Татьяна Александровна Грачева
Тыковка
Пришлось идти закапывать. Вернулся, когда Катька уже расправилась со своей порцией ужина и ждала бабушкину страшилку. Я не хотел есть, планировал устроить небольшую голодовку в память о почившем Петюне.
– Ба, рассказывай. Что вообще за тыква такая?
Бабушка обожала разные истории, рассказывала их с большим удовольствием и фантазией. Мы с Катькой давно научились её понимать, а вот случайный слушатель мог и растеряться. Обычные слова бабуля перемежала с диалектом и своими собственными выдуманными словечками. Получалась интересная такая тарабарщина.
Сделав глоток чая, она сменила ежедневный поучительный тон на таинственный шепот и начала историю:
– Жила в одной деревушке стара видьма. Её боялась вся детвора в округе, даже… Ира. Пусть будэ Ириша. Она одна не верила, что старуха и правда варит лягушек и плещет на ворота покойниковую водицу. Каждый раз, проходя мимо дома видьмы, Ириша скручивала кукиш и прятала у кармане. Потешалась над ней: раз уж та видьма, то должна разгадать, какая комбинация из пальцев схоронена от её глаз.
Как-то раз Ира верталась из магазину и, завидев старуху на скамейке, проделала фокус с фигой, но стоило ей пройти мимо, как её догнал дребезжащий старческий голос: «Проси прощевания за все разы, что ты обижала мэнэ, показывая кукиш, мелка пакостница».
Ириша перепужалась, едва не выронила авоську. Не ответила, конечно, торопливо пересекла дорогу. Хотела сократить путь и побежала в колхозно поле. Забралась в высокую, словно лес, кукурузу и тильки тогда остановилась. Лучше бы не останавливалась, дурёха.
Тут она услышала за спиной рычание и тяжёлые шаги, будто кто шёл за ней по пятам. Обернулась и завопила: перед ней стоял большой чёрный пёс. Испужавшись, девочка побежала. Шершавые стебли больно хлестали по голым рукам, мешали бежать и кололись, как наждачка.
Она бежала и оглядывалась, у нутрях холодело от жути: страховидло приблизилось и превратилось в кошку. Ира выкинула авоську к чертенякам бисовым и сбивчиво зашептала слова молитвы. Заикалась, путалась в словах и принималась заново. Ох и припомнила она тады мамкины наказы учить «Отче наш»!
