Татьяна Авлошенко
Орденец
Я еще раз внимательно перечитал подробный указатель к бестиарию. Нечисть перечисляется по названиям, виду, местам обитания, повадкам. Ничего нужного мне. Но, может быть, замораживающая людей дрянь не водилась в земле Фимбульветер сто пятьдесят лет назад, а сто сорок – уже была? Напала один раз, затаилась, а теперь, когда люди забыли о ней, вылезла снова? Так было с нечистью Мёнлуса. А что творилось в замке Вердгард до того, как мать и невеста решили не отдавать Ислейва Ледяной Деве?
Мне нужны хроники клана Вердъальв.
***
Торир у крыльца давал какие-то указания Асмолду. Я бы с большей охотой поговорил со старшим Вердъальвом без свидетелей, но не мне указывать главе клана, он сам решит, стоит ли отсылать сына, до поры сохраняя наше дело в секрете.
Не отослал. Оба северянина уставились на меня, как домашние псы на наглую ворону – донимает, а укусить не получается. Похоже, в этом клане дружелюбием и вежливостью отличается одна лишь Керна.
– Хеск Торир, я хотел бы взглянуть на хроники Вердгарда.
– Зачем?
На ночь почитать. Именно за этим сюда и явился. Фунс бы побрал упрямых и подозрительных замковых сидельцев! Мне что, опять тарг показывать?
– Может быть, я смогу найти так какую-то подсказку и понять, что за нечисть убила ваших людей. Если подобное уже случалось в прошлом…
– Бьяртей и Гейр не принадлежали к нашему клану, – перебил Асмолд. – Они были нанятыми слугами. Отец, я думаю, незачем хеску Къолю столь пристально интересоваться (совать свой нос) историей нашей семьи. Скоро прибудет адепт Дода (настоящий), он разберется во всем. Хеск Къоль может покинуть Вердгарл (убраться к фунсам, чем скорее, тем лучше) в любое время.
– За стенами сильная вьюга.
– Ничего, бывают моменты затишья. Тем более столь сообразительный и проворный хеск точно сумеет выбраться.
Силы неба, что я вообще тут делаю? Действительно, плюнуть и сидеть тихо, а при первой возможности отбыть восвояси. А неприветливые Вердъальвы и хам Асмолд в первую очередь пусть хоть все здесь перемерзнут. Но тогда может пострадать Керна…
– Южная башня, – недовольно процедил Торир. – Архивы хранятся в Южной башне.
Мне оставалось только поблагодарить владетельного вурда за явленную милость и откланяться.
Глава 3
Если летописи замка Мёнлус, которые мне некогда довелось разбирать, содержались в жутком беспорядке, то в Вердгарде их, похоже, вовсе не касалась рука хрониста. Впечатление было такое, что листы, даже не прошитые, лежали на видном месте и всякий грамотный член клана писал на них то, что сам почитал нужным. Когда пачка достигала порядочной толщины, ее засовывали в сундук, не сделав никаких пометок для опознания и даже не проверив порядок страниц. Записи о событиях, произошедших в замке, перемежались хозяйственными расчетами, в одном месте промелькнул рецепт копчения свежей рыбы, фунс знает как и зачем появившийся здесь, в дне пути от ближайшего океанского берега.
Но не это было самое плохое. В конце концов, разбирать подобный бардак в замках владетельных вурдов – одна из обязанностей летописцев. Как и приводить в должный вид хроники городов. Но в Вердгарде ничего связанного с историей просто не было. Имелись только родовые книги, как будто у многих поколений людей, обосновавшихся на самом краю земли Фимбульветер, в жизни происходило всего три события: появление на свет, вступление в брак и смерть. Но как же указ короля Хлодвига, повелевшего во имя сохранения памяти для потомков каждому вурду, в чьих владениях произошло примечательное событие, призывать хрониста и честно, без утайки рассказывать тому о случившемся? А в старые годы летописцы не были привязаны к одному городу и странствовали по всему королевству, дабы самим быть свидетелями истории. Здесь, на краю обжитой земли, вообще ничего не происходило? Нерадивым предводителям клана – всем без исключения! – было плевать на волю короля? Или вековые тайны замка Вердгард столь ужасны, что их вообще нельзя раскрывать никому чужому?
Я просидел в архиве четыре часа. Разбирал документы, а устал так, будто все это время тащил по обледенелой брусчатке ведро, наполненное камнями. Надышался пылью и плесенью. Чесался нос, глаза жгло, в хребте и плечах обосновалась ломающая боль. А главное, пришли растерянность и обида. Ощущение, что меня в Вердгарде невзлюбили не только люди, но и сама здешняя атмосфера. Я пытался найти утешение в думах о Герде, мысленно говорить с ней, но и это не получалось, как будто моей радости не было места в этом враждебном промерзшем замке.
Тихо застонав, я уткнулся лбом в старый пергамент.
***
– Хеск Ларс?
Осторожное прикосновение к плечу.
Керна. Единственный нормальный человек в этом поганом месте.
– Ларс, я помешала? Вы не пришли к обеду. Не хотите есть или вас забыли позвать?
Племянница Торира выглядела искренне огорченной.
– Благодарю, хесса Керна. Заработался.
– Нашли что-нибудь?
– Нет.
– Но поесть все равно надо, – решительно заявила девушка. – Пойдемте. Заодно немного отдохнете. А потом я помогу вам искать.
– Спасибо, благородная хесса, вы очень добры.
– Это вы делаете доброе дело. А я просто хочу знать, как продвигаются ваши поиски. Это ведь важно для всех нас, живущих в Вердгарде. Так что пойдемте, я за вами поухаживаю. И знаете что? Зовите меня просто по имени. Хорошо?
– Хорошо… Керна.
***
Керна принадлежала к числу тех счастливых людей, кто способен без лишних усилий и суеты сделать многое.
Когда мы пришли на кухню, она поставила передо мной миску густой горячей похлебки и тут же принесла такую же посудину для себя.
– Не думайте, что я обжора, – доверительно шепнула хесса Вердъальв, усаживаясь напротив. – Просто это очень вкусно.
А еще милая барышня не хочет смущать гостя, заставляя того есть в одиночку.
Мы разделались с похлебкой одновременно и весело взглянули друг на друга.
– Так! – довольно потерла ладошки подательница благ. – Теперь можно и документами заняться. Ой! У вас глаза красные! Это от усталости. Нужно промыть холодным барком.
Я хотел пообещать, что непременно так и сделаю, но проворная девушка уже подступала с кувшинчиком и невесть откуда взявшейся чистой тряпицей.
– Запрокинь голову, – решительно велела она.
Когда на Ондвике я видел зрением не своим, а делсе, последнего представителя древней забытой расы, Герда, пытаясь помочь, так же промывала мне глаза. Только пальцы, касавшиеся моего лица, были нежными и теплыми, а у Керны руки почти ледяные.
А еще моя любовь целовала меня.
– Вот и все. Так лучше?
Керна, отступив, складывала влажную тряпицу. Глазам действительно стало полегче.
– Добрая хесса, вы просто посланница Леге.
– У нас здесь часто приходится лечить глаза. Дозорным, тем, кто просто поднимается на башни, чтобы смотреть. Когда человек долгое время не видит вокруг ничего, кроме блестящего под солнцем снега, он может ослепнуть.
– Керна, кого вы ждете?
– Не ждем. Боимся. Тех, кто однажды может прийти из-за Пустого Стеде.
***
– Интересно, – сказала Керна, перелистывая страницы бестиария. – Похоже на собрание сказок.
– На самом деле это научный труд, написанный исключительно серьезным человеком – командором ордена Багряного Дода.
– И ты по этой книге можешь распознать любую нечисть?
– Только если выучу все главы наизусть. Вряд ли хоть одна хищная тварь будет стоять и спокойно ждать, пока я отыщу в бестиарии нужное место. Но польза от книги все равно неоценимая.
– А я думала, адепты Истребителя Зла уже знают о нечисти все. Вас же специально учат с детства?
– Иногда в храм приходят и взрослые. Я в ордене совсем недавно.
Говорить, что жрецы Багряного должны были забрать меня, как только мне исполнилось десять лет, почему-то не захотелось.
– А до того?
– Был хронистом города Гехта.
– Ларс, – положив бестиарий на колени, Керна пристально смотрела на меня. – Сколько тебе лет?
– Скоро будет двадцать.
– И уже так много успел. Хронист, адепт Дода. При этом женат – кольцо на руке. А твоя жена… Какая она?
Я никогда ни с кем, даже с Хельгой, не говорил про Герду. Не потому, что считал это недостойным или стеснялся, просто… Как описать словами солнечный свет, или тепло домашнего очага в ненастный день, или большую кружку воды, когда хочется пить? Или собственное дыхание?
– Моя Герда, она… Очень хорошая.
– Красивая?
– Лучше всех!
– А чем занимается?
Ведьма воды. Как утверждает командор Орм, сильнейшая во всей земле Фимбульветер. Отказавшаяся от своего могущества. Но о таком тот же верховный жрец Багряного запретил говорить строго-настрого. Да я бы и сам не стал. Даже с такой славной девушкой, как Керна, единственным человеком в замке Вердгард, ставшим мне другом.
– Герда работает в городской оранжерее. Выращивает цветы.
– Цветы, – повторила Керна. – Это достойное занятие для… замужней дамы. А еще кто-нибудь у тебя есть?
– Родители. Пять старших братьев и еще множество родичей, но все они живут в замке, а мы с Хельгой, это моя сестра, и ее мужем – потрясающий дядька, приемный отец Герды, – в Гехте. Еще с нами Гудрун, наша домоправительница, она же кухарка и нянька, и пес Вестри.
– Большая семья, – вроде как с разочарованием сказала Керна и снова опустила взгляд к бестиарию.
***
От увесистых книг в толстых переплетах порой очень большая польза. Особенно если держишь такую в руках и стоишь около двери, когда та распахивается. Створка непременно звезданула бы меня по лбу, а так удар принял на себя край фолианта.
Сидящая за столом в другом конце комнаты Керна вздрогнула и чуть не выронила свиток с перечислением каких-то давних хозяйственных нужд.
Асмолд явился как пламенеющий тилл возмездия.
– Керна, выйди!
Девушка, неуверенно оглядываясь, покинула комнату.
Вердъальв проводил ее гневным взглядом, захлопнул дверь и повернулся ко мне.
– Тебе ведь ясно дали понять, что пора убираться отсюда!
– Я так сильно не нравлюсь местному обществу?
– Наоборот, кое-кому нравишься слишком сильно. Если еще раз увижу тебя рядом с Керной…
Кулак Асмолда недвусмысленно оказался рядом с моим носом.
– Может быть, разрешим наши разногласия, как пристало людям благородного происхождения?
Ревнивец согласно кивнул.
– Шпаги, двор перед воротами, без свидетелей. Прямо сейчас, чего тянуть. До первой крови. Проиграешь – завтра же с утра проваливай из замка. Ради такого случая даже ворота откроем.
– Согласен.
Я не боялся, что придется оправдываться перед Ормом за угробленное дело. Негоже вызывать на поединок человека, в доме которого живешь. Но если он сам нарывается, никакие правила вежливости не велят ему поддаваться.
Мы разошлись, чтобы взять оружие. Ни в коридорах, ни на лестнице, ни во дворе, куда я вскоре спустился, навстречу не попалось ни одного человека. Даже Керна куда-то исчезла. Но это понятно, не такая она девушка, чтобы подслушивать под дверью.
Двор был засыпан снегом, но небольшая площадка перед воротами вычищена и выровнена до абсолютной гладкости. Как специально готовили. Но нет, здесь спешиваются прибывающие в замок. Какие сейчас могут быть гости – вьюга за стенами не утихает. Снег, скорее всего, убирают по привычке.
Я обратил внимание, что Вердъальв вооружился длинным узким мечом. Такой клинок сейчас можно увидеть разве что на гравюрах в книгах по истории, но не в руках живого человека. Интересно, что заставляет Асмолда сохранять верность этому архаичному оружию? Оно наверняка требует особой техники, а значит, и учителя. Но, может быть, умение управляться именно с таким мечом передается в уединенном замке из поколения в поколение?
Мы сбросили камзолы. Холод тут же проник под рубашку, но я знал, что это ненадолго: начнем фехтовать – быстро согреюсь.
***
Еще один урок Оле Свана: если есть возможность, если исход поединка не зависит от твоей быстроты и натиска уже с самого начала – не лезь первым, подразни противника своим бездействием и спокойствием, заставь его кинуться и показать, на что он способен.
Учитель фехтования в замке Вердгард, как видно, придерживался тех же взглядов. Отсалютовав клинками, мы сошлись на максимально допустимое для выпада расстояние и закружили друг перед другом, ловя движения противника. У Вердъальва было преимущество: он стоял на своей земле, знал, где и как выщерблена брусчатка, с какой стороны будет светить внезапно выглянувшее из-за туч солнце. Я же мог полагаться исключительно на умение и точный расчет.
Поединок до первой крови, так что уязвимыми зонами, скорей всего, будут плечи и руки до локтя. В грудь бить опасно, можно не рассчитать силу удара, в бедро – значит на несколько лишних дней задержать раненого врага в замке, в лицо – просто подло. Хотя эфесом, а точнее кулаком с оружием, допустимо: юшка, текущая из носа, вполне соответствует правилам честного поединка, а с побитой мордой не очень-то посмущаешь покой юных дев и их ревнивых кавалеров. Посрамленного врага можно и пожалеть, не выставлять в метельное Белое Поле почти на верную погибель.
Выводы мои оказались правильными: первый же выпад Асмолд наметил мне в плечо. Прямой верный удар, без вывертов, такой и следовало ожидать от замкового вурда, для которого фехтование не красивые танцы с оружием, а способ выжить.
Защитился я так же просто и жестко – сразу перешел в контратаку.
Асмолд дрался так, будто колющие свойства шпаги были для него в новинку. Не отражал выпады, а уклонялся, постоянно переступая с ноги на ногу и работая корпусом. Конец меча Вердъальва был скруглен и затуплен, поэтому мой противник наносил только рубящие удары. Никогда прежде не сталкивался я с подобной школой. Даже Оле Сван, умеющий превратить в оружие все, что под руку попадется, дерется по-другому, но у бравого капитана в фаворе палаш.
Асмолд шагнул чуть вбок, развернул корпус, метя подрубить мне колено. Умно, обычно у дылд вроде меня нижние блоки никуда не годны, просто не успеть. Теперь уже я отскочил, одновременно смещаясь влево. Меч по дуге пошел вверх.
Не дожидаясь, пока он меня настигнет, я быстро шагнул вперед, мимо Вердъальва и, развернувшись на каблуках, сделал выпад, стараясь достать кажущийся открытым бок противника. Но Асмолд, ухватив эфес двумя руками, успел перекинуть меч клинком вниз и защититься. Прием, доселе невиданный.
Мы с Вердъальвом описали полукруг и практически поменялись местами. Новая серия стремительных, но тщательно выверенных выпадов и блоков. Насколько же проще убить человека, нежели драться с ним, стараясь не нанести особого вреда.
Асмолд, глядя куда-то поверх моего плеча, вдруг изменился в лице. Уловка старая, как мир, и недостойная истинного воина. Потому-то, когда противник, вскрикнув, указал на ворота, я оглянулся.
Сперва не заметил ничего необычного. Ворота, запертые на толстый поперечный брус, стена, дозорная башня. Все как в прочих замках. Зачем только хозяева Вердгарда посадили на стену какое-то лохматое чучело? Ворон, или кто тут водится – пугать, что ли?
Чучело хихикнуло и сигануло вниз.
Вблизи оно походило на кривоногого карлика, нарядившегося в шубу и капюшон из длинного белого меха, слипшегося в сосульки, торчащие в разные стороны. Выглядело бы забавным, если б не красные, горящие злобой глазки и не пасть, полная игольчатых зубов.
– Спина к спине! – рявкнул Асмолд.
Что нам двоим может сделать одна мелкая нечисть? Но через гребень стены уже лавиной сыпались ее сородичи.
– Подпустишь – растерзают!
– Что делать?
– Просто руби. Сам не знаешь? Присылают фунс знает кого!
Нечисть решила взять нас числом. Если, конечно, была способна к организованным, да и просто к осознанным действиям, а не просто стремилась как можно скорее добраться до лакомой добычи. Лезла так плотно, что мне казалось, я по пояс провалился в колотый, топорщащийся острыми осколками шевелящийся лед.
Визг и завывания перекрывал голос Асмолда, громко поносящего врагов. Никогда не думал, что буду радоваться площадной брани. Однако если я слышу недавнего противника, значит, он жив, сражается.
Вердъальв был прав, когда велел рубить нечисть. Попасть в юрких мельтешащих гадов прямым выпадом было почти невозможно, а от удара гранью клинка они распадались на куски, словно вылепленные из снега. Но слишком много их окружало нас, слишком злы и проворны они были. Я рубил наседающую нечисть шпагой, отбрасывал сапогами и свободной рукой в перчатке. Знал откуда-то, что если хотя бы один карлик вцепится острыми изогнутыми когтями, то все, смерть. Нас с Асмолдом растащат, набросятся скопом, растерзают.
В общем колышущемся месиве уже нельзя было отличить живых врагов от порубленных. От воплей и визга сотрясались, казалось, стены замка. Почему же оттуда никто не придет к нам на помощь?
Глухой утробный вой, не звериный, а подобный жуткой песне ветра в трубе, разнесся над Вердгардом. И, словно услышав приказ, карлики разом оставили нас, бросились к стене, принялись карабкаться вверх по холодным камням. Минута – и двор замка был пуст, только мы с Асмолдом стояли рядом.
– Отбились! – сплюнул Вердъальв.
– Отбились. А своим помогать у вас не принято?
– Слушай, ты точно орденец? – Асмолд смотрел на меня мрачно, но без прежней злости. – Простых вещей не знаешь. Или за нежелание учиться выгнали? Это же пустошные тролли. Когда они нападают, все двери должны быть заперты. Если прорвутся в дом, хана всем, а не только тем, кого настигли на улице. Прожорливые, гады. Рвут всех, кто движется.
– И часто у вас такие пляски?
– Нет. Эти за тобой притащились.
– Что, орденцы, с их точки зрения, особенно вкусны и питательны?
– Живого… Живых учуяли. Пустошные тролли следуют за Ледяной Девой, а когда она приходит, редко кто из людей топчется во дворе. Идем в тепло.
– Считаешь поединок законченным?
Асмолд резко схватил и поднял мою правую руку. В горячке боя я не заметил, но ткань рубашки была заляпана кровью. Какой-то тролль укусил меня сквозь рукав. Надеюсь, у них хотя бы не ядовитые зубы.
***
Поднявшись на крыльцо, Асмолд занес руку, чтобы постучать, но не успел. Дверь распахнулась. На пороге, двумя руками вцепившись в засов, стояла Керна.
– Ты что здесь делаешь? – напустился на нее Вердъальв. – Забыла, что, когда нападают пустошные тролли, нельзя не только открывать двери, но и близко подходить?
Не слишком-то он ласков со своей возлюбленной. Но, может быть, просто очень боится за нее и вот так, в грубоватой форме, выражает свою заботу. В каждой семье свои порядки, трудно понять что-либо, прожив в доме меньше двух дней.
Хуже, что Керна смотрит на меня с тревогой и надеждой. Ее постоянного кавалера, может быть жениха, чуть не съели, а она ощупывает взглядом заезжего орденца – цел ли, не ранен? И печальнее всего то, что хесса Вердъальв очень, очень славная девушка.
– Ступай к себе, Керна, – уже гораздо более ласково сказал Асмолд. – Все уже хорошо.
Она послушно, как маленькая девочка, кивнула и пошла прочь. Остановившись на миг, обернулась, будто хотела что-то спросить, но так ничего и не сказала, скрылась в коридорах.
– Эй, – Асмолд дернул меня за рукав – к счастью, целый и чистый. – Идем. В ранах от зубов пустошных троллей нет яда, но лучше сразу промыть и перевязать, а то может загноиться, а в этом нет ничего хорошего.
Кто бы спорил.
Глава 4
Рану Асмолд обработал как опытный лекарь или воин – быстро, аккуратно и очень хладнокровно. Заметно было, что заниматься подобными делами ему приходится если не регулярно, то очень часто.
– Значит, так, – сказал он, закончив. – В замке, раз уж такие дела, оставайся. Негоже прогонять человека, вместе с которым сражался. Делай свое дело. Керну оставь в покое. Лучше всего вообще к ней не приближайся. Если нужно что-то узнать, спрашивай у отца или у меня.
Хоть младший Вердъальв и хамло непотребное, а ведь прав. Керну мне действительно лучше обходить по широкой дуге. Я уеду домой, к Герде, единственной, а людям здесь жить. Интересно, в каких отношениях Керна с Асмолдом? Колец Хустри ни она, ни он не носят ни одного. Но кому демонстрировать семейное положение среди своих, в клане замкнутом, живущем на окраине мира? Настолько обособленном, что даже браки между родственниками одобряются? Но опять же, я ничего не знаю о Вердъальвах. Керна называет Торира, отца Асмолда, дядей, но степень родства между ними может быть весьма отдаленная. У нас с Хельгой есть бабушка Эдит, которая на самом деле приходится нам прабабушкой, и то не родной. А уж как ко мне обращается Раннвейг, дочь моей старшей сестры…
Я вдруг понял, что представления не имею, кто родители Керны, присутствуют ли они в замке. Да и лиц остальных обитателей Вердгарда не могу вспомнить. Сидел ведь с людьми за одним столом, расспрашивал их о погибших слугах, а вместо внешности в памяти белое мельтешение, словно смотрю в окно на кружащую вьюгу.
Вьюга…
– Что тебе рассказывал мой отец? – требовательно спросил Асмолд.
– Говорил про Ледяную Деву. Про Ислейва. Когда это случилось?
– Разве тебе не сказали? – настороженно взглянул наследник Вердъальвов.
– Хеск Торир говорил, что Ислейв был братом его деда. Но в каком конкретно году все произошло?
– Спроси у отца еще раз. Я не силен в истории и мифологии.
– А когда впервые появились пустошные тролли?
– Всегда были. Они приходят вслед за Ледяной Девой.
Уже два вида нечисти. Одна запирает ворота снегами, но в замок проникнуть не может или не хочет. Другая свободно лазает через стену. Кусачая. В лед людей не превращает никто.
– Кто отозвал троллей?
– Не знаю. Их пастуха никто никогда не видел.
– Сколько обычно держится вьюга?
– Раньше дней по пять кружила. Сегодня второй.
***
Керну я встретил в коридоре. Она стояла у узкого окна, которое раньше наверняка было больше, но потом часть проема заложили камнем. Но смотрела не на улицу. Явно ждала. Прекрасная дама должна перевязать раны рыцаря. Но не надо этого, хорошая девушка Керна, вовсе не надо…
Снова пристальный изучающий взгляд, без жалости, но с затаенным беспокойством.
– Ларс, ты ранен?
– Тролль укусил за руку. Ничего страшного. Я даже не заметил. Асмолд перевязал.
Керна не шагнула ко мне, но подалась вперед всем телом. На пару финге, не больше. Движение почти незаметное, но оно потревожило застоявшийся воздух в коридоре. Дохнуло холодом.
– Мы обрабатываем раны мазью для кхарнов. Добывать лекарства отдельно для людей и для зверей здесь сложно.
– Ничего не имею против снадобья для быков.
– У кхарнарей хороший запас. Асмолд там? – Керна указала рукой.
– Да.
Опустив глаза, хесса Вердъальв прошла мимо. После не оглянулась.
А я опять ощутил непреодолимое желание умыться если не чистой водой, то хотя бы снегом.
***
На жительство меня определили в Южную башню, рядом с помещением, где хранился архив. Там еще оставалось достаточно неизученных документов, но я пошел в свою комнату. Надо было посмотреть, что бестиарий говорит о пустошных троллях.
Книгу я привычно оставил на постели под подушкой. Но сейчас бестиария там не было. Толстый том такого формата, что в поле его, пристроив на колено, можно использовать вместо письменного стола! Даже если я положил его не на привычное место и забыл, сейчас бы сразу заметил.
Поискав пропажу по комнате, я даже трижды повернулся на месте, тихо повторяя: «Ниссе, ниссе, поиграл – и отдай!» Никогда не видел домового, это у нашей Гудрун с ним хорошие отношения, но нехитрое домашнее заклинание, которому еще в детстве научила меня домоправительница, всегда действовало безотказно. Но не сейчас.
Странно. Не крысы же уволокли книгу. Кому понадобился бестиарий и чего ради этот кто-то решил взять книгу тайком?
В дверь со всей силы бухнули кулаком, и тут же, не дожидаясь приглашения, в комнату ввалился Торир.
– Нечисть убила повара!
***
Нечисть подкралась к Браги, главному кухарю замка Вердгард, незаметно. Люди слышали, как тот грозным басом распекает поваренка Сёльви, а после, когда мальчишка, сияя красным ухом, с ревом выскочил из царства сковородок и кастрюль, сердито ворчит что-то сам с собой. Замковый народ, зная суровый нрав повара, в кухню не совался. Наконец одной из старых служанок что-то понадобилось, и она решила заглянуть.
Браги в кухне не было. Только растекалась возле плиты большая мутная лужа да валялась в ней брошенная поварешка.
***
Обычно на месте, где что-то произошло, собирается пропасть народу. Хельга и Оле не раз сетовали, что одно из самых сложных дел для стражи – расшугать толпу любопытных, причитающих плакальщиц и добровольных помощников, жаждущих немедленного торжества закона и справедливости.
Люди же замка Вердгард, рассказав главе клана о случившемся, то ли затаились, то ли спокойно разошлись по своим делам. Даже обнаружившая покушение на повара старая служанка куда-то скрылась. Во всяком случае, над тем, что осталось от Браги, кроме меня, стояли только Торир, Асмолд и Керна.
Младший Вердъальв обнял девушку за плечи. Она взглянула на него и не отстранилась.
Торир наливался гневным багрянцем. Еще бы: в замке адепт Истребителя Зла, а прямо у него под носом людей убивают. Если сейчас ничего не сделаю, глава клана Вердъальв меня самого на приманку для нечисти пустит.
Наклонившись, я поднял поварешку. Фу, жирная, скользкая. А от лужи явственно тянет крепким запахом мясного бульона. А чем еще должна пахнуть вода, образовавшаяся изо льда, в который был обращен человек?
– Эй, что случилось?
Рядом с Ториром, прижимая локтем мороженую свиную ногу, стоял Браги. Живой и целиком, но очень недовольный.
– Чего вам тут надо? – непочтительно спросил он, обводя семью хозяина замка сердитым взглядом. – Идиот Сёльви опрокинул кастрюлю с супом, так что одна фунсова теща знает, когда мы теперь будем ужинать. Придется жарить. – Он бросил глухо стукнувшую свиную ногу на разделочный стол, еще раз мрачно оглядел присутствующих и протянул руку ко мне: – Поварешку отдай.
***
– Асмолд, сколько на кухне входов-выходов?
– Один.
– Как тогда повар мог уйти незаметно?
– Считаешь, что Браги нечисть? Ледяная тварь, которая целыми днями орудует у раскаленной плиты?
Я ничего не считаю. Ничего не знаю и не могу понять. Является ли нечисть извне, или угнездилась в замке, приняв вид одного из здешних обитателей? Убивала ли она в прежние годы, или впервые вышла на охоту только сейчас? Почему люди, заинтересованные в поимке твари, не хотят мне помогать, явно темнят и недоговаривают? Кто, в конце концов, свистнул бестиарий?
Замок Вердгард и его обитатели не желают выдавать свои секреты.
***
День прошел впустую. В Южной башне делать было вроде как и нечего, я слонялся между крепостной стеной и цитаделью, пытаясь отыскать несуществующие следы, после хотел отловить хоть кого-нибудь из жителей замка, но тщетно. Даже «воскресший» Браги исчез из кухни в неизвестном направлении. Как может относительно небольшое количество людей попрятаться в пределах одного замка так, что никого не найдешь? А главное – чего ради?
С Асмолдом и Ториром я разговаривать не хотел – вряд ли узнаю что-то новое и полезное. Единственным человеком, кто мог мне помочь и кому я доверял, была Керна. Но как к ней теперь подойти? Фунс бы взял Асмолда и его ревность! Я готов драться хоть на пяти дуэлях, не страшно, но очень не хочется портить жизнь славной девушке.
С горя я отправился на кхарню проведать Скима. Стоял, задумчиво поглаживая белую «звездочку» на лбу быка, как вдруг мне в плечо ткнулся мягкий пофыркивающий нос. Важенка! Они меньше, изящнее быков, и рога у них не торчат пиками, а изогнуты наподобие дужек ухвата. Их не ставят под седло и не запрягают в сани, потому в частных городских домах почти не держат, зато в общественные кхарни берут охотно – ради молока, шерсти и беленков, из которых вырастают новые сильные звери. А в замки вурдов – еще и просто для души, как домашних любимцев. Они много добрее и ласковее воинственных самцов, признающих только хозяина и немногих названных им людей.
Я почесал чувствительное место у основания рогов, и важенка благодарно лизнула мне руку.
В стойлах по соседству возникло оживление. Сразу несколько изящных гладких голов высунулось в проход. Да тут одни важенки! Только из денника у самого входа настороженно посверкивал лиловым глазом остророгий бык. Хорошее хозяйство, но на ком же ездят местные обитатели?
– Ну-ну, Юста, так, конечно, никто не чешет, не гладит.
В проходе стоял Матс, кхарнарь. Седобородый, хоть и не старый еще мужик, крепкий, подвижный. Именно он охотнее всего разговаривал со мной о погибших Бьяртей и Гейре.
– До чего же девчонки ласку и внимание любят! – Матс достал из кармана несколько кусков сушеного гриба и раздал своим подопечным, а один, подойдя, протянул мне, для Скима. – Не извольте беспокоиться, благородный хеск. Видите, обустроен ваш герой, ухожен. Поладили мы с ним.
– Спасибо, Матс. Тяжело, наверное, сейчас? Чужой кхарн, а ты без помощника остался.
– Справляемся. А от Гейра, не тем будь помянут, не так уж много пользы было. Больше за девками бегал. Но помощник, конечно, нужен. Как уляжется метель, съезжу в какой-нибудь город, найму.
– Сам поедешь? Не хеск Торир?
– Сам, ясное дело. А хозяин завсегда при доме должен быть. Мало ли, случится что.
Матс говорил дружелюбно, глядел простовато, но чувствовалось в повадках его предупреждение, как у матерого кхарна: не лезь, чужак, не подходи слишком близко, а то мигом на рога подниму.
– И часто что-то случается?
– Драконы милостивы, не жалуемся.
– Сам ты здесь давно?
– Да с самого что ни на есть младенческого возраста. Родители мои с места на место перебирались, да в Пустом Стеде заплутали. Там их хеск Вердъальв нашел, в замок взял.
– Отец хеска Торира? Или дед?
Матс на миг замялся.
– Дед. Тоже Торир, да будет Дод к нему милостив.
Торир, дед Торира. Брат Ислейва. Я снова подумал, что не имею никакого представления о нынешнем роде Вердъальв. Нас представляли друг другу, но я не могу вспомнить ни имен, ни лиц. Попросить всех снова собраться вместе? Неудобно как-то, непочтительно.
Матс смотрел на меня выжидающе. Явно хотел, чтобы я свалил из его кхарни как можно быстрее. Он не прочь был потолковать о косматых быках и важенках, о своей любимице Юсте, но все остальное пришлого не касается.
Однако у меня был еще один важный вопрос.
– Матс, когда погиб Гейр, ты был на кхарне?
– Да, где ж еще?
– Важенки не беспокоились? Они ведь чуют нечисть.
– Чуют, когда твари близко прилезают. А если версе так на пять дальше, так пусть хоть Дикая Охота мимо промчится или, наоборот, на привал остановится – ничего.
Выяснять у Матса что-то сверх сказанного – все равно что кхарнов хвост в косички заплетать. Еще раз поблагодарив служивого за заботу о Скиме, я пошел обратно в замок.
***
Уже начало темнеть, но для сна было еще слишком рано. А для охоты на нечисть? На Бьяртей она напала рано утром, на Гейра – средь бела дня. Да и где устраивать на нее засаду?
