Татьяна Дивергент
Пещера

Почти всё время Андрея занимала работа, а ночами он нередко писал курсовые и дипломные работы – это тоже давало молодой семье какую-то копейку. Андрею хотелось оплатить Рите пребывание в больнице. Его мать потеряла первенца из-за того, что ее «проглядели» медики, и Андрей хотел приложить все силы, чтобы с его женой не произошло ничего подобного.

Девочка родилась в последний день лета, такой тихий и теплый, будто с неба лилась благодать. С точки зрения врачей всё прошло нормально, и без особенностей, хотя самой Рите роды, конечно, дались нелегко. Пришлось наложить швы, да и слабость молодая женщина чувствовала ни с чем не сравнимую.

И ее пожалели. По условиям Рита должна была находиться в одной палате вместе с малышкой. Но, видя, что роженица не может толком приподняться в постели, врач сказала ей:

– Отдохни. Отоспись сегодня. А дочка твоя – как ты ее назвала, Вика? – побудет сегодня в детском отделении с другими малышами. Утром принесем кормить.

Рита попробовала было протестовать, но она сама видела, что устала смертельно, просто засыпает на ходу.

Это был самый блаженный день в ее жизни. Она сознавала, что всё страшное позади, что у нее здоровая крепкая девочка. Правда, Рита еще толком не разглядела ее, но медсестрички говорили, что девочка – красавица. Рита то засыпала, то просыпалась. Ей принесли цветы от Андрея, ужин был вкусным. И Рита надеялась, что силы к ней быстро вернутся. В ту ночь она заснула крепко, как в детстве.

И так же неожиданно проснулась. Шел второй час ночи. Окна роддома выходили на лес. Это была, как теперь говорят, «фишка» больничного городка. Медики гордились тем, что здесь самый чистый воздух, и больные имеют возможность гулять по лесопарковым дорожкам. Но вот фонари в лесу не горели. Ничто не освещало комнату. И в самом дальнем, самом темной ею углу на стуле, предназначавшемся для посетителей, сидела женщина.

У Риты волосы стали приподниматься на голове – она узнала гостью. Свободные брюки и блузка с длинными рукавами. Агриппина вроде бы не постарела. Руки ее были сцеплены на коленях. И Рита едва не закричала, когда на пальце чуть блеснул камень в кольце. Сон не может быть таким ярким. Таким реальным. Рита закусила губу, стараясь, одновременно, удержаться от крика и причинить себе боль, надеясь, что она все-таки проснется.

– Уходите отсюда, – сказала Агиппина.

Слова были теми же, что и в прошлый раз. Почти. Вот только она сказала не «уходи», а «уходите».

Рита наконец-то догадалась зажечь фонарик на телефоне. Верхний свет она не могла включить, выключатель был далеко – там, где сидела страшная гостья.

Фонарик вспыхнул, и Рита успела подумать, что просто умрет на месте, если Агриппина действительно пришла сюда и сидит в нее в палате. Ее не остановил ни охранник у входа, ни сестра на посту. Но в углу никого не было. Только тумбочка, на которой стоял графин воды. И пустой клеенчатый стул.

Рита сжала руки. Если это не дурной сон, то что? Галлюцинация? Неужели она тоже сходит с ума, как бабушкины пациенты? Андрей сто раз объяснял ей, что всё уже в прошлом. Что бабушка нашла ее записку «Уезжаю учиться» и смирилась. Иначе она бы уже давно отыскала непокорную внучку и попыталась ее вернуть. Время ушло. Щупальца прошлого до сегодняшнего дня уже не дотянутся никак.

Рите хотелось дойти до детского отделения, забрать дочку и держать ее возле себя. И завтра попросить врача выписать их из больницы как можно скорее. Дома, где только от нее самой зависело – открыть или не открыть непрошенному гостю дверь, она чувствовала себя увереннее.

Ей пришлось сделать над собой громадное усилие, чтобы отказаться от этого плана. Она снова легла в постель, накрылась в головой одеялом, как в детстве, когда устраивала себе «домик», и пряталась в нем от ужасов прочитанной книжки.

Но в постели было так тепло, а сил у Риты – так мало, что она все же заснула, и проснулась вновь уже на рассвете.

Родильное отделение тоже пробуждается рано. Уже к шести часам дежурные акушерки развозят младенцев матерям. И Рита ждала возможности хорошенько рассмотреть дочку. Говорят, что девочки похожи на отцов…

Но раз за разом раздавались звуки – мимо провозили тележку с новорожденными, здесь ее называли «Музобоз», потому что проголодавшиеся младенцы голосили. Но дверь в палату Риты никто не открывал. Наконец, настала тишина, а ей всё еще не принесли ребенка.

Рита с трудом поднялась и, оставив под кроватью тапочки, босиком зашлепала к двери.

Больница жила своей жизнью. Шло кормление детей и в коридоре можно было увидеть только медиков, торопившихся по своим делам.

– А мой ребенок? – спросила Рита у первой же девушки в белом халате, – Почему мне не принесли?

Сестричка дернула плечиком.

– Я не знаю. А вы из платной палаты? Ребенок должен быть с вами. Или у него какие-то проблемы со здоровьем? Обычно слабеньких наблюдают…

Рита торопливо объяснила, почему ее дочка сейчас в детском отделении.

– Ну, постучите туда, спросите, – разрешила медсестра.

Вчерашние сестры уже сменились. И те, что заступили, никак не могли понять Риту.

– В платных палатах дети всегда с матерью…

– Да нет же у меня никого! – у Риты сорвался голос, – Моя дочка у вас!

Тогда и у сестры выражение лица стало растерянным.

– У нас никого нет. Всех новорожденных разнесли мамам…

Рита взяла себя за волосы и зарыдала. Она сползла по стене, сидела на корточках, плакала и не могла остановиться. Она понимала, что ведет себя постыдно, что это, наверное, гормоны. Надо как-то сдержаться… Ничего страшного не могло произойти. Дочку сейчас найдут. Но остановиться было выше ее сил.

Она слышала быстрые шаги. Ей сунули стакан с очень холодной водой. Наверное, торопясь, налили прямо из-под крана. Поднялась суета. От Риты не отходила пожилая санитарка.

– Сейчас найдут твою девочку, – добродушно говорила она, – У нас на днях детей во время кормежки перепутали. Мамка берет дочку – а батюшки – у нее брови за ночь выросли. Она кричит: «Не моя!» А ее девку другой женщине дали, которая у окна лежала. Ой, смех был, как они менялись…

Санитарка сама смеялась, вспоминая, но до Риты это все доходило плохо. И окончательно ее сердце оборвалось, когда она увидела, что по коридору к ней торопливо идут заведующая роддомом, дежурный врач и старшая медсестра.

Видимо, им очень не хотелось, чтобы сцену эту еще кто-то видел. И заведующая, Нелли Александровна подцепила Риту под локоть:

– Пойдемте ко мне в кабинет, поговорим…

– Её нашли? – Рита почти взвизгнула.

– Пойдемте, сейчас во всем разберемся.

Когда зареванная Рита села в кабинете Тетерниковой возле ее стола, она обратила внимание, что старшая медсестра привалилась к двери, чтобы никто не зашел. Заведующая выключила ставшую уже не нужной настольную лампу.

– Ребенок должен был быть с вами? Так? – сказала она раздельно, точно внушая.

– Да что вы мне все это говорите! Я вчера просила-умоляла, пусть дочка будет со мной! Мне отказали. Ее унесли…

– Вы точно помните, что ее унесли?

В каком бы смятении духа Рита не находилась, она понимала, что персоналу так было бы проще. Если б ребенок пропал из палаты, где находился вместе с матерью. А не из детского отделения, где был на попечении медиков. Конечно, больница все равно виновата, но мать то куда смотрела?

– Вику даже не приносили ко мне в палату, – сказала Рита, впервые назвав дочь тем именем, которое они с Андреем для нее выбрали, – Вы ее так и не нашли, да?

– Сейчас сюда поднимется охранник, – сказала Тетерникова, – Он уже сменился, но еще не ушел.

– А камер видеонаблюдения у вас нет?!

– Нам не выделяют на них денег, – сухо сказала заведующая.

Охранник оказался пожилым, седым уже мужчиной маленького роста. Он только разводил руками:

– Я не отлучался… Не видел я, чтобы ребенка выносили.

– А через служебный вход кто-то мог зайти? – этот вопрос задала уже Рита. Помимо основного, в корпусе был еще служебный ход – дверь возле лестницы. Изнутри он закрывался на крючок. Девчонки, которые лежали в роддоме, знали об этом, и порой сбегали на часок-другой: повидаться со своими, погулять в лесу, или даже домой ездили – помыться и навестить старших детей.

Заведующая вскинула брови и поторопила охранника с ответом:

– Ну…

– Ну я ж не разорвусь за всем зданием приглядывать. Я у себя сидел. Время от времени ходил по коридору. Ничего не слышал, было тихо.

– Ведь все проверили? – спросила заведующая у старшей медсестры.

– Всё, – вздохнула та.

– Что ж, надо в полицию звонить, – И Нелли Александровна взялась за телефон.

Рита не помнила, как доплелась до своей палаты. Тут и Андрей приехал, едва дождавшись утра. Рита обещала показать ему дочку. Но он увидел жену и не узнал ее – такое мертвое у Риты было лицо.

– Андрей, я знаю, кто ее украл, – сказала она.

**

Нет, их не бросили наедине с бедой. Палата Риты превратилась в проходной двор. Приходили полицейские. Где-то нашли даже психолога Это была полная женщина, похожая на немолодую цыганку. Правда жгуче-черные волосы были модно подстрижены. Но золотые серьги в ушах, но яркая косметика и сильный запах духов – все это настолько не гармонировало с тем, что чувствовали сейчас родители, что Рита лишь умоляюще прижала руки к груди:

– Уходите… уходите, пожалуйста…

В первые двое суток они с Андреем не спали, каждую минуту ожидая новостей. Никогда до этого Рита не интересовалась исчезновением детей. Но в любом случае, то что случилось с ними, было из ряда вон. Случалось, что нерадивые матери оставляли детей без надзора, и они пропадали. Гораздо чаще такая беда происходила с детьми постарше. Кто-то терялся, кто-то становился жертвой.

Не раз за эти дни Рита ловила на себе взгляд заведующей – одновременно и сочувствующий, и раздраженный. Сколько неприятностей, сколько хлопот из-за нее, из-за её девочки. Велики были шансы, что заведующую уволят. Да нет, место свое она могла сохранить лишь чудом. И Нелли Александровна думала сейчас о том, как отбиться, как объяснить то, что произошло, и не остаться при этом виноватой.

Денег на охрану выделяют всего-ничего. Поэтому и охранник у них – пенсионер, и камер наблюдения нет… Нелли Александровна готовилась воевать по всем фронтам – ее мечта была – самой уйти через полтора года отсюда на пенсию. А до той поры оставаться заведующей. Риту она поспешила выписать – пока молодая женщина оставалась тут, роддом напоминал разворошенный улей. Мало того, что тут полиция, да еще и журналисты, так ведь те женщины, которые намеревались тут платно рожать, готовы уже передумать – а что, если и их детей похитят.

Полицию Андрей попросил об одном – помочь отвезти Риту домой так, чтобы не посторонних глаз, лишних вопросов, а паче всего – прессы. Но следователь Кристина сказала, что этого не избежать.

– Вы же не сможете отключить телефоны, мы должны быть с вами на связи. Да и сейчас, когда будут объявления в газетах, по радио, по телевидению – с вами попытаются связаться те, кто может быть, что-то видел.

Кристина была молоденькой девушкой. Может быть, их делом занималось несколько следователей, но общались они, в основном с Кристиной. Наверное, в полиции решили, что Рите и Андрею будет проще найти общий язык со своей – практически – ровесницей.

Рита сразу сказала, что к похищению ребенка причастна ее бабушка.

– Больше никто не мог этого сделать, – она сжимала пальцы Кристины с такой силой, что та подумала: «Останутся синяки».

– Мы, конечно, проверим это, – Кристина попыталась высвободить руку, – Но давайте не останавливаться только на этой версии. Если подумать – зачем старой женщине младенец? Только, чтобы отомстить вам? Извините, мне в это с трудом верится. Уж слишком нелогично.

– Отправьте туда кого-нибудь. Прямо сегодня, – Рита готова была встать на колени.

Кристина кивнула и пообещала, что сегодня же полицейские поедут в поселок.

– А завтра я вам все расскажу.

Но Рита не могла ждать до следующего утра. Она позвонила следователю еще вечером.

– Видите, я говорила вам… Вы напрасно надеялись, что все так просто, – голос у Кристины был усталый, – Клиника давно закрыта. Вернее, там теперь база отдыха. Ваша бабушка давно уехала. Куда – мы еще не установили. Нов области она точно не зарегистрирована. И вероятность того, что это сделала она – почти нулевая.

– Но кто тогда? – вырвалось у Риты.

– Сейчас проверим матерей, недавно потерявших ребенка. Может быть, у одной из них сдала психика. И она решилась… Богатые бездетные пары… Не появился ли у кого-то младенец. Ну, я не знаю, – призналась Кристина,– Настолько редкий случай… Вы не отчаивайтесь. Будем искать.

– Будем искать, – повторила Рита, роняя трубку.

Она ничего не рассказала полиции про то, что можно было бы назвать ее «ночным видением». Кто бы ей поверил! После такого признания все бы просто решили, что у нее тоже «сдала психика». Но Андрей-то все знал.

Он принес Рите чаю и сказал твердо, точно внушая:

– Бабушку. Мы. Найдем.

На другой день после того, как молодую женщину выписали, к ним приехали родители Андрея. Они заранее позвонили, и Андрей провел их мимо тех, кто осаждал их подъезд – журналистов и прост любопытных. Рита слышала лишь, как в открытую дверь ворвался шум голосов, потом дверь захлопнулась, а вместе с ней стих и шум.

Чувствовала она себя очень плохо. Ей сделали специальный укол и назначили лекарства, но халат на груди промок от молока. Логично было бы думать, что тот, кто украл ребенка, позаботится о нем. Но у Риты было чувство, что дочка осталась совсем одна, беспомощная – наедине с целым миром. Переживет ли она эту ночь? А следующую? Такие мысли сводили с ума.

Родители Андрея подтвердили то, что сказала полиция.

– Да, мы не хотели говорить раньше, – у матери было виноватое лицо, – Ты так болезненно воспринимаешь все, что связано с бабушкой. Нет, ничего внезапного не было. Пациенты заканчивали лечение и уезжали, а новых на их место не брали. Вот и все. Потом как-то все там опустело незаметно. Охранник говорил тем, кто околачивался поблизости, что клиника закрыта.

– Когда это было, мам? – спросил Андрей.

Женщина свела брови.

– Два года назад по-моему…Так, Толя? Да, два года.

– Так они закрылись или переехали? – у Риты все время пересыхало горло и голос срывался.

Мать сделала беспомощное движение плечами – не знаю, мол.

– Так они ищут или дурака валяют? – не выдержал отец, – Может, они ждут, когда вы денег дадите, чтобы начать чесаться?

– Папа, что ты несешь?!

– Пока вы тут сидите, и молча ждете, там ничего с места не сдвинется… Надо на больницу в суд подать – это первое дело. Потом заявить, что сейчас сюда не только местные, а из центра журналисты приедут…

Рита сморщилась как от нестерпимой боли, взялась пальцами за виски, ушла в спальню и ничком повалилась на кровать.

– Замолчи, а…, – мать Андрея поднялась, – Это прежде всего горе ребят. Пусть они и решают, что делать. Пойду, успокою девочку…

Следующие несколько дней тянулись мучительно долго. Все домашние путались во времени. Утро сейчас или уже день? Часы, когда не поступали никакие новости, были особенно страшны.

На телефонные звонки теперь отвечал отец. Андрей не вставал из-за компьютер, никому не говоря, что он ищет в интернете. Мать тихо плакала, и все пыталась накормить или хотя бы вывести из состояния ступора Риту. А молодая женщина казалась погруженной в себя и будто что-то мучительно вспоминала.

Какие-то новости все-таки были. Кристина смирилась с тем, что родители Андрея будут в курсе того, как ведутся поиски.

– Только прошу вас, никаких контактов с прессой, – попросила она, – Иначе любую зацепку легко можно разрушить.

Где-то видели бродяжку, чья нищенская одежда плохо сочеталась с нарядным одеяльцем у младенца, которого она несла. Одна влиятельная супружеская пара срочно вылетела заграницу, причем на руках у женщины был маленький ребенок. Еще одна женщина с неустойчивой психикой, у которой была мания иметь дочку, отказалась открывать полиции дверь.

Отец Андрея обрушился было на следователя с упреками, но тон у Кристины неожиданно стал железным:

– Анатолий Дмитриевич, ваше раздражение не поможет найти вашу внучку. Если вы не можете дать нам никакую нить в этом поиске – не мешайте. Иначе я буду вызывать к себе родителей и сообщать поступившую информацию только им.

Уже миновала неделя. Была глубокая ночь. Родители спали. А Рита плакала так тихо, что никто не слышал. Правда нос у нее заложило и теперь нечем было дышать. В этот момент на край ее кровати присел Андрей. Всмотрелся в лицо жены, увидел блеск ее глаз.

– Не спишь? Пойдем, мне надо с тобой поговорить…

Он привел жену на кухню и закрыл за собой дверь. На столе стоял ноутбук, который Андрей, кажется, не выключал все эти дни.

– Смотри, что я нашел, – сказал он, – Это вроде бы просто сообщение на форуме, но…

Рита приблизила лицо к экрану. В последнее время она так много плакала, что глаза опухли, и даже видела она уже не так четко.

«Я так рада, – писала женщина с ником «Мировая», – Про маму все врачи говорили одно и то же, что она скоро перестанет узнать близких. Болезнь прогрессирует, ее можно только задержать. Но в этом году мы провели в клинике четыре месяца, и вы бы видели… Правда мама будто бы начала все с чистого листа. Она всех нас забыла, мне пришлось напоминать, что я ее дочь, вот ее муж – и так далее. Зато теперь она думает и рассуждает, как совершенно здоровый человек. Девочки, не спрашивайте, где мы были. Там все равно не берут людей, что называется, с улицы….»

Рита вскинула глаза:

– Ты думаешь?....

– Возможно, – осторожно сказал Андрей.

– Но, видишь, она же не говорит, где это находится…

– Ты пролистай дальше, там девчонки ее все-таки раскрутили.

Пришлось просмотреть несколько страниц форума, прежде чем в глаза Рите бросилось неизвестное географическое название.

– Где это? – недоуменно спросила она.

– Здесь начинается самое интересное, – Андрей присел на краешек стула, – Значит, слушай, и постарайся все сопоставить. Может, кофе тебе сделать?

– Поставь чайник, – Рита почувствовала, как впервые за долгое время в ней пробуждается какое-то желание. Очень хотелось выпить крепкого сладкого кофе со сливками.

– Итак, есть некий условный полуостров, – Андрей водрузил чайник на огонь, – Между прочим, не так уж далеко от нас, меньше тысячи километров. Место, как говорится, довольно популярное в узком кругу. Там большое озеро, довольно холодное, но туда когда-то давным-давно упал метеорит. Конечно, находятся те, кому это интересно. Кроме того, любопытен сам полуостров. Проехать туда можно только по одной дороге, довольно узкой. Справа – леса, слева – местность болотистая. Но болота эти были там не испокон веков. Там, где посуше, находят остатки древних поселений. Ну и лес довольно-таки обитаемый, можно охотиться, и рыбалка на озере, очень неплохая. Если человек захочет там уединиться и жить обособленно, можно-таки неплохо это сделать.

И веке этак в девятнадцатом одному типу это пришло в голову. Построил он себе особняк, не такой, конечно, как сегодня на Рублевке, но все-таки. Причем этот товарищ тоже увлекался разными там нюансами, связанными с психикой. Даже опыты, говорят, какие-то производил. Умер он, если не ошибаюсь еще до революции. Но дом, им построенный, оказался настолько хорош, что дошел до наших дней. В разные времена были в нем разные конторы, вот только ездить туда уж больно неудобно было. В стороне от всего… Несколько лет назад один бизнесмен выкупил и дом, и сам полуостров взял в аренду на четверть века. Планировал там сделать для туристов рай. Ну там, рыбалка, домики. Банька, охота, шашлыки… Потому что, если до этого и ездили туда, то знаешь, такие энтузиасты, про которых говорят, что они немного крейзанутые.

Кто-то там нырял с аквалангом. хотел метеорит найти, кто-то говорил, что здесь «место силы» и чуть ли не танцы с бубном устраивал, кого-то древние стоянки интересовали. А только бизнесмен этот ничего не успел развернуть, у него это все как бы… перекупили.

Чайник издал звук, похожий на вопль кошки, которой наступили на хвост. Андрей выключил его, насыпал в чашки по ложечке растворимого кофе «Нескафе», достал их холодильника сливки.

– И эта клиника сейчас там, – сказал он, – Я пытался найти фотографии оттуда, сейчас же люди все снимают, каждый свой чих… Я надеялся, что где-то что-то мелькнет. В соцсетях, на форумах… Но нет – нигде ничего. Нет, конечно, прежние фотографии этого места найти можно, но не свежие, не нынешние… Ритка, чего ты так смотришь на меня? Я поеду туда, потому что вот это реальная зацепка. Тут нас терзают какими-то мелкими новостями каждый день, и всё – мимо, мимо…Я только одного себе не представляю, как можно вынести ребенка и увезти так далеко.

– На машине? Да запросто, – горько сказала Рита, – Я поеду с тобой.

– Ты не поедешь, – Андрей покачал головой, – Во-первых, у тебя еще сил – кот наплакал. Вон, голова по несколько раз в день кружится. Во-вторых, нас обоих никто не отпустит. Мы и Кристине этой то и дело нужны, и папа с мамой взбунтуются. Я могу сослаться на то, что у меня работа.

– Ты просто не понимаешь, – сказала Рита, – Я – как входной билет. Без меня ты и близко туда не подберешься. А ты мне еще не верил… Андрюшк, ты знаешь, со мной какие-то странные вещи в последние дни происходят. Вот ты только что показывал, что та женщина пишет. Будто ее маме память стерли. И у меня такое чувство, как будто мне тоже когда-то стерли память, а потом на чистый лист все написали заново. Но сейчас, может от стресса, что-то сквозь это пробивается. Это очень тяжело. У меня болит голова. Я будто на какую-то большую глубину погружаюсь, и там что-то вижу. Такое туманное, словно не реальное. Но это не сон, и не глюк…Это воспоминания приходят. Я с ума сойду от всего этого.

Потом она вдруг забеспокоилась об оружии. Это Рита, которая про себя всегда говорила, что у нее руки- крюки, и которая так часто резалась на кухне, что пластырь всегда лежал в шкафчике, рядом с запасами крупы и

– Может, можно купить хотя бы травмат? – спросила она мужа, с наивным убеждением, что уж он-то во всем этом разбирается.

– Ты хочешь сказать, что можешь в кого-то выстрелить?

– Я не о людях, я о собаках. Когда я жила с бабушкой, и у нее был тот самый помощник, ну, из вылечившихся психов… помнишь?

– Помню. Карл.

– У него были собаки особой породы, их привозили издалека. Они тренированные именно на людей. Разыскивать, сражаться. Когда-то рабов искали с такими. А порой давали команду – затравить нас-мерть. Собак я уби-вать тоже не хочу. Но остановить как-то…

– Рита. Ты. Не. Поедешь.

– Сейчас я посмотрю, как туда лучше добраться и закажу нам билеты…

Молодая женщина потянулась за ноутбуком. Андрей удержал его двумя руками.

– Ты хоть понимаешь, что это может быть совсем не то… Ложный след. Мы приедем, а там какой-нибудь местный доктор Иван Иваныч.. А здесь нам тем временем в розыск объявят. Все уже на нерве, даже эта следовательница.

– Если это все туфта, мы потеряем три-четыре дня. Но мы хотя бы будем что-то делать. У тебя крыша тут не едет? – Рита сцепила пальцы, – От каждого телефонного звонка, от каждого стука в дверь…

Андрей хотел было сказать, что – может быть – Рите стоит какое-то время принимать лекарства, сильные, чтобы спать, чтобы не слышать. Пока он не смотается туда-сюда. Но у него не хватило произнести это.

Тем временем Рита завладела ноутбуком.

– Смотри, мы можем доехать на поезде почти совсем до этого места.

– Поищи там гостиницу, – сдаваясь, сказал Андрей, – Если клиникой командует твоя бабушка – вряд ли она пустит нас на ночлег.

Труднее всего оказалось убедить родителей Андрея в том, что эта поездка нужна непременно, и что Андрей и Рита уедут, чего бы это им не стоило.

Рита всё больше молчала, говорил Андрей.

– Мы не хотим вам врать, что мы рванули к друзьям или на дачу. Типа скрываемся от журналюг или тому подобное. И тем более не хотим, чтобы вы за нас волновались. Билеты на завтра, ухватили боковушки в плацкарте, вернемся не позже, чем в пятницу.

– Да с чего вы вообще решили, что бабка к этому причастна? – отец Андрея пытался воззвать к их разуму, – Вы понимаете, как это смотрится со стороны? Сейчас, если молодые люди пытаются подкидывать бабушкам младенцев, чтобы самим оттянуться денек, старушки уже к вечеру взвыть готовы. А эта бабка еще живет за тридевять земель… Не сходите с ума, а… Рит, может тебе уколы какие, а ? Я понимаю, тебе, как матери, тяжелее, чем нам всем.

– Когда мы вернемся, – Рита облизнула губы, – Я согласна, чтобы мне делали уколы, заперли в клетку… Только отпустите нас сейчас!

И так прозвучало это «сейчас», что отец Андрея смолк и только рукой махнул. А мать озаботилась тем, чтобы собрать еду в дорогу. На следующий день она хлопотала, показывая Рите, что и куда кладет – яйца, огурцы, буженина – и молодая женщина немного отвлеклась. Никаких новостей не поступало. Кристина пообещала звонить, как только появится какая-нибудь новая зацепка. Но телефон молчал. В любой другой ситуации они набирали бы номер следователя сами – и утром, и вечером – не появилось ли каких-то известий. Но сейчас Рите даже не приходило это в голову – будто ей что-то было обещано там, у неизвестного озера, в которое когда-то упал метеорит.

Когда они уезжали, шел дождь. Им повезло, на лестничной клетке никого не было. В подъезде, правда, дежурило двое парней с камерой, но ни Рите был плащ с капюшоном, и Андрей так быстро провел жену мимо журналистов, и открыл перед ней дверь, что парни как курили, так и продолжали курить – даже не отвлеклись.

Стояла середина сентября, и темнело гораздо раньше, чем летом. Уже в сумерках они спешили вдоль состава, стараясь отыскать свой вагон – поезд стоял десять минут. Пожилая проводница лишь взглянула на их билеты:

– Быстрее, сейчас уже отправляемся.

Рита не помнила, когда она последний раз ездила в поезде. Почему-то узкий проход, свисающее с полок белье, и слабое освещение произвели на нее какое-то жутковатое впечатление. Их места выделялись ярко-синей обшивкой – полки еще не были застелены. Но под столиком теснились чьи-то сумки.

Рита вопросительно посмотрела на Андрея – мол, ты не ошибся с местами?

– Ой, это я поставила, извините, – грузная женщина, сидевшая напротив в купейном отсеке, смотрела на них просительно, – Думала, не сядет никто. Вещей у меня много… Может, разрешите, чтобы они тут постояли? У вас-то смотрю, сумочка одна…

– Если только вы нас не поднимете среди ночи, чтобы их забрать.

– Нет-нет, я еду до…, – и тётка назвала то же самое место, куда направлялись и они.

– Можно, я наверху лягу? – попросила Рита мужа, – Хочется отгородиться от всего этого. Отвернусь к окну – и буду лежать.

– Постой, ты должна сначала попить чаю… Непременно…Зря нам мама все это собирала? Неизвестно еще, сколько нам там сил понадобится. А от тебя вон остались одни глаза и нос…

Чай был «исторический», то есть точно такой, какой подавали раньше – в граненых стаканах с подстаканниками. Железные ручки обжигали пальцы. За окном совсем стемнело, и только заметно было что идет дождь.

Рита поднесла пальцы к губам.

– Обожглась?

– Нет. Я что-то помню… Как будто… Рядом это всё, но никак, никак… Андрюш, я лучше лягу.

Они расстелили постели. И Рита легко забралась наверх, отвернулась к стене. Поезд шел очень быстро, летел. Может, он опаздывал и нагонял. Вагон потряхивало, рывками. А Рита увидела себя в таком же поезде, в плацкартной боковушке. Напротив за столиком сидела совсем молодая женщина. Очень загорелая, светлые волосы заплетены в африканские косички, да еще концы выкрашены в розовый цвет. Женщина одета в джинсовую куртку, нарочито рваную. На пальцах множество колечек.

На столике перед ними бутылка с пивом и копченая рыба. Она пахнет так, что маленькая Рита не выдерживает, протягивает руку:

– Можно?

– Чуть-чуть. А то потом пить запросишь, а в туалет тут очередь.

Что же эта женщина – она ее мама? Но ведь Рита абсолютно не помнила своих родителей. Бабушка не показала ей ни одной фотографии: « Мне слишком больно их видеть, пойми. Я закрыла эти воспоминания на ключ».

Да что же такое делается? Рита обхватила себя за локти. Она надеялась, что может быть, когда она уснет – увидит еще один отрывок из прошлого. Где все это таилось? Почему пришло именно сейчас? Но она заснула неожиданно крепко, без снов, впервые за много дней.

**

Утром, когда они вышли на незнакомой станции, та тетка, вещи которой они согласились приютить у себя под полкой, их сориентировала:

– Гостиница у нас только одна и есть. На автовокзале. Там на первом этаже касса, а на втором – комнаты. Дальнобойщики все больше останавливаются. Неприятное место. На трассе. Хоть там и окна пластиковые, но всё равно шумно.

Когда же Андрей спросил ее про то место, которое было настоящей целью их поездки, тетка задумалась:

– Ну-у… не знаю, ребята… Чё та я слышала, туристы в те края раньше ездили. Теперь, говорят, не очень-то пускают. А вам зачем туда?

К счастью, Андрею удалось переменить тему разговора. Тетка была недовольна тем, что он вызвал такси, хотя до гостиницы было удобно доехать на автобусе:

– Вот прямо на «двадцатку» сесть и через шесть остановок. А там пройти метров пятьсот. Всё ж таки за такси звонишь? Вас, богатых, не поймешь.

…В другое время гостиница бы им не понравилась – в номере жарко, душно, прямо под окном останавливаются автобусы, но сейчас дело было не в этом. Андрей настаивал, что нынешний день нужно посвятить тому, чтобы узнать как можно больше о загадочной клинике – ну, местные же наверняка что-то знают. Узнать и подготовиться к поездке. А Рита настаивала на том, что ехать нужно прямо сейчас, и увидеть все своими глазами.

– Гляди, – он тыкал в экран телефона, – Вот карта, со спутника… Даже если нас вот досюда довезут. Ты погляди. Берег голый. Вот тут лес кончается, а дальше, видно, был пляж и все, озеро… Мы до вечера вернуться не успеем, Рита! Если реально что-то пытаться узнать, надо брать палатку – или купить, или, может, напрокат, и сделать вид, что мы вроде как туристы. Ставить палатку, и ночевать там. Может быть, даже ночью чего-то удастся узнать…

В конце концов, ему удалось убедить ее. Они сидели в кафе, жевали сухие блинчики с липкой субстанцией, выданной за варенную сгущенку, запивали их жидким кофе, и Андрей прямо на бумажной салфетке писал список того, что им нужно было взять с собой.

Хоть список и получился коротким, багажник в такси вещи заняли полностью.

– Да туда вроде и не ездит сейчас никто, – недоумевал таксист, когда ему назвали место, – Да и раньше ребята, бывало, своим холодом…Богатая публика туда никогда… Ну там, молодежь, и даже не рыбку половить, а просто потусоваться…Эти, всякие, знаете, которые, чокнутые.