Тамара Шелест
Душа моя – Крым
7 глава
Айше
Я помню детство, море, пляж
и мой любимый Таракташ!
Детство Айше запомнилось как самое светлое, радостное время в её жизни. В школе ей было всё интересно: учиться, ходить в разные кружки, петь в самодеятельности. Дома её любили. Тез-ана, сестра, братья заботились и оберегали. Она всегда знала, что мама умерла давно, ещё при её рождении. Мерьем не пыталась стать для неё единственной матерью и хотела, чтобы Айше знала всё о своей родной маме, и поэтому часто о ней рассказывала.
В доме висел портрет Эмине. С него на девочку глядела мама – восточная принцесса в национальном наряде и украшениях. На комоде стояло свадебное фото родителей. Часто Мерьем подходила к нему с маленькой Айше на руках и говорила:
– Вот твоя мама! Она любит тебя и всегда будет с тобой. А это твой папа, он был самым лучшим!
И Айше всегда знала, что красивая тётя на портрете – мама, а мужчина на фото рядом с ней – отец. Мерьем тоже любила дочку Эминэ как мать, и ей было очень жаль сестру и её ребёнка.
Когда Айше была маленькая, брат нянчился с ней, они вместе росли, хотя разница в десять лет была значительной. Усеин читал ей книги, учил читать и считать. Поэтому, когда сестрёнка пошла в школу, она уже многое знала. Брат рассказывал ей смешные небылицы, а Айше заливалась звонким смехом. В выходные дни по горным тропам они ходили в Таракташ. По дороге сестра пряталась от него, чтобы, выглядывая из-за выступа скалы наблюдать, как Усеин волнуется и ищет её. А сама неожиданно выскакивала из укрытия и кричала:
– А вот и я!
Брат начинал догонять, а Айше убегала с визгом и смехом.
Зайдя к деду Бекиру и бабушке Гульсум, она бежала сразу к кроликам, брала их в руки и прижимала к груди.
– Айше, – окликал Бекир внучку, – ну-ка, дай посмотреть, как ты выросла.
Как обычно Бекир поднимает её на руки. Она обнимает деда и тут же просит:
– Карт-баба́ (дед), ну, отпустите. Я с Айдын (кличка собаки) погуляю на улице.
Она берёт собаку и, выйдя за ворота, отпускает её с поводка. Собака начинает лаять на всех подряд, а Айше кричит:
– Фу, Айдын, нельзя.
Подняв хвост, Айдын бежит к хозяйке и, виляя им, кружится вокруг неё. Его редко отпускают погулять, поэтому он так выражает ей свою признательность.
Айше идёт к подругам, встав у ворот дома Сафие, громко зовёт её:
– Сафие, выходи, я пришла.
Дождавшись подругу, они идут к горе и там, на травке, начинают играть в «больших»: маму, продавца или учительницу. Вскоре на пригорке собираются другие девочки, и игра разворачивается в целый спектакль. Для игр в ход идёт всё: камни, трава, земля, лоскутки, дощечки. Мальчишки тут же неподалёку играют в «мишень» (игра с мячом), ашики (игра в косточки) или футбол. Лазают по деревьям и горам, поднимают голубей в бездонную голубую высь под свист и хлопанье в ладоши. Они часто шумно спорят между собой, кидают жребий на камешках или читают считалки, скороговорки, чтобы решить, кто из них первый начнёт игру или соревнование.
Любила Айше своего кедешку (братика) Асанчика – сына тёти Медине. После игр с подружками она шла к тёте и, зайдя в дом, сразу спрашивала:
– Абла, а где Асанчик? Он у папы? А-а, вот он, маленький! Покажи-ка, выросли ли у тебя зубки?
С Асаном они долго играют в прятки и догонялки. Айше хочется взять его на ручки, но Асан тяжёлый, а сама она ещё маленькая. Девочка кряхтит и чуть отрывает его от пола. Тут входит Медине и просит:
– Айше, не поднимай, он же тяжёлый.
Потом приходит пора отводить Асана к папе. Взяв за руку братика, они идут к дому дяди Мирана. Прощаются. Айше целует его в щёчки и вприпрыжку бежит к дому деда.
Бабушка Гульсум зовёт внучку кушать:
– Айше, ну как ты, нагулялась, кушать хочешь? Я испекла тебе твои любимые чибореки (чебуреки) и пахлаву.
Айше прижимается к ногам бабушки и смотрит на неё снизу вверх с озорной улыбкой.
– Да, карт-ана (бабушка), буду!
Ей нравилось слушать деда Бекира, его сказки и легенды. Она часто задавала ему множество вопросов:
– Деда, расскажи, откуда взялись горы, почему идёт дождь, почему собаки не разговаривают, почему…
– Подожди, Айше, не всё сразу, расскажу, что знаю, не торопись.
– Карт-баба́ (дедушка), а почему на нашем кизиле так много ягод?
– Значит, будет холодная зима.
– Из-за ягод?
– Примета такая. Есть и легенда об этом, вот, послушай: когда Аллах сотворил мир, люди и животные стали делить между собой растения. Пришел и хитрый Шайтан. "Ну, а ты чего хочешь?" – спросил у него Аллах. Тот посмотрел лукавыми глазами и сказал: «Отдай мне кизил». «Забирай», – сказал ему Аллах. Шайтан был рад, ведь кизил цветёт раньше других растений, а значит, и урожай даст прежде других, и он разбогатеет. Но лето прошло, а кизил, хоть и покраснел, все равно оставался твердым. Шайтан от злости и сказал людям: «Берите себе кизил, мне он не нужен». Люди начали собирать ягоды, а они оказались почти чёрные, сладкие. И стали они смеяться над Шайтаном, что не вышло у него разбогатеть на кизиле. Тогда Шайтан и решил отомстить людям. На следующий год он сделал так, что кизила уродилось вдвое больше, чем раньше. Солнце потратило на него всё своё тепло, и вслед за осенью наступила суровая зима с сильными морозами и холодными ветрами. С тех пор в Крыму существует примета: большой урожай кизила – к очень холодной зиме.
– А я сорву ягоды, и их станет мало. Тогда не будет холодно? – спросила внучка.
Бекир рассмеялся и ответил:
– Люди не властны над природой, созданной Аллахом.
Вот так обычно проходил выходной день. Утром рано Айше с братом возвращались в Судак.
Всё лето она купалась в Чёрном море, каталась на лодке и даже бывала на экскурсии на корабле. Проводила лето в пионерских лагерях. И всегда мечтала попасть во Всесоюзный лагерь «Артек» в городе Ялте. Там отдыхали лучшие пионеры страны, отличники, герои, дети разных национальностей и дети коммунистов-иностранцев, а местной ребятне туда попасть было невозможно. Но в 1939 году её мечта всё-таки сбылась. Сбылась благодаря брату.
– Айше, – зайдя в дом к тез-ане, позвал сестру Усеин, – отгадай, что я тебе принёс?
Он крутит какую-то бумажку над собой. Айше подпрыгивает, пытаясь достать.
– Ну, Усеин, – говорит она обиженно, – я же не маленькая. Покажи, что это?
– Ну, ладно, бери. Ты едешь в Артек!
– В Артек? – не верит своим ушам Айше. – Не может быть!
Она хватает путёвку, читает:
– Путёвка в Артек! Ура!!! – радостно кричит она и обнимает брата.
Усеин достал путёвку для сестры по партийной линии. Было непросто. Пришлось долго уговаривать секретаря горкома.
Летний месяц в Артеке запомнился на всю жизнь: насыщенные событиями, встречами и общением дни лагеря. Тысячи детей со всех уголков Родины и с разных концов планеты. Игры, соревнования, кино, плавание, походы и ежедневные костры. Айше участвовала в самодеятельности, пела и танцевала. Каждый день ребята устраивали отрядный костёр с печеной картошкой и обязательно под песню «Картошка»:
Ах, картошка – объеденье-денье-денье,
Пионеров идеал-ал-ал!
Тот не знает наслажденья-денья-денья-денья,
Кто картошки не едал-дал-дал!
Дети ходили строем под речёвки, пели песни о Сталине, совершали прогулки по морю на лодках с песнями. Сдавали нормы ГТО (готов к труду и обороне), играли в военные игры. Каждый пионер должен уметь плавать, метко стрелять из винтовки, быстро бегать и высоко прыгать. Правда, Айше не могла поднять винтовку, чтобы выстрелить стоя. Для неё она очень тяжёлая и большая, но из «положения лёжа» ей это удавалось. Надо было только вовремя отодвинуть плечо, чтобы приклад не ударил в него при выстреле. Вечером все смотрели фильмы на свежем воздухе и дружно смеялись, когда «крутили» комедию. В лагере стоял огромный, «почти до неба» (так казалось Айше), портрет вождя И. В. Сталина.
Айше вернулась из Артека совсем другой. Она стала взрослей, счастливей. Много и взахлёб рассказывала о детях в лагере:
– Там были дети-знаменитости! Многие из них получили путёвки за подвиги или за отличную учёбу. Столько интересных историй я слышала! Тез-ана! – с восторгом рассказывала Айше. – Какая огромная у нас страна! Вы не представляете, сколько там было детей! Они из дальних деревень, аулов и кишлаков. Я подружилась с девочками из разных республик. Буду с ними переписываться. Она любила напевать песенку о вожде всех народов – Сталине и говорила:
– Послушай, тез-ана песню, мы её каждый день пели:
Мы – пионеры Родины великой,
Заботой партии всегда окружены,
Мы скажем все горячее спасибо
Родному Сталину, вожатому страны!
Здесь – воздух голубой,
У берегов шумит прибой,
Кто был хоть раз,
Тот будет помнить всех,
И силуэт горы,
И под горой – костры,
Артек! Артек!
Спев песню для Мерьем, она быстро убегала на улицу, продолжая напевать уже другую песню о вождях:
И помнит каждый час
Великий Молотов о нас!
Как много сделал этот человек!
Мы во дворце живём,
И мы всегда поём:
«Артек! Артек!»
Отдых весёлый наш с песней проходит,
Дружной семьёй мы в Артеке живём.
Время придёт – песня в путь нас проводит,
Дружбу на память с собой мы возьмём.
Детство – самая счастливая пора для Айше. Каждый день устраивались праздники, игры, конкурсы. Взрослые возили их в зоопарк, театры, музеи. Особенно интересно было в пионерских лагерях. Вкусная еда, конфеты, представления, знакомства со знаменитыми людьми, героями революции – всего не перечислить. Когда она входила в автобус, взрослые уступали ей место, как маленькой принцессе и говорили обычно так:
– Мужчина, уступите место девочке, пусть малышка сядет.
Айше навсегда запомнилось чувство защищённости, заботы государства и любви взрослых к детям.
С сестрой Шевкие и тез-аной она иногда навещала брата Абибуллу в Керчи. При входе на территорию металлургического завода первым в ряду передовиков производства всегда висел большой портрет Абибуллы. Айше говорила брату:
– Абибулла-даи, ты такой знаменитый и портрет твой огромный, как у Сталина.
Из-за значительной разницы в возрасте она обращалась к брату уважительно – даи (дядя).
– Не говори так, Айше, нельзя меня сравнивать с вождём. И, Аллах сохрани, кто-нибудь услышит. Я простой рабочий. Просто говорят, что у меня золотые руки.
– Ой, дай посмотрю, – говорила Айше, разглядывая его руки.
Потом звонко смеялась:
– Ты шутишь? Я уже большая и знаю, что золотых рук не бывает.
– Бывает! Это русская поговорка, так говорят, когда человек умеет что-то делать лучше всех.
Когда у брата Усеина родились дети, Айше с удовольствием нянчилась с племянниками. Так прошло её детство между Таракташем и Судаком. Хорошо, когда много родных и близких, скучать нет времени. Учёба, маленькие дети Усеина, сын Медине, поездки в Керчь к Абибулле. Все эти события наполняли её жизнь яркими впечатлениями и счастьем.
В мае 1941 года она закончила восемь классов…
Вскоре начнётся Великая Отечественная война, которая всё изменит. Страну ждёт великое потрясение, испытания, смерти, голод и борьба. Борьба за выживание, борьба с врагом до победного конца! Это будет война машин и техники, война умов в создании новейшего вооружения по массовому уничтожению людей и целых народов. Человечеству предстоит испытание смертью и болью, перед которой не каждый сможет устоять. Эта беда разделит, разбросает и обездолит семьи. Дети потеряют отцов и матерей. Взрослые детей. Миллионы лишатся жизни, крова и получат увечья. Война породит и тех, кто перейдёт черту чести и станет предателем, оставив клеймо, как чёрную метку на своих семьях.
8 глава
Война
Бесчеловечный мир, заполненный людьми. Здесь пляшет смерть
и кровью наполняется земля…
Жизнь оголена, а небеса глухонемы.
И рушит всё вокруг свирепая война.
22 июня 1941 года, когда Айше ещё не исполнилось и пятнадцати лет, в страну пришла большая беда – война!
Об объявлении войны судакчане услышали по репродуктору. Началась всеобщая мобилизация. В июле, отказавшись от брони, Усеин записался добровольцем на фронт. Можно было остаться и работать в тылу, но ему не сиделось, он рвался защищать Родину. Зайдя в дом тез-аны, Усеин объявил:
– Тез-ана, сестрёнки я ухожу на фронт.
– Почему?! – удивилась Мерьем. – У тебя бронь, ты нужен в тылу!
– Не могу отсиживаться, пока моя страна в опасности. Мой долг как коммуниста быть в первых рядах защитников родины. Кто, если не мы? Мы защитим страну. У нас всё для этого есть. К новому году вернёмся, вот увидите!
– Вы оставляете нас одних, – сетовала Мерьем. – Аблякима проводили на фронт, теперь тебя? А как же Мария с детьми?
– Она устроилась на работу в столовую винсовхоза поваром. Дети в яслях. Да и вы рядом, если что, поможете.
Усеин подошёл к сестрам:
– Девочки, берегите себя, слушайтесь маму и учитесь хорошо.
Айше казалось, что всё происходит не с ней. Волнение, страх, беспокойство, патриотизм, неведомый враг. Почему это случилось именно сейчас, когда она так счастлива? Вернётся ли брат?
– Спасибо за всё, тез-ана. Я буду писать. Ждите, я обязательно вернусь! Не хочу, чтобы меня провожали. Оставайтесь дома.
– Усеин, подожди! – крикнула ему вслед Айше.
Она подбежала к брату и крепко обняла его, заливаясь слезами.
– Отпусти, Айше! Перестань плакать, я вернусь, и мы с тобой обязательно поедем смотреть другие города! Ну-у-у, всё, отпусти.
С трудом оторвав сестру от себя, он улыбнулся всем на прощание и вышел за порог. Потом простился с женой Марией, поцеловал маленьких детей, ушёл, не оглянувшись, но с уверенностью, что обязательно вернётся…
Каждый день формировались отряды призывников и добровольцев. Они отправлялись в Феодосию, а оттуда на фронт, прямо на передовую. Провожали их под музыку – с гармонью и духовым оркестром. Провожающие плакали. Кто-то шутил, смеялся, кто-то молчал. Некоторые из отъезжающих пристально смотрели вдаль, прощаясь с морем. Другие брали с собой горсть родной земли. Бабушки шептали молитвы, каждая на своём языке и вере. Дети, жёны, матери плакали. Собаки бежали за грузовыми машинами с призывниками, сопровождая их до развилки. Вскоре и духовой оркестр полным составом ушёл на фронт.
Шло время. Совсем неутешительные новости слышали по репродуктору жители Судака. Враг захватывал всё новые и новые города. Мария плакала, ведь в Харькове осталась сестра, а теперь город взят фашистами.
Война огненной стеной приближалась к родному дому. По пути разрушила и сожгла уже немало городов и деревень. Как дикий зверь, она рвала всё живое и неживое, обесценивая жизнь, унижая человеческое достоинство, бросая вызов миру и всему стоящему на пути её страшных планов и идей. Ужас и безумство – вот имя смертоносной огненной бойне!
В конце июля в Судаке почти не осталось мужчин. А кто остался, ушли в партизанские отряды. Работу по их формированию проводили коммунисты из горкома партии Судака и Феодосии. Появлялись отряды, образовавшиеся стихийно, по зову сердца. Партизаны уходили в горные леса и обживали пещеры. В горах создавались продовольственные базы. Крым готовился к партизанской войне. Из оставшихся коммунистов в городе организовано подполье. Айше вызвалась помогать партизанам, ведь она знает все тропы в горах до Нового света, Таракташа и других близлежащих селений.
– Возьмите меня! – умоляла она командира одного из партизанских отрядов. – Я тоже хочу быть партизанкой. Я знаю немецкий язык, умею стрелять, я маленькая, незаметная.
«Нет, – отвечали ей, – подрасти ещё, там видно будет».
Судак продолжал жить. Летние каникулы были в разгаре. Айше бегала к новой строящейся средней школе, мыла окна, расставляла горшки с цветами, встречалась с друзьями и подругами. Они часто рассуждали о войне и о том, когда она закончится. На дворе стояло лето, неспокойное, но лето. Дети ходили на пляж, купались, читали книги.
18 августа Айше с подругой Лютфие и другом Костей с самого утра ждали друзей из немецкого поселения, расположенного рядом с Новым светом. Но они не пришли к месту встречи. А ближе к обеду ребята решили сходить к ним и узнать, что случилось.
– Давайте, сходим до Нового света, – предложила Айше друзьям. – Вчера Эрика жаловалась, что плохо себя чувствует. Может, им нужна наша помощь? Ведь мама её болеет, а братики ещё маленькие. И заодно посмотрим их телёнка, он позавчера родился.
– А нас не потеряют дома? – спросила Лютфие.
– Да что мы, маленькие что ли, – сказал Костя, – к вечеру вернёмся. Погода хорошая, прогуляемся.
Они пошли вдоль побережья по каменистым тропам и возвышенностям. Солнце припекало, пели птицы. На побережье плескались небольшие волны. О чём-то кричали чайки у скал. На пригорках девочки срывали цветочки и напевали песенки. Костя шёл за ними. Временами он отставал, ловил кузнечиков или кидал с высоты камешки в море.
Когда дети добрались до места, их взору открылась страшная картина. В поселении царило полное опустошение. По улицам бродили мычащие коровы, во дворах выли собаки. С тревогой в голосе Айше прошептала:
– Ребята, мне страшно. Давайте уйдём отсюда.
– Что ты шепчешь. Здесь никого нет. Надо узнать, что случилось, – предложил Костя. – Давайте зайдём в Новый свет, узнаем у них.
– Нет, мы туда не пойдём. Вдруг и там так же. Вернёмся домой, – сказала испуганная Лютфие.
На обратной дороге им встретился пастух.
– Дядя, вы не знаете, куда подевались немцы из Нового света?
Пастух посмотрел на детей и, вздохнув, рассказал что видел:
– Сегодня утром их всех вывезли солдаты на машинах. Я с горы наблюдал, притаился за кустами, чтобы меня не увидели. Овцы мои разбрелись кто куда, а я смотрел сверху на то, что происходит. В поселении были солдаты с автоматами и овчарками. Люди кричали и плакали. Я своей собаке морду зажал, чтобы не лаяла. Так и лежали мы с ней. Вы, ребята, лучше бы здесь не ходили. Давайте домой! И меня вы не видели.
– Не знаете, куда их повезли? Может, слышали что? –спросил Костя.
– Нет, далеко я был. Во-он на той горе, – указал пастух на гористую возвышенность у моря, – слышал только крики и голоса, а что говорили внизу не было слышно. Ну всё, бегите отсюда! Не хватало, чтобы ещё и нас с вами увезли. И никому ни слова! Поняли?
Дети побежали домой, что есть мочи, как-будто за ними кто-то гнался. Девочки бежали и плакали, слёзы застилали им глаза. Они падали, вставали и бежали дальше. А Костя их успокаивал:
– Да не бегите так, никто за нами не гонится.
Они останавливались ненадолго, потом опять бежали. Когда Айше вбежала в дом в испачканном платье, с заплаканным лицом и размазанной по нему землёй, Мерьем перепугалась:
– Что случилось? Тебя кто-то обидел? И почему ты пропала, не обедала? Я искала тебя!
–Тез-ана, тез-ана…. Подождите, дайте попить, в горле пересохло, – задыхаясь от быстрого бега, сказала Айше.
Она схватила ковш холодной воды и жадно принялась пить. Захлёбываясь от воды и слёз, сказала:
– Эрику, Никласа и всех немцев сегодня утром отправили куда-то. В поселении были военные с овчарками и машинами, они и увезли их! Мы встретили пастуха, он нам всё рассказал.
– Так вот куда вы ходили. Это же далеко, а если бы с вами что-то случилось? Почему ты не сказала мне куда уходишь?
– Вы бы не отпустили, а я уже большая. Мы же вернулись. Вы лучше скажите, почему их увезли? Одни коровы и лошади бродят по улице. Собаки воют, жуть!
– Не знаю, доченька. Война идёт. Может, опасаются, что они к фашистам перейдут, к своим, значит, – предположила Мерьем.
– Да что вы говорите, тез-ана! Мои друзья не предатели! Вы же знаете!
– Знаю, Айше, но время такое. Непонятно, что происходит, – вздохнула Мерьем. – И куда их повезли?
– Неизвестно.
– Горе-то, какое, о Аллах!!! – причитала Мерьем. – Что с ними будет?! Доченька, скажи друзьям, чтобы никому не говорили о том, что видели и слышали. И ты забудь. Хорошо?!
– Знаю. Нас предупредили.
– Кто? – испуганно спросила Мерьем.
– Пастух! Я же говорила.
– Умойся и иди кушать.
Мерьем села на крыльцо, и сердце её громко и учащённо забилось от предчувствия беды.
В городе усиливалось беспокойство, неуверенность в завтрашнем дне. Страх за будущее не давал спать. Оставшись без мужчин, женщины испытывали постоянную тревогу. Тем более, что новости с фронта подтверждали их опасения. Среди горожан были люди, ожидавшие немцев как освободителей от ненавистных «красных» из тех, кто больше всего пострадал от раскулачивания и реквизиций.
Каждый день Айше спрашивала у Марии и почтальона, нет ли писем от Усеина. От Аблякима пришло уже два письма, от Абибуллы одно. А от брата всё не было.
В один из октябрских дней после школы Айше встретила встревоженная Мерьем:
– Доченька, приходила Мария. Она получила извещение с фронта. Ты только не плачь – Усеин пропал без вести…
Айше села, не в силах осознать сказанное. В глазах появились слёзы.
– Не плачь, может, он жив, – успокаивала её Мерьем, из последних сил сдерживая себя, чтобы не разрыдаться при дочери.
Айше сидела долго, уставившись в одну точку. Она думала: «Почему без вести? Он что, убит, ранен? Может, потерялся?»
– Ни одного письма! Тез-ана! Он забыл про нас! – в отчаянии сказала она и горько расплакалась.
Немного успокоившись, она спросила Мерьем:
– А что значит: пропал без вести? – Он жив?
– Не знаю, девочка моя. Соседка Сальме тоже получила такое извещение. Раз нет похоронки – жив. Найдётся, вот увидишь.
Айше часто слышала по радио о том, какие потери в живой силе несёт Красная Армия, и с горечью думала, что Усеин среди этих потерь. «Лежит где-то в лесу один, потерялся и ищет своих. А может, он ранен и ему некому помочь?» Каждый день она мучилась вопросами о брате, но так и не смогла найти для себя ответ и утешение. «Мой брат может быть только героем, он не мог просто так пропасть», – уверяла она себя.
А тем временем армия нацистского Третьего рейха, завоевывая для германского населения «новые земли» в СССР, двигалась в глубь страны, неся смерть и разрушения. Обеспечение в городе с каждым днём ухудшалось. Ещё в начале войны Мерьем предупредила девочек, что надо беречь продукты. Они готовились к самому худшему. Фашисты приближались к восточному побережью Крыма – к Феодосии и Судаку. В эти дни Мерьем заметила, что крысы стали наглеть, появляться на глаза и метаться по двору. Она поняла: где-то, уже рядом, бомбят и взрывают. Приехали из Таракташа Гюзель, жена Аблякима, и Медине:
– Ана (мама), я решила эвакуироваться, – сказала Гюзель, – здесь опасно оставаться, поедемте с нами.
Мерьем категорически отказалась:
– Куда мы поедем? Здесь дом, хозяйство, вернутся сыновья и не найдут нас. Пришлют сюда письма, а мы далеко. Нет, и не уговаривай! Ты, дочка, уезжай с детьми, напишешь нам, как устроились. Мы будем знать, где вы.
– Тогда мы тоже останемся, не поедем без вас, – решила Гюзель.
– Семья моего бывшего мужа не захотела эвакуироваться, – сообщила Медине. – А сам Миран ушёл в партизаны. Все наши родственники остались в Таракташе. Можно пожить с вами здесь, в Судаке? – спросила Медине у Мерьем. – Я не хочу оставаться в доме одна. Вот-вот немцы будут в селении.
– Конечно, Медине, – ответила Мерьем, – вместе не так страшно и выживать легче.
В конце октября рано утром к Марии кто-то постучал в окно.
– Кто там? – спросила Мария.
– Это я, Мемет, земляк Усеина с Таракташа, я воевал с вашим мужем.
Мария, не веря тому, что услышала, переспросила:
– Что?! С мужем? Заходите быстрей.
– А что слышно об Усеине? – спросил Мемет, усаживаясь на стуле.
– Недавно пришло извещение, что он пропал без вести. А вы разве про него ничего не знаете?
– Я служил с ним с июля до сентября, потом не видел. Расскажу вам, что с нами тогда случилось.
– Ну же! Рассказывайте, что с моим Усеином? – с нетерпением спросила Мария.
– Мы воевали на юго-западном фронте, – начал рассказывать Мемет, – и попали в окружение. Это было в августе. Все бежали кто куда, кто прорывался к своим, кто бежал домой. Поначалу мы прятались, где придётся. Усеин хотел во что бы то ни стало найти наших, но вокруг были немцы. Мы долго лежали в кукурузном поле, питались одной кукурузой. Кругом поля, края не видать. Я ему говорю: «Давай прорываться в Крым». Он: «Нет, я коммунист, приказа отступать не было». Да, так и было, хоть и окружили нас немцы со всех сторон, но приказа отступать мы не получили, вот и попали в кольцо, столько ребят погибло! Ну я и решил: «Пойду один». Он меня не отпускал, говорил: «Ты что, дезертировать?!» Я не стал его
слушать и побежал что есть мочи. Хм…, значит, он всё-таки там остался, раз пришло извещение.
– Может быть, он жив? – с надеждой спросила его Мария.
– Не думаю… Хотя… кто знает?
– А как вы выбрались?
– Я долго пробирался по полям, боялся на немцев наткнуться. Останавливался в деревушках, потом опять шёл и вот вернулся домой.
– Значит, вы дезертировали и не боитесь в НКВД попасть?
– Не боюсь, немцы на подходе. Красных уж нет, сами сбежали.
– Спасибо, что рассказали об Усеине. А теперь уходите! – с нескрываемой неприязнью к дезертиру сказала Мария.
Мемет ушёл. А Мария поняла одно: погибшим мужа никто не видел, а значит, есть надежда…
Днём Мария зашла к Мерьем и рассказала про визит сослуживца Усеина.
– Хорошо, что хоть кто-то видел нашего Усеина, – с облегчением вздохнула Мерьем.
– Я была уверена, что мой брат не предатель, – сказала Айше. – Вот увидишь, Мария, он обязательно найдётся.
