Татьяна Андреевна Бердникова
Доминик
Фойе встретило его нестерпимым блеском натертых полов и отполированных стен, вечнозелеными растениями в горшочках и суровым молодым охранником в небольшой каморке за стеклянной перегородкой.
– К кому? – холодно осведомился он, едва только Дерек миновал большие стеклянные двери и окинул его взглядом, в котором сквозило сплошное подозрение и недоверие.
– К Доминику Конте, – покорно отозвался юноша и, вздохнув, принялся объяснять, – Он потерял телефон, а я нашел, и я…
– Запишите имя, – так же холодно и сурово перебил охранник и, просунув под стекло журнал регистрации, указал на свободную строчку, – Имя, фамилия, к кому пришли и с какими целями.
Охранник был молодым, немногим старше самого Дерека и безмерно переполненным чувством собственной значимости. Парень, мимолетно окинув его взглядом, незаметно вздохнул. Бедняга. Работает в таком месте, постоянно видит вокруг себя роскошь и богатство, а получает, небось, не такие уж большие деньги в сравнении с доходами обитателей этого здания, да и, отработав, возвращается домой, в какую-нибудь «однушку» или, максимум, «двушку»… Зато считает себя невероятно крутым и, завидев парня в простой одежде, явно не слишком обеспеченного, пытается покрасоваться перед ним.
Дерек усмехнулся и, взяв предложенную авторучку, начал творить. Писать поэму в предложенном журнале, расписывая подробно и скрупулезно цель своего визита к господину Конте, объясняя, как сильно ему не хочется идти к оному, и почему же он все-таки идет, он не стал и, ограничив цель своего визита простым словом «гость», предварительно указав прочие данные, подвинул журнал обратно к собеседнику. Тот молча указал рукой куда-то в сторону полутемного проема в той же стене, где располагался вход в его каморку.
– Простите, а какой этаж? – молодой человек еще раз мельком сверился с бумажкой, на которой записал адрес и, поняв, что сосчитать навскидку этажи не в силах, предпочел обратиться с этим вопросом к человеку сведущему.
Сведущий человек одарил его до крайности странным взглядом и, на несколько мгновений сжав губы, наконец, процедил:
– Последний, – после чего окончательно потерял интерес к странному гостю. Дерек, наивно полагавший, что отношение к нему будет несколько иным и ощущающий себя сейчас ни больше ни меньше, как политым ледяной водой, задетый буквально за живое, вздернул подбородок, не удостаивая собеседника даже кивком. После чего, и сам теряя к нему всяческий интерес, уверенно направился в сторону указанного проема, мимолетно оглядываясь.
Холл или фойе элитного здания, надо заметить, не разочаровал его. Сверкающие плиты пола, которые, вероятно, целая бригада уборщиц драила денно и нощно, были устланы мягким и уютным ковром приятного пастельного цвета, таким чистым, что ходить по нему, не переобувшись, было откровенно стыдно. С правой стороны, за стеклом, мирно обитал суровый охранник; слева же находился довольно приятного вида диванчик, окруженный с обеих сторон горшками с высокими зелеными растениями. Чуть дальше стояло такое же кресло, так же утопающее в зелени.
Стоило же свернуть в тот самый полутемный проем, что указал молодому посетителю не менее молодой Цербер у входа, как вас окутывал приятный полумрак. Это помещение, в сравнении с основной частью фойе, не было так уж велико, но все здесь дышало домашним уютом, все казалось преддверием расслабления, посему Дерек, оказавшийся здесь, невольно перевел дух. Странное чувство, охватившее его при входе сюда и усилившееся после беседы с охранником – чувство, что ему здесь не рады, при виде этого помещения начало стремительно таять, уступая место некоему умиротворению, даже несмотря на то, что роскошь и богатство бросались здесь в глаза куда как больше.
Слева и справа, вдоль стен, высились красивые, витые, похоже, мраморные колонны, не несущие никакой функциональной нагрузки, ничего не поддерживающие, служащие не более, чем украшением помещения.
Между ними, расположенные с равным промежутком, очевидно, предписанным четкими правилами техники безопасности, находились три лифта с до такой степени отполированными дверями, что те казались зеркальными. Пол здесь был устлан длинной ковровой дорожкой, кажущейся еще более мягкой, чем ковер в холле, мягкой настолько, что Дерек машинально огляделся – нет ли здесь где-нибудь тапочек для посетителей. Не пачкать же такую красоту! А вдруг на улице осень? Вдруг он по лужам ходил и теперь всю эту грязь… Парень вздохнул и, помотав головой, продолжил осмотр помещения.
Потолок здесь был темным, глянцевым, усыпанным встроенными светильниками, рассеивающими вокруг мягкий, ненавязчивый, домашний полумрак. Возле каждой из колонн, как и в холле, находились растения; кнопки вызова лифтов были, судя по всему, сенсорными.
Молодой человек, стараясь ступать по пушистому ворсу как можно аккуратнее, дабы не испачкать его, осторожно приблизился к крайнему из лифтов и легонько коснулся пальцем панели рядом с ним на стене. На панели вспыхнул блеклый огонек, сделанный таковым, видимо, в целях соблюдения общего светового режима в этом помещении, и до слуха юноши донеслось негромкое гудение.
Прошло несколько секунд и двери лифта, негромко звякнув, открылись, пропуская его во вполне изысканную кабину.
Она не была большой, но не была и маленькой. Размеры ее были таковы, что в ней свободно могли находиться два-три человека, не испытывая при этом стеснений и неудобств. Инкрустация деревянными панелями внутри, отполированными не хуже дверей лифта, два огромных зеркала с обеих сторон, занимающих стену от пола до потолка, в сочетании с еще одним зеркалом, тоже высоким, но бывшим несколько у́же прочих, заключенным в раму, делали ее визуально больше, каким-то чудом увеличивая уют. По обеим сторонам от зеркала в раме, расположенного прямо напротив дверей, находились еще два горшка с растениями; потолок украшала небольшая, но достаточно массивная и очень роскошная хрустальная люстра.
Дерек тихонько вздохнул и, очень живо представив, как эта прекрасная конструкция рушится на голову при внезапной остановке лифта, поморщился, подходя к тому самому дальнему зеркалу. Панель с кнопками располагалась почему-то возле него, как раз над одним из растений, и юноша, сделав несколько шагов по небольшому паласу, застилающему пол и здесь, наконец получил возможность отправить лифт на необходимый ему этаж.
Двери с тихим звоном закрылись, вновь послышалось гудение, и парень, ощутив, что кабина движется, несколько расслабился, переводя дух. Ну вот, уже почти все. Осталось самое страшное – беседа с противным Конте, но после он, вручив ему утерянное имущество, сможет с чистой совестью отправиться домой и вернуться к своим выходным.
Он бросил взгляд в зеркало и, почесав бровь, задумчиво поднял глаза к потолку. Лифт несся вверх с невероятной скоростью, двигался мягко и плавно, вознося его куда-то туда, под самую крышу элитного здания…
Может, Доминик Конте живет на чердаке? Тогда, по крайней мере, был бы вполне объясним странный взгляд охранника – если уж он гость, так должен же знать, к кому и куда направляется! Хотя, с другой стороны, а вдруг он в первый раз идет в гости? Да и вообще, объяснил же он истинную причину своего визита, чего ради нужны были эти странные взоры…
Движение прекратилось. Лифт замер где-то в пространстве, очевидно, достигнув точки назначения и дверцы его, опять тихонько звякнув, растворились.
Дерек вышел наружу и, зацепившись взглядом за большой диван, как обычно, окруженный растениями и массивную, тяжелую дверь, обитую дорогой даже на вид кожей, на мгновение замер. Взгляд охранника стал ему ясен и как-то сразу прекратил вызывать некоторое негодование. Идя в гости к Доминику Конте, заявляясь в такое крутое здание и отправляясь на последний этаж, следовало бы сразу сообразить, понять, что нужный человек проживает в пентхаусе. Хм, интересно, один?..
Дерек немного помялся возле лифта, мысленно подталкивая себя к действиям, затем неуверенно шагнул вперед, одновременно набирая в грудь побольше воздуха. А что, если… вдруг этот парень живет воистину по-дворянски и имеет прислугу? Если сейчас дверь откроет какой-нибудь дворецкий, то он просто отдаст ему телефон и тихо, мирно уйдет. И Бог бы с ним, с этим вознаграждением за труды! Главное, просто избавиться, и…
Мысли молодого человека оборвались буквально на полуслове, мгновенно переключаясь на новую деталь, зацепившую его взгляд.
Массивная, тяжелая дверь, единственная дверь на этом этаже, дорогая, из черного металла, с полированной вставкой из темного дерева по центру и так далее – эта дверь была приоткрыта.
Юноша сглотнул. Предчувствие чего-то чрезвычайно нехорошего наполнило его душу и желание удрать, бросив все к чертовой матери, просто подложив телефон под дверь, затопило его. Он закусил губу и, превозмогая необоснованный страх, аккуратно коснулся ручки двери, неуверенно потянув ее на себя.
– Ми… мистер Конте!.. – голос немного дрожал, но молодой человек изо всех сил старался придать ему уверенности, – Я… это Дерек, вчера, помните, в ресторане?.. Вы забыли телефон, и я… – слова застряли у него в горле. Взгляд, скользящий во время речи по внутренней обстановке, остановился, рука, все еще сжимающая ручку двери, похолодела.
Прямо перед ним, чуть поодаль, но слишком уж бросающийся в глаза, лежал труп.
***
Перед ним лежал труп.
Дерек судорожно сглотнул, пытаясь заставить себя пошевелиться, пытаясь понять, что ему делать, как быть, да и вообще осознать происходящее более или менее ясно. Все, все сегодняшние события, по крайней мере, часть из них, стремительно вставали на свои места, складываясь в один большой, малоутешительный паззл. Неприятное ощущение от дома, от всего этого места… Странный взгляд охранника… Охвативший его внезапно страх, желание удрать… Хотя нет. Вряд ли охранник был в курсе того, что здесь делается. Если бы он видел это… это… вот это!.. Он бы не был так уж спокоен, во всяком случае, на это хочется надеяться.
Парень еще раз сглотнул и, с трудом оторвав взгляд от ручки двери, которую никак не мог отпустить, снова перевел взгляд на труп.
Труп.
Мертвый… человек…
Доминик. Конте.
Мысли скакали в черепной коробке, как блохи в банке, перепрыгивая с одного на другое и толком не задерживаясь ни на чем.
То, что труп принадлежал именно Доминику, сомнений почему-то не вызывало. Не то, чтобы вчера, когда Конте дебоширил в ресторане или когда напивался там же, он успел хорошо рассмотреть его, но… Господи, у него же по сию пору болит челюсть от вчерашнего удара этого человека! А теперь он… лежит здесь… весь в крови… Мертвый.
Юноша попытался проглотить образовавшийся в горле комок. Крови вокруг тела мужчины, наполовину сползшего со светлого дивана, было и в самом деле неимоверно много, да и само оно казалось красным от нее. Сколько было на его теле ран, где они располагались – понять отсюда было невозможно, но подходить ближе Дерек не решался. Естественный страх живого человека перед смертью, ужас перед смертью столь страшной, столь жестокой, просто сковал его, вынуждая замереть в одной позе и лишь нервно дышать, пытаясь понять, что делать.
Надо… надо бежать отсюда. Да… точно. Надо бежать! Ведь если кто-нибудь узнает, что он приходил к Доминику, а потом тот оказался мертвым, если кто-то выяснит, что вчера они несколько повздорили… Его же упекут за решетку, пожизненно, причем упекут за то, чего он не совершал!
Но… нет, нельзя его просто так бросить здесь. Надо, наверное, выйти из дома, как ни в чем ни бывало и позвонить из автомата в полицию… А может, просто известить охрану?
Парень сглотнул. Так, мол, и так, у вас наверху лежит мертвый труп живого еще вчера человека… Что, встать к той стеночке? Хорошо, простите, а вы как меня расстреляете – быстро или больно?
Дерек тряхнул головой, силясь прийти в себя. Надо было что-то делать, хоть что-нибудь, но пошевелиться он не мог, не находил в себе сил оторвать взор от окровавленного тела перед собой…
Тихий, очень слабый, но безмерно громкий в ужасающей тишине стон ворвался в его сознание огненной стрелой. Труп, с видимым трудом шевельнув рукой, попытался стиснуть покрывало на диване и, кажется, попробовал подтянуться повыше.
Молодой человек вздрогнул, чувствуя, как оцепенение, только что кажущееся непоколебимым, стремительно оставляет его и, недолго думая, со всех ног бросился к пострадавшему.
Едва не упал, не заметив трех ступеней, ведущих из прихожей вниз, в гостиную и, торопливо опустившись рядом с раненым на колени, уже не заботясь о крови, в которой пачкались штаны, заторопился, добывая телефон.
– Сейчас, сейчас… Мистер Конте, держитесь, умоляю вас, только держитесь… Я… я сейчас, вызову, вам помогут…
В ухо уже летели длинные гудки. Доминик, полулежащий на диване, не шевелился, похоже, вообще не слыша обращенных к нему слов. Глаза его были закрыты, кожа бледна, как полотно, однако, редкое, неровное дыхание, с присвистом вырывающееся из приоткрытого рта, давало понять, что мужчина все еще жив.
– Скорая?..
– Не… – хрип, сорвавшийся с губ пострадавшего, явился для Дерека полнейшей неожиданностью. Опешив, он изумленно глянул на него и, вдруг ощутив прикосновение ледяных пальцев к запястью другой руки, не той, что сжимала телефон, потрясенно опустил взгляд. Доминик касался его рукой, перепачканной в крови, пожалуй, не меньше, чем все остальное здесь, касался, определенно пытаясь остановить… Парень нахмурился.
– Еще как надо! – резко и почти отчаянно, возможно, чересчур громко, отрезал он и, осторожно сжав пугающе холодную руку, поспешно заговорил в трубку, – Скорее, я умоляю… Человек ранен, очень-очень сильно ранен, весь в крови… что? Я не знаю, чем, не знаю, как!.. … Доминик Конте. Проживает по ад… Да? Жду, скорее, пожалуйста! – он сбросил вызов и медленно, глубоко вздохнул, силясь успокоить бешенное сердцебиение.
Человек, чью руку он осторожно и бережно сжимал, силясь хоть как-то помочь ему, человек, умирающий в собственной квартире от ужасных ран, был и в самом деле довольно известен в этом городе. Адрес его в «Скорой помощи» имелся, бригаду обещали прислать в течении пяти минут… Ах, хорошо бы они выполнили обещание!
– Только не умирайте… – парень, вспомнив, что слышал где-то и когда-то, что человеку, находящемуся в таком состоянии, нельзя позволять отключаться от мира, принялся бормотать, обращаясь к нему, – Пожалуйста, не умирайте, сэр… Помощь вот-вот прибудет, вам помогут…. Все… все будет хорошо, честное слово, совсем все, вот увидите!..
Он говорил еще что-то, говорил, не сознавая собственных слов, желая лишь отвлечь внимание несчастного от ран, от боли, наверняка разрывающей все его существо, от тьмы, могущей в любую секунду застить его сознание. Он говорил, сжимая его холодную руку, пытаясь согреть ее, говорил, чувствуя, как сердце переполняет жалость и понимая, что от обиды и неприязни, обитавшей в нем еще несколько минут назад, уже не осталось и следа.
В какой-то миг он, глянув на белое, как мел, совершенно обескровленное лицо Доминика, заметил слабую тень улыбки, промелькнувшую по его губам и сердце его радостно забилось. Если он улыбается, значит, силы еще не оставили его окончательно, значит, жизнь еще теплится в его теле, значит, есть надежда!
С лестничной площадки раздалось характерное звяканье, означающее открытие дверей лифта, и парень взволнованно поднял голову. Дверь, оставленная им приоткрытой, растворилась шире, замелькали белые халаты…
Юноша ощутил невероятное облегчение.
Врачи, профессионалы, знающие люди, окружили его, быстро и цепко выхватывая из ситуации важные и нужные детали, помогли подняться ему самому, высвободив ладонь Доминика из его руки, отвели его в сторону… Парень, чувствуя себя так, словно находится в обмороке, стоял и бездумно, едва ли не безразлично созерцал, как мужчину осторожно поднимают и укладывают на тот же диван, возле которого он находился; как один из врачей качает головой, склоняясь над ним, как губы его шевелятся, произнося непонятные и неизвестные самому юноше слова – названия лекарств…
Очнулся он от аккуратного прикосновения к своему локтю и, с трудом оторвав взгляд от распростертого тела Доминика Конте, обнаружил рядом с собой довольно молодую, но от этого не менее уверенную медсестру.
– Вы родственник? – она чуть сдвинула брови, пристально изучая лицо ошарашенного молодого человека. Тот медленно, неуверенно повел головой из стороны в сторону, еще раз бросил взгляд на диван и, совершенно неожиданно для себя, вдруг ответил:
– Друг…
Медсестра понимающе кивнула и, сочувственно улыбнувшись, крепко сжала его локоть, почти насильно поворачивая лицом в сторону двери, находящейся с левой стороны от прихожей.
– Пройдите пока на кухню, пожалуйста. Вам надо успокоиться, выпейте горячего чаю… Не переживайте, – улыбка ее стала ободряющей, – Мы сделаем все, чтобы мистер Конте остался среди живых.
Кто-то из врачей окликнул ее – имя в памяти парня не отложилось – и девушка, выпустив локоть собеседника, отошла, напоследок легко подтолкнув его в сторону нужной двери.
Дерек, ощущая себя каким-то замороженным, заторможенным, почти парализованным, медленно двинулся в нужном направлении, ежесекундно оглядываясь на Доминика.
Он беспокоился за него. Беспокоился за человека, которого вчера еще едва ли не ненавидел, за человека, который чуть не сломал ему челюсть, волновался за него безмерно и сильно, как за самого лучшего друга… Вряд ли молодой человек сейчас осознавал это, но в то мгновение, в ту самую секунду, когда он произнес слово «друг», отвечая на вопрос медсестры, Доминик Конте и в самом деле занял в его сердце это место.
Добравшись до двери, указанной медсестрой, он с удивлением убедился, что это и в самом деле кухня. Дверь на нее не была закрыта и, вероятно, девушка успела заметить внутреннее убранство, понять, какому помещению оно соответствует и поэтому поспешила выпроводить его сюда.
Дерек вздохнул и, еще раз оглянувшись на диван, вокруг которого сгрудились врачи – их было и в самом деле много, вероятно, к Доминику прислали не одну бригаду, а две или три, – безо всякого желания закрыл кухонную дверь, прижимаясь к ней спиной и затылком, и закрывая глаза.
Какой кошмар…
Что же могло произойти с ним, кто так ранил его? Зачем?.. В голову пришли воспоминания о недавних мыслях касательного того, что люди богатые определенно имеют сношение с криминальными структурами. Быть может, это кто-то из тех самых структур навредил бедняге Конте, посчитав, что тот обделил их с какими-нибудь доходами?
Как хорошо, что он вчера обронил телефон, как хорошо, что ему, Дереку, пришлось принести его сегодня! А что, если бы он по какой-то причине не дозвонился до брата несчастного, или тот бы отказался дать адрес?.. Ох, черт, брат! Парень распахнул глаза и, на ходу вспоминая, что телефон Доминика все еще у него, торопливо полез за ним в карман. У него же есть брат! Брат, который определенно не в курсе того, что случилось, брат, которого необходимо известить…
Он уже лихорадочно искал нужный номер.
Д, Д… Да где же? А, вот. Дурацкое название «ДДом», данное номеру самим Домиником… Юноша тихо вздохнул и поспешно нажав на значок вызова, поднес телефон к уху. Что говорить, он представлял плохо, как преподнести брату известие о плачевном состоянии его родственника, не знал, но и оставить второго Конте в неведении не мог.
– Да? – на сей раз ответил сам мужчина; голос его звучал весело. В том, что о происшествии с братом он не подозревает, можно было быть уверенным.
– Сэр, я… Это Дерек, я звонил сегодня… – голос юноши, вопреки его собеседнику, зазвучал тускло, немного дрожал и последний, вполне справедливо посчитав причиной такого состояния парня именно Доминика, слегка вздохнул.
– Что еще натворил мой брат?
– Ничего… – Дерек едва говорил, с трудом глотая комок за комком, образующиеся в горле, – Это… это с ним, понимаете… Я пришел, и…
– Что такое? – теперь уже мужчина определенно занервничал, – Что случилось? Дерек, что с моим братом, что с Домиником?! – в последнем вопросе послышались уже испуганные нотки.
– Пострадал, – бормотнул молодой человек, – Сильно… очень. Я… я не знаю, сэр, я пришел, увидел… он весь в крови, и…
– Где он сейчас? – дыхание мужчины стало неровным, в том, что он испуган, сомнений уже не возникало.
– Он дома, врачи…
– В пентхаусе?
– Да… – Дерек несколько растерялся. Мысли о наличии у Доминика еще каких-то мест, пригодных для проживания, почему-то не приходили до сих пор ему в голову.
– Еду, – коротко бросил в трубку собеседник и отключился. Парень медленно опустил руку с телефоном и, переведя дыхание, закрыл глаза.
Из-за двери смутно доносились голоса врачей, слышалось негромкое позвякивание каких-то инструментов, изредка долетал неприятный лекарственный запах.
Он ждал. Ждал, сам не зная, чего – не то приезда второго Конте, чьего имени он до сих пор не знал, не знал даже, старший или младший брат Доминика должен вот-вот пожаловать; не то окончания работы врачей и сообщения о том, что все хорошо, все завершилось ко всеобщей радости довольно успешно или же… нет. Юноша укусил себя за губу и, зажмурившись сильнее, стиснул телефон в руке так, что едва не раздавил его. Нет-нет-нет, все будет хорошо, пусть все будет хорошо, пусть он выживет!
Время тянулось невыносимо медленно. Дерек, не в силах заставить себя взглянуть на телефон, все еще удерживаемый им в руке, не желая, на самом деле, засекать секунды, считал собственные вдохи. Глаза он уже открыл и теперь бездумно созерцал большой оконный проем, напротив которого находился. Все внимание его было приковано к звукам, доносящимся из гостиной.
Неожиданно слух молодого человека уловил уже знакомое звяканье и, не в силах сдержаться, он приоткрыл дверь, выглядывая наружу.
В гостиную, одним прыжком перемахнув через три ступеньки, ведущие вниз, влетел высокий молодой мужчина, испуганный, взволнованный, со взъерошенными темными волосами. Взгляд его моментально выхватил из мешанины белых врачебных халатов распростертое на диване тело, и глаза его расширились.
– Доминик… – сорвался с губ то ли вздох, то ли стон. Давешняя медсестра, очевидно, и взятая-то сюда с целью отгонять слишком заинтересованных личностей, нахмурилась, отделяясь от толпы и уверенно преграждая путь вновь пришедшему.
– Сэр, – голос ее зазвучал непреклонно, – Кто вы?
– Ричард Конте… – отвечал мужчина растерянно, отстраненно, кажется, толком не осознавая произносимых слов, – Я… я его брат, брат Доминика… что…
– Прошу вас, – девушка, схватив его за рукав, как давеча и Дерека, уверенно повернула прибывшего в сторону кухни, – Прошу, пройдите пока на кухню. Друг вашего брата ожидает там, пожалуйста, составьте ему компанию. Не стоит мешать работе врачей, они делают все, чтобы ваш брат не покинул этот мир, – она одарила Ричарда быстрой ободряющей улыбкой и, подтолкнув его в сторону кухни, вернулась к своим непосредственным обязанностям.
Конте замер, нерешительно оглядываясь на брата через плечо. На лице его очень явственно отразилась неуверенность в том, что ему действительно стоит покидать Доминика, что его присутствие не нужно здесь. В конце концов, а как же родственная поддержка? Быть может, брат, увидев его, гораздо быстрее поправился бы, сам бы захотел исцелиться!
Дерек, наблюдающий за мужчиной из-за двери, негромко вздохнул и, прекрасно понимая, что тот сейчас испытывает, приоткрыл створку шире.
– Мистер Конте!.. – голос его прозвучал негромко, отвлекать врачей от работы парень не хотел, однако, тем, к кому обращался, услышан был. Ричард медленно перевел взгляд на молодого человека, несколько раз моргнул, очевидно, пытаясь сопоставить в сознании слова «друг Доминика» и личность незнакомца, но затем слабо кивнул и, плотно сжав губы, отправился в сторону кухни.
Шел он довольно быстро, поступь его была определенно более твердой и уверенной, нежели поступь самого Дерека несколькими минутами раньше, оглядываться он не пытался и парень, наблюдающий за ним, неожиданно подумал, что, должно быть, мужчина привык видеть брата в таком ужасном виде. Или же, что тоже вероятно, просто обладает более крепкой нервной системой, чем молодой официант, априори не привыкший к лицезрению подобных ужасов. Интересно, кем брат Доминика работает?
Ричард остановился возле кухонной двери и быстро оглянулся через плечо. Лицо его, напряженное, застывшее, сейчас напоминало маску, но через маску это можно было, приглядевшись совсем немного, увидеть боль. Парень быстро облизал губы, понимая, что ошибся. Видеть брата таковым молодой мужчина не привык, происходящее было ему не просто неприятно, а причиняло самую настоящую, едва ли не физическую боль, однако, он пытался ее скрыть.
Мужчина сглотнул и, изо всех сил натягивая на лицо выражение холодного равнодушия и абсолютного спокойствия, быстро прошел на кухню, отодвинув молодого человека, замершего в дверях. Дерек прикрыл створку, дабы не волновать его зрелищем производимой операции и, повернувшись, слегка вздохнул.
– Я… м-может, вам чаю, мистер Конте? Я, правда, не знаю, где здесь что, но…
Ричард, кажется, лишь сейчас окончательно сообразивший и осознавший, что на кухне находится не один, медленно обернулся к собеседнику, немного склоняя голову набок. Несколько секунд он изучал его, будто надеясь обнаружить на молодом человеке табличку с указанием того, кем он является, затем, хмурясь, неуверенно протянул ему руку для пожатия.
– Дерек?.. – дождавшись ответного кивка, он крепко сжал протянутую в ответ руку парня и кивнул сам, представляясь, – Дик. Это вы вызвали «Скорую»?
– Да, – молодой человек, высвободив ладонь из крепкой хватки нового знакомого, тихонько вздохнул, уже в который раз за сегодняшний день, и слабо улыбнулся, – А он не хотел. Когда я вызывал, явно пытался остановить меня.
– Похоже на Доминика, – Дик сам вздохнул и, оглядевшись, присел на один из стульев, окружающих большой круглый стол возле правой стены кухонного помещения, затем кивнул Дереку на соседний, – Садись, в ногах правды нет. Ты, должно быть, испугался?
– До чертиков, – парень, как-то сразу ощутивший от такого дружеского обращения к нему невероятное облегчение, почти упал на предложенный стул, сам стихийно переходя на более фамильярную форму общения, – Представляешь – поднимаюсь на этаж, вижу, что дверь приоткрыта. Открываю ее и вижу… его, – молодого человека передернуло, – Прости, ты, должно быть, сам напуган не меньше…
Дик чуть дернул уголком рта, пытаясь изобразить улыбку. Руки его дрожали и собеседник, заметив это, снова почувствовал беспокойство.
– Да, – последовал негромкий ответ, и на кухне вновь воцарилось молчание. Дерек, не зная, что делать или что говорить, сцепил руки в замок, опуская взгляд на пол. Телефон Доминика он сунул в карман еще когда только услышал, что прибыл Ричард Конте, поэтому сейчас помехой он не был.
– Доминик – мой старший брат, – вновь заговорил Дик по прошествии некоторого количества времени, – Он… Нередко попадает в передряги, не единожды уже страдал, бывал на волосок от смерти, но такого… – он развел руки в стороны и, покачав головой, неожиданно закрыл лицо руками, глухо продолжая, – Никогда не видел его таким. Это… ужасно.
Дерек, не зная, что сказать, как утешить, поддержать этого человека, чуть покачал головой.
– Врагу не пожелаешь… – тихонько вымолвил он, – Ни быть в таком состоянии, ни видеть своего брата таким. Я вам очень сочувствую, Дик, вам обоим, я… жаль, не знаю, чем помочь.
– Не знаешь, чем помочь? – Дик, отняв руки от лица, уставился на собеседника с таким нескрываемым изумлением, что тот даже смутился, – Дерек… Ты спас ему жизнь! Если бы не ты, если бы ты не вызвал «Скорую»…
– Я ничего особенного не сделал! – молодой человек, чьи заслуги неожиданно оказались столь превознесены, даже нахмурился, – Правда, я просто пришел, а когда увидел его, поступил так, как поступил бы любой на моем месте…
– Нет, – Ричард Конте уверенно качнул головой и, поднявшись со стула, направился к одному из настенных шкафчиков, – Не надо скромничать, сейчас это совершенно неуместно. После того, что произошло между вами вчера, любой другой на твоем месте запросто бросил бы его умирать. Но ты спас его, привел помощь! И я… надеюсь теперь… что он останется в живых, – он открыл один из шкафчиков и, явно желая перевести тему, обратил взор внутрь него, – Может быть, хочешь чаю? Я знаю, где здесь у Доминика что, могу заварить.
Ответить Дерек не успел. Мобильный телефон, не тот, что принадлежал Конте-старшему, а его собственный, неожиданно завибрировал в кармане, решительно напоминая хозяину о своем существовании. Молодой человек поморщился и, выудив его на свет божий, тяжело вздохнул, глядя на экран. Снова звонили с работы и, судя по всему, теперь уже из кабинета бухгалтера – сама Зои решила вспомнить о нем! Что же он такого успел вчера натворить, что теперь к нему так пристают? Хотя, быть может, это и не важно. Парень быстро огляделся вокруг, мимолетно глянул на Дика, замершего возле дверцы шкафа и, буркнув:
– Извини, – принял вызов, поднося телефон к уху. В конечном итоге, его пребывание в квартире не кого-нибудь, а самого Доминика Конте (о котором он-то как раз до вчерашнего дня ничего не слышал, но надеялся, что слышала звонящая ему девушка), да еще и с благородной целью спасения его жизни, должно было бы хоть как-то реабилитировать его.
– Слушаю.
– Ты не знаешь, куда пропал Арчибальд?
Дерек выразительно шмыгнул носом. В этом была вся Зои – «ни здрасти, ни до свидания», как говорится, сразу с места в карьер задавать вопросы.
– И вам добрый день, – прохладно отозвался юноша, уверенность которого возрастала с каждым мигом пребывания в роскошном пентхаусе все больше и больше, – Что значит – «пропал»?
– Это значит, что он пропал, – не менее хладнокровно откликнулась собеседница, – Он не вышел сегодня на работу, не берет трубку… Возможно, тебе что-то известно на этот счет.
– Я… – начал, было, Дерек, но резкая трель чужого мобильного заставила его на мгновение замолчать. Звонили Дику и он, кажущийся недовольным более всего потому, что его отвлекли от созерцания пачек чая в шкафу, тихо чертыхаясь, полез в карман.
– Я не знаю, куда он мог пропасть, – молодой человек на секунду сжал губы и, давя начинающее зарождаться беспокойство, добавил, – Позвоню сам, и если что…
– Быть может, ты выйдешь вместо него?
Беспокойство, робко чихнув, сложило лапки и капитулировало перед затопившим собою все существо юноши изумлением.
– Чего?.. Я? Вместо метрдотеля?? Зои, простите, я несколько не настроен сейчас на шутку…
