Полина Рей
Статус: все сложно
Она обхватила губами соломинку, и Макс впился взглядом в её рот. Желание отвести её наверх зашкаливало. Это было странным. Последняя девушка, с которой у Макса были серьёзные отношения, покинула его жизнь и постель не так давно, чтобы он успел изголодаться по хорошему траху. Все силы были отданы хоккею, чтобы иметь женщин направо и налево. Да это было и не в его стиле.
– Тебе удалось.
– Уже? Я даже не начинал стараться.
– Боюсь представить, что будет, когда начнёшь.
– А ты не бойся. Представь.
Макс улыбнулся. Она завела его так, как это никому не удавалось в последнее время. В крови кипело желание, которое он и не собирался скрывать. Единственное, что напрягало – с собой не было презерватива. Попросить у брата и нарваться на насмешку? Тоже вариант, особенно если хочется оказаться внутри незнакомки так сильно, что плевать на реакцию Марка.
– Считай, что представила.
– Запомни этот момент. Я перекурю и вернусь.
Он поднялся со своего места и направился к террасе, где собралась едва ли не половина гостей, то ли запускающая в небо воздушного змея, то ли небесные фонарики. Захотелось курить. Втянуть в лёгкие выжигающую кислород порцию табачного дыма, постоять, прислушиваясь к плеску волн вдалеке и немного отрезвиться.
Макс отошёл туда, где темнота была наиболее концентрированной, достал сигареты и чиркнул зажигалкой. Задумался о том, что вообще забыл на этой вечеринке. То, от чего «тащился» Марк, у Макса не вызывало и сотой доли восторгов. Он даже подумывал забежать на тусовку на несколько минут и вернуться на Бей-Бридж, а завтра улететь обратно в Питер. Жизнь Марка была слишком непохожей на его, оттого казалась Максу чужеродной, но сегодня в нём родилась немного извращённая потребность прикоснуться к ней.
Он вернулся минут через десять, не зная, стоит ли идти на поводу у своих желаний или, напротив, послать их куда подальше. И тут же замер на пороге, наблюдая за тем, как Марк уводит его незнакомку вверх по лестнице. В ушах зашумело, а руки сами сжались в кулаки. Нет, он не злился. Скорее – был взбешён.
Так было всегда. Будто Марку должно было доставаться всё самое лучшее. Лучшая жизнь, лучшая карьера, лучшие девушки.
Макс стащил с лица набившую оскомину полумаску и отбросил её в сторону. Отступить сейчас – означало подтвердить то, что составляло его жизнь с самого детства. Марк победит. А он не хотел допускать подобного.
Поднявшись по лестнице, Макс оказался в коридоре. Обычном и даже безликом – дорогие обои на стенах, вычурные светильники, больше похожие на факелы в средневековом замке. Всё кричит о богатстве хозяйки дома, и о такой же безвкусице. Лишь на пару секунд задержавшись в начале коридора, будто давал себе шанс на то, чтобы развернуться и уйти, Макс всё же шагнул вперёд, мгновением позже безошибочно находя дверь, за которой были Марк и незнакомка.
От открывшейся картины мгновенно пересохло в горле, а сердце, остановившееся на несколько бесконечных секунд, пустилось вскачь. Девушка, полностью обнажённая, сидела на Марке, пока тот трахал её резкими отрывистыми движениями.
Он не знал, что на него вдруг нашло. Не знал почему взялся за ремень джинсов, расстёгивая его быстро, и так же поспешно стаскивая одежду. Может, виной всему был взгляд брата – будто приглашение или вызов. Словно вопрос, на что способен Макс.
Не знал и того, почему вдруг возбуждение и похоть стали настолько всепоглощающими, будто коснуться гладкой спины девушки и скользнуть ладонью к её пояснице – было единственно важным.
– Расслабься, – хрипло шепнул, когда Марк замедлил движения, давая брату возможность ласкать распятую на его руках девушку. Его член скользнул между ягодиц, вверх и вниз, ладонь взяла в горсть волосы на затылке незнакомки, оттягивая её голову назад. Поцелуй в припухшие пересохшие губы – и она жадно ответила, скользнув языком в его рот. Макс мог видеть её глаза в прорезях маски – потемневшие, со сквозящим в них возбуждением, поджигающим и его кровь.
Он вошёл одним движением, ловя вскрик, сорвавшийся с её губ. Слизывая его так же алчно, как на его поцелуй отвечала она. В этот момент не было Марка – только Макс и его незнакомка. Он мог думать только о ней и о том, насколько она тесная и влажная.
– Давай, – почти неслышно шепнула она в ответ, и Макс начал двигаться. Сначала неспешно, давая ей привыкнуть, потом не выдерживая – срываясь на жёсткий и быстрый ритм. И больше ничего не стало. Только ощущения – такие острые, каких не испытывал никогда, даже на поле, где драйв зашкаливал, разрывая его в клочья.
Он уехал ночью, так и не сумев заснуть ни на минуту. Осторожно встал, высвобождая руку из-под головы спящей девушки, которая лежала к нему спиной, обнимая Марка. Усмехнувшись, растёр ладонью шею. Уйти сейчас – было самым правильным, но и отказать себе в том, чтобы ещё немного побыть рядом, Макс не мог. Почему настолько важным вдруг оказалось почувствовать, что для неё он лучше, чем Марк – не знал. Да и смог бы стать таковым? Вряд ли. Но это желание никуда не делось. Даже когда закрывал ей рот поцелуем, вбирая крик наслаждения, который выбивал из неё бёдрами. И особенно когда брал снова и снова, не в силах насытиться.
Добравшись до пентхауса брата затемно, Макс заказал билет на ближайший рейс до Питера, и вернулся в его серый предновогодний холод, так и не дождавшись возвращения брата. Так было правильнее.
* * *
Филадельфия, конец декабря 2013 года
Трехэтажный дом из красного кирпича, уютно примостившийся среди других себе подобных на старой улочке исторического центра Филадельфии, был традиционно украшен к Рождеству. На двери висел еловый венок, переплетённый листьями и ягодами остролиста; красно-белый козырёк над входом, который Марк помнил с самого детства, обвивала мигающая праздничная гирлянда. Располагавшаяся в этом здании пекарня «Под золотой розой» была единственным местом в мире, где он чувствовал себя спокойно. Так, как может быть только дома.
Здесь можно было не натягивать на лицо опостылевших масок. Здесь можно было побыть, как в детстве, – просто ребенком. Здесь он мог не строить из себя крутого парня, который три года тащил на себе атаку «Скорпионз», а теперь вынужден делать вид, будто все, что сейчас происходит с командой – просто временный кризис, который они скоро преодолеют. Именно это хотели слышать от него пресса и болельщики, и даже его собственные партнёры. Будто Марк был волшебником, которому только стоит сказать – и все сбудется. И он говорил. Старался находить после каждой игры положительные моменты, ободрять ребят. Они ему верили. От понимания этого на душе у Марка было совсем паршиво, потому что сам себе он не верил ни на грош.
Здесь, в уютной маленькой пекарне на первом этаже здания по Арк-стрит, 115 , где всегда было тепло и пахло корицей и ванилью, он мог отдохнуть от всего. От лжи, неудач, и незнания, что делать дальше. Здесь он мог не скрывать собственной беспомощности, не стыдиться её. Потому что здесь жили люди, которые знали его лучше всех на свете. И любили, независимо от того, выиграл он или проиграл свой очередной матч.
За прошедшее с начала сезона время Скорпионы одержали в лиге всего три победы и по-прежнему болтались на последнем месте турнирной таблицы Западной конференции. Сам Марк почти каждую ночь видел один и тот же кошмар – он бьет и не попадает в ворота. Он не попадает, даже когда там нет вратаря. Словно какая-то неведомая сила управляет проклятой шайбой, каждый раз унося её прочь от заветной рамки. Пятнадцать очков в сорока матчах – худший результат в его карьере. Так плохо он не играл даже в четвертом звене Флайерз.
С каждой новой неудачей Марк все болезненнее ощущал, как нашивка с буквой «С» на черно-серебристом командном свитере у самого его сердца, жжёт кожу на груди, словно раскаленное клеймо.
«…And finally… your captain… number eighty seven… Maark Bekker!» – растягивая гласные в имени, громогласно объявлял диктор его выход на лёд во время домашних матчей на «Голден лайтс арене». Сердце Марка, когда-то наполнявшееся гордостью от этих слов, теперь мучительно сжималось, а в висках вместо «ваш капитан» назойливо стучало: «ваш неудачник».
– Думаешь об игре? – Марк не заметил, как рядом с ним появился его дед по отцовской линии, Арнд Беккер, этнический немец, эмигрировавший в Америку после Второй мировой.
– Я не знаю, что мне делать, – признался Марк. – Я не могу справиться с этим, дед.
– Знаешь, что сказала бы сейчас твоя бабушка?
Марк улыбнулся.
– Что нужно выпить её фирменный кофе с корицей и съесть кусочек штоллена, и тогда все наладится само собой?
– Именно.
Дед встал и отправился за прилавок. Мерно зажужжала кофемашина.
– Мне её не хватает, дед, – сказал Марк.
– Знаю, сынок. Мне тоже.
Ильза Беккер ушла из жизни чуть менее года назад. Но здесь, в маленькой пекарне с полосатым козырьком над дверью и вьющимися по красному кирпичу наружных стен жёлтыми розами, все ещё чувствовалось её присутствие. Марк как наяву вдруг вспомнил мозолистые, натруженные руки бабушки, вечно пахнущие корицей. Эти руки лечили его многочисленные травмы и ушибы, с которыми Марк в детстве нередко возвращался домой с матчей и тренировок. Ильза всплескивала руками и, бросив все дела, хлопотала над внуком, и руки её, несмотря на грубую кожу, были самыми нежными и ласковыми.
Бабушка переживала за него, как никто другой, и всегда поддерживала, несмотря на то, что не одобряла его занятий этим, как она говорила, жестоким спортом.
А хоккей действительно был жесток. Кровь и пот, сломанные кости, выбитые зубы, и серьезные проблемы со здоровьем к концу карьеры – это то, чем приходилось платить большинству игроков за то, чтобы иметь шанс завоевать высшую награду, без которой, как бы хорош ты ни был индивидуально, твоя карьера ничего не стоит. История запоминает только победителей.
Ильза Беккер уже никогда не увидит, как её внук поднимет над головой Кубок Стэнли, никогда не будет стоять с ним рядом, разделяя гордость его победы. И никогда, к счастью, не увидит его нынешнего позора.
Арнд поставил перед Марком чашку ароматного кофе и, когда тот протянул руку, чтобы придвинуть её поближе, удивлённо приподнял брови.
– Давно ли ты стал носить подобные цацки? – поинтересовался он.
Марк кинул взгляд на своё запястье, которое золотистой змейкой обвивала тонкая цепочка, и поморщился.
– Не обращай внимания, это так… талисман. Суеверная фигня.
Блеск золота на руке невольно вернул Марка в то октябрьское утро, когда он проснулся и обнаружил, что находится в своей постели один. От незнакомки, отдававшейся ему ночью с таким страстным, жадным отчаянием, не осталось и следа. Ни записки с именем и телефоном… ничего. Только воспоминания о податливом теле в его руках и едва уловимый запах духов на подушке. А еще тонкая золотая цепочка, найденная им на коврике в ванной комнате, где он, вдавливая девушку в стену душевой кабинки, как одержимый вбивался в жаждущее лоно.
Он и сам не знал, почему не выбросил дурацкую цепочку, как и мысли об этой женщине, пожелавшей остаться для него безымянным, но нестираемым воспоминанием. Ему была несвойственна подобная идиотская сентиментальность. Он убеждал себя, что эта цепочка – всего лишь трофей, как очередная зарубка на его кровати.
Ворвавшаяся в сознание мелодия группы Kiss, стоявшая на его телефоне в качестве рингтона и громыхавшая под сводами сан-францисского хоккейного стадиона, когда Марк Беккер выходил на домашний лёд, вернула его к действительности. Он посмотрел на экран своего айфона и не сдержал досадливого вздоха. Но трубку все же взял.
– Привет, Кэти.
В ответ раздалось торопливое женское щебетание. Марк досчитал до пяти, прежде чем грубо его прервать.
– Что ты хотела? Я же сказал тебе – ты можешь мне звонить только в том случае, если лежишь на смертном одре и хочешь успеть попрощаться.
– Но Марк! Ты ведь мой парень! Я хочу знать, где ты и с кем! Наверняка вокруг тебя сейчас вертятся полуголые девицы!
В голосе говорившей послышались истерические нотки и, сорвавшись на крик, она потребовала:
– Ответь мне!
Марк глубоко вдохнул и, набравшись терпения, спокойно сказал:
– Кэти, я не твой парень. Я просто трахаю тебя, когда у меня есть для этого настроение. Когда ты это наконец запомнишь?
Повисла пауза. Все тот же голос, но уже нежный и заискивающий, спросил:
– Сладкий, а ты привезешь мне какой-нибудь подарочек на Рождество?
Вот оно что. Все ясно.
– Слушай, Кэти, давай ты просто пришлешь моему агенту прайс-лист с расценками на твои услуги, а я в следующий раз, когда мне захочется тебя трахнуть, загляну в него и решу, стоишь ли ты этих денег, окей?
С этими словами он прервал звонок и почувствовал на себе внимательный взгляд деда.
– Марк, а почему бы тебе не завести наконец постоянную девушку, семью…
– Зачем? Чтобы потом остаться, как мой отец, с ребенком на руках, с которым я не буду знать, что делать? Нет уж, спасибо.
Марк встал из-за стола и, желая сгладить резкость последних слов, добавил:
– Извини, дед. Я устал. Пойду наверх.
Тяжело ступая, он поднимался по деревянной лестнице на второй этаж старого дома, где находились жилые комнаты семейства Беккер, и хотел в этот момент только одного – уснуть и ничего не видеть во сне. Ни шайб, упорно не желающих залетать в ворота, ни темных глаз девушки без имени, таких вызывающих и беззащитных одновременно.
«Все простить….и спасти былую нашу дружбу
Можно только сквозь долгие годы взглянув на себя.
Погоди уходить…поговорить нам нужно.
Знаешь, все эти годы мне так не хватало тебя…» (с)
Виктор Резников "Телефонная книжка"
Короткие рождественские каникулы – пять дней, в течение которых в лиге не проходили матчи, Марк провел в блаженном безделье. Ел, валялся на диване и смотрел телевизор. Особенно пристально он следил за КХЛ.
Макс, должно быть, даже не подозревал, что брат интересуется его игрой. Если была возможность, Марк всегда смотрел матчи «Скалы» в прямом эфире, если нет – позже искал в интернете краткий обзор прошедшей игры. Он никогда не говорил Максу, что болеет за него. Что смотря матчи с его участием, чувствует себя хотя бы немного ближе к брату, с которым был разлучен в четырёхлетнем возрасте.
Миллион раз ему хотелось набрать Макса и просто поговорить с ним. Но он никогда этого не делал. Их звонки чаще всего носили официальный характер – поздравления с праздниками, семейные дела… ничего личного. Марк никогда и никому не рассказывал, как не хватает ему брата. Как он завидует ему.
С самого детства, несмотря на любовь, которой окружили его бабушка и дедушка, он ощущал себя не нужным. Не нужным брату. Не нужным матери. Не нужным отцу.
У Макса осталась мама. У Марка не было никого из родителей.
Отец сутками пропадал на работе, договариваясь о поставках продукции пекарни Беккеров в магазины и другие торговые точки, развозя по вечерам товар. Его упорная работа приносила деньги, которые позволяли Марку заниматься хоккеем, обеспечивали покупку дорогостоящей экипировки. Сейчас он был благодарен отцу за это, но в детстве часто сидел ночью у окна, дожидаясь его возвращения, и думал, что где-то там, в далёкой России, живёт мальчик, похожий на него как две капли воды, только гораздо счастливее, потому что у него есть мама.
Конечно, они виделись с матерью и братом, когда была такая возможность. Но он так и не простил этой женщине того, что она оставила его с отцом. Хотя именно их решение поделить детей, словно бездушное имущество, дало ему возможность стать тем, кем он являлся сейчас. И детство его в целом было вполне счастливым, насколько могло быть таковым у мальчика, который с четырёх лет тяжело и упорно тренировался, чтобы стать великим хоккеистом. Чтобы эта женщина, бросившая его, пожалела об этом. Чтобы брат-близнец тоже ему хоть в чем-то завидовал.
Марк до сих пор не признался брату в том, как был разочарован, когда тот так и не перебрался играть в НХЛ. Так и не стал полноценной частью его жизни.
Поэтому он был удивлен, когда Макс согласился прилететь к нему на новогодние праздники. Из Филадельфии в Сан-Франциско он возвращался вместе с дедом, но тот, повидавшись со вторым внуком, отказался остаться у Марка в гостях и первым же рейсом улетел обратно в Пенсильванию. Арду был совершенно не по душе шикарный пентхаус Марка, он говорил, что там можно заблудиться и даже три дня спустя так и не найти туалет.
Марк не выказал особых чувств, когда встретил брата в аэропорту, но внутри него билось отчаянное желание дать Максу за эти дни все самое лучшее. Лучшие вечеринки, лучшие рестораны, лучших девочек. Он хотел, чтобы брат, пусть и ненадолго, приобщился к жизни, которой жил Марк. Хотел наконец почувствовать себя рядом с ним целым.
Вечеринки у Стейси славились в их узком кругу отличной компанией, морем выпивки и всегда имевшейся возможностью уединиться на верхнем этаже дома, где было множество спален для ни к чему не обязывающего секса.
Для новогодней тусовки Стейси ввела дресс-код: белый верх, черный низ, и обязательные полумаски. Маска Макса была белой, Марк выбрал черную.
Он не стал надоедать брату своей опекой, но иногда поглядывал в его сторону, желая убедиться, что с ним все в порядке. Судя по всему, Макс чувствовал себя в подобной обстановке далеко не так комфортно, как Марк. Глядя на брата в чуждой ему атмосфере, Марк лишний раз убедился в том, насколько они разные. Да было ли вообще между ними хоть что-то общее, кроме внешности?
Очередной взгляд, брошенный в сторону Макса, заставил сердце дрогнуть. Он сразу же узнал девушку, сидевшую напротив брата. Эти умопомрачительные ноги, однажды жадно обвивавшие его бедра, эти темные глаза, эти аппетитные губы, вызывавшие бешеное желание трахнуть её в рот.
И сейчас она откровенно флиртовала с его братом. Он видел по её лицу, что она узнала его. Вернее, перепутала. С Максом.
Кровь ударила в голову. С трудом сдерживаемый животный инстинкт завопил во всю мочь: моя. Моя. Моя!
Руки сжались в кулаки. Марк и сам не знал, на что способен в данный момент. К счастью, Макс вскоре поднялся и вышел. Не давая себе возможности подумать, Марк быстрым, решительным шагом направился к девушке.
– Не занято?
Пристальный взгляд – его. Поймёт или нет?
– Не занято.
Смотрит на него так, будто решила поддержать затеянную им игру. Пусть так.
Ещё несколько коротких реплик, и он понял – она совсем не против повторить то, что между ними уже было однажды – жаркой октябрьской ночью.
Марк быстро схватил незнакомку за локоть – грубо, собственнически, ничуть не заботясь о том, что ей больно, и потащил наверх.
Все, чего он хотел – немедленно оказаться у нее между ног. Простейшими, примитивнейшими движениями напомнить, кому она должна принадлежать.
Нетерпеливо срывая друг с друга одежду, они упали на кровать, он – на спину, она – сверху. Он вогнал в нее член до упора, насаживая на себя без всяких прелюдий. Сжал зубы от того, какая она влажная. На нем. Для него. Или для Макса?
Словно в ответ на его мысли на пороге возник Он. Брат. Соперник.
Марк намеренно замедлил движения, издевательски неспешно проникая во влекущую влажность женского тела. Так, чтобы Макс все рассмотрел. Усмешка превосходства зазмеилась на губах Марка. Мелькнувшая в глазах брата горечь принесла ему короткое, извращённое удовольствие. Наконец Марк обладал тем, что хотел бы иметь и Макс.
Когда брат оказался с ними в одной постели, проникая в девушку сзади, Марк утроил свои усилия. Не уступить. Доказать – ей, ему, себе, – что он лучше.
С победным, животным рычанием, он кончил последним. Но это странным образом не принесло ему удовлетворения.
Марк не помнил, как отключился. Проснувшись на рассвете, он в первую очередь заметил, что брата в комнате нет. Только незабвенная незнакомка в его объятиях.
Внутреннее чутье подсказывало Марку, что он не найдет Макса и в своём пентхаусе в Ринкон-хилл. На душе повисла тяжесть. Ночной дурман рассеялся, обнажая неприглядную картину произошедшего. Вовсе не так он хотел провести праздники с братом. Не для того он позвал его к себе, чтобы едва обретя – потерять.
Марк подобрал с пола одежду и медленно натягивая её на себя, смотрел на спящую девушку. Она была совсем не против, когда Макс присоединился к ним. Она даже не заметила различий между двумя братьями. Возможно, ей вообще было все равно, с кем из них трахаться. Но он, Марк, не собирался делить её с Максом. Плевать! Он и без нее найдет себе компанию для потрахушек. Пусть Макс забирает её себе, ведь она ему явно понравилась, в противном случае брат никогда не пошел бы на секс втроём – в этом Марк был уверен.
Он нашел ручку и на подвернувшемся клочке бумаги нацарапал номер телефона. Возможно, он совершает ошибку, в результате чего навсегда потеряет и брата, и женщину, которой, может, и все равно с кем трахаться, вот только ему самому вовсе не безразлично, кто будет трахать её после него. Может быть, хотя бы его брат сумеет заинтересовать её настолько, что она скажет ему своё чёртово имя.
* * *
Алиса задумчиво рассматривала цифры телефонного номера, написанные на клочке бумаги, словно ждала, что те дадут ей ответы на мучившие её вопросы. На самом же деле решала, стоит ли открывать поисковик и вбивать в него имя того, кто уже дважды встречался ей на пути. И не просто встречался, а трахал её так, как никто и никогда до него.
«Марк Беккер. Он хоккеист. Название команды не вспомню, но ты можешь поискать его в сети». Вот и всё, что удалось разузнать о парне от Стейси. Расспрашивать дальше Алиса не стала – не хотела показаться слишком любопытной. Или увлёкшейся – что хуже.
Марк. Марк Беккер. Наверняка – звезда мирового масштаба, о котором она даже слыхом не слыхивала, настолько далека была как от хоккея, так и от спорта в целом. Всё же решившись, быстро забила в поисковик его имя, и не удержалась от улыбки. На неё с нескольких фотографий смотрел Марк – наглый ходячий секс, которого она хотела даже сейчас, когда просто лицезрела его на экране сотового. Центрфорвад «Сан-Франциско Скорпионз». Тридцать два года, не женат. Последний пункт, стоило признать, вызывал особый интерес со стороны Алисы. Правильно, зачем жениться, когда на сотне фотографий рядом с ним – разные девицы от откровенных страшил до модельного вида красавиц?
Алиса скривилась. В этом параде неземной красоты она была всего лишь «одной из». Не более того. И наверняка все эти поклонницы Беккера точно так же сидели, молясь на Гугл, в попытке вызнать хоть что-то о Марке. Или полюбоваться его совершенным телом и наглой физиономией.
Неожиданно для себя Алиса так разозлилась, что решила послать ко всем чертям и Марка, и его фан-зону, но не успела закрыть страницу, когда её взгляд упал на фотографию Марка, под которой стояли несколько слов: Макс Беккер. Голтендер команды «Скала», Санкт-Петербург. Даже её познаний хватило на то, чтобы понять: голтендер и центрфорвард – не одно и тоже. Равно, как и Макс с Марком. Значит, это не ошибка в имени.
Приложив ладони к горящим щекам, Алиса сделала судорожный вдох. Она не просто переспала с двумя мужчинами одновременно. Она трахалась с близнецами. Не то чтобы это было её обычным времяпрепровождением… Да каким, к чёрту, обычным? С Алисой такое случилось впервые, и спроси её кто-нибудь пару дней назад, готова ли она попробовать подобное, она бы ответила без раздумий и однозначно. Нет.
А сейчас… Сейчас при воспоминаниях о той ночи Алиса испытывала столько всего, что сходила с ума. Возбуждение, неверие, что это произошло с ней, желание повторить то же самое. Да. Алиса была развращённой, распутной и безнравственной, но хотела повторить ту ночь снова.
Снова взглянув на телефонный номер, в который раз задалась вопросом, стоит ли набирать эти десять цифр?Зачем Марк оставил его? Хотел продолжить знакомство после двух сумасшедших ночей? Или он так делал со всеми своими девками, которые наверняка прыгали в его постель с огромной охотой? Было ли нормально у них с братом трахать одновременно одну женщину?
Боже… Неужели она действительно сделала это и сейчас задаёт себе все эти вопросы?
Хмыкнув, Алиса бросила листок в сумочку и подозвала официанта, чтобы расплатиться по счёту и выйти из кафе. Попытка сделать пару набросков к очередной главе провалилась с треском. Все мысли Алисы были совсем не о том, о чём следовало бы думать.
Выйдя на улицу, она поймала такси и отправилась в отель.
Прохладный душ не отрезвил и не помог мыслить здраво, зато ненадолго прогнал настойчивые фантазии о Марке и Максе Беккерах. Алиса даже смогла посмотреть на случившееся будто со стороны. В принципе, можно было даже попробовать убедить себя, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ну, занялась сексом с двумя мужчинами одновременно – с кем не бывает?
Она всё же решилась – вытащила из сумки листок и быстро, чтобы не передумать, набрала номер Марка. Гудки на том конце заставили сердце биться в ускоренном ритме.
Один гудок – тук-тук-тук-тук.
Второй – тук-тук-тук-тук…
На десятом Алиса почти сдалась, когда внезапно в трубке послышался хриплый и явно недовольный мужской голос:
– Слушаю.
Говорили на русском. Марк знал, что звонит именно она?
– Привет. Это Алиса. Чёрт… Я же так и не представилась, когда, хм, виделись. Та девушка из «Казановы»…
На том конце повисло молчание, и Алиса закусила губу. Та сторона её натуры, которая оказалась слишком трусливой, нашёптывала ей, что самое время положить трубку. Другая, сходящая с ума от того, что в данную минуту она разговаривала с Марком, подталкивала сказать то, на что она вряд ли бы решилась при других обстоятельствах.
– И ещё мы были… м-м-м… у Стейси.
Снова молчание, ещё более гнетущее, чем до этого. Ругая себя всеми возможными словами за то, что не отключила сотовый сразу же, Алиса осторожно, будто боялась спугнуть собеседника, выдохнула:
– Марк… Ты меня слышишь?
И услышала неожиданное:
– Это не Марк. Это Макс. Приятно познакомиться, Алиса.
Брови, помимо воли, поползли вверх. Из головы вдруг выветрились все мысли, иначе объяснить себе отсутствие хоть каких-либо предположений на тему того, как у неё мог оказаться номер именно Макса, Алиса не могла. Вернее, могла, но они ей решительно не нравились.
Как не нравилось понимание, что она ни черта не может разобраться в происходящем. Убрав сотовый от уха, Алиса взглянула на экран.
Значит, у неё был номер Макса из России, а Марк, с которым она встречалась уже дважды, о такой «мелочи» как оставить ей возможность с ним связаться, в случае чего, не позаботился. Хорошо…
– Извини, я…
Она запнулась. Что ему сказать? Я вас спутала и планирую путать и дальше? Я хотела услышать Марка, а ответил ты? Я вообще обычно не сплю с двумя парнями, да ещё братьями, одновременно, но тут так вышло?
– За то, что разбудила?
В его голосе не слышалось ни злости, ни попытки от неё отделаться, и Алиса вздохнула с облегчением. И -трижды чёрт! – у Макса было два часа ночи.
Возникшую паузу заполнили звуки, слишком отчётливые, чтобы Алиса их не расслышала. Скрипнули пружины кровати, чиркнула зажигалка. Макс затянулся сигаретой и выдохнул дым.
– И за это тоже. Я не хотела тебя будить.
– Ерунда. – Он снова замолчал, и Алиса едва не взвыла от досады.
Ну если Максу настолько не нравилось то, что она набрала его номер, зачем изображать из себя мистера вежливость? Только потому, что она раздвигала перед ним ноги?
– Тебе нужен номер Марка? – задал он неожиданный вопрос, и Алиса едва удержалась, чтобы сразу ответить «нет!». Ей и вправду не нужны были контакты этого самодовольного засранца. Пусть засунет их себе куда подальше.
– Не нужен.
– Поэтому ты набрала меня, думая, что звонишь ему?
– М-м-м. Я думала, это он оставил свой номер, а не ты.
– Я свой тоже не оставлял.
Это больше походило на разговор слепого с глухим, от чего хотелось застонать. И совсем не мысленно. У них так принято, наверное? Трахать вдвоём девчонок, а потом разыгрывать их подобным образом?
– Постой, Марк дал тебе мой номер?
– Я не знаю. Проснулась и увидела листок с цифрами. Набрала – ответил ты.
– Странно.
– До нашего разговора мне так не казалось.
– Ладно. Забей.
Он снова сделал затяжку – Алиса могла расслышать каждый, даже самый неуловимый звук, будто Макс находился рядом с ней и курил, сидя на постели.
– Если звонишь ночью, значит, ты в штатах?
– Да. В Сан-Франциско.
– Понятно. Живёшь там?
– Нет. Я из Питера.
– Да? Круто. Я тоже.
– Я знаю. Читала в сети.
– Интересовалась тем, откуда я?
– Да.
И ещё Марком. В первую очередь – им. Но знать об этом Максу совершенно необязательно.
– И что вычитала?
– Много чего. Теперь бы понять, что правда, что нет.
Алиса заметно расслабилась. Слышать низкий мужской голос, который, казалось, до сих пор звучал в ушах с того момента, как он шептал ей "расслабься", и понимать, что его обладатель совсем не торопится избавляться от неё, несмотря на глухую ночь, в которую она вторглась своим звонком, было приятно.
– Например?
– Ты играешь за питерский хоккейный клуб.
– Да.
– Вратарь.
– Именно.
– На данный момент девушки у тебя нет или папарацци о ней не в курсе.
– А тебе бы хотелось, чтобы её не было?
Алиса даже поперхнулась следующими словами. Он флиртовал с ней? И если да, почему, чёрт побери, после такого секса, который у них был, она смущается от пары ничего не значащих слов?
– А если бы хотелось?
– Мне было бы приятно это знать.
Ему было бы приятно? И всё?
– Так всё же?
– Нет. Девушки нет.
– Хорошо. То есть, я хотела сказать «окей».
Он тихо рассмеялся, и Алиса не выдержала – улыбнулась следом, хоть Макс не мог этого разглядеть.
– В общем, это всё, что мне удалось разузнать.
– Какая я непопулярная личность.
– Это вряд ли. Твоих фотографий в сети с девчонками – едва ли не больше, чем с игр твоего клуба.
– Моих?
– Значит, твоего брата.
Она произнесла эти слова спокойно, хотя предательское сердце пропустило удар при упоминании Марка.
– Скорее всего. Я довольно скучный, по сравнению с ним, тип.
– Я бы так не сказала.
Кашлянув, Алиса возблагодарила создателя телефона, потому что сейчас могла спокойно залиться краской, и Макс, даже при желании, увидеть её не мог. Картинки их ночи на троих вновь закружились перед глазами, будто в калейдоскопе.
– Ты в штаты надолго?
– Нет. Скоро планирую вернуться обратно. А что?
– Ничего. Если будет желание, приходи посмотреть один из следующих матчей.
– Никогда не интересовалась хоккеем.
– Поверь мне, половина тех, кто будет на трибунах, не интересуются им тоже.
– Значит, впишусь в общую массу.
– Позвони мне, как будешь в городе, чтобы не возникло проблем с тем, чтобы попасть на матч.
– Хорошо. Это приглашение?
