Татьяна Бондарь
Сказки Освии. Подвиг на троих
Дом
Последний проситель вышел из тронного зала, советники, притворяющиеся грустными, тоже ушли. Когда я согласилась взять на себя часть ответственности за управление королевством и вступила в совет, они обрадовались, как щенки при виде хозяина, начали оставлять на меня большую часть работы и со счастливыми лицами убегать пораньше. Я была уверена, что если выгляну в окно, то увижу, как они запускают воздушных змеев.
Я тяжело вздохнула, посмотрела на трон, пустующий вот уже три месяца, и пошла в комнату, которую выбрала для себя в королевском дворце. В ней стояли каменными изваяниями мои четыре друга, почти так, как они стояли в спальне принцессы.
За последние три месяца в эту комнату зашел каждый маг королевства, светя своей полированной лысиной. Головы магов хоть и блестели, как и было положено, помочь они так и не смогли.
Сначала по моему зову пришли лучшие из лучших, магистры и академики, мои учителя и их коллеги. Ничего. Потом пришли свободные маги, работающие по найму, и – тоже ничего. Прослышав о щедром вознаграждении, съезжались из соседних королевств маги-авантюристы. Был один даже из Аскары, на него я возлагала большие надежды, но, к моему огромному разочарованию, он тоже не сумел помочь. С уходом каждого из них уровень моего отчаяния становился выше на одно звено. Сейчас этих звеньев было уже двести сорок девять.
Я вспомнила день нашего возвращения в Альмагард. Прямо из дворца принцессы мы с Ягодой вернулись в дом Василики. Аштасар не подвел, Дэми и Коля были в порядке, а в Вераильме начиналась такая же суматоха, какая была в Освии, когда пропали Альберт и Рональд. Выходить из-под купола стало слишком опасно, и мы снова решили воспользоваться прудом Освальда.
– С тебя вечеринка. Причем не скупись на шарики и мороженое, – сказала Ягода, помогая мне затащить в пруд последнюю статую.
Ягода была растрепана, ее ногти обломались, магия волшебного платья пропала, и оно покрылось грязью, кровью и богиня знает, чем еще. На ее запястьях остались следы от веревок. Всегда прекрасная болотница выглядела (как унизительно!) не лучше, чем простой человек. Глядя на нее, я пообещала, что будут еще и менестрели.
Ягода хитро улыбнулась и достала, будто из воздуха, ту самую статуэтку, которой ударила принцессу.
– Поставлю у себя дома, – злорадно сказала она. – Больше Амель не захочет иметь дело ни с одной из болотниц. Мы добавим немного магии, и принцесса будет бояться воды всю оставшуюся жизнь.
«Трудно ей будет пить и мыться», – подумала я, подняла Дэми на руки, положила счастливого Колю в сумку и вошла в воду.
Когда мы все вынырнули из реки, протекающей по городу, жители Альмагарда были впечатлены зрелищем. В этой реке уже давно ничего не водилось крупнее улиток, а тут из нее появилась я, причем не одна, а в компании с ребенком, двумя первыми советниками, похожими как две капли воды, и еще парой незнакомцев в странных позах. Из ила я вышла сухой и чистой, чем поразила собравшихся даже больше. Магов у нас никогда не сжигали на кострах, но в тот момент традиция готова была зародиться.
С тех пор прошло три месяца. Минувшие события казались далекими и зыбкими, и только выстроенные в ряд статуи заставляли верить, что пережитое мне не приснилось.
Я подошла к кому-то из братьев и убрала паутинку, сплетенную за день наглым пауком между его ухом и плечом, в который раз не выдержала и расплакалась. Мне захотелось вернуть то время, когда все было хорошо, когда Альберт мог смеяться, а Рональд – отчитывать меня за глупые выходки. Я даже загрустила по тому, как Василика учила меня держать меч, хотя еще совсем недавно я бы не поверила, что такое возможно.
Слышно было, как в соседней комнате смеется Дэми. Похоже, колобок или Мэлли только что рассказали ей очередную сказку. Мэлли перебралась во дворец и присматривала за малышкой. Появление Дэми несколько утешило няню, потерявшую воспитанников. Только благодаря ей, Мэлли перестала плакать раньше меня.
– Как это не по-королевски! – заметил Лелель, появившись, как всегда внезапно. Я не видела его со дня возвращения, и очень обрадовалась.
– А я и не королева. Я – дочь трактирщика, которая могла стать женой герцога, но потеряла все.
– М-да. Ты просто дочь трактирщика. Но если ты обернешься и посмотришь на свое прошлое, то поймешь, что другая дочь трактирщика, менее честная и преданная, не такая самоотверженная или не умеющая любить, никогда бы не оказалась здесь, на твоем месте.
Люди тонут в суете и хлопотах. Они без конца желают новые вещи или ощущения, порой даже не понимая, что хотят любви и заботы, и тянутся к тем, кто готов их дать. Если ты всмотришься еще внимательней, то поймешь, что управляешь королевством уже почти три месяца и пока справляешься не хуже, чем Альберт.
Он отхлебнул свой чай.
– С чем у тебя сегодня чай? – поинтересовалась я.
– Как всегда. Я обречен пить только один вид чая остаток вечности. Это мальва, застеп, немного чернолиста и особая, секретная приправа, которая придает ему убийственный вкус.
Он посмотрел оценивающе на статуи, с которых я бережно стряхивала пыль. Потом снова перевел взгляд на меня.
– Как я и говорил, всем нужна забота. Так что я взял на себя смелость проявить ее по отношению к тебе. Я распорядился – тебе готовят лошадь для верховой прогулки.
– И тебя послушали?
– Я был убедителен. Конюх запомнил мое появление на всю оставшуюся жизнь.
– И исчезновение тоже, – буркнула я, припоминая, в какое смятение меня каждый раз повергала привычка Лелеля появляться и исчезать в самый неожиданный момент.
– Да, исчезновение – тоже. Так или иначе, сейчас самое время съездить поблагодарить одну болотницу. Ночь будет лунная и ясная, она веселится с подружками и будет рада тебя видеть.
– Я так устала, Лелель. Мне совершенно не хочется куда-либо ехать, тем более ночью, тем более на болото, тем более верхом.
– Доверься мне. Я тебя ни разу не подводил. Ты мне скажешь большое спасибо после этой прогулки.
Он решил не давать мне больше возможности спорить и исчез. В комнату вошел бледный слуга и доложил, что лошадь готова. Опыт мне подсказывал, что Лелеля надо слушать. Значит, несмотря на усталость и плохое настроение, я поеду к болотницам сейчас.
***
Лошадь шла легко, ровно ступая по дороге. Мерцающий куполами город давно остался за спиной, сменившись полумраком проселочной дороги, освещенной луной. Страшно не было. Прошло то время, когда я боялась разбойников. Во-первых, потому что они давно, еще во времена прадеда короля Альвадо, исчезли из наших краев, оставшись только в сказках. Во-вторых, даже если бы они снова стали былью, я бы что-нибудь придумала.
Лошадка сбавила ход и почти остановилась. Я подняла грустный взгляд на дорогу, узнавая место. За поворотом, скрытым деревьями, должно было быть мое поле. Всего год назад на нем росли бесценные лунные лилии, или, как называл их Аштасар – ночные астры. Теперь там был выжженый пустырь. Маг Геральт безжалостно придал его огню просто ради того, чтобы выманить меня из замка. Если бы не это, я бы давно сняла страшное проклятье зеркала со своих любимых, но – увы.
Мне захотелось свернуть и поехать другим путем, лишь бы не видеть опять поле черным и мертвым, но самая короткая дорога на болота лежала через него. Минуту подумав, я, наконец, решилась, и легонько ударила лошадку пятками по бокам.
Дорога уходила вправо, деревья качались на теплом летнем ветру, а за поворотом открывалось поле. Мое поле… все светящееся от удивительных, редчайших цветов, которые погибли в огне год назад и выросли опять из собственного пепла. Лошадь замерла, мне даже не пришлось останавливать ее. Я соскользнула по ее боку на землю.
– И откуда только ты все знаешь, Лелель? – спросила я, не сомневаясь ни секунды в том, что он меня слышит.
– Работа такая, – ответил он, откуда-то справа, со стороны деревьев. – Будет неплохо, если ты наберешь букетик и поставишь где-нибудь у себя во дворце. Магическая сила этих цветов так велика, что даже не надо варить из них зелье.
– Я не знаю, кто ты на самом деле, но я так тебе благодарна. Без тебя я бы не разобралась во всем этом никогда.
Свободный шпион, или кем бы он ни был, улыбнулся по-доброму, по-отечески, и сказал:
– Ты справилась даже лучше, чем можно было рассчитывать. Думаю, Рональд может гордиться тобой. Удачи тебе.
– Ты еще зайдешь меня навестить? – Я почувствовала, что он прощается, и поспешила спросить, прежде чем он исчезнет опять, на этот раз навсегда.
– Может быть, когда-нибудь.
Я подбежала к нему и крепко обняла, а он улыбнулся, подмигнул и исчез. До болотниц в ту ночь я так и не доехала.
Разложенные у ног друзей лунные лилии нежно мерцали и переливались. Ничего не происходило. Я ужасно боялась, что они тоже не сработают, и сидела, не сводя глаз со статуй, забравшись с ногами в кресло. Одну лилию я воткнула себе в волосы, как это однажды сделал Рональд, на удачу. За окном начинало светать, я положила голову на спинку кресла, и не заметила, как уснула. На этот раз холодный, чужой Рональд не явился в мой сон.
Сквозь веки пробивался яркий утренний свет, грея сквозь оконное стекло мою правую щеку. Он будил не хуже советников, деликатно стучащих в мою дверь по утрам со словами: «Все в сборе, только вас ждем». Сегодня, похоже, у меня выдался выходной, потому что кроме солнца никто не спешил меня будить.
Я открыла глаза, пытаясь понять спросонья, где я и почему сплю в кресле. Поняла и тут же перевела взгляд туда, где три месяца стояли, как неживые, мои друзья. На полу лежали почерневшие цветы, а комната была пуста. Я снова закрыла глаза, подумала, что это чудесный сон и что я не хочу просыпаться больше никогда.
Снова проснулась я от того, что кто-то накрывал меня пледом. Внутри все замерло от волнения. Меня захлестнули разом два чувства – восторг от мысли, что это мог делать только Рональд, и страх, что я открою глаза, и увижу вместо него кого-то другого.
Но волнения оказались напрасными. Напротив, в кресле, придвинув его близко к моему, сидел Рональд и смотрел на меня осмысленными, умными, теплыми глазами. Его лицо снова было живым, на нем светилась улыбка.
– Не могу на тебя наглядеться, – сказал он родным, добрым голосом.
Рональд неспешно поднялся, я рывком встала и сдавила его в объятьях так, что он выдохнул.
– Ну у тебя и хватка. Не ожидал, что такие тонкие руки могут быть такими сильными, – прохрипел он.
– Накачалась, пока вас таскала по лестницам.
Он тоже обнял меня, а я сдавила его еще крепче.
– Никуда больше тебя не отпущу, и не надейся! Ты без меня вечно влипаешь во всякие неприятности.
– Я очень постараюсь больше ни во что не влипать.
– Давай поженимся, – предложила я по аскарской традиции первой. – В книжках всегда после свадьбы у героев приключения заканчиваются, а я как раз больше никаких приключений и не хочу. Хочу скучную, обычную жизнь рядом с любимым человеком. Рядом с тобой.
Как это обычно бывает, именно в этот момент в комнату постучали. Вошел Освальд, держа на плечах счастливую Дэми, которая ощутимо оттягивала папины кучеряшки.
– Но, ласадка, но! – кричала она, смеясь и шлепая его пятками по груди.
Освальд светился от счастья. Василика вошла за ними следом. Она выглядела уставшей, но довольной.
– Как ты сделала своего колобка? – с порога спросил Освальд. – Я такую магию впервые вижу. Это первоклассное поисковое заклинание. Мэлли сказала, ему уже три месяца. Как вообще такое возможно? И что с побочкой?
– Побочки нет, – смущенно ответила я, прекращая наконец душить Рональда. – Кроме того, что он меня считает матерью и так ко мне и обращается. Это, конечно, мило, но порой довольно неловко, особенно когда у тебя заграничные послы, а он вкатывается и бесцеремонно называет тебя при всех «мать» и на «ты».
– Очень надеюсь, что ты запомнила заклинание.
Я на минуту задумалась. Надежды не было. Заклинание исчезло из моей головы качественно и необратимо. Возможно, Лелель мог бы подсказать, но вряд ли он придет опять.
Походкой делового человека вошел Альберт. Его волосы снова были рыжими, а взгляд не менее хитрым, чем раньше. Бесцеремонно усевшись в придвинутое Рональдом кресло, он ревниво уставился на меня.
– Мне тут про твои дипломатические подвиги такого понарассказывали, что я подумываю, не уйти ли на покой. Хочешь занять мое место?
– Ты про какие именно подвиги? – решила уточнить я. – Про те, из-за которых мы на пороге войны с Аскарой, я являюсь политической преступницей, и за меня обещано огромное вознаграждение?
– Нет, про эти я ничего не знал, – Альберт был впечатлен. – И это все заслуги одного человека?
– У меня талант! Было бы побольше времени, может быть, меня разыскивали бы не только в Аскаре.
Освальд нашел способ заглянуть через расстояние в родное королевство. Там дела шли неважно. Принцесса так и не пришла в себя. Она уснула магическим сном, по предположениям Освальда, в момент, когда треснуло зеркало. Я с легким разочарованием подумала, что это случилось до того, как Ягода применила против нее зеленую статуэтку. Так или иначе, страшная заморская красавица никак не хотела просыпаться.
Наспех созванный аскарский совет был растерян и беспомощен, не менее чем совет Освии еще совсем недавно. У меня были сильные подозрения, что в него набирали по тому же принципу, что и в наш. Сейчас советники занимались преимущественно тем, что паниковали, ссорились и то хватались за поиски мага, который вернул бы им короля или принцессу, то в истерике искали виновных, то есть меня и Ягоду, чтобы наказать. Ни то ни другое никак не помогало им вести дела королевства, временно лишенного правителя.
Альберт пару дней злорадствовал, помня, как на него вешали предметы гардероба, но через несколько дней совесть в нем победила и он твердо решил вмешаться. Он сослался на то, что отношения между нашими королевствами надо налаживать в любом случае, а если мы поможем, то договариваться будет проще. Но мы с Рональдом знали наверняка, что его злорадство сменилось сочувствием.
Я так быстро простить принцессу не могла. Может быть, потому что она одним махом едва не лишила меня всех любимых людей. По мне, пусть проспала бы еще лет сто.
– Разрешишь набрать цветочков в подарок невесте? – поинтересовался Альберт у брата.
Рональд прекрасно понимал, что именно я думаю по поводу принцессы и цветочков. Он покосился на меня, потом, раздумывая, посмотрел на брата, вздохнул.
– Прости, Александра, но Альберт прав. Мы должны помочь, если сможем.
– Ладно, – согласилась я. – Но я делаю это только для того, чтобы увидеть однажды, как она страдает.
Это был компромисс с моим чувством справедливости. В глубине души я понимала, что и сама бы помогла, но разум требовал возмездия.
Через пару дней мы все отправились к месту силы, предварительно поменяв мою внешность, все-таки за меня в Аскаре было назначено неплохое вознаграждение. Освальд, как более опытный маг, перенес нас всех к себе домой. Дэми на этот раз предусмотрительно внесли в круг последней, чтобы она случайно не пожелала чего-нибудь вроде «вот бы у папы были уши до земли».
Мы оказались посреди гостиной, до которой хозяйственные руки Аштасара не дошли. Хотя, возможно, даже его магического дара, полученного в наследство от прапрабабушки, оказалось недостаточно, чтобы справиться с причиненными разрушениями.
Повисла долгая пауза. Клей, которым к столу была приклеена чья-то шерсть, давно и основательно высох, его потеки зависли над полом, как сталактиты.
– Кажется, я ошибся домом, – неуверенно предположил Освальд, все еще теша себя надеждой.
– Постойте, – непонимающе сказала Василика, – я же вроде оставила Дэми всего на полдня, а тут такие разрушения.
– Если это все-таки наша гостиная, то ребенок поработал над ней ударно! – восхитился отец. – Она всего полдня потратила, а тебе месяц с этим разбираться.
– Ну уж нет! – категорически отказалась Василика. – Я не знаю, как ты, дорогой, а я переезжаю.
Все вместе мы направились ко дворцу аскарской принцессы. Вид Освальда был таким внушительным, что нам никто не препятствовал. Верховный маг еще на подходе, снял свой собственный купол, чтобы тот снова не сыграл против него.
Втайне я надеялась, что принцесса, придя в сознание, поведет себя недружелюбно, и я, теперь обладая перевесом, смогу качественно ей отплатить за причиненные неудобства и увидеть ее слезы прямо сейчас.
Когда аскарские советники узнали Освальда, то пришли в неописуемый восторг. Они сами вели его по дворцу и открывали двери перед нами, кланяясь чуть ли не до земли.
Из окна башни принцессы по-прежнему торчал таран. Его не стали убирать, возможно, в назидание градо- и дворцестроителям, дабы они не делали окна напротив дверей в будущем и знали, какие могут быть у этого последствия. Хотя, как правило, званые гости двери тараном не открывают, и окно напротив может оказаться очень даже кстати.
Принцесса лежала, разметав рыжие кудри по белым простыням. К ее запястью так и было приковано разбитое зеркальце. Амель была неестественно неподвижна и ее можно было принять за мертвую, если бы не румянец на щеках и слишком уж свежий вид.
Заколдованный печальный король тоже был в этой комнате. По какой-то причине советники не стали переносить его, а оставили рядом с дочерью. Сейчас совет короля полным составом в почтении замер, выжидающе глядя на нас. Я обреченно вздохнула и плюхнула тяжелый букет лилий принцессе на живот, надеясь, что задела ее чувство достоинства хоть немного.
Освальд подошел ближе, произнес заклинание ускорения, чтобы не пришлось ждать несколько часов, пока цветы передадут свою волшебную силу. Цветы почернели, Амель не проснулась. Освальд смущенно кашлянул.
– Теперь надо поцеловать принцессу. Это заключительная стадия работы со снятием заклинания сна. – Он перехватил строгий взгляд Василики и поспешно добавил: – Мне нельзя, я женат.
– Мне можно, но я не хочу, – высказала свое мнение я.
Все посмотрели на Рональда и Альберта.
– Ладно, ладно, – притворно недовольно сказал Альберт. – Я знаю, о чем вы думаете. Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать.
Он подошел к кровати, вспоминая о толпе поклонниц в кружевных платьях, похожих на пирожные, склонился над принцессой и поцеловал ее. Кто-то из советников умильно промокнул глаза платочком. Как бы ни капризничал Альберт, поцелуй получился чуть дольше, чем просто формальный.
Принцесса проснулась, открыла глаза и испуганно отодвинулась от нависшего над ней Альберта. Он несколько обиженно отступил назад. Амель осмотрелась, задержала взгляд на мне, будто узнав, несмотря на маскировку. Торчащий из окна таран ее несколько озадачил. Заметив Освальда, она испугалась и схватилась за свое зеркальце, увидела, что оно разбито, вспомнила все, что произошло, и заплакала. Мои мечты стремительно становились реальностью – принцесса страдала.
– Эээ… ее высочеству надо побыть одной, – тактично заметил Рональд.
– Ну давай еще хоть минуточку посмотрим, – шепнула ему я, с наслаждением наблюдая, как плачет Амель. У меня была моя минуточка, пока собравшиеся нерешительно топтались, дойдя до мысли, что надо бы помочь и королю.
Минуточка прошла, советники зашелестели одеждами, аккуратно подхватили статую печального короля и понесли в его покои. Один из них догадался взять из моих рук второй букет лунных лилий.
– Идите, а мне надо переговорить с принцессой, – сказал Альберт, заслужив мое неодобрение. Я вернула свой истинный облик и сурово взглянула на принцессу.
Советники на секунду застыли и охнули. Они даже едва не обронили короля, которого пока никак не могли спустить по винтовой лестнице – в длину он не проходил, а нести его вертикально было трудно и неудобно.
– Принцесса, – сердито глядя на нее, сказала я, – если ты хоть что-то сделаешь не так с Альбертом, поверь моему слову, я отомщу.
Кто знает, какие еще секреты она скрывала. Может, в ее широком рукаве пряталось что-нибудь более опасное, чем зеркало. Освальд, похоже, был со мной согласен, и когда мы выходили, незаметным жестом поставил над Альбертом невидимый щит. Никто, кроме меня, ничего не заметил, даже сам Альберт.
Советники все-таки ухитрились взять короля вертикально и, пыхтя, тащили его по винтовой лестнице вниз. Интересно, станут ли они искать добровольца, чтобы поцеловать его, или догадаются, что в его случае это не обязательно. Я могла им об этом намекнуть, но слишком хорошо помнила, как сама выносила из дворца тела друзей, и решила, что в этом есть и их доля вины, а помощи мы им оказали и так уже слишком много.
Нас рассадили по мягким диванам этажом ниже. Уровень неловкости между нами и советниками, вынужденными оказывать гостеприимство, стал невыносимым. К счастью, здесь была только половина из них. Остальные сейчас выбрасывали на кулачках, кто из них будет целовать короля.
– Может, чайку с дороги? – нервно предложил один из советников, стараясь не смотреть на меня. Инициативный. Возможно, пару месяцев назад, будучи не в состоянии что-то исправить в государственных делах, это именно он предложил развесить мой портрет по всей Аскаре с обещанием щедрого вознаграждения за поимку.
Чай нам подали в таких же чашечках, как была у Лелеля. Мы пили его в неловком молчании не меньше двух часов, дожидаясь возвращения Альберта. Я решила, что больше не могу ждать, от беспокойства у меня стало крутить живот.
– Как бы эта паучиха его там не сожрала! – шепнула я Освальду, сидевшему рядом.
– Не бойся, – точно так шепнул он мне в ответ. – Альберт из тех, кем можно отравиться, если съесть за один присест.
– Может, они из-за этого так долго. Она ждет, когда придет время второго присеста. Даже если съест его за два, я все равно расстроюсь! – Я посмотрела на Рональда, ища поддержки. Рональд не думал, как именно станет паучиха употреблять Альберта, но тоже беспокоился. Я решительно встала.
– Мне плевать на всю эту политику, традиции и вежливость. Я пошла его спасать!
Василика с силой дернула меня за платье и посадила обратно.
– Сиди и не дергайся. Если Альберт падет в неравном бою, мы за него отомстим!
– Не сяду! – снова поднялась я и, увернувшись от рук Василики, поспешным шагом, скорее близким к бегу, пошла к двери.
Я услышала, как все выругались за моей спиной, каждый по-своему.
– Корова безмозглая! – прокомментировала Василика.
– Александра, не вмешивайся в это дело, они сами разберутся! – укоризненно заметил Рональд.
– Мать Хранительница! Сейчас начнется что-то интересное, – Освальд стал подбирать наилучшее заклинание, которое подошло бы для ситуации.
Они все встали и пошли за мной, стараясь догнать, но при этом не перейти на бег, чтобы не казаться совсем уж подозрительными в глазах жителей местного дворца. Я почувствовала, что они догоняют, и ускорилась, тоже шагом. Они на ходу бросили друг другу пару реплик и разошлись в разные стороны за моей спиной.
– Окружают! – поняла я и еще прибавила ходу. Главное – дойти до винтовой лесенки в башню – там меня окружить уже не получится.
Но я по ошибке свернула не туда, поняла, что выход к башне есть только из другого коридора, а навстречу мне уже выходила Василика, готовая перехватить меня. Я поменяла направление и поспешила обратно, там вход мне перекрыл Рональд.
– Предатель, – шепнула я ему и свернула в боковой проход прямо перед его носом.
К игре в догонялки потихоньку присоединились и советники, те из них, которые были самыми ответственными и не побежали запускать воздушных змеев или ускорять пробуждение короля. И я бы еще долго от них всех убегала шагом, если бы наконец не нашла искомую лестницу. Но подниматься по ней мне не пришлось. Альберт спускался сам, на первый взгляд, живой, здоровый и даже не покусанный.
– Все! – сказал он непривычно серьезно. – Можем отправляться домой. На сегодня переговоры окончены.
– Ты ее победил? – обрадованно спросила я.
– Нет. В каком-то смысле победила она, и теперь мы готовимся к свадьбе, – ошарашил всех Альберт и пошел к выходу. Мы недоумевающе переглянулись и последовали за ним, успев передумать тысячу мыслей еще до выхода из дворца.
В полном молчании мы шли обратно к месту силы. Распрощались с Освальдом, Василикой и Колей, который стал неотделим от Дэми. Договорились, что будем навещать друг друга, и снова замолчали.
– Ты же ее не любишь, – едва мы остались втроем, без предисловий и наводящих вопросов сказала я то, что мы с Рональдом знали наверняка.
– Не повезло мне, что вы такие умные, можно даже не пробовать врать, – нахмурился он. – Хорошо, хоть принцесса чувства видит не в цвете. Рональд сам говорил, что это моя королевская обязанность. Я не имею права отказать.
– Она на тебе развешивала свои шарфы еще три месяца назад. Мы все едва не погибли из-за нее. Она носит платье из вымирающего вида стрекоз. Она пытала болотниц, чтобы узнать, как они умудряются так хорошо выглядеть. Она ограбила и заколдовала собственного отца, а голову жениха несла из леса в сумке. Ты хочешь стать мужем этой девушки? А ты не боишься, что однажды утром проснешься и найдешь себя задушенным в своей же постели? Или отравленным? Или окаменевшим, стоящим рядом с ее печальным папенькой? Это будет очень удобно для нее, скоропостижно избавиться от тебя и стать законной королевой сразу двух королевств. Неужели этого недостаточно, чтобы отказать ей? Или у тебя не получилось создать о себе настолько плохое впечатление, чтобы она передумала?
– Я и не пробовал. Она меня устраивает. Ты бы видела портреты других невест. Эта хотя бы красивая и умная…
– И злая! – разбавила я его оптимистичный перечень, но сама перестала язвить. Я почувствовала, что все сложнее, чем кажется на первый взгляд, и что у Альберта есть причина согласиться на эту свадьбу. Я посмотрела на Рональда. Он был задумчивым и серьезным. Он знал столько же, сколько и я.
Никто не ожидал, что события последних месяцев закончатся помолвкой. В обоих королевствах люди радовались и устраивали праздники. Наивные, они не видели, с каким воодушевлением принцесса пыталась меня убить. Каждый раз, когда я вспоминала об этом, у меня начинала чесаться спина в том месте, где зеркало пропороло ее. Чтобы не остался шрам и рана зажила, мне пришлось просить Мэлли мазать ее очередкой. Няня чуть не упала в обморок, развязав тесемки моей рубашки, а ведь была из закаленных. Все было неправильно. Ясно только, что Альберта опять надо спасать.
– Лучше бы ты остался котом! – не сдержавшись, заметила я, глядя, как Альберт танцует с одной из своих поклонниц. Я стояла на парадной площади Альмагарда с бокалом в руках, который держала для вида. Люди веселились, менестрели рвали струны, помост содрогался, едва выдерживая напор многих ног, на ветру колыхались радужные шарики, наколдованные магами, на столах медленно таяло мороженое.
Рональд стоял рядом. Его кольцо снова было на моем пальце. Он вернул его мне со словами, что всю жизнь мечтал стать королем, но отказался от короны, чтобы его не связывали обязательства перед королевством и ничто не могло помешать нашему союзу. То, что я для него значу, не могли перечеркнуть пустые обиды или глупые слова, оброненные в пылу ссоры.
– Твой портрет стоит на столе в моей комнате. Я написал на нем строку из древней книги пророчеств, которую, если перевести, получится: «Мир от падения в пропасть уберегает любовь». Ты бережешь меня от падения в пропасть.
Менестрели затянули медленный танец. Болотницы пользовались популярностью, ни одной из них не приходилось сидеть в ожидании кавалера. Ягода танцевала с Комиром, выпускником магической академии. Ее тоска по Альберту быстро иссякала, тем более что рыженький сильно поменялся после своего возвращения. Он стал больше походить на Рональда. Последнюю неделю он сидел на троне непривычно серьезный, не шутил, не предлагал мне бросить зануду-брата, не жаловался притворно на своих советников, не пытался сбежать от них или спрятаться. Альберт перестал быть Альбертом. Но если бы принцесса его заколдовала, Освальд бы точно заметил, а он ничего не сказал. У нас с Рональдом настроения праздновать помолвку не было.
– Нам предстоит в этом разобраться, – озабоченно заметил Рональд.
Мы еще немного помолчали. Рональд задумчиво крутил свой бокал, так же, как и я, даже не пригубив. – А как тебе удалось нас найти, да еще через место силы, о котором ты ничего не знала? – решил он сменить тему и задал вопрос, который давно его интересовал.
– Мне помог Лелель.
– Лелель, – протянул Рональд, будто пробуя имя на вкус. – А кто он такой?
– Свободный шпион, так он представился. Не знаю, правда это или нет и зачем ему было мне помогать. Я уверена только в одном, – Лелель не человек. Он запросто умеет пропадать и появляться, когда и где захочет. С такими способностями ему бы в гонцы.
Рональда это удивило и заинтересовало, вызвав какие-то давние воспоминания.
– Есть у меня одна книга. Очень старая. В ней говорится о талантливом аскарском шпионе по имени Лелель. Только жил он очень давно, лет двести тому назад.
Он был непревзойденным мастером своего дела, его знали во всем мире, складывали сказки, упоминали о нем в книгах. Он славился еще тем, что работал только на заказчиков, которые ему нравились, и много кому перешел дорогу.
Однажды он исчез без следа, и о нем сразу забыли, будто его никогда и не было. Книжки, в которых он упоминался, тоже стали пропадать. Кто-то не жалел денег и усилий, чтобы уничтожить даже память о нем. Некоторые книги все-таки уцелели, сохранившись в таких библиотеках, как моя.
Я с печалью подумала о своем несчастном помощнике. Похоже, убийственной приправой в чае Лелеля оказался «эталон», и он был обречен пить его из королевской чашки вечно. Он, как исключительный мастер своего дела, продолжал быть шпионом и после смерти.
А на площади танцевали люди, беззаботные и радостные, которые никогда не слышали об «эталоне», не видели платьев из крыльев стрекоз, не давали обещания выйти замуж за нелюбимую принцессу, не убегали от магов и выпущенных в спину заклинаний, не оплакивали потерянных друзей. Я им завидовала. Мне предстояло еще в стольком разобраться, что до собственной свадьбы я рисковала не дожить.
