Татьяна Бондарь
Сказки Освии. Два брата
Замок герцога
Эту карету совсем не трясло, в отличие от почтовой. В ней было мягко и удобно. Она ехала тихо даже по разбитым дорогам.
Герцог молчал. Он долго смотрел не отрываясь в глаза коту. А тот в ответ точно так же безмолвно сверлил герцога взглядом. Раньше Альберт так рвался поговорить с Рональдом, а теперь что-то энтузиазма у него поубавилось. Взял бы и выложил все, что хотел, зачем тянуть?
«Всему свое время!» – проявила я мудрость, как учили нас делать в институте.
Так мы ехали, пока не стемнело. Эти двое продолжали молчать. Мне стало скучно. От переживаний прошедшего дня клонило в сон. Спать захотелось так сильно, что я даже перестала думать, что же со мной будет делать самый страшный человек в королевстве. Глаза закрылись, и я погрузилась в сон.
Когда проснулась – было уже утро. Герцог Страх так и сидели, глядя на кота, а тот безмятежно дрых.
– Зачем сирота герцогу? – я столько раз повторяла этот вопрос про себя, что он нечаянно вырвался вслух. Герцог перевел на меня равнодушный взгляд.
– А зачем тебе этот трус и предатель? – он кивнул на кота. – Я пообещал, что не буду его преследовать, пусть идет куда хочет.
– Я не трус и не предатель, – спокойно сказал кот, приоткрывая один глаз. – И я никуда не пойду.
– Силой выгнать тебя я теперь не могу, но не жди от меня ничего хорошего и не попадайся мне на глаза, иначе желание проучить тебя может оказаться сильнее герцогской клятвы.
– Вы хотите меня казнить? – влезла я в их милую семейную беседу, так и не получив ответа на свой вопрос.
– Что? – не понял герцог. – Почему ты так решила? Разве есть за что?
– За кота, – честно сказала я. – Я же его прятала от вас, а вы его искали повсюду.
– То, что тебе приходится возиться с этим нахалом и лжецом, уже само по себе достаточное наказание. Мне ты нужна не для этого, но карета неподходящее место для пояснений и для серьезных разговоров.
Строгий герцог Рональд поставил жирную точку в нашей короткой беседе. Он вздохнул глубоко и как-то весь напрягся – мы въезжали в столицу.
Альмагард был красивым большим городом. Я была здесь впервые. Через маленькое окошко кареты я видела высокие дома с росписями по стенам, выложенные мозаикой дорожки и яркие вывески, зазывающие что-нибудь купить или зайти подкрепиться.
Все было очень красиво, но чем глубже мы въезжали в город, тем больше становилось вокруг людей и тем больше страха и ненависти лилось со всех сторон. Люди провожали карету тяжелыми взглядами. Они не смели что-либо сказать или сделать, но ненавидеть им никто запретить не мог, и они ненавидели обладателя льва и змеи на гербе неистово, с полной отдачей, всей душой. Мне показалось, что карета даже присела от давления людских эмоций.
Глаза герцога снова помутнели, он откинулся назад, его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Морщина, рассекающая лоб, проявилась еще сильней. Что-то было не так, но что – я пока не понимала. Альберт смотрел на брата, как мне показалось, с легким сочувствием.
Дома тем временем становились все богаче, улицы все плотнее застроены, люди все наряднее. Я опустила глаза на свое жалкое платье. Вчера утром оно победило в соревновании на звание лучшего, но на красном бархате кареты оно выглядело как лохмотья. Мне стало стыдно.
– Перестань стыдиться, – сказал герцог, не открывая глаз.
И тут я поняла, что не так с герцогом. Он тоже чувствовал страх и ненависть, которые придавливали карету, а теперь еще и мой стыд.
– Вы тоже чувствуете это? – вырвалось у меня.
– Тоже? Что? – непонимающе повторил герцог. Казалось, что он с трудом слышит меня.
И тут давление и звон чужих эмоций пропали, резко, будто кто-то закрыл плотную дверь, оставив их снаружи, а нас внутри. Я не удержала вздох облегчения. Герцог удержал, но его лицо расслабилось, а глазам начало возвращаться осмысленное выражение.
– Тоже чувствуете чужой страх? – повторила я, и тут же сама догадалась, что мы перестали его слышать, потому что въехали под магический купол замка герцога.
Замок, вопреки моим ожиданиям, не был похож на пристань зла. Атмосфера ужаса не окутывала его, никакие молнии не сверкали, не было стайки летучих мышей, кружившихся над острым хищным пиком. Не было и самого пика. Это оказался красивый, хоть и довольно простой двухэтажный дом. Только присмотревшись, можно было понять, что стены его белые не потому, что их красили, а потому что они были выложены из белого камня. Замком он по сути и не был, но для себя я решила, что буду его так называть, потому как где же еще жить герцогу, как не в замке?
Внутри тоже все было сдержанно и просто. Выяснилось, что здесь всего десять комнат. К примеру, у моих родителей, как у владельцев трактира, был дом с семью комнатами, четыре из которых сдавались. Как герцог умудрялся разместить здесь всю прислугу, тюрьму и двенадцать магов – непонятно.
Изо всех окон, выходящих на южную сторону, был виден королевский дворец. Вот он действительно был большим и роскошным. Над ним висел гигантский купол, почти невидимый в свете дня, он угадывался только по легкому ореолу вокруг его пиков. За короля Альвадо можно было только порадоваться, он жил в чудесном дворце с непреодолимой магической защитой. Невидимые купола были самыми сильными и дорогими.
По приезде герцог и его слуга с очень равнодушным взглядом отвели меня в гостевую комнату. Это порадовало. Я все-таки боялась, что меня ждет не комната, а камера. Она оказалась на втором этаже и, как и весь замок, была обставлена без пафосной роскоши, но всмотревшись, можно было понять, что все вещи сделаны хорошими мастерами и подобраны со вкусом. По меркам замка комната была небольшой, но после чулана тетки Котлеты показалась мне просто огромной. Никогда раньше у меня не было столько места. С блаженной улыбкой я подумала, что наконец-то смогу вытянуть ноги. К тому же мне предстояло снова спать на кровати, а не на полу под старым одеялом, и эта мысль очень грела.
Кот Альберт отказался вернуться в свою родную спальню, сказав, что уже привык к моему обществу, чем вогнал меня в краску и заставил герцога посмотреть на нас с подозрением. Сам же Альберт при этом, как всегда, довольно улыбался, а я впервые всерьез поняла, что это все-таки не кот, а мужчина. Я вспомнила все ночи, что проспала с Альбертом в обнимку, и покраснела еще больше.
Герцогу не понравилось, что кот хочет жить в одной комнате со мной, но возражать он не стал, сказав, чтобы мы разбирались сами. Мы разобрались быстро, Альберт только безапелляционно мяукнул, что никуда от меня не уйдет, хочу я того или нет. Я сильно и не возражала, с ним мне было спокойней. Только взяла себе на заметку, что переодеваться придется где-нибудь подальше от него.
Герцог Рональд разрешил мне пользоваться всем, что находилось в моей комнате, свободно ходить по замку, а если захочется есть – идти на кухню, там меня накормят, когда я пожелаю. Это все должно было радовать, но вместо этого настораживало.
– Не пришло ли еще время рассказать, для какой такой работы вы меня наняли, если селите как гостью и обращаетесь соответственно? – не удержалась я от вопроса.
– Не бойся, детка, я тебя ему в обиду не дам, – вмешался Альберт, но я хорошо помнила, как он говорил, что в образе кота у него нет никаких шансов против герцога.
– Ничего противозаконного или оскорбительного делать я тебя не попрошу. Ты и вправду моя гостья.
Я не нашла что еще сказать. Герцог слегка поклонился и вышел, флегматичный слуга последовал за ним. Мы остались с Альбертом одни. Я впервые обратила внимание, что в замке было очень тихо, будто в нем вообще никто не жил.
Какое-то время я развлекалась тем, что изучала свою комнату. Потом проверила, что находится за двумя дверями, которые выходили из нее. За одной оказалась ванная и туалет, а за второй гардероб, забитый платьями, туфлями, шляпками, чулками и всяким женским барахлом. Кот хмыкнул.
– А он подготовился.
– Это что, все мне?
– Ну уж точно не мне. Кроме тебя здесь не водится молоденьких красоток способных влезть в такие платья, так что надевай вон то, кремовое со шнуровкой.
– Сейчас?
– Ну да, не ходить же тебе в этом тряпье – слуги по ошибке могут обидеться, что ты у них отобрала половую тряпку.
Я возмутилась. Платье мое было хоть и бедное, но чистое. Кот рассмеялся.
– Да пошутил я, видела бы ты свое обиженное лицо. Мысли читать не надо! А платье все равно поменяй. Хочу посмотреть на тебя в нормальном одежде.
Я ушла в гардеробную и хлопнула дверью. И кому понадобилось закупать столько нарядов? Их хватило бы, чтобы одеть весь городок тетки Котлеты или пол-института благородных девиц. Вот уж кто был бы рад. Эти любили менять поклонников и наряды с одинаковой частотой.
Я пересмотрела развешенные платья и мысленно согласилась с котом: кремовое со шнуровкой мне понравилось своей простотой и элегантностью. Я сняла его с вешалки и повертела в руках, пытаясь понять, с какой стороны должна быть шнуровка, спереди или сзади. Платье было нового фасона, два года назад, когда я жила среди дочек богачей, таких еще не носили, а потом у меня не стало возможности любоваться чужими нарядами. Ни в приюте, ни у тетки в городке ничего подобного, конечно же, не было. Я решилась примерить его шнуровкой назад, так мне показалось привычней. Выбрала пару туфель под цвет и вышла к коту. Альберт криво усмехнулся в усы.
– Так-то лучше, – одобрил он, но озорной огонек блеснул у него в глазах.
Я заподозрила неладное, но разбираться, что не так, не стала.
Теперь я могла пройтись по замку, не боясь, что меня выгонят слуги, и решила воспользоваться этой возможностью. Альберт узнал, куда я собралась, и поморщился. Он помнил предупреждение брата не попадаться ему на глаза и предпочел остаться в комнате, напоследок дав мне совет:
– Только в подземелье не ходи. Рональд не любит, когда новенькие туда суют свой нос.
Я вспомнила о кошмарной тюрьме герцогского замка и поежилась, не став спрашивать кота почему. Осторожно выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, я вышла. Криков и стонов из герцогского подземелья не было слышно. Не зная, куда пойти сначала, я выбрала ту часть коридора, что казалась длинней, и двинулась по ней, оглядываясь и любуясь картинами на стенах. Так я дошла до боковой лестницы и спустилась на первый этаж. Большой бальный зал, прямо за парадным входом, стоял пустым, и хоть и был аккуратно прибран – казался заброшенным.
В конце коридора первого этажа была небольшая комната, за дверью которой слышалось необычное жужжание. Мне стало любопытно, я тихонько постучалась и дернула за ручку, но дверь оказалась заперта. «Комната с секретом», – подумала я. В каждом порядочном замке должна быть такая, созданная специально, чтобы заманивать девиц, а потом казнить их за любопытство.
История сохранила на страницах книг один случай, когда сумасшедший дворянин по имени Кросфер, с необычным цветом волос на лице, специально женился, чтобы проверить, заглянет его новая жена в секретную комнату или нет. Его проверку не выдержали пять жен. Он с удовольствием обезглавил их и оставил в той самой комнате, в которой, собственно, ничего до них и не было.
Когда же он женился в шестой раз, все пошло не так, как обычно. Его новой жене было глубоко плевать, что там такого хранит ее муженек, и она полностью игнорировала эту комнату. Ее больше интересовали деньги, которых у Кросфера было более чем достаточно. На них она устраивала званые обеды, покупала дорогие безделушки, ездила в поездки, сорила деньгами с невероятной легкостью и все никак не хотела входить в эту самую комнату.
Стены дома Кросфера дрожали от никогда не стихающей музыки. Толпы гостей ходили по коридорам. Он бесился. Ему не нравился весь этот шум. Кроме того, он не привык так долго жить с одной женщиной, но повода отправить ее на тот свет найти не мог. Он так привык расправляться с женами за их вторжение в его секрет, что представить себе, за что же отрубить голову этой, не мог. Хотя она предоставляла этих самых поводов больше, чем кто-либо другой. Она даже умудрялась приводить в дом любовников. Пара из них, прячась от гнева Кросфера, забегала в ту самую комнату, в которую входить было нельзя. Маньяк с удовольствием обезглавливал и их.
Между тем его золотой запас медленно, но верно, уменьшался. Разгульная жизнь его супруги требовала больших затрат. В конце концов злодей понял, что если не предпримет что-нибудь, то будет разорен. Впадая в отчаяние, он начал часто расхваливать перед своей женой, какие удивительные секреты таит в себе эта комната, но она ее по-прежнему не интересовала. Кросфер оставлял комнату приоткрытой, но и это не помогало. Однажды он даже попросил супругу принести что-то оттуда, но она сказала, что для этого есть слуги. Жена не поддалась даже на эту уловку.
Убийца был так расстроен, что стал проводить все свое время лежа на кровати и глядя в потолок. Денег становилось все меньше, также как и места для новых нарядов, на которые они тратились.
Когда же он был разорен окончательно, его супруга, недолго думая, собрала в чемоданы все добро и поехала к маме, сказав, что ей не нужен мужчина, не способный ее содержать. За ней ехало три воза с одеждой и побрякушками. Уже спустя пару недель кто-то видел ее в компании другого местного богача. А еще через пару месяцев он тоже остался без гроша.
Чтобы расплатиться с долгами и получить хоть какие-то деньги на жизнь, Кросфер продал замок и уехал из города навсегда, прихватив с собой тела своих прежних жен.
Меня передернуло от отвращения. Злодеи что, специально делают такие комнаты на самом виду, чтобы не заметить их было нельзя? Так или нет, но прием сработал: мне было жутко интересно, что же там прячет герцог, уж не тела ли обезглавленных жен? От этой мысли мне стало нехорошо. Интересно, почему же я все-таки не слышу криков пытаемых в подземелье? Что такого он делает с ними, что бедолаги даже не кричат?
Несмотря на предупреждение Альберта, я решила спуститься в подземелье. Надо было понять, к чему готовиться. Я вернулась к боковой лестнице и, дрожа от страха и любопытства, спустилась в подвал, где всегда у знати были личные тюрьмы.
Внизу я уперлась в тяжелую дверь. «Ну, вот и оно», – подумала я и приложила к двери ухо. За ней была мертвая тишина. Мое воображение стало рисовать голые скелеты в ужасных позах, капли воды, сочащиеся по стенам, стаи крыс, растаскивающих кости к себе в норы. И именно в этот момент я услышала голос герцога за спиной:
– Осматриваешься? – спросил он холодно.
Я подпрыгнула от неожиданности.
– Все мои редкие гости почему-то начинают осмотр именно с подземелья. И как? Ты не разочарована тем, что тут тихо? Никто не кричит, не молит о пощаде. Чертовы звуконепроницаемые стены, да? Может, мне действительно кого-нибудь отправить на пытку, чтобы соответствовать своей репутации? – задумчиво закончил он.
Первый страх от его внезапного появления проходил. В его словах был не столько гнев, сколько горечь. Я остро пожалела, что не послушалась Альберта и спустилась в подземелье. Герцог поморщился, отодвинул меня в сторону и толкнул дверь подвала.
Там не было скелетов, холодных камер или крыс. Подземелье было заставлено стеллажами высотой до самого потолка. На них аккуратно были расставлены книги, разложены свитки и всякие интересные предметы. Это была настоящая сокровищница знаний. Вряд ли можно было собрать столько книг за одну человеческую жизнь. Скорее всего, их собирали поколения герцогов Освийских.
– Я сделал из подземелья хранилище для книг еще лет десять назад, в библиотеке наверху они давно не помещались. Я оставил на всякий случай под тюрьму одну камеру, но она мне так ни разу и не понадобилась. И пытал я в этом подвале только своего беспутного брата, который не хотел учиться, а мне приходилось его заставлять, потому как не пристало маркизу быть неучем. Кроме меня это делать было некому.
Мне стало ужасно стыдно.
– Если ты уже закончила осмотр, я бы хотел поговорить с тобой. Разговор будет некороткий, поэтому лучше нам подняться наверх, в более удобное помещение.
Я кивнула. Он пошел вперед, показывая дорогу. Я виновато поплелась за ним, используя придуманную только что походку «провинившаяся дочь трактирщика».
Зачем сирота герцогу
Герцог привел меня в библиотеку. Здесь книг было не меньше, чем в подземном хранилище. На стенах, не спрятанных за книжными полками, висели портреты людей со строгими лицами. Почти все они смотрели на меня осуждающе. Я чувствовала себя очень неловко в их компании. Герцог казался еще суровей, чем они. Он предложил мне мягкое кресло у окна и сам занял такое же напротив. Какое-то время он изучающе смотрел на меня, заставив почувствовать себя еще более неловко, потом начал свой «некороткий разговор».
– Я не люблю рассказывать о себе, но мне нужен от тебя очень честный ответ на откровенный вопрос. Поэтому будет справедливо, если я тоже что-нибудь тебе расскажу. В карете ты меня спросила, чувствую ли я чужой страх. Ответ – да. Чаще всего он приходит как головная боль, но бывают и исключения. Чем больше страха и ненависти, тем боль сильнее. Я улавливаю почти все человеческие эмоции. И стыд тоже, – добавил он, глядя на меня в упор. – В городе из-за всеобщей ненависти я не могу находиться долго. Для того чтобы как-то жить здесь, мне нужен магический купол. Он работает без перерывов над моим замком и дает надежную защиту. Сильнее купол только над королевским дворцом.
Слуг у меня почти нет, а те, что есть, знают меня с детства. Я не пускаю под купол людей, которые меня боятся, по понятным, надеюсь, причинам. Так что тебе придется обходиться без их помощи. Бездомной сироте к этому не привыкать, правда?
– А я думала, что купол вам нужен, чтобы вас не убили враги, – ляпнула я.
– Так и есть. Без этого купола я не проживу и дня. Даже если до меня не доберется ни один убийца, то убьет боль. Так что, братец, в следующий раз, вместо того чтобы подмешивать мне яд в вино, можешь просто отключить купол, – закончил он, повернувшись лицом ко входу.
Оттуда показался недовольный Альберт.
– Как ты понял, что я здесь?
– По чрезмерному интересу со стороны двери. Раньше она таким любопытством не отличалась.
– И зачем же ты мне, своему убийце, это рассказываешь? – спросил кот. Он был обижен.
– Затем, что мне уже все равно долго не жить.
Мы с Альбертом недоверчиво уставились на герцога. На герцога Страха, который мог прихлопнуть любого врага одной рукой, как жалкое насекомое. На герцога Страха, Рональда Бенедикта Освийского, которого боялся сам король и сильнее которого не было никого в королевстве. Мы смотрели и недоумевали, откуда взялись у этого человека сомнения в том, что он будет жить.
Он понял, что нам нужны пояснения, вздохнул и нехотя стал рассказывать:
– Вы знаете легенду про Мать Хранительницу? – начал он с вопроса.
Я не стала отвечать. Только вчера я сама рассказывала ее братьям, теперь это собирался делать герцог Страх. Мне хотелось послушать, ведь у каждого старая легенда звучала чуть-чуть по-разному.
– Она сотворяет из земли и солнца все живое: деревья, птиц, бабочек, людей… Одной рукой она творит жизнь, а в другой держит весы и внимательно следит, чтобы та чаша, в которую опускаются чужие проклятья не перевесила. Ненависть ко мне слишком сильна, – с горечью сказал он. – Неделю назад, в ночь после того, как я остановил твою карету, Хранительница призвала меня к себе, чтобы забрать мою жизнь.
Мы с котом ахнули. Хоть герцог и негодяй, но чтобы Хранительница сама вмешалась? Все в королевстве поклонялись великой богине, но никто на полном серьезе не верил, что она участвует в людских судьбах. Мне стало жаль герцога, несмотря на все, что я о нем знала. Он криво усмехнулся на мою жалость и продолжил:
– Хранительница показала мне свои весы. Одна чаша в них была почти полной. В нее непрерывно сыпались злые мысли обо мне, так что ей было трудно их держать. Многие люди мечтают отнять мою жизнь и тратят слишком много сил, думая об этом. Кто знал, что в счет идут не дела, а мысли? Если меня не станет, объект их ненависти исчезнет, весы уравновесятся и жизнь пойдет своим чередом, уже без меня.
Хранительница протянула ко мне свободную руку, чтобы снова превратить в землю и солнце, но, просматривая мои воспоминания, увидела тебя и твое признание в любви. Это ее остановило. Она сказала, что ты можешь помочь мне, что она видит это в линиях моей судьбы. «Любовь может изменить города, людей, и целый мир», – решила она и дала мне месяц жизни, приказав найти тебя.
Я не боюсь смерти, но мне нужно закончить одно дело, и месяца на него может не хватить. Я нашел тебя, Александра, привез сюда и прошу остаться в моем доме на один месяц как гостью. Вернее, уже всего на три недели. Поэтому мне важно знать, действительно ли ты любишь меня или сказала это из каких-то своих интересов.
Я не знала, что ответить. Кот следил за мной с любопытством. Нечасто доводится любоваться, как девушке задают такой прямой вопрос и улизнуть от ответа не кажется для нее возможным, слишком уж велика его важность.
Мне было шестнадцать. Все мои представления о любви строились на нескончаемой болтовне одногруппниц и любовных романах, которые время от времени случайно оказывались у меня на полке между учебниками по математике магии, архитектуре куполов, истории приморских стран. Романы вызывали у меня недоверие и смех, слишком слащавые и напыщенные были герои, а их любовь казалась ненастоящей, как они сами. У них от книги к книге отличались имена, но сами они были одинаковыми до скуки. Их любовь и приключения длились только до тех пор, пока тонкие пальчики экзальтированных девиц перелистывали страницы.
Настоящей любовью был тот взгляд, которым отец смотрел на мать, тот чай, что она ему заваривала, когда они оба лежали больные, то прощение, что получал кто-либо из них, если совершал ошибку.
Я постаралась представить, как завариваю чай умирающему герцогу и прощаю его за все, что он натворил, и не смогла. Моих любящих родителей больше не было из-за него.
– Простите, ваша светлость. Нет.
– Я так и думал, – вздохнул он как будто даже с облегчением. – Спасибо за честность. Все равно я прошу тебя остаться в замке на следующие три недели, такова была воля богини. Силой я тебя держать не буду, но, насколько я знаю, идти тебе все равно некуда.
Я кивнула в знак согласия. Идти мне было действительно некуда, и оставлять Альберта одного со своим суровым братцем тоже не хотелось, мало ли что. А герцог потерял на минуту самообладание и добавил с сожалением и легкой завистью:
– Хотел бы я… Твои братья день назад встали против меня на твою защиту. Я мог перебить всех шестерых одним движением, даже если бы у них были мечи, а у меня – нет. Они это знали, боялись, но все равно вышли тебя защищать. Этого за деньги не купишь. Мне на такую преданность рассчитывать не приходится, и раз уж ты остаешься в моем доме, я должен тебя предупредить – не стоит покушаться на мою жизнь. Магический купол настроен на мою защиту, и если попробуешь меня убить – последуешь примеру Альберта и отрастишь себе хвост.
Я посмотрела на кота.
– Давай, детка, – нисколько не смутившись, подмигнул он. – Котом быть не так уж плохо. Тем более сама говорила, что меня любишь.
Герцог, внешне равнодушно, пожал плечами. Я отметила, что он очень хорошо умеет скрывать раздражение и обиду. Разговор был окончен. Я встала и пошла к двери. Рядом с ней висел портрет невероятно красивой девушки в платье, такого же фасона, как мое. Шнуровка на нем была спереди. Предатель-кот знал, что я надела его не правильно, но ему слишком дорого было веселье. Девушка с портрета насмешливо смотрела на меня прекрасными глазами, будто говоря аккуратными губками: «Фи!»
– Предатель, – шепнула я коту. – Мог бы и сказать!
Кот гнусно захихикал.
– Так даже красивее, – заверил он. – Не то что у этой дуры с портрета.
– Дуры? Так зачем было вешать ее в библиотеке?
– Это невеста Рональда.
– Кто?! – не поверила я. – У него есть невеста?
– Ну, не совсем невеста. Приезжала к нам как-то раз. Флиртовала сначала с ним, потом со мной.
– Так какого черта вы меня сюда притащили? Раз у герцога готовая невеста, пусть она его и спасает!
– Уж лучше ты, чем она. Я так думаю, эта девица, скорее, предпочла бы спасти родовое поместье и золото Рональда, чем его самого.
