Тарас Сергеевич Асачёв
Добро пожаловать в Некропсион I
– Да, – быстро ответила она и смутилась.
– А если для этого наши ученые будут вынуждены сделать что-то для этого еще на стадии оплодотворения? Вы готовы потерпеть это ради потомства?
– Ну, наверно…
– Наверно, – скептически произнес встречающий. – Вы все просто боитесь того, что уже реально. Вы так долго жили в мире, где никому нельзя верить, что вы продолжаете «не верить» и дальше. Вам всем кажется, что чтобы было хорошо, надо сначала пострадать или кому-то лизнуть задницу. Здесь все не так! – палец указывает в пол. – Это другой мир! Как вы это еще не поняли? Старая идея: от каждого по возможности и каждому по потребности! И это в нашей-то Тирании. У нас все иначе!
– А войны? Вы же воюете, и ваши «граждане» гибнут, как и везде!
– Это правда, – кивнул человек. – Да только у нас нет регулярной и призывной армии – у нас воюют только добровольцы! … Вы не верите? Так давайте я вам расскажу одну историю, посмотрите на экран.
Задрав головы, мы посмотрели на то, как развивается флаг, где на черном полотне изображена окровавленная женственная рука, показывающая средний палец. Не уверен, что многие знают эту картинку, но я про нее читал – под этим знаменем ходят самые отмороженные отряды маньяков, не жалеющие никого и ничего.
– Вижу понимание в некоторых глазах, – кивнув, привлек наше внимание встречающий. – Это знамя отряда «Кровавой руки», а изображение, является кадром с реальных событий. В нашей армии, около сорока лет назад, служила девушка. На момент ее принятия на службу ей было всего двадцать лет. Как и предписано всем служивым, она прошла, курсы молодого бойца и поступила на службу. Выпала ей честь служить на границе с Тенгорией… вот-вот… Сорок лет назад без предупреждения солнечная Тенгория решила на нас напасть, как она тогда выразилась: «Показать им их место». С земли, с лучшим оружием, против приграничных городков, где гражданских было в сотни раз больше, чем военных. Наша героиня, – указав на экран, обратил наше внимание провожатый. На экране появилась молодая девушка с почти алыми волосами и ярко голубыми глазами, смотрящими вдаль. – Наша героиня была рядовым, но на это противнику было наплевать, как, впрочем, и на генеральский пол и других военных, что ложились под пулями, защищая свой дом. Как вы понимаете – люди умирали тысячами, иные же эвакуировались и спасали детей. И все погибли вокруг нашей героини, все с кем она пила чай, с кем делилась секретами, с кем она видела будущую службу. Шальные снаряды разломали все вокруг, но только она из всей роты осталась в живых. Двадцатилетняя девушка, среди трупов близких, без надежды на будущее. Она сдерживала натиск пеших войск два часа. Два часа, одна против всех, против танков, против снайперов и пехоты. Она отражала врага сто двадцать минут, получила три ранения и убила сорок семь противников. И вот когда она услышала, что поддержка уже спешит к ней, она упала, подняла свою залитую кровью руку и показала Тенгорийцам средний палец. СВК редко берет реальные кадры для публикации, но этот момент был признан показательным. Страна узнала своего героя, а спасенная девушка, выстоявшая необходимые два часа, стала национальным героем, на которого хотят походить не только девочки, но и многие мальчишки. И заметьте! – встречающий повернулся к той самой феминистке. – Всего этого она добилась сама! Но для чего все это было рассказано – да, наши бойцы умирают ради общего дела, но то, как они это делаю, и есть наша основная сила. Мы не боги, мы не можем воскрешать, мы научились исцелять, мы научились пересаживать клонированные конечности, но не возвращать к жизни. Зато мы научились выращивать тех воинов, что удержат подход противника, пока не прибудет помощь.
– А где она теперь? – просил чей-то девичий голос.
– Сейчас она работает учительницей при боевом крыле, в свои шестьдесят лет у неё пятеро детей и более восьмидесяти тысяч выпускников, которых она воспитывала мужеству и стойкости. И любой из граждан может написать ей и даже встретиться в ее выходной день на спортплощадке.
– Так, все-таки, вы нам все это рассказываете, рекламируете ваше государство, по факту склоняя нас к измене родине. А для чего все это? Просто чтобы мы пополнили ваши ряды? Или вернулись на оккупированные земли в новом статусе? – спросил я, уже не опасаясь. Взгляд встречающего выловил меня быстро, хмыкнул.
– У вас устаревшие сведения. Вашей родины, как вы выразились, уже по факту нет. Ваше правительство пало часа четыре назад, – взгляд человека при этих словах не изменился. – Вы все, группа на сто человек, вы одни из сотен, захваченных в плен для того, чтобы принять решение о том, готовы ли вы жить в новой для себя стране. В подчинении Тирану, в безопасности и с гарантированным куском хлеба для вас и ваших детей! Вы решаете свою судьбу здесь и сейчас и, если вы не видите рядом своих родных, знайте, что в данный момент все они слышат ровно такое же предложение, стоя у точно таких же дверей. Примите решение, вы здесь всего пару часов, а вы уже одеты, чисты и сыты, и никто не предъявит вам за это счет! И выйдя в следующее помещение, вы решите – быть вам гражданами или вы сегодня же вернетесь туда, откуда вас забрали. Но, увы, в таком случае вас ждет судьба захваченного населения. Стоит ли ваша гордыня всего этого? Или вы подумаете о будущем, где достаточно быть честным и не жестоким, чтобы жить счастливо, или вы скажете, что это рабство и вам оно не нужно? Не отвечайте. Однажды уже прозвучала фраза: «Лучше сдохнуть, чем жрать из помойки», и сразу прозвучал ответ «Ты просто не голодал так, чтобы голод ставил тебя на колени, когда ты не можешь ни спать, ни думать». Вы еще не понимаете, что вам не сыр в мышеловке предлагается, а Новая жизнь!!! – человек уже прокричал окончание фразы, а затем встряхнул руками и повесил свой планшет на пояс под плащ. – Многие из вас умрут почем зря уже сегодня. Другие скончаются в первый же месяц, проверяя границы свободы. Но те пара десятков, что переживут это время, однажды поймут все и встретят очередной контейнер! Здесь! – палец указывает в пол, и плащ летит с него, открывая всем присутствующим руки, исколотые татуировками, и многие узнают стилистику традиционного националистического движения Тенгории. – Я, как и вы стоял тут в тот злополучный год, скрипел зубами и думал, что меня заманили в ловушку. А затем засунул свою гордость и подозрения и доверился тем, кто уничтожал мои города! Здесь! – палец снова указал в пол. – Невозможно войти в новую жизнь, неся в душе злобу и жестокость! Вы должны поверить, и тогда мир поверит в вас. И сейчас я снова хочу обратиться к вам: Готовы ли вы стать гражданами Некромонгера?!
