Татьяна Бочарова
Миг счастья ускользающий
Она подняла руку. Рядом тут же затормозила черная «Волга». Из открытого настежь окошка высунулся пожилой, лысый, как Фантомас, водитель и вопросительно глянул на Лену.
– В Измайлово довезете? – спросила та.
– Довезу. – Мужик с подозрением покосился на ее спутника. – Пьяный?
– Нет. Его избили.
– Ясно. – Шофер распахнул дверцу. – Ну, садитесь.
Лена запихнула парня на заднее сиденье, сама уселась рядом с Фантомасом. «Волга» газанула и понеслась по ночной Москве.
В водительское зеркальце Лена видела лицо «абитуриента» – он спал, уронив голову набок. Кажется, заснул тотчас, как машина тронулась с места.
– Сын? – сочувственно поинтересовался лысый, поймав ее взгляд.
Она молча кивнула и отвела глаза.
– Беда с этими детками, – со вздохом произнес шофер. – И чего им не хватает, скажи на милость? Вот мы в сорок пятом, после войны, босиком по улицам бегали, все как один безотцовщина, голодные, холодные. И ничего, никакой дури. Выросли, выучились, семьи завели. А нынешние и сыты, и обуты, баксы за них предки выкладывают, чтоб, значит, в теплое местечко устроить, – а они нюхают всякую гадость, колются, блудят. Срам один. – Водила вполголоса выругался, закурил и, не дождавшись ответа, с остервенением закрутил баранку.
Лена попыталась скинуть напряжение и неловкость и представить, каким окажется их с Томкой завтрашний поход к фирмачам. Нужно будет созвониться с ней пораньше утром, заодно попросить Женьку, чтобы тот взял к себе поработать незадачливого попрошайку – у них в конторе всегда полно вакансий типа курьера или экспедитора.
– …Вот оно, Измайлово, – громко объявил лысый, так, что она вздрогнула от неожиданности. – Вам конкретно куда?
– Все время прямо, потом направо. Я покажу.
Автомобиль бесшумно подкатил к дому и затормозил у подъезда.
– Спасибо. – Лена протянула мужику деньги.
– Не за что, – тот улыбнулся в усы. – Будите своего сынка, авось больше не станет влипать в истории.
Она кивнула и выбралась из машины. Открыла заднюю дверку, осторожно тронула парня за плечо.
– Просыпайся, приехали.
Тот пробормотал что-то неразборчивое, лицо его скривилось от боли.
– Давай выходи, – Лена потянула его за руку, – слышишь, Ден, выходи!
Парень открыл глаза и ошалело взглянул на нее. Потом, вспомнив, видно, кто она такая, кивнул и начал вылезать.
– Осторожно, вот так. Теперь сюда. Ничего, еще немного. – Лена ловко довела его до подъезда, втолкнула в лифт.
Щелкнул замок, вспыхнула лампа в прихожей.
– Ну вот и все. Пришли.
Теперь, при свете, Лена могла разглядеть своего гостя как следует. Вопреки ее ожиданию, выглядел он не так уж плачевно – руки-ноги целы, лицо почти не тронуто, только разбитые губы припухли и кровоточат. Пожалуй, больше всего пострадала одежда: джинсы сплошь в черных следах от ботинок, рукав рубашки разорван, ткань выпачкана кровью.
– Ванная там, – Лена указала на дверь с непрозрачным, матовым стеклом. – Рубашку кинь в таз, я постираю. Пельмени будешь?
– Да.
Она подождала, пока он скроется за дверью, быстро прошла в кухню, поставила на плиту кастрюлю с водой. Забежала в спальню, сняла костюм, хотела было накинуть халатик, но застеснялась. Натянула старенькие джинсы и свободную трикотажную майку, подколола волосы. Затем вытащила из шкафа комплект чистого белья, отнесла его в гостиную и положила на диван.
Кажется, все.
Лена вернулась на кухню, вынула из морозилки пачку пельменей, запустила их в кипящую воду. Села за стол и глянула на часы: четверть первого. Встать завтра нужно не позже восьми, а лучше раньше: результативней всего будет посетить этих паразитов в первой половине дня, до обеда, а то мало ли какие мероприятия назначены у них на потом.
Щелкнула задвижка ванной. В коридоре послышались мягкие шаги. Лена встрепенулась, встала.
– Ну как ты, в порядке?
– Ничего. – Ее протеже стоял на пороге кухни, голый по пояс. Отмытое лицо порозовело, глаза слегка ожили и смотрели на Лену с откровенным любопытством.
– Замечательно. Садись ужинать.
Она поставила перед ним тарелку с пельменями, хлеб, сметану. Включила чайник, села за противоположный конец стола, искоса, незаметно наблюдая за тем, как он ест.
Красивый мальчишка, если говорить начистоту. Лицо открытое, что называется, «рекламное», с правильными, четкими чертами – такое прямо просится в телевизор, в ролик о чипсах или жвачке. Волосы густые, русые, с рыжеватым отливом. И сложен отлично, крепкий, плечистый. Ритка наверняка была бы от него без ума, она обожает таких красавчиков. Вот только никто из них подолгу рядом с ней не задерживается, максимум неделя— другая, и кавалер куда-то исчезает без следа, а на смену ему возникает следующий.
Лена попыталась определить, сколько парню лет. Похоже, не больше восемнадцати. Он, конечно, вправду не москвич, речь выдает его с головой. Но и на бродягу со стажем не похож – слишком чистенький, «домашний». Значит, где-то есть семья, родители. Как же они его отпустили на такие «заработки»?
А может, она ошибается, и никого нет. Что она о нем знает? Ровным счетом ничего. Пожалела, как котенка бездомного, хотя, пожалуй, жалости он не стоит.
«Абитуриент» тем временем лихо подчистил тарелку, несмотря на то, что разбитая губа мешала ему жевать.
– Добавки хочешь? – Лена снисходительно улыбнулась.
– Хочу.
Она выудила из кастрюли несколько оставшихся пельменин.
– Ешь. Сейчас сделаю тебе кофе.
– Я не пью кофе. Только чай.
– Как знаешь. – Лена пожала плечами.
Парень выпил чай и встал из-за стола.
– Там в гостиной на диване белье: простыня, наволочка, пододеяльник. Стели и ложись. Понял?
Он кивнул. Немного помедлил, словно собираясь задать какой-то вопрос, а потом вышел из кухни.
Лена пошире открыла форточку, собрала со стола грязную посуду, отнесла ее в мойку, включила кран на полную мощность.
Отчего-то вдруг ее настроение резко упало. Она была почти уверена, что завтра у них с Тамарой ничего не выйдет, и тогда музей ожидает крах. А книга так и не написана, и, видимо, Лена никогда не допишет ее до конца…
Она принялась старательно намыливать чашку, будто это было наиважнейшим занятием в ее жизни.
Позади тихо скрипнула дверь. Лена чуть ослабила напор воды и обернулась.
Денис стоял прямо напротив нее, по-кошачьи зеленые глаза смотрели на нее в упор.
– Ты что? – Она ощутила странную неловкость и тревогу. – Тебе чего-нибудь нужно?
Он мотнул головой, продолжая выжидающе разглядывать ее.
– Нет, ничего.
– Тогда иди спать.
– Ага. – Он повернулся, сделал шаг к двери. Потом остановился, сунул руки в карманы джинсов. – Я… не понял чего-то. Мы трахаться будем или как?
– Что?! – Скользкая, покрытая пеной чашка выскочила из рук и с отчаянным звоном треснулась об пол, но не разбилась, а стремительно откатилась за ножку стола.
Лена застыла, с ужасом глядя на спокойную смазливую физиономию своего «постояльца».
– Я говорю, трахаться когда будем? – повторил тот будничным, равнодушным тоном. – Если сейчас, то давайте быстрей, а то спать охота.
– Да ты… да как ты смеешь! – Лена замахнулась, но вовремя удержалась, опустила руку, представив, как от удара брызнет кровь из разбитых губ. Ее трясло, точно она взялась пальцами за оголенный провод. – Сволочь, сопляк! Я тебе в матери гожусь, гаденыш ты этакий!
– Подумаешь, – он небрежно пожал плечами, – у меня были тетки и постарше. Ты еще очень даже ничего, лицо в норме и фигура.
– Еще мне «потыкай»! – Лена резким рывком крутанула кран. В кухне воцарилась зловещая тишина.
Она стояла и смотрела на его мускулистый торс, подчеркнутую линию скул, и ее передергивало от презрения к самой себе. Вот оно что! Вот кого она притащила к себе в квартиру. Теперь было ясно, о чем он раздумывал, прежде чем согласиться поехать к ней ночевать, – оценивал возможную выгоду, прикидывал, стоит ли связываться.
– Альфонс, – проговорила Лена тихо и обречено.
– Чего? – На лице парня отразилась обида. – Не хотите трахаться – дело хозяйское, а оскорблять-то зачем?
Она грустно усмехнулась.
– Это не оскорбление вовсе. Книжки надо читать.
– Да пошли вы со своими книжками… – Он махнул рукой и лениво поплелся к двери.
– Погоди, – попросила Лена.
– Ну чего еще?
– Я правда хотела, чтобы ты здесь переночевал. А потом нашла бы тебе работу.
– Просто так? – Денис недобро сощурился.
– Просто так.
– Хорош заливать. Все так говорят. Поначалу. – Он презрительно ухмыльнулся и вышел.
Лена так и осталась стоять возле раковины, держа на отлете мокрые мыльные руки. На глазах закипали слезы бессилия и унижения.
До чего она докатилась. Привела домой мальчика по вызову. Наивная, глупая, идиотка, старая дура! И главное… этот паразит Ден не так уж неправ, говоря, что она такая же, как все его дамочки. Можно сколь угодно делать хорошую мину при плохой игре, но от самой себя правды не утаишь: не далее как десять минут назад она разглядывала парня с тайным вожделением, любовалась им именно как мужчиной, а никак не ребенком, попавшим в трудную ситуацию и нуждающимся в помощи…
Ее привел в чувство звук капающей из крана воды. Лена тяжело вздохнула, нагнулась, подняла с полу чашку, вымыла ее, сунула в сушку. Потом тщательно протерла мойку, убрала банку растворимого кофе и сахарницу. Села за стол и закурила, глядя в темное окно.
На нее наваливалось черное отчаяние. Все не так, все плохо, скверно, хуже некуда! Никто ее не понимает и никогда не поймет, она запуталась в этой жизни, потеряла ниточку, блуждает в потемках. Все идеалы, ценности рушатся, впереди полная пустота и тоска…
Она не заметила, сколько прошло времени. Сигарета давно погасла, Лена так и продолжала сжимать пальцами потемневший сморщенный окурок. Из крана по-прежнему равномерно и заунывно капала вода, громко тикали круглые настенные часы. Стрелки показывали пять минут второго.
Спать совершенно не хотелось. Не хотелось вообще ничего, только сидеть вот так, в оцепенении, с пустой головой, без мыслей и движений.
Все же Лена заставила себя подняться, с трудом дотащилась до ванной, смыла раскисший за день макияж. Машинально заглянула в таз – тот был пуст. Лена подняла глаза: голубая рубашка, уже выстиранная, криво висела на бельевой веревке, с рукавов ручейками стекала вода. Лена сняла ее, отжала досуха, надела на плечики и повесила обратно. Затем погасила свет в ванной, в коридоре и пошла в спальню.
По пути она краем глаза заглянула в гостиную – там было темно и тихо. «Только бы дождаться утра, – успокоенно подумала Лена, – а там я вытурю этого паршивца к чертовой бабушке. Обойдется и без Жекиной работы».
Она улеглась в постель, зажгла ночник, попробовала читать, однако строчки прыгали перед глазами, сливаясь в неразборчивую абракадабру. Лена решительно отложила журнал на тумбочку, щелкнула выключателем и, повернувшись на бок, прилежно зажмурилась.
Сон не шел. В голову настойчиво лезли всякие мысли: о Викторе, о девчонках, о Феофанове. На грудь что-то тупо давило, мешая дышать, виски и затылок ныли от нестерпимой боли. Лена почувствовала, что больше не в силах сдерживаться, и разрыдалась, тихо и безутешно, уткнув лицо в подушку. Она давно не плакала вот так, всласть, не таясь и не опасаясь, что ее увидят дочери и муж. Слезы текли по щекам, губам было едко и солоно, в носу щекотало.
Постепенно приходило долгожданное облегчение. Еще немного – и Лена уже просто всхлипывала, обняв руками влажную подушку, ощущая спасительное, как наркоз, отупение и сонливость. Она потихоньку расцепила пальцы, осторожно, стараясь не спугнуть свое состояние, перевернулась на спину и вздрогнула: в дверях маячил темный силуэт.
– Ты? – охрипшим голосом прошептала Лена. – Что тебе надо? Убирайся сейчас же!
Вместо ответа парень крадучись прошел по комнате и остановился рядом с ее кроватью.
– Убирайся, – повторила Лена с ненавистью, облизывая соленые, высохшие губы.
– Слушай, ты это… не сердись. Я знаешь что подумал… – Он присел на корточки перед ее лицом. – Давай все-таки трахнемся. А то не спится как-то.
Лена отчетливо и близко видела его глаза, уловила теплое дыхание с привкусом мяты. Ей показалось, что кровать неожиданно потеряла опору и летит куда-то в пустоту, в невесомость, а с ней и она сама.
– Убирайся. – Она хотела сказать это в третий раз, громко и грозно, чтобы одним махом прогнать наваждение, но губы не послушались, лишь беззвучно и слабо шевельнулись. И тут же чужое тело, молодое, горячее, одержимое неуемным желанием, словно примагнитилось к ней, будоража, зажигая ответной ненасытностью и страстью. Мягкие, ласковые руки коснулись лица, дружеским, понимающим жестом отерли с него влагу – и тогда ей стало все равно. Она словно со стороны услышала свой стон, полный истомы и нетерпения.
Господи, как давно никто не обнимал ее так, не целовал до головокружения, до сладкой боли, до потери сознания! Это было то, о чем Лена стыдливо и тайно мечтала на протяжении последних лет, – нет, даже не смела мечтать, смирившись с одиночеством и душевной пустотой. Безумие, бесстыдство, огненный накал эмоций, словно ей снова восемнадцать, а впереди вся жизнь…
Глава 3
Она думала, что не сможет спать, но неожиданно уснула, глубоко, крепко, без сновидений. Пробуждение было внезапным и шокирующим.
Первые несколько минут Лена ничего не помнила, сознание того, что произошло, не тревожило ее. Она лежала и щурилась от пробивающегося сквозь жалюзи яркого утреннего света.
Потом мгновенно и разом на нее наступила действительность. В глаза бросилась скомканная простыня, небрежно свисающая с кровати, валяющаяся на полу ее ночнушка, слетевший с тумбочки журнал.
Лену точно ужалили. Она с замиранием сердца повернула голову вбок, туда, откуда отчетливо слышалось ровное, сонное дыхание. Ч у ж о е дыхание чужого, незнакомого человека, которого она, ни мгновение не поколебавшись, впустила в свою супружескую постель.
Парень мирно спал, натянув на голову одеяло. Лена, воровато озираясь, бесшумно выскользнула из кровати, сгребла со стула свои вещи, моля об одном – чтобы ее визитер не проснулся и не застал ее в таком виде, нагишом посреди комнаты. Однако тот даже не пошевелился.
Лена пулей вылетела из спальни, прошмыгнула в ванну, грохнула задвижкой и облегченно перевела дух.
Прямо перед ее носом покачивалась на вешалке рубашка, уже совершенно сухая, со слегка замявшимся воротником. Лена с ожесточением сдернула «плечики» с веревки, встала в ванную, на всю катушку включила холодную воду и направила себе в лицо. От тугих ледяных струй коже стало больно, но Лена продолжала крепко сжимать рукоятку душа. «Так тебе, идиотка, и надо, чтобы протрезветь!» Она с наслаждением произносила бранные, оскорбительные слова в свой адрес. Если бы это было возможно, она, не задумываясь, плюнула бы в собственную физиономию.
Ужас, кошмар! Видел бы ее Виктор! Он и подумать не мог, что его жена способна на подобные «подвиги»…
От прохладного душа стала немного легче. Лена закрыла кран, растерла замерзшее тело полотенцем, оделась. Ступая на цыпочках, прошла в кухню, достала утюг и аккуратно разгладила злополучную рубашку. Выкурила сигарету. Затем вернулась в спальню и села в кресло, напряженно глядя на постель.
Ждать пришлось недолго: под ее взглядом ночной гость сначала заворочался, потом глубоко вздохнул и, наконец, открыл глаза.
– Доброе утро. – На его лице не выразилось ровным счетом ничего – ни удивления, ни отвращения, ни радости, лишь спокойствие и полная безмятежность.
– Доброе, – сухо проговорила Лена. – Твоя рубашка на кухне. Вставай и катись отсюда как можно быстрей.
– А чаю можно выпить?
– Обойдешься без чая, – отрезала она.
– Ясно. – Денис безо всякого огорчения кивнул и встал, накинув на плечи простыню.
Лена дождалась, пока он выйдет из комнаты, и снова закурила. Ее опять, как накануне, начинало трясти.
Минут через пять Денис вернулся, полностью одетый и даже причесанный, аккуратно, волосок к волоску.
– Ладно, я пошел, привет. Если чего не понравилось, прости, не сердись. – В его глазах мелькнула лукавая усмешка. Он помахал Лене и скрылся в прихожей. Громко хлопнула входная дверь.
Лена в изнеможении откинулась на спинку кресла. Если б можно было повернуть время вспять! Тогда она ни за что бы не поперлась домой на ночь глядя, а осталась бы у Томки, и все бы было в порядке. А теперь… впору повеситься от стыда.
Лена зажмурилась, пытаясь прогнать воспоминания о минувшей ночи, в ярких красках засевшие в мозгу. Нет, она не станет думать об этом! Просто забудет как страшный сон, наваждение. Виктор ни о чем не узнает, и никто другой, даже Томка.
Лена поднялась, сняла с постели белье, все, до последней наволочки, скомкала его и отнесла в стиральную машину, добавив туда комплект из гостиной. Потом застелила кровать заново, накинула покрывало, поправила ночник, стоящий на тумбочке.
Внезапно ее охватил страх, что парень мог оказаться не только специалистом по секс-услугам, но и банальным воришкой. Она почти бегом вернулась в гостиную, один за другим выдвинула ящики в стенке, где хранились деньги и ценности. Все оказалось на месте.
Лена задвинула ящики, медленно подошла к дивану, остановилась в задумчивости. На ковре возле ножки лежала распечатанная пачка жвачки – все, что осталось от ее случайного любовника. Лена подняла ее, подержала в руке, потом отнесла на кухню и выкинула в ведро.
Вот так, и никаких улик.
Она вдруг вспомнила, что собиралась идти с Тамарой к владельцу фирмы, покусившейся на музей. Почему-то сейчас вчерашние планы показались далекими и напрочь позабытыми. Она с трудом заставила себя подойти к телефону и набрала номер подруги.
– Слушаю, – пробасил в трубку Жека.
– Жень, здорово, позови, пожалуйста, Тому.
– Ленка, она заболела.
– Как заболела? – не поверила она.
– Так. Тридцать девять и четыре. Горло. Говорит, мороженого вчера переела.
– Елки-палки, – расстроилась Лена. – А кто же пойдет к бизнесменам?
– Вот ты и иди, – посоветовал Жека. – Томка еще дней пять будет никакая, так что дожидаться ее смысла нет. Я так понимаю, вам нужно спешить.
– Правильно понимаешь. – Лена раскрыла записную книжку, взяла с полочки ручку. – Супруга твоя говорить может?
– Слегка.
– Спроси у нее, куда нужно ехать. А заодно имя-отчество директора.
– Будет исполнено, – пообещал Жека и удалился.
Лена терпеливо ждала, пока он вернется. Наконец в трубке послышался треск.
– Ленок, ты тут?
– Да.
– Ехать нужно на Пушкинскую, там у них офис. Спросишь Костомарова Игоря Васильевича. Это генеральный директор. Если его не будет, тогда топай к Серафимову Павлу Андреевичу, он его заместитель. Записывай адрес – Петровка, двенадцать.
– Поняла, – Лена быстро черкнула на листке, – спасибо тебе. Томке привет, и пусть поправляется побыстрей.
– Передам. Чао.
Лена опустила трубку на рычаг и пошла завтракать.
Поначалу она хотела ограничиться чашкой кофе и тостом, но неожиданно в ней проснулся аппетит, что раньше бывало редкостью. Лена приготовила себе яичницу, сделала пару бутербродов с сыром, с удовольствием уничтожила и то и другое. Затем выпила крепкого кофе и пошла собираться.
Перед тем как краситься, она мельком глянула на себя в зеркало. Помимо морщинок, под глазами виднелись еще и синяки от почти бессонной ночи и слез.
«Красавица», – мрачно констатировала Лена и с невольным любопытством подумала о своем госте – неужели ему абсолютно все равно, с кем ложиться в постель? Или для него главное, чтобы женщина была кредитоспособна?
Интересно, что он не поделил с прежней пассией, отчего она вдруг его выгнала вон? В сексуально-постельных способностях ему не окажешь, они у него просто супер. С такими легче легкого быть любимчиком у женского пола.
Что же тогда? Слишком много тратил? Или, что вернее всего, изменял?
Лена сердито закусила губу. О чем она думает? Какие пакости ее интересуют! Не хватало еще пожалеть об этом развратном, лживом мальчишке, почти ровеснике ее дочери.
Она быстро привела в порядок лицо, оделась, сунула в сумку альбом с музейными фотографиями и покинула квартиру.
Видно, ночью шел приличный ливень, которого Лена не слышала, – тротуар пестрел веселыми лужами, переливающимися под солнцем всеми цветами радуги. Несмотря на это, в воздухе снова висела изматывающая духота.
«Как в Африке! – с досадой подумала Лена. – И Виктор до сих пор не позвонил».
– Девушка, не подскажете, который час? – Симпатичный моложавый брюнет в темных очках с явным интересом уставился ей в лицо.
– Одиннадцать.
– А что такая сердитая? – мужчина улыбнулся.
Она пожала плечами.
– Вам какая разница?
– Может, я познакомиться хочу. – Брюнет снял очки и игриво подмигнул.
– Я на улице не знакомлюсь, – ледяным тоном проговорила Лена и прибавила шагу.
Надо же, слон в зоопарке сдох! Кажется, у нее появились поклонники. Сто лет никто не клеился к ней на улице и не называл ее «девушкой».
Брюнет минут пять тащился позади, выдавая пошлые комплименты, потом отстал. Лена зашла в метро.
Ей неожиданно стало весело, она почувствовала злость и азарт. Черт возьми, почему нужно являться к этим деловым господам жалкой просительницей, униженно вымаливающей о снисхождении? Чем их фирма значимей музея? Только наличием банковского счета. Но не деньги же решают все на свете, есть кое-что поважней. Лена сумеет доказать это руководству фирмы, и пусть только попробуют ее не выслушать!
Подогревая себя таким образом, она едва дождалась нужной станции, легкой, пружинистой походкой одолела переход на другую ветку, доехала до места и бодро зашагала в сторону Петровки.
Вот он, дом двенадцать. Глухой забор украшала металлическая табличка с надписью «ООО «Вегас». Ворота оказались заперты. Сбоку поблескивала кнопка электрического звонка. Лена нажала на нее и стала ждать.
Через минуту появился дюжий охранник, неприязненно оглядел ее в узкую приоткрытую щелку и спросил густым баритоном:
– Вы к кому?
– Я к Игорю Васильевичу Костомарову.
– Игорь Васильевич вчера утром улетел в Хургаду.
– Тогда мне нужен его заместитель, Павел Андреевич Серафимов.
– Павел Андреевич на месте. А вы сама кто будете?
– Я сотрудник музея Феофанова, Яновская Елена Владимировна. Мне нужно поговорить с вашим начальством.
– Ладно, заходите. – Охранник пропустил Лену через калитку, провел по чистенькой асфальтированной дорожке к старинному зданию, снаружи очень похожему на феофановский особняк.
Внутри, однако, все было совершенно иным: выбеленные потолки, идеально отштукатуренные и окрашенные стены, под ногами дорогой ламинат. Над головой ослепительно сияла гигантская хрустальная люстра.
«Да, вряд ли хозяева такой роскоши поверят моему заявлению, что деньги не главное в этой жизни», – с горечью подумала Лена, оглядывая шикарный холл с цветными витражами на окнах.
– Посидите здесь, – охранник кивнул на кожаный диван, примостившийся под замысловатой белоснежной аркой. – Я спрошу у секретаря, сможет ли Павел Андреевич вас принять. – Он скрылся за широкими дубовыми дверями с бронзовыми ручками.
Лена присела на диван, стараясь держаться как можно спокойнее и уверенней. Мысленно она уже приготовила целое множество аргументов в защиту музея, и ей не терпелось оказаться со своим противником с глазу на глаз.
Прошло минут пять, а то и больше. Охранник все не возвращался, и Лена помимо воли начала нервничать. А вдруг этот Серафимов откажется беседовать с ней, сошлется на неотложные дела, встречи? Что тогда – приходить завтра или послезавтра?
Лена, не выдержав, поднялась с дивана и принялась прохаживаться по холлу взад-вперед. Блестящий паркет тихонько поскрипывал у нее под ногами. Откуда-то издалека слышались женские голоса, что-то мирно обсуждающие.
Наконец дверь распахнулась, на пороге показался охранник.
– Идите. Павел Андреевич вас ждет.
Лена не торопясь прошла в просторную, светлую приемную. Там сидела молоденькая белокурая секретарша и аккуратно счищала шкурку с румяного яблока тонким, остро оточенным ножиком.
– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась девушка. – Это вы из музея?
– Я.
– Проходите, пожалуйста.
В кабинете царил жуткий беспорядок. На полу громоздились картонные коробки, доверху заполненные бухгалтерскими папками, створки шкафов были распахнуты, у стены примостился огромный кофр на колесиках. Посреди этого хаоса стоял черный офисный стол, за ним вольготно расположился смуглолицый, крепкий мужчина лет сорока в безукоризненно белой рубашке и галстуке. Позади него, на спинке кресла, висел серый в мелкую клетку пиджак.
– Добрый день, – приятным тенором произнес он. – Прошу садиться.
– Благодарю вас. – Лена опустилась на мягкий стул около стола.
Серафимов смерил ее пристальным взглядом и слегка ослабил узел галстука.
– Итак, слушаю вас. О чем вы хотели поговорить?
– Конечно, о музее. – Она сдержанно улыбнулась.
Замдиректора тоже улыбнулся ей в ответ, обнажив множество блестящих коронок.
– Ну что ж. Не будем валять дурочку, раскроем карты. Я так понимаю, вы пришли уговаривать меня отказаться от помещения?
– Вы правильно понимаете. – Лена расстегнула сумочку, достала из нее фотоальбом, положила на стол перед смуглолицым. – Вот, посмотрите.
– Что это? – Мужчина пошарил в кармане пиджака и, вытащив очки в тонкой золотой оправе, водрузил их на переносицу.
– Это фотографии экспонатов. Макеты парусников, сконструированные Феофановым, уникальные часы – барометр, картины.
– Любопытно. Дайте-ка сюда. – Серафимов взял альбом, бегло пролистал его, задержавшись взглядом на нескольких страницах, и решительно захлопнул его. – Потрясающе интересно.
– Это ирония? – упавшим голосом спросила Лена.
– Да что вы, бог с вами! Я и не думал иронизировать. – Серафимов снова расплылся в ослепительной металлической улыбке. – Экспонаты действительно уникальные, есть на что посмотреть.
– Тогда вы должны понимать, что музей разорять нельзя. Ведь это национальное достояние, наследие, доставшееся нам от одаренных предшественников. Народное богатство.
– Милая… простите, позабыл ваше имя-отчество…
– Елена Владимировна.
– Уважаемая Елена Владимировна! Я все прекрасно понимаю. И о национальном достоянии, и о великих соплеменниках вы все верно говорите. Но нам позарез необходимо помещение в вашем районе. Вот, видите, – Серафимов обвел руками захламленную комнату, – мы в буквальном смысле слова сидим на чемоданах. Фирма расширяется, уже открыт и зарегистрирован филиал. Сотрудники не могут приступить к работе, теряют трудодни, а время, как известно, деньги, то есть такое же богатство, как и ваши великолепные картины и парусники.
– Но разве нельзя найти другое помещение? – недоуменно проговорила Лена. – Почему свет клином сошелся на феофановском особняке?
– Тут много обстоятельств. – Серафимов вытянул перед ее лицом широкую лопатообразную ладонь, покрытую с тыльной стороны темными курчавыми волосами, и принялся один за другим загибать пальцы. – Во-первых, замечательное месторасположение, почти рядом с метро. Во-вторых, мы отдаем предпочтение старинным зданиям, это, так сказать, часть нашего имиджа. В-третьих, нас устраивает цена аренды в Госкомимуществе. В-четвертых…
– Подождите, – перебила его Лена. – Если на то пошло, я согласна сама подыскать вам нужное помещение в нашем районе. Оно будет достаточно древним, близко к метро, и цену найдем приличную.
– Сколько ж вы будете искать? – засмеялся Серафимов.
– Столько, сколько надо.
– Нет, Елена Владимировна, так не пойдет, – он решительно протянул ей альбом с фотографиями, – мы не можем ждать. Сейчас придет разрешение из мэрии, и все, как говорится, финита ля комедия.
– Это ваше последнее слово? – Лена посмотрела на Серафимова в упор, не скрывая ненависти и презрения.
– Так точно.
– А ваш шеф не распорядится иначе?
– Мой шеф отбыл в солнечный Египет, любоваться древними пирамидами, поэтому распоряжаюсь тут я и только я. – Серафимов пристукнул ладонью по столу. Тон его неуловимо и мгновенно изменился, в нем ни следа не осталось от приветливой мягкости и дружелюбия. Теперь перед Леной сидел холодный и расчетливый делец, из всех аргументов признающий лишь сухую логику фактов, чуждый сантиментов.
Лена поняла, что их с Тамарой план потерпел крах.
– Хорошо, Павел Андреевич. – Она не торопясь, с достоинством встала. – Бог вам судья. Надеюсь, на новом месте ваш бизнес в гору не пойдет.
– Вы мне угрожаете? – Брови Серафимова поползли вверх.
– Разве таким, как вы, можно угрожать? – усмехнулась Лена. – Просто предсказываю как частное лицо. И как женщина.
– А женщина, кстати, вы очень впечатляющая, – неожиданно проговорил Серафимов и, сняв с носа очки, промокнул платком лоснящееся лицо.
– Спасибо за комплимент, – едко сказала Лена, направляясь к дверям.
– Пожалуйста. И попрошу не обижаться на меня, я лишь выполняю свой долг перед управляемой мною фирмой.
Лена обернулась и кинула на Серафимова уничтожающий взгляд.
– Какая вам разница, обижусь я на вас или нет?
– Огромная. – Он неловко вытащил из-за стола грузное тело и поспешил к ней. – Я же понимаю, что, по сути, лишаю вас работы. Ведь так?
– Разумеется. – Лене было невыносимо противно глядеть на его самоуверенную физиономию – до тошноты, до спазма в горле. – Всего доброго. Я пойду.
– Подождите. – Серафимов приблизился к ней вплотную. – Я могу компенсировать причиненный вам ущерб.
– Каким образом?
– Устроить вас к себе в офис. Заняты вы будете столько же, сколько в музее, а получать станете в три раза больше. Годится?
– Нет.
– Почему? – искренне удивился Серафимов.
– Я – искусствовед, а у вас фирма по продажам. На какую должность вы меня приглашаете?
– Для начала на секретарскую. Вы же владеете языком?
– Да, и неплохо.
– Ну вот. А там видно будет. – Темные глаза Серафимова маслено блеснули и скосились в вырез ее блузки.
– Большое спасибо, Павел Андреевич, но я найду себе работу по специальности. – Лена стремительно прошагала к двери и вышла из кабинета.
Девушка-секретарь уже доела яблоко и теперь деловито очищала банан.
«Как мартышка в зоопарке!» – в сердцах подумала Лена и, не попрощавшись с девицей, покинула приемную.
Охранник со скучающим видом прохаживался возле крыльца.
– Уже поговорили? – Кажется, он был удивлен, что визит оказался таким кратким.
– Поговорили, – буркнула она сквозь зубы.
Парень вывел ее на улицу и плотно прикрыл калитку.
«Вот и все, – сама себе сказала Лена. – А чего я, собственно, хотела? Пора распроститься с наивностью, возраст давно уже не тот».
Она вспомнила, как когда-то в юности называл ее Виктор – «моя романтическая Елена». Похоже, эта романтика подводит ее во всем, начиная со встречи в арбатском переулке и заканчивая надеждой на то, что ей удастся переубедить таких воротил, как Серафимов.
«К черту все! – решила Лена. – Поеду домой. Будь что будет, я не Дон Кихот, чтобы бороться с ветряными мельницами».
