Таня Гуревич
Цепочка распада
Начальница вяло махнула им рукой, словно отмахиваясь от невидимой мошкары, и продолжила смотреть в монитор. L-80 выполз из-за своего стола, сгрёб в охапку ноутбук и свои заметки и потащился к выходу.
В коридоре F-26 заговорщицки подмигнул ему:
– Ну что, ловко я спас вас от неминуемого разноса, а?
L-80 только кивнул. Они зашли в соседнюю лабораторию: обстановка там несколько изменилась. Часть столов были сдвинуты в центр комнаты, на них были разложены газеты, журналы, но в основном распечатки новостных лент интернет-порталов и страниц соцсетей, с тредами комментариев. Остальные столы были заняты сотрудниками, которых L-80 в прошлый раз тут не видел. Все они увлечённо топтались пальцами по клавишам. Ему на секунду показалось, что их движения абсолютно синхронизированы, щелчки клавиш раздаются в такт, и зрачки двигаются по одной траектории, как у команды из заводных игрушек. Но через мгновение морок спал, и он поспешил за F-26, который расчищал ему место за столом.
– Садитесь, садитесь… Сейчас мы с вами разберёмся, чего там Тринашечка недовольна.
– Тринашечка?
– Начальница ваша, L-13, – улыбнулся старик. – Она у нас редкая дама в коллективе, требует особого отношения.
– Что вы имеете в виду?
– Да работа у неё вредная. Я человек традиционных взглядов, вы меня извините. Но я так скажу: не женское это дело.
– Почему? Мы же вроде тут ничего особо тяжелого не делаем.
– Тяжёлого может и нет, но…
– Она же психологией занимается, по сути. От этого ещё ни одна женщина не умерла.
– Да я не о том. Ей же детей рожать, понимаете? А тут… По сути производство с радиоактивной нагрузкой.
– Да вы смеётесь, какая тут радиация. Сидим в белом кабинете за ноутбуками.
– Что вы, ей богу, мыслите глубже. Она же, можно сказать, голыми руками токсичные продукты человеческой жизнедеятельности ворочает каждый день. Ведь она у вас непосредственно с реакцией синтеза работает?
– Вроде да… – растерялся L-80, он ещё не до конца вник в местный лексикон.
– То-то и оно… А это считай, что ураном чай закусывать.
– Хотите сказать, что её ментальные ядра тоже… Того?
– Ну как «того»… Но воздействие оказывает, конечно. Вы разве не заметили?
– А что надо заметить?
– Так в вашем отделе, считай, самая высокая нагрузка. Не обратили внимание, как коллеги себя чувствуют?
– Знаете, как-то мы пока не особо сблизились.
– А вы позамечайте. Понаблюдайте. Симптомы-то знаете какие? Ещё в записях не обнаружили, предшественника своего?
– Да там всё вперемешку.
– Поищите. Заодно и про цепи найдёте там что-нибудь, а? А то нам испытания пора проводить, начальство ругается.
F-26 похлопал его по плечу и оставил за столом, а сам стал ходить между рядов своих подчинённых, заглядывая в их мониторы и одобрительно кивая. L-80 занялся поиском.
Он забил в строке «симптомы», в результатах выдачи были строки бесконечных файлов «Новый документ …», так что он стал открывать их по очереди. В большинстве встречались всё те же выдержки из интернет-статей, с популярных психологических ресурсов, описывавшие симптомы депрессии, выгорания, пограничных расстройств. Всё это L-80 никак не мог связать ни с какими цепочками распада. Пока наконец ему не попался файл, который не захотел открываться. Программа выдала ошибку, что-то о нарушенном формате, предложив восстановить частично. Он решил, что ему не до жиру и согласился.
Итог выглядел на 90% как набор квадратиков, рандомных символов и с десяток строчек отдельных словосочетаний, из которых L-80 попытался сложить какой-то осмысленный текст:
«Выгорание… потеря осмысленности труда… поиск путей наименьшего сопротивления… разрушение ментальных ядер в результате контакта… в том числе лавинообразная природа… математическо-психологическая модель подсчёта реакции… коэффициент… скорость распада не управляется… до определённого предела… исследования показывают отсутствие предела… вечный эффект домино…»
Последняя строчка пробрала его до костей. Красота эффекта в домино в том, что плашечки с мелодичным щёлканьем падают одна за другой – и в какой-то момент останавливаются. Из курса психологии L-80 помнил об эффекте Зейгарник: когда человек лучше всего запоминал те события, которые были не завершены. То есть психика нуждается в том, чтобы процесс был начат и закончен. Если не происходит финала, психика как бы продолжает держать эту задачу в фокусе, что отнимает определённый объём «оперативки». Вечный эффект домино – это вызывало тревогу. Конечно, словосочетание было вырвано из контекста неопознаваемых символов, неизвестно, что именно писал его предшественник и что он имел в виду.
Тревоги добавляло и то, что именно этот файл – единственный, хоть сколько-нибудь значимый – был испорчен. L-80 решил найти другие файлы, созданные в то же время, что и этот. Это не заняло много времени, ведь абсолютно все файлы на этом компьютере лежали в корне диска, так что он просто отсортировал их по дате создания. В тот же день предшественник создал эксель файл «Новая таблица1». L-80 даже расстроился, что раньше не додумался поискать именно таблицы. Отличительно было так же и то, что это была единственная таблица среди всех остальных текстовых документов.
Таблица состояла из одного листа и одной формулы на ней. Формула выдавала ошибку #ЧИСЛО! – он загуглил, что это значит. «Задан неправильный аргумент функции или значение формулы слишком велико или мало и не может быть представлено на листе».
– Понятно, как и любой результат в психологии: плюс-минус бесконечность, – пробормотал себе под нос L-80.
Он собрался было изучить, из каких переменных состояла сама формула, но тут к нему снова вернулся F-26.
– Как успехи, мой юный друг?
– Пятьдесят на пятьдесят. Нашёл битый файл и неработающую формулу.
– Хех, гуманитарии, – ухмыльнулся F-26, – Показывайте.
L-80 развернул к нему ноутбук и показал свои открытия.
– Вот здесь… Это похоже на записи моего предшественника. Он пишет о симптомах, как вы говорили. Но тут неразборчиво.
– Что ж тут неразборчивого. Чёрным по белому: выгорание, потеря смысла. Это одно из основных проявлений Устройства предыдущего поколение, они испытывались в нулевых. Вспомните, исторический контекст? Поколению Х как раз в районе 30-40 лет было.
– Допустим. Но дальше он пишет уже про скорость распада. Настораживает, вот здесь, смотрите: лавинообразная реакция… не управляется…
F-26 нахмурился.
– Это неважно. Покажите, что у вас ещё кроме битого текста.
– Вот таблица, но формула выдаёт ошибку. Значение то ли слишком мало, то ли слишком велико.
– Это уже хоть что-то. Похоже, ваш предшественник всё же начал работу над цепочкой. Вы разобрались, как это применить к циклам?
– Пока нет. Мне нужно больше вводных.
– Давайте тогда сразу на материале, мы же практики, – F-26 пощёлкал пальцами, привлекая внимание младших сотрудников, – F-103 пришлите мне срез с циклотрона на сейчас.
Он открыл таблицу на своём компьютере: это было однородное полотно цифр.
– Как вы ориентируетесь здесь? Ни названий строк, ни столбцов.
– Всё просто, коллега. Столбцы соответствуют названиями и функциям отделов, а также основным показателям эффективности.
– Вы помните все наизусть?
– Разумеется нет. Не просто не помню, никто в Лаборатории не знает сразу все. Строгая фрагментация информации.
– Тогда как пользоваться данными?
F-26 пожал плечами:
– Нам достаточно тех, что относятся к нашей работе. Давайте сюда вашу формулу.
L-80 переслал ему свой файл, F-26 подставил в формулу диапазоны данных, выделив соответствующие столбцы целиком. На этот раз формула не выдала ошибку, но на месте ячейки появилось странное число:
Это был ноль, запятая, а дальше шли сотые доли, уменьшавшиеся и превращавшиеся в тысячные, а зачем в десятитысячные. Ячейка стала расползаться, чтобы вместить количество нулей после запятой. Число уже представляло собой ничтожно малое что-то, но продолжало уменьшаться.
– Что происходит? – озадаченно спросил L-80.
– Я не знаю, – впервые абсолютно серьёзно сказал F-26.