Татьяна Алюшина
Коллекция бывших мужей
На руках она меня носила, что ли? Или я совсем уж в беспамятстве находилась?
Ладно, оставим невыясненным.
Утром я проснулась живенькой, здоровенькой, активной и ужасно голодной. На сей раз кашей не обошлось, и я с удовольствием плотно поела.
Мне невероятно повезло с организмом – есть я любила и сладкое любила в виде пирожных всяких и десертов, но не поправлялась ни на грамм.
Повезло вообще, прямо необычайно! На зависть всех женщин страны.
Но я об этом не распространялась, дабы не навлечь на себя недобрые мысли знакомых женщин, и на вопрос «Как тебе удается оставаться в такой форме?» всегда отвечала с некой долей жалобы и сожаления в голосе:
– Путем жесткой аскезы. Позволяю себя всякое, а потом отрабатываю все, что позволила: голодание, травяные отвары, диеты.
И теперь мы уже все дружно вздыхали над тяжелой нашей бабской долей в неравном бою с лишним весом, который, зараза, всегда побеждает!
Впрочем, кое в чем я не лукавила – отвары травяные пила периодически и голодала один-два дня регулярно пару раз в месяц.
Просто так получилось, что один хороший знакомый деда, ученый-биолог, как-то объяснил мне полезность разгрузочных дней и определенного типа питания, порадовав под конец уверением, что есть можно все, что хочется и нравится, только в малых количествах и не каждый день. Он же дал список полезных продуктов.
Вот оттуда у меня в рационе и правильная овсянка, и нешлифованный рис, другие замечательные злаковые и орехи, и много овощей с фруктами и зелени разнообразной.
Это к чему я? А! К тому, что я быстренько сварила себе овощного супа с чечевицей. Некий мексиканский фирменный рецепт, только не такой острый, как оригинал, и навернула аж две тарелки. Это было одним из пунктов подготовки к непростому дню.
Замок на двери я менять не стала. Если точнее: два замка, на которые она закрывалась – вот не до этого, честное слово – потом как-нибудь. Зато схитрила – имелся в нашей двери и третий замок. Им мы практически никогда не пользовались, только когда уезжали куда-то надолго.
Ключей от него существовало всего два, и оба лежали в домашнем сейфе. Вот этот-то третий замок я и закрыла. Пока так сойдет.
Первым делом, как и обещала, я отправилась в отделение полиции к капитану Марчуку, где честно и добросовестно прочитала все протоколы и подписала их.
– Мы получили копии ваших анализов, – просматривая мои подписи на протоколах, как бы между прочим, сообщил старший оперуполномоченный и перевел на меня быстрый внимательный взгляд. – Так вот тот препарат, что обнаружили в вашей крови, в аптеке не купишь и по блату не достанешь. Это наркотик, имеющий сильное снотворное действие и побочное галлюциногенное, его применяют в медицине при болезнях, связанных с серьезным нарушением сна.
– Понятно, – покивала я.
А что тут еще скажешь? Я и близко не представляю, кто и с какой целью мне эту дрянь подсыпал. Но следователь, как оказалось, имел версию.
– А вы не связываете ваше неожиданное недомогание и появление трупа в вашей квартире? – спросил неожиданно следак.
– Нет, не связываю, – растерянно посмотрела я на него.
– Вам вполне могли подмешать снотворное с определенным намерением, чтобы вы ничего не слышали ночью и спали глубоким сном. Вряд ли тот, кто подсыпал вам наркотик, имел целью отравление, скорее всего, просто переусердствовал с дозой, и кто ж знал, что ваш организм так индивидуально отреагирует на препарат.
– Да зачем? – недоумевала я.
Он вздохнул.
– Кира Андреевна, вы не производите впечатление глупой девицы, тем более самостоятельно рулите таким непростым бизнесом, – попенял он мне и пояснил: – Должны же понимать, что не попади вы вчера в больницу, сидели бы сейчас у нас в КПЗ, поскольку все улики свидетельствуют против вас. Вот так-то.
– М-м-да, – согласилась я задумчиво. – Я об этом как-то не подумала.
– А вы думайте! – отчего-то разозлился Марчук. – Пора бы уже!
В общем, дальнейшего диалога у нас не получилось. Я скомканно попрощалась, он подписал мне пропуск, и я поспешила покинуть этот околоток. И направилась в больницу на осмотр к Тарасу Наумовичу.
Вот кто встретил меня радушно и с распростертыми в прямом смысле объятиями – заграбастал меня ручищами и обнял крепенько, оторвав от пола.
– Ну, что, – рокотал он весело, отпустив меня, – ты, говорят, кого-то пристрелила?
– Кто говорит? – ахнула я.
– Да менты, – хохотнул доктор. – А кто еще? Я ж про тайну следствия все знаю, молчу как рыба. Только тебе, как родной!
Ага, молчит! Рокотал он на все отделение, уж наверняка медсестрицы все слышали.
– Ну, пойдем в кабинеты! – пригласил он, обняв меня за плечи. – Побеседуем. – И усмехнулся, как только мы оказались одни в ординаторской. – Да ты не менжуйся, все уже про убийство твое болтают. Все же знают, что ты у нас тут под клизмой лежала, а не из пистолетика пулькала.
Но обсуждать убийство мы не стали. Шабалин меня осмотрел, проверил рефлексы, пощупал узлы, порасспрашивал, мы обсудили мою диету и рацион для быстрейшего восстановления здоровья. Но прощаясь, он вдруг стал серьезным и предупредил с искренним сочувствием:
– Ты будь поосторожней, Кира. Посматривай вокруг себя. Кто-то же хотел тебя подставить, и действовал этот человек, скорее всего, не в одиночку. Хорошо подумай, кто бы это мог быть. Может, тебе стоит на время уехать куда.
Я поблагодарила за заботу, мы тепло попрощались, и я отбыла далее по своим делам.
А именно в центральное кафе нашей сети, с которого и начинала когда-то свой бизнес тетушка и где теперь находился наш главный офис.
Вот здесь мне пришлось подзадержаться, занимаясь насущными делами и решая текущие вопросы с Оксаной Викторовной.
Я не раз уже возносила благодарность Господу за то, что когда-то взяла ее на работу. Истомина оказалась настолько на своем месте и настолько профессиональна, что я смело могла доверить ей многое. И доверяла без сомнений. И старалась платить серьезно, без дураков. К тому же последние месяцы мне частенько приходилось отсутствовать, уезжая на несколько дней, а то и недель, и я со спокойной душой оставляла на нее наш бизнес, хотя руку на пульсе держала и на удалении. Не расслаблялась сама и подчиненным не позволяла. Контролировала.
И они об этом знали. И чувствовали и мою заботу, и пристальный пригляд.
Оксане Викторовне пришлось честно и подробно поведать все, что со мной приключилось. Ахать и охать она не стала, не тот человек, а выслушав, дала несколько весьма толковых комментариев и советов. Она, кстати, тоже предложила мне куда-нибудь уехать на время или, по крайней мере, переехать из квартиры.
– Думаю, – отказалась я, – переезжать бесполезно. Если кто-то всерьез намерен мне навредить, он меня везде достанет, да и с подключением адвоката мы пока повременим: у меня стопроцентное алиби и я в данном деле потерпевшая сторона.
– Вам видней, – кивнула Истомина, соглашаясь.
А потом мне на смартфон посыпались звонки от друзей с настойчивыми вопросами: что за фигня происходит? это правда, что у меня в доме нашли труп? почему их опрашивает полиция?
Словом, пришлось согласиться на срочную встречу.
Мы сидели в кафе всей большой компанией, я смотрела на тех, кого всегда считала друзьями, думала, что даже если кто-то из них и подмешал мне отраву, то остальные-то остаются близкими мне людьми и вполне искренне сочувствуют и переживают за меня.
Встречу я затягивать не стала – рассказала факты и, сославшись на плохое самочувствие и подорванное в столкновении с криминалом здоровье, попрощалась и направилась домой.
Зря я сегодня за руль села. Еще подумала обойтись такси, но, вспомнив, во сколько мест мне надо, дала слабину и решила, что поеду сама.
Оказалось, это мне не совсем по самочувствию. Слаба я еще, переоценила я свои силы. Но осторожно, не спеша, я таки добралась до дома, загонять джип в подземный гараж не стала, оставила около подъезда, поднялась в квартиру, выпила травяного чаю и рухнула в постель. Так и проспала до самого утра.
Разбудил меня настойчивый звонок смартфона. Холодный и жутко официальный голос капитана Марчука потребовал, чтобы я немедленно явилась в управление для беседы.
– Немедленно не обещаю, – остудила я его горячее желание пообщаться. – Но через час прибуду. – И не ожидая прощальных пожеланий, прервала разговор.
Старший оперуполномоченный был недоволен и холоден. Подняв голову от бумаг, разложенных перед ним, глянул на меня недобро, указал кивком на стул перед столом и снова погрузился в изучение документов.
А я села. Раз пригласили, чего уж, но спрашивать ни о чем не стала. Не-е, играть по его правилам я не собираюсь, и томить меня выдержанной паузой бесполезно, но, видимо, он этого еще не понял и продолжал что-то там изучать, шурша бумажками. Я же принялась рассматривать кабинет, только что не насвистывая какой-нибудь мотивчик от беспечности.
Как я и полагала, он не выдержал первым и, отложив в сторону очередную бумажку, поднял на меня взгляд своих строгих оперских глаз и спросил:
– Гражданка Юдина, вам известно, что убитый у вас в квартире мужчина является вашим мужем?
– Каким мужем? – обалдела я до глубокого потрясения.
– Бывшим, – совсем чуть-чуть и всего на мгновение непроизвольно сжались его губы, выдавая досаду.
Если бы я так внимательно не следила за выражением его лица, то и не заметила бы, а он конкретизировал:
– Бывшим мужем: Андреевым Аркадием Павловичем. Тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения.
Не скажу, чтобы я была так уж сильно потрясена известием, но изображала глубокий шок вполне достойно – от Аркаши можно было ждать чего угодно, даже такого гадского финта, как сподобиться умереть у меня в квартире.
– Но… – протянула я растерянно.
– Понимаю, о чем вы, Кира Андреевна, – кивнул Марчук, порылся в бумагах, извлек одну из них и протянул мне. – Вот акт экспертизы, установившей, что с лицом вашего мужа были проведены некие медицинские операции пластического характера, изменившие его внешность. Опознать же господина Андреева нам удалось по его стоматологической карте и неким иным особым приметам физического свойства, таким, как старый перелом кисти.
– Но… – снова прибегла я к невразумительному блеянию потрясенной женщины.
Сработало и на этот раз.
– Понимаю, о чем вы, – повторил он фразу и снисходительно кивнул, забирая у меня протокол экспертизы, – насколько нам известно, ваш муж…
– Бывший, – перебила я, уточнив свой социальный статус.
– Да, да, бывший… – на сей раз скривился он более явно, – …исчез четыре месяца назад и признан пропавшим без вести. А вместе с ним пропала и огромная сумма денег строительного холдинга, который он возглавлял вместе со своим партнером Иваницким Максимом Васильевичем. И до позавчерашнего дня местонахождение вашего мужа так и не было установлено. У вас есть что заявить по поводу новых открывшихся обстоятельств?
– Что заявить? – совершенно искренне опешила я от такого вопроса.
– Например, почему ваш муж… – начал он.
– Бывший! – повысив голос, снова напомнила я.
– …бывший муж, – не сбился он ни с тона, ни с фразы, – находился у вас в квартире? В свете новых обстоятельств версия того, что он оказался у вас в доме не случайно, а по вашему приглашению, становится основной. Вы понимаете, какая тогда вырисовывается картина? – холодно поинтересовался Марчук.
– И какая? – полюбопытствовала я, уже заранее зная все, до чего может додуматься его ментовский мозг. И не ошиблась в своих предположениях.
– Получается, Кира Андреевна, что он явился к вам или вы его пригласили лично для какой-то беседы, скорее всего он что-то от вас хотел, а некий человек, не то ваш любовник, не то некий третий участник ваших непростых отношений, устраняет Андреева. А вы в это время имитируете отравление, составляя тем самым себе алиби.
– Класс-с-с-с! – похвалила я от души и повторилась: – Просто класс! – И весело поинтересовалась: – И что, у вас есть какие-то серьезные основания для такой версии? Доказательства? Факты? Или это только плод вашей богатой фантазии, Сергей Дмитриевич?
– Доказательство – дело наживное, – строго отрезал он, не разделив моего хорошего настроения. – Но то, что Андреев появляется в городе с измененной внешностью и оказывается убитым именно у вас в доме, уже говорит о многом.
– И о чем же, позвольте полюбопытствовать? – отчего-то раздухарилась я не на шутку и напомнила господину Марчуку некие факты: – Еще за два месяца до его исчезновения я развелась с Аркадием Павловичем. Мало того, хочу вам напомнить и точно знаю, что вам это доподлино известно, что у меня есть официальное постановление суда, в котором говорится, что я не имею к господину Андрееву никаких материальных претензий. Следовательно, ни к каким деньгам, ценностям, имуществу и делам господина Андреева я не имею никакого отношения: ни прямого, ни косвенного. По каким причинам он пропал спустя два месяца после нашего развода, мне неизвестно и вообще мало меня интересует. Мало того, после его исчезновения и пропажи денег ваши коллеги провели тщательное расследование по поводу моей причастности к этому делу, вымотали мне и моим родным все нервы и таки установили неоспоримый факт того, что я не имею никакого отношения к делам бывшего мужа.
– Да, – кивнул Марчук, – обстоятельства вашего развода хоть и вызывают еще больше вопросов, но известны. И материалы дела об исчезновении Андреева я изучил. Но то, что коллеги не смогли найти доказательств вашей причастности, не отменяет того факта, что вы могли продолжать свои отношения и после развода, не афишируя их, а развелись как раз с целью последующего сокрытия пропавших денег, зная, что на вас подозрение не падет. И именно поэтому вы так шумно выясняли отношения и весь город стал свидетелем, что Андреев пытался вас вернуть. А когда ваша афера удалась, вы что-то не поделили или не договорились о процентах и долях, и вообще в ваших планах что-то пошло не так, раз он вернулся. Теперь Андреев убит. А ваше участие в его смерти становится весьма и весьма вероятным фактом.
– Полностью с вами согласна, – твердо уверила я.
Он даже обалдел на какое-то мгновение, посмотрев на меня ошарашенно, но тут же взял себя в руки, а я продолжила:
– Это на самом деле выглядит как преступный сговор, и похоже, что мошенники между собой не договорились. Думаю, именно поэтому его убили у меня в квартире, чтобы подставить меня. Ведь, согласитесь, Сергей Дмитриевич, если бы не мое отравление, то у вас не имелось бы никаких сомнений в том, что это я его укокошила, и вы бы с чистой душой уже меня арестовали. Ведь так? И какая там доказательная база, о чем вы! И базу бы подтянули под эту версию, и факты «накопали». А вы даже смывы на порох у меня не взяли с рук, вещей и волос. И без них бы обошлось. – И я закончила свое пламенное выступление наказом: – Хочу вам напомнить, что убила его все же не я. Так что сосредоточьтесь на поиске и поимке настоящего убийцы, насколько я понимаю, именно в этом состоит ваша работа, а не пытайтесь повесить всех чертей на меня. Никакой такой мифический сговор неизвестно с кем вам установить не получится по простой причине, что его не было и не могло быть. А для протокола сообщаю: ни о каких делах своего бывшего мужа я не знаю, связи с ним не поддерживала и не общалась, и о месте его нахождения понятия не имела. – И довольная, заключила: – Пожалуй, это все.
Я поднялась со стула, протянула пропуск для подписи и «спохватилась»:
– Ах да, раз вы намерены выдвигать против меня какие-то обвинения, то думаю, мне будет проще общаться с вами в присутствии моего адвоката.
Он скривился, как от горькой пилюли, и дал-таки немного заднюю:
– Я не выдвигал обвинений, Кира Андреевна, я честно обсуждал с вами возможные версии убийства в свете открывшихся обстоятельств.
– Я поняла, – я улыбнулась самым милым, на какой была способна, образом.
И покинула этот оплот поддержания правопорядка и защиты добропорядочных граждан от преступного элемента.
А оказавшись на улице, выключила диктофон, который включила, чтобы сделать запись нашей беседы на всякий случай, и смартфон тут же зазвонил. Прорывалась ко мне, оказывается, Женька, ужасно растревоженная тем, что не может с самого утра до меня дозвониться – телефон я перевела на вибрацию, выключив звук, и все звонки понятно почему игнорировала.
Я поспешила ее успокоить, что со мной все в порядке, но сглупила, неудачно пошутив про бывшего мужа, который оказался тем самым трупом в моем кресле, чем вызвала вулканический взрыв деятельности Луневой. Взвыв тревожной сиреной, подруга объявила общий сбор всей нашей компании.
Несчастной, попавшей в переплет, от «собрания» сочувствующих и любопытствующих отвертеться не удалось, пришлось согласиться на встречу в моем кафе, но только вечером.
У меня имелись дела более насущные. И надо признать, не самые приятные. Придется-таки встретиться с Максом.
Я набрала его номер. Он ответил сразу, после первого же гудка:
– Кира… – с неким придыханием произнес мужчина.
Терпеть не могу и всякий раз ужасно раздражаюсь, когда он так делает.
Но он спросил уже обычным голосом, не дав моему раздражению разрастись до той степени, при которой я могла бы мысленно его послать и с чистой душой наплевать на необходимость ставить его в известность лично.
– Я слышал, что у тебя неприятности?
– Можно назвать и так, – уклончиво ответила я и оповестила: – Я сейчас подъеду. Мне надо с тобой поговорить. Ты в офисе?
– Да. Приезжай. Жду, – раздельно произнес он каждое слово.
Я застряла в небольшой пробке на улице имени дедушки Ленина, медленно продвигаясь вперед, думала об Аркаше.
«Бедный Аркаша. Вложиться такими деньгами и совсем не поносить свежее лицо!»
Надо, наверное, рассказать об этом несколько странном моем замужестве.
С Аркадием меня познакомил Мишка Бажов где-то месяца через два после моего приезда в город и приблизительно через месяц, как мы восстановили дружеское общение с нашей дачной компанией.
Они тогда решили, что надо срочно ассимилировать меня в местное общество и областные реалии, показать все лучшие тусовочные места, достопримечательности, познакомить со всеми значимыми людьми или хотя бы показать их издалека, потыкав пальчиками и разъясняя жарким шепотом, кто есть кто в области и кто чем тут рулит и за что отвечает, по ходу сдабривая представление известных личностей набором горячих сплетен о них.
Как-то так.
Я не сопротивлялась и честно таскалась на различные мероприятия и тусовки: узнать истинное положение дел очень даже полезно. А если учесть, что Мишка считался довольно успешным бизнесменом в строительном бизнесе области, а Вовка Иванцов работал в областной администрации на не самой хилой должности, то можно понять, что информацию я получала самую полную, а развлечения для меня они старались проводить по высшему разряду.
Таким вот образом однажды мы и оказались на каком-то жутко благотворительном мероприятии, проводить которое пригласили известных телевизионных звезд из Москвы, а присутствовали на нем все сливки местного бомонда и высшего чиновничьего эшелона.
Форма одежды предписывалась вечерне-торжественная, пришлось облачаться в длинное платье, «выгуливать» старинные сапфиры, подаренные мне дедом, и наносить вечерний макияж.
Словом, блистать больше обычного.
Нет, я вообще девушка реальная, без закидонов гордыни преувеличенной, с вполне здоровой самооценкой, прекрасно все понимаю и знаю про свою внешность.
Сразу скажу – не красавица!
С первого и очень мимолетного взгляда не красавица, а вот со второго уже получше. Я отдаю себе трезвый отчет, что вполне симпатична – среднего роста, ну чуть ниже, метр шестьдесят пять, стройная фигура, тонкая талия и длинные стройные ножки присутствуют, одарил господь, как и вполне высокой и налитой грудью, без перебора – этого нам не надо! Нормальный такой третий размер – мне более чем достаточно.
Внешность и на самом деле скорее симпатичная, приятная, но не более того – со своим чуть вздернутым носом я примирилась еще в подростковом возрасте, а ко всему остальному претензий отродясь не имела – высокий лоб, высокий скулы, чуть великоватые губы и… Самая обыкновенная современная девица. Ничего выдающегося.
Только глаза подкачали, не вписываясь в общую усредненную концепцию внешности – цвет у них странный – ярко-изумрудный, насыщенный, с крупными желто-коричневыми крапинками. Какой-то неясный – не то зеленый, не то желтый, не то коричневый, в зависимости от погоды, настроения и степени эмоционального напряжения.
Так что никаких иллюзий по поводу своей внешности я не питаю.
Но есть нюансы, как говорится в одном очень пошлом анекдоте.
Мужчин ко мне тянуло со страшной силой всегда, и почему-то они умудрялись на меня западать непременно с самыми серьезными матримониальными намерениями.
Вот прямо сразу. Не шучу – стоит мужику воспылать ко мне чувствами – и все, сразу до загса зовет. Напасть какая-то! Честное слово, лет, наверное, с шестнадцати моих девичьих так и происходит.
Дед над этим всегда посмеивался, а однажды растолковал мне эту странность:
– Есть в тебе, Киронька, нечто особенное, некая женская тайна, сила, которая как магнитом притягивает противоположный пол. Эта сила такая теплая, нежная и какая-то первобытная, что ли, древняя. Вот она и вызывает у мужчин неосознанное желание получить себе это тепло и нежность. Не страсти-мордасти роковые ты будишь в мужиках, а ощущение нежности и желание защитить, спрятать. Вот и пляшут перед тобой женихами.
– Дед, – поражалась я, – какая нежность? Ты смеешься? У меня ж характер такой, что им можно сваи заколачивать. Да и злая я, сам говорил, сарказма во мне с избытком, и упертая.
– Ты просто еще ничего про себя не понимаешь, – посмеивался он, – нежная – не значит размазня и тряпка безвольная. Ни одна истинная женщина не выжила, если б не была сильной и стойкой к невзгодам. Я о другом говорю, о внутренней таинственной женской теплоте и силе. Поймешь еще.
Честно, пока не поняла. Хоть и подросла с того памятного разговора.
Но не суть. Я о другом.
О том, что не красавица я роковая, реально к себе отношусь: с любовью, но не без иронии.
И на том самом благотворительном вечере стояли мы с Мишкой и его женой Викулей, потягивали шампанское и тихо обсуждали присутствующих. Ну, как обсуждали – они представляли мне местную знать, попутно кратенько выдавая биографию и слухи-сплетни о каждом. И вдруг возле нас останавливается интересный такой мужчина и здоровается:
– Добрый вечер, Михаил, – улыбка Мишке и поклон головой в нашу с Викой сторону: – Дамы.
Мы чинненько поклонились в ответ, как и положено на светской тусне.
– Миша, с твоей прекрасной Викторией мы знакомы, а вот не представишь ли меня очаровательной незнакомке.
– С удовольствием, – разулыбался Мишка и приступил к обряду знакомства по протоколу: – Кира, разреши представить тебе Аркадия Павловича, известного мецената и одного из владельцев крупного строительного холдинга. – Я снова коротко кивнула, принимая представление господина, а Мишка продолжил: – Аркадий, разреши представить нашу давнюю подругу, приехавшую из Москвы, Киру Андреевну.
– Вы к нам погостить или проездом? – глядя на меня особо заинтересованным взглядом, спросил Аркадий, явно уже не замечая никого вокруг.
Между нами завязался светский разговор – легкий и, как правило, ничего не значащий – по верхам, что называется. Миха с Викулей, извинившись, деликатно отошли, сославшись на необходимость поговорить еще с кем-то из гостей, оставив нас вдвоем.
Мы беседовали, и я осторожно разглядывала мужчину.
Высокий, подтянутый, скажем так: из категории тех, кому в районе от сорока и выше, в среде которых теперь принято настойчиво молодиться. На его теле отразились явные результаты посещения качалки наличием мускулатуры, подтянутого живота и подкачанных ног, да и за лицом своим Аркадий Павлович, как мне показалось, следил не без помощи косметологии, но в легком, профилактическом режиме.
В общем и целом производил он вполне приятное впечатление – темные волосы с хорошей стрижкой, приятная харизматичная внешность, чуть подбородок подкачал отсутствием необходимой мужественности, но данный недостаток был грамотно закамуфлирован короткой стильной бородкой из разряда недельной щетины.
А открытый взгляд серых глаз должен был определенно располагать к себе собеседника. Не говоря уже про ценовую категорию его костюма, аксессуаров и исходящей от него уверенности давно богатого человека.
Словом: яркий представитель местной бизнес-знати. Я бы сказала: этакий импозантыш.
Он не отходил от меня весь вечер, окучивал со всем старанием – шутил, веселил, ухаживал и набился лично доставить даму домой, пообещав моим друзьям мою полную целостность и сохранность.
Он произвел на меня довольно неплохое впечатление, по крайней мере, отрицательных эмоций я не испытала.
Но на следующий день началось нечто невообразимое – господин Андреев решил за мной ухаживать в неком весьма скоропалительном темпе и откровенно навязчивом формате.
Проще говоря, он попросту не давал мне прохода.
Поначалу это меня веселило, и я, что притворяться, не без удовольствия принимала некоторые его знаки внимания – например, он взялся показать мне все лучшие и интереснейшие места области. Мы ездили в какой-то отдаленный монастырь с моими и его друзьями, отдыхали в невероятно навороченных класса лакшери пансионатах и частных домах отдыха с конными прогулками и экскурсиями по природным красотам края.
Посещали все значимые мероприятия, и Аркадий познакомил меня со всеми начальниками вплоть до губернатора.
Галереи, выставки, театры, закрытые ВИП-мероприятия, чьи-то дни рождения, постоянно не прекращая попыток всучить мне какие-то подарки и немыслимые букеты.
В первую же неделю столь активного ухаживания у нас состоялся серьезный разговор. Аркадий пригласил меня в ресторан и преподнес букет алых роз что-то около штук сорока, наверное, а когда мы устроились за столом, протянул бархатную коробочку, в которой лежал, посверкивая мелкими бриллиантиками, прекрасный браслет белого золота.
– Я обратил внимание на твое необыкновенное интересное кольцо, с которым ты не расстаешься, и решил, что эта безделушка подойдет к нему, – сопроводил он свой подарок речью.
Браслетом я полюбовалась, удовлетворив свои эстетические вкусы, медленно закрыла крышку коробочки и протянула обратно.
– Аркадий, чтобы между нами больше не возникало недоразумений по этому поводу, должна поставить тебя в известность: я не принимаю подарков от чужих мужчин. А мертвые срезанные цветы не люблю, – кивнула я на розовую клумбу в высокой вычурной вазе, которую поставил официант. – Так же, как не принимаю и отвергаю презенты в виде растений в горшках.
– Но я же не чужой тебе мужчина, – настаивал господин Андреев, – ты же понимаешь, что очень мне нравишься, и даже больше, чем нравишься, я ухаживаю за тобой, мне доставляет особое удовольствие баловать тебя подарками.
– Вынуждена тебе в этом удовольствии отказать, подарки я принимаю только от родных и близких. Без исключений. И в данный момент, Аркадий, ты мне все же чужой человек.
– Я именно об этом и хотел поговорить, – ухватился за мои слова он, и я с некой досадой уже понимала, что дальше последует, и, как водится, не ошиблась. – Давай исправим эту оплошность, и я перестану быть тебе посторонним. Я хотел бы, чтобы ты вышла за меня замуж.
– Это несерьезно, – расстроилась я как-то даже чересчур. – Я практически тебя не знаю.
– А мы это исправим. Я намерен находиться с тобой рядом, постараюсь рассказать о себе все и сделать так, чтобы ты меня получше узнала.
– Давай начнем с первого пункта, – предложила я, – получше узнаем друг друга.
Он понял это предложение чисто в мужском однозначном ключе, пришлось доходчиво растолковывать, что спать с ним я пока не намерена.
Но его напор был неослабевающе сильным. Вскорости, я и не успела понять как, но он умудрился меня уговорить и поехал вместе со мной знакомиться с бабушкой в Рощино.
Вообще-то это была большая ошибка Аркаши. Надо знать мою бабушку!
Это совершенно уникальная дама. Я бы сказала, даже слишком! Основной чертой характера моей бабушки Ангелины Григорьевны является безапелляционная убежденность в том, что она – единственный в мире человек, который совершенно точно знает все: как правильно жить, что надо правильно для этого делать, как строить семью и руководить государством, как сажать пшеницу и растить детей, как доить корову и… все аспекты жизни!
И никаких иных мнений просто не может быть по определению! Не может, и все!
Единственный вариант приемлемого общения с бабушкой – соглашаться со всем, о чем она вещает, и желательно сразу, тогда относительный мир еще возможен.
Но она постоянно будет подозревать вас в том, что вы имеете и свое мнение по какому-либо поводу, и будет стараться вывести вас на чистую воду всевозможными провокациями и неожиданными вопросами. А подловив, устроит вам настоящее аутодафе. Без вариантов.
На самом деле я давно подозреваю, что это такая игра в жизнь, в которую бабушка заигралась от скуки, безделья и врожденной склонности к средней форме тирании.
У меня же, единственной из всей семьи, знакомых и друзей с бабушкой сложились нестандартные отношения. Когда дед первый раз, в мои семь лет, отправлял меня без сопровождения тетки, всегда стоявшей защитной стеной между мной и бабушкой, к Ангелине Григорьевне на все лето, он дал мне одну, но очень ценную инструкцию:
– Что бы она тебе ни говорила и как бы ни наставляла и требовала подчиняться ее распоряжениям, делай так, как сама считаешь нужным. Так, как подсказывает тебе твоя совесть и те правила жизни, которым мы тебя учим. А чтобы бабушка не обижалась, кивай и соглашайся, когда она тебя наставляет. Больше всего на свете Ангелина любит поучать, администрировать и распоряжаться, проверять же исполнение своих указаний она не считает нужным. Это уже не барское дело. Ну а если кто-то сделает по-своему и у него это хорошо получится, она смело приписывает все его достижение своему мудрому руководству, наставничеству и уму.
Как ни странно, но я поняла все, что он хотел этим сказать. И наше существование с бабушкой с того момента стало весьма комфортным – она наставляла и распоряжалась, я улыбалась, не слушая ее нравоучений и требований, соглашалась и делала все, что мне заблагорассудится. И ни разу между нами не возникло непонимания или конфликта.
Подозреваю, она все прекрасно понимает, посмеивается про себя над всеми нами и радуется, что я единственная, кто научился с ней уживаться. Прочая родня, даже дед иногда не выдерживает и срывается, разговаривать тихо-мирно с Ангелиной Григорьевной не в состоянии, впрочем, как и все остальное человечество.
