Татьяна Аксенова
Магический шар

Осенние ноты

Живый в помощи Вышняго, в крове

Бога Небеснаго водворится…

 
Прекрасна балканская осень!
Теплынь летним эхом звенит…
Убранство на плечи набросив,
Я перетекаю в зенит.
 
 
Нет воли моей, лишь молебен
Шуршит под ногами листвой!
И звон этот великолепен
Живою водой ключевой,
 
 
Что полнит небесные хляби!
Я встану на край и напьюсь,
Глотну напоследок, хотя бы,
Забыть непроглядную грусть!
 
 
Забыться в ином упоеньи,
Наполниться гулким теплом,
Чтоб с птицами взмыть в кантилене,
Поя девяностый псалом!
 

Насущное

 
Поживём? Я надеюсь на чудо:
Просыпаться с колючей щекой,
На руках, где тепло незабудок
и прибрежный туман колдовской…
 
 
Поживём, отвечая стихами
на дыхание солнечных рифм?
Так, чтоб звёзды, моргая, порхали?
Поцелуемся, поговорим?
 
 
Струйкой кофе с дурманом корицы
растворяясь в любимых глазах,
Понимать, что вся жизнь повторится,
Если сами окажемся «за»…
 
 
ЗА пределом, ЗА фальшью, ЗА гранью,
В это небо срываясь вдвоём,
На котором по звёздочке ранней
мы зажжём… Полетим, поживём!
 

Предощущение стиха

 
Ах, эту женщину любили,
О, это – Женщина была!
К ней ехали автомобили
И лодка с вёслами плыла…
 
 
И вот, когда под скрип уключин
Она вдруг вспыхнула святой –
На дне реки зажёгся ключик,
Как лучик солнца, золотой.
 
 
И просияла всем свечою,
И расцвела под самый край,
Так щедро, сладко, обречённо,
Так, словно завтра – умирать!..
 
 
Как роза – томною парчою,
Хоть лодка с вёснами – вдали,
Но над поверхностью речною
Цвесть отражению земли!
 
 
И есть ещё счастливый случай
Прощальный аромат вдыхать –
Достать со дна заветный ключик
К предощущению стиха.
 

Геотектоника жизни

 
В расщелинах украденного сна
Разломы тектонической породы:
Из океана древнего, со дна,
Всплывают континенты и народы.
 
 
Из недр земных выталкивают их
Под Африкой и Тихим океаном
Два пузыря, гигантских и живых,
Из незапамятных времён Гондваны…
 
 
Пока Земля не встала на дыбы,
Ты приезжай ко мне на полуостров!
Куда нам – от сумы, тюрьмы, судьбы?
Подземных монстров избежать непросто…
 
 
Невероятны шаг, движенье, вздох –
Потоки лавы в Индии – с Аляску!..
Нам миллионы лет, бурлит итог
В кастрюле пузырьков смертельной пляской.
 
 
Коснись меня и вспомни невзначай,
Какому я мучению подвергнусь
За гейзеры страстей! Ну, пей свой чай,
Покуда мы не всплыли на поверхность,
 
 
Не напугав проснувшихся живых,
Среди которых – общие потомки…
В любви нетленен тот случайный миг,
Что выбросят вулканные потоки.
 
 
Чтоб разглядеть сейсмический процесс,
Рентгеновских не нужно излучений…
Никто не видел как Христос воскрес.
Всплывёт – поймут, ну, а пока – зачем им?..
 

Рождественский сонет

 
Мы молимся вдвоём – и в этом наша правда,
Чтоб Ангелы тебя хранили на пути,
И на руках несли, так должно и так надо,
Чтоб мягче падал снег и ветер поутих…
 
 
Я выбегу к тебе, в осколках звездопада…
В объятья заключишь, не в силах отпустить…
Ах, знал бы ты, что я так счастлива, так рада!
Благодарю их всех: и Ангелов, и птиц…
 
 
Молитва на двоих отрадна и легка мне:
«Господь, храни любовь!» Как выдох или вдох…
Мечтаю до тебя дотронуться руками,
А воплотить мечту мгновенно может Бог…
 
 
Да будет счастлив твой полёт над облаками,
И – праздничным у нас в сердцах переполох!..
 

В преддверии…

 
Божественный свет на землю лучом струится:
Игрушечный мир вертепа – сюжет интимный.
С лица красоты не пить, но сладка водица!
Улыбка во взгляде скажет – куда идти нам…
 
 
Игрушечный мир вертепа – сюжет интимный.
Сошествие Бога в сердце зовут любовью.
Улыбка во взгляде скажет – куда идти нам,
Двоим направленье высветится любое!
 
 
Сошествие Бога в сердце зовут любовью.
А ты на иконы смотришь, мечты лелея…
Двоим направленье высветится любое!
Снежинки цветут в ладонях под стать лилеям…
 
 
А ты на иконы смотришь, мечты лелея.
Гордыни горька пустыня в душе монаха!
Снежинки цветут в ладонях под стать лилеям,
Они, как вторжение Рождества, не сахар…
 
 
Гордыни горька пустыня в душе монаха.
Фальшивого Бога создали сами люди.
Реальный вертеп на земле с Рождеством – не сахар.
Тому, кто любви не ищет – её не будет.
 
 
Фальшивого Бога создали сами люди.
Творец настоящий дарует всем начало.
Тому, кто любви не ищет – её не будет.
А я твою душу давно уже повстречала!
 
 
Творец настоящий дарует всем начало,
И пахнет в пещере потом и хлевом – возле…
А я твою душу давно уже повстречала,
Когда для любви сошлись мы на небе звёздном!
 
 
Хоть пахнет в пещере потом и хлевом – возле,
Но ярче икон сияют живые лица!
Когда для любви сойдутся на небе звёзды –
Сойдёмся мы на земле, будет Свет струиться…
 

Балладное

 
Он лёг на озеро, как платок
На косы чёрные мои…
Снег в ноябре ещё неглубок,
Осколки солнца затаив,
Припрятал эти алмазы впрок,
Что засияют, придёт им срок,
Как роза в золотом аи…
 
 
Вода становится тихим льдом,
Что навевает рыбам сны,
Их погружая на дно, притом,
До наступления весны.
А мы с тобою ныряем в дом,
Где свечке в таянье золотом
Сны на алтарь принесены…
 
 
Что посвящает мне мой герой:
Ристалищ пепел, соль морей?
Иль, может статься, драконью кровь,
Что, впрямь, целительней моей?
Ты знаешь, это не так хитро:
Под кровлей кроткой меня укрой,
Согрей собой меня скорей!..
 
 
Пусть мимо Окон летит зима,
Наш дом бревенчат, пол дощат.
Занятие славное весьма –
Поставить ёлку сообща!
Осыплется хвойная тесьма,
Мы от глинтвейна начнём зевать –
Поленья в очаге трещат!
 
 
Пусть новогодний стеклянный шар
Струит снега иных небес…
Любовь – навсегда бесценный дар,
И редкость – золота на вес,
А снег на озере всё лежал,
Когда приближался год, кружа,
И к нам в трубу дымовую лез…
 

Сонет о магическом сне

 
Я видела в языческой молельне,
И в коридоре святочных зеркал
Того, чей образ мне давно сверкал
Звезды лучами сквозь дремучий ельник,
 
 
Чей гороскоп составлен в понедельник,
Кто Солнце безнадёжно упрекал
За страсти недостаточный накал
В делах сердечных и делах постельных…
 
 
Мы встретились. Он за собой повлёк,
И наши души в храме повенчали…
Так снится сладкий сон любви вначале,
А позже всё решает кошелёк!..
 
 
И где найти мне чувство неподдельней,
Когда б расчёты сердцем не владели?..
 

Опрокинутый сонет о магическом сне

 
О, как потом о прошлом не скорби ты –
Не восстановишь камни, что побиты!
 
 
И свет погас, и буря занялась,
Как сон дурной, нахлынуло смятенье!
Я с Атлантидою сливалась тенью,
Когда ты рвал невидимую связь…
 
 
Лучистый взор, прозрачней хризолита,
С такою лаской проникал в меня….
Переливался день мой ото дня
Жемчужней слёз, что в раковине скрыты…
 
 
Среди камней, что временем побиты,
Мы замерли, не в силах рук разнять…
Вокруг струились призраки, дразня
Оставленным богатством Атлантиды…
 

Закат над крышами…

 
Закат над крышами – вход в райские врата:
В прорехах старых туч сплошь – золотые слитки!..
А сами облака сгустились, точно сливки,
Заплаткою – Луна, стежками обвита,
 
 
То выйдет, то нырнёт… Обманна густота,
Она сейчас – то в недостатке, то в избытке,
Что ощущают вдохновенные волхвитки,
Способные сердцам судьбу предначертать…
 
 
А трубам ангельским провозгласить дано,
Что новый день зажжётся с новой силой…
И крылья отшумели столь красиво,
Что небо будет чистым полотном!..
 
 
Бессмертье лишь любовью скреплено,
Божественной, даруемой, просимой…
 

Богиня Флора…

 
…Но я вчера Голицыну увидел
и примирён с отечеством моим…
 

А.С. Пушкин

 
Княгини Ночи страстным жаром
Темнеют ласковые взоры:
Виже-Лебрен богиней Флорой
Запечатлела нежный лик:
 
 
Рог изобилия в корзину
Переосмыслен из роза нов,
Что ручкой лёгкою внезапно
Преобразят покров Земли…
 
 
Она светла и лучезарна,
Гаданью Ленорман покорна –
Не спит… Собьётся локон чёрный
И пурпур бледность оттенит –
 
 
Такие лица у испанок!
У нашей Флоры жизнь бессонна,
И оттого её законы –
Всегда приветствовать зенит.
 
 
Морфей не трогал эти вежды,
Знал: прикоснувшись к ним однажды,
Спасенья нет от странной жажды –
Поднять и в очи заглянуть.
 
 
А в них – и солнце, и свирели
Весенних птиц, и пасторали
На шесть восьмых, где постарались
Волынке слово дать, клянусь!
 
 
Я слышала волынку Утра –
Скрипенье разносилось ветром
Пленительным, бодрящим, щедрым
На золотую западню,
 
 
Где Дуне – сотни привилегий:
Под вдохновенные эклоги
Ночным свидетельством о Боге
Сиять ликующему дню!
 

Французская баллада от богини Флоры

Наталье Тоскиной

 

 
…И мы ваяем с ней вдвоём
Прекрасную богиню Флору…
Поймав небесный водоём
За кончик радуги, жонглёром,
Наташа вскрикнула: «Аllora!»
Кисть световая, как приём,
Не терпит серости повтора –
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!
 
 
Художнице хвалу поём,
Фотографу модель – опора…
От всей души любя её,
Плету поэзии узоры:
И роза падает Азору,
Цвет гиацинтов серым днём
Преображает принца взоры –
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!
 
 
Проходит принц в дверной проём,
Струятся ангельские хоры…
Богиню Флору создаём
С Наташей долгий час, который:
Свет, фон, цветы, как часть убора,
Я не моргаю, мы замрём,
Все трое… Воплощенье – скоро,
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!
 
 
Шампанское, как часть декора,
Мой принц, для ясности замнём…
Оно возвышенней кагора,
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!
 

Чудотворный круг…

Наталье Тоскиной

 
Мы с тобой подруги,
Мы почти как сёстры,
Мы порою ближе даже…
В чудотворном круге
Оказаться просто –
В объективе у Наташи…
 
 
Я тебя мечтаю
Окружить стихами –
Строчки оберегом бродят…
Истина простая –
Рисовать штрихами
Вечный круг любви в природе!
 
 
Оттого, что было,
До того, что сталось
Промелькнули сотни радуг…
Я тебя любила
И всегда считала,
Что ты даришь только радость!
 
 
Ну, а что сейчас я?
Изменилась, вроде?
Только дружба постоянна…
Для меня ты – счастье,
Вечный круг в природе,
Световая кисть, нирвана…
 
 
Знай, моя родная,
Что тобой хранимы
Жизни в чудотворном круге!
И сама я знаю,
Как порой ранимы
Близкие навек подруги…
 
 
Мы с тобой найдёмся
И не в этом теле,
Скажешь ты: «Какая встреча!..»
Зрячий только днём всяк…
Мы – любви хотели,
Чтоб – любою частью речи…
 
 
Солнечным свеченьем,
Музыкою станем –
Душам родственным нет стажа!..
Без тебя – зачем я
Воплотилась в Таню,
Милая моя Наташа?..
 

Когда струится свет…

 
Духи ада любят слушать эти
царственные звуки…
 

Н.С. Гумилёв «Волшебная скрипка»

 
Когда струится свет – близка потеря,
И никому не верит чуткий слух,
Он ловит звук, что сам в тебя поверил,
В одну из двух…
 
 
Что сам в ушные раковины вторгся
Тревогой скрипки, трепетом смычка.
И от него все ангелы в восторге
Наверняка!
 
 
И от него все бесы в исступленьи,
Все в бешенстве… Когда струится свет,
Поёт смычок – редеет их скопленье,
Пощады нет!
 
 
Глас вписан в память предыдущих жизней
И оттого спускается легко…
А твой рефрен творением не признан,
Хоть с ним знаком!..
 
 
И свет, и звук – дуэт. И выбор узок:
Очнувшись, не поверить никому,
Но быть в плену трофейного союза,
Служить ему!
 

In vino veritas…

 
Растерзаю душу без остатка
За бокалом красного вина,
И услышу вкрадчиво и сладко:
«Пей до дна!»
 
 
Я, конечно, выпью понемногу
До конца, и с грустью посмотрю –
Уступают сумерки дорогу
Фонарю…
 
 
Так уйдёт безлюдным переулком
Жизнь моя за тихий поворот…
Каблучки отстукивают гулко:
«Всё пройдёт!»
 
 
Снова лошадь, старая телега,
Словно в позапрошлый век спешат…
Я молю вина, стихов и хлеба.
Пей, душа!..
 
 
Насыщайся, отдавай пространству,
За бокалом красного вина
Вновь твори! Пой оду постоянству –
Жизнь одна!
 
 
«Жизнь – обман с чарующей тоскою»,
Правда – отражается в вине.
Титры красной пробегут строкою
В тишине…
 

Гимн Мерло

 
Пока «Мерло» не умерло –
Монета падает «орлом»:
Вновь у бокалов за столом
Не видно края…
 
 
Сосед не затупит сверло,
Пока в душе поёт «Мерло»,
А это значит, что душа
С вином играет!..
 
 
Глотнул – дыханье замерло!
Глоток – почти что оверлок:
Края все сгладил, обволок
Душевных трещин…
 
 
Когда весной всё расцвело –
Медведи вышли из берлог
И разделились на мужчин они
И женщин.
 
 
Полумедвежее мурло
Провозгласит: «Не пью «Мерло»!
А лучше – шпаги наголо,
И хлопнем водки!..»
 
 
С мурлами спорить западло,
От пьяных дураков – всё зло.
Мой флаг в очаг, где пьют «Мерло»
Навеки воткнут!
 

На перепутье

 
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу…
 

Данте «Божественная комедия»

 
Земную жизнь пройдя до половины,
Я отсекла остатки пуповины,
И поменяла имя и страну.
Как ящерица, хвост в руках оставив
Слепой судьбы, совсем в другом составе
От прежней жизни в сторону сверну,
В иной предел, где бесконечно лето,
И не грядёт возмездие за это…
Сама не вспомню, как пришла сюда,
Настолько сон меня в себе запутал,
Что грань с реальностью –
Сиюминутна,
Порою исчезает без следа!
А свет звезды, повсюду путеводной,
Меня ведёт от Рождества
и вот он
Из тупика указывает путь.
Земную жизнь пройдя за Алигьери
От аллегорий горя до потери,
Вспять не желаю всё же повернуть…
 

Коляда

 
Пропадает улица в тумане,
Не выходит месяц, хоть умри!
Маяками, словно в океане,
Подают сигналы фонари.
 
 
Я дрейфую странно и невинно
В сумерках декабрьского дня.
Мне отсюда родину не видно.
Но идут с колядками пингвины
Прямо на меня!
 
 
Все в огнях, как ёлки и олени,
Из тумана, будто в страшном сне…
Остаётся бороду наклеить
Богу, что смеётся в вышине!
 
 
Но и он недостижим, как месяц,
Что пропал однажды без ножа…
Не припомню, сколько ножик весит,
Но его ждала я ровно в десять,
Грешная душа!
 
 
Я дрожу на берегу Дуная,
Чьим туманом скрыто Рождество…
И не вижу ни конца, ни края,
Но уже предчувствую его.
 
 
Он уже вошёл в меня считалкой,
Этот нож, сокрытый пеленой…
Пропадает улица – не жалко,
Но пингвины семенят вразвалку,
Дружные, за мной…
 

Колядка

 
Я поколядую вам на Рождество:
Родился Господь, прославляйте Его,
Покуда сознанье больное
Не сманит вас мыслью: «И так – хорошо!
Откуда бы вдруг и зачем Он пришёл?»
У каждого спрятан заветный мешок,
В котором грешок, даже если – грошов,
Подскажет решенье иное…
 
 
Как ныне, сбирается Ирод узнать:
«Где прячут царя? Кто отец и кто мать?»
От страха волхвы онемели.
Хоть рви и мечи, хоть кричи, как в бреду:
«Вот я тебя, царь самозванный, найду!»
Хоть гнев усмиряй, хоть опять негодуй –
Одни звездочёты узнали Звезду,
Что к Богу ведёт, в самом деле!
 
 
Кто стадо скота неусыпно пасёт –
И душу свою, несомненно, спасёт,
Дойдя по Звезде до пещеры.
Бесхитростным сердцем ведомая плоть
Готова отдать просто хлеба ломоть.
У старых яслей даже зёрен щепоть,
Которых могли не успеть обмолоть,
Оставит на камушке сером…
 
 
Сегодня все средства выводят в офшор.
Безмолвны Гаспар, Бальтазар, Мельхиор –
Им, в общем-то, тоже не надо
Терять положение, деньги, семью.
Коль совесть утратили люди свою,
Пусть камни бездушные возопиют!
В канун Рождества лучше лопать кутью,
Когда не приправлена ядом…
 
 
Я поколядую вам на Рождество:
Родился Спаситель, распните Его!
Чем covid слабее холеры?
Содома, Гоморры – чем хуже Москва?
Не в храмах любовь, не в обрядах жива.
Пусть льются от сердца молитвы слова,
Как символ Бессмертья и Веры!..
 

Галлюцинации
(катрен)

 
Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте:
Спойте мне песню о Данте
И Габриэле Россетти!
 

Н.С. Гумилёв

 
Снова мерещится Данте
В каждом любовном сонете,
Тихо стоят секунданты
В снежно мерцающем свете…
 
 
Мне, вдохновенные музы,
Снова мерещится Данте…
Круг наш, по-прежнему, узок,
Шире бы круг, да куда там!..
 
 
Дальние дали и даты
Ждут откровенной дуэли…
Снова мерещится Данте
Мне в непроглядной метели!
 
 
В снежно мерцающем свете
Так растворяешься сам ты,
Что в Габриэле Россетти
Снова мерещится Данте!..
 

Галлюцинации II

 
Музы, рыдать перестаньте,
Грусть вашу в песнях излейте,
Спойте мне песню о Данте
Или сыграйте на флейте.
 

Н.С. Гумилёв

 
Времени не существует,
Звёзды сгустились в пространстве…
Может, затем и живу я,
Может, затем этот транс – порт,
 
 
Переносящий в эпоху
Строчками, мыслями, чувством,
Чтоб ощутить, как неплохо
Быть сопричастной искусству!
 
 
Чтобы из тьмы выводили
Зыбкие контуры влажность –
До прозерпиньих идиллий,
Всё остальное – неважно!..
 
 
Чтобы из тьмы аллегорий
высветить нежность овала –
Нужно love story ускорить,
Чтобы зима миновала…
 
 
Чтобы земля завертелась
Стрелкой секундною шустро,
Чтобы напомнило тело –
Что говорил Заратустра!..
 
 
На допотопной кассете
Моцарт – для флейты анданте…
Хватит рыдать о Россетти,
Спойте мне, музы, о Данте!
 

Баллада об Ахматовой

 
Цветы – остатки рая на земле…
И тот цветок, что прямо в душу глянет –
Заставит распуститься и сомлеть,
И увлажнит слезами скромный глянец…
Ахматовой пленённый Модильяни,
Пиша очередной её портрет,
Сияньем солнца изнутри согрет,
«Жизнь состоит в дареньи…» – начертает.
Пусть угловат любви его предмет –
Божественными наделён чертами!..
 
 
Что семь веков промчатся, что семь лет –
Царить в твоих рисунках, итальянец,
Ей суждено! Не каждому суметь
Цветок увековечить на поляне,
Но аромат, что навсегда стеклянен –
Акума. Или ей Париж во вред?
Тяжёлый сон, что петербургский бред,
Она стихами толковать устанет…
Вещуньин облик тысячей примет
Божественными наделён чертами!..
 
 
Что – Гумилёв? Не запретишь всем лезть
«Чудовищам», хмельным от возлияний,
К супруге, что забыла о семье
И растворилась облаком в кальяне!
Без памяти цветок любви увянет…
И пьяный гений, в дыме сигарет,
Болотнолицый, словно очерет,
Промолвит: «Эта баба – на черта мне?»
Остаток рая, если рая нет,
Божественными наделён чертами!..
 
 
Envoi:
 
 
И если жизнь – дорога в Назарет,
Остатком рая вспыхнет на заре
С поэзией бессмертной в сочетанье…
Дарящий жизнь цветения поре
Божественными наделён чертами!
 

Николаю Гумилёву

 
Все ангелы: и Эдгар Аллан По,
И Гауф, и Рэмбо, и даже Киплинг
Столпились за спиной его слепой
И «капитанских» шуток солью сыплют:
 
 
«Ну, что нам смерть? Ведь это же – игра!
Ты встанешь, нерастрелянный, с утра,
На шею намотаешь серый шарфик,
И призрачные лопасти винта
Твой бриг под знаком Южного Креста
Умчат к священным пальмам знойных Африк!..»
 
 
Но тут влезаю я в их разговор
И в бредни романтических скитальцев:
«Я привела к тебе, – смотрю в упор, –
Бенгальцев, гватемальцев и непальцев…
 
 
Рождён для дикой щели и плюща?
Не кутайся в расщелины плаща,
Пора бы из России выдвигаться –
Есть в «Петроградской правде» весь расклад,
Ведь снова с бунтом поспешил Кронштадт,
Особенно к началу навигаций…
 
 
Послушай же! Я спереди стою,
Как факел, душу гордую твою,
Писатель, путешественник и воин,
Ношу в себе и знаю наперёд,
Что девяносто лет ещё пройдёт,
Пока призна́ют, что ты невиновен!
 
 
Давай-ка, в Лондон! Смерть, она красна,
Но только не в Бернгардовке, за лесом…
И сын несчастным будет, и жена –
Не твоего размаха поэтесса…
 
 
Езжай, дерзай, судьбу свою нагни,
Смени мечты манящие огни
На искры новогодних и бенгальских…
И мёртвый штиль, и грозный шторм оставь,
Пока страну не запер ледостав,
Ты жизнью насладись, хоть мало-мальски!
 
 
Лихой братвы пиратской больше нет,
И не спасает чёрный амулет
От пули оголтелого чекиста…
Твои богини встанут за тобой
Иль вовлекут военною трубой
В водовород Отечества нечистый?..»
 

Секстина о зиме
(монорим)

 
Брильянтов звёзд прибавилось в короне,
Пока цвела снежинками на троне…
Она слезинки талой не проронит,
Отчаливая на ладье Хароньей,
Кристальная, хрустальная, а, кроме –
Царица грёз и царственный пароним!..
 
 
И роскошь царская, и царственный пароним
Читаются в брильянтовой короне.
За шлейфом таянья – раскаянье и, кроме –
Чуть влажный отблеск облачка на троне…
Вслед за ладьёй усталого Харона
Зима слезинки талой не проронит,
 
 
И ускользнёт, и слова не проронит…
В ней – роскошь царская и – царственный пароним…
Зима Харона тихо похоронит,
Сверкнув звездой брильянтовой в короне.
И пустота торжественна на троне:
В ней – лёд и пламень, покаянья кроме!
 
 
Сны айсбергов, раскалыванья кроме,
Зиме своё пророчество проронят,
Затронув облетевший цвет на троне,
Употребив брильянтовый пароним…
Звёзд россыпь в неба сказочной короне
Напоминает смертным о Хароне…
 
 
По Стиксу на коньках скользить Харону…
Во тьме кромешной, кровель снежных кроме,
Горит кристальная звезда в короне –
Её лучи волшебный миф проронят –
Царит над миром царственный пароним!..
Лишь снегооблачко растаяло на троне…
 
 
Теперь Зима, оставив след на троне,
Скользнёт, всплакнув, по Стиксу, о Хароне…
Брильянтов царских царственный пароним
Созвездьем озарит всё небо, кроме
Луны, что огонёчка не проронит –
В ледышках слёз – бледней сестёр в короне…
 
 
Зима на троне в царственной короне
Паронимом и тёзку не проронит,
Расскажет миф о старике Хароне…
А кто же – кроме?..
 

Снегириное

 
Отражается небо в снеге
Синевой, белизной – облака…
И снегирь, точно отсвет некий
Сокровенного огонька.
 
 
Тени тёплые в промежутке,
Точно взлётная полоса…
Красной зорькой пробьются в грудке
Чьи-то райские голоса!..
 
 
Он взовьётся флейтовой песней,
Что зима ему, что – весна,
Этот яркий и сочный персик…
Гроздь рябины ему вкусна!
 
 
Звук прекрасных его элегий,
Что в слова начнут облекать,
Отразит синеву на снеге
И зеркальные облака…
 
 
А когда все трезвоны смолкли –
Млечный путь потеряет нить…
Спит снегирь, как фонарь, на ёлке,
Продолжающий всем светить…
 

Святочное

 
Кажется, там, под небом овечьих шкур
Сгрудились в тучи штучные облака,
А пастухом у них – голышок Амур:
Спать не даёт ребёнку звезда стрелка!
 
 
Это – не Дед Мороз, не кудрявый Лель,
По разнарядке – снайпер для Высших сил:
Сколько бы я ни плакала – «пожалей!»,
Сколько бы ты о милости ни просил,
 
 
Кажется, там, под шкурами, чей-то глаз?
Что в полнолунье снежном – поди, зашей?
Так и уставился, как в телескоп, на нас,
И подсылает снайперов-голышей!..
 
 
Кажется, так? Зимою или весной,
Ночью ли, утром – какой в этом всём резон? –
Произнеси: «Останься во мне, со мной!»
Я помолюсь, чтоб ты не исчез, как сон…
 
 
Может быть, это английский рожок разжёг
В тучах-отарах брачную толкотню?
Как по команде «целься!» летит снежок
В сердце! Я только сердцем и заслоню…
 
 
Я остаюсь, снимая с тебя ярмо –
Млечным путём прикинулся тот хомут!
Кажется так, что чудо пришло само,
Прямо на святки, когда чудеса и ждут!..