умер – почему бы далёкому японскому профессору тоже не отбросить коньки?

– Но о нём никто не знал! Он был в безопасности. Его не могли найти…

– Что? – Мирон сел в кровати. – Что ты этим хочешь сказать? Наш отец умер от сердечной недостаточности. Есть заключение…

Послышался такой звук, будто Платон фыркнул. Раньше он часто так делал. Закатывал глаза и издавал презрительный звук губами, похожий на то, как фыркают лошади…

– Диагноз "сердечная недостаточность" ставят в тех случаях, когда неудобно оглашать истинную причину смерти, – лекторским тоном сказал брат. – Смерть в случае самоубийства, белой горячки, передоза наркотиков…

– Но наш отец не был ни алкоголиком, ни наркоманом!

– Конечно не был.

– Хочешь сказать, его… – мысль сверкнула, как молния. – Убили? И ты можешь это доказать?

– Над чем работал отец?

– Я уже говорил, что не помню, – разозлился Мирон. – Что-то закрытое, какая-то государственная тема… Ты говорил про "мост", – вспомнил он. – Мост между Плюсом и Минусом.

– Точнее, Слияние, – вставил Платон. – Он хотел сделать человека властелином двух миров. Чтобы не было никакой разницы…

– И он знал о Призраках, – кивнул Мирон. – О том, что они-то как раз – те, кто может находиться одновременно и "там" и "тут". – Так его убили из-за всей этой херни?

– Да.

– Призраки?

– Скорее, конкуренты. Он не хотел, чтобы его изобретение использовали в корыстных целях.

Мирон помолчал. Пиджак и рубашка вдруг показались душными и колючими, он содрал их и бросил прямо на пол.

– Кто? – спросил он. – Ты знаешь?

– Догадываюсь. Но не хочу втягивать тебя…

– Слушай, ты меня уже втянул, – разозлился Мирон. – Я, блинский ёж, сижу в отеле в Японии, – вот как глубоко ты меня уже втянул. Так что рассказывай.

– После смерти отца компания Карамазова выпустила на рынок прототип Плюсов, которыми сейчас пользуются абсолютно все. Это и помогло ему создать империю Технозон.

– Чёрт, – ругнулся Мирон. – И у тебя есть доказательства? Того, что он причастен к смерти отца?

– Для этого я должен оказаться в Плюсе.

– Я над этим работаю, – задумчиво кивнул Мирон. – Значит, призраки – всего лишь предлог, – сказал он через минуту. – Ты охотишься на Карамазова.

– Призраки – не предлог, – возразил Платон. – Они опасны.

– Знаешь, – вдруг вспомнил Мирон. – А ведь один из них мне помог.

– Поясни, – тут же откликнулся брат.

– Когда я вывалился из здания Технозон… Ну, это целая история… Ты же не следил за мной? Нет?

– Конструкт не имеет возможности контакта с окружающей средой, если он не подключен.

– Ну так вот… Когда я убегал от спецназа, он отвлёк их на себя. Помог мне скрыться. Показал щель между контейнеров.

– Интересно.

Голос Платона был совершенно инертен. Так случалось, когда он предельно концентрировался на задаче.

– Ты видел его через Плюсы или просто так? – спросил он.

– Просто так. Это был… Это была просто тень. Сгусток тьмы, примерно гуманоидных очертаний.

– И он пытался контактировать?

– Ну да. Он вытянул руку… Конечность… И указал мне на дыру в контейнерах. Так я и сбежал.

– И ты не испытывал… никаких неприятных ощущений?

– Кроме того, что сломал пару ребер, отшиб почку и обморозился? Да нет, что ты. Я чувствовал себя просто замечательно.

– Сарказм?

– И как ты догадался?

Вновь пауза. Мирону показалось, она похожа на морозную ночь, полную колких снежинок.

– Кроме тебя его кто-нибудь видел?

– Я же тебе говорю: он отвлёк спецназ. Они меня уже скрутили, но Призрак появился, и они начали стрелять. А я свалил. Но Мелета его не видела.

– Мелета?

– Ну… – Мирон с силой потёр щёки. – Программа, которая разговаривает со мной через твои крутые Плюсы. Я назвал её так, чтобы было…

– Ясно. Сентиментальные чувства к погибшей девушке.

– Может, она не погибла, – запальчиво возразил Мирон. – Анонимусы обещали её найти…

– Значит, в Плюсе его в это время не было, – нетерпеливо перебил Платон.

– Или… электронные устройства Призрака не замечают, – пожал плечами Мирон. – Только люди.

Он вновь повалился на кровать, ощутив зверскую усталость. Глаза просто слипались.

Джет-лаг, – подумал он. – И Неоновая Хризантема…

– Сейчас я отрубаюсь, – сказал он брату. – Но мы разберемся. С призраками, с убийством отца… Со всей этой херней. Лады?

– Если ты не против, я поработаю в Плюсе, – ответил Платон. – Наведу кое-какие справки.

– Развлекайся, – буркнул Мирон и зарылся в подушку.

В следующий миг раздался стук в дверь.

Он разлепил веки, тупо посмотрел на дверную ручку.

– Кто там? – спросил он программу.

– Не могу определить. Его… он как-то прячется. Этого человека нет ни на одной из камер.

Стук стал настойчивее.

Заворчав, как пёс, Мирон поднялся и шагнул к двери. Номер был небольшим и одного шага было более чем достаточно.

– Кто там? – спросил он. Усталость сжимала мозг липкими пальцами, думать ни о чём не хотелось.

– Господин Орровски? – голос был незнакомым, с еле заметным акцентом на букве "л". – Нам необходимо поговорить.

– Кто вы такой?

То, что здесь кто-то знает его имя, заставило Мирона проснуться.

– Откройте дверь. Не бойтесь, я не кусаюсь. Для вас же будет лучше, если меня здесь никто не увидит.

Мирон приложил ладонь к сенсорной панели, дверь приоткрылась. На пороге стоял давешний посетитель бара. Тот, что салютовал ему бутылкой пива.