Тания Ши
Противоположность
ГЛАВА ВТОРРРАЯ: В КОТОРОЙ МУТЯТСЯ МУТНЫЕ МУТКИ
– Ничего себе! Какими судьбами?! – выглянул с кухни Гвоздь, невысокий щуплый брюнет.
Он жил в хрущёвской двушке со сводной сестрой, и здесь вечно кто-то тусовался. В основном – наша компания.
– Ты же смс-ку кинул. Что с Никитой? – ответила я, демонстрируя сообщение на экране:
«Дуй срочно к Гвоздю!».
Кажется, товарищ немного прифигел. Сообщение отправлено с его телефона, но, судя по реакции, Миша Гвоздь об этом не знал.
Действительно: не очень логично посылать сообщение со своего телефона и называть себя «Гвоздь».
Парень скептически окинул меня взглядом, и, обратив внимание на внешний вид, поинтересовался:
– А чё с тобой случилось?
– Я ждала Никиту у кинотеатра. Мы собирались пойти в кино. Пришло твоё сообщение. Я подумала, что-то случилось. Побежала к остановке. Начался дождь. Ветер вырвал из рук зонтик. Я пыталась его догнать, но зонт улетел с моста в реку. А когда бежала назад к остановке, меня обрызгала машина… ну, в общем… вот! – прекратила я тараторить.
Гвоздь загрузил в себя эту информацию, протолкнул её внутрь, отхлебнув из полторашки, и, наконец выдал:
– Никита в комнате Машки. Но лучше туда не ходить!
Кто ж слушает советы товарищей, особенно если уже указали направление?!
– Спасибо! – поблагодарила я, прошла через зал и распахнула дверь.
Интуитивное подозрение и Миша Гвоздь уже подсказывали, что увижу.
Полуголая Машка сидела верхом на моём парне. Покрасневший Никита был так увлечён, что не сразу меня заметил.
– Хорошенькое кино! – брякнула я.
Конечно же, мой парень брякнул на это:
– Лена? Что ты здесь делаешь?! Лена, это не то, что ты думаешь!
Интересненько, а что это ещё может быть?!
– Неа. Не убедил! – покачала я головой.
– Может, уже уберёшься? – зло поинтересовалась Машка.
Пацаны, даже не смотря на то, что она сестра Гвоздя, называли её «Простимашка». Почему-то именно сейчас я это вспомнила, и, вместо того, чтобы наорать на неё, я спокойно молвила:
– Простимашка!
И захлопнула дверь так, что, казалось, весь подъезд это слышал.
– Эй, ты как? – подошел Денис.
– Шутка удалась, шутник! – мрачно ответила я, проходя мимо.
– Ну, погодь! – придержал меня Денис.
– Ну, извини! – поддакнул ему Ваня. – Мы просто написали тебе, раз здесь Никита. Кто ж знал, что он так быстро «накидается» и пойдёт мять кровать Машки. Кстати, она уже там не первой свежести…
– Машка уже давно не первой свежести! – проворчала я.
– Ну, я вообще-то про кровать, но про Машку тоже. Да стой, не психуй ты…
В эту самую секунду, когда я уже была на пределе, в коридор вошёл Илья.
– Здорово!
– А ты чё тут? – удивился Денис. – Ты ж на работе был.
– Только домой пришёл. Гвоздь позвонил, чтоб летел сюда. Даже пожрать не дал! А что у вас тут происходит?! – с удивлением оглядел он Дениса, державшего меня в охапке.
– Чё уставился?! – огрызнулась на Илью, будто это он во всём виноват.
Парень растерялся и не сформулировал ничего внятного. Орущий драм из высоковольтной колонки давил на нервную систему. Я скинула руки Дениса, отпихнула Илью и выскочила в тамбур с криком:
– Да пошли вы все!
Выбежав на улицу, обхватила плечи руками. Меня колотило. Дождь мерзко накрапывал. Всхлипывая, я медленно побрела в одну сторону. Передумала, развернулась, пошла в другую.
Меня кто-то схватил за локоть.
Илья?!
– Ну, куда ты пойдёшь в таком состоянии? – тихо спросил он.
Я не знала ответа. Потому молчала. Просто растерянно смотрела на него большими глазами, из которых катились слезы.
Или это дождь?
Тогда, почему он солёный?!
Илья… бесцветный, тормознутый. Не отвечает на колкости и не защищает себя, когда пацаны прикалываются. Он просто… размазня!
Почему он стоит вместе со мной под дождём?!
– Пойдём?
– Куда?
– Не знаю. Хочешь, пошли ко мне? Нельзя бродить под дождём без зонта! Простудишься!
Почему он вызывает такое доверие?!
Может потому, что безобидный тормоз? А может потому, что его замечания кажутся не злыми и пахнущими заботой…
Я знала, что Илья – сирота. Живёт в старой однушке, которую ему предоставило государство. Выучился на автослесаря. Работает где-то на станции, занимается ремонтом автомобилей. Ему двадцать один, хотя выглядит он… чёрт знает на сколько! Но ведёт себя как тридцатилетний ворчун.
Об Илье я знала немного. Только то, что он всё время работает и мечтает купить Икса третьего. Но ездит на тридцать четвёртой бэхе, которую сам же и собрал. Любимые темы для разговора: тачки, деньги, деньги и тачки. Девушки нет, потому что парень не любит знакомиться и вести разговоры. Ему проще разобрать мотор, чем завести беседу с кем-то из противоположного пола. В общем, неинтересный безобидный парень, который постоянно работает и робеет в присутствии женского пола.
– Прости, здесь не убрано! – засуетился Илья, запихивая под стул грязный носок, предательски выползший на середину прихожей. – Обычно никто не приходит, потому не особо парюсь насчёт порядка…
– Вот и не парься, – буркнула я, хмуро разглядывая обшарпанную прихожую.
Интересно, когда стукнет двадцать один, я буду жить одна? Научусь поддерживать порядок или нет?!
А зачем он вообще позвал меня к себе?
Я с подозрением покосилась на Илью. Пагубные мысли принялись всплывать в моей голове.
Что он задумал?
Зря опасалась… Парень замыслил напоить меня чаем.
С этой целью направился на кухню в семь метров. Кстати, на ней было не так плохо, как я вообразила ранее. Она даже оклеена обоями. Голубые постсоветские шкафчики, покрытые пластиком. Внизу, возле плиты, край шкафчика обгорел, что навело на мысль: кухню притащили прямиком с помойки. Собственно, почему бы и нет?! Если парень никого не водит, то зачем париться по интерьеру?
Илья поставил на стол относительно чистую кружку с чаем. Я без разрешения уселась на хлипкий табурет.
– Ты не переживай, насчёт того, что случилось…
Ну вот, зачем вспомнил? Меня только отпустило!
– Ага, – кисло ответила я.
– Никита он…
– *…*! – подсказала я.
– Ну, не подходит тебе в общем.
– Да ты что?! А кто мне подходит? – начала злиться на парня.
Я могла сказать ему гадость, зло пошутить. Илья улыбался в ответ, будто рад такому общению.
– Ну, не знаю, – пожал он плечами спокойно.
– Прекрати, пожалуйста! – попросила я.
– Что прекратить? – не понял Илья.
– Ты позволяешь мне говорить грубые вещи, прикалываться и глумиться над тобой.
– Всё нормально!
– Ты придурок? – начала я терять терпение.
– Нет, вроде, – неуверенно протянул Илья.
– Тогда не понимаю, зачем ты это делаешь? – воскликнула я. – Хватит! Стукни уже по столу, обзови меня в ответ.
– Я не хочу тебя оскорблять.
– Ты не оскорбляешь, а даёшь отпор.
– Ты девушка, зачем мне давать тебе отпор? – удивился Илья.
– Потому что я говорю тебе неприятные вещи!
–И что? Из-за этого нужно давать девушкам отпор? – удивился парень.
Я расстерялась, потому продолжила говорить обидные вещи:
– А ещё я считаю тебя размазнёй и рохлей!
– Ладно, – пожал плечами Илья.
– Да ты что, издеваешься надо мной? Или ты мазохист?! – воскликнула я, злясь на такую его реакцию.
– Понимаю, ты расстроена! Я, когда расстроен, разбираю мотор в тачке, ну или грушу колочу в гараже. А ты девушка. Ты так не можешь. Поэтому, орёшь на меня и тебе становится легче.
– Ты просто мастер логики! – издевательски восхитилась я.
– У меня в комнате висит груша, можешь пойти её поколотить, если хочешь. Реально легчает!
И я пошла колотить грушу. Уж лучше грушу, чем этого тормоза.
Парень был прав. Реально легчает!
Через час бессмысленного пинания висящей самодельной штуки с песком внутри, я вернулась на кухню. Илья был там. Курил в открытое окно, попивая из литрушки пивко.
– Дождь прекратился!
– Окей! Сейчас пойду, – ответила я, плюхаясь на стул. Чувствовала себя намного лучше. Словно произошедшее было не со мной. Или очень давно. Или это всё неправда.
– Почему? Можешь остаться, – обернулся Илья.
– Я несовершеннолетняя, между прочим, – хмуро напомнила я.
– В смысле: можешь ещё попить чаю. Или кофе. Может, ты хочешь пива?
– Нет. Я домой хочу.
– Окей, сейчас провожу.
– Не нужно! Пешком пройдусь. Надо подумать…
– На улице темно. А район неспокойный. Одну тебя не пущу.
– Ты стрёмно одет. Мне будет стыдно идти с тобой рядом, – попыталась его обидеть и разубедить провожать.
– Подожди. Сейчас переоденусь, – пообещал Илья и исчез в единственной комнате.
Я осталась на кухне, не понимая, что же так раздражает. Сама ситуация? Что парень, который нравится, был застукан с простимашкой? Что пацаны так спокойно ко всему отнеслись? Что стрёмный парень Илья навязался и потащил к себе? Или то, что я пошла?!
Ну, где мои мозги?!!
Ведь если парень зовёт девушку домой – это же для него что-то значит, да?!
– Пойдём, – вернулся Илья в кухню.
Американские джинсы, яркая «найковская» майка цвета этикетки сгущённого молока, прекрасно гармонирующая с его голубыми глазами. Русые волосы он наставил гелем. Сверху байка, скрывшая заметные мускулы (не зря же парень моторы перетаскивает!). Прямая осанка говорившая, что парниша – нерушимая скала. От него веяло спокойствием и уверенностью.
– Так норм? – спросил Илья.
– Ага! Норм, – спокойно кивнула я.
Надеюсь, не сильно заметно, что поражена «прекрасным преображением»?!
На улице я не выдержала и поинтересовалась:
– А почему ты так не одеваешься?
– Да, как-то случая не было подходящего.
– Чтобы нормально одеться, нужен какой-то случай?!
– Не знаю, – пожал он плечами.
Руки засунул в карманы. Я пару раз втянула воздух и удивленно заметила:
– Ты что, надушился туалетной водой?
– Ну, типа того. Правда, я не успел сходить в душ и от меня скорее всего пахнет ещё и маслом…
– Ой, заткнись, пожалуйста! – воскликнула я.
– Окей, – протянул Илья и правда заткнулся.
– Ну вот опять! – взвыла я.
– Ну что опять? – удивился он.
– Ты это нарочно делаешь?
– Да что я делаю? – остановился Илья и упёрся правой ногой в скамейку.
Кроссовок на ноге скорее всего новый, потому что подозрительно чист. Я остановилась рядом. Горло парня было на уровне моих глаз, так что заметила, как дрогнул кадык.
– Почему ты всегда делаешь то, что тебе говорят?
– Я делаю то, что считаю нужным. Это никак не вяжется с тем, что мне говорят. Прекрасно понимаю, что ты расстроена, потому злишься и пытаешься сорваться на мне. Можешь срываться, сколько хочешь. Меня это не задевает.
– Я никогда не могла понять, что у тебя в башке! – призналась я.
– Как у всех – мозги, – хмыкнул Илья и, отведя взгляд, сказал вещь, которая дошла до меня далеко не с первого раза: – не хочешь понимать, потому и не понимаешь. Захотела бы – поняла!
– Знаешь, ты очень сильно меня бесишь! – созналась я. – Не знаю почему: всё-всё в тебе бесит!
– Это хорошо, – растянул губы в улыбке Илья.
– Ты больной?! – нахмурилась я.
– Бесит – значит, ты ко мне неравнодушна.
– Что значит «неравнодушна»?! – нахмурилась я. – Ты мне не нравишься! Ты мне очень не нравишься!
– Я понял тебя.
– Ты не нравишься мне! – повторила ещё громче.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Ну, я тебе не нравлюсь. Хорошо, говорю.
– Почему, когда соглашаешься со мной, хочется тебя прибить?!
– Может, это потому, что я тебе не нравлюсь?! – предположил Илья без улыбки.
– Нет. С тобой невозможно разговаривать! – психанула я и пошла вперёд.
– Почему? Мне кажется, мы неплохо болтаем, – догнал Илья, а я не могла понять: он издевается или серьёзно. Или парень всегда стебётся над всеми, когда стебутся над ним, а этого никто не понимает?
Да что он за человек вообще?!
– Почему ты идёшь за мной?
– Я тебя провожаю.
– Иди домой.
– Провожу и пойду.
– Ты бесишь меня.
– Ты это уже говорила.
– Запомни: ты мне не нравишься! И не понравишься никогда!
– Знаешь что, Лена?! – спросил внезапно Илья.
– Что? – раздражённо обернулась я, встречаясь с яркими глазами парня.
Вместо ответа он схватил меня за плечи и принялся трясти…
ГЛАВА ЧЕТВЁРРРТАЯ: АНТИПИАР ПРИВОДИТ К ПОПУЛЯРНОСТИ
«– Какого чёрта?!
Где третья глава?!
– Третьей главы не будет!
Мне не нравится цифра «ТРИ»!
– Бессердечный мерзавец!!!»
С трудом разлепив глаза, я с непониманием уставилась на Веронику. Каким образом она тут оказалась?!
– Ты что делаешь? – возмутилась я на её действия.
Соседка нависала надо мной и зачем-то тормошила за плечо.
– Ленка, ты вообще-то уже опаздываешь.
От этой новости я выскочила из постели, принявшись бесполезно метаться по комнате туда-сюда.
– Не мельтеши! Могу поделиться завтраком. А будешь паинькой, попрошу Димасика тебя подвезти.
– У него чё, вертолет? В такое время быстрее метро ничего не существует.
– У Димы на тачке «папина мигалка».
– Мигалка на Порше? Ну да! Очень правдоподобно! – хмыкнула я, задумываясь, бывают ли мигалки на вертолётах.
Если и бывают, то нафига?!
– Скажи, тебе сегодня что-нибудь странное снилось? – неожиданно перевела тему соседка.
– Да. Снился очень хороший сон. Чтобы досмотреть его я пропустила бы учёбу.
– Да? Блииин. Прости!
– Ты же не знала.
– А мне жесткач снился.
– Вампиры, зомби, апокалипсис? – предположила я, натягивая джинсы.
– Не! – протянула Вероника. – Сегодня талисман, что на входной двери закреплён, не выдержал. Нас атаковала всякая нечисть, потому он расплавился и скрутился в козлиные рога. Представляешь?!
– Вау! – восхитилась я без эмоций.
– Один ангел возле меня отгонял чертей. Я спала на диване, а мерзкий волосатый чертёнок дотронулся до моих волос. Ангел треснул его по чёрной мохнатой ручонке и эта тварь, не долетая пола, с хлопком превратилась в пепел, растворившись в воздухе.
– Мерзость какая! – скривилась я.
– Это ещё ничего! Второй ангел гонялся за козлом. Тот пытался проскочить в твою комнату. Тогда светлоликий стал у двери в оборонительную позу, чтоб не пропустить рослого козлину. Но рогатый проскочил у ангела меж ног и, оказавшись в комнате, погладил тебя по голове. После чего принялся радостно отплясывать «лунную походку». Ну, как Майкл Джексон. Ангел схватил козла за ворот пиджака и вышвырнул из комнаты. Козлина влепился в стенку, странно хихикнул и прыгнул в зеркало в коридоре. Оттуда он высовывался и показывал ангелу язык. Светлоликий стоял у зеркала и не в силах достать рогатого, просто смотрел, чтобы тот не выбрался. А нечисть почти прорвалась в нашу квартиру. Но у третьего ангела, что стоял у двери, появился в руках крест. Большой такой, как могильный. И он, значит, поднял огромный пылающий крест и, взмахнув им в воздухе, с силой ударил им о пол. Непонятный вихрь втянулся в нашу дверь и за ней послышались нечеловеческие крики. После – всё стихло!
– Вероныч, что ты употребляешь?! – хмуро поинтересовалась я.
– В смысле? – обиделась соседка.
– Если продолжишь употреблять это дальше, то сможешь снять блокбастер! Клянусь.
– Ну тебя! Я ещё не всё сказала. Прежде, чем проснулась, ангел шепнул кое-что…
– Ну и что же?! – усмехнулась я. Пока Вероника травила байки, я умудрилась одеться и накраситься.
– Он сказал: Не бойся! Им нужна твоя подруга!
– В смысле? Кому «им», – не поняла я.
– Не знаю. Может, нечисти? – предположила Вероныч. – Короче, им нужна ты!
– Окей! – закивала я и направилась на кухню, размышляя, что Алина хоть и была истеричкой, страдающей бессонницей, но глюков странных у неё не было.
Если у Вероники это усугубится, мне придётся менять или квартиру, или соседку!
Я насыпала в тарелку овсяные хлопья, залила их водой и поставила на полторы минуты в СВЧ. Молоко за ночь успело скиснуть в холодильнике. Вероника повозмущалась этому, а я оглядела покрытый льдом морозильник.
Н-да, морозильник замёрз, а молоко скисло.
Я оставила в покое морозного пенсионера и принялась уплетать завтрак. Димасу даже не надо было оповещать, что он подъехал. Своим сабвуфером он поднял весь дом. Затем, до нас донёсся суровый ор бабки с третьего этажа. Она всегда выходит на балкон, поорать на Димаса. К её сожалению, у Димы очень хорошая стереосистема и бронированная тачка, так что старушке никак не удаётся докричаться до нарушителя спокойствия.
– Пошли быстрее, а то Димку соседи убьют.
– Ага, твоего Димку, да убьют! – хмыкнула я.
Димкин папаша – генерал. Это знают уже все в нашем доме, потому, слыша звуки музыки во дворе, просто прячут голову под подушку.
Мы с подругой уселись в тачку, причём Вероника – на заднее сидение, помня, что меня на заднем укачивает.
– Дароф! – поприветствовал нас Димка.
Вероника принялась весело щебетать и мой мозг отключился, будто при цыганском гипнозе. Димас же весело смеялся и поддерживал разговор. Вообще, он напоминал чем-то Иглесиаса. Только без родинки. Такой же высокий, статный и очень богатый. Единственным его минусом было заикание. И то – если бы Вероника не сказала мне об этом, в жизни бы не заметила. Димас заикался только с незнакомыми людьми. Когда привыкал к человеку, этот недостаток исчезал, как само собой разумеющееся. Зато он был прикольным перцем. В общем, нормальный такой Димас и моей соседке с ним очень повезло. Хотя бы потому, что он подкидывал ей деньжат на оплату хаты. Мне же подкидывали деньжат предки.
Выехав со двора, парень включил мигалку и сирену. Нам уступали дорогу и Димка, игнорируя светофоры, довольно быстро подвёз меня к университету.
По-крутому: прямо к крыльцу!
Я вышла из чёрной блестящей машины, а Вероника, не выходя, перебралась на переднее сидение.
– До вечера! – бросила я и захлопнула дверцу.
Сзади послышался свист:
– Вау! Какие люди и на Порше!
Я сделала вид, что глухая и постаралась проскользнуть мимо.
– Что, уже хахали до универа подвозят? – съязвил Витя, постаравшись зацепить.
– Да, подвозят. Не тебя же им подвозить.
– Что-то ты вялая. Ночка не очень?
– Наоборот! Очень не хотелось просыпаться, – созналась я.
– Это ещё почему?! – нахмурился Витюша, а я плелась по лестнице, – эй, я вообще-то с тобой разговариваю.
– Ну а я с тобой НЕ разговариваю! – вздохнула я без интереса. Ругаться, как и вести беседы с этим имбицилом, не хотелось.
– Почему? – удивился Витюша так искренне, что я заподозрила: парень берёт уроки актёрского мастерства.
– Потому что ты грубый и невоспитанный! Понятно тебе? Всё! Отвяжись!
Я ускорила шаг, вошла в аудиторию, плюхнулась рядом с Сашкой, буркнула ей: «Привет!». И выдохнула.
У Великой завибрировал телефон.
– Тебя хахаль привёз в универ на Порше? Прямо к крыльцу? – толкнула она меня локтем. – Почему я обо всём узнаю последней. Ну и что за он?
– Хахаль. Только не мой, а Вероники. А откуда новость?!
– Саша всем сделал рассылку, что у тебя богатый… ну, не буду выражаться.
– Какой Саша? – не поняла я.
– Друг Витюши, – пояснила Великая.
– Ох… Спасибо моим бесплатным пиар-менеджерам, прям не знаю, как бы жила без этих стервятников, – с сарказмом произнесла я и полезла за наушниками. – Подремлю чуток. Толкни, если что…
Я легла на руку и уставилась в окно, слушая привычный трек-лист.
Да! Я тот вымирающий вид, слушающий шансон. И мне нравится Круг. Трофимов. «Весенний блюз». «Девушка мечты»… Это наша с Ильёй песня.
Однажды этому дурню вздумалось съехать с шоссе и потанцевать на обочине. Он вытащил меня из машины, поставил песню на повтор, оставил дверцу пассажирского сидения открытой и мы танцевали… Мимо проезжающие тачки сигналили нам, мол, круто, ребята! Так держать!
От мысли, что всего этого нет и не будет, больно закололо в груди. Слёзы покатились по щекам. Захотелось как-нибудь унять боль. Но как её унять?! Для этого нужно вскрыть черепную коробку и изъять мои мозги. Как перестать думать, если ничего не можешь повернуть назад и изменить? Если мыслить, что он уехал и ему так лучше – то станет ли легче, если знаешь правду?! Почему существует уйма курсов для стартаперов и «победителей жизни», но ни одних курсов «как заглушить боль»? Я бы походила.
В ухе заиграла песня Кирилла Нефтерева «Девушка мечты». Я тут же выдернула наушники. Вот уже четыре года перелистываю, как только услышу первые звуки. Но никак не могу удалить из плей-листа. Точно так же, как не могу дослушать до конца. Сотни раз пыталась, но не выходит. Люблю эту песню. Ее для меня пел под гитару Илья.
И ненавижу!
– Может, пойдём выйдем? – предложила Сашка.
– За границы сознания? – вяло поинтересовалась я.
– Ну можно и туда. Но неплохо бы в туалет…
– Ну, пойдём.
Благодаря анти-пиару, я стала знаменита. Товарищи по универу (которые, по-правде, и не товарищи) озирались и заметно шептались. Я, как крейсер «Аврора», не обращая внимания на всякие мелочи, двигалась к пункту «назначения». Сашка молча подхватила меня под руку и высоко вскинула подбородок. С таким невозмутимым видом мы направлялись к сортиру.
Слева от меня пристроился противный Витька и, скроив важную физиономию, шагал в ногу, пародируя мою походку. Девчонки, наблюдавшие это, противно заржали.
– Чего тебе? Отвали! – покосилась я на него.
– Боженьки! Она со мной заговорила, – по-бабски воскликнул Витя.
Я демонстративно поджала губы.
– А нет, граждане, ошибся! Эта девушка со мной не разговаривает. Я же по её мнению: грубый, невоспитанный. Австралопитек, в общем, – сделал вывод Виктор, а я, уловив негатив его поклонниц, поняла – жизнь в универе станет еще более невыносимой.
– Отвали, – рявкнула я, и юркнула за спасительную дверь женского туалета.
– Нет, не отвалю, – бесцеремонно вошёл Витька следом, как к себе в хату.
– Ты чё, сдурел? Это женский туалет! – завопила я, вытаращив глаза.
– Ну, мне можно! Я же грубый и невоспитанный, – невозмутимо ответил этот гад и послал очаровательную улыбку девчонкам, застывшим у умывальника: – Привет, красавицы! Как поживаете?
Высокая худая девчонка в очках и с брекетами, открыла рот, да так ничего и не вымолвила. Её подруга оказалась более разговорчивой. Она ответила:
– Нормально!
– Дамы, любезно вас прошу покинуть помещение. Сейчас будет жуткое зрелище, в виде дискуссии, с одной неприятнейшей особой, – попросил он.
– Да, конечно, – закивала порозовевшая девица и подтолкнула подругу к выход. Я же округлила глаза:
– Обалдеть, какой ты тактичный!
– Александра, прости пожалуйста. Мне с твоей подругой покумекать надо, – обратился он к Великой, игнорируя мою реплику.
– Ладно, – нехотя пожала Сашка плечами, выходя за дверь туалета.
– Ну и что за цирк…
– Заткнись, – оборвал меня Витя и обернулся.
Вот тут я и разглядела его лицо. Глаза, как у психопата. Я решила, что он меня убьёт. Или ударит.
И похоронит прямо тут.
Витя начал говорить медленно и вкрадчиво:
– Скажу это один раз: если увижу ещё раз с парнем, сделаю твою жизнь настолько невыносимой, что тебе захочется сдохнуть.
Я пару секунд смотрела на него. Не выдержала и прыснула со смеху.
– Классная шутка, придурок! А главное – новенькая! Свежак! – зло ответила я.
– Ты тупая что ли? – спросил он, еле сдерживаясь. Мышца на лице дёрнулась.
Да Витюша на грани бешенства! Кстати, таким серьёзным его раньше не видела.
– Вали отсюда. В конце концов – это женский туалет, – я скривилась и повернулась спиной.
Зря, конечно!
Витя схватил меня за волосы, а я врезала ему с локотухи в живот, как пацаны учили. Парень не ожидал таких решительных действий. Охнул и отпустил мои кудри. Я, не теряя времени, рванула к кабинкам, но этот подлец клещом впился в локоть и резко притянул к себе. Моя рука ухватилась за ручку и дёрнула на себя дверь кабинки. Дверца резко поддалась вперёд и больно ударила по носу.
Я взвыла и отлетела прямо на противного Витьку. В эту же секунду ворвалась вся любопытная женская гвардия, которую Александра Великая пыталась сдержать с той стороны. Толпа любопытных девок могла лицезреть такую картину: Я, в объятиях всеобщего любимца, держусь за нос, из которого хлещет кровища.
И плачу.
– Что произошло? – заорала Сашка. – Лена, ты как?
– Он что, тебя избил? – заорала одна глазастая особа, а я всхлипнула от вселенской несправедливости.
– Больно, да? – спросил этот мерзавец с таким беспокойством, что мне захотелось и его дверцей отходить.
– Пошёл ты! – ответила я и, по-пацански шмыгнув носом, харкнула кровью прямо на кафель.
Это произвело впечатление. Витя меня отпустил и я, под общий гвал тупых вопросов, протиснулась к выходу, держась за нос. Сашка следовала за мной. Мы прошли в другое крыло и другой туалет. Поздно – всё равно уже на пару опоздали.
Я занималась тем, что ледяной водой пыталась остановить кровь, а подруга задавала вопросы.
– Может в медпункт? – предложила Великая.
– Обойдусь!
– А вдруг у тебя сломан нос?!
– Тогда я Витьке ногу сломаю! – пообещала я.
– А что он от тебя хотел?
– Да я особо не поняла.
У Сашки завибрировал телефон, она сняла трубку и отчитала Лёшу, где он ходит. Тот попытался отмазаться, что она в женском туалете, но не убедил.
– Возьми два капучино и дуй во второе крыло! Понял?
Лёша выполнил указания. Увидев мой нос, очень удивился:
– Что вообще произошло?
– Я из-за этого козла нос разбила, – созналась я.
– Из-за какого? – не понял он, – Кому вмазать?
– Витьке Шведову.
– Шведов?
– Этот гад пригрозил, что если увидит рядом со мной парня, то мне несдобровать.
– Да? – удивилась Сашка. – Почему это?
– Да понятное дело: он её хочет! – высказался Лёшка.
– Тебя никто не спрашивал, – разозлилась Александра.
– Короче, он тебя «застолбил»! Пока ты с ним не переспишь – он не отстанет, – принялся толковать Лёха, игнорируя мнение, что никто не спрашивал его мнения.
– Слушай, эксперт в любви…
– Ты не злись, милаха! Твоя подруга в опасности, понимаешь?! – терпеливо объяснял Лёха. – Витяй такой человек: решил, что его – значит, никого не подпустит. А как только помутит, так ищет новую жертву. Твоя подруга попала «под раздачу». Короче, не повезло тебе, – грустно поставил перед фактом главный хулиган.
– А ты не можешь с этим никак разобраться? – спросила Саша очень серьёзно.
– Я с ним уже беседовал. Не моё это дело пока что. По-пацански: ну не могу я лезть. Тут твоя подруга должна действовать: или держать оборону, или сдаться.
– Я буду держать оборону, – не раздумывая брякнула я.
– Отчего? Витяй по-девчачьим меркам не так уж и плох. Говорят, девки пищат: страсть, как хотят залезть к нему в кровать.
Я представила визжащую толпу из девок, орущих у кровати Витеньки. Он заканчивает целовать одну, выпускает её из постели и, приподнимая край одеяла, оглашает:
– Следующая!
После жестокой борьбы и вырванных клоков волос, одной поцарапанной особе удается юркнуть под одеяло. И они с Витюшей сливаются в жарком поцелуе…
Я скривилась. И передернула плечами. К горлу подбиралась тошнота.
– Фу! Как это мерзко!
– Ну почему же?! Это вполне естественно, или есть проблема?
Я покраснела, а Саша влепила подзатыльник Лёхе:
– Умолкни, птица-говорун! Головой подумай, что ты ей предлагаешь?! Она не из таких!
– А из каких? Может из этих? Ну, вы понимаете…
– Нет, не из этих! Я из других, – ещё гуще покраснела я.
– Из каких? – по Лёшиному лицу было видно, что он совсем запутался.
– Из таких! – отрезала Александра. – Из редкого вымирающего вида! Не тупи.
Я почти слышала, как скрипят Лёшины мозги от рабочего процесса. Наконец, до него дошло, что так тактично пыталась донести моя подруга, и он перефразировал:
– А-а-а! – протянул он. – Погоди! Ты хочешь сказать, что у неё ни разу мужика не было?
– Какой ты умный: просто Ньютон! Нобелевскую тебе надо выдать, – цокнула языком подруга, злясь на сообразительность парня.
– Ну, тогда всё понятно, – проигнорировал Лёша её высказывание и продолжил: – Раз ты из редкого вымирающего вида, то тебе придётся ещё сложнее! Ведь ему больше «невымирающие» попадаются. А тут ты. Ну, ты это: держись там. Не сдавайся. Респект тебе и уважуха! – поднял вверх кулак Лёха и взмахнул им в воздухе, выражая всю свою «уважуху».
Я кисло скривилась.
Досиживать пару не было смысла. Потому я, посетив медпункт, выпросила «больничный» листок и, забежав в аудиторию, взяла вещи.
На улице было свежо, но не холодно.
Апрель. Непонятное время года!
Метро. Бесконечный спуск вниз…
Ныряю в вагон, ловлю вай-фай.
Тупо лажу по странице «вк», хотя, там ничего нового. Просто это заполняет время.
Разные люди, разной национальности.
Шумно!
Достаю наушники, подключаю к телефону.
Пока их искала, приехала на нужную станцию.
Перехожу на другую линию.
Куча разных куда-то спешащих людей.
Главное двигаться с потоком, и тогда тебя не снесут.
Опять захожу в вагон. Еду две остановки, выхожу, поднимаюсь по бесконечному эскалатору… о! Рекламку сменили!
Выхожу на улицу и могу спокойно вздохнуть.
Сколько живу, столько боюсь метро и змей. А прилетающие с грохотом вагоны напоминают железных ползучих тварей, заглатывающих в бездонные пасти маленьких человечков разной национальности и возраста. А в вагоне все какие-то печальные. Я не видела в метро довольных людей. Разве что туристов. Их можно встретить где угодно. Даже на кладбище – они там как по музею разгуливают. Пристал ко мне как-то раз на кладбище один такой парень из Парыжу: где тут Гоголь похоронен? Я минут пять ему объясняла, что он ошибся кладбищем. Турист меня не понял, и плутал ещё минут тридцать.
Ощущая острую необходимость стереть сегодняшнюю идиотскую ситуацию из памяти, я завернула в магазин. Положив в корзину бутылку красного полусладкого, вспомнила о Вероныче и взяла ещё одну.
Вскрыв любимый напиток Иисуса, начала тихонечко подтягивать из бокала, нарезая бутербродики.
Нос побаливал. Я ненавидела поганца Витьку и недоумевала: почему я?! Вопрос, мучивший меня вот уже год. Раньше нападки были раз в неделю. На этой – уже четвертая выходка с его стороны.
С чего такая активность? Она связана с весной?
Или, что с этой порой у шизофреников обострение?!
Если не выходить из аудитории, то и Витька меня не достанет!
Ага!
Он без стеснения зашёл в «женскую опочивальню», а тут – всего лишь аудитория…
Я приуныла.
Может, у него что-то случилось, и он решил сорваться на мне?
Окей? Почему на мне?!
Я что, груша для выплёскивания эмоций?!
С какой стати вообще бояться этого отмороженного мерзавца?!
Он мне ничего не может сделать…
Ничего!
Если бы Илья был рядом, он бы защитил.
Правда ведь?!
Пошли песни Максим. Пять раз я спела «Отпускаю». Так душевно, что прослезилась. Даже старая ворчливая бабка снизу (которая на Димаса с балкона орёт), не стучала по батарее. Видимо, неплохо пою.
Конечно, неплохо!
Илья всегда говорил, что у меня ангельский голос.
Илья…
Прости меня! Я виновата!
Я!
Я одна!
Больше никто.
И вот моя карма: одиночество!
Это расплата за ложь!
Боль – плата мне за тщеславие.
За то, что не ценила тебя!
Прости меня! Слышишь?
Хотя, как ты услышишь…
Я допила бутылочку вина, и поняла две вещи: мой плей-лист перешёл невероятным образом на Макса Барских и я подпеваю ему голосом Розенбаума. И вторая: мне не нравится зеркало в коридоре.
Оно расположено так, что отражает кухню. И сейчас в нём я. Но чё-то оно мне не нравится. Не знаю почему. Чувство такое… словно за мной наблюдают.
