Татьяна Абалова
Ну, здравствуй, жена!
Глава 8. Дневник героя
В ногах приятно гудело. Осталось размять другие мышцы и сделать упражнение на восстановление дыхания.
Юля выбрала уединенное место, куда из замка навряд ли кто заглянет. Во всяком случае, она так думала. А что слугам делать в осеннем саду у фонтана? А стражники… Что ж, к ним Юлька уже привыкла. Как и к тем фигурам в полном рыцарском одеянии, что украшали собой и без того мрачные переходы замка. Однажды она заглянула под шлем такому рыцарю, правда, сначала постучала. Мало ли? Вдруг в этой консервной банке кто-нибудь сидит и через забрало на нее с усмешкой смотрит? Но нет. Пыль одна, хотя снаружи рыцарь блестит как мельхиоровая ложечка.
Выполняя очередное упражнение, Юля не сразу заметила, что шагах в двадцати от нее замерла весьма интересная парочка. Сам милорд и какая-то девушка.
Спутница лорда Юле сразу не понравилась. Хотя и милорд нравился не особо. Особенно сейчас, когда издалека было видно, что у него половина лица синего цвета. Но когда он поворачивался в профиль, взгляд невольно отмечал правильную, типично мужскую, форму носа и… наглую улыбку.
А девица точно не нравилась. Как-то по-собственнически она расположила руку на сгибе его локтя. И прижималась сильно. Чуть ли не висела.
«И задница у нее огромная, и вообще, больше на жабу похожа, чем на человека».
Юля прекратила прыжки.
– Чего это я? Какое мне дело, кто висит на грубияне?
Скосила глаза. Милорд уже обнимался с неизвестной «красоткой», а потом настойчиво повел ее куда-то вглубь сада.
«Развратник. Целоваться, наверное, будут где-нибудь за кустами».
Память услужливо напомнила, что губы у милорда красивые. Не пухлые, но и не узкие. Хорошо очерченные, коричневато-баклажанного оттенка, какой частенько бывает у смуглых людей. И глаза. Черные. Может быть темно-карие. Здесь поручиться Юлька не могла. Помнила, что в тот момент, когда лорд приблизил свое лицо, они светились удивлением, смешанным с насмешкой.
«Ну, здравствуй, жена!»
По спине пробежался холодок. Но не из тех, что являются реакцией на страх. Этот, скорее, шутки памяти, которая записала на извилинах Юлькиного мозга и тембр мужского голоса, и манеру говорить. Не спеша, вкрадчиво, с растяжкой гласных.
– Да что такое со мной?
Каменные русалки, что сцепились хвостами в центре фонтана, ничего не ответили. Как смотрели на нее, по-дурацки открыв рты, так и продолжали пялиться.
Ветер хлестнул по щеке прядкой, выскочившей из конского хвоста. Юля заправила ее за ухо, и тут же память подсунула картинку недавнего ужина, где квадратный верзила разлил вино на брюки. Но не о нем сейчас думала «попрыгунья». Она словно наяву видела, как колыхнулись в свете свечи длинные черные волосы, закручивающиеся непослушными пружинками, выгоревшими на концах до рыжины. И как повернулся лорд, который внимательно посмотрел, кто так нахально явился к столу.
Юля могла бы поручиться, что в тот миг, когда в глазах милорда мелькнуло узнавание, его губы беззвучно прошептали: «Ну, здравствуй, жена!». А потом эта чертова жаренная птица сорвалась с вилки и испортила момент, забрызгав все вокруг коричневым соусом.
Этот соус Юлька позже попробовала. Он был слегка мятный, с горчинкой. Курочка тогда хорошо пошла.
Русалки понимающе улыбнулись. Юля зло сузила глаза.
– Чего уставились? Он гад, гад! – она усилием воли стерла образ милорда и, не попрощавшись с каменными девами, потрусила домой.
Нечаянно поймав свое отражение в зеркале, Юля неприятно поразилась. Волосы всклочены, рубашка прилипла к вспотевшему телу, и по ней некрасиво расплылись темные пятна.
– Черт!
Перед тем как пойти помыться, Юлька прихватила чистые рубашку и штаны, которые перетащила в собственный шкаф из соседней спальни, принадлежавшей когда-то незнакомому мальчишке. Все его вещи были переложены пахучей травой, отчего сохранили свежий запах несмотря на то, что им могло быть тысячу лет.
Искупавшись в ледяной воде, Юля растерлась до красноты жестким полотенцем, больше напоминающим кусок грубой ткани, набрала в лохань свежую воду и выполоскала белье, в котором бегала по крепостной стене.
– Куда бы повесить?
Комнаты явно не предназначались для того, чтобы в них сушили одежду.
– Веревка, мне нужна веревка!
Мысль была дельной. Тогда бы Юля смогла организовать сушилку в том коридорчике, что отделял ее комнату от соседней, зацепив веревку за дверные скобы.
От идеи развесить штаны на улице Юля отказалась сразу: осенью погода переменчивая. Вот и сейчас ветер, словно злой пастух, гнал по небу отару тяжелых туч и сердито швырялся пожелтевшими листьями.
Взяв с подноса, который принесли в ее отсутствие, краюху хлеба, Юля отправилась на розыски веревки. Тогда и обнаружилось, что к спальне мальчишки примыкает еще одна, более просторная комната.
«Игровая?!» – Юля чуть не подавилась хлебом. Откашлявшись, отправила в рот последний кусок и по-деловому отряхнула руки.
– Вот это да!
У нее, у девчонки, дух захватывало от плывущих под потолком парусников, висящих на стенах стягов с гербами и гобеленов с батальными сценами. Особенно Юлю поразили выстроившиеся на полу, как на поле боя, солдатики двух разных армий. Высотой чуть ли не в две ладони, они сурово смотрели на противника, вложив в луки стрелы, вытащив мечи или навострив копья. Их командиры скакали на диких вепрях с клыками-саблями, или восседали на драконах с огромными крыльями, а некоторые уверенно натягивали узду оленей, чьи рога были столь велики, что напоминали раскидистое дерево, сбросившее листву.
Мир, живущий своей жизнью на огромном ковре с вышитыми оврагами и пролесками, был такой же фэнтезийный, как и тот, что окружал Юлю в реальности.
Налюбовавшись мальчишескими игрушками, походив среди стройных рядов воинов, Юля заметила стоящие в углу копья. Некоторые были такой длины, что запросто могли служить основой для ее сушилки, если только положить их на спинки двух стульев.
Выбрав самое удобное, которое оказалось древком для небольшого стяга, Юля осторожно потащила его в сторону коридора. И уже у самого выхода задела фрегат, стоящий на книжном шкафу. Он с грохотом рухнул на пол, подмяв под себя замок одной из игрушечных армий.
– Черт, черт, черт!
Совсем непросто оказалось выпутать пику из кучи сломанных мачт, поникших парусов и запутанных снастей. Пришлось как следует ее дернуть. Пика хоть и вылезла, но потеряла в сражении с парусником свой флажок.
Посмотрев на рухлядь, в которую превратился фрегат, Юля решила убрать его с глаз долой.
Когда она подняла пузатое брюхо корабля, который оказался тяжелее, чем она ожидала, что-то подозрительно сдвинулось внутри и с металлическим стуком ударилось о борт.
– А вдруг там пиратские сокровища?!
Заразно находиться в игровой. Поневоле становишься любопытным ребенком.
Юля присмотрела кресло, где ей было бы удобно поковыряться в корабельном нутре, но, на ее беду, она не заметила, что наступила на мачту, которая тащилась на тонкой веревке. Это привело к окончательной катастрофе.
Вставая с пола и потирая ушибленный локоть, Юля с сожалением посмотрела на обломки некогда красивого парусника.
– Конец тебе, кораблик, – прошептала Юлька. Он стал таким плоским, что теперь легко мог поместиться под шкаф, стоило лишь подпихнуть его ногой.
И никаких сокровищ в его брюхе не оказалось. Лишь небольшая книжица в кожаном переплете с металлическими углами. От удара она распахнулась, явив исписанные крупным почерком страницы.
– Дневник? Да ну? Точно! Посмотрим-посмотрим!
Юля, забыв о пике для сушилки, ждущем в кадушке мокром белье и о том, что читать чужие дневники нехорошо, забралась в пыльное кресло с ногами и открыла первую страницу.
«Стихи о героях», – прочла она и вздохнула. Корявые вирши заняли чуть ли не половину дневника. Видимо, их автором был тот самый мальчишка, чью одежду донашивала Юля.
«Мой папа герой,
Он за меня горой!
Когда я буду большой,
Тоже буду герой!»
Остальное в том же духе.
– Мда… – Юля уже хотела было сунуть дневник туда же, где нашел свою последнюю гавань кораблик, но наткнулась на интересное сообщение.
«Опыты по разрыву пространства».
– Ага. Вот сейчас мне откроются все тайны.
Но глупый мальчишка никого не собирался просвещать. Сухая констатация фактов.
«Тренировался на простынях.
Изрубил их игрушечным мечом.
Был порот».
– Я бы за стихи уже выпорола, – позлорадствовала Юля и перевернула страницу.
«Играл с дочкой кухарки в разбойников и леди.
Чувствовал себя взрослым, когда Кирста позволила поцеловать ее.
Ощутил напряжение внизу живота.
Был взволнован.
Побежал посмотреть в зеркало.
Там все опухло.
Испугался.
От страха, что так все и останется, захотелось помочиться.
Не нашел ничего лучшего, чем справить нужду в горшок с какими-то цветами.
Опухоль тут же прошла.
Успокоился.
Но чуть позже, когда (цитирую) «выращенные с таким трудом цветы болотного ягодника» завяли, был порот.
Теперь боюсь думать о дочке кухарки. Вдруг опять все начнется?»
– Боже! Какой дурак! – Юля прижала пальцы ко рту. Ее губы разъехались в улыбке.
Новое сообщение повергло в еще больший шок.
«Через месяц рассказал о своих страхах стражнику Курену.
Тот не стал смеяться.
Научил, как снимать опухоль.
Теперь пользуюсь этим часто. Как только подумаю о Кирсте».
– Черт! Сколько ему было лет?
«Опять играли в разбойников и леди.
Обнаружил, что у дочери кухарки выросли сиськи. Она сама показала. Трогал.
Было приятно. Там опять все опухло.
Рассказал о своей опухоли Кирсте. Пожаловался, что больно. И штаны вроде как стали малы.
Дочка кухарки сказала, что знает, как от нее избавиться. Видела, как мамка помогала кузнецу. Правда потом папка ее бил.
Потом кузнец бил папку.
Но не в этом суть.
Сначала мне было противно. Но потом понравилось.
Кирсте тоже.
Наверно».
– Они что, переспали?!
«Вечером кухарка пришла к моему отцу. Плакала. Он дал ей денег.
Перед сном меня выпороли.
Утром узнал, что кухарка уехала с семьей в город.
Кузнец запил.
Вывод: лучше избавляться от опухоли так, как научил стражник Курен.
Эффект тот же, но зато потом никто не бьет. Женщины зло».
Новая страница и новая история.
«Курен рассказал о природе «стояка». Так странно называется моя болезнь.
Стражник переубедил, что его метод избавления от опухоли не единственно верный.
Вечером ходили в трактир.
Впервые попробовал кремвиль.
Не могу быть до конца уверенным, что происходящее далее не было сном, но откуда я могу знать такие слова как «милорд, сунь ей»?
Теперь все болит. Но не так как прежде».
«После обеда стражник Курен пришел навестить. Посоветовал приложить бутылку со льдом. Сказал, что я герой. Далее последовала фраза, над которой до сих пор думаю.
«Забабахал трижды. Уважаю. Я так уже не могу».
Что бы это значило?»
Через страницу продолжение размышлений не мальчика, но мужа.
«Был серьезный разговор с отцом. Вызвали лекаря. Тот сказал, что ничего страшного. Назначил примочки.
Курена перевели в другую часть, а ко мне приставили занудливого дядьку. И имя у него противное. Мосе.
Теперь я все знаю о женщинах и о себе. Но рассказывал Мосе об этом скучно, сыпал научными фразами. Обещал, что года через два ко мне, как и ко всякому юному лорду, приведут опытную женщину, которая научит искусству любви.
Я согласился подождать.
Вечером нашептал над бутылкой кремвиля снотворное заклинание, убедился, что Мосе уснул, и сбежал в трактир.
Меня там признали.
Опять забабахал три раза.
В этот раз обошлось без льда и примочек.
Вот что значит опыт».
– А потом его отправили в академию.
От неожиданности Юлька взвизгнула, но увидев, что в соседнее кресло опустилась Тиль Грасси, перевела дух. Но руку с груди, где бешено колотилось сердце, все-таки не сняла.
«Пусть будет так, – Юля для верности еще и глаза закрыла. – Может быть, увидев, как я испугалась, Тень не станет меня упрекать за неприличное любопытство».
Но вслух все-таки спросила:
– Кого «его»?
– Изегера. Мужа твоего.
Глава 9. Убить, чтобы выжить
– Да что вы все заладили?! Жена, жена! Не было никакой свадьбы. И милорд мне совсем не муж, – Юлька обиженно нахмурила лоб. – Я всего лишь этот проклятый кулончик померила.
Тиль Грасси устало вздохнула.
– Милая, мы же уже все обговорили…
– Да помню я, что обещала прожить ЭТУ жизнь здесь, пока ТАМ лежу в коме. Но мне непонятно, как я оказалась чьей-то женой против воли? Ведь ни я, ни милорд этому браку не рады.
– Джулия, что ты знаешь о стронах?
Через час с небольшим Юля поняла, как сильно попала. Она уже ненавидела «кулончик», который сделал такой странный выбор. И выхода у нее из этого положения всего два: родить ребенка или умереть. Ни того, ни другого она делать не собиралась, а потому упала перед Тиль на колени и умоляюще прошептала (поскольку голос отказал):
– А может, есть какой-нибудь другой вариант? Третий?
– Может и есть. Но о нем знает только сильнейший маг Агрида. У нас его называют Магистр. Нужно на его имя сделать запрос.
– Это не тот ли самый мастер, чьего приезда ждут через три дня?
– Навряд ли он самолично приедет, – с сомнением покачала головой Тень. – Скорее всего, пришлет письмо.
– И хорошо бы мне первой знать, что он присоветует милорду, – Юля выразительно посмотрела на Тиль Грасси.
– Нет, и не проси. Не пойду я шпионить против собственного внука!
Сказала, как отрезала.
Увидев, как сильно расстроилась девочка, погладила ее по понурой голове.
– Пойдем-ка я тебя со своей свекровью познакомлю. Она прожила гораздо дольше меня, а потому что-нибудь да подскажет.
На второй этаж вела мраморная лестница, заканчивающаяся длинным коридором.
Юля нерешительно остановилась, поскольку из ближайшей комнаты доносился металлический лязг, словно там шел тренировочный бой, и нерадивый ученик стучал мечом по разным поверхностям. Слышался звон стекла, падали предметы, и кто-то ругался, поминая Валааха.
Но стоило Тиль кашлянуть, как стук прекратился.
Войдя в комнату, Юля не увидела ни ученика, ни разбитого стекла, ни самого меча.
У окна стояла огромная кровать, куда ее Тень и подвела.
– Поприветствуй, – подсказала она, подтолкнув Юлю в спину.
– Здравствуйте, – Юлька пожалела, что не узнала, как зовут свекровь из рода Пьющих Кровь. – Как ваше здоровье?
Старуха весьма злобного вида, восседая в гнезде из вороха подушек, ткнула Юлю в грудь клюкой.
– Девочка, одетая как мальчик, ты не хочешь рожать?
– Нет, – Юля обернулась на Тиль. Та кивком подала сигнал «Продолжай!». – Я от нелюбимого мужчины ребенка не хочу.
– И умирать не желаешь?
– Нет, не желаю.
– Тогда убей его!
– Кого? – в один голос произнесли Юлия и Тиль Грасси. У последней в глазах заклубилась тьма и волосы встали дыбом.
– Мужа своего. Вдовы стронов не носят.
– Но… Но как я могу?
– Или ты его, или он тебя. Или рожать.
– Но, дорогая свекровь, – голос Тиль дрожал, – на нашем родовом амулете появится несмываемое пятно крови.
– Не появится, – авторитетно заявила «дорогая свекровь», отрицательно тряхнув головой, венчающей огромное тело. Балахон, скрывающий и большой живот, и многочисленные складки, завязывался под подбородком шелковыми лентами и был искусно расшит бисером, но все равно мало походил на платье. Две небольшие ступни с толстыми пальцами-колбасками невольно привлекали взгляд. – Если он сам на себя руки наложит – не появится.
– Но ты предлагаешь довести до самоубийства собственного правнука…
– Вот именно, – старуха в раздражении стукнула клюкой по стоящей на прикроватной тумбе вазе. Та тонко и обиженно отозвалась. – Ты, Тиль, как была дурой, такой и осталась. Сколько раз твой любимый Изегер навестил нас? А?
– Э-э-э…
– Ни разу с тех пор, как вернулся из академии! Ни почтения, ни полагающегося подношения. Видите ли, у него беда! Сбежал со свадьбы Валаах знает куда, потерял там строн, семьдесят лет кутил, гулял, дрался, и ни разу не вспомнил о нас! А теперь девчонка ему не угодна! Лицом не вышла! Нет, чтобы к нам прийти, спросить, как миром дело решить, жене советует «убейся!».
– Да! – поддержала праведный гнев старухи Юля. Хоть и вселяла прабабушка ужас, но она была первым человеком, так категорично вставшим на ее сторону. Если, конечно, ее можно назвать человеком.
«Дорогая свекровь» от поддержки еще больше распалилась и несколько раз ткнула клюкой Юльке в лоб, видимо для того, чтобы та накрепко запомнила то, что ей сейчас скажут:
– Да пусть лучше сам убьется, раз не понимает, какое чудо ему досталось!
– Я ч-ч-чудо? – Юлька запнулась, не в силах постичь грандиозность замысла. Ей, неумехе без капли способностей, предлагали довести мага до белого каления! Который и так едва сдерживается, чтобы не придушить неугодную жену.
– В ночи видишь?
– Да.
– С Тенями разговариваешь?
– Ну, да…
– Значит, не простого роду-племени.
– Она сирота, – подсказала Тиль. – Отца своего не знает.
– Вот и хорошо. Пусть Изегер продолжает думать, что его жена пустышка.
– Подождите, – Юля чуть ли не плакала. – Я ничего не понимаю!
– А тут и понимать нечего, – старуха оторвалась от подушек и пристально посмотрела в глаза девочки в мальчишеской одежде. – В тебе магия живет. Иначе строн тебя бы не принял. И тем более не начал бы делиться знаниями. Вот наша Тиль из рода Убивающих Взглядом, значит, чуть погодя и ты освоишь ее магию. Потом придет черед моей.
– Пьющей Кровь?! – от перспективы замочить мужа, выпив его досуха, у Юли закружилась голова.
– Это ты ее гадостям учишь? – старуха строго посмотрела на сноху. Тиль опустила глаза. – Нет, я не Пьющая Кровь. Что я, комар болотный, что ли? Бери выше! Я из рода Непобедимого Гестиха!
– Что-то подобное я уже слышала. Слуги говорили, кажется…
– Так еще называют меч, воткнутый в деревянную колоду в лаборатории Изегера, – подсказала Тиль Грасси.
– А! Я на нем трусы сушила!
Старуха чуть не сожгла Юлю взглядом.
– Против этого меча невозможно выстоять. Но своих он не трогает. А потому, даже если Изегер кинется на тебя с мечом, ничего у него не получится. Гестих доведет своего хозяина до изнеможения, будет попадать не туда, валиться из рук, но и царапины на жене лорда не оставит. Можешь смело вызывать Изегера на бой.
– Я?! На бой?! – Юля сделала шаг назад, чтобы сверлящая ее глазами старуха не дотянулась до нее клюкой. – К-к-как я могу? Я ничего в руках тяжелее биты не держала.
– Что такое бита? – по-деловому поинтересовалась прабабушка.
– Палка такая. Чтобы мячик отбить, – Юля изобразила пружинистое приседание и замах несуществующей битой.
– Палка тоже пойдет. При желании ты сможешь мужа как следует отходить и палкой.
– Дорогая свекровь, но это будет такой удар по самолюбию мальчика! – Тиль умоляюще скрестила ладони на груди. – Изегер не переживет позора!
– Во-о-т! Главное слово. Не переживет! Что и требуется для освобождения девчонки! Еще раз напоминаю – вдовы строн не носят! – старуха засмеялась. И смех ее был такой же ужасный, как и она сама. Большая, рыхлая, с короткими руками и заплывшей шеей.
– Но это чересчур кардинально как-то! – Юля все еще сомневалась, сумеет ли она переступить через себя и довести человека до самоубийства.
– Девочка, или ты, или тебя! – отрезала прабабушка Изегера. – Действуй!
Когда она убедилась, что девочка в мальчишеской одежде вместе с Тиль ушли, глухо рассмеялась.
– А как еще заставить молодых посмотреть друг на друга? Прислушаться, понять и, может быть, даже полюбить? Мордашка-то у девочки прехорошенькая.
Старуха повернулась на другой бок, заботливо уложила рядом с собой клюку, погладила ее. Клюка покрылась белесой дымкой и через мгновение превратилась в призрачную копию меча непобедимого Гестиха.
– Э-эх, глупцы! Так и сидели бы по разным углам, если бы не прабабушка.
– Нет, но как я смогу? Приду и крикну: «Выходи на бой!»? – Юля спускалась по лестнице, не глядя под ноги. Она все еще переживала последние слова новой знакомой. – Да милорд же со смеха умрет!
– Тоже хороший вариант, – кивнула Тень. – И палкой махать не надо.
Тиль Грасси была какой-то задумчивой. Стучала пальцем по губам и не сразу отвечала.
– Вам бы все шутить. А я буду чувствовать себя убийцей.
– Во сне все можно. Ты же помнишь, что находишься в коме?
Юльке крыть было нечем.
– Не переживай, милая! – обняла ее Тиль. – Как-нибудь все уладится.
– Вот бы знать еще, что ответит Магистр, – Юля лелеяла мысль, что наверняка найдется еще один способ избавиться от строна. Думать о том, чем она будет заниматься в незнакомом мире, обретя свободу, пока не хотелось. «Как-нибудь все уладится».
Тиль растворилась в воздухе, а Юлька, вспомнив о мокром белье, поплелась в игровую комнату за пикой.
– Картора, я не понимаю, почему ты натравливаешь девочку на Изегера, – Тиль стояла перед кроватью, сжав кулачки. Ее лицо было как-никогда мертвенно-бледным.
Свекровь медленно повернулась. Даже будучи Тенью, она не могла себе позволить бегать по лестницам, как стройная сноха. При переходе в небесные чертоги ничего не изменяется. Ни внешность, ни характер.
– Я даю им возможность взглянуть друг на друга по-другому, – старуха с трудом села, подложила подушку под бок. – Могу поспорить на свою клюку, что Изегер не подозревает, что его жена обладает магией.
– Так я сбегаю, подскажу ему…
– Не смей. Неизвестно, чем это обернется. Может, Изегер, узнав, что строн щедро делится с девчонкой знаниями рода, насильно консуммирует брак. А девочка? Ты о ней подумала? Или ты хочешь повторения судьбы Илии?
– Ну, Илия сама виновата. Могла бы жить ради Изегера. Так нет, надо было наложить на себя руки!
– У тебя она всегда будет виноватой. А то, что твой сын, потеряв всякий стыд, даже не скрывал своих любовниц, доставляя девочке, которая, кстати, была в него влюблена, душевную боль, это ты в расчет не берешь?
– Мало кому из нас досталась любовь мужей. В договорных браках она как выигрыш в игре на деньги. Скорее останешься голым, чем повезет сорвать куш.
– Я смогла. И эта девочка сможет.
Тиль Грасси хмыкнула.
– И не криви лицо, – строго произнесла старуха. – Да, я никогда не была красивой, но во мне жил огонь, который притягивал мужчин, как сахар пчел. И я вижу этот огонь в девчонке, одетой как мальчик. Кстати, почему ты до сих пор не подобрала ей платье?
– Джулия – сорванец, бегающий по крепостной стене и прыгающий словно дикая обезьяна. Она еще более нелепо будет смотреться в платье.
Картора немного помолчала.
– Может быть, даже хорошо, что она не носит женскую одежду. Это тоже привлечет к ней внимание.
Тиль присела на краешек кровати. Старуха подвинулась и перекинула одну из подушек снохе.
– Картора, как ты думаешь, откуда в девочке магия? Ведь она с Земли, где нет даже зачатков. Мне кажется, именно поэтому строн не принял первую жену Изегера. Ту самую, которую он так долго искал.
– Кто знает, кто знает… – задумчиво произнесла старуха. – Сколько в нашем мире бастардов, кому досталась от отца хоть какая-то магия? Глядишь, один из них, как и наш Изегер, добрался до далекого мира.
– Почему именно бастард? Вторые-третьи сыновья тоже, как правило, не у дел. Ни строна, ни средств к существованию.
– Если бы отцом Джулии был чистокровный маг, его дар уже проснулся бы в ней. А так… Ты же видишь, что там нет ничего серьезного.
Старуха поигралась с клюкой как с мечом.
Тиль улыбнулась. Она вспомнила семейную байку, которую любили рассказывать на всяком торжестве. Молодая Картора, которая была когда-то стройной и стремительной, завоевала любовь будущего мужа именно тем, что положив его в кровавом поединке на обе лопатки, заставила просить пощады. И руки.
Доспехи свекрови до сих пор хранились где-то в подвале. Тиль даже не забыла, как выглядит выгравированный на нагруднике кирасы герб рода Непобедимого Гестиха – два скрещенных меча, овитых колючей лозой.
Картора постарела, стала Тенью, но до сих пор колюча, как та лоза…
– Да, наш Изегер сглупил….
– Это ты о чем?
– Действительно, – хмыкнула старуха, – о чем это я? Вся его жизнь сплошная глупость. А последняя в том, что он отправил девочку в дом, где живут Тени. Знал бы, что она маг и может нас видеть, сто раз бы подумал.
– А наша жизнь так и текла бы в размышлениях о прошлом…
