Тата Алатова
Люся, которая всех бесила
Ярко-красная вывеска, три восклицательных знака. Экспрессия, блин.
Ниже находилась табличка, явно противоречащая законодательству: «Мужчинам и ярилкам вход воспрещен». Налицо видовая и гендерная дискриминация.
Глубоко очарованная всей этой дичью, Люся вошла внутрь. В кафе царил минимализм: белые стены, белые столики, белые стулья. Барная круглая стойка в центре зала щеголяла стальной окантовкой. Две школьницы в углу играли в настолку, немолодая домовиха пила чай с тортом. За стойкой находилась женщина, примерно ровесница Люси – тридцать плюс. Красивая, если кто-то ценит блеклость и бесцветность. Блондинка, светлые ресницы, остро нуждающиеся в туши, тонкие черты лица.
– Добрый день. – Люся прямиком направилась к стойке.
Блондинка кинула на нее быстрый взгляд: если арха при первой встрече сложно отличить от банника или кимора, то ярилок можно было узнать наверняка – они буквально светились сексуальностью. Так что, поскольку Люся ничем таким не светилась и очевидно не являлась мужчиной, дресс-код этого странного заведения она прошла.
– Бизнес-ланч? – предложила блондинка без улыбки.
– Да, можно. – Люся взгромоздилась на высокий стул и уткнулась в меню.
Присвистнула.
Салат «Иди к дьяволу», суп «Самодостаточность», паста «Наивность», пирожное «Онанизм».
У кого-то или нестандартный маркетинг, или затянувшееся посттравматическое стрессовое расстройство.
– Захватывающая у вас концепция, – светски начала Люся, заказав и «самодостаточность», и «наивность».
– Вы у нас впервые? – немного угрюмо спросила блондинка. – Скидка двадцать процентов за пост в соцсетях.
– У меня есть предложение получше, – широко улыбнулась Люся. – Бесплатная рекламная публикация на портале «Город не спит». Мы – самое популярное интернет-издание в регионе.
– Я знаю ваш портал, – оживилась блондинка, – пятнадцать лет назад вы раскатали по полной придурочного сына бывшего губера. Даже про меня писали, правда, полную чушь. Я вовсе не уговаривала его нестись ко мне пьяным! Девушка-пешеход ведь могла погибнуть.
– Вы…
– Вероника Белова.
Значит, Вероника. Люся почти правильно вспомнила.
– Людмила Осокина, владелец портала.
– И с чего вдруг такой аттракцион неслыханной щедрости? – уточнила Вероника. – Реклама у вас, должно быть, стоит немалых денег.
– Женская солидарность, – брякнула Люся.
С ее точки зрения, подобное объяснение не выдерживало никакой критики: далеко бы она ушла, бесплатно продвигая кого ни попадя, но сейчас ее нос буквально трепетал, предчувствуя хорошую историю.
Вероника, однако, приняла дурацкий аргумент и глазом не моргнув и проговорила с улыбкой:
– В таком случае ваш обед за счет заведения. Идемте, за столиком у окна нам будет удобнее.
Получив большую чашку капучино, Люся блаженно вытянула ногу и спросила благожелательно:
– Так откуда взялась столь оригинальная идея кафе?
– Вы знаете откуда, – тотчас ответила Вероника. Видно было, что ей не терпится поделиться наболевшим. – Павел Ветров.
– Пятнадцать лет прошло.
Лада задрала длинные рукава белой блузки, демонстрируя пораженные атопическим дерматитом руки.
– А вот это осталось до сих пор.
– Последствия приворота? – Люся постаралась добавить сочувствия в голос, однако получилось так себе.
Не рой яму другому, сказала бы Нина Петровна. Хотя на самом деле – просто необдуманная ошибка молодости.
– Вы знаете о привороте? – Вероника испуганно хлопнула белыми ресницами. – На вашем портале об этом не было ни слова.
– Узнала недавно, после возвращения Ветрова в город. Вам повезло, что он не сказал об этом на суде, иначе приговор значительно смягчили бы.
– Гордыня, – без колебаний пояснила Вероника. – Как же! Он мнил себя невосприимчивым к чужому воздействию. Я честно его предупредила, что, если он не изменит своего отношения ко мне, я его приворожу. А он в ответ только засмеялся, сказал: «Ну попробуй». И помчался на свидание к очередной похотливой тупой ярилке! Разве мог он потом публично признаться, что оказался бессилен перед моими чарами? Да он лучше бы язык себе откусил!
– Сволочь, – поддержала ее Люся, правда, без особого чувства.
Она не понимала женщин, цеплявшихся за мужчин, но у каждого свои развлечения. Все Люсины любовники были или полезными, или приятными. Даже Баринов в постели представал тем еще затейником, пока из него всякая гнусь не полезла. Расстроило ли Люсю его мерзкое поведение? Ничуть. Люди мигом превращались в мерзавцев, если им хвост прищемить. Закономерный процесс.
– Мама сказала, – продолжала Вероника, – что перед ярилками никто не устоит. Стоит ли винить в этом молодого страстного юношу? Но мне показались порочными подобные рассуждения. Мы же не животные! Люди созданы для семьи!
Ну да, ну да. А секс для того, чтобы рожать детей. Все-таки лады – ужасные зануды.
– Зачем же вы вообще связались с мареном?
– Сердцу не прикажешь. У Павла такая притягательная энергетика…
Тут Люся едва не подавилась «наивностью». Притягательная? Энергетика? У Ветрова?
– А мне от него плохо, – поделилась она. – Физически. Голова начинает болеть, тошнит.
– Истинная любовь способна преодолеть все преграды! – пафосно провозгласила Вероника. Ну точно. Сумасшедшая. – Постойте-ка, – и в глазах блондинки сверкнуло что-то опасное, – вы с ним виделись? После его возвращения? Как? Когда?
Если ответить: «Он спит на моем диване», можно ли получить вилкой в глаз?
– По работе, – небрежно отмахнулась Люся.
– И у вас есть номер его мобильника?
Вот же неугомонная тетка!
– Конечно, нет. Но его рабочий телефон опубликован на сайте видовой полиции.
Вероника поддернула рукава, еще одно пятно на ее коже выглянуло из разреза ворота.
– Неужели нет никакого лекарства? – с невольной жалостью спросила Люся.
– Есть. – Вероника грустно усмехнулась. – Все пройдет, если Павел полюбит меня искренне и без всякого воздействия.
Значит, нет, мысленно заключила Люся. На такие чувства Ветров вроде как не способен. Но на месте Вероники она обязательно попыталась бы.
Остаток дня Люся расшифровывала разговор с антропологом.
Ей очень хотелось узнать, что сказал полиции Леня Самойлов, но дергать Великого Моржа было бесполезно. Долгие годы общения приучили ее к тому, что он сам скажет то, что считает нужным и когда сочтет нужным.
Написать рекламный репортаж о кафе «Нет» она поручила Маше Волковой, что вызвало понимающую ухмылку у Носова.
– Чего тебя вообще потянуло на бывшую Ветрова? – спросил он, когда они пили кофе перед уходом из офиса.
– Она ненормальная, – ответила Люся с удовольствием. – Верит в любовь и все такое. Казалось бы, после романа с Ветровым всякая блажь должна была вылететь из головы, но нет! Там по-прежнему сладкая вата. Вот почему я спала с банниками, киморами и архами, но у меня никогда не было ни одного лада! Не успеешь опомниться, а уже в центре какой-то мелодрамы.
– Моя девушка – лада, – напомнил Носов.
– Женись, – посоветовала ему Люся, – немедленно женись.
* * *
Дом встретил ее идеальным порядком – помощнице по хозяйству на этой неделе пришлось трудиться как пчелке – и ароматами легкого супа с креветками.
Нина Петровна в новом роскошном халате смотрела очередной сериал на планшете.
– Люсенька, я нашла тебе идеальную пару, – сказала она с гордостью. – Одна девочка на форуме по «Шерлоку» пожаловалась, что ее сын все еще одинок. А я ей написала, что у меня приемная соседка чахнет без любви.
– Ничего я не чахну, – пропыхтела Люся, разматывая шарф, – но к свиданию всегда готова. Скажите мне, что это молодой красивый яг.
– Это молодой красивый лад.
– Да вы издеваетесь! Вычеркиваем, Нина Петровна.
– Ну и ладно, – легко согласилась она. – Можно понять, ведь над тобой нависла тень смертельной опасности. Наверное, о новой интрижке ты сейчас меньше всего думаешь. Какое счастье, что мой внук рядом и готов тебя защитить. Кстати, чемодан с его вещами я оставила в гостиной. Ужин на двоих. Я пошла к себе.
– В смысле – чемодан? – подпрыгнула Люся и загородила входную дверь.
– Милая, у меня от него давление повышается и начинается тахикардия, – жалобно протянула Нина Петровна, – а ты плохо спишь от стресса. Разве это не идеальное решение обеих проблем? Впрочем, есть и другой вариант. Я могу переехать к тебе!
– Чтобы вас первой прикончили? Нет уж, лучше вашего внука. Кстати, о тахикардии. Раньше тоже так было?
– Раньше он был маленьким мальчиком, а потом очаровательным юношей. А дальше я не видела его много лет, и р-р-раз – взрослый чужой мужчина, который даже не звонил мне! Чего он ожидал? Что я раскрою свои объятия как ни в чем не бывало? Нет уж, у меня больше нет семьи, Люсенька.
– Да вы злопамятная старушка, – одобрила Люся и посторонилась. – Я прям горжусь вами.
Ветров приперся поздно, после девяти. Люся как раз структурировала интервью с антропологом и теперь прикидывала, не переборщила ли она, доказывая, что коркоры не так опасны, как принято считать.
– Бабушка сказала, что ты забрала у нее все мои вещи, – сказал он равнодушно.
Кажется, ему было плевать, где жить.
– Угу, – ответила Люся, захлопывая ноутбук, – буквально вырвала из ее рук твои портки. Докладывай быстрее. Что там с Самойловым? А с моим психологом? Как вообще продвигается расследование?
Ветров посмотрел на нее тяжело и мрачно.
– Самойлов – идиот. Ему предложили денег, и он обрадовался. Забавно, но твои подчиненные, кажется, всегда готовы сделать тебе пакость.
Люся проигнорировала этот выпад.
– Кто предложил?
– Аноним в интернете. Прислал устройство через постамат. Заметь: он точно знал, что под набалдашником полость. Завтра вызовем на допрос изготовителя трости. А вот со вторым вопросом дела куда интереснее. Родственники четырех убитых архов из шести подтвердили, что у жертв был онлайн-психолог.
– Твою мать, – пробормотала Люся, холодея.
Психолог – это была зона безопасности. Человек, которому можно рассказать что угодно. Неизвестный убийца пробил новую брешь в ее броне, снова доказывая, насколько она беззащитна.
– Я иду в душ, – сухо сказал Ветров, – ты пока можешь пореветь. Но потом соберись – мне нужно больше информации, раз уж ты единственный живой свидетель.
Люся пообещала себе, что ни за что реветь не будет.
Ей нужно было за что-то ухватиться, чтобы не потерять опору, и самым простым способом показалась склока с Ветровым. Бодрит по крайней мере.
– А я познакомилась с твоей ладушкой, – протянула она ласково. – Бедняжка! Все еще не утратила надежды вернуть тебя.
Ветрова перекосило.
– И когда ты только все успеваешь, – процедил он и ушел в ванную, шваркнув дверью.
Единственный живой свидетель! Хорошо, что не добавил «пока еще живой».
И Люся метнулась ко входной двери, закрывая ее на все замки.
Глава 10
Когда Ветров вышел из душа, Люся как раз вертела в руках трость, прикидывая, откручивается ли у нее набалдашник. Но, кажется, у этой модели таких возможностей не было.
Она на мгновение подняла глаза от янтаря и тут же их опустила. Ну на что там смотреть? Мокрые волосы, унылая футболка, спортивные штаны, непривычно гладкий подбородок – отсутствие щетины ужасно не подходило этой мрачной физиономии.
Ветров подошел, забрал у нее трость, унес в спальню, закрыл туда дверь и вернулся на кухню. И хотя это было очень глупо, Люся разом почувствовала себя спокойнее.
– Не доверяешь Китаеву? – Он скептически посмотрел на мисо-суп, поморщился, взял из фруктовой корзинки банан и принялся намазывать его на кусок хлеба со злаками и семенами.
– Я и сама не знаю, – призналась Люся, с интересом наблюдая за его манипуляциями. – Уж больно Самойлов нагло себя вел под камерами.
– Нормально себя вел, – возразил Ветров и невозмутимо, как будто имел на это право, открыл холодильник. Задумчиво его оглядел и достал арахисовую пасту без сахара. – На самом деле никто не смотрит записи. Если бы не серия убийств, вы бы тоже не посмотрели. Самойлов ведь думал, что благодаря прослушке заказчик просто нароет на тебя какой-нибудь грязи из личной жизни. Ну не знаю, может, ты любишь секс с навями или что-то в этом роде.
– Фу, – сморщилась Люся.
Трахаться с умертвиями? Что за больная фантазия?
Ветров щедро намазал арахисовую пасту на банан, одобрительно кивнул сам себе, отрезал половину бутерброда и протянул Люсе.
– А что с психологом? – Она опасливо откусила странную смесь.
По крайней мере это было куда сытнее мисо-супа. Оказывается, ей смертельно были нужны быстрые углеводы.
– Тоже, скорее всего, след, который никуда не приведет. – Ветров уселся на стул, вытянул ноги на соседний, и Люсе понадобилось сделать усилие, чтобы не отодвинуться от его голых ступней. – Твоя секретарша нашла психолога в интернете, просто кликнула по первому объявлению в поиске. Мы уточнили – компания «Соломинка» действительно выходит в верхних строках. Это крупная контора психологической помощи онлайн, зарегистрированная в соседнем регионе. Завтра двое моих юнитов отправятся в офис «Соломинки», чтобы поговорить с руководством и сотрудниками. Конкретно же твой психолог сообщил на наш запрос, что физически находится у черта на куличках, в одном из южных городов. К нему я тоже отправлю оперативников, но особых надежд не питаю. Вероятностей две: или наш маньяк взломал базы данных «Соломинки», или подкупил психологов, чтобы те сливали ему инфу по архам. Как и с Самойловым, и с мальчишками-школьниками, это вероятнее всего произошло в интернете. Киберотдел работает, конечно, но с нынешним развитием анонимайзеров пока ничем не может порадовать.
– А что ведомство Китаева?
– А оно перед нами не отчитывается, – усмехнулся Ветров. – Мы у ФСБ на побегушках: допросить тех, проверить этих, видим только фрагменты общей картины.
Приуныв от всей этой безнадеги, Люся перегнулась через него, дотянулась до арахисовой пасты и принялась есть прямо из банки. Как жаль, что Нина Петровна не одобряла запасов мороженого в холодильнике.
– Теперь о тебе, – бесстрастно заметил Ветров, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза. – Сегодня в первой половине дня ты ездила в университет, а потом обедала в кафе «Нет». Заметь, я не прошу тебя спокойно сидеть в редакции и не утруждать моих ребят, но объясни наконец: где ты, черт тебя дери, откопала Веронику?
– В кафе и откопала, – неприязненно ответила Люся, которой не нравилось все: ездить по городу под конвоем и без конвоя тоже. Почему нельзя вернуться в ту приятную жизнь, когда не приходилось таскать за собой видовиков? – Не слишком твои бойцы бдительные – меня в этом кафе сто раз могли прихлопнуть!
– Вероятность того, что это случится в общественном месте, крайне мала, – без всякого выражения уведомил ее Ветров.
– А мне кажется, не бережете вы меня, Павел Викторович. Решили, что новые погоны слишком обременительны?
– Только мысль о новых погонах помогает мне преодолеть все ухабы вашего чудного характера, Людмила Николаевна.
– Вот-вот. Ты не знал, что кафе принадлежит твоей бывшей?
– Я не слежу за ее жизнью.
– Из-за твоего беспутства у девушки атопический дерматит, – буркнула Люся. – А он такой: не слежу!
– Ну здрасьте, – сонно обиделся Ветров, – недавно же мне говорила, что каждый сам отвечает за свои косяки. Кто просил эту истеричку использовать приворот?
– А кто тебя просил соблазнять ладу?
– А у нее на лбу не было написано! В клубе все девицы одинаковы. Ну родилась ты ладой, ну не повезло – так сиди дома за прялкой и жди, когда к тебе прискачет чувак на белом коне, которому приперло жениться и плодиться. Нечего шляться по злачным местам в коротких юбках, а потом обижаться, что после секса в туалете перед тобой не падают на одно колено.
– Ну какой же ты мерзкий, – процедила Люся.
– Может, и мерзкий, но быстро обучаемый! После той истории я связывался исключительно с ярилами. Мозг не выносят, а в постели… А, что тебе говорить.
И он встал, зевнул, потянулся и пошлепал в гостиную.
– В смысле? – спросила сама себя Люся. – Почему это со мной нельзя поговорить о сексе? Эй, Ветров! – крикнула она. – Хочешь жить долго и счастливо – полюби Веронику искренне и сильно, а то ее дерматит перейдет на тебя.
– Так не бывает! – крикнул он в ответ.
– Уверен?
И, ухмыльнувшись, Люся тоже пошла спать.
В два часа ночи ее разбудила вибрация телефона.
– Пожар в ночном клубе, – коротко сообщил Носов, – я уже еду туда. Пострадавших вроде нет, но свидетели забросали наш анонимный телеграм-канал сообщениями о навях.
В этот момент за стеной зазвонил мобильник Ветрова.
– Нави? – приглушенно переспросил он.
– Кость, скинь мне геометку, – прошептала Люся.
Из приоткрытой двери было видно, как вспыхнул свет в соседней комнате.
– Да спи уже, – посоветовал Носов, – чего тебе здесь делать?
– Ну интересно же, – пробормотала Люся, отключаясь.
Ветров коротко постучал по косяку, заглянул в темную спальню.
– Люся, я уехал. Закрой дверь и не дергайся.
– Ладно, – кротко согласилась она, едва дождалась, пока за ним хлопнет входная дверь, спрыгнула с постели и бросилась в гардеробную за джинсами.
Нави!
Они были не столь смертоносны и кровожадны, как русалки, поэтому не подлежали немедленной казни. Как правило, неупокоенные мертвецы работали на вредных производствах, куда живые вовсе не рвались, и правительство даже поощряло их трудоустройство. Но навям было запрещено приближаться к кладбищам, моргам и больницам – из-за их неистребимой тяги к свежей мертвечине. Падальщики, что с них взять.
Поголовье навей было не слишком многочисленным: ими становились самоубийцы, в последние мгновения пожалевшие о своем решении. Именно страх обрасти перьями и превратиться в нечто среднее между зомби и птицей удерживал многих отчаявшихся от последнего шага.
Церковь утверждала, что у навей нет души и что после перехода их всенепременно ждет ад, но святоши и ярилкам с маренами грозили чем-то подобным. Из-за их распутства, конечно.
Выруливая с подземного паркинга, Люся озадачилась: а по ночам за ней тоже следят люди Ветрова или спят в своих кроватках, передавая вахту шефу? Она всю дорогу честно глазела в зеркало заднего вида, но так никого и не обнаружила.
Притормозив довольно далеко от клуба, Люся огляделась. У входа толпились люди, стояли пожарная машина, «скорая», множество полицейских автомобилей. Она подалась вперед, улучшая себе обзор, и посмотрела на высотки напротив. Показалось, что сверху, с одного из общедомовых балконов, этаже так на пятом, мелькнула вспышка фотоаппарата. Носов любил стратегические позиции.
Интуиция – единственное оружие архов ее вида – нашептывала не торопиться и не соваться в самую гущу. Сдав назад, Люся выехала на параллельную улицу, куда должен был вести запасной выход из клуба. Медленно, буквально ползком двигаясь по узкой однополоске, приглушила свет фар, вглядываясь в темноту вокруг. И показалось, что темнота шевельнулась. Перегнувшись назад, Люся приоткрыла заднюю дверь, остановилась и громко сообщила темноте:
– Я вывезу тебя отсюда.
Юркая фигурка скользнула внутрь, потянуло сыростью и холодом, дверь захлопнулась.
Навь распласталась на полу между сиденьями.
Однако Люся не торопилась трогаться с места.
– Не просто так, – сказала она, подвинула себе зеркало и начала красить губы.
– У меня ес-с-сть деньги, – прошипели сзади.
– Плевала я на твои деньги. Мне нужна история. Что здесь случилось?
– Рас-с-скаж-ж-жу.
Удовлетворенно кивнув собственному отражению, Люся засунула помаду в карман, незаметно включив диктофон. Потянулась к бардачку и достала оттуда спецпропуск для прессы, который Великий Морж сделал ей давным-давно. На всякий случай прилепив его на стекло, она наконец тронулась.
– Тебе куда?
– В С-с-сиреневку.
– Как скажешь.
Это за городом. Отлично, будет время поболтать о том о сем.
На перекрестке уже дежурила полицейская машина. Сотрудник дорожной службы сделал знак остановиться, и Люся тихо проговорила:
– Спокойно, ладно? – Открыв окно и широко улыбнувшись, жизнерадостно завопила: – Пресса!
– Послушайте, нам надо проверить…
Люся сунула ему в физиономию телефон с включенной камерой и затараторила:
– Что здесь произошло? Наши зрители имеют право знать правду!
Полицейский отгородился от нее ладонью, начал было ругательство и тут же заткнулся, а потом махнул в сторону светофора.
– Вам нельзя здесь находиться, уезжайте.
– Но наши зрители! Почему полиция вечно все скрывает от людей? Это произвол!
– Никаких комментариев, – рявкнул бедолага и едва не бегом вернулся к своей машине.
Хорошее дело – служебные протоколы. С тех пор как рядовым сотрудникам категорически запретили общаться с журналистами, перекинув все коммуникации на пресс-службы, включенной камерой телефона можно было изгнать почти любого стража порядка.
Вырвавшись из узкого переулка, Люся замурлыкала детскую песенку себе под нос.
– Ты ж-ж-журналис-с-ст? – спросила навь.
– А кто еще заключил бы с тобой такую странную сделку? Везти нечисть ночью за город – не самое полезное для здоровья занятие. Теоретически ты можешь меня убить и забрать машину себе. Но что ты будешь делать, если напорешься на очередной полицейский пост? Вот-вот объявят план «Перехват».
– Я не буду тебя убивать. Я рас-с-скаж-ж-жу.
– Какая молодец. Что вы делали в клубе?
– Работали.
– Что? – поразилась Люся. – Кем?
– С-с-стриптис-с-с.
Ветров, сволочь, точно что-то знал об этом! Не зря заговорил сегодня о сексе с навями.
Мир полон извращенцев. Люсю даже передернуло от омерзения.
– Только стриптиз?
– Не только.
– Вот черт. Вы оказывали сексуальные услуги? – уточнила Люся специально под запись, хоть и так все понятно было.
– Оказ-с-сывали, – вздохнула навь.
– Сколько вас было?
– Ш-ш-шес-с-сть.
– Как давно вы там работали?
– Два мес-с-сяц-са.
– Кто вам предложил работу?
– Арт-директор клуба, Ярос-с-слав С-с-сабунов. Поймал нас-с-с на выходе ис-с химичес-с-ского цеха. С-с-сказал, ш-ш-што от такой работы наш-ш-ша кож-ж-жа вот-вот облезет. Мы с-с-сказали, ш-ш-што плевать, нави долго не ж-ж-живут.
– Лет десять, да? – отозвалась Люся. – Достаточно долго.
– Тогда он предлож-ж-жил нам денег.
– Зачем вам вообще деньги?
– У нас-с-с ос-с-сталис-с с-с-семьи.
Много ли они думали о своих семьях, когда травились и вешались? Люди и нелюди – все одинаково с прибабахом. Любопытно, что бездушные нави заботились о живых родственниках, а вполне одушевленные тупые тетки отказывались от младенцев в роддоме. Иногда Люся ненавидела всех без разбору.
– Сколько вам платили?
Навь ответила.
Получалось довольно щедро. Уж точно выгоднее, чем в химическом цехе.
– И что случилось?
– Мы с-с-стали пропадать.
Возможно, прямо сейчас Люсе захотелось вернуться в свою постель и больше ничего не знать. Но это не точно. Сглотнув, она подумала, какой резонанс вызовет эта история, и дышать стало легче.
– Что значит – пропадать?
– С-с-сначала пропала Галя. Прос-с-сто ис-сщ-щезла без с-с-следа. Ее вещ-щ-щи были на мес-с-сте. Мы подумали, прос-с-сто с-с-сбеж-ж-жала. Потом пропал Ваня. И мы наш-ш-шли перья в мус-с-соре.
– Клиентам позволялось убивать навей?
– Некоторые любили играть с-с-с ос-с-синой. Причщ-щ-щинять боль. Мож-ж-жет, теряли тормоза. Мы с-с-самоубийц-с-сы. Но мы не х-х-хотим умирать.
– Логично, – хмыкнула Люся, больше ничему не удивляясь. – Можешь назвать имена клиентов?
– Нес-с-сколько.
И навь перечислила парочку неизвестных имен и одного владельца бетонного завода. Прелесть какая. Сколько денег ни имей – все равно мало. Надо чуть больше развлечений.
– Что случилось потом?
– Мы х-х-хотели уйти. Не дали.
– И вы устроили пожар?
– Обычщ-щ-щно мы выс-с-ступали на закрытых вечщ-щ-щеринках. Клуб в такие дни закрывалс-с-ся под ос-с-собых клиентов. Но с-с-сегодня – открытая ночщ-щ. Много людей. Реш-ш-шили подж-ж-жечь, да. Удрать в с-с-суматох-х-хе.
– Получилось?
– Не знаю. У меня – да. Других-х-х я потеряла.
– Не хочешь пойти в полицию?
– Неа. У навей нет граж-ж-жданс-с-ских прав. Мы не мож-ж-жем быть потерпевш-ш-шими.
– И что собираешься делать дальше?
– Прос-с-сто быть. У моей с-с-семьи в С-с-сиреневке домик. Люди не отличщ-щ-щают одну навь от другой.
Остаток дороги Люся продолжала задавать вопросы – навь не отличалась особой разговорчивостью, возможно, потому, что обычно никто и не хотел с ней разговаривать.
Высадив ее возле Сиреневки и развернувшись, Люся открыла все окна и с наслаждением втянула носом морозный воздух. В салоне пахло подвалом. Потом остановилась на обочине и скинула аудиозапись Зорину. Вылезла из машины, прошлась туда-сюда, досадуя на то, что забыла трость. Позвонила ворчливому бояну.
– Что? – недовольно спросил Зорин, и не думая здороваться.
– Олежка, у нас супер-пупер-бомбический материал.
– Я догадался, – вздохнул Зорин, – четыре утра.
– Ты же любишь рано вставать! Я скинула тебе интервью с навью-проституткой, которая рассказала о том, что добропорядочные жители нашего города убивают их во время секса.
Долгое молчание ей было ответом.
– Люсь, – наконец отмер Зорин, – где ты берешь такие сюжеты? Ты по ночам спать не пробовала? Это очень просто: закрываешь глаза вечером и открываешь утром. И никаких навей! Никаких проституток!
– Не бухти. Интервью надо расшифровать и состыковаться с Носовым. У него должны быть фотки с пожара.
– Еще и пожар?
– Еще и пожар, – согласилась Люся оживленно. – А потом Ветров оторвет нам всем головы, потому что видовики наверняка не хотят огласки. А вот хрен им. Эту песню не задушишь, не убьешь!
– А нам-то за что? Нет, Люсь, ты шеф, на тебя и шишки.
Вот что значит командный дух.
Когда Люся вернулась домой, Нина Петровна уже варила овсянку на воде.
– Люсь, а Люсь, – протянула она, не удивившись такому явлению, – у вас на портале написано, что в клубе «Вишенка» пожар, подробности скоро. Сильно сгорело, не знаешь?
– Полыхнуло от души. А вы что, собрались на танцы?
Нина Петровна помолчала, ловко кромсая ананас на крохотные кубики, и неохотно сказала:
– Витькин клуб-то.
– Какого еще Витьки? – не поняла Люся, медленно соображавшая с недосыпа. – По документам – какой-то Глеб Терентьев.
– Ну да, Глеб. Одноклассник моего Витьки.
И тут Люся едва не села мимо стула, скоординировалась только в последнее мгновение.
– В смысле – ваш Витька? Ветров? Бывший губернатор? Отец Павла?
– Прикупил лет десять назад на сдачу от продажи торгового центра.
– Так… – растерянно произнесла Люся.
Ветров-старший в Москве. Ветров-младший только приехал. Очевидно, клубом занимался этот самый Глеб Терентьев, но насколько отец и сын были посвящены в подробности управления? Судя по ночной оговорке на кухне – всякое может быть.
Доказать причастность Ветровых к «Вишенке» будет сложно, но, наверное, можно. Носов и не такое доказывал.
Вопрос в том, что теперь делать с этой информацией.
