Таша Мисник
Под слезами Бостона. Больше, чем ад

Полная версия

Глава 3. Опасный афродизиак

Серена

«Я опасный человек».

Не знаю, сколько раз прокрутила эту фразу в голове прежде, чем начать дышать.

Он торгует наркотиками?

Он убивает людей?

Я подозревала, что бар – не основной источник доходов Эзры, но никогда не задумывалась об этом всерьез.

А сейчас, когда он сидит напротив меня и ждет хоть какой-то реакции, мое сознание решило устроить в мозгу взрыв.

– Ты… – мямлю я, отхлебывая вина из подоспевшего бокала. Я взяла итальянское, как он и говорил. – Причиняешь людям вред?

– В какой-то степени, – ухмыляется Эзра.

– Физически? – неуверенно уточняю и чувствую, как нервно начала подрагивать под столом моя коленка.

– Этого я не знаю. Дело в том, что я посредник. Я добываю информацию о плохих дядях по заказу других плохих дядь.

– Не разговаривай со мной как с ребенком, – раздражаюсь я. Мало того, что я и так на взводе, так он еще собрался разжевывать мне все, как пятилетке.

– Прости. Просто пытаюсь объяснить доступным языком.

– Ты сказал, что пытался грабить банки.

– Это было однажды. И очень давно. Из-за чего по неопытности в свои восемнадцать я и угодил в тюрьму.

– Ты сидел?! – Я непроизвольно вскрикиваю и тут же прикрываю рот рукой. Господи. Чего еще я не знаю?

– Давай еще плакаты по городу развесим. Хотя ты и так уже всех оповестила. Западное побережье так точно. – Эзра спокойно потягивает вино, и я поражаюсь его сдержанности.

– Извини… Я просто не ожидала.

– Не бойся. Я не сделал ничего ужасающего. Я не серийный маньяк и не компостирую трупы в бочках. У нас с отцом были финансовые трудности после того, как мать ушла. И я повелся на идиотское предложение – вскрыть банковскую базу данных. Но не учел, что меня могут подставить.

– Так ты… один из этих гениев? – Я пытаюсь подбирать слова, потому что совершенно ничего не понимаю в этой «сфере». – Типа, хакер?

– Типа, хакер, – усмехается Эзра. – Я же говорил, что могу найти что угодно и о ком угодно в достаточно короткий промежуток времени.

– А ты в курсе, что это уголовно наказуемо?

– Оу… – улыбается он и делает глоток вина. – Спасибо за просвещение.

– То есть тебя это не смущает, и ты все равно продолжаешь этим заниматься? Даже несмотря на то, что уже однажды попался?

– Говорю же, это было давно. Я больше не попадаюсь.

– Как всегда, максимально самоуверенно, – фыркаю я, чем вызываю очередной смешок Эзры. Он так непосредственно ведет себя, будто рассказывает о работе в офисе! Меня возмущает его беспечность.

– Я знаю свою работу, Серена. – Будто почувствовав мое негодование, тон Эзры моментально становится серьезным. – Не стоит меня недооценивать. Я учитываю риски и осведомлен о последствиях в случае провала. Но я уверен в себе и в том, чем занимаюсь.

– И чем конкретно ты занимаешься?

– Добываю компромат на объект по заказу клиента.

– То есть следишь за ним?

– Нет. Этим занимаются частные сыщики. А я ковыряюсь в электронной подноготной. Счета, переводы, действия по транзакциям, сокрытие активности в сети. Все это я могу отследить и взломать. Могу даже подчистить, но это не входит в перечень моих услуг.

– А что входит? Для чего ты все это делаешь?

Столько неизвестных мне слов. Столько информации… И я не знаю, считать ли Эзру гением или нарушителем закона.

– Богатые люди, Серена, которые владеют крупными пакетами акций и имеют на своих счетах миллиарды, обычно хотят иметь еще больше и не выносят конкурентов. Поэтому борются с ними любыми способами. Когда-то убивали, инсценировали несчастные случаи, но это все небезопасно и скучно. Куда интереснее иметь в руках компромат и воздействовать на конкурента, чем просто завалить его. Ведь живой он еще может принести тебе прибыль. Главное – дергать за правильные веревочки.

– И ты добываешь этот самый компромат…

– Да.

– Обеспечиваешь заказчику… «веревочки»…

– Верно, смекалистая Панда. – Эзра подмигивает мне.

– И поэтому мы здесь. Ты копаешь под нового объекта.

– Именно. Обожаю твою умную головушку.

– Но для чего гениальному хакеру ехать на другой край континента за какой-то информацией? Разве ты не можешь получить все… эм… онлайн?

– Мне нужны данные, к которым нет удаленного доступа. Данные двадцатилетней давности, Серена.

– Ты хочешь их украсть?

– Скопировать, – улыбается Эзра.

– Украсть, – прищуриваюсь я.

– Я ничего не ворую, Панда. Будь они умнее, лучше бы прятали свои тайны. Но в данном случае, ладно, да: мне придется что-то украсть. Самую малость. Осуждаешь меня? – Он отпивает вина и облизывает губы.

Удивительно, но не осуждаю. Наверное, потому что после его слов об опасном человеке уже вырисовала себе картинку отчаянного головореза, а по факту получила киберпреступника. Хоть и гениального.

– Еще не знаю. – Я оглядываю его с прищуром. – Но зачем тебе понадобилась я?

– Как отвлекающий маневр. Человек, в дом которого мы завтра придем, уже мертв. Там живет его жена. Ей около шестидесяти, и ты должна заставить ее поверить, что мы безумные фанаты заслуг ее покойного мужа. Он в прошлом скандальный журналист. Так что, Панда, будь убедительной и как следует отвлекай завтра миссис О’Нил, пока я буду искать информацию, а затем красть ее. А еще… – Эзра подливает нам вина и задерживает свой бокал в воздухе. – Я просто не хотел расставаться с тобой ни на день.

Сердце пропускает удар.

Господи. Неужели правда? Неужели он хочет, чтобы я была рядом? Неужели он настолько доверяет мне, что берет с собой «на дело» и не боится, что я все завалю? Неужели он настолько уверен во мне?

– Приятного аппетита. – На наш стол опускается серебряное трехъярусное блюдо со льдом, наполненное избытком королевских креветок, гребешков, располовиненных морских ежей и устриц. Я видела это все в ресторане, даже подавала, но сама никогда не пробовала ни один из этих деликатесов.

– Скопление афродизиаков, а не еда, – хитро улыбается Эзра, и я замираю с бокалом у своих губ. – Особенно устрицы. Так что давай, налегай.

– Что еще за афродизиаки?

– Скажу так, – он облокачивается на стол и тянется к моему уху, – от них у меня будет такой стояк, что я не выдержу и трахну тебя прямо здесь, в туалете.

Мое лицо вспыхивает. Щеки наливаются багровым румянцем, и я прижимаюсь спиной к стулу. Казалось бы, на нем строгие брюки вместо джинсов и дорогая рубашка поверх татуированного торса – сам мистер элегантность, если не знать, что под оболочкой. Но в том-то и дело, что роскошное облачение нисколько не меняет самого Эзру. И кажется, он не врет и действительно готов трахнуть меня в туалете этого ресторана. И его не остановит даже мой вид шикарной леди.

– Так значит… – я беру устрицу и аккуратно ворочаю ее в руке, – ты работаешь на опасных мужчин?

– Подожди, немного лимонного сока. – Эзра подносит ломтик к моей устрице и прыскает на нее. – Теперь высасывай все содержимое за раз.

– Все? У меня не поместится во рту.

Эзра тут же подавляет смешок.

– Ты извращенец, – шиплю я, понимая, о чем он подумал.

– Который с удовольствием понаблюдает, что ты проделаешь с этой устрицей.

– Ты псих.

– О да, детка. – Он тоже берет устрицу, сбрызгивает ее лимонным соком и заглатывает содержимое в рот, проходясь языком по шершавой раковине.

– Господи. Какой ужас. Мы ведь в ресторане.

Почему от его действий всегда стыдно только мне, но никак не ему? Кажется, у меня действительно слишком много заморочек, в отличие от Эзры.

– Да. И пока никто не смотрит, нам разрешено творить все, что мы пожелаем.

И угораздило же меня.

– Твоя очередь. Пробуй.

Я недоверчиво смотрю на раковину и на жижу, которая болтается в ней. Уже готова выплюнуть ее наружу, даже не лизнув языком.

– Смелее, Панда. Она засохнет, пока ты будешь на нее смотреть.

– Не засохнет.

– Ну конечно не засохнет. Просто ешь давай уже быстрей.

Я трогаю языком эту живность и запрокидываю ее в горло. Склизкая субстанция ползет вниз, а рвотный рефлекс возвращает ее обратно в полость рта.

– Мать твою, Эзра, это отвратительно! – Я выплевываю устрицу обратно в салфетку и набрасываюсь на вино, чтобы хоть как-то перекрыть этот мерзкий вкус.

Эзра начинает смеяться во весь голос. Он не может остановиться, и меня разбирает злость.

– Какого черта? Ты издеваешься надо мной? – Я резко вскакиваю с места и отталкиваю стул назад. – Смешно наблюдать за мной? Ты специально это делаешь, да? Издеваешься? Запаковал меня в это дорогущее платье, заставил встать на каблуки, чтобы поржать надо мной?! Да пошел ты к черту! Мне все это не нужно!

Я бросаю салфетку на стол и спешно удаляюсь в уборную.

Не могу поверить, что он просто нашел объект для своих шуток.

Да, я не светская. Да, ни разу не пробовала устриц. Да, не имею навыков, как себя вести, когда еда ползет обратно по горлу. Но разве это повод смеяться надо мной?

Мне обидно. Я пыталась быть изысканной для него, а он надо мной насмехался. Не более. Все это платье, эти туфли, вся сегодняшняя Аленкастри – фарс и глумление. И шикарный вечер должен закончиться так же – в слезах в туалете, а не за столом шикарного ресторана. Тут мне самое место. На что я вообще рассчитывала? Для чего старалась? Я не принцесса. И никогда ей не буду, во что меня ни наряди.

Вытираю бумажным полотенцем подкатившие слезы и включаю воду. Как я могла поверить, что этот мир впустит меня? Я здесь – отребье. Сорняк на плантации изысканных роз. И я не впишусь, даже если приму красивую форму.

Дверь внезапно дергается и затем резко распахивается. В уборную входит Эзра.

– Прежде чем влепишь мне пощечину, я скажу, что милее твоей реакции на устриц ничего в мире не видел. – Он захлопывает дверь и проворачивает замок.

– Надеюсь, посмеялся от души. – Я отключаю воду, комкаю бумажное полотенце в шар и бросаю его в урну.

– Я не хотел, правда. И это не то, что ты подумала. Мне просто понравилась твоя искренность.

Прожигаю его испытующим взглядом.

Что он несет? Какая, к черту, искренность?

– Понимаешь, – Эзра подступает ко мне на шаг, и я рефлекторно отхожу на один и упираюсь задницей в каменный выступ с умывальниками, – когда тебе не нравится, ты выплевываешь. Ты не заставляешь себя прожевать. Не терпишь, чтобы показаться манерной. И мне это нравится. Я бы сделал так же. Я бы никогда не терпел и не притворялся, что мне нравится то, от чего хочется блевать.

– Но ты съел эту устрицу.

– Да, потому что я их действительно люблю, Серена.

Он приближается, а мне уже некуда отступать. Я вдыхаю полной грудью и прогибаю спину над умывальниками, чтобы избежать контакта с его телом, но Эзра хватает меня за талию и резко притягивает к себе. Я едва успеваю задрать голову, чтобы не столкнуться лицом с его торсом, но оказываюсь пойманной его цепким взглядом.

– Я бы никогда не посмеялся над тобой. Потому что каждое твое действие, каждая реакция вызывает во мне восторг. Не представляешь, насколько ты завораживаешь. Понятия не имеешь, какая ты прекрасная. Какая красивая. Какая настоящая. Ты не притворяешься. Не строишь из себя ту, которой не являешься. Не пытаешься быть лучше. Ты такая, какая есть. Ты выплевываешь, Серена. Не боясь, что мне это не понравится. И ты охренеешь сейчас, но… Когда ты вытворяешь очередной нелепый поступок, внутри меня скручивается гребаный шар. Он взрывается, мать твою. И после этого каждый раз мне хочется целовать тебя все сильней.

Внутри все скручивается.

Взрывается.

И мне хочется целовать его сильней.

Забываю, что я на каблуках, и встаю на носочки. Обхватываю руками его затылок и притягиваю лицо к своим губам. Они пульсируют. На них остатки взрыва. И мне нужно целовать его. Мне нужно прямо сейчас. Больше. Глубже. Мне жизненно необходимо ощутить его на своих губах. После того, что он сказал. После того, как смотрел. После того, как я поняла, что он чувствует то же самое, что и я.

Эзра не медлит. Он проталкивает язык мне в рот и сплетается с моим языком. Его руки стискивают мою задницу, и я слышу глухой рык, прорвавшийся сквозь поцелуй.

– Устрицы подействовали? – выдыхаю я.

– Ты подействовала. – Он прерывает поцелуй и рывком разворачивает меня к себе задом.

Я ахаю и упираюсь ладонями в один из умывальников. Эзра дергает мои бедра к паху и утыкается мне в зад твердым членом. Затем обхватывает ладонью мою шею и нависает надо мной, как хищный зверь.

– Ты мой афродизиак. – Эзра хрипло шепчет мне в ухо и смотрит на меня в отражении зеркала. – Ты, Серена. – Я вижу, как затягиваются мраком его глаза, и лишь крепче прижимаюсь к телу Эзры, прогибаясь под властными руками. – Ты… – Он быстро задирает мое платье и спускает трусики ниже бедер. – Ты вся… – Бренчание пряжки ремня отскакивает от кафельных стен. – До последнего дюйма… – Чувствую, как головка трется об мою промежность, и закусываю губу. – Мое совершенство.

– Эзра!

Мощный толчок заполняет меня до предела. Я вскрикиваю, но ладонь Эзры вовремя затыкает мне рот. Я должна быть тихой. Мы же, блин, в гребаном ресторане. В его туалете. И трахаемся, пока остальные люди поедают свой белко́вый ужин.

Я ловлю взгляд Эзры в зеркале и, о боги, как это дико. Красиво. Страстно. Охренительно. Мы смотрим друг на друга, пока он начинает врезаться в меня жестче. Его рука соскальзывает с моего рта и обхватывает шею, я сжимаю зубы и утыкаюсь макушкой ему в плечо.

– Смотри, – хрипит Эзра и продавливает татуированными пальцами мою кожу, двигаясь к подбородку. – Мы идеальны друг для друга. – Я чувствую его глубокие рывки внутри себя и сжимаю руками края умывальника. – Ты идеальна. – Он дергает мой подбородок вверх и впивается в губы. Нагло. Воинственно. Так, как хочу я.

Мы ненормальны.

Мы идеальны.

Друг для друга.

И мы знаем это даже без слов.

Темп ускоряется. Толчки до упора. Резкие. Жесткие. Я ощущаю, как начинает пульсировать клитор. Вторая рука Эзры забирается мне под лифчик и нащупывает твердый сосок. Он прокручивает его в пальцах и сильно сжимает. Я хочу застонать, но глотаю воздух, снова прикусывая губу.

– Тише, детка. Покричишь в номере. – Он придавливает сосок между костяшками пальцев и затыкает меня поцелуем.

Низ живота схватывает спазм. Я готова проломить этот гребаный умывальник. Впиваюсь в него пальцами и подаюсь задом в такт резкому вторжению Эзры.

Господи. Я в шикарном ресторане. В шикарном виде. И шикарно трахаюсь в туалете с самым шикарным мужчиной во всем мире.

И меня накрывает самый шикарный оргазм.

– Эзра! – дрожу я, прокусывая нижнюю губу до крови.

Снова ловлю его взгляд в отражении. Он темнее сгоревших лесов. Он безумнее того пламени. И я нахожу в нем себя.

Эзра проталкивается в меня до упора, и я чувствую, как внутри пульсирует его член. Едва он успевает вытащить, как сперма извергается на мою обнаженную ягодицу. Он тяжело дышит и целует меня в шею.

– Не двигай платье. Здесь нужно прибрать.

Эзра отматывает бумажные полотенца и аккуратно вытирает мое бедро.

– Какой заботливый, – усмехаюсь я.

– Смотритель ведь. За Пандой. – Он целует меня в губы и посылает испорченную бумагу в урну. – А теперь я должен тебя накормить.

– О нет, только не устрицы.

– Уверена? Я готов все это повторить еще раз.

Глава 4. Власть и доверие

Эзра

О моей основной работе не знает даже отец. Не знает Стен. Не знает никто, кроме О́дина. Но теперь знает Серена. И я поражаюсь, с какой легкостью раскрылся ей.

Я не думал ни секунды, когда покупал ей билет до Сан-Диего. Не думал ни секунды, когда посвящал Серену в свои дела.

Я очарован. Вердикт один. И, черт, от этого только сильнее рикошетит сердце. Мне чертовски нравится. Как будто я Клайд, а она моя Бонни¹. Как будто она разделяет мое безумство, даже несмотря на то, что ей не понравились устрицы. Но самое главное, что мы оба получаем от этого кайф. Я видел это в ее глазах в отражении зеркала. Видел тот огонь, который охватывает и меня.

А сейчас, когда мы возвращаемся в отель и ее лицо озаряет самая прекрасная улыбка, я охренительно счастлив на этом дерьмовом клочке Земли.

Серена.

Основной ингредиент безумной эйфории. Не надо даже закидываться коксом. Меня прет, как будто я заядлый наркоман.

***

– Чтобы я еще раз встала на эти каблуки! – взвывает Серена, едва мы переступаем порог номера. – Ни за что! Как на них вообще ходят?

– Так что, выбрасываю? – Я подбираю пальцами пару босоножек Valentino и проворачиваю их в руках.

– Нет! – тут же кричит она и выхватывает свои туфли. – Ты что! Они же такие красивые.

– Вы, девушки, ненормальные создания. – Я заставляю ее бросить обувь на пол и притягиваю к себе за талию. – Ты ненормальное и самое прекрасное создание. И я хочу тебя в кровати. – Сжимаю ее сочную попку и тяну еще ближе к себе.

– У тебя сексуальное бешенство? – уворачивается от моего поцелуя Серена.

– Называй это как хочешь, но я слишком долго дрочил, думая о тебе.

– Что? – вспыхивает она и толкает меня в грудь. – Что ты делал?

– Дрочил, Серена. Знаешь… заходишь в душ, представляешь тебя, обнаженную, на моих коленях, с оттопыренной попкой, и член как-то сам кладется в руку. А потом: вверх-вниз.

– Ты отвратителен! – Она высвобождается из моих объятий, чем вызывает только смех. – Ты… – Потом останавливается и смотрит на меня в этом красивом и слишком сексуальном платье, которое хотелось содрать еще в туалете. Еще в этом номере, до того, как мы пошли в ресторан. – Ты правда это делал?

– О да, Панда. – Я снова заключаю ее в объятия, где ей самое место.

– Ты… – Серена робко опускает глаза в пол. – Представлял… меня?

Это говорит та самая девушка, которая стонала подо мной в туалете ресторана. Которая зазывающе смотрела мне в глаза в отражении зеркала, и последнее, что я там видел, – стыд. Его не было тогда. Почему он снова появляется сейчас? Она не должна меня стыдиться.

– Я представлял только тебя. Гребаную тысячу раз. Надо мной, подо мной. Лежа, стоя и сидя. На столе, в кровати, на полу, у стены, в моей тачке. Я представлял, как ты стонешь мое имя. Как прогибаешь спину, а я сжимаю в кулак твои волосы и притягиваю тебя к себе. Каждый раз, когда ты перечила, я представлял, как трахаю тебя. Каждый раз, когда дерзила, я думал, как накажу за каждое слово. Каждый раз, когда ты оказывалась рядом, я хотел только тебя. Всю тебя. – Я обхватываю ладонью ее затылок, запрокидываю голову и смотрю прямо в глаза. Там по-прежнему отражается стыд, но его уже начала вытеснять страсть. Желание, которое наполняет и меня. – Черт, Панда… – Втягиваю воздух сквозь зубы. – Ты правда не знаешь, насколько сексуальна или просто издеваешься надо мной? Хочешь доказательств? Поверь, я не устану тебя убеждать. Мне слишком нравится это занятие.

Я толкаю ее к стене и прижимаю торсом так, чтобы она не могла даже пошевелиться. Обхватываю ее задницу и забрасываю стройную ногу на свое бедро.

– Чувствуешь? – шепчу в губы и упираюсь мощным стояком ей между ног. – Я завелся от одной мысли о тебе. И так происходит всегда. Только рядом с тобой я чувствую себя малолеткой, которым управляют животные инстинкты. Только рядом с тобой мой самоконтроль летит к чертовой матери. Ты вообще понимаешь, что творишь со мной, маленькая чертовка? – Я сжимаю под платьем ее ягодицы и резко дергаю на себя. Серена звучно выдыхает и задевает грудью мою рубашку. – Если да, то объясни мне, как заполучила власть надо мной? Как у тебя это вышло, Серена? Как так случилось, что я забываю, кто я такой, когда ты оказываешься рядом?

– Ты ошибаешься, Эзра, – шепчет она, не сводя с меня глаз, и я чувствую, как она дрожит. – Я не имею никакой власти. И тем более – над тобой.

– Прикажи, и я сделаю все, о чем попросишь. – Я склоняюсь к ее лицу и провожу большим пальцем вдоль скулы. – Только скажи. И ты увидишь, что я не лгу. – Моя вторая рука пробирается под ее трусики, и Серена пропускает слабый стон. – Все что угодно, Серена. Скажи вслух, и я выполню любое твое желание. – Прохожусь пальцами вдоль ее влажного входа и большим надавливаю на клитор. Серена тут же льнет ко мне еще ближе. – Чего ты хочешь? Скажи. Смелее. – Начинаю массировать промежность, плотнее прижимая Серену к стене.

Я хочу, чтобы она заявила о своих желаниях. Чтобы раскрепостилась. Хочу, чтобы поняла, насколько подвластен ей я. Хочу, чтобы со мной она не стыдилась себя, своих фантазий, мыслей, действий. Чтобы понимала, что я готов на все, лишь бы ей было хорошо. Во всем. Всегда. Я уже однажды передал ей власть на кухне Юджина. Но, видимо, она подумала, что это все шутки. Но сейчас я хочу, чтобы она знала, что я не шутил тогда, как не шучу и сейчас. Я готов быть под ее контролем. Лишь бы она смело требовала еще.

– Серена. – Я касаюсь ее губ своими губами. – Мне продолжать? – Мой палец скользит вдоль клитора и застывает у входа.

– Да… – Чувствую ее сбитое дыхание на губах. – Но только языком. – Она впивается зубами в мою нижнюю губу и оттягивает ее.

Мать твою. Не знаю, отчего член стал пульсировать с такой силой: от ее слов или действий. Но эта смесь подрывает меня изнутри.

Я падаю перед ней на колени и забрасываю ее ногу себе на плечо.

– Хочешь, чтобы я вылизал тебя? – Смотрю на нее исподлобья и целую нежную кожу внутренней стороны бедра.

– Хотела еще в ресторане, – стонет она и запрокидывает голову, когда мои губы продвигаются выше.

– Тебе понравилось тогда, в Новый год, верно? – Я задираю ее платье и вот-вот оголю шрамы, но Серена тяжело выдыхает и сбрасывает ногу с моего плеча.

– Нет…

Платье опускается обратно вдоль стройных ног, а я медленно выпрямляюсь напротив нее.

– В чем дело? – Я был уверен, что мы уже перешли эту грань. Я был уверен, что она доверилась мне. Неужели я ошибался?

– Я не могу так… – Серена обтягивает платье еще ниже и резко уходит в спальню.

– Как «так»? – Спешу вслед за ней. Я не закончу этот разговор на такой ноте.

– Разве непонятно? – вскрикивает она и разворачивается ко мне лицом. – Тогда было темно, ты был под футболкой. Ты ничего не видел. И я ничего не видела! Если я сама не могу смотреть на себя, то как могу позволить это сделать тебе?! – Глаза Серены наполняются слезами.

– Господи… – Я настигаю ее за два шага и прижимаю к груди. Она снова дрожит, но теперь не от моих ласк. – Клянусь, я убью этого урода.

– Эзра, – всхлипывает она и поднимает на меня взгляд. – Что сделано, то сделано. Ты не изменишь того, что со мной сделал Бриан, даже если убьешь его. Его смерть не изменит меня. Не изменит моего уродства.

– Какого уродства? – Обхватываю ее щеки. – Я не заметил никакого уродства в тебе. Я понял, что урод он. Но никак не ты. Хочешь узнать, что вижу там я?

– Эзра… – отмахивается Серена, но я не выпускаю ее из своих рук.

– Нет, послушай. Я не увидел уродства на твоих бедрах. Не нашел и на животе.

– Эзра, – начинает плакать она.

– Все, что я видел, – это твоя сила. Стойкость, которой завидую даже я. – Ее горячие слезы стекают по моим пальцам, но я продолжаю смотреть ей в глаза. – И когда я целовал тебя там, я думал, чем же заслужил такое доверие. Почему я тот, которому ты разрешила прикоснуться. Почему я, черт возьми, избранный, которому позволено находиться рядом с такой, как ты. Позволено знать твои тайны. Позволено их трогать. Ощущать то мужество, которым обладают единицы на этой планете.

– Эзра… – Чувствую, как она сама прижимается ко мне.

– Я действительно начал считать себя избранным. Благодаря тебе. Благодаря твоему доверию. И если ты думаешь, что я вижу там что-то кроме твоих достоинств, тогда прострели мне голову, чтобы я перестал так мыслить.

– Как я могу прострелить голову избранному? – Серена улыбается сквозь слезы, а мне хочется обнять ее так сильно, чтобы она ощутила весь трепет, который струится по моим венам. – Ты ведь сам туда себя внес.

– А ты не удалила? – наконец-то улыбаюсь и я.

– Нет. – Она мотает головой, а я вытираю пальцами ее растекшуюся тушь. – Разве я могу поступить так с тем, кого люблю?

«Кого люблю».

Мощный удар сердца. А потом оно замирает и перестает подавать признаки жизни.

Люблю.

То, чего я никогда ни от кого не слышал. Но услышал от нее.

Новый рывок в груди, от которого содрогается тело. Синие глаза, еще полные слез, смотрят на меня так искренне. Они такие ясные и чистые, что в них можно утонуть. Нырнуть с головой. Забыться. Потерять себя. Полюбить.

«Эзра, не молчи», – пульсирует в мозгу.

Но вместо слов я набрасываюсь на ее губы. Целую так рьяно, так дико, будто не целовал ее всю жизнь. Срываю с себя рубашку. Толкаю Серену на кровать и нависаю над ней, уперевшись на локти.

– Ты сказала, что не можешь смотреть. – Я касаюсь пальцами ее лица, тяжело дыша. – Тогда разреши смотреть хотя бы мне.

Она не понимает, что я делаю, но растерянно кивает. Я развязываю пояс на ее платье и подношу к ее лицу.

– Может, так будет легче решиться? – Ищу ответ в ее глазах.

– Давай попробуем…

Я усаживаю Серену и завязываю ей глаза. Как только пояс касается ее лица, она задерживает дыхание.

– Постарайся расслабиться. – Провожу тыльной стороной ладони по ее щеке и спускаюсь к шее. Касаюсь губами ее обнаженного плеча и аккуратно снимаю шлейки платья. – Тебе приятно? – Целую ключицу, плавно двигаясь к груди, и укладываю Серену обратно на кровать.

– Да…

– Я сниму твое платье.

– Хорошо.

Расстегнув тонкий замочек на боку, я тяну платье вниз. Вдоль ее талии, бедер и длинных ног. Господи, она действительно само совершенство. И как же я хочу, чтобы она видела то, что вижу я.

Я избавляю ее и от лифчика, затем трогаю края трусиков, и Серена вздрагивает под моими руками.

– Ты безупречна… – Встаю на колени между ее ног и раздвигаю их шире.

Она закусывает губу и прогибается в спине, комкая в кулаках одеяло. Я стаскиваю оставшийся клочок ткани с ее ног. И замираю.

Как этот ублюдок мог сделать с ней такое? Как поднялась рука? Как можно было мучить это хрупкое создание? Как можно было портить совершенную красоту?

Как сильно она кричала? Как больно ей было? Как она терпела это все? Как?

Меня накрывает волна бешенства, и я припадаю губами к ее израненной коже. Усыпаю ее поцелуями. Покрываю каждый шрам. Неистово вонзаюсь в каждый порез. Но этого мало, чтобы показать, как сильно я сожалею. Этого мало, чтобы дать ей понять, как сильно я ее хочу.

Серена непроизвольно пытается сжать бедра, чтобы закрыться от меня, но я раздвигаю их руками и припадаю языком к клитору. Она дергается и прогибается в спине, сильнее сжимая в ладонях одеяло. Я обхватываю ее бедра и начинаю двигать языком интенсивнее.

– Тебе нравится? – Накрывав губами клитор, я всасываю его в рот.

– Боже… Да… – Смотрю, как ее макушка вжимается в матрас и Серена жадно ловит воздух ртом.

– Не хочешь посмотреть на меня в такой позе? – Я посасываю клитор, одновременно вводя в нее один палец.

– Господи… – взвывает Серена и сама насаживается на меня бедрами.

– Хочешь? – Мой язык быстрее скользит по нежной плоти, и я добавляю второй палец. – Хочешь посмотреть на меня между своих красивых ног? Хочешь увидеть, как я пробую тебя на вкус? Как мой язык ласкает тебя?

– Черт… Да… – стонет она. – Хочу.

– Тогда снимай повязку.

– Я не могу…

– Тогда ты ничего не увидишь. – Я вхожу в нее глубже и накрываю ртом клитор, придавливая его губами.

Серена медлит всего секунду. Она колеблется, но решается. Ее рука замирает над поясом, но она срывает его и смотрит на меня.

– Ты такая сладкая… – Медленно веду языком по клитору и смотрю ей прямо в глаза. – Моя сладкая Панда. Нравится то, что видишь? Так ты фантазировала?

– О да… – Ее руки впиваются мне в плечи, и мои пальцы начинают двигаться в ней резче. – Эзра… – Секундный страх проносится в ее глазах, когда она разрывает наш зрительный контакт и смотрит не на меня, а на свое тело.

Я моментально подтягиваюсь на руках и накрываю ее своим торсом. Запечатываю губы поцелуем и попутно избавляюсь от брюк.

– Я чертовски хочу тебя. – Кусаю ее за подбородок и вхожу так резко, что она вскрикивает. – Черт… Прости.

– Не смей извиняться. – Она сама толкается в меня и обхватывает мои плечи руками. – Я тоже хочу тебя настоящего. Всегда.

Я жестче погружаюсь в нее, устилая поцелуями шею. Кусаю ее, посасываю кожу и не могу оторваться. Она вся слишком сладкая. Она вся вызывает во мне такой голод, что я готов ее сожрать.

Подхватываю ее ногу и переворачиваю Серену на бок. Становлюсь между ее ног на колени и вхожу максимально глубоко. Она стонет так громко, что я не могу сдержаться и наращиваю темп. Сжимаю в руке ее ягодицу и шлепаю по ней, выпуская внутреннего беса.

– Еще, – всхлипывает Серена, двигаясь в такт моим толчкам.

Ей понравилось?

Повторяю шлепок, и она снова протяжно стонет, прогибаясь под моим телом.

– Да, еще, – просит она и сжимается вокруг меня.

Припечатываю ладонь к бедру и врезаюсь в нее так сильно, что едва успеваю вытащить член прежде, чем кончить ей на поясницу.

– Ты сумасшедшая. – Просовывая в нее два пальца, я наклоняюсь и кусаю за сочную ягодицу.

– О боже… – Серена выпячивает попку и двигается навстречу моим пальцам. – Эзра…

– Да, детка… Давай. – Проникаю в нее интенсивнее. – Кончай. Я едва держался.

Серена падает грудью на матрас и кричит в подушку, кромсая ее в руках. Ее тело вздрагивает подо мной, и я вытаскиваю из нее пальцы.

– Принеси полотенце… – шепчет она. – Кажется, я не в состоянии встать…

– После такого комплимента – проси все, что пожелаешь, – усмехаюсь я.

Разве может быть что-то лучше этой картины? Серена, которая сбито дышит. Ее длинные волосы растрепаны и разбросаны по плечам. Они влажные и прилипают к спине, но она не отбрасывает их, потому что дрожащие руки все еще цепляются за подушку. Я готов смотреть на это вечно. Каждую ночь. Каждое утро. Лишь бы она просыпалась со мной.

Я вытираю ее тело и не позволяю пойти в душ, потому что очень хочется прижать ее скорее к своей груди. Кровать такая большая, но мы бы улеглись и на односпальном матрасе, потому что очень крепко обнимаем друг друга. Серена обводит пальцем контур моей татуировки на груди в виде сердца и говорит:

– Ты сказал, сделаешь все, о чем я попрошу?

– Да.

Она гасит свет, потом обнимает меня и целует прямо в вытатуированное сердце.

– Расскажи мне о Джейд. И помни, что в темноте не лгут.