Татьяна Черданцева
Никогда не уходи
– И никто ничего не знает?
– Не задавать лишних вопросов – вот одно из условий.
– А откуда берутся воспитанники тоже неизвестно?
– В конце августа директор отпускал всех в отпуск на два месяца, когда мы возвращались, новые дети уже были там… И им было как раз по два месяца от роду.
– Расскажи, как ты первый раз увидела Шмеля? Он и остальные дети уже были с крыльями?
Бабушка нахмурилась, то ли вспоминая, то ли… не желая говорить.
– Ох, внучка, засиделись мы! Пора спать!
– Но бабушка! Ты не ответила!
– А зачем тебе всё это знать?
– Это очень важно! Послушай, ты ведь знаешь бабусю Модницы…
– Не бабусю, а бабушку. Уважай взрослых!
– Уважаемая бабушка Модницы распустила слух, что… мой друг не человек, а… наполовину птица.
Бабушка прыснула со смеху.
– Твой друг такой же человек, как и все! А на бабусю… на бабушку Модницы не обращай внимания!
– Бабушка, я хочу завтра с утра пойти в приют и извиниться перед Шмелём.
– Хм… – бабушка опять нахмурилась. – Тебя туда не пустят.
– Почему?!
– Приютским нельзя общаться с посторонними! Иначе их строго накажут!
– Но ведь Шмель общается?!
– За это благодари его непоседливый характер. А теперь спи. А то придёт он завтра, а ты будешь сонная, с мешками под глазами… – бабушка лукаво подмигнула. – И не захочется ему тебя снова поцеловать…
– Ох! – воскликнула я, покраснев. – Бабушка, что ты говоришь! Он мне просто про электричество объяснял!..
Бабушка улыбнулась и ушла. А я стала размышлять о том, как хорошо, что у меня есть такая замечательная бабушка, такие добрые и терпеливые родители и такой милый друг. Завтра он придёт. Я извинюсь, а потом как обниму и… и… и как поцелую!.. – я повернулась на другой бок, прижав ладони к пылающему лицу, и ещё долго не могла уснуть, обдумывая завтрашний день.
Глава 5
Следующий день был субботой. Я старалась чем-нибудь себя занять, чтобы время до вечера летело быстрее. Навела дома идеальный порядок и отправилась в огород полоть грядки, поминутно поглядывая на небо. Там в облаках летали птицы. Солнце садилось всё ниже.
– В это время он уже был здесь!.. А может… – я выбежала на улицу.
Модница со своими подругами на лавочке рассматривала журнал моды. Стяк и Хнак носились на велосипедах вместе с другими ребятами и что-то кричали.
«Где же Шмель? Неужели так сильно на меня обиделся?!» – думала я.
– Ро-оуз! – услышала я крик Стяка. – Ты что, оглохла?! Хочешь, покатаем?!
– Спасибо. Что-то не хочется.
– А, ну ладно! А где этот гибрид птицы и человека?
– Кто-о?!
– Где Шмель? У нас тут с ребятами из соседнего посёлка футбольное соревнование будет…
– Как ты назвал Шмеля?!
– Гибрид…
Я схватила с земли палку. Стяк бросил велосипед и пустился наутёк.
– Роуз! Это не я! Его так бабка Модницы называет! – кричал он, убегая. – И весь посёлок уже так говорит!
– Ещё раз его так назовёшь, зубов не досчитаешься!
Я направилась к Моднице. Она в последнее время, как я заметила, завела привычку выходить гулять как раз к приходу Шмеля.
– Модница, скажи своей бабушке, чтобы она не называла людей плохими словами!
– Фи! Моя бабка – дура! Я вчера с ней поругалась!
Я удивлённо застыла на месте, а Модница, взглянув на подруг, продолжала:
– Она, видите ли, вчера видела, как я кокетничала со Шмелём! А я сказала: с кем хочу, с тем и кокетничаю! А ты, старая корова, мне не указ! Может, он мне нравится! – модница взглянула на меня. – Ты ведь его не купила! – снова взглянула на подруг. – А я у него вчера спросила, нравлюсь ли я ему!
– И что?! Что он ответил?!
– Да! Что ответил?!
– Ой! Девчонки!
Подруги обступили Модницу, нетерпеливо и с завистью ожидая ответа. Модница нахмурилась и указала на меня.
– Если бы она его не позвала, я думаю, ответ был бы положительным!
Тут я вспомнила, что у меня в руке палка. Но к нам подошёл отец Модницы. Помимо основной работы, по выходным он ещё в Большом городе подрабатывал, разгружая вагоны, чтобы его любимая дочь могла ни в чём себе не отказывать.
– Привет, дочка! Как дела, моя маленькая?
– Ты деньги принёс?!
– Да, милая, вот, возьми!
Модница взяла деньги, брезгливо чмокнула отца в щёку и продолжила с подругами обсуждать наряды в журнале. Отец Модницы заметил меня.
– Роуз! Я сегодня видел твоего друга!
– Шмеля?!
– Да. Рано утром я, как всегда, сел в поезд. Смотрю, и он зашёл! – модница с подругами оторвались от журнала и прислушались. – Представляешь, он спрятал свои крылья под одежду, будто это у него горб!
– Но зачем он поехал в Большой город?
– Он мне сказал, но только под большим секретом…
– Говори давай! – вмешалась Модница, грубо рявкнув на отца.
Тот грустно опустил голову, наверное, подумав: когда же ты, дочка, станешь взрослой и научишься уважать старших? Но сейчас, пока ты ещё маленькая, я тебе всё прощу!..
– Говори! – повторила Модница.
– Он сказал, что у Роуз скоро день рождения, и он хочет заработать ей на подарок. Мы с ним пришли на мою работу. По дороге он ещё пририсовал себе усы и попросил меня сказать начальнику, что ему уже больше двадцати лет… Я и не думал, что он такой сильный… Мы целый день таскали эти проклятые мешки! Я заметил, как он побледнел и стал пошатываться, но не сдавался!..
– А потом?! – с беспокойством спросила я.
– Потом… Нам заплатили. До вечернего поезда ещё оставалось время, и я с мужиками ушёл пить пиво, а он с нами не пошёл, и больше я его не видел.
Я на негнущихся ногах побежала домой и, кинувшись к бабушке, всё ей рассказала.
– Да кто его отпустил?! – возмутилась бабушка. – Да как он додумался туда поехать, да ещё мешки таскать?! А этот отец Модницы совсем без головы! Оставил его одного! Там ведь с ним может случиться всё что угодно!!! – бабушка стала судорожно собираться. Застегнула кофту не на ту пуговицу, надела разные туфли и никак не могла повязать платок.
– Бабушка! Ты в приют?! Я с тобой!
– Нет!
– Но бабушка!
– Ох и непоседа! Что-нибудь да придумает! А ты сиди дома!
Я помогла бабушке нормально одеться, и она ушла. А вернулась только утром. Я ночевала в зале на диване, чтобы услышать, когда она придёт, и сразу кинулась к ней.
– Ну что там, бабушка?!
– Ох! Подожди, дай отдышаться! –бабушка зашла на кухню и села на стул.
– Нашли его?! – спросила я, помогая ей снять туфли.
– Нашли.
– Где он был?!
– Зашёл в театр. Устал за день и крепко уснул… Деньги, конечно, все украли…
– А сам как?! Его сильно накажут?!
– Не беспокойся, директор сказал, наказывать не будет – сам себя наказал. Ну а как сам – он ведь не я – спина поболит, да перестанет. А мы из-за него весь город на уши подняли!
– И не только город! – недовольно сказала мама, выходя из комнаты. – В выходной поспать не дают! Всё возятся с этим хулиганом!
– Шмель не хулиган!
– Не огрызайся с матерью!
– Извини… Но Шмель не хулиган!
– А кто?! Ангел?!
– Он хороший и добрый…
– Замолчи и иди в свою комнату!
Я ушла, а бабушка шёпотом стала укорять мою маму:
– Зачем ты так с девочкой?!
– Как «так»?!
– Грубо. Шмель ведь и правда не хулиган.
– Он подросток, а у них у всех одно на уме!
– Если ты так считаешь, то тем более не отталкивай свою дочь от себя! Разговаривай с ней, пусть она рассказывает тебе свои секреты, делится своими переживаниями… Скоро меня не станет. Кто тогда о ней будет беспокоиться?
– Что ты говоришь?! – мама села рядом с бабушкой и обняла её.
Я забежала на кухню, где они сидели, и обняла их обеих.
Глава 6
Воскресный день выдался солнечным и жарким. Я вместе с одноклассницами пошла на речку. Модница со своими подругами поплелись за нами. Они о чём-то шептались и громко хохотали.
Выйдя из посёлка, мы пошли по тропинке через луг, обогнули высокий каменистый холм, с одной стороны резко обрывающийся к реке. На противоположном берегу был другой холм, и между ними был перекинут узкий деревянный мост.
За мостом тропинка убегала в лес. Где-то там был приют…
Мы расположились на пологом берегу реки и пошли купаться. Неподалёку купались парни из соседнего посёлка, с ними трое местных хулиганов. К счастью, им до нас не было никакого дела. Наверное, и у хулиганов бывают выходные.
Модница со своей свитой устроилась рядом с нами. Они принялись мазать друг друга кремами и брызгать вокруг чем-то вонючим, наверное, спреем от комаров, которых, кстати, итак не было.
Едва кто-то из парней подплывал ближе, Модница, а за ней и её свита, принимали картинные позы и неестественно, вызывающе хихикали. Но без толку. Парни не обращали на них внимания.
Тогда Модница бросила в воду свою шляпку от солнца и, подождав, когда та по течению подплывёт к парням, изобразив на лице смущённую улыбку, уже открыла рот, чтобы окликнуть их, как один из парней, грубо схватив шляпку, выбросил её на берег со словами:
– Понабросали тут всякой дряни!..
– Ну и чего вы ржёте! Идиотки! – с досадой крикнула нам Модница, забыв убрать с лица смущённую улыбку.
Тем временем парни принесли мяч и увлеклись игрой в водный футбол. Модница достала из сумочки косметику и нанесла на лицо, наверное, уже сотый слой.
Зайдя в воду по шею, она в этот раз изобразила на лице ужас.
– Ой! Тону!
И, повернувшись посмотреть, услышали её или нет, неожиданно «поцеловалась» с мячом.
Парень, пропустивший гол, разразился проклятиями. Подбежав, схватил мяч и снова выругался – мяч был в помаде.
Модница побрела на берег. То ли от злости, то ли из-за мяча лицо её перекосилось.
Медленно достав зеркальце, она стала приводить себя в порядок. И занималась этим так долго, что её подругам надоело сидеть на берегу и они присоединились к нам.
Мы веселились от души, когда кто-то вдруг тронул меня за руку. Обернувшись, я от неожиданности вскрикнула. На секунду мне показалось, что из воды вынырнула утопленница. Но это Модница нанесла на лицо толстый слой белого крема.
– Что ты, Роуз, кричишь? – широко улыбнулась она. – Всего-то ты боишься!
– Глупости. Ничего я не боюсь.
– Да нет, ты боишься!
– Чего же я боюсь?
– Ну, например, свою маму! Она как выйдет на улицу, как крикнет: «Роуз, домой!» Прямо как команда собаке: «К ноге!»
– Сама ты собака! Вовсе я маму не боюсь!
– А вот и боишься! Все это знают! – оглянулась Модница на окруживших нас девчонок.
Подруги Модницы закивали.
– Боишься! Это правда.
– Да, боишься!
– Всего боишься, как заяц.
– Нет. Не боюсь!
– Тогда докажи! У нас с собой есть вино. Выпей с нами, докажи, что не боишься свою маму! – Модница снова широко улыбнулась. – А заодно помиримся. Ну! Ведь мы соседки, да к тому же одноклассницы!
– Нет, не буду пить…
– Ну-у, ты ведь ни разу даже не пробовала вина! А в жизни надо всё попробовать.
– Нет. Даже пробовать не буду. Лучше с горы прыгнуть, чем быть пьяной! Это позор!
– Зайчишка-трусишка! – стали дразниться подруги Модницы.
Модница взглянула на небо. Солнце клонилось к горизонту.
– Вот как?! Значит, для тебя спрыгнуть с горы легче, чем выпить бокал вина?! Тогда прыгни! Или и этого боишься сделать?! Смотри! – Модница достала из сумочки бутылку вина и фужер. Налила себе немного и выпила.
– Я не боюсь, что моя мама меня заругает! Смотри, вот я ещё выпью! А ты трусиха! – Модница оглянулась на подруг. – Она всего боится! Иди домой, Роуз! Позор! Какой позор! Девчонке скоро пятнадцать лет, а она всего боится!
– Роуз, чего ты, правда? – поддержали вдруг Модницу мои подруги.
Сзади раздался дружный хохот. Это к нашей компании подошли парни. Модница просияла и, наполнив фужер вином, протянула мне. Я повернулась и, словно во сне, побежала по тропинке на вершину холма.
– Прыгнет? – спросил кто-то.
– Нет. Струсит! Матери побоится! Если та узнает – накажет! Ха-ха-ха!
– Роуз, прыгни! Перебори свой страх! – крикнула одноклассница, у которой родители работали психологами.
Остановившись у обрыва, я не осмеливалась глянуть вниз.
– Значит, они правы?! Я трусиха?!
Я сделала шаг к краю. Ноги меня не слушались. Внизу послышались улюлюканья и смех.
– А вот и не трусиха! – крикнула я и прыгнула.
И вдруг увидела, что внизу было мелко и из воды торчали острые камни, и зажмурилась.
Но вместо острых холодных камней я упала на что-то мягкое и тёплое.
Открыв глаза, я увидела Шмеля. Он в самый последний момент подлетел и смягчил моё падение! А сам ударился о камни. Вода стала красной. Он на секунду потерял сознание, но, услышав мой крик, очнулся и вскочил.
– Роуз, ты ударилась?! Где больно?!
– Шмель! Я думала, ты умер!!
Убедившись, что я невредима, Шмель принялся меня ругать.
Я, помнится, хотела рассердить его, чтобы узнать получше. И вот он рассердился, когда испугался за меня.
– Какого чёрта ты вздумала с горы прыгать?! – кричал он.
– Я… я… Шмель, у тебя кровь! Пойдём домой!
– Ты разве не понимаешь, что могла разбиться насмерть?!
– Я хотела доказать, что не трусиха… Шмель, дай я осмотрю твои раны!
– Роуз, если бы все, как ты, доказывали свою смелость – на Земле никого бы не осталось!
– Но ведь я не знала, что там мелко и камни…
– А что ты знала?!
– Я не думала…
– Не думала! Вот именно, что не думала! Ты ведь уже взрослая, пора думать!
– Ах так! – топнула я ногой. – А вчера ты не думал! Не думал, что в Большом городе тебя могли убить! Бабушке пришлось тебя искать! Как маленького!
Шмель замолчал и, разбежавшись, нырнул в глубину и поплыл. Я кинулась следом.
На берегу Модница зло отшвырнула фужер и стала пить вино прямо из бутылки.
Мы долго плыли под водой по течению. Выныривали, чтобы глотнуть воздуха, и снова плыли.
Река становилась всё шире. Берега были далеко. Я почувствовала, что изнемогаю от усталости и обратно уже не доплыву.
«Так мне и надо! Ну и пускай я утону! В другой раз буду думать, прежде чем что-то делать или говорить!» – решила я.
Проплывающая мимо рыба вытаращилась на меня своими выпуклыми глазами и устремилась вниз, в темноту глубины.
Засмотревшись на неё, я вдруг стукнулась головой о гладкий камень, отполированный водой за многие годы, а может, и века, с тех пор как он попал на середину реки.
Я вынырнула. Ухватилась за камень.
Шмель тоже вынырнул неподалёку.
Через минуту мы вместе сидели на камне, глядя, как на горизонте солнце садится в реку, а может, оно в ней растворяется и от этого река становится такой малиновой…
– Прости, Шмель. Я сказала не подумав. И за то, что ударила тебя позавчера, прости.
– И ты прости и за позавчера, и за сегодня. Не надо было мне на тебя так кричать. Но я очень испугался, что ты разобьёшься!
– Шмель, ты поранился о камни…
– Пустяки.
– Дай посмотрю.
– Лучше пообещай, что больше не будешь доказывать свою смелость.
– Обещаю! А ты пообещай, что не поедешь в Большой город один!
– И не подумаю такое обещать.
– Что-о?!
Шмель лёг на камне, подложив руки под голову, и прикрыл глаза.
– Разве я ребёнок, чтобы бояться Большого города?
– Но… тебя там обокрали…
– Такое больше не повторится.
Я немного помолчала, подумав, и сказала:
– Шмель, в следующий раз возьми меня с собой. Я хочу посмотреть город.
– Тебя не пустят.
– А как тебя пустили?!
– Хм… Ладно, посмотрим…
– Ах так! Ну и пожалуйста! Я тогда поеду со Стяком и Хнаком!
Шмель открыл глаза и приподнялся на локте.
– Ты серьёзно?
– Да.
– А вдруг городские жители тебе не понравятся и ты решишь их отлупить?! Стяк и Хнак не смогут тебя удержать!
– Не смогут? А ты сможешь?! Ну-ка попробуй, удержи! – я прыгнула в воду.
Шмель последовал за мной. Через несколько метров я почувствовала, что больше плыть не могу. Шмель поднырнул под меня, я ухватилась за его крылья.
У берега мы вынырнули и встали по пояс в воде. Я вспомнила, о чём думала в пятницу перед сном: «Он придёт. Я извинюсь, а потом как обниму и… и… и как поцелую!..»
Но тут же мне вспомнились слова мамы: «У всех подростков одно на уме!»
Правда, мама говорила о Шмеле, но я ведь тоже подросток… Вот и получается, что у меня плохое воспитание!
Я взглянула Шмелю в глаза.
Он вопросительно смотрел на меня.
Солнце уже едва виднелось из-за горизонта. Малиновый цвет реки уступал зеленовато-голубому, отражая розовые облака.
«Ты боишься своей матери!» – вспомнились слова Модницы.
«Нет, – решила я, – не поэтому. Я просто стесняюсь…»
Очевидно, догадавшись об этом, Шмель подошёл ближе и взял меня за руки.
Сердце забилось быстрее. Обрывки мыслей пронеслись в голове, но я прогнала их и, подняв голову, по привычке, когда что-то меня смущало, зажмурилась.
И вдруг с берега донёсся крик. Это был крик ужаса, боли и отчаяния. Он доносился из-за деревьев.
Мы побежали туда.
Трое местных хулиганов копошились вокруг кого-то, лежащего в высокой траве. Шмель отшвырнул хулиганов и сразу отвернулся. В траве лежала голая Модница, а вокруг валялось несколько пустых бутылок. Модница была настолько пьяна, что не могла подняться.
Я нашла её вещи и стала помогать ей одеваться.
Хулиганы, от которых тоже несло вином, окружили Шмеля.
– Тебе, урод, что тут надо?!
У одного в руке блеснул нож. Они кинулись на Шмеля, но опять разлетелись кто куда. Нож упал в траву.
В ужасе от происходящего, я, быстро одев Модницу, пыталась поставить её на ноги, но та снова падала.
Краем глаза заметив, что Модница уже одета, Шмель закинул опять окруживших его хулиганов в реку, взвалил Модницу на плечи и мы побежали.
– Ну мы тебя ещё встретим!! – пообещали хулиганы.
У дома Модницы на лавочке сидела её бабуся со своими подругами и, как всегда, сплетничала. Увидев, что её внучку несут, она вскочила и с криком кинулась навстречу.
– Ой, господи! Что это с ней?!
– Она пьяная, – ответила я.
Из дома выбежали родители Модницы. Шмель передал её отцу, и тот унёс дочку в дом.
В одно мгновение все соседи собрались у дома. Мои родители тоже.
– Что случилось?!
– Что происходит?! – кричали соседи.
– Дочка, что случилось?! – испуганно спросила мама. – Расскажи, что случилось!!
– Ты не пострадала?! – также испуганно спросил отец.
Все окружили меня.
– Расскажи, что случилось!
– Мы со Шмелём купались. И услышали крик… Это кричала Модница… Хулиганы её раздевали…
– И что потом?!
– Шмель закинул хулиганов в реку, мы забрали Модницу и убежали…
– О господи!
– Какой ужас!
– Вот до чего молодёжь распустилась!
– Надо скорую! Полицию вызвать надо!
– Вызвали уже! – кричали, сокрушаясь, люди.
Я оглянулась, ища Шмеля, но его нигде не было.
– Мама, папа, вы Шмеля не видели?
– Так уже поздно. Он домой, наверное, улетел, – ответил отец.
– Но у него крылья мокрые… – встревожилась я.
– Значит, пешком пошёл. Идём домой, дочка.
Но тут приехала полиция, и мне снова пришлось рассказывать, что случилось с Модницей, но тревожное чувство не покидало меня. И когда всё закончилось, уже засыпая, я вдруг вспомнила слова хулиганов и потихоньку прокралась в бабушкину комнату.
– Бабушка, проснись! – позвала я шепотом.
– А? Что? Кто это?
– Это я, Роуз!
– Что случилось?
– Шмель пошёл домой пешком, а хулиганы обещали его встретить!
– Не беспокойся. Ложись спать. Пойдём, я тебя уложу!
– Но хулиганы…
– Они прячутся от полиции, а может, уже схвачены. Это ведь им не яблоки у соседей воровать! Модницу вон на обследование увезли. Вот горе родителям…
Утром мама взяла отгул и весь день читала мне нравоучения, будто это я вчера напилась вина…
– Роуз, видишь, как вреден алкоголь?! Никогда не пей!! Не ходи никуда одна!
– Но я не пила, и пошли мы на речку целой компанией!
– Так куда же все делись?!
– Не знаю…
– Как «не знаю»? Вы же все вместе были?
– Сначала да, а потом мы со Шмелём уплыли…
– Куда?
– На одинокий камень…
– Куда-а?! Ведь это далеко! Там очень глубоко! Ты могла утонуть!
– Но я была со Шмелём!
– Да, и ещё…– продолжила мама строже. – Никогда не оставайся с парнями наедине!
– Шмель не просто парень, он мой друг!
– Модница, наверное, тех парней тоже считала своими друзьями!..
– Мама!!! – воскликнула я, поражаясь. – Разве можно сравнивать!!
– Можно! В этом возрасте все парни одинаковые! Никому нельзя верить!! И вообще, все мужчины больше прислушиваются к своим инстинктам, чем к душе и совести!
– Этого не может быть… – пробормотала я не веря своим ушам.
– Это так. Стоит только остаться с парнем наедине, и случится то же, что и с Модницей!
– Нет! Мой папа и Шмель не такие!..
– Иди в свою комнату и подумай!
– Мама! Я не хотела тебе говорить, но вчера я, чтобы доказать свою смелость, прыгнула с обрыва, а река обмелела и внизу были камни! Если бы не Шмель, я бы разбилась!
– Это ты сейчас придумала?
– Это правда!
– Роуз, пора уже взрослеть и не выдумывать разные глупости! Я ведь с тобой о серьёзных вещах говорю!
– Но мама!..
– И слышать ничего не желаю! Марш в комнату! Я думала ты у меня уже взрослая и хотела купить тебе на день рождения туфли на высоких каблуках, а теперь не куплю!
– Ну и не надо! А Шмель хороший! – топнула я ногой и почувствовала, что действительно веду себя как ребёнок.
– Что-о! Как ты разговариваешь с матерью?!
– Прости, мама… Я пойду в свою комнату…
Тут в дом вбежала запыхавшаяся соседская бабуся. Обведя нас взглядом, полным торжества, что первая сообщит эту новость, она выпалила:
– А ваш Шмель-то вчера пошёл в приют пешком, а его тринадцать человек окружили! И крылья-то ему изломали! Да-а! Не будет он теперь летать-то!!!
В глазах у меня потемнело.
Очнулась я в постели в своей комнате. За окном было темно и шёл дождь. В комнате горела настольная лампа. Бабушка, задремавшая было на стуле, подскочила ко мне.
– Господи, как же ты нас напугала! Что же ты так переживаешь?!
– Ба… ба… бабушка… что со Шмелём? Где он?! В больнице?! Я пойду к нему!
– Стой! Стой! Он в приюте.
– Как он?!
– Не знаю… Меня туда не пускают.
– Как не пускают?! Тебя не пускают?!
– Да. Приехали люди в форме… Охранник сказал нельзя.
– А что за люди?! В какой форме?!
– Военные. Такие все высокие, серьёфзные… Тёмно-фиолетовая форма. А на груди ромбовидный значок с изображением фиолетового шара на чёрном фоне, с ярким зелёным зигзагом через всё изображение.
Из моих глаз брызнули слёзы.
– За что хулиганы его, ведь они первые начали?!
Бабушка вздохнула.
– Завтра я ещё раз схожу, может, пустят…
Прошло две недели. А дождь всё не прекращался. Днём грустно моросил, а ночью лил как из ведра. Стало по-осеннему холодно. Из-за туч солнце не показывалось совсем.
Приближался вечер. Я бродила по улице, поджидая бабушку. Ей так и не разрешали войти в приют и, как себя чувствует Шмель, не говорили. Но она всё равно ходила туда каждый день.
Из своего дома, глядя в небо, вышла Модница и остановилась, увидев меня.
Я подошла к ней.
– Как у тебя дела?
– Плохо! Меня из дома не выпускают! Всю косметику отобрали! Любимые платья в шкафу на ключ закрыли! А всё из-за тебя!!
– Из-за меня?! Я, что ли, тебя напоила?! И куда в тот день делись твои подруги?
– Я сама им сказала уйти!
– Зачем?
– Чтобы остаться наедине с одним парнем…
– И что?
– Когда все ушли, мы с ним стали пить и целоваться! А тут ещё двое его друзей вернулись. Стали говорить, какая я умница и красавица, что никогда другой такой не видели, а сами с меня одежду давай стаскивать… А я пьяная… Не убежать, не сопротивляться не могу. Да и как сопротивляться – их трое здоровенных парней!.. Дальше не помню…
– Я тебе сочувствую…
– Сочувствуешь?! Если бы ты напилась – всё это случилось бы с тобой! Я бы тебе не сочувствовала! Я бы радовалась твоему позору!
– Ты расстроена, поэтому так говоришь.
– Чем же я расстроена?!
– Ты сама знаешь. – я, подражая Моднице, с тоской взглянула на небо и побежала навстречу бабушке.
– А-а! Так вот ты какая! – зло крикнула Модница, поняв намёк. – А всё маленькой девочкой прикидываешься! Все ещё узнают, какая ты!
Модница, очевидно, собиралась уточнить, какая я, по её мнению, но вышла её мать и утащила дочь домой.
Глава 7
За окном бушевала гроза. В ночном, затянутом тяжёлыми тучами, небе сверкали молнии. Ветер срывал ещё зелёные листья и, покружив над землёй, швырял в лужи. Кое-где с треском обламывались ветки. В комнате было прохладно. Я лежала, свернувшись под одеялом калачиком, и не могла уснуть.
«Бабушка узнала от охранника, что вечером военные уедут и завтра её пустят на территорию приюта! Но что это за военные? При чём здесь военные? – размышляла я. – А… Это, наверное, спонсоры! Приют же с военным уклоном. Недаром Шмель этих троих так раскидывал. Наверное, их обучают приёмам. Стяк и Хнак давно бы похвалились этим… И в оружии он разбирается. Когда мы все вместе смотрим военное кино, папа сначала спорит со Шмелём, из какого оружия там стреляют, а потом соглашается… а иногда даже спрашивает: «А что это за новое оружие? Когда я служил – такого не было!» Одно не пойму, почему приютским нельзя общаться с посторонними? Ведь когда они станут старше, их выпустят из приюта. Как же они жить будут? Нет, пожалуй, ещё одно мне не понятно. Почему я ни разу не видела взрослого с крыльями? Может, их забирают военные и используют как крылатую армию? Нет, тогда бы их показывали по телевизору. Говорили бы: вот, мол, у нас какие войска!.. А, наверное, это секретные войска! Поэтому им нельзя общаться с посторонними!.. Военные хотят, чтобы их подопечные женились между собой… Чтобы у них рождались такие же крылатые дети! Но почему они крылатые?.. Как бы я хотела, чтобы у меня тоже были крылья! Меня бы тогда пустили на территорию приюта… Стоп. Во сколько лет приютских отпускают во взрослую жизнь? Вроде, в шестнадцать? Значит через год! Военные заберут Шмеля в свои секретные войска! И я его больше никогда не увижу?! – я вскочила с кровати и, завернувшись в одеяло, стала ходить по комнате. – А может, не заберут? Хулиганы сломали ему крылья… Он не сможет больше летать и его не возьмут… Но захочет ли он остаться здесь? Вдруг, служба в секретных войсках – мечта его жизни? – мне захотелось воды, но дверь оказалась запертой. – Это Модница наговорила моим родителям, что я задумала ночью пробраться в приют!»
За окном опять шарахнул гром. И вдруг я услышала тихий стук в окно. Открыв, я при свете молний увидела Шмеля. Он был, как всегда, без футболки, в одних шортах и босиком! Дождь лил как из ведра, и мой друг промок до нитки.
– Роуз, мне сказали, что ты падала в обморок и, наверное, заболела! Я пришёл узнать, как ты себя чувствуешь! Что с тобой? Ты плачешь?!
Шмель перескочил через подоконник и оказался около меня.
Я вытерла слёзы и обошла его кругом.
– Шмель, ты жив, здоров? А крылья? Они не сломаны…
И тут при свете очередной молнии я увидела страшные шрамы на его спине около крыльев.
– Что это?
– Новые крылья… Во время операции я пришёл в себя и видел, как принесли несколько пар крыльев и выбирали, какие лучше подойдут, потом пришили, точнее, как они сказали: «приживили».
– Значит, ты и остальные не родились с крыльями, их приживили?!
– Похоже на то.
– Но зачем?
– Об этом они не говорили. Ну хватит задавать мне вопросы! Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?!
Спохватившись, я достала из шкафа полотенце.
– Зачем это?
– Ты весь мокрый.
– Я сейчас пойду обратно.
– Я тебя никуда не пущу в такую погоду!
За дверью послышался сонный голос мамы:
– Роуз, ты с кем разговариваешь?
Шмель метнулся к окну, но я преградила ему путь.
– Я сама с собой разговариваю!
– Спи! Уже второй час ночи!
– В чём дело, Роуз? – шёпотом строго спросил Шмель.
– На моём месте, – также шёпотом ответила я, – ты бы тоже не пустил меня в такую погоду, да ещё после операции!
– Если твоя мама войдёт, знаешь, что она подумает?!
– Знаю. Она закричит так, что, наверное, даже в Большом городе услышат, но я всё равно тебя не пущу! А если ты всё-таки уйдёшь – пойду за тобой!
– Зачем?
– А вдруг, тебя опять хулиганы встретят или на тебя случайно тяжёлая ветка упадёт, или на берегу в тебя молния ударит, или мост обрушится, и ты разобьёшься о камни, ведь у тебя крылья мокрые, или в лесу дикие звери нападут, или какие-нибудь сбежавшие преступники! – заговорила я быстро, чувствуя, что опять подступают слёзы. – Понимаешь, я очень беспокоюсь за тебя!! И в обморок тогда упала…
Шмель подошёл и обнял, но тут же отстранился.
– Извини… Теперь ты тоже промокла! – подняв с пола одеяло, набросил мне на плечи. – Я буду ночевать в зале на диване.
– Мама заперла дверь…
– Ладно, тогда здесь, на полу.
– Ты простудишься. Ты весь промок, и в комнате холодно! – я взяла его за руку и подвела к кровати. – Ты будешь спать здесь.
Шмель взглянул на меня. Я опустила глаза.
– Ты что задумала, Роуз? Мы ведь уже не маленькие. Раньше иногда засыпали вместе под бабушкины сказки, и это было простительно, а теперь…
– Я ничего не задумала! Просто не хочу, чтобы мой единственный друг заболел. И если ты сам ничего не задумал и я по-прежнему могу тебе доверять, то давай пожелаем друг другу спокойной ночи.
Я залезла на кровать и устроилась у стенки. Шмель осторожно примостился на самом краю. Я придвинулась к нему. Укрыла одеялом и вдруг почувствовала, как быстро забилось его сердце, а за ним и моё. И нам обоим стало жарко.
– Роуз… если ты сейчас не отодвинешься, я уйду!
– Извини…
Я отодвинулась и услышала, как Шмель глубоко вздохнул.
За окном по-прежнему бушевала непогода, обрушивая на землю потоки воды. Но теперь на душе у меня было спокойно, ведь с моим другом всё было хорошо и он был рядом. Я закрыла глаза и, тоже почему-то глубоко вздохнув, уснула.
За ночь гроза утихла. Мокрая листва за окном улыбалась радугами капель, встречая восходящее солнце. Оставив за собой след из луж, тучи уплыли.
Проснувшись, я увидела Шмеля. Он спал на самом краешке, на боку, подложив руки под щёку, и чему-то улыбался во сне. Я осторожно придвинулась и поцеловала его.
– Никакой Моднице я тебя не отдам! И никаким секретным войскам! Если тебя не будет, зачем мне жить?!
Вдруг, открылась дверь. Вошла бабушка и остановилась.
– О господи!
Шмель открыл глаза. Бабушка указала на меня.
– С тобой я потом поговорю! А ты марш за мной!!
Бабушка и Шмель ушли на кухню, а я на цыпочках прокралась в зал и стала подслушивать.
– Права была моя дочь! – начала бабушка. – Я нянька, а не педагог… Моё дело рассказывать сказки, а не учить! Видно, одной любви к детям мало, надо ещё что-то, чтобы они выросли хорошими и честными людьми! Мне-то что, я скоро отправлюсь «далеко», а как вы будете жить?! Молчи, окаянный!! Куда мне было браться за воспитание! Меня ведь предупреждали, что я не справлюсь с твоим характером! Ты не любишь подчиняться законам! Поступаешь так, как сам знаешь! Что теперь делать?! Господи!
– Бабушка, между мной и Роуз ничего не было и не будет… пока она не захочет… и пока я не выясню кто я: человек или…
Я выглянула из-за угла. Бабушка подошла к Шмелю и, заглянув в глаза, покачала головой.
– Вы не верите мне?! Думаете, я мог обидеть Роуз?!
Бабушка всхлипнула и вытерла слезу фартуком.
– О, Господи! За что ты нас так наказываешь?!
Я подскочила к бабушке и обняла её. Потом, увидев, что Шмель направился к двери, схватила его за руку. Бабушка вдруг обняла нас обоих.