Татьяна Алюшина
Мой слишком близкий друг
– О, Марточка! А я думаю, послышалось мне, что ли, что дверь хлопнула. – Она подошла ко мне, поцеловала, обняла.
Я смотрела на нее неверящим взглядом – такая она стала красивая, задорная, глаза горят! И я вдруг четко осознала, что она совсем еще молодая женщина, ей всего сорок шесть лет, на которые мамулька совершенно не выглядит, что она современная элегантная женщина! Неужели у них с папой?..
– Давай мой быстро руки и за стол, – светилась улыбкой мама.
Пока я мыла руки, сердце у меня стучало как подорванное в предчувствии чего-то сказочного, необычного: вот я войду сейчас в кухню, и мои родители, оба молодые, счастливые, объявят, что они снова вместе, а эти три месяца были просто глупостью, проверкой…
В кухне на отцовском месте сидел совершенно незнакомый мужик, который встал при моем появлении.
– Марта, знакомься, это Игорь Васильевич, – бодро и весело представила нас мама. – У отца затянулось серьезное заседание, и Игорь Васильевич вызвался забрать его вещи.
– И попал на изумительный ужин, – продолжил мужик, то ли изображая легкое смущение, то ли смущаясь искренне, что угодил не на свой праздник.
Что это за Игорь Васильевич такой, хотелось бы знать, а? Вообще дядька ничего себе – лет за сорок, крупный, пожалуй, только немного уступает Левке, а тот у нас в прадеда, медведь здоровый, да и папа мужчина далеко не маленький. Глаза у мужика вроде добрые, красавцем не назовешь, но интересный, харизматичный, можно сказать. Ну-ну, посмотрим!
А ничего, вы знаете! Этот Игорь Васильевич оказался классным собеседником, веселил нас с мамой за ужином замечательными историями, рассказывая их с таким юмором, так остро, ярко, красочно, с мимикой и жестами, что мы ухохатывались до слез, позабыв о времени. А когда совместный ужин был логически завершен, и мама вдруг вызвалась помочь в переносе сумок в качестве открывающего дверцы машины, я, заподозрив, что ей просто хочется поговорить с мужчиной наедине, порадовалась за нее, но и напряглась немного и как строгая, правильная дочь ждала ее возвращения.
Ждать пришлось не пять минут, подзадержалась маменька минут эдак на двадцать и была встречена мной с неким наездом:
– Мам, а он вообще откуда?
– Это допрос, что ли?
– Ну ты хотя бы знаешь, кто он такой? – убавила я праведности в тоне.
– Рекомендации отца тебе достаточно? – строго спросила она, так и не дав прямого ответа.
– Вполне, – отступила я, зная, что от нее в таком настроении ничего не добьешься.
А вот и нечего было наезжать! Она вон расцвела, так ей мужчина понравился, помолодела, похорошела, да и он, я же сама видела, очень ею заинтересовался, а доченька, видишь ли, взялась нравственность материнскую блюсти! И чего меня понесло? Все еще не привыкла за три месяца к новой жизненной реальности, а пора бы. Но ничего, дальнейшие события меня так к этой новой реальности адаптировали, только держись!
Через неделю я должна была ехать по работе на учебный семинар в пансионат в Подмосковье, с пятницы по понедельник. Ну что такое корпоративные семинары, думаю, многие знают: какой бы важной и трудной ни была тема обучения, рано или поздно народ разбивается на группки по интересам и начинает проводить выходные, гробя собственную печень, а заодно с ней и репутацию. Не люблю я все это, вот не люблю, и все!
Нет, может, я бы и ничего, и с большим удовольствием, если бы компания подобралась классная. Но тогдашняя работа не устраивала меня все больше и больше, не нравился коллектив и начальство и вообще все! Хотя, как говорит моя бабушка: «В жизни всякое надо пройти, чтобы было с чем сравнивать!» Последние месяца полтора я все чаще подумывала, что этой работы мне для дальнейшего житейского сравнения уже вполне достаточно и пора бы искать для себя что-то более подходящее и интересное. Поэтому когда в субботу вечером приглашения мужчин, уже хорошо подогретых коньячком, присоединиться к их веселой компании стали звучать все более навязчиво и откровенно, я забила на завтрашние занятия, решив, что вполне благополучно прочитаю все в Интернете, и, собрав вещички, пошла на электричку.
Да к черту! Можно подумать, им в Москве пить не дают, обязательно надо куда-то выехать, чтобы нажраться до скотского состояния, болеть несколько дней, еще неделю собирать сведения о том, что ты вытворял в пьяном виде, и, ужасаясь, смотреть на телефонах видео с собой в главной роли. Или я просто сама еще в такое не вляпывалась, поэтому и отворачиваюсь брезгливо правильной барышней?
Это я тогда по молодости, глупости и незнанию так выступала праведницей фиговой. Но знаете, бывает так: попадаешь в какую-нибудь компанию, не важно в какую – в школе, в институте, на работе, а люди там не твои, и все! Вот совершенно ты с ними не монтируешься, не вписываешься, хоть тресни! Словно вы на разных языках говорите и отторгаете друг друга, как чуждые элементы. Вот примерно такие отношения были у меня тогда с коллегами. Но не суть, я вообще не об этом.
А о том, что предпочла возвращение домой тесному корпоративному общению и учебе. Возвращалась я внезапно, заметьте, это самое важное в данной ситуации. А зачем мне кого-то предупреждать? Что такого суперважного-то? Ну вернулась и вернулась, я ж не на Аляску в экспедицию ездила, чтобы заранее радовать родных и близких скорой встречей. Правда?
Правда-то оно, конечно, правда, но есть нюансы, как в том анекдоте.
Про то, что теперь моя любимая мамочка стала женщиной свободной, читай: невестой, и имеет право на личную жизнь, не сильно внимательная и эгоистичная дочь предпочла не думать. Вот и ввалилась на ночь глядя, с порога проорав на всю квартиру:
– Мамуль, я вернулась!
А в ответ странная тишина. Странная, потому что мамулька моя так рано никогда спать не ложится, да и свет горит в кухне и в коридоре.
– Мам? – Я повесила пальто на вешалку, сняла сапоги и пошла на поиски ответов, которые привели меня первым делом в кухню, где я чуть прибалдела: ничего себе!
В кухне был накрыт явно торжественный, а может, даже романтический ужин на двоих, который успели отведать и оценить, но две свечи в высоких подсвечниках все еще догорали, позабытые.
– Марта, ты почему вернулась? – спросила мама у меня за спиной.
Я обернулась, посмотрела, как она подходит к столу, и все мои подозрения тут же переквалифицировались в уверенность: мама на ходу завязывала шелковый халатик и была в несколько растрепанном состоянии, раскрасневшаяся и смущенная.
– Мам, у тебя что, свидание? – решила пошутить я.
– Да, свидание.
– О-о! – стушевалась я, наконец осознав, что помешала ей самым противным в таких ситуациях образом, и поспешила все исправить: – Мамуль, ты извини, я сейчас к Левке поеду.
– Не надо вам, Марта, никуда ехать, – вошел в кухню Игорь Васильевич, полностью одетый и, как мне показалось, даже причесанный, и встал рядом с мамой. – Вы же у себя дома, после учебы. К тому же, раз вы вернулись, у вас там, наверное, что-то неприятное случилось. Вот и отдыхайте, а я поеду домой.
– Нет, нет, – заспешила я и начала пятиться к выходу. – Вы оставайтесь, вам пообщаться надо, а я к брату. Ты знаешь, мам, Митя приехал. А я его так давно не видела, интересно же, как он там живет, мы с Левкой договаривались завтра встретиться втроем, так встретимся сегодня…
– Марта, остановись! – прервала мое лепетание мама.
Я заткнулась, и в кухне повисла такая гнетущая тишина, что стало слышно, как потрескивают, сгорая, фитильки свечей. Мне было ужасно неудобно! Хоть провались на этом месте! Да нам всем было неловко, пока Игорь Васильевич не разрядил обстановку:
– Ну, в конце концов, тут есть чему и порадоваться.
– Чему? – осторожненько спросила я.
– Во-первых, нам с вашей мамой больше не надо скрывать наши отношения. А во-вторых, все скорее комично, чем трагично, вы все-таки не жена, внезапно вернувшаяся из командировки и застукавшая мужа за адюльтером.
– А вас так застукивали? – нагло спросила я.
– Не приходилось, – усмехнулся он. – А вам, Марта, родственники свиданий не портили?
– Пока нет.
– Значит, такие незабываемые впечатления у вас еще впереди.
– Чур меня, – махнула я на него рукой и почему-то совершенно расслабилась. – А давайте поедим чего-нибудь, а? Я ужасно голодная! А заодно и решим, кто все-таки куда пойдет и поедет. Лично я настаиваю на своей кандидатуре.
Свою точку зрения я отстояла и даже поспешила позвонить Левке, уведомить, что приеду к нему с ночевкой, а Игорь Васильевич настоял на том, что довезет меня на машине и проводит до самой двери квартиры. Разумеется, по дороге я попыталась выведать, что он там себе мыслит про их с мамой отношения. А как же! Надо же интересы мамули соблюсти и вообще к мужику присмотреться.
Но увы, Игорь Васильевич не дал мне такой возможности:
– Мне ваша мама, Марта, очень нравится, и я могу вас уверить, что никогда, ни при каких обстоятельствах ее не обижу, но все остальное касается только нас двоих. Уж извините, но обсуждать наши с Леной отношения я ни с кем не намерен. Крепитесь, Марта, надеюсь, что очень скоро мы разрешим все ваши тревоги и сомнения.
И только в понедельник вечером мы смогли откровенно поговорить с мамой. Потушили верхний свет, оставив бра и торшер, поставили на журнальный столик в гостиной чашки с чаем, мармелад и конфетки, устроились на диване, укрывшись одним пледом, и секретничали.
– Ма, ты влюбилась? – тихо, чтобы не потревожить наш теплый уют, спросила я.
– Думаю, что даже больше, чем влюбилась. – Она вздохнула мечтательно.
– Ни фига себе! А он?
– Он тоже.
И меня заворожило выражение ее лица – совсем девчоночье, какое-то просветленное, я такой ее никогда не видела, никогда!
– И что все это значит? Что будет? – выспрашивала я.
– Не знаю. – Она витала где-то далеко от меня. – Это так странно, Марта. Я сейчас так благодарна отцу, что он встретил свою Майю и ушел от нас. Не повстречай он эту женщину, так бы и продолжали жить и не знали бы, что есть другие люди, которым мы предназначены. И что можно быть по-новому счастливыми, влюбленными, молодыми! Так странно!
– Так вы с Игорем Васильевичем собираетесь жить вместе?
– Собираемся, – кивнула, улыбаясь, мама.
– А его семья? – поинтересовалась я.
– Он вдовец. Его жена умерла четыре года назад. Но у него двое сыновей, одному двадцать восемь, второму двадцать четыре, оба пока не женаты и живут с ним. Поэтому, скорее всего, жить мы будем у нас.
– А от чего умерла его жена? Болела?
– Можно сказать и так. За два года до смерти она сделала большой скачок по карьерной лестнице, стала чиновницей высокого ранга. А там одни мужчины и свои законы, своя корпоративная этика – почти каждодневные банкеты, застолья, выпивка: то начальство чествуют, то высоких покровителей и партнеров, то дни рождения и праздники. Да и работа нервная, интриги, подковерные игры, в любой момент могли подставить, подсидеть, уволить. Она начала пить и как-то быстро и тяжело пристрастилась. Да к тому же чувство исключительности и вседозволенности, присущее чиновникам этого уровня, поперло из нее безудержно. Однажды почему-то отпустила персонального водителя, села пьяная за руль, куда-то поехала и разбилась.
– Печально… – Я вспомнила, о чем хотела спросить. – А откуда папа знает этого Игоря Васильевича? Почему именно он за вещами приехал?
Мама посмотрела на меня загадочно и призналась:
– Игорь родной брат Майи.
– Что?! – подскочила я. – И ты так спокойно об этом говоришь?
– А почему я должна говорить об этом беспокойно? Что тебя так возмутило?
– Ну-у… – Я растерялась, поняв глупость своих прыжков и возмущений, и начала лепетать что-то невразумительное: – …все-таки из-за нее папа ушел из семьи, и ты так переживала…
– Ну а теперь не переживаю, – рассмеялась совсем молодо мамуля.
Через три дня Игорь Васильевич переехал к нам.
Левка отреагировал приблизительно так же, как я, – обалдел, возмутился, потом прикинул, что мать родная не ходит, а летает, и решил: а что плохого-то, вроде бы все счастливы, и отец с той женщиной, и мама с этим мужчиной. А главное – мужик хороший, достойный, и отец его хвалил.
И на следующий вечер мы засели у Левки дома втроем – я, братец и его единственный близкий друг Митя, приехавший на несколько дней из Европы, – и за распитием привезенного Митей французского красного сухого вина обсуждали перемены в нашей семье и все удивлялись: нет, ну бывает же так, а! Громче всех удивлялся Левка и все головой крутил, руками-лопатами разводил и бровки поднимал:
– Кому расскажи, не поверят!
Ну-ну, посмеялся кто-то там, наверху, над Левкиными эмоциями и послал братцу гораздо более закрученный жизненный сюжет – а чтоб не выпендривался!
Я быстро привыкла к присутствию в нашем доме Игоря Васильевича, хотя это и может показаться странным, ведь всего-то четыре месяца назад ушел отец, а на его месте появился какой-то мужчина, и теперь он сидит на его стуле за столом, на его месте на диване и чинит кран инструментами, которые с таким старанием и придирчивой разборчивостью покупал отец, и подвозит меня до работы, когда я опаздываю. Однако противоречия не возникало, во мне крепло ощущение, что я давным-давно знаю этого мужчину, и мне было с ним легко и просто, без напрягов и выкрутасов, да и занята я оказалась в тот момент плотно и с удовольствием собственной жизнью, вернее, той ее составляющей, что называется работой.
Тут надо пояснить, в чем дело.
А дело в том, что я окончила спецшколу с углубленным изучением языков, между прочим, с первого класса основной язык у меня был французский, английский на втором месте и испанский факультативно, его я знала хуже всего. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, родители сделали мне изумительный подарок на день рождения – первый раз мы всей семьей выехали за границу, во Францию, где и обнаружилось, что я чувствую себя в этой стране как дома, а то и лучше. Семейка беспощадно эксплуатировала меня как переводчика с французского на русский и обратно и налаживания дружеских связей с местным населением. После Франции были горнолыжная Австрия, морская Италия и Испания, и поездка к друзьям родителей на Кипр, где они жили в совершенно потрясающем доме с видом на море, и Греция и так далее. Одним словом, к семнадцати годам я успела изрядно попутешествовать и чувствовала себя в Европе совершенно свободно, стала как бы человеком мира.
Для чего я это рассказываю? Не ради собственного снобизма или рисовки дешевой и не для того, чтобы покрасоваться и похвалиться достатком семьи и папиными возможностями, типа вот я какая цаца заграничной направленности. Просто когда встал вопрос о выборе профессии и вуза, моя любовь к путешествиям и знание языков сыграли не последнюю роль. Но все по порядку.
Я самая обыкновенная девушка, ничем не выдающаяся, таланты или способности о себе пока не заявляли, может, спят до поры, а может, их и нет вовсе.
То, что знаю языки, так сейчас большая часть моих ровесников владеют английским хотя бы на уровне пользователя компьютера и любителя MTV. Ну а мне еще и повезло немного – во-первых, у меня обнаружились врожденный слух и способность к языкам, которые, может, так и остались бы незамеченными, если бы не во-вторых – мои родители отдали меня в языковую спецшколу, до которой, между прочим, было довольно далеко добираться. Левка, например, учился в обычной школе рядом с домом, а мне приходилось на метро и автобусе ездить. Это мне так бабуля подсуропила, внук ее подруги как раз учился в этой школе, и эта подруга так расхваливала уровень преподавания и учителей, что бабуля настояла на моем поступлении именно в данную спецшколу.
По ее окончании я ломала голову: куда пойти учиться? А тут выяснилось, что именно в этот год Митя, Левкин друг да и близкий человек для всей нашей семьи, собрался поступать на заочное отделение в Академию туристического и гостиничного бизнеса и выдвинул предложение идти туда и мне.
– Давай рассуждать, – предложил он, когда мы втроем валялись на подмосковном пляже, наплававшись до посиневших губ. – Чем бы ты хотела заняться в жизни?
– Да фиг его знает! – отреагировала я громко.
– Давай тогда методом от противного, – предложил Митя.
– Давай, – выказала я усердную готовность и даже поменяла положение своего тельца с лежачего на сидячее, скрестив ноги в позе лотоса и всем своим видом выражая нетерпеливое желание разбираться каким угодно методом.
Митя последовал моему примеру и тоже сел, Левка проигнорировал коллектив – продолжал валяться, подставляя солнцу спину.
– Куда сейчас больше всего поступают? – начал Митя и сам себе ответил: – На юристов, экономистов, бухгалтеров и больше всего на менеджеров. Ты чувствуешь тягу к данным специальностям?
– Нет, – честно призналась я и отрицательно помотала головой.
– В принципе для девушки все эти специальности вполне даже приемлемы и очень неплохи, – рассуждал Митя. – Может, тебе на менеджера все-таки пойти? Такая обтекаемая необременительная профессия, а?
– Да не хочу я на менеджера, я об этом уже думала! У меня половина класса на менеджеров собрались! А я как представлю сидеть с бумажками: продажи, проценты, обзванивать клиентов, уговаривать – мне сразу тошно становится!
– Ладно, – кивнул Митя, соглашаясь. – Значит, это мы отметаем. Идти в иняз тебе ни за каким чертом не надо, а если захочешь переводчиком работать, спецкурсы пройдешь, лицензии получишь – и все дела. Слушай! А может, ты в актрисы какие хочешь или в певицы?
– Митя, ты о чем? – сильно подивилась я поступившему предложению. – Какая, на фиг, актриса и певица? Петь, если ты помнишь, я еще та мастачка!
– М-да… – Митя еле сдержал улыбку, вспомнив о моей «эстраде».
Слух у меня очень хороший, с младенчества, а вот голоса бог не дал, зато с лихвой отпустил старания и упертости во всем, за что бы я ни бралась. Лет в девять я не пойми с чего решила попробовать себя в песенном жанре – рыдала вся родня! Не с горя и не от радости – от хохота.
Девочка Марта выучила песню про большую и сильно несчастную любовь с драматическими поворотами сюжета типа «так не доставайся ты никому». Когда у нас по поводу какого-то праздника собрались гости, в том числе и Митя с его мамой тетей Надей, Марточка посреди застолья объявила, что сейчас исполнит песню. Родители порадовались: какая хорошая дочь, приготовила сюрприз, песенку выучила!
Ага! Я запела. Старалась изо всех сил: и жестами тему поддерживала, и лицо трагическое делала, но звуки издавала страшные – какой-то громкий вой с сипом. Взрослые героически продержались сколько могли, а потом просто повалились от смеха кто на стол, а кто и вообще со стула упал.
Кстати, я бисировала! Отсмеявшись, гости упросили меня повторить выступление и в дальнейшем меня неоднократно просили исполнить нечто трагическое. Это было для них настолько развлекательно – Петросян отдыхает.
– Ну ладно, театр с эстрадой и кино отпадают однозначно! – все-таки расхохотался Митя, Левка его поддержал. – Медицина, я так понимаю, тоже?
– Однозначно! – повторила я за ним и кивнула.
– Что-то мне подсказывает, что инженером и технарем ты вряд ли захочешь становиться?
– Не то чтобы не хочу, но не имею наклонностей в данной области. Ты же знаешь.
– Да уж, осведомлен… – Митя, видимо, вспомнил, сколько раз ему с Левкой приходилось ликвидировать последствия моих отношений с техникой. – Ну и что мы имеем в остатке?
– Да, что? – поддержала я насущность вопроса.
– История, – он принялся загибать пальцы, – литература и искусство?
– Интересно, конечно, но не так, чтобы стать профессией всей жизни, – скривила я показательно носик.
– А журналистика, вон как братец?
– Не-а… – Мне снова пришлось качать головой. – У меня повышенная тяга к справедливости, если мне какой козел начнет лабуду в микрофон говорить с умным видом, могу и по голове огреть тем же микрофоном. Да и вообще не понимаю, как можно лезть с вопросами или снимать, когда у людей трагедия или что-то страшное происходит. Это только братец может и принимает в этом участие.
– Тогда тебе прямая дорога туда, куда я поступаю, – вынес окончательный вердикт Митя. – Ты любишь путешествовать, чувствуешь себя в Европе свободно и комфортно, вот и займешься туризмом или гостиничным хозяйством.
– А вообще это идея, – оживился братец и даже перевернулся на спину. – А что, Мартышка, французский у тебя как родной, английский рабочий, в совершенстве, испанский, если надо, подтянешь. Будешь разъезжать по странам, выбирать отели и маршруты, путешествовать, это как раз для тебя.
Идея мне сразу понравилась! Вот сразу! Но я знала этих двоих слишком хорошо, чтобы вот так запросто поверить в чистоту их намерений.
– Так, а теперь колитесь, зачем вам понадобилось, чтобы я поступала в один институт с Митей? – потребовала я.
– Я всегда говорил, что она чересчур умная для девчонки и тем более для младшей сестры, – вздохнул Левка и без лишнего выпендрежа пояснил: – Понимаешь, Мартышка, Димыч, как только поступит и пройдет установочную сессию, сразу уедет в Италию учиться и работать. И ему нужен свой человек в академии – наладить контакт между ним и преподами, взять задание, лекции, передать его работы, списать, договориться, он же будет приезжать только на сессии, раз в полгода.
– И поэтому я должна туда поступать! – возмутилась я в воспитательных целях, ну и, конечно, порядка ради.
– Но мы же выяснили, что этот институт тебе подходит, – напомнил Митя.
– А тебе он зачем, если ты уезжаешь и учиться где-то еще собираешься? – спохватилась я не последним правильным вопросом.
– Хочу получить высшее образование по управлению профильными предприятиями, мне оно в дальнейшем очень понадобится, если я решу свое дело открывать, – спокойно пояснил он. – Мы с тобой на разных специальностях учиться будем: я на гостинично-ресторанном отделении, а ты на туристическом. Ну что, Мартышка, поможешь?
Ну конечно, я помогу! Он же мне как брат, почти как Левка. И когда это я им не помогала, даже в ущерб себе и с прямым попаданием в неловкие ситуации?
Вот таким образом я и поступила вместе с Митей в Московскую академию туристского и гостинично-ресторанного бизнеса при правительстве Москвы и завела тесные дружеские связи на его факультете.
Училась я легко, кажется, я уже упоминала об этом, тем более такая учеба – ни тебе математики, ни физики, а вполне интересные предметы. Довольно весело и насыщенно проводила я студенческие годы, но без фанатизма – в затяжных пьянках с потерей памяти участия не принимала. Да у нас и группа подобралась спокойная в этом плане: погулять, потусить, в клубешник сходить, дни рождения отметить – это да, но чтобы на несколько дней в глубокий штопор уходить – так никогда не бывало.
На пятом курсе я устроилась работать в небольшую туристическую фирмочку. Ничего так конторка была, симпатичная, и девчонки нормальные, веселые. Но перед самой защитой диплома фирмочка разорилась, и всем нам сделали ручкой без выходного пособия. Я окончила академию, получила диплом и буквально через неделю прошла несколько собеседований и устроилась в довольно крупную фирму, специализирующуюся на туризме по России. И как-то сразу у меня не сложились отношения с коллективом, не то чтобы до козней всяческих и попыток от меня избавиться, нет, но я совершенно с ними не стыковалась ни интересами, ни представлениями о проведении досуга, ни взглядами на жизнь. Люди они были неплохие, давно работали вместе, как говорится, спились и спелись. А я оказалась моложе всех, да к тому же начальство проигнорировало мое высшее образование по специальности и вместо нормальной работы с маршрутами и клиентами усадило меня за документацию.
Вот я и начала подыскивать иное место трудоустройства через Интернет, и уже прошла одно собеседование, разумеется, в большом секрете от начальства и коллектива. И именно в это время у мамы с Игорем Васильевичем случилась любовь с переселением.
Дня через три после переезда к нам Игорь Васильевич, выйдя на кухню, застал меня совмещающей завтрак с просмотром предлагаемых в сфере туризма вакансий.
– Что за срочность такая? – полюбопытствовал он, усаживаясь рядом и заглядывая в экран ноутбука.
Я объяснила ситуацию.
– У моего хорошего друга туристическая фирма, совместно с французами, они занимаются туризмом только по Европе и еще образовательными программами вместе с Министерством образования. Это, если знаешь, учеба школьников по обмену и образование для студентов довольно разнообразных форм, да много чего. Если интересно, я могу спросить, возьмет ли он тебя.
– Конечно, интересно! – Я только в ладоши не захлопала. – Еще как интересно!
– Ничего обещать не буду, – предупредил он меня. – К делам Александр относится серьезно, сам персонал набирает, и никакое протежирование не принимается в расчет. Поэтому я договорюсь о собеседовании, а уж дальше ты сама.
Я все-таки пару раз от восторга подпрыгнула и даже поцеловала Игоря Васильевича в щеку.
Александр Никитич мне очень понравился – подвижный, улыбчивый энергичный мужчина лет пятидесяти, из разряда живчиков, которых называют «ни секунды покоя». Но это внешний, фасадный вид, на самом деле директор являлся ушлым, тертым и, по всей видимости, весьма хватким бизнесменом.
Как бы между прочим он перешел на французский и в обманчиво легкой беседе порасспрашивал, в каких странах я уже побывала, как себя чувствовала там, что понравилось и не понравилось, где и кем работала раньше, и так же без предупреждения перешел с французского на английский.
Вышла я из его кабинета с устойчивым ощущением, что в незатейливой и, можно сказать, приятной беседе сдала КГБ все явки и пароли нелегальной группы, в которую, как только что выяснилось, входила.
Мне было велено подождать решения в приемной, и я устроилась в самом дальнем уголке, в небольшом кресле, в котором явно редко сидели.
Через полчаса Александр Никитич, выйдя из кабинета и на ходу отдавая какие-то распоряжения секретарше, заметил меня, робкой девицей поднявшуюся из кресла, и подивился:
– А ты чего здесь, Галант?
– Ну… – Я даже растерялась. – Жду, что вы решите.
– А я не сказал? – удивился он еще пуще. – Ах да, меня отвлекли, звонок важный был. Извини.
Я вроде как поняла и извинила, а сердце стучало как барабан – так я хотела здесь работать! Мне все-все понравилось: и старинное отреставрирование здание в центре Москвы, в котором располагалась фирма, и просторные широкие коридоры, и улыбчивые барышни, которые встречались на пути к кабинету, и строгая секретарша лет под шестьдесят, интеллигентная и элегантная, как близкая родня английской королевы, и сам Александр Никитич. Даже неуловимый аромат, витавший здесь, мне нравился. И уже казалось, что я попала на свое место, которое давно меня ждет.
– Ну и чего ты ждешь, Марта Павловна? Иди в кадры оформляйся.
– Вы меня берете?
– Разумеется, – усмехнулся он. – Я очень расчетливый господин, чтобы разбрасываться такими кадрами. Выйдешь на работу послезавтра, начальник отдела введет тебя в курс дела, а в понедельник полетишь в Прованс с Велиховой новый маршрут оформлять.
Представляете?! Нет, вы представляете: только вчера я перекладывала никому не нужные бумажки, записывала из одного тупого журнала в другой какие-то еще более тупые данные, набивала бесконечные столбцы цифр, а через четыре дня буду в Провансе оформлять новый маршрут?!
Это было так здорово, что, не удержавшись, я зашла в супермаркет, купила шампанского, вкусностей всяких вредных для талии и вечером собственноручно приготовила ужин и накрыла стол к приходу мамы и Игоря Васильевича. Я скакала от избытка эмоций, как мартышка, которой все детство меня так обидно обзывал брат родной. И благодарила Игоря Васильевича и маму за то, что она его так удачно встретила, а заодно и папу, и его Майю.
Вот там, во время ужина, проходившего в приятной радостной атмосфере, и выяснились некоторые факты, на которые я до сих пор не обращала внимания. Все-таки в молодости мы такие эгоисты безбашенные и эгоцентрики: кроме своей персоны и непосредственно ее касающихся событий мало обращаем внимания на других людей, на их жизнь и обстоятельства. Если это касается родных и близких, то лишний раз не поинтересуемся, как у них дела, – здоровы, тебя не достают лишний раз, значит, все у них в порядке.
А тут меня словно по голове тюкнули информацией, казалось бы, всем очевидной: папа с его Майей собираются пожениться и уже заявление подали и дату назначили. Но гораздо больше меня ошеломило известие, что и мама с Игорем Васильевичем планируют официально оформить отношения в ближайшее время, потому что они любят друг друга. Ни фига себе! Обалдеть! Это что, значит, мы с Левкой получаем отчима и, извините, мачеху! Но совсем в коллапс ввело меня следующее открытие – вместе с отчимом и мачехой мы заполучаем еще и сводных братьев с сестрой и большую чужую семью!
Ох-ре-неть!!
Оказывается, у меня теперь будут еще два старших брата со стороны Игоря Васильевича – Антон, которому сейчас двадцать восемь лет, и Иван, которому сейчас двадцать четыре. А также со стороны новой жены отца Майи – младшего брата Алексея, которому сейчас семнадцать лет, и сестру Марину двадцати лет!
И это еще не все! Мама собирается знакомиться с Майей и войти в их семейство новой невесткой. Нормально? По крайней мере весело!
Кстати, грядет праздник – день рождения мамы Игоря и Майи, который у них принято отмечать со всеми родственниками. И нас, маму, Левку и меня, ожидают на этом семейном мероприятии и даже именные пригласительные открытки для нас сделали.
На праздновании я присутствовать не смогла, улетела во Францию – внимание! – ра-бо-тать! А именно, совершать пробный проезд по предлагаемому туристам маршруту, то есть проживать в гостиницах, осматривать возможные экскурсии и достопримечательности, рестораны, развлекательную программу. Красота! Выяснилось, что я люблю себя в этой работе! Вам бы тоже понравилось, уверяю.
Правда, есть нюансы, а как же без них. Это вам не турецкие курорты, где менеджеры туристических фирм развлекаются, пьют-гуляют за счет фирмы, это Европа, где все умеют денежки и время считать и уважать, и весьма серьезная русская фирма, представителями которой и были мы с коллегой.
Наставницей моей в этой поездке была Света Велихова. Очень энергичная, профессиональная, знающая симпатичная женщина старше меня лет на пять. График нашей работы был столь плотным, что спать приходилось часов по пять: дороги, гостиницы, рестораны, переговоры, огромное количество деталей, которые обсуждались дотошно и методично, и снова дороги…
Мне нравилось! Мне очень нравилось!
По возвращении Александр Никитич похвалил нас со Светой, а меня предупредил, что у него имеются по поводу моей персоны интересные рабочие планы. Заинтриговал страшно, но объяснять отказался до того времени, пока они с партнерами не утвердят новое направление деятельности. А пока приказал засесть за книги и изучить-запомнить сведения о достопримечательностях одного из маршрутов. Для чего? А везти клиентов, купивших индивидуальный тур, по нескольким городам Франции в сопровождении представителя фирмы в качестве переводчика и организатора их отдыха, проживания и культурно-развлекательной программы. То есть меня.
