Татьяна Абалова
Так сошлись звезды
Часть 2. Юность ведьмы. Глава 1. Восточные горы
Минуло четыре года с того времени, как погибла ураганная ведьма Пава, но перед глазами Яси до сих пор стояла картина, как через всю площадь летит голова провинившейся девушки, веером разбрызгивая кровь.
Казнь сильно подействовала не только на Ясю и ее подруг, в наказание отсидевших сутки в клетке рядом с жуткими тварями, но и на всех ведьм, живущих в замке. Растаяли иллюзии, что маг собирает их под свое крыло из милосердия. Лорд Тореш готовил армию.
Его зверинец пополнялся хищниками, которых он отлавливал в тех мирах, по которым путешествовал, открывая порталы, и ведьмы отрабатывали свои умения на живых мишенях.
После нападения бешеного волка и расправы тигра над Павой Яся отбросила в сторону жалость.
Лорд Тореш показал, с каким сильным врагом им придется столкнуться, если в Корр–У воцарится власть оборотней из неведомого Шезгарта.
Как и предсказывал дядька Чупрай, слабый король Станислав впустил в Корр–У чужаков и приветил их во дворце. А перед смертью он совершил и вовсе странный поступок – передал корону регенту–оборотню. Волки начали обживать столицу, тесня исконных жителей, устанавливая новые порядки. А где–то далеко, как гудела людская молва, жил сын короля Станислава, Алекзандр, готовый сместить регента и сам править твердой рукой. Все бы ничего, но в трактирах на главной королевской дороге шептались, что и Алекзандр не человек, потому как женой Станислава была тигрица–оборотень из того самого загадочного Шезгарта.
– Яся, ты чего голову повесила?
– Устала. – Яся сидела на стуле в своей комнате на третьем уровне. Ее поза говорила о том, как сильно она измучена: опущенная голова, поникшие плечи, локти, упирающиеся в колени, безвольно свисающие между ними ладони. Яся, в отличие от остальных ведьм, выходя за пределы замка, всегда надевала мужскую одежду варваров.
– Опять лазила по пещерам вместе с Хушшем? – Стеша стояла над ней, уперев кулаки в крутые бока. Природа не наградила ее, как Ясю, высоким ростом, но с избытком придала пышности телу. Ураганная ведьма по–прежнему с помощью ножниц боролась со своими непокорными кудрями, хотя иногда пыталась отрастить волосы, чтобы собирать их в хвост. Но он получался таким же округлым, как и все остальное в ее фигуре, поэтому Стеша безжалостно с ним расправлялась, чтобы через день пожалеть и снова начать отращивать. Если ураганную ведьму и расстраивала ее внешность, то она не подавала виду, а порой любила посмеяться вместе с подругами, называя себя рыжим снеговиком.
– Может, ты, Ясечка, еще начнешь жевать камень–траву, чтобы совсем стать похожей на варваров с их жуткими зубами? – не унималась подруга. Ведьмы знали, что Хушш и его воины используют горное растение, чтобы сделать зубы крепкими, как кусок скалы. Правда, при этом они окрашивались в черный цвет, отчего улыбки варваров выглядели зловещими.
– Нет, мне пока мои белые нравятся. Но как знать, может, скоро начну, – беззлобно огрызнулась Яся, подумав, что, наверное, стоит попробовать камень–траву. А как еще оттолкнуть от себя племянника лорда Тореша, который с каждым годом становится все красивее и красивее и все чаще задерживается возле Яси, когда подруг нет рядом? То выбившуюся из косы прядку за ухо заправит, то рубашку, которую она вместе со штанами надевает на магические учения, одернет, чтобы голый живот никому не был виден, то во время разговора примется рисовать на ее ладони вензеля, отчего сердце Яси медленно тает.
Их детская клятва оставалась в силе, и подруги всякий раз, когда Радмир появлялся на горизонте, хватались за руки и повторяли как заклинание: «Обойдем стороной, не влюбимся, не будем страдать», отчего Яся начинала себя чувствовать предательницей, потому что все сделала наоборот: не обошла стороной, влюбилась и страдала.
– Стеша, отцепись от нее. Дай лучше человеку воды, видишь, она пальцем пошевелить не может. Устала, бедная.
Яся с благодарностью глянула на Даурику, невольно залюбовавшись ею. Темные волосы, собранные в пышную косу, шелк соболиных бровей, ясные глаза, опушенные длинными ресницами, румянец смущения, появляющийся в момент, когда кто–то принимался смотреть на нее, открыв рот. Вот в кого Радмир может влюбиться. Дай только Даурике немного повзрослеть – и перед ее красотой никто не устоит.
В сердце огненной ведьмы неожиданно крутанулась змея–ревность, и Яся с ужасом поняла, что чувствовала Пава, когда Радмир смотрел на другую, более красивую и желанную.
Яся быстро, в три глотка, осушила кружку с водой, простонав от наслаждения.
– Ты чего добавляешь в воду? Она у тебя такая вкусная. – Девушка вытерла рукой обветренные губы.
От частого нахождения на солнце лицо ее загорело, и без того светлые волосы стали почти белыми, но глаза цвета горного озера, как однажды заметил Хушш, смотрелись еще ярче.
– Ой, Яся, лучше тебе не знать. – Стеша криво улыбнулась – верная примета, что сейчас она скажет гадость. – Я уже давно заметила, что Даурика сначала плюнет в кружку, а потом передает тебе.
– Вот ты рыжая свинка! – Даурика стегнула Стешу поперек спины полотенцем, которое как раз держала в руках. – Не слушай ее, Яся! Я заговариваю воду на кристальную чистоту, а потом дую, чтобы она стала холодной. Такую ведь приятнее пить? А тебе, Стешенька, теперь точно плевать начну.
– Ах, так! – Стеша подхватила с кровати подушку и метнула ее в Даурику. Та, не ожидая нападения, была сбита снарядом из чистого лебяжьего пуха, как камешком – лягушка.
Мстительный огонь загорелся в глазах Даурики. Не поднимаясь, она дотянулась до края дорожки, на которой стояла Стеша, и со всей силы дернула. «Рыжая свинка», теряя опору под ногами, попыталась схватиться за стол, но уцепила только скатерку, и все чашки с плошками с грохотом обрушились на нее. Конец бою положил глиняный горшок, в котором Яся держала барсучий жир, спасающий ее от ран и ожогов. Хозяйка не успела оглянуться, как он опрокинулся на пузатый бочок и резво покатился вниз, чтобы встретиться со стешиным лбом.
«Бом–м–м!» – раздалось по всему третьему уровню.
Да, шишка получилась знатная. Горящая алым пламенем, выпуклая, словно у Стеши вдруг выросла еще одна голова. Поменьше, чем родная.
После того, как батальные страсти утихли, все осколки и черепки были собраны, а шишка намазана тем самым барсучьим жиром, подруги весело рассмеялись, глядя на новую округлость, приобретенную незадачливой Стешей.
– Какой–то неправильный у вас снеговик, девочки, – ворчала ураганная ведьма, трогая одним пальчиком шишку. – Обычно достаточно трех шаров, а у вашего – четыре.
– Так рыжий же! – покатывалась Даурика. – Рыжие правильными не бывают.
Оставшись одна, Яся разделась и пошла, держась за стену, в купальню, где уже должна была нагреться вода. Остановившись перед зеркалом, осмотрела рану на бедре и багровые синяки, прибавившиеся к старым, успевшим уже пожелтеть. Тяжелым был этот поход.
С трудом она закинула ногу с ноющими мышцами в кадушку. Половина дела сделана. Набрав в грудь воздух, держась за противоположный край купели, Яся подтянула свое измученное тело и осторожно опустилась в горячую воду.
Закрыла глаза, привыкая к воде, дожидаясь, когда боль утихнет.
Воспоминания накатили обжигающей волной.
Вышли они – Хушш, шесть его воинов и Яся на рассвете неделю назад, путь держали на запад.
Яся к отряду присоединилась совсем недавно. Сам Хушш попросил лорда Тореша, чтобы огненная ведьма сопровождала их, поклявшись, что не позволит и волоску упасть с ее головы. Волосы и не падали – Яся плотно скручивала косу на затылке, не жалея шпилек, но на теле не оставалось живого места. Никто, кроме нее, не знал, как тяжело девушке давались вылазки за пределы замка. Правда, иногда Радмир, приобнимая, задевал синяк, и Яся невольно морщилась, отчего глаза парня темнели, и он начинал злиться, думая, что не люб. И, помня детскую клятву, она молчала, не кричала ему вслед, бегущему прочь, что не правда все, он люб, ой, как люб.
Обычно отряд Хушша уходил в горы и исследовал пещеру за пещерой, выискивая невесть откуда взявшихся хищников, нападающих ночью на селения варваров, разбросанных по всей гряде Восточных гор. Никто не мог сказать, как они выглядят и куда уходят. Охотники пытались устраивать засады, но наутро встревоженные жители не обнаруживали ни самих охотников, ни овец с козами.
Люди просили защиты у лорда Тореша, собираясь под стенами его крепости, что не очень нравилось магу, старавшемуся до поры до времени оставаться в тени. Поэтому он поручил Хушшу разузнать, что за враг завелся в его горах.
Иногда пещеры делились на узкие рукава, куда воины могли протиснуться лишь по одному, но после того, как трое варваров из отряда Хушша так и не вернулись, он понял: для сохранения жизней сородичей нужно использовать дар Яси. Ведьма отправляла в лаз огненный шар, выжигающий все на своем пути, а дикий предсмертный рев, время от времени раздающийся в недрах пещеры, подтверждал, что огонь нашел свою жертву.
Но сегодня Хушш повел свой отряд не в горы. Восемь всадников, бряцая оружием, спускались в долину. У одного из варваров Яся заметила лук и колчан со стрелами. Никогда прежде Хосип – лучший стрелок лорда Тореша, не присоединялся к их отряду.
На вопрос Яси Хушш, зло сплюнув, ответил:
– В этот раз будем охотиться на другого хищника. – Видя, что Яся не собирается отставать, добавил: – Твое дело, девонька, вовремя метнуть огненный шар. А теперь займи свое место в строю.
Глава 2. Лес у Каменного монастыря
До леса добирались тайными тропами, не показываясь жителям долины на глаза. Однажды Хосип вдруг выхватил поводья из рук измученной дорогой Яси и погнал коней в чащу, где знаком показал затаиться. Яся прикусила губу, стараясь не стонать – острая ветка при бешеной скачке, прорвав штанину, распорола бедро, и теперь ведьма чувствовала, как теплая кровь стекает по ноге в сапог. Но все ее внимание было обращено на отряд монахов, появившихся из–за поворота. Их испещренные символами черные одеяния, не могущие скрыть двуручные мечи, их выбеленные лица с нарисованными на них темными кругами вокруг глаз внушали Ясе ужас. Она слышала о монастырях, разбросанных по лесам Корр–У, в которых воспитываются воины, считающие уничтожение ведьм святым делом, но видела мрачных братьев впервые.
– Эти из Каменного монастыря, – шепнул Хосип, дыхнув на Ясю чесноком. – Видать, за очередной ведьмой отправились.
Проводив глазами отряд вооруженных убийц, Яся затаенно вздохнула. Ей стало жалко ту наделенную даром женщину, которая еще не подозревает, что монахи отправились по ее душу. Она словно наяву увидела ее загнанный взгляд, страх, стремление выжить.
За что люди ополчились на ведьм?
Вот ее мама – огненная ведьма, а была доброй, ласковой и отзывчивой. Разве она заслужила страшную смерть в огне? Яся хотела походить на маму и доказать, прежде всего, самой себе, что и она может нести свет, быть полезной, спасать жизни.
Яся с радостью согласилась помочь Хушшу, хотя лорд Тореш неохотно отпустил ее, и трижды спрашивал, понимает ли она, с какой опасностью может столкнуться.
– Это не просто поход за цветами, – предупреждал он. – Кровь, смерть, ответственность перед теми, кто с тобой в одной связке, неимоверное напряжение, дикая усталость и ночные кошмары. Не каждый мужчина выдержит охоту на тварей, а ты девочка.
– Мне шестнадцать.
Яся знала каждого воина из варварского отряда и гибель троих из них болью отозвалась в сердце девушки. Она не могла допустить, чтобы из–за ее малодушия погиб еще кто–то.
Нахождение в отряде связало всех одной пуповиной, варвары приняли ее в свой круг, где порука и честь были не пустыми словами. Яся с полуслова понимала Хушша, четко выполняла свою работу, старалась не лезть на рожон, чтобы не подвести главаря, давшего лорду слово. Ведьма знала: ошибись она, не успей вовремя метнуть огонь, и на ее совесть ляжет черное пятно вины за смерть товарища.
Начался холодный дождь и вскоре плащ, пропитавшись водой, перестал спасать. Поднявшийся злой ветер уносил последнее тепло. Ныло бедро. Ясю бил крупный озноб, и хотелось лечь на шею лошади, чтобы согреться о живое тепло.
– Здесь! – махнул рукой Хушш, спрыгивая с коня. – Хосип, встань у дерева. Мимо этого места не проедут. Яся, держись за моей спиной. Когда подам такой знак, – он сомкнул большой и указательный палец, – кинешь огненный шар в того, кто едет первым. Если открою всю пятерню, пройдешься сплошным огнем.
«Сплошной огонь» – это означало, что в живых никого оставлять нельзя, сгореть должны все.
– Хушш, мы говорим о хищниках? – Яся с волнением наблюдала, как воины занимают позиции, вытаскивая кинжалы и мечи. Ей хорошо было видно, как Хосип готовит лук, закрепляет тетиву, трогает ее большим пальцем, прислушиваясь к звуку, как удобно вешает на плечо колчан, чтобы быстро достать стрелу.
– Люди тоже хищники. – Хушш внимательно посмотрел на Ясю, потом сдернул с нее тяжелый от дождя плащ и отбросил в сторону, туда, где уже лежал его. – Будет мешать.
Яся оглянулась. Лошадей увели, варвары растворились в зелени леса.
– Только пикни, пр–р–ридушу, – предупредил Хушш, толкая Ясю за свою спину. Он понял, едва взглянув в ее широко открытые глаза, что только что сломал ее мир.
Она охотилась на хищников.
На змееподобную шоргу, плюющуюся ядовитой слюной, прожигающей не только одежду, но и железный нагрудник, могущий остановить стрелу.
На быстрого шаань–ка, с лета откусывающего голову тому, кто зазевается, и никакой шлем с наплечниками бедняге не смогут помочь. Она видела, что осталось от закованного в латы стража: шаань–ка лакомилась им так, будто выколупывала из панциря нежное мясо рака.
На обертыша, притворяющегося тонким деревцем, но стоило пройти мимо него, как это «деревце» стремительно разворачивало свою кору, похожую на мягкий плащ, и крепко обнимало жертву, от которой час спустя не оставалось и косточек.
Много разных тварей видела Яся и безжалостно убивала их, но впервые в жизни ей был дан приказ уничтожить людей.
Только что она размышляла о своей полезности, о чувстве плеча в отряде, об ответственности перед товарищами, но как решиться поднять руку на человека? Отказаться? Развернуться и уйти? Но тогда она подведет отряд, и кто–то из своих может погибнуть.
Безропотно выполнить приказ? Но Яся боялась, что в нужный момент дрогнет рука, и она не решится убить человека. Пусть для кого–то он враг, но что она, Яся, испытывает к нему? Ненависть? Нет. Он напал, а она вынуждена защищаться? Нет. Она даже не знает, на кого ведется охота и почему.
И сколько тех, кого сегодня убьют?
Взлетели потревоженные птицы и отвлекли Ясю от мятущихся мыслей.
Ведьма не заметила, что дождь перестал моросить, а робкое солнце показалось из–за туч. Оно осветило поляну, на которую выехал отряд вооруженных всадников. По их хмурым лицам легко угадывалось, что они давно в пути и устали от холодного дождя и ветра, рывками поднимающего полы грязных плащей, не спасающих замерзшие тела.
Яся сосредоточила взгляд на всаднике, который должен первым сгореть в огненном смерче, если Хушш сомкнет пальцы. Словно понимая, что на него сейчас смотрят, он скинул капюшон, показывая рябое лицо с внимательными глазами, ощупывающими кусты, за которыми скрылись варвары.
«Он знает о засаде!» – мелькнула догадка, и Яся положила руку на спину Хушша, пытаясь предупредить. Тот недовольно дернул плечом, и ведьма убрала ладонь.
Во рту у Яси пересохло, когда она увидела, что на одной из лошадей отряда, за которым они наблюдали, сидят двое: крупный черноволосый мужчина с ястребиным взором и молодая женщина. Она была почти полностью скрыта за спиной спутника, но Яся вычислила ее по тонким рукам, обхватывающим пояс мужчины, и показавшейся на мгновение девичьей фигуре, когда ветер откинул полу плаща.
Спина Хушша напряглась, он поднял руку, и у Яси сердце застучало в горле. Чуть погодя ведьма выдохнула с облегчением – главарь показал три пальца.
Хосип медленно поднял лук, почти неслышно тренькнула тетива, и через мгновение стрела с зеленым оперением пронзила сердце всадника, за спиной которого сидела женщина.
Их лошадь в вытянувшейся цепочке отряда шла третьей.
Ясе показалось, что время замедлило свой бег. Она до мелочей видела картину трагедии, разыгравшуюся на залитой солнцем поляне: искаженное мукой лицо черноволосого мужчины, взметнувшиеся белокурые волосы женщины, вместе с ним падающей с коня в разбитую копытами жижу, громкий храп их лошади, в испуге убегающей в лес. Выскакивающих из кустов варваров, скидывающих всадников вместе с седлами с коней, перерезающих подпругу, а потом и горло самим всадникам. Кровь, хлещущую из ран, смешивающуюся с дождевой водой, торчащие из шей, спин, глаз стрелы с зеленым оперением, которые без устали находили свою цель.
– Хош! – крикнул главарь варваров, за спиной которого стояла Яся, и двинулся к месту бойни. Ведьма узнала слово, означающее «конец».
Она, плохо понимая, что делает, пошла следом, не отставая ни на шаг, будто была привязана к Хушшу веревочкой. Его спина стала единственным правильным ориентиром в ее перевернувшемся мире.
Оступившись, Яся опустила глаза и увидела тех двоих, что даже после смерти остались неразлучны. Стрела пронзила мужчину, намертво сцепив его с телом женщины. Но не только стрела соединила странную пару в единое целое – тонкие запястья спутницы оказались связаны на животе всадника жесткой веревкой, оставившей красный след на белой коже.
Отодвинув капюшон, закрывающий лицо леди (Яся больше не сомневалась, что перед ней высокородные господа), она поразилась ее красоте. Чудилось, что пленница уснула, и вот–вот дрогнут длинные ресницы, а губы приоткроются для очередного вдоха. Яся даже потрогала лоб незнакомки, но отдернула руку. Он был теплым. Жизнь еще не покинула тело женщины.
Ведьме до слез стало жаль леди, не по своей воле попавшую в смертельный водоворот.
Яся подняла голову и посмотрела на варваров, которые обходили поверженных и добивали тех, кто чудом остался жив. Спокойные лица воинов Хушша никак не вязались с тем, что они делают. Яглай, самый младший в отряде варваров, обычно с таким выражением рубил дрова. Каждое его «хех!» сопровождалось прищуром глаз. Только у поленницы он защищал их от щепок, а здесь – от брызг крови.
«Если Хушш считает чужаков нашими врагами, то их пленница нам врагом быть не может», – рассуждала Яся, сидя над умирающей женщиной.
Она искала оправдание тому, что собиралась сделать. Ведь для чего–то она попала в это страшное место? Может, для нее, для ее разума будет спасением помочь хоть кому–нибудь? Зная горцев, Яся понимала, что белокурую красавицу, будь она хоть тысячу раз невиновна, все равно ждет смерть. Варвары свидетелей не оставляют.
О ее втором, и самом главном, как считала Яся, даре не знал даже лорд Тореш, с которым она виделась почти каждый день. Дар открылся в момент ее потрясения, там, в зверинце, когда она испугалась за своих подруг. Жар, зародившийся в теле, волной прошелся от кончиков пальцев до самой макушки. Яся ощутила, как сердце не выдержало бушующего огня, дернулось и остановилось. Ведьма приложила руку к груди, но сердце молчало. Воздух сделался густым и поплыл перед глазами. Яся усилием воли заставила сердце биться, просто приказав ему: «Стучи!», и оно послушно отозвалось.
Сначала Яся не поняла, что произошло, но вспомнила о странном случае, когда в подземном озере у водопада утонул один из ее любимых близнецов – наставница не доглядела. Яся сама вытащила ребенка на берег и, приложив ухо к его груди, от отчаяния, что не услышала звука сердца, крикнула: «Стучи!» Через несколько страшных и долгих минут мальчик громко заплакал.
– Ну что там, Яся? – спросил Хушш, направляясь к ней с окровавленным кинжалом.
– Мертвы. Оба мертвы! – ответила Яся, стараясь, чтобы ее голос звучал обычно. – Их сердца прошила стрела!
– Хосип свою работу плохо не делает, – откликнулся лучник, вырезая серебряные наконечники стрел из мертвых тел.
– Этих не трогай! – приказал ему Хушш. – Пусть стрела останется в теле Алекзандра–оборотня. Как знак тем, кто придет за своим королем.
Потом он развернулся к лесу и громко позвал:
– Ликан! Выходи!
На поляну выехал тот самый всадник, в которого Яся по знаку Хушша должна была метнуть огненный шар. Ведьма поняла, что ликанами Хушш называл волков–оборотней. На рябом лице всадника не было страха, на нем змеилась улыбка, но глаза оставались холодными. Ликан вел коня так, чтобы тот не наступал в лужи, полные крови преданных им собратьев. Сложи сейчас Хушш пальцы в условный знак, и Яся, не задумываясь, метнула бы в ненавистную морду предателя огненный шар. Она впервые столкнулась с подлостью в таком неприкрытом виде.
Ликан кивнул головой Хушшу, приняв от того мешочек со звонкой монетой, кинул на прощание: «Привет лорду Торешу!» и тут же пришпорил коня.
Хушш сплюнул.
Яся, воспользовавшись моментом, склонилась над пленницей, будто бы поправляя капюшон, чтобы закрыть прекрасное лицо, а сама приложила ладонь к ее щеке и тихо шепнула «Стучи!».
Яся не знала, когда обнаружат тела, но была уверена, что леди продержится до прихода помощи. Сердце не ослушается приказа огненной ведьмы, подарившей ему искру жизни.
Отряда Хушша и след простыл, когда по той же дороге в свой монастырь возвращались братья с выбеленными лицами. Они остановили коней на месте побоища и спешились, пораженные кровожадностью убийц. Обойдя поляну в поисках выживших, монахи склонились над телами мужчины и женщины, прошитых одной стрелой. Когда ее вытаскивали, услышали выдох–стон – знатный незнакомец оказался живым. Развязав руки девы, монахи погрузили тело того, кого Хушш назвал Алекзандром, на коня и повезли в Каменный монастырь.
Его погибшую спутницу поручили заботам юного монаха, который должен был похоронить ее вместе с останками разгромленного отряда. И снова случилось чудо. В самый последний момент брат Юлиус услышал, как бьется сердце прекрасной леди, чью красоту он оплакивал, прежде чем засыпать землей.
Неразлученные в смерти, короля и его возлюбленную разлучили при жизни. Едва живую женщину брат Юлиус отвез к целительнице, что жила за болотами, кишащими мавками, а в Каменном монастыре открыл глаза монах Зандр.
Пройдет два года, прежде чем к Алекзандру–оборотню, мешавшему и нынешнему регенту, и по неясной пока причине лорду Торешу, вернется память. Однажды монах Зандр вспомнит, что он наследный принц королевства Корр–У, и пора бы ему заявить права на престол. Но сначала он отыщет Ариэль – любимую женщину, которую силой удерживал рядом с собой, и разлученную с ним стрелой с зеленым оперением.
А пока лорд Тореш и регент Корр–У, нанявший лорда для устранения соперника, пребывали в уверенности, что избавились от угрозы захвата власти законным наследником короля Станислава.
Яся же, возвращаясь в горы, мучилась мыслями, кто она теперь: одна из тех ведьм, которых боятся и ненавидят люди за их способность творить зло, или воин, оставшийся верным своим товарищам по отряду, принявший их правду?
Почему ее не рвало желчью, там, на поле боя? Почему на привале она приняла кусок хлеба из рук убийц и пила густой кербет из одной с ними чаши?
Не потому ли, что она сама убийца? Ей тоже приходилось убивать, вспомнить хотя бы сожженного на дороге разбойника, или оборотня, набросившегося на нее у покоев лорда Тореша.
Или все не так плохо? Ведь она помогала горцам выживать, уничтожая тварей, занесенных к ним из неведомых миров.
Где грань между плохим и хорошим, убийством человека и животного?
Животных убивать можно, а людей – нет? А как быть с оборотнями?
Яся никак не могла понять, как в ней могут ужиться две противоположные силы – умение отнимать и дарить жизнь.
Она пыталась рассуждать, как поступила бы ее мама, пойми она, что ее привели к Каменному монастырю убивать людей? И тотчас же ответила сама себе – Огнешка никогда не оказалась бы на той дороге, где лужи заполнила людская кровь.
С болью в сердце Яся осознала, что сделала свой выбор задолго до кровавой бойни – в ночь, когда протянула руку Радмиру и ушла из деревни вместе с Праскевой и Чупраем.
Лежа в лохани с остывающей водой, Яся корчилась от мучивших ее мыслей, не догадываясь, что именно так приходит взросление – время задуматься о своем месте в жизни, выбор дороги, по которой пойдешь, осознание, что нет четкого разделения на черное и белое.
