Татьяна Авлошенко
Стальная корона. Хроники земли Фимбульветер
К счастью, до ратуши мы дошли быстро.
***
День выдался на редкость суетной. Народ, проведав, что хронист, которого три недели невесть где фунсы носили, наконец вернулся в город, пошел в ратушу стройными рядами. Удивительно, как эти прекрасные люди раньше жили без подтверждения историй собственных семей.
Вообще-то архивом должен ведать отдельный человек, но хитроумный наш хессир бургомистр решил, что больше чем на одного служащего здесь задач не наберется, будут работники ратуши какое-то время бездельничать, так что лучше платить двойное жалованье хронисту, но спрашивать с него за все.
А еще за время моего отсутствия в город пришли аж три торговых каравана и принесли вести о том, что творится за пределами Гехта. Обычно хронист встречает купцов у ворот, или те присылают гонца в ратушу, но так или иначе летописи составляются по свежим устным рассказам. В этот же раз предводителям караванов пришлось, на чем свет стоит кляня блудного хранителя истории, все записывать самим. Строчили на коленке, на каких-то хозяйственных обрывках, будто курица левой лапой корябала. К тому же купцы больше привычны иметь дело с цифрами, чем со словами, четко описать свои дорожные наблюдения не все могут. Много времени и сил ушло у меня после на то, чтобы разобрать эти памятные листки.
Счастье еще, что главный прознатчик Палаты Истины в Гехте – моя родная сестра, так что хотя бы отчет о случившихся в городе правонарушениях я получу спокойно и в удобочитаемом виде.
Рик, вытаращив глаза, носился следом за мной из кабинета на втором этаже в подвал, где хранился архив (несколько раз я плюнул на полагающуюся наставнику солидность и, пока никто из взрослых не видел, попросту съехал вниз по перилам), задвигал короба с документами, ставил на место тома хроник, подавал мне отточенные перья, а когда я отослал его к Гудрун обедать, рванул, как заяц от совы. Да, вот такая она, жизнь хрониста. Одна из ее сторон.
Сам я есть не хотел, да и некогда было. Надо, пока не начались вечерние приемные часы, заглянуть в несколько городских заведений, узнать тамошние новости. Кстати, не забыть прояснить с хессиром бургомистром вопрос о способе перемещений Рика. Меня Торгрим Тильд начал брать в поездки по служебным надобностям на третьем году обучения, когда Скима поставили под седло. Но одно дело вурд, которому семья в состоянии подарить собственного кхарна, а другое – безродный сирота.
Под конец своих разъездов по городу я заглянул к хеску Гольсту, ювелиру, и заказал для Рика чернильницу. Даже если мелкий убоится трудностей жизни хрониста и завтра с утра просто не явится, пусть вещица будет – подождет следующего ученика, ведь от наставничества мне теперь уже не отвертеться.
Еще я успел на рынок, прикупил у симпатичной румяной бабуси теплый башлык и вязаные перчатки.
И конечно же, заглянул в оранжерею – жаль, ненадолго, всего минут на десять, но хоть за руки с Гердой подержаться. Моя любовь повеселела, но все равно заметно было, что что-то ее тревожит. Спросил – так и не ответила. Ладно, дома разберемся.
***
Рик подаренным теплым вещам обрадовался.
– Ух ты! Сколько заплатил?
– Сколько просили. Годится?
Шкет замотался башлыком, радостно помахал всунутыми в перчатки руками.
– Ага!
– Сними пока, здесь тепло, зажаришься.
– Ага, – повторил Рик, любуясь растопыренными пальцами. – А можно, когда домой пойдем, я все у тебя до завтра оставлю?
– Смысл? На улице замерзнешь.
– В приюте не любят, когда мы чего-то из города приносим.
Теплота в моем отношении к приюту Благого Берне стала такой, что рядом масло замораживать можно.
– Дома, у Гудрун, имею в виду, все нормально?
– А чего там? Ругалась только сильно, что ты не пришел. Сам-то ел?
– Нет, некогда было.
– Некогда! На базаре был, там в обжорном ряду потрошков вареных навернуть можно.
– Такое не употребляю.
– Ну и зря. Дешево, а дают много. Ну, давай хоть сейчас…
Выставив на стол принесенный узелок, Рик развязал платок и явил миру миску с утренними сырниками.
– Налегай. Тетка Гудрун велела, чтобы я проследил.
***
Припозднились мы с Гердой знатно. Долго бродили по заснеженным улицам, как в самом начале знакомства, когда каждый раз, хотя пора уже было проститься и разойтись до завтра, мы все не могли расстаться. Герда была задумчива, и я молчал, боясь сказать неловкое лишнее слово.
Наконец добрались до дома. Еще только когда входили в столовую, я понял: что-то будет. С такими лицами семья сидела, когда я притащил раненую ворону. Что из этого получилось – рассказ особый.
А сейчас, судя по тому, что рыжий, вместо того, чтобы приближаться к приюту Благого Берне, восседал рядом с Гудрун, разговор пойдет вовсе не об опоздании к ужину.
– Рик будет ночевать у нас, – непреклонно заявила домоправительница. – Нечего дите одного в темноте по улицам гонять. Вот пришел бы Ларс раньше, хотя бы отвел.
Я покосился на родственников. Хельга, хозяйка дома, только философски пожала плечами, а муж ее Оле многозначительно хмыкнул. Я был как раз в возрасте Рика, когда сестра забрала меня из Къольхейма, а Сван взялся за воспитание не своего ребенка. Только капитан опекал младшего брата любимой женщины добровольно.
А вот сиротинушка наш, судя по широкой щербатой улыбке, был этим миром и своим в нем положении искренне доволен.
В общем, если кто и считал, что нельзя тащить в дом всех, кого подобрал на улице, будь то щенок, ворона или воспитанник приюта, вслух этого не сказал. Только Герда по-прежнему была грустна и задумчива и, как поужинали, сразу утащила меня в нашу комнату. Время было уже позднее, да и сам я хотел поговорить с любимой женой.
– Герда, что случилось? – спросил я, обнимая ее. – Тебе не нравится, что Рик будет бывать у нас в доме? Напоминание о приюте?
– Нет. Пусть хоть немного поживет в нормальных условиях. Отъестся, отдохнет. А ты заметил, как рада наша Гудрун – в доме вновь появился ребенок. К тому же говорят, что ученику полезно проводить побольше времени рядом с учителем.
– Я за Торгримом хвостом не таскался.
– У тебя были Хельга и Оле. Как первый день в роли наставника? Только делами города занимались или еще разговаривали? Рик рассказывал что-нибудь о приюте? А обо мне?
– Сказал, что он тебя совсем не помнит. Герда, все-таки что тебя огорчает? Я снова что-то не знаю?
Вместо ответа моя радость обняла меня за плечи и уложила рядом с собой на постель.
– Устал?
– Да. День сегодня такой суетной.
– Вот и пусть он скорее закончится. Все вопросы, дела, тревоги – завтра за порогом. А сейчас я хочу, чтобы ты был только мой.
Закрыв глаза, я послушно отдался во власть родных рук, которые распускали кожаный шнурок, стягивающий волосы в хвост, расстегивали пуговицы и пряжки, гладили, и сам отвечал на ласки, целовал мою любимую.
– Герда, милая моя, хорошая, я хочу, чтобы ты была счастлива.
***
Защита Оле Свана в принципе непробиваема. Кажется, легче вышибить дверь донжона какого-нибудь замка, чем добраться до обороняющегося капитана стражи. Движения экономные, палаш лишь чуть смещается, но всякий раз оказывается точно на пути моей шпаги. И при этом ясно, что Оле в любой момент может перейти в атаку, и тогда поединок скоро закончится. Это учебный бой, когда осваиваешь новые приемы или оттачиваешь уже знакомые, может длиться долго. А в настоящей драке капитан за это время одолел бы уже трех противников. Покрасоваться, похвастаться мастерством допустимо в дружеском поединке, настоящий же заканчивается после двух-трех ударов; будешь рассусоливать – и пусть даже менее сильный и искусный, но проворный враг достанет тебя.
Сейчас именно учебный, неторопливый и внимательный поединок. Хорошо хоть в последнее время Оле Сван, отбивая мои наскоки, перестал делать скучающее лицо и демонстративно зевать.
Новая серия выпадов и блоков – и мы снова отпрыгиваем в стороны, как дерущиеся коты.
– Ну, примерно так, – согласился Оле, описав палашом красивую восьмерку и загнав клинок в ножны. – Тебе чего, ребенок? Выходи уже, нечего из-за угла подглядывать.
Рик выбрался на простор двора, но скромно встал у стеночки.
– Мне хесса Хельга велела – иди, мол, на двор, посмотри на наших.
– Понравилось? – продолжал вопрошать капитан строгим голосом.
– Не-а. Вы ж как фунсы прыгаете, ничего не понятно.
Не часто Оле Свана можно увидеть удивленным.
– И учиться такому не хочешь?
– А чего мне учиться? Железяки такой у меня нет, а если и будет, так когда еще. А на кулачках вы умеете? Чтоб любому врезать.
– Можно и на кулачках, – задумчиво потер подбородок Оле. – А еще бегать быстро.
Рик призадумался.
– От всех не убежишь, – наконец вздохнул он. – Учите сдачи давать.
***
– А что мы сегодня будем делать? – спросил Рик, вприпрыжку подстраиваясь под мой шаг.
– Мне надо будет пройтись по городу. А ты в ратуше посиди. Если кто-то придет, объясняй, что прием посетителей завтра с утра, записывай, что кому конкретно надо, заодно хроники посмотри, как в них фиксируют события, в каком порядке тома должны стоять на полке.
– А вечером драться учиться будем?
– Да. Стоп. Рик! Тебя ж в твоем приюте уже с собаками ищут! Не ночевал, сейчас неизвестно где…
– Не ищут, – спокойно ответил сирота. – У нас вообще не ищут. Даже когда я от хозяев сбегал, а они в приют сообщали. На базаре – да, покрутишься пару дней, а потом торговые спрашивать начинают: кто, чей, откуда. Стражникам сдают. Говорят, если на Пятке укрыться, так вовсе никто никогда не найдет. Только я туда не хочу, там воровать надо. А вообще тетка Гудрун собиралась сегодня пойти сказать, что я у вас жить буду. Если хесса Хельга разрешит.
В голосе рыжего звучала искренняя надежда.
Говорят, что приют Благого Берне один во всей земле Фимбульветер. В большом количестве подобные заведения просто не нужны. Очень редко случается так, что ребенок остается совсем один. О потерявшем родителей маленьком вурде всегда позаботится кто-нибудь из многочисленной родни или хотя бы членов клана, о сироте из мастеровых – гильдия. Оле Свана, чья семья погибла, когда тому было двенадцать лет, вырастил и воспитал отряд городской стражи. В приют попадают только дети, подкинутые на его крыльцо. Никому не нужные. Те, от кого отреклись. Предали. Недаром Герда даже узнавать ничего не хотела о людях, которые могли бы оказаться ее семьей.
Сирот из приюта никто не защищает, им никто не помогает. У них даже фамилий собственных нет. Будущего в большинстве случаев тоже.
***
Закончив служебные дела в городе, я все же отправился на окраину, к Благому Берне.
Хесса Килль, попечительница сирот, похоже, отчаянно боялась сквозняков – все окна в доме были наглухо закрыты и законопачены. Духота стояла страшная. Да и сама почтенная дама была под стать здешней атмосфере. Худощавая, черноволосая, с постной гладкой прической (вот уж точно Кочерга!), прямо сочилась благостью, показным смирением и жалостью ко всему живому. Рика она вроде как хвалила, но стоило вслушаться и задуматься, получались сплошные гадости. И дерзкий он, и ленивый, и лживый, и неблагодарный. Я слушал и все сильнее хотел лично попросить Хельгу разрешить мелкому остаться у нас. А еще безумно мечтал вымыть лицо холодной водой.
Когда выходил на улицу по идеально чистым коридорам приюта, ощущение было, будто выбираюсь с городской помойки.
Рик ждал в ратуше.
– Все спокойно?
– Ага! – кивнул ученик. – Только я днем обедать выходил.
– К Гудрун?
– Не, тетка Гудрун меня звала, только что я вас объедать буду? На базаре потолкался, одному барыге корзины поднести помог, он мне монету дал. В обжорном ряду во как подкрепился!
– Ри… Хрёдерик, тебе в конце недели начислят жалованье. С барыгами больше не связывайся. Просто отдавай часть денег Гудрун на хозяйство, мы все так делаем. И она будет счастлива, если кто-то станет регулярно являться к обеду.
– А вы все что? – недоверчиво шмыгнул носом рыжий.
– Герда берет всякую снедь в оранжерею, у них принято днем пить барк всем вместе. Оле и Хельге часто некогда. А я просто не хочу.
– Оно и видно, – тихо буркнул непочтительный ученик и тут же во весь голос объявил: – А тебя какой-то мужик искал. Я ему сказал, что день неприемный, а он: «Мне лично Ларс Къоль нужен». Я ему велел, чтоб завтра приходил, может, ты будешь.
– Что за мужик? Ты имя его спросил?
– Даже записал! – Рик гордо помахал несколько помятым листком. – Сейчас… Хегли… Секъяр.
***
Счастливый человек Рик. Для него Хегли Секъяр – всего лишь какой-то мужик, и задаваться мыслью, за каким тиллом канцлер королевства покинул двор и столицу, приехал в университетский город и разыскивает хрониста, ему незачем. И можно просто корчить недоуменные рожицы из-за спинки кресла, в котором сидит, закинув ногу на ногу, и морозит все вокруг стылым змеиным взглядом презревший указания моего ученика прийти завтра и заявившийся сегодня один из самых могущественных людей земли Фимбульветер.
Некоторые боятся Хельгу, другие считают Оле Свана чуть ли не городским чудовищем, иным достаточно для впадения в ступор одного упоминания имени Орма, командора ордена Багряного Дода, но это они просто не общались с Хегли Секъяром. Сейчас он уже не вызывает у меня такого страха, а вот полтора года назад, после первого знакомства и допроса в столичной тюрьме Арахене… У-у-у, век бы хессира канцлера не видать.
Длинные ухоженные пальцы выбили по крышке стола сложную дробь.
– Итак, – произнес Хегли Секъяр, и вновь мне показалось, что сейчас он ткнет меня носом в белесую морду вареной рыбины, на примере показывая, что может сделать крутой кипяток с глазами. – Что ты знаешь о стальной короне Хлодвига Великого?
С трудом удержавшись от того, чтобы огрызнуться: «Я ее не брал!», постарался честно припомнить.
– Это почти что миф. Стальная корона короля Хлодвига исчезла еще до начала Смуты. Сванхильд Хогъяр сорвала ее с головы Карла Проклятого и скрылась. Именно это дало мятежникам право объявить правление правнука Хлодвига незаконным. Государь, лишившийся символа власти…
Канцлер упреждающе поднял ладонь.
– Древние имена можешь оставить в покое. Меня интересует, не слышал ли ты что-нибудь о короне в последнее время.
– Как, что и от кого я мог слышать?
Секъяр уперся взглядом в возвращенную мне Риком чернильницу.
– До хронистов новости подчас доходят гораздо быстрей, чем до Палаты Истины. В лапы сыскарей в Бъёрнкроге угодил один человечек. Скупщик краденого, вроде бы мелкая блошка, но известен многим и многим. И сам, соответственно, много чего знает. Говорят, что, если кому-нибудь понадобится достать с неба Перстень Драконов или раздобыть ленточку с любимой нижней сорочки королевы Брюнхильды, эта закорючка в протоколе справится. Грехов на нем хватит на самый серьезный приговор. Прохиндей понимает это и, чтобы облегчить свою участь, рвется оказывать истинникам всяческую помощь и поддержку. Например, клянется, что собирался, но просто не успел прийти сообщить, что некий человек выразил желание купить стальную корону Хлодвига. И даже дал добытчику кое-какие ориентиры. И знаешь ли, они указывают на Гехт.
На Гехт указывают и стрелки направления торговых путей на большинстве карт земли Фимбульветер. Но вслух я этого произносить не стал.
– Истинники не гоняются за легендами, – невозмутимо продолжал канцлер, – а скупщика выпускать не собираются. Сам же он начать поиски не успел. Выйти на заказчика не удалось, после ареста таракана его как снегом занесло. Королю же Хрольву не помешало бы возвращение древней реликвии. Поскольку у тебя теперь появился ученик, – канцлер резко повернулся, и Рик, отшатнувшись от неожиданности, уселся на задницу, – то вполне можешь заняться в городе и окрестностях поисками следов короны Хлодвига. Потом доложишь о результатах. Хельга в Гехте?
Я растерянно кивнул.
Хегли Секъяр поднялся и, не прощаясь, вышел.
– Это кто был? – жалобно спросил Рик, поднимаясь с пола.
– Канцлер королевства.
– А зачем он нам нужен?
– Нам – низачем. А вот мы ему, похоже, будем весьма полезны.
***
Я искренне надеялся, что в ближайшее время не увижу хессира канцлера. Понимал, конечно, что придется рассказывать ему, что удалось разведать о короне Хлодвига, но никак не ожидал, что встречу Секъяра в нашем доме. Но вот пришли с Гердой вечером, а в прихожей сидит Рик. И глаза у него как плошки.
– А у нас этот… Который канцлер. Он что, хессы Хельги бывший хахаль? У нее же капитан есть!
– Сам Оле здесь?
– Нету его! Плохо дело!
Дите правду говорит. Не нужен нам тут Хегли Секъяр. Особенно рядом с Хельгой. Если он и сестре вздумает душу мотать…
– Подождите здесь.
Я решительно вошел в гостиную.
– Сейчас морды друг другу бить будут, – раздался вслед взволнованный шепот Рика. – Братья с хахалями всегда дерутся.
Хельга и Секъяр восседали друг напротив друга за ненакрытым столом. Ни приборов для пития барка, ни письменных принадлежностей и документов. Даже скатерть гладкая, как снег в Белом Поле. Лица у сестры и канцлера недовольные, брови нахмурены, губы плотно сжаты. Смотрят злыми глазами. Какой уж тут хахаль…
Бросив на меня быстрый взгляд, Секъяр поднялся.
– Итак, Хельга, я надеюсь, ты все-таки подумаешь.
– Мой ответ окончательный, – ровно молвила сестра.
Коротко поклонившись, канцлер королевства вышел.
В дверь сразу просунулась любопытная физиономия Рика. Подслушивать у замочной скважины сиротинушка не осмелился или не захотел, но сейчас жаждал узнать, что происходит.
А что происходит? Не иначе, хессир канцлер решил привлечь к поискам пропавшей короны и главного прознатчика Гехта. В принципе, разумно.
Хельга подняла руки и резко выдернула из прически шпильки. Освобожденная толстая коса упала почти до пола.
– Брат, если тебе от меня что-то нужно, то говори быстро, завтра займусь. А сейчас пойду к себе. Устала.
– Хельга, я хочу поговорить с крысиным королем.
Было давно
Говорят, что падающую с неба звезду видишь всего несколько мгновений, но память об этом зрелище сохраняется навечно, и жить, как прежде, ты уже не сможешь. Так и появление удивительной девушки в придворном платье переломило спокойное, но скучное существование Эйрика Гехта, слуги в доме купца Фолькапа.
Такая яркая, красивая… Как принцесса из сказки или королевская фаворитка из книжек, которые читали и выбрасывали хозяйские дочки, а Эйрик после тайком подбирал ради картинок. Но эта – настоящая. Такая настоящая, что нет смысла даже мечтать, занимаясь всякими хозяйственными делами, как он найдет ее и спасет, и будут они жить долго и счастливо.
Уже на заре, как было велено, Эйрик отправился к королевскому дворцу. Беспризорного кхарна он сразу не увидел, но, когда стоял в растерянности, сжимая в руках перчатки для верховой езды, косматый бык появился из соседней подворотни и, настороженно принюхиваясь, подошел.
У Эйрика не было своего кхарна, но ему часто поручали погонять, чтобы не застаивались, скаковых красавцев купца Фолькапа и его сына, и юноша знал, сколь своенравны и при этом верны могучие звери, признающие только хозяина или того, кому тот разрешает приблизиться.
Эйрик протянул косматому быку перчатки, и тот, обнюхав их, согласно склонил рогатую голову.
Три дня, как и было велено, Эйрик прятал Химельда в пустующей кхарне при хозяйском доме. Сам в город старался не выходить, только один раз, распотрошив копилку, в которую несколько лет откладывал сбереженные монеты, отправился в лавку готового платья и купил красивый теплый плащ. Если закутаться в него, одевшись в нарядную праздничную одежду, можно попытаться появиться с кхарном на улице, не опасаясь расспросов, откуда у бедняка дорогой зверь. Зажиточный, но рачительный торговец или мастер гильдии мог купить сыну кхарна, чтобы наследник разъезжал по семейным делам, но на красивую одежду щеголь должен зарабатывать сам.
На третий день Эйрик, тщательно оглядев сбрую – никаких бляшек с гербами и приметных значков прежние хозяева на ней не оставили, – взнуздал Химельда и вывел его за ворота.
Людей на улицах было меньше, чем обычно, а вот стражи поприбавилось. Всадник то и дело ловил на себе пристальные изучающие взгляды, но никто так и не остановил то ли приказчика, то ли молодого купчика, неспешно трусящего верхом по своим делам.
Юноша и кхарн спокойно добрались до ворот, а там… Суета, шум, неразбериха. Будто половина столицы решила разом покинуть город и собралась в одном месте, намертво сцепившись оглоблями саней и рогами кхарнов.
– А скажите, добрые хессе, что происходит-то?
– Говорят, государевых злодеев ловят. Самого Карла убить пытались.
– Вот как. А что ж не убили?
– Драконы не сподобили.
– Теперь, говорят, всех, кто из города выехать хочет, на воротах проверяют.
– А в карауле сегодня сам Черный Гейррёд стоит. От него спуску не жди. Раньше-то, при Гуннаре, личную стражу короля возглавлял.
– А чего ж его на ворота выставили?
– А за что сейчас всех честных людей гонят?
– Тихо ты! Поговори еще тут!
Эйрик растерянно огляделся. Что же делать? Даже если спокойно дождаться своей очереди у ворот, вряд ли ему удастся пройти досмотр. У стражников глаз наметанный, сразу поймут, что такой кхарн, как Химельд, слишком хорош для какого-то купчишки, а если будет обыск – найдут корону.
Вернуться назад и переждать еще несколько дней? Но купец Фолькап с семейством может вернуться в любой момент: на въезд в город запрета и ограничений нет.
– Что происходит? Почему мы стоим? – раздался рядом тонкий девичий голосок.
Эйрик обернулся. Толпа поднесла его к закрытому дорожному возку, из окошка которого выглядывало капризное, густо напудренное по придворной моде юное личико.
– Досмотр, хесса Турид, – лениво ответил камнем замерший рядом с возком всадник на рыжевато-коричневом кхарне. – Все ждут, и мы подождем.
– Я не все! Фенрир, немедленно поезжай и вели, чтобы нас пропустили! Турид Родъер имеет право на уважение!
Сопровождающий юную хессу оставался спокоен и недвижим. Явно не слуга – охранник, причем из старых, проверенных. Ради хозяина он бы еще дернулся, а ради дочки его, как бы еще не младшей, – шиш!
Случай благосклонен к тому, кто умеет замечать и ценить его подарки.
– Благородная хесса, хеск, позвольте мне!
Эйрик тронул коленями бока Химельда и, ловко лавируя меж людьми, кхарнами и санями, двинулся к воротам.
У поста стражи бушевал предводитель какого-то каравана. Люди, собравшиеся пересечь с ним Белое Поле, не желали ждать непонятно сколько и отказывались от поездки. Негоциант уже дошел до обещаний пожаловаться лично королю, но Черный Гейррёд оставался невозмутим и нем, крики купца на него действовали слабо. Восседал себе на большом барабане, а на той части лица, что возможно было разглядеть из-под свирепой бороды, были написаны смертная скука и отвращение к миру, устроенному Магтом Изначальным столь по-дурацки. Попробуй такому что-то докажи.
Эйрик решил двигаться напролом. Подъехал к начальнику стражи вплотную и заблажил на всю округу, перекрывая голосом охрипшего купца:
– Благородная хесса Турид Родъер желает знать, когда наконец ее со свитой выпустят из города!
Черный Гейррёд лениво скосил на юного нахала один глаз. Потом присмотрелся попристальнее, но не к Эйрику, а к его приметному бурому кхарну с белой звездочкой на лбу. И вдруг улыбнулся. Коротко, зло, будто увидел возможность наконец сквитаться со старым врагом.
– Дорогу благородной хессе Родъер! Открыть ворота!
Еще не веря до конца в свою удачу, Эйрик направил кхарна обратно. Снова развернулся и поехал впереди возка, выкрикивая:
– Дорогу благородной хессе Родъер! Дорогу!
Вот совсем близко оказались вооруженные алебардами стражники. Вот они раздвигают в стороны загораживающие проезд рогатки. Вот впереди проем ворот. Медленно проплывает по сторонам покрытая изморозью каменная кладка. Вот перед всадником только бескрайний простор Белого Поля. Вот и по сторонам тоже. Удалось?
– Подожди-ка, малой.
