Татьяна Алюшина
Красота по-русски
Отпивая воды из стакана, Денис Васильевич перехватил этот изучающий взгляд и усмехнулся.
– Не нравлюсь я вам, – не спросил, констатировал.
– И не надейтесь! – энергично отвергла его оценку Лена. – Нравитесь, и еще как! Ваши работы – это…
Она развела руками, демонстрируя невозможность подобрать слова и эпитеты, чтобы в полной мере описать свое восхищение.
– …это не просто гениально! Это нечто невероятное!
– Лена, почему вы все время воюете? – сбив влет ее пафос, ошарашил вдруг вопросом Арбенин.
Ленка аж задохнулась от неожиданности, как рыба, выброшенная на берег. Выпучила на него глаза, забыв прибрать куда-нибудь раскинутые руки, так и повисшие в воздухе.
А он, сделав глоток кофе, поставил чашку на блюдце и посмотрел на девушку невинно-ожидающим, даже скучающим немного взглядом, словно про погоду в Неаполе спросил.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя от растерянности, опустить наконец руки, осмыслить это его простецкое «Лена» и сам вопрос.
Обнаружилось, что ответить ей нечего, никакой воинственности она за собой не замечала! Но Денис же обратил внимание! А он, между прочим, художник, да еще какой!
Сбитая со всех своих настроев Лена посмотрела за окно и неожиданно, без предупреждений внутренних и без всяких видимых внешних причин, почувствовала вдруг огромную, как плита бетонная, усталость. Такую, что и обдумывать ее сил не было.
Арбенин молчал, пристально рассматривал Елену Невельскую. Что он там себе думал в голове гениальной? Поди разберись!
– А знаете, – каким-то старческим голосом, без напора, без эмоций и без жизненных сил, произнесла Лена, – к чертовой матери все это. Мне многие ваши коллеги не раз говорили, что с вами нелегко беседовать. По большому счету, интервью с вами мне уже и не нужно.
– Зачем же вы согласились на встречу? – нахмурился Арбенин.
– Всегда интересно поделиться с профессионалом своими находками, открытиями, узнать от него нечто новое, особенно если восторгаешься его работами, – тем же потухшим уставшим тоном объяснила она. – А разговора, Денис Васильевич, у нас с вами не получается. Думаю, если бы не вчерашняя встреча, то сегодня мы бы прекрасно пообщались к обоюдному удовлетворению. На работе я не воюю, я всех люблю и уважаю. И еще, как я сказала вчера вашему батюшке, я не «желтая» пресса и о личной жизни людей не пишу. Только если они сами считают нужным о ней рассказывать и факты, рассказанные ими, имеют прямое отношение к теме. Вы зря так боялись со мной встречаться.
– Я читал ваши статьи, – ровным тоном отозвался Арбенин. – И в журнале, и те, которые вы писали ранее, работая в газете. Остро работали, бесстрашно, на грани фола, я бы сказал. Тогда вы и про личную, и про финансовую, и про криминальную жизнь писали.
– Денис Васильевич, – все тем же усталым голосом спросила Лена, – а почему вы согласились со мной встретиться?
– Книгу вы написали хорошую. Замечательную. Мне захотелось познакомиться с неравнодушным автором. И как вы там сейчас сказали? Поделиться своими находками и открытиями и узнать что-то новое. Тем более вы человек не из «цеха», и вам многое по-другому видится, может, лучше, яснее и глубже.
Лена смотрела на собеседника. Он злился. Что-то там ворочалось у него в голове, малоприятное, судя по напряженной позе, сведенным бровям и прищуренным темно-зеленым глазам.
– Такое ощущение, что мы с вами на похоронах и произносим надгробные речи, – заметила постно девушка.
– Это разочарование, Елена Алексеевна, – пояснил Арбенин. – Так бывает, когда ожидания не сбываются.
Лене захотелось посмеяться над нелепостью их обоюдных претензий и разочарований: «когда ожидания не сбываются». Усталость эта душевная, странная, свалившаяся тяжестью бетонной, никуда не делась, улеглась в сознании и застряла, а вот настроение отчего-то, совершенно нелогично и вдруг, как говорит Гришковец, – улучшилось! И Лена решила переиграть это испорченное с самого начала деловое свидание заново, совсем по-другому! Так, как хотелось, мечталось ей долгое время!
– А мы можем это исправить! – поделилась улучшившимся настроением Лена.
– Как? – не выказывая энтузиазма и интереса, дежурно спросил Арбенин.
– Для начала – плюнуть! – решительно утвердила госпожа Невельская. – И, как говорят в Одессе, смачно! Вы завтракали, Денис Васильевич?
– Так, перекусил, – скорее от неожиданности вопроса признался он. – Вы предлагаете поесть?
– Нет, вернее да, но не здесь. В свете моего первичного заявления «а к чертовой матери все это!» предлагаю туда же задвинуть наше недовольство от знакомства, а заодно и политес с протоколом. Приглашаю вас в гости, прямо сейчас. Мы вчера вечером экспериментировали в области кулинарии и приготовили вкуснейшую кулебяку, есть чем угостить! Но главное, мне очень хочется показать вам фотографии, которые не вошли в книгу. Среди них есть совершенно уникальные, вы таких, может, и не видели! Я их мало кому показывала. Например, поморские кадушки для вещей, там такая резьба! Поехали, а?
Она снова загорелась, зажглась оптимизмом. Ну усталость, и что теперь? Да и бог с ней, потом разберется, откуда что взялось. А не разберется, то задвинет куда поглубже и будет жить дальше, да хоть и с усталостью душевной.
– А это удобно? – сомневался, несколько растерявшись от такого предложения и напора, Арбенин. – Вы наверняка живете не одна?
– Я живу не одна, и это удобно! – спешила осуществить задуманное Лена.
– Ну поехали, – не стал сопротивляться Денис.
Арбенин ехал за ее машиной и размышлял.
Странная ситуация. И женщина странная.
Денис читал все ее статьи в журнале и ждал их выхода, каждый раз удивляясь, насколько точно она видит, понимает и освещает предмет, с любовью, проникновенно рассказывая о мастерах и их произведениях. Когда о старине, дохристианской и более поздней, то погружает читателя своим описанием в атмосферу суровой сдержанной красоты; в постпетровское время – в легкую моцартовскую ажурность, иногда вычурность.
Заинтересовавшись автором, он порылся в Интернете, прочитал все ее давние газетные статьи и подивился еще больше. Экий крутой вираж, однако: от талантливого, смелого, острого репортера с разоблачениями, яркими портретами персонажей, с бескомпромиссным ковырянием в очень небезопасных, а порой и откровенно рискованных темах, и на тебе – история России! И так же ярко, сильно! На всю мощь душевную.
Намеренно не выясняя личных подробностей об авторе и ее жизни – даже фото смотреть не стал, Денис представлял себе эту журналистку молодой, амбициозной, бесшабашной, опасно смелой, любящей рисковать, что в его понимании граничило с некой глупостью. Наверняка хохотушкой, влюбленной в жизнь, одаренной Всевышним талантом к писательству.
Почему-то ему так воображалось.
Книгу он прочитал дважды. И самым внимательным образом, с лупой, рассмотрел фотографии, выполненные на высоком уровне с большим разрешением и четкостью мелких деталей.
И переменил свое мнение об авторе, даже не переменил, а скорее дополнил.
Было в ее книге что-то завораживающее. Мистическое. На общем фоне некой музыкальности построения фраз, описывающих предметы и работу мастеров, сквозила грусть по безвозвратно утраченным навыкам-умениям, элементам мастерства и истинное сердечное переживание о самой профессии, практически похороненной, забытой.
И ему захотелось встретиться, поговорить с автором, понять, что за барышня такая и откуда у нее столь глубокая душевная печаль-забота об искусстве краснодеревщиков.
Арбенин волновался отчего-то, когда ждал ее, – вот честное слово! Правда, Денис всегда волновался, встречаясь, знакомясь с женщиной. У него это получалось как-то коряво, и девушкам не нравилось.
Такой вот уродился.
Но здесь другой случай, встреча подразумевалась профессиональная, а не личностная, и понятно, что он «музыку заказывает»…
Когда Денис увидел девушку в кафе, в первое мгновение подумал, что это случайность и она совсем не та, которую он ожидает. Ну, тоже пришла в это кафе, чего не бывает!
И разозлился, поняв, что все-таки она и есть автор заинтересовавшей его книги!
Ну что за невезуха!
Переступить через первое впечатление сложившегося вчера от «девушки с цветком» никак не мог! Уговаривал себя мысленно остыть и все наблюдал за ней.
Ну вот, странная она, что хотите с ним делайте!
Напустила на себя вчерашнюю, чуть надменную саркастичность, снисходительно предложив «обсудить, посмеяться и забыть», и настаивала недовольно, когда он отказался обсуждать. Брызнула преувеличенной хвалебной восторженностью и вдруг сникла после его вопроса, имевшего определенное намерение – сбить с дамы эдакий флер надменности.
Сбилась, о чем-то задумалась, и Денис, внимательно наблюдавший за ней, увидел, как накрыла ее волна какой-то темной, застарелой, непроглядной душевной усталости, словно сломалось что-то в ней. В один миг. В глазах, вместо только что скакавших искорок задора, появилась непомерная тяжесть, ему на миг показалось, что его собеседница даже постарела, осунулась в пару секунд, как будто сгорела.
Да что с ней такое?
Арбенин обругал себя старым идиотом! Что полез, зачем задевал? Он же про нее ничего не знает! Ему прямо тошно стало и от себя самого, и от нее, и от того, что не сложилось это их интервью, о котором он так много думал. Елена заговорила равнодушным тоном, он отвечал, стараясь держать ровность голоса, чтоб еще чем не обидеть.
Это она правильно сказала: «как на похоронах».
Ему захотелось сбежать, распрощаться с ней как можно скорее и уйти от этих ее глаз усталых, голоса потухшего. И еще как-то загладить свою вину, извиниться, что ли.
Но эта непредсказуемая Невельская и тут его удивила.
Неожиданно, без всяких переходов как переключилась с минуса на плюс! Нет, никуда не делась та грустная тяжесть в глубине глаз, но поверх нее вдруг запрыгали искорки интереса. И ошарашила приглашением. Ну вот и здрасте вам! Что это?
А уж когда упоминала про резьбу древнюю и фотографии, так совсем чертята в глазах расплясались.
Денис находился сейчас в глубоком недоумении, ехал за ней и спрашивал себя: «Ну, и что это все значит? Что за кульбиты такие? Да еще домой пригласила!» А еще он думал о лифте. Дом, в котором проживала Елена Алексеевна «не одна», Денис хорошо знал, несколько раз побывав в гостях у маминой подруги Зои Львовны. Дом старый, малоэтажный, и лифт в нем такой же древности – большой, скрипучий железный короб, почти всегда не работающий. Денису нетрудно подняться и по лестнице, но совсем не хотелось, чтобы госпожа Невельская обратила внимание на его хромоту.
Можно, в свете этой проблемы, лишний раз призадуматься о собственных комплексах и неумении анализировать свои чувства, а не только удивляться поведению спутницы. Но Денис привычно послал куда подальше все эти анализы, тем более что они уже вошли в подъезд.
Он глянул поверх головы своей спутницы на двери лифта, двери порадовали новизной агрегата. Работает. Уже хорошо.
В напряженном молчании оба поднялись на нужный этаж. Первой заговорила Лена, нарушая возникшую неловкость, позвонила в дверь квартиры двумя короткими звонками и тут же открыла ее ключом:
– Условный сигнал, – пояснила она, – на всякий случай.
Распахнула перед Денисом дверь и радушно пригласила:
– Проходите!
Разумеется, на тот самый условный сигнал Васька вышел встречать Лену в прихожую.
– Знакомьтесь, – взялась представлять Лена, проходя за Денисом в квартиру и закрывая за собой дверь, – Василий Федорович, а это Денис Васильевич.
Васька степенно, по-мужски значительно протянул ладошку, утонувшую в широченной ручище Арбенина. Поздоровался.
– Это с вами Лена интервью полгода добивалась? – выяснял Васька.
– Со мной, – признался Денис.
– И что, не получилось? – продолжил выяснения пацан. – Что-то быстро вы закончили.
– Мы решили продолжить дома за компьютером, а заодно и позавтракать, – спасла гостя от въедливых Васькиных вопросов Лена.
– Это правильно! – солидно поддержал решение Васька и направился в кухню. – Нечего по всяким общепитам ерунду кушать, желудки портить. Дома надо питаться. Ну, проходите, что вы там застряли! – поторопил их уже из кухни он.
– А сколько ему лет? – наклонившись к Лене, тихо спросил Денис.
– Мне тринадцать, и я все слышу! – отозвался из кухни Васька.
Денис стушевался! С детьми он как-то совсем не умел общаться, впрочем, как и с дамами. А Лена рассмеялась:
– Ничего, привыкните! Поначалу все пугаются большой умности и рассудительности Василия Федоровича.
– Не пугаются, Лена, а удивляются, я ж не чудище какое! – уточнил из кухни Вася.
– Проходите, Денис Васильевич, а то он так и будет оттуда реплики подавать, – пригласила еще раз Лена и потянула гостя за локоть.
Денис двинулся за ней, но с большой долей сомнения: мальчик, которого почему-то называют по имени и отчеству! Арбенин понятия не имел, как с таким мальчиком общаться.
А Васька уже включил чайник и засовывал в микроволновку большую тарелку с кулебякой, упомянутой Леной.
– Садитесь, – распорядился он вошедшим.
Лена подключилась к накрыванию стола – салфеточки, чашечки-блюдца, ложечки, вазочки с вареньем, тарелки, вилки-ножи под кулебяку. Денис сел на указанный стул и осмотрелся. Кухня большая и уютная, современная, он бы назвал свое ощущение от обстановки: теплое. И Елена здесь расслабилась, улыбалась открыто, без какого-либо подтекста, – может, прошло то неприятное, тяжелое, что накатило на нее в кафе?
Пока Денис осматривался, приглядывался, Лена с сыном успели накрыть на стол, мальчик Василий Федорович достал из печки блюдо с угощением, и по кухне распространился совершенно фантастический, дурманящий запах домашних пирогов.
– Есть хочется, – как бы соглашаясь с кем-то, призналась Елена Алексеевна. Она ловко нарезала и раскладывала по тарелкам кулебяку.
Василий расположился напротив Дениса, придвинувшись со стулом вплотную к самому столу, так что упирался в него грудью.
– Лена говорила, что вы великий художник, – начал застольную беседу Васька, – преувеличивает или и вправду великий?
Денис растерянно уставился на пацана.
Мамаша странная, а сынок и того хлеще!
– Не тушуйтесь, Денис Васильевич, Василий Федорович у нас всегда так изъясняется, без подтекста и прямолинейно, как танк в бою.
Денис отхлебнул чаю, стараясь не раздавить хрупкую фарфоровую чашечку, и посмотрел на мальчишку, с удовольствием уплетавшего пирог. Васька запивал его чаем из огромной кружки.
– А можно мне подобную кружку, – спросил вдруг Денис, – я маленькие не люблю.
– У меня есть еще одна, – кивнул Васька.
И напряжение вдруг отпустило Дениса, когда он отметил совсем мальчишеское движение пацана, а еще веселый вихор у него на макушке.
– Так вы не ответили, – поставив перед гостем кружку, допытывался пацан, – великий или так себе?
– Я не художник, скорее столяр-плотник, – вступил в диалог Денис.
– Это господин Арбенин скромничает, Васька, – не удержалась, само собой, Ленка, – он краснодеревщик и художник. Прекрасные вещи делает! Я ж тебе показывала, ты сам видел!
– А где вы ему показывали? – подивился Денис.
– Она меня на выставку таскала, – ответил за Лену Васька, устраиваясь по новой за столом, задвигаясь вплотную вместе со стулом, – там всякого добра полно было, и ваши два кресла. А еще у нее полный комп фоток, там тоже ваши вещи есть. И каталог ваших работ.
– Тогда тебе судить, какой я мастер, – заметил Денис.
– Мне очень понравилось, – солидно оповестил Васька.
– Вообще-то, Василий у нас товарищ продвинутый в мебельной теме. Пока я ею занимаюсь, он изучил материалы, прослушал мои индивидуальные лекции и прочитал статьи, – пояснила уровень Васькиных знаний Лена.
– И книгу, – добавил к списку Васька, – в рукописи, а потом уж в книжке со всеми картинками.
– И как тебе книга, Василий Федорович? – спросил Денис заинтересованно.
– Классная, что ж тут скажешь, – пожал плечами Васька. – Лена у меня тоже талантливая, не один вы.
– Это точно, – сдержал улыбку Денис.
Ему с каждой минутой становилось уютнее и спокойнее здесь, в этом доме, что-то теплое, приятное устраивалось, ворочаясь внутри.
Окружающее вдруг показалось Денису снимком. Кухня эта, плывущая во времени, залитая мягким приятным светом из люстры под абажуром, дурманящий запах домашнего пирога, огромная красная кружка с нарисованными веселыми человечками у него в руке, серьезный, не по годам рассудительный мальчик, его смеющаяся мама, глядящая на сына с нескрываемой любовью…
Все это создавало удивительно теплое ощущение. Как у жаркой печки, длинным зимним вечером, когда за окном вьюга и мгла, а в доме тепло, безопасно в кругу близких и родных людей, и кто-то читает малышам древние сказки.
Дениса вдруг охватила грусть, что эта картинка не из его жизни. Все это промелькнуло смутным ощущением.
Но он не умел про чувства ни говорить, ни размышлять, ни анализировать.
Чувствовать умел, все остальное – нет!
– Давайте еще кусочек положу, Денис Васильевич? – предложила откуда-то издалека девушка.
А он и не заметил, как все съел, зачарованный моментом и размышлениями.
– С удовольствием, – согласился Денис, подставляя свою тарелку. – И знаете, Елена Алексеевна, давайте по именам, без отчеств, а то сплошной официоз.
– Согласна, Денис, давайте без отчеств, – поддержала хозяйка хорошее начинание.
– Но я что-то так и не понял, – встрял Васька, – вы интервью-то Лене дали? Или зажали?
– Зажал, – разулыбался Денис. – Я, Василий Федорович, разговоры разговаривать не очень люблю. Предпочитаю дело делать руками и головой.
– Я бы посмотрел, как вы это руками делаете, – признался Васька мечтательно, – я все у Лены допытывался, как это у них получается? Берут дерево и такие из него кренделя выделывают, только держись! И заворачивают, изгибают, а резьба всякая! И, это, как его?.. Щас, слово такое, – мальчик наморщил лоб и постучал по нему пальцем.
Лена с Арбениным переглянулись, и Денис задержал на ней взгляд, отметив, как она похорошела, надо же! Наверное, действительно сильно устала от чего-то, а дома отдыхает, успокаивается, даже помолодела, и глаза такие…
– Вспомнил! – отвлек его от мыслей Васька. – Маркетри! Вот как это называется, наборная мозаика из разных пород дерева! Так красиво!
– А я тебе покажу, Василий Федорович, – поразил заявлением Арбенин. – Цеха своих мастерских покажу, где, что и как происходит, весь процесс, если тебе интересно.
– Мне интересно! – завороженно кивнул Васька. И переспросил недоверчиво: – Правда, покажете, что ль?
– Обещаю.
– А мне, мне покажите, – затребовала Ленка участия.
– Обязательно. Приезжайте с сыном, когда вам удобно. Созвонимся, договоримся и приезжайте, – весомо подтвердил свое приглашение Арбенин.
– Не может быть! – потрясенно смотрела на Дениса Лена. – Вот так просто? Берите и приезжайте в мастерские Арбенина?
– А что тут сложного? – удивился он.
– Да господи, Денис, я мечтала посмотреть ваши работы неизвестно сколько! – сумбурно попыталась растолковать она, махнула безнадежно рукой, подскочила с места. – Идемте! Я покажу, что у меня есть из вашего!
Он неторопливо, привычно рассчитывая и экономя движения, поднялся из-за стола.
– Спасибо за угощение, очень вкусно, – поблагодарил Денис.
– Пожалуйста! – шустренько поднялся и Васька. – С вами пойду. Тоже хочу вместе посмотреть.
Они проторчали у компьютера больше трех часов, голова к голове. Арбенин смотрел фотографии обстоятельно, дотошно, много спрашивал, что-то пояснял сам, а вскоре они совсем уж «забурились» в профессиональную терминологию, да так увлеклись, что не замечали ничего вокруг.
Васька, просидев со взрослыми первые полчаса, тихо свалил заниматься своими делами, несколько раз заглядывал, звал чай пить, перекусить, они отвечали нечто невнятное типа «сейчас, сейчас!», не отрываясь от экрана.
Василий Федорович вздыхал театрально красноречиво, ворчал про «спелись», и уходил. Так бы и до ночи просидели, не явись Васька на сей раз с серьезными намерениями.
– Ну, вы как дети, ей-богу! – проорал он у них над головами.
– И что случилось? – нехотя отрываясь от созерцания «картинок», вопрошала недовольно Лена.
– Ничего не случилось! Давным-давно обедать пора, – отчитывал Васька. – Зоя Львовна уже три раза звонила, хочет зайти, да тебя от работы отрывать стесняется.
– Зоя Львовна? – переспросил Денис.
– Зоя Львовна! – сообразила Лена.
И они посмотрели с Денисом друг на друга, осмысливая информацию.
– А в чем дело-то? – требовательно спросил Васька. – Ну, Зоя Львовна, и что такого?
– Видишь ли, Василий Федорович… – замялась необходимостью объяснять Ленка и в ожидании поддержки посмотрела на Дениса.
Сдерживая улыбку, он на просьбу о поддержке ответил непонятным движением головы, не то одобрил, не то «решай сама». Не удержавшись, Лена сделала ему «страшное» лицо и повернулась к Ваське.
– Э-э-э, Денис… Васильевич – это тот господин, с которым меня вчера пытались познакомить!
– Ах во‑о-от оно в чем дело! – как чекист, добившийся чистосердечного признания врага, протянул Васька. И «с чистой душой» продолжил допрос: – И что? Вы не хотите, чтобы она вас видела вместе и выводы какие-то делала?
– М-мда, – изволил заговорить Арбенин, – ты все правильно понимаешь, Василий Федорович.
А Васька разулыбался ехиднейшим образом, скрестил руки на груди и посоветовал, как бывалый товарищ по конспирации:
– Ну, тогда бегите. Потому что я сказал, что через полчаса сто пудов оттащу Лену от компа и Зоя Львовна может приходить.
– Васька! – пожурила Лена.
– А что! Я ж не знал, что у вас тут такая лабуда замутилась!
– Ничего не замутилось! – воспитывала Лена. – У нас работа!
– Ну да! – не воспитался Васька. – Про то, что вы друг другу не понравились, я знаю. Так что насчет побега?
– Предпримем, – согласился с дельным предложением Арбенин, поднимаясь со стула.
– Я провожу! – подскочила вслед за ним Лена.
– Давай-давай! – веселился Васька. – Я прикрою! Скажу, что ты пошла провожать важного человека, выказывая подобающее уважение.
– Василий Федорович, не перегибай! – утихомиривала Лена разгулявшегося весельем сына.
Провожала она Арбенина аж до машины, в которую и села вместе с ним, и Денис отъехал подальше от подъезда, окон и заинтересованных взглядов из них, продолжая так некстати прерванный разговор:
– Лена, вы собрали совершенно уникальную, обширную коллекцию снимков, грамотно ее выстроив во временной ретроспективе. Я искренне потрясен! Профессиональный взгляд – фасады, боковины, задние стенки, крепления, детали фурнитуры, на каждую вещь целый пакет детальных снимков! Почему вы в книге использовали только фасадный снимок, редко дополняя боковой съемкой?
– Это все-таки популярная литература, а не специальная.
– Вот именно, – подтвердил непонятно что Денис. – Надо выпустить отдельным изданием все ваши снимки. В книге своей вы использовали хорошо если десятую часть.
– То есть еще одну книгу? – не поняла она.
– Нет. В смысле да. Но не книгу, а альбом снимков. Большого формата, с хорошо пропечатанными кадрами на весь лист и кратким описанием изделия: кем, когда и где они созданы, с описанием использованных при изготовлении техник, приемов, материалов.
– Но я не специалист, Денис! Я не обладаю такими специальными и глубокими знаниями, – возразила, горячась, Лена.
– Обладаете, и побольше многих горе-мастеров, – не согласился Арбенин.
– Да это абсурд! – разнервничалась отчего-то Ленка. – Да, я многое узнала, изучила, но я ни черта не знаю про техническую составляющую! Как это делается, методы, профессиональные приемы, самой работы, в конце концов!
– Я вам помогу, если понадобится, – окончательно ошарашил Ленку Арбенин. – Не нужно детально описывать всю работу – кратко, энциклопедично: используемые приемы, особенности. То есть нечто вроде наглядного материала с краткими пояснениями.
– И кому такой альбом понадобится? – совсем уж растерялась она под его напором.
– Многим, – спокойно убеждал Денис. – Мне, например. И всем специалистам в нашей области. Разумеется, у нас у всех есть учебная литература, историческая, профессиональная, каталоги именные и много чего еще. И те же фотонаработки собственные. Но до сих пор не было… как бы это сказать?… Обобщенного, что ли? Нет. Полного. Вот. Нужен полный глубокий обзор истории развития мебели, стилей, течений. Информация, но в разрозненном виде, в разных изданиях и разных авторов, и тем более нет таких подробнейших и качественных снимков. Поверьте мне, многое из того, что я сегодня видел, ни я, ни мои коллеги не имели возможности видеть и изучить. Мы, естественно и обязательно, ездим по городам, музеям, выставкам, но то, что смогли снять вы в частных коллекциях, в маленьких музейчиках, в глубинке, да просто в домах людей, которые сохраняют старинные вещи, – это уникально! И нам недоступно. Мы с руками оторвем такой альбом! Хоть сколько он будет стоить! А стоить он должен весьма дорого, чтобы не потерялось качество фотографий. Пусть небольшой тираж, но нужно выпустить, и это просто варварство – скрывать такие материалы!
– Да я не скрываю, – лепетала обескураженная его горячностью Ленка, – вам ведь показала.
– Не все, – сухо заметил Денис, подивившись собственному неожиданному красноречию.
Прям декламатор. Чтец прозы! Ешкин кот!
Раньше Денису не доводилось толкать столь длинную эмоциональную речь.
Но его злость разобрала аж до потрохов, так, что хотелось встряхнуть хорошенько эту Невельскую! Сидит на сокровище и семечки от незнания щелкает, поплевывая.
– Давайте так, Лена, договоримся, – продолжил он деловым тоном, приказав себе остыть, – вы приедете ко мне, захватив все свои снимки, я покажу, что есть у меня, мы попробуем дать описание нескольким работам. Я – технические и специальные обозначения, а вы сложите их красиво во фразы. Тогда и решим, получится ли из этой идеи что-нибудь.
– Вы меня совершенно огорошили, Денис! – призналась Лена.
– Да я и сам… – помолчал он и добавил: – удивлен.
– Ладно, – опомнилась Лена, – у меня там ребенок обеда требовал.
Денис несколько секунд смотрел на нее непонятным, «нечитаемым» взглядом и неожиданно улыбнулся:
– У вас замечательный сын.
– Я тоже так считаю, – ответила улыбкой искренней она.
– Ну что, до свидания, Лена? Я позвоню вам завтра.
– Завтра? – переспросила недоверчиво.
– Завтра, завтра, – чуть ворчливо подтвердил Арбенин, – а то вы умотаете в командировку какую и идею задвинете. А я не дам.
Лена выбралась из высокого джипа бочком, захлопнула дверцу и сунулась в открытое окно.
– А вы настойчивый, господин Арбенин.
– Да, – кивнул он, – это я умею. До завтра.
– До завтра, – попрощалась Лена и отошла от машины.
И еще стояла некоторое время, смотрела вслед удаляющемуся джипу.
Чу-де-са-а-а-а!
А она на него наехала, с ходу с пулемету, по закрепившейся привычке, все свое женское превосходство выказывала, а он вон какой оказался…
Настоящий, что ли?
Лена улыбнулась задумчиво и вдруг переполошилась от неожиданно пришедшей в голову мысли: «Он же не взял у меня номера телефона!»
Разочарование холодной водицей окатило от макушки до ступней, затем схлынуло, и журналистка Невельская смогла спокойно соображать, удивляясь, чего это она так реагирует-то!
«Этот Арбенин, если ему понадобится, любой телефон узнает, а хоть и президентский!» – усмехнулась про себя она.
И что удивительно, не чувствуется в нем ни напор настырный, ни нахрапистость, ни пронырливость – спокойная уверенность, несуетность, нечто такое в характере, от чего ощущаешь себя рядом защищенной, что ли, понимая, если он что обещал…
– Бе-бе-бе! – ворчнула на себя Ленка. – Запуталась! «Такое в характере».
И, вспомнив про Ваську и Зою Львовну, поплелась домой, крайне собой недовольная.
Сначала Ленке пришлось выдержать кухонные посиделки с Васькой и любимой соседкой. Обед осложнился обсуждением субботнего события.
А начал Васька. А кто еще?
– Что, Зоя Львовна, решили мою Лену сосватать? – в лоб шпарил вопросами ребенок.
– Да, – покаянно вздохнула соседка, – Анечка уверяла меня, что получится замечательно. А что, Леночка, вы поняли, что мы вас с Денисом познакомить хотим?
– Да, это даже «усу» не в меру целебному понятно было! – засмеялась Лена. – У вас с подругой напрочь отсутствует склонность к лицедейству.
– Ой! – перепугалась Зоя Львовна. – Вам неприятно? И Денис нас, наверное, тоже рассекретил.
– Да, сразу!
– Нехорошо вышло, – опечалилась совсем соседка, – он этого не одобряет совсем!
– А что, имелись прецеденты? – заинтересовалась необычайно Лена.
– Имелись, – вздохнула, как в преступлении призналась, Зоя Львовна, – понимаете, Леночка, Денис, как бы это сказать…
– А прямо! – предложил Васька.
– Да-да, Василий Федорович, прямо лучше всего, – улыбнулась Зоя Львовна. – Денис замечательный, просто прекрасный человек, но у него такой характер с детства. То есть характер у него тоже замечательный, – поспешила реабилитировать сына друзей женщина, – но трудный для общения с другими людьми, особенно с девушками. Денис в детстве никогда не плакал, вообще, и не жаловался родителям. Придет с улицы побитый, в порванном пальтишке, Аня с Васей: что да как? – а он отмалчивается, скажет: «Ничего, сам разберусь».
– И что, разбирался? – увлеченно полюбопытствовал Васька.
– Да, вы знаете, разбирался! – гордо оповестила Зоя Львовна. – Эдакий мужичок. И в кого такой пошел?
– Ну и хороший характер! – вынес вердикт Василий Федорович.
– Хороший-то он хороший, но Денис – очень закрытый человек, а людям необходимо общаться, делиться переживаниями, говорить о чувствах, выражать эмоции.
– Мне он не показался до такой уж степени закрытым, – высказала свое впечатление Лена.
– А вы с ним побеседовали? – оживилась Зоя Львовна.
– Так, совсем немного, – стрельнув на Ваську взглядом, ушла от прямого ответа Лена, – мило попрощались.
Васька тихонько хмыкнул, но от комментариев воздержался.
– Вот видите! – поняла Ленин ответ по-своему Зоя Львовна. – Попрощался, и все! Ни поговорить, ни легкую беседу поддержать. Девушкам он кажется мрачным, угрюмым, слова лишнего не скажет, комплиментом не порадует, отмалчиваться предпочитает.
– А что с ними разговаривать, Зоя Львовна? – делился жизненными наблюдениями Василий Федорович. – Ты им только скажи что приятное, они себе такого нафантазируют – не расхлебаешь!
– Васенька, а ты откуда это знаешь? – искренне подивилась Зоя Львовна.
– Читал в популярной психологии, у Лены есть. И опыт имею.
– Ну-ка, ну-ка, что там за опыт такой? – живенько отозвалась на реплику Лена.
– Ты же знаешь, я у девочек пользуюсь популярностью.
– Ах да, Оленька Трубенцова в тебя влюблена.
– Глупости все это, «влюблена», – передразнил Васька, – ей тринадцать лет, какая любовь?
– Тебе, смею напомнить, тоже не двадцать пять.
