Таня Свон
Осколки нашей истории

– Потому что вы стадо, – цежу с холодным презрением, неотрывно глядя в камеру.

Поверх телефона вижу, что студенты все-таки оборачиваются, но рядом не задерживаются. Исчезают за первым поворотом, о чем-то шепчась.

Мне не свойственна дерзкая ухмылка, но именно она возникает на лице, когда вижу резонанс, который рождают мои слова. Кто-то пишет «АХАХАХА», кто-то шлет смайлики с открытым ртом или какашками. Но вижу и другие реакции.

«Наконец-то она перестала быть терпилой», – проскальзывает в чате, и вместе со следующим вдохом я будто делаю глоток эликсира смелости.

– Вам плевать на правду. Вы следуете за тем, за кем удобнее. Чей голос громче, а авторитет такой же раздутый, как и эго. Вас натравили на меня, как свору собак, а вы только и рады! Никто из вас, прежде чем прийти ко мне и поливать меня грязью, даже не задался вопросом – а как случилась утечка инфы про Дашу? Никто даже не наехал на Алекс за то, что это она, по сути, слила сплетню в сеть! Даже если бы мы обсуждали Дашу при личной встрече, это бы так и осталось между нами, если бы не Алекс. Знаю, вы будете доказывать мне обратное, говорить, что слух гулял где-то еще, а Алекс просто озвучила то, что многие слышали. Что ж. Дерзайте. Танцуйте и дальше на задних лапках перед своей хозяйкой. Можете и дальше писать мне гадости, за что я скажу только спасибо.

От долгой пламенной речи начинает кружиться голова. Эмоции или я порой забывала сделать вдох?

Шумно втягиваю носом воздух, а потом картинно изображаю поклон.

– Спасибо, – говорю со сладкой улыбкой на устах, – что поднимаете мне актив. Спасибо, что продолжаете говорить обо мне, заставляя мое имя звенеть почти в каждом уголке книжного сообщества. Не каждый новичок может быть удостоен такой чести.

Напоследок я широко улыбаюсь, прекрасно понимая, как жутко, почти безумно выгляжу на экране. Вкупе с убийственным взглядом эта улыбка такая же острая, как новенькое лезвие.

– Спасибо за рекламу, за которую не заплатила ни копейки.

Стараюсь не смотреть на волну комментов и продолжающую расти цифру зрителей. Выключаю трансляцию и в тот же момент оседаю на спинку кресла, точно сдувающийся шар.

Как же легко себя чувствуешь, когда выпустишь пар! Тело кажется непривычно расслабленным, будто не осталось в нем ни грамма темных чувств, что тяготили столь долго.

В каком-то смысле даже горжусь собой. Наконец-то я растоптала маску девочки, что смиренно терпит, боясь замараться. Поздно думать о том, как бы не испачкаться, когда по макушку стоишь в выгребной яме.

– Я оставила тебя на пять минут! – потрясая поднятым над головой телефоном, по коридору ко мне на всех парах мчит Мари. – Ангелина!

Встаю с кресла и строю невинную улыбку.

– Не понимаю, о чем ты, – говорю я, а сама чувствую, как полыхают щеки и колотится сердце.

Адреналин еще долго будет бурлить в крови. Этого разряда с лихвой хватит на весь день.

– Зачем ты начала эфир? Ты еще не готова к возвращению на публику. Публика не готова! – Мари равняется со мной, и теперь мы вместе шагаем в сторону столовой.

Время перерыва еще не истекло. Успеем и перекусить, и обсудить мой поступок.

– Публика, – качаю головой и сдуваю светлую прядку, что падает на глаза, – мы что, в театре?

– Для многих все, что происходит между тобой и Алекс, – просто сцена. Яркий эпизод, который разбавит череду однотипных анонсов и всколыхнет застоявшийся воздух. Большинство авторов не лезет в конфликты, потому что это дурной отпечаток на репутации. Даже если в споре ты прав, найдутся те, кто обвинит в несдержанности или еще в чем похуже…

Значит, мой эфир – долгожданный хлеб для изголодавшихся по новым подробностям ссоры. В конце концов, конфликт с Алекс Шторм – уже не новая тема. Все, кто хотел перемыть мне косточки, уже сделали это. Новых поводов не возникало, и верным последователям Алекс оставалось только копаться в старых деталях разборок. Они перерыли эту гору грязного белья вдоль и поперек, сами пропахли запахом несвежих сплетен, лишь бы найти новую зацепку для следующей волны травли.

– Я подкинула им повод писать мне негативные комменты с новым запалом, – говорю то, к чему Мари и вела.

Она первая входит в столовую, и я вижу, как подруга, не оборачиваясь, разводит руками.

– Ну а чего ты ждала? – вопрошает, сев за наш любимый столик в самом углу зала. – Что твоя тирада вдруг заставит их задуматься?

– Хоть кого-то заставит, – с непоколебимой верой киваю я. – Я уверена, что найдутся те, кто меня поддержит.

– Геля… Такие выпады могут сработать, только если у тебя большая лояльная аудитория, как у Алекс Шторм. Но даже так позволять себе подобные выходки – опрометчивый шаг. Перегнешь, и лояльность сломается, как сухая ветка.

Я остаюсь за столиком – сторожу наши места и сумки, а Мари уходит к раздаче за едой для нас обеих. Пока она стоит в очереди, делает заказ, а потом расплачивается, я все глубже погружаюсь в раздумья. Несколько раз прокручиваю в голове эфир и свои слова.

Я назвала их стадом…

Когда я была на эмоциях и меня подгоняла злость, мне казалось, что я говорю все верно. Дерзко и четко. Обидно, но правдиво. Теперь же боюсь включать записи экрана, что уже гуляют по чужим профилям.

Без звука смотрю, как яростно блестят мои глаза, как воинственно я держу голову чуть вскинутой. Между бровей – хмурая морщинка, которая только усиливает мою суровость.

Тянусь к экрану, чтобы включить звук, и дыхание становится тяжелее. Боюсь открыть видео и понять, что совершила нечто ужасное и уже непоправимое. Но тут появляется Мари. Она ставит поднос с двумя тарелками капустного салата и стаканами с компотом на стол и выхватывает у меня из рук телефон.

– Не стоит этого сейчас делать, только расстроишься еще больше. – Мари прячет мой телефон к себе в сумку и садится напротив.

Вроде злюсь, что она так распоряжается моей вещью, но понимаю, что так будет лучше.

– Жаль, ты не сделала так, когда уходила в библиотеку.

– Кто же знал, что тебя так неожиданно переклинит?

Мари придвигает к себе свой обед, и я делаю то же самое. Капуста не выглядит аппетитной, но это лучше, чем гороховая каша, которую Мари притащила позавчера. Ну ничего. Завтра моя очередь покупать нам обед, выберу что-то менее отвратительное.

– Кстати, почему это случилось? – съев половину порции, интересуется Мари. – Когда я уходила, ты была вполне… адекватной.

Я хмыкаю, позабавленная выбранным словом, но после пересказываю подруге самые раздражающие условия участия в зимнем конкурсе. Она внимательно слушает, не забывая при этом уплетать салат, а я вновь ощущаю, как внутри растет негодование.

– Вот откуда я возьму деньги на костюмы для выступлений?

– Тебе необязательно покупать новые наряды. Если хочешь, я тебе одолжу что-нибудь.

– И моему «мистеру», – выделяю это слово воображаемыми кавычками из пальцев, – ты тоже наряд одолжишь?

– Ну нет. Тут уже пусть мистер и решает.

Мы смеемся, но веселье длится недолго.

– Сомневаюсь, что у Фила есть подходящий костюм…

Специально отвожу взгляд, чтобы не видеть, как Мари закатывает глаза.

– Тебе стоит рассмотреть другой вариант, – бурчит подруга. Не дожидаясь моего «почему?», она поясняет: – Во-первых, Фил может отказать.

– Скорее уж организаторы откажут ему, – качаю головой я. – Он ведь не студент нашего университета.

– Если случится такое, то зови Влада. Он точно будет рад.

Вспоминаю, как одногруппник сегодня смотрел на меня перед занятием. Становится как-то неловко, даже неуютно.

– А если можно звать ребят не из вуза, то Фил все еще в пролете. – Мари упирается локтями о стол, расставив руки по бокам от опустевшей тарелки. Она соединяет подушечки пальцев обеих ладоней и вмиг становится похожа на коварного злодея. – Ты должна позвать Богдана.

Несколько секунд, в которые пытаюсь не уронить нижнюю челюсть в свой салат, не могу выдавить ни слова, потому что в голове – звенящая пустота. Речь Мари – будто удар гигантского колокола. Бо-ом!

– Богдана? А он-то тут при чем?

Пока подруга хихикает над выражением моего лица, я напоминаю:

– Он единственный из всей компашки блогеров кинул меня в блок. Богдан ясно дал понять, что не хочет со мной связываться. И это взаимно!

Мари все молчит. Смотрит злодейским взглядом и коварно ухмыляется.

– Не ты ли говорила, что Богдан – отвратительный друг? Зачем нам с ним связываться? Снова! Напомнить, чем кончился твой прошлый план с подброшенной флешкой?

– В конечном итоге мой план сработал как надо! – Мари поднимает стакан с компотом, будто только что произнесла хороший тост. – Ты втерлась в правильную компанию, тебя поддерживали, и все было круто, пока…

– Давай не будем говорить ее имя, – я морщусь, потому что Алекс Шторм слишком глубоко въелась в мою жизнь. Слышу ее имя чаще, чем свое собственное. Причем обычно оно звенит не вслух, а только в моей голове. Но и этого хватает!

– Ладно. Все было круто, пока не случилось кое-что очень несправедливое, – пустой стакан опускается на стол, как молоток судьи. – Но подумай. Все началось с Богдана. Неплохой вариант попробовать достучаться до его компании именно через него.

Мы собираем пустую посуду на поднос, относим его к окошку мойщицы, а затем выходим из столовой. Пора двигаться к кабинету, где пройдет последняя пара. Экономика. Уже со следующей недели я до конца декабря на экономике буду появляться очень редко, потому что нужно киснуть на репетициях… И если их придется проводить с Богданом, то я бы лучше посидела на занятиях!

– Мари, твой план заранее провальный. Когда все случилось, даже Даша выслушала меня, а Богдан не стал. Вот и я не стану пытаться подлизаться к нему.

– Тогда ищи другой способ восстановить отношения с ребятами. Напиши еще раз Даше, пригласи поболтать где-нибудь в кафе.

– Она не согласится.

– Не попробуешь – не узнаешь.

Экономика у нас всегда проходит тухло, и в этот раз ничего не меняется. На каждую пару несколько ребят для галочки делают презентации на заданные темы и монотонно зачитывают их со слайдов. Не слушают не только студенты, но и препод. Кажется, все заняты своими делами: кто-то делает домашку по другим предметам, кто-то отсыпается или сидит в телефоне.

Скука давит на мозги, и я против воли задумываюсь над советами Мари.

Звать Богдана не стану, хоть убей. Жизнь дала мне достаточно знаков, чтобы я поняла – Богдан не мой человек. Дружба у нас крепкой была только в раннем детстве, а потом развалилась, как плохо склеенная аппликация. Глупая влюбленность обернулась предательством, разбитым сердцем и долгим игнором. Вот и сейчас с этим конфликтом все как-то по-идиотски вышло.

Я не должна делать первый шаг к примирению и звать Богдана на бал. Это он меня не выслушал, он поверил Алекс.

«Но и ты была хороша», – скрипит что-то внутри, напоминая о том, как обманывала Богдана и его друзей ради Фила и как кривила нос при первой встрече.

«Я просто интроверт», – утешаю себя, но выходит слабо. Понимаю, что сама далеко не ангел, которым Фил так любит меня называть.

Мыслями тянусь к нему, и на душе становится и светло, и тоскливо. Будто слепой дождик пошел. Понимаю, что своим выбором в очередной раз разочарую Мари и подорву ее планы, но ничего не могу поделать. К тому же наладить отношения с ребятами можно и другим, более коротким и честным способом.

Стараясь не заходить в общую ленту, чтобы не читать записи обо мне и недавнем эфире, сразу переключаюсь в диалоги. Скоро нахожу чат с Дашей со страниц и, глубоко вдохнув, печатаю сообщение:

Лина Ринг, 15:46

Привет. Давай встретимся на неделе? Нужно поговорить

Отправляю, едва закончив, чтобы не успеть передумать, и переворачиваю телефон экраном вниз. Заранее догадываюсь, какой получу ответ. Нам ведь не о чем говорить. Все, что я могла сказать, уже написала Даше, едва все закрутилось. Все оправдания исчерпаны, новых слов я не нашла.

Да и захочет ли Даша видеться с той, кто, по ее мнению, мог пустить грязный слух?

Даже не знаю, что на ее месте сделала бы я. Наверное, отказалась бы.

Но Даша оказывается куда смелее меня, потому что к концу дня мне приходит ответ:

Даша со страниц, 20:38

Смогу только на следующей неделе. Норм?

Глава 4

Следующие дни проходят в суматохе: одна проверочная идет за другой, я то и дело бегаю на почту, чтобы отправить авторские экземпляры «Магического дебюта» немногочисленным блогерам, которые не стали отменять наше сотрудничество.

Мари говорит, что десяти человек (а именно столько ребят согласились сделать обзор на мою книгу) вполне достаточно, если у них вовлеченная аудитория. Я настолько устала от всей этой суеты, что даже не уточняю, что по меркам Мари «вовлеченная» аудитория. Какие цифры в блоге должны сулить мне успех? Не знаю. И знать уже, если честно, не хочу.

Наверное, стоит отдать должное Веронике, которая вписала меня в «Мисс Белый халат». Конкурс отнимает немало времени и занимает добрую часть моих мыслей. А ведь пока что у нас прошло всего одно собрание, где впервые встретились все участницы и организаторы. Там мы более подробно разобрали программу и задали свои вопросы.

Пока что меня больше всего волновало, могу ли я выступать с Филом, и ответ меня приятно удивил. Причем дважды, ведь Фил согласился быть моим «мистером».

Но теперь нарисовалась другая проблема – конкурс талантов. Все претендентки на зимнюю корону вписали свои номера сразу же на собрании: песни, танцы, дефиле… Я же загадочно накорябала в колонке напротив своей фамилии «сюрприз» и до сих пор не знаю, что это значит.

Мари говорит, что университетский бал – отличный способ заявить о своей книге. Новая аудитория, свежая кровь и сокрушительный удар по соперницам.

– Танцевальных номеров будет несколько, вот увидишь, – любит повторять подруга, – но презентация изданной в крупном издательстве книги – это претензия если уж не на победу, то хотя бы на оригинальность.

– Никто не присудит мне победу в конкурсе красоты за слайд с фоткой книги. Судьи ведь не станут ее читать, чтобы реально оценить?

– Кольцова, тебе и не нужно побеждать. Прорекламировать книгу – вот твоя цель!

Но я никак не могу заставить себя без страха представить, как перед сокурсниками и одногруппниками пытаюсь продать «Магический дебют». Это… странно. Неловко. Одно дело рекламировать себя в интернете, к этому я уже привыкла, хотя выходит с горем пополам. Но говорить о своем творчестве знакомым? Одна мысль вызывает отторжение. Хочется упереться пятками в землю, пока меня тащат на сцену, как ребенка в кабинет стоматолога, и бормотать: «Не хочу! Не стану!»

Причем мне непонятно, в чем причина этого волнения? Я не сомневаюсь в «Дебюте», я люблю эту историю. Может, боюсь увидеть осуждение в глазах знакомых? Боюсь показаться попрошайкой или выскочкой, между слов которой звучит: «Купите! Купите!»

К тому же, если зайти в интернет и начать искать, можно нарыть очень много неприятных вещей. Хейтеры, обрезки моего эфира и первые негативные отзывы. Одна только мысль о них заставляет нутро, точно мокрого котенка, сжаться в клубок. Когда я получила первый злой отзыв, полный яда и неконструктивной критики с переходом на мою личность, провела около часа в ванной. Просто стояла под горячим душем и убеждала себя, что подобные комментарии неизбежны.

Всем мил не будешь. На вкус и цвет все фломастеры разные. Что нравится одному, вызовет раздражение другого.

Книги – уголок уюта и спокойствия. Они такие же разные, как и все мы. Для каждого найдется свое литературное пристанище. Для кого-то и моя история однажды станет той самой, и только ради этого уже стоит писать.

Поэтому я повторяю себе: не обращай внимания на токсичные комментарии, на ядовитые отзывы, написанные так, будто их автор пытался самоутвердиться, принижая писателя. Не верь тому, что пишут под колами. Люби свое творчество. Безусловно. Всецело.

И не забывай, что ты никогда не сражаешься в одиночку.

На каждый негативный отзыв Фил всегда волшебным образом находит несколько хороших. Он присылает мне скрины и ссылки в течение дня, и это как таблетка от грусти. Смотрю на радостные посты, где читатели распаковывают «Дебют» или уже делятся впечатлениями, и не могу сдержать улыбку.

Подумать только… Прошло не так много времени с выхода книги, а уже есть прочитавшие! Есть те, кому она понравилась! И пусть я подозреваю, что эти отзывы пишут люди, далекие от книжного сообщества в сети, а часть из них, возможно, вообще написал сам Фил, это не умаляет моего восторга.

«Справедливость победит», – пишу я в свой блог и прикрепляю скрины нескольких восхищенных отзывов. В меня предсказуемо летят негативные реакции и комменты, но то ли удар кажется менее болезненным из-за незримой поддержки читателей, то ли хейтеров действительно поубавилось… А может, я стала меньше концентрироваться на негативе? Мысли поглощены грядущей встречей с Дашей, которая состоится уже завтра после первой репетиции для конкурса.

* * *

После пар мне приходится тащиться на другой конец города, где пройдет репетиция конкурсных выступлений. Потому что именно на окраинах, судя по всему, сдают в аренду самые дешевые тренировочные залы. Репетировать в универе не получится, ведь все подходящие помещения заняты студентами до самого вечера. Ну а после тяжелых пар настроение в дороге поднимает только музыка.

Электронная музыка уже настолько сильно ассоциируется у меня с Филом, что, если закрыть глаза, кажется, он здесь. Прижимаюсь лбом к окну автобуса, а сама представляю, что привалилась к Филу, сидящему рядом.

Я соскучилась.

В последние недели мы видимся реже обычного. У нас и раньше было полно своих забот, но сейчас Фил будто окончательно погряз в «делах». Он не особо посвящает меня в детали «второй работы», но я догадываюсь, что близится срок новой выплаты.

«Хватит ли ему денег?» – тревога пепельной вуалью окутывает сердце, но я развеиваю ее простым напоминанием. Сегодня Фил придет на репетицию. Он пообещал, что выступит со мной на конкурсе, а значит, все не так уж плохо. У него достаточно и времени, и средств. Иначе он бы предупредил меня.

Так ведь?

Мне требуется около десяти минут, чтобы по навигатору кое-как найти нужное здание, а потом чуть поменьше, чтобы отыскать зал. Это оказывается не слишком сложно. Достаточно попасть на нужный этаж, а дальше – двигаться на смех, в котором смешиваются знакомые и новые голоса.

Всех девчонок я уже видела на первом собрании, и сегодня каждая из нас пришла с парой. Зал с зеркальными стенами оказывается тесноват для нашей большой компании. Тренировка еще даже не началась, но внутри уже душно. А может, мне так кажется, потому что среди десятков лиц я не вижу самого важного?

– Всем привет! – громко произношу я, ступая на идеально ровный деревянный пол, и приветственно вскидываю руку.

Мне вторит многослойное эхо. Девчонки улыбаются и подсказывают, как найти раздевалку. Уже через десять минут я возвращаюсь в зал в спортивной форме: короткий черный топ и мешковатые штаны с резинками на щиколотках неплохо на мне сидят. Мне даже нравится этот новый образ. Но посмотрим, захочется ли примерять его вновь после первой тренировки.

Тренером оказывается взрослая подтянутая женщина с короткой стрижкой. Она просит нас построиться, а затем затягивает длинную речь о том, как рада видеть новые сияющие счастьем лица. Не знаю, о чьих именно физиономиях идет речь, но явно не о моей.

Я ежеминутно поглядываю на часы над входом и нервно кусаю губы. Мы вот-вот начнем разминку, а его все нет! Может, что-то случилось?

Но когда тренер уже подводит свою речь к концу, Фил таки появляется на пороге.

– Прошу прощения за опоздание!

Внутри меня все искрит, когда наши взгляды сталкиваются. Знаю, что на Фила сейчас смотрят абсолютно все, но как же приятно, что он продолжает глядеть лишь на меня одну.

Взъерошенный, как воробей, выпавший из гнезда. Дыхание частое, глубокое. А на смуглых щеках – едва уловимый румянец.

Фил виновато улыбается, но расслабляется, когда уголки моих губ тоже приподнимаются. Потом ему подсказывают, где раздевалка, а мы начинаем разминку. Неторопливо бегаем по кругу, разогреваясь. И в основном все движутся парами, которой пока что нет только у меня.

Фил занимает пустующее рядом со мной место, когда начинаем разминать плечевые суставы. Повторяем движения за тренером, которая попутно с этим поясняет: сегодня уделим внимание расстановке на сцене и отработаем красивый выход. Участницам придется часто то выходить вперед, то отступать, давая поблистать на сцене другим. И все должно быть красиво, гармонично и четко.

– Как фигурки в музыкальной шкатулке! Раз-два-три! Раз-два-три! – направляет нас тренер, сверяясь с программой конкурса.

Среди участниц достаточно много танцовщиц. Это видно по тому, как девушки держатся: ровная спина, сведенные к позвоночнику лопатки, низко опущенные плечи и высоко вскинутый подбородок. Эти участницы похожи на лебедей грациозностью и плавностью.

Мне до них далеко, но я стараюсь. Тяну носок, держу осанку. Да и движения запоминаю достаточно быстро, хотя их немало. Приветственный выход действительно напоминает музыкальную шкатулку. Щелчок, и пары приходят в движение, в танцевальном повороте перемещаясь по кругу. Так мы по очереди будем оказываться у микрофона, чтобы представиться.

Помимо приветствия, будет еще достаточно этапов, но с расстановкой решаем на сегодня закончить. Последние сорок минут тренировки посвящаем самой важной детали, без которой невозможно представить ни один бал.

– Вальс танцевать очень просто, – заверяет тренер и подзывает к себе парня, что стоит к ней ближе остальных.

Его напарница смеется и достает телефон, чтобы запечатлеть происходящее на камеру.

– Смотри, – шепчет Фил, низко склонившись к моему уху. – Она совсем не верит в своего мистера.

Я боюсь пошевелиться. Не хочу, чтобы тепло, которым окутала внезапная близость, рассеивалось. Несмотря на то что мы с Филом были вынуждены всю тренировку держаться за руки, мне этого недостаточно.

– Раз-два-три! Раз-два-три!

Пока все смеются над тем, как тренер кружит неумелого бедолагу в центре зала, я через зеркало наблюдаю за парнем, что стоит за моей спиной. Одна рука Фила прячется в кармане черных джоггеров, а другая покоится на моем плече. Пробор раскидывает шоколадные локоны по обе стороны от высокого лба, но те все равно выглядят нарочито неопрятно. Как и весь Фил.

Он замечает мой взгляд в зеркале и вдруг расплывается в открытой улыбке, демонстрируя ровный ряд белых зубов с чуть выступающими клыками. Через зеркало вижу, как Фил, не разрывая наших взглядов в отражении, вновь наклоняется к моему уху:

– Я тоже скучал. Прости, что опоздал.

Тренер хлопает в ладоши, возвращая к себе внимание, и просит нас встать по парам и приготовиться танцевать. Мы с Филом отходим из слишком тесного центра и поворачиваемся лицом друг к другу.

– Кажется, нужно сделать так, – он кладет одну руку мне на талию, а на другую, отведенную в сторону, я кладу свою ладонь. – А теперь положи мне руку на плечо. Да, вот так.

Где-то в противоположном конце зала тренер смеется над одной из пар:

– Чего так встали далеко друг от друга? Не бойтесь, ну! Между вами не должно быть таких ворот!

Остальные пары моментально следуют совету. Я тоже придвигаюсь к Филу на полшага ближе. Наши тела почти соприкасаются, но я боюсь уничтожить эту дистанцию. Это ведь слишком интимно… Да и нужно ли становиться настолько рядом?

Но Фил сам убивает пространство между нами и вжимает меня в свою грудь.

Теперь он наверняка чувствует удары моего сердца и слышит даже самый тихий вздох. Потому и шепот мой наверняка коснется его слуха.

– Фил…

Мне стоит только позвать, и он мгновенно склоняет голову. Его ухо оказывается у моих губ, а лоб почти касается плеча. Кошу глаза к зеркалу и жалею, что не взяла с собой телефон. Мы так мило смотримся! Такой кадр бы вышел!

– Я слушаю тебя.

Дыхание Фила щекочет оголенное плечо, а потом там же меня касаются его губы. Я испуганно озираюсь, но вроде никто не видел этот короткий поцелуй. Тренер по очереди подходит к каждой паре, чтобы проверить стойку, а мы стоим достаточно далеко от остальных.

– Скажи, почему ты опоздал? Что-то случилось?

– Я просто стоял в пробке, – говорит он чуть резче, чем я того ожидала, и поднимает голову.

Чувствую, как напрягаются его пальцы на моей талии. Вижу, что в обманчиво распахнутом взгляде танцуют тени.

– Ты врешь…

Склоняю голову набок и хочу чуть отступить, но Фил не дает. Он все еще на расстоянии выдоха и будто боится, что это может измениться.

– Я же вижу. Ты что-то утаиваешь, – нарочно позволяю голосу дрожать, ведь не хочу прятать истинные чувства.

Пусть Фил поймет, что его недомолвки не делают меня счастливее.

– Ты обещала не лезть в мои дела.

– Значит, дело все-таки в них?

Фил тяжело вздыхает и оборачивается на тренера, которая уже скоро подойдет и к нам, чтобы поправить руки, осанку или положение ног.

– Нет. Не в них.

– И ты все равно не хочешь говорить?

– Ангел…

Снова пытаюсь отодвинуться, но Фил собственнически прижимает к себе. «Не пущу!»

– Скажи, – прошу в последний раз перед тем, как сдаться.

Голос дрожит, и обидно мне вовсе не из-за глупой тайны, а из-за ее возможных последствий. Да, мы договаривались, что не стану лезть в его темную половину жизни. Но сейчас ведь дело не в ней. Почему он не хочет говорить? Испытывает мое доверие?

– От брата почти нет новостей, – наконец выдыхает Фил. И я вижу, как вместе с правдой из него выходит жизнь. – Я пытался что-то узнать у тех, кто с ним раньше был связан, но…

Он заметно поникает. Опускает голову, будто не находит в себе сил держать ее прямо, и ощутимо упирается лбом о мой. Теперь действительно чувствую, что я – единственная его опора.

С губ слетает едва слышное «прости», а затем прямо возле нас звучит задорный голос тренера:

– А вот мы и выяснили, кто здесь самая влюбленная пара!

Пока все пялятся на нас, тренер расставляет нас правильно, приговаривая:

– Вы слишком – слишком! – близко друг к другу. Ну-ка, отлепитесь немного. Вот! Другое дело! И руки, держите их выше, а то совсем как плакучие ивы!

Я коротко смеюсь над шуткой, но Фил даже не улыбается. Он механически повторяет все, что говорит тренер, но мыслями будто находится совсем не здесь. Мне больно смотреть на него. Но даже когда он словно приходит в себя, едва начинаем танцевать, я понимаю, что это маска.

Он улыбается ради меня, но в глазах леденеет отчаяние.