Тальяна Орлова
Восхождение Мрака
– Во-вторых, ты должна мне подробно, под запись объяснить, каким способом демон может выбраться на Свет. Заключив эту сделку, я все же совершу доброе дело – и это немного сгладит гнев отца. В конце концов, это знание намного важнее, чем задержать одного чистокровного!
Я расстроенно развела руками.
– Не знаю я этот способ, клянусь Араевой печенкой! Я даже не представляю, каким образом мой старый учитель добыл это знание! Какая-то сфера, но я не представляю ее устройство, как и механизм ее запуска. Подозреваю, что конструкция очень сложная или требует особенного колдовства, иначе демоны додумались бы до нее раньше. Клятый крин, Миран, вы все спрашиваете о том, чего я не знаю! Ну неужели я не рассказала бы Араю, чтобы не сидеть в этом тупом подвале?!
– Сфера? – Он свел темные брови к переносице. – Я что-то слышал о разработке колдовских сфер в каком-то ордене…
– Миран! Мою сферу изобрели во Мраке – и только там я могу поинтересоваться подробностями. Неужели ты передумаешь из-за этого?
Он вновь посмотрел на меня осмысленным взглядом и встрепенулся:
– Но на этом месте возникает дилемма, Ви. Я могу снять магический барьер, но снаружи стоит караул. Солдаты будут исполнять приказ Арая даже ценой жизни. Ты не сможешь пройти мимо них, не убив. Но если ты убьешь хоть одного, тогда получится, что я зря тебя выпустил. Помнишь первое условие – никому не навреди?
Точно, вылитый папаша! Готов на злодейство только в том случае, если предотвратит еще большее злодейство, а иначе никак – иначе сиди тут, Ви, пока не поседеешь до цвета своего не самого страстного женишка. Я пообещала как можно искреннее:
– Я постараюсь не убить, Миран. Сколько их там? Раны и синяки не в счет? А если случайно кому-то руку сломаю – простительно? – спросив это, сама одумалась и нервно сплюнула: – Твою имбигу, их же сам Арай тренировал! Я видела, на что они способны – такие простой удар не пропустят…
Я обреченно уставилась на него – и, на удивление, парень решительно выдал:
– Именно так. Сильного противника надо сразу убивать, иначе не получится. Но ты можешь взять меня в заложники. Они исполнят приказ ценой жизни, но только не моей. Ведь я, по их мнению, законный наследник короны.
У меня даже ноги ослабли от волнения. Какой же Миран потрясающий – смелый, честный, справедливый, да еще и недюжинного ума. Из него выйдет прекрасный император. И в какой-то момент мне даже стало перед ним стыдно – за то, что не говорю всей правды. За то, что собираюсь поднять весь Мрак против его Света.
На выходе я прижала призванный кинжал к его горлу, а он правдоподобно закричал:
– Отойдите! Она убьет меня, убьет!
Караульные побоялись даже пальцем шевельнуть. Они огромными от ужаса глазами наблюдали, как уверенно я держу Мирана за шкирку и тащу его к конюшне. Стрелять в спину не осмелятся. Теперь темный дым, струящийся вокруг всего моего тела, ни у кого не оставил сомнений. И сразу все сошлись в мысли, что я от арбалетного болта увернусь, а уж у «истинного зла» рука определенно не дрогнет прикончить молодого господина, стоит только дать повод.
Конюхов пугать не пришлось. У ворот стояла повозка – леди Лиена куда-то собиралась или только что вернулась. Но, увидев происходящее, выскочила наружу, позеленев от страха. Упала на колени в грязь, вздернула руки в молитвенном жесте и принялась захлебываться в скорых рыданиях:
– Ви, не убивай его, молю тебя! Прости наши грехи, иди с миром, только отпусти его!
Ну вот, теперь и в ее глазах я стала «истинным злом», окончательно и бесповоротно. Вскочив на кóзлы и все еще удерживая несопротивляющегося юношу одной рукой, я крикнула:
– Я вырву ему позвоночник, если увижу погоню!
Ударила вожжами по откормленным бокам двух отменных скакунов. Но когда повозка рванула с места, Миран не выдержал страданий Лиены, обернулся и выкрикнул:
– У меня есть дело! Не переживайте за меня – я вернусь и все объясню!
А вот это уже было лишним, но сострадательное сердце за минуту не перешить. Тем не менее солдаты нас беспрепятственно пропустили – боялись, что мои слова окажутся весомее последнего выкрика моей жертвы.
Мы ехали до наступления темноты. Я остановила лошадей и объяснила:
– Здесь расходимся. Дальше мне придется идти пешком, в герцогстве много патрулей, которых лучше избегать.
Но Миран возразил:
– Почти всех солдат Арай забрал на юг, оставил только необходимую охрану при замке.
Меня эта новость не успокоила:
– Все равно теперь мне лучше не рисковать – буду обходить всех людей большой дугой, чтобы наш с тобой договор не нарушить. А ты поезжай обратно.
– Нет, – он удивил уверенным отказом. – Я поеду с тобой, Ви. Надо убедиться, что ты в самом деле отправишься во Мрак и никому не навредишь. Если я – будущий правитель, то мне следует научиться завершать дела.
Я присвистнула, прикидывая такой расклад.
– Путь неблизкий, – напомнила я неуверенно. – Слушай, если с тобой действительно что-то случится, то обвинят меня. И пусть мне в ту пору будет уже на это плевать, но после твоей помощи это как-то…
– Я с тобой, Ви, – упрямо повторил он.
Кажется, Миран просто засиделся в теплом замке, а юное сердце требовало приключений. Хочет идти – пусть идет. Сбегу от него, если начнет мешать. Не убился бы только, когда будет возвращаться. Вообще-то, за его головой нынче охотится побольше народу, чем за моей, почти никому не известной.
И раз заложник добровольно остался со мной, то от повозки можно было не отказываться – любой патруль пропустит нас точно так же, как первые солдаты. Это мне было на руку. Знала, что Араю отправят весточку немедленно – и тот вполне может отвлечься от своих важнейших дел, чтобы быстренько меня прикончить. Мы скакали сутки почти без остановок, лишь позволяли отдохнуть коням – и сразу продолжали путь. Затем в небольшом городке продали повозку вместе со скакунами за полцены. На эти деньги приобрели теплые плащи с глубокими капюшонами и продолжили путь пешком. У меня только к тому времени перестала кружиться голова от обилия свежего воздуха. Это сколько же времени прошло? Вокруг золотилась осень, уже готовая заморосить холодными дождями, и я начала всерьез переживать, как бы наследник имперской короны не слег с простудой.
Его компания дурно влияла на мой настрой, но я далеко не сразу это заметила. Просто была благодарна Мирану, заботилась о нем, принимала его заботу и невольно включила его в круг близких друзей, которым можно разрешить стоять за спиной. Мы избегали шумных городов и торговых дорог, но пару раз останавливались в ночлежках. И я остро, словно меня по голове ударили, осознала свои изменения, когда увидела, как Миран через служку передавал письмо своим родным – наверное, заверял, что жив-здоров и никакого зла я ему причинять не собиралась, поэтому пусть не беспокоятся. Но осознание прорыва было в том, что я позволила ему это – разрешила его доброму желанию реализоваться, как если бы его спокойствие было не менее ценно, чем мое собственное. И теперь долго придется отгонять от себя мысль, что когда я освобожу демонов, Миран тоже станет их жертвой, как обладатель светлой магии. И то, что орудует он только крохой силы, в расчет не пойдет, ведь когда-то моих слабых предков никто не пощадил.
Видимо, из всех людей мне больше всего будет жаль даже не Арая, потому что тот перед гибелью успеет положить сотни наших, а этого бесконечно светлого мальчика, по природе своей неспособного на зло. Всех Мейзов пожалею, но того, кто ради меня забыл о вбитых в голову правилах, особенно.
Глава 6. Чистая кровь
Арай медленно вдыхал и еще медленнее выдыхал. Воздух стал каким-то густым, с трудом проходил в легкие, и дыхание требовало усилий.
– Спокойнее, мой генерал, не надо! Здесь хороший обзор – враг не должен знать, что у нас что-то случилось!
– Я всегда спокоен, – монотонно ответил кейсар одному из своих командиров.
– Ну конечно, – недовольно ответил Мейз со стороны и кивком указал на поднявшиеся стеной круги магии. – Держи себя в руках. Психовать можно только тем, у кого поменьше сил.
Арай моргнул и стряхнул наваждение, круги рухнули на землю, опали под его ноги и растворились.
– А ведь это ты привел эту дрянь в мой дом, – напомнил герцог, заметив, что заклинатель сумел обуздать эмоции. – Знаю, что тебе не страшны смерть и пытки, поэтому я даже представить не могу, что с тобой делать, если с моим сыном случится беда…
Арай не нашел, что ответить. Ему не было оправданий. Чертовка снова всех провела и сбежала. Но, подумав, он объяснил господину:
– Миран сам освободил ее, ваше величество. В замке только у ваших детей и нескольких солдат была светлая магия, но в последних я уверен. Не знаю, что она ему пообещала. Хотя могу представить.
– Я тоже так подумал, – Мейз расстроенно вздохнул. – И от этого не легче. Письмо написано Наррой, но Лиена обильно полила его своими слезами. Одна Айла по непонятной причине спокойна – и это как раз идет в подтверждение твоей догадки. Скажи, что волнение моих жен беспочвенно – хоть раз солги, Арай!
Кейсар промолчал – он не мог этого обещать. Ви вряд ли причинит Мирану вред – вероятно, даже расплатится с ним обещанным, но если кто-то в этом побеге узнает наследника, то ситуация может закончиться трагедией. Мейз же торопил с решением:
– Тогда хотя бы скажи, что делать! Что ты застыл истуканом?
Арай посмотрел на него, перевел взгляд на командиров и ответил единственное, что теперь было возможно:
– Сегодня же решить вопрос с Нарегой.
– Сегодня?! – вскипел Мейз, который до сих пор с трудом сохранял спокойствие. – Мы тут торчим столько времени, но кроме коротких стычек ничего не добились!
– Да, – произнес Арай. – До сих пор я думал, что у нас есть время. Теперь мне придется подтвердить славу бессердечного убийцы, а вы останетесь спасителем.
– Что ты имеешь в виду? – герцог нахмурился. – И как ты потом найдешь Мирана?
Продолжать беседу заклинатель смысла не видел. Зачем объяснять, если можно показать? Ну а наследника найти будет просто, если он останется с Ви – Арай всегда мог ее отыскать. Если же они разлучились… тогда все равно нет нужды это сейчас обсуждать. Мейз вряд ли снова воспылает к нему обожанием, если услышит, что может завести еще много сыновей – две жены ему в помощь. Арай снова медленно выдохнул. Все же внушение играет роль: Ви столько раз называла его демоном, что он изредка начал рассуждать как демон.
Не зря бывший император называл армию младшего брата сильнейшей в империи – дело было даже не в количестве людей, а в их подготовке, дисциплине и самоотверженности. Арай с первого взгляда видел отличия: южане разбили лагерь как попало, караулы расставили не лучшим образом, и, поскольку для серьезной битвы Мейз с родственником так и не созрел, – успели расслабиться и позволяли себе выпить. Вином несло за сто шагов от первой охраны. Их даже не насторожила та легкость, с которой отбивались все предыдущие атаки. Идиоты, которые свято верили, что пройдут шеренгами через всю империю, никем не остановленные.
Арай со своими людьми не скрывался. Войны без крови не выигрываются – и сегодняшние жертвы ничто в сравнении с полномасштабным контрнаступлением. Он убивал каждого, кто вставал на его пути. Почти усмехнулся, когда слева полетели светящиеся петли заклинателей – эти олухи целых несколько минут просыпались и соображали, что происходит. Сэрс стоял во главе клина – за ним шли лучшие из его бойцов, и пока их строй разбить никто не смог. От мечников его солдаты отбивались сами, а от стрел защищал щит, что Арай распростер над всей шеренгой. В ночной темноте свет костров подсвечивал огромный магический купол, и это навевало еще большую панику в лагере противника.
Он отдал приказ громко, еще и усилил свой голос заклинанием, чтобы даже мертвый расслышал:
– Бунтаря взять живым или мертвым. Командиров бунтаря казнить на месте.
Арай пару раз встречался с этим человеком, когда отвозил на юг важные письма своего господина. Его светлость Нарега отличался чрезвычайной прямолинейностью и буйным нравом. И потому без труда предсказывалось: такой человек не станет прятаться за спинами подчиненных, которых уничтожают одного за другим. Догадка оказалась верна: из дальнего шатра герцог выбежал в одних портках и нижней рубашке, зато с мечом наперевес. С ревом кинулся вперед, не думая о том, что против кейсара четырех кругов бессилен, как песчинка против урагана.
Но Сэрс успел отвести окровавленный меч, резко подался в сторону, нарушая идеальный клин, пинком сбил предводителя армии с ног, развернулся и ударил по спине ногой, втаптывая Нарегу лицом в грязь. Южане замерли, понимая угрозу. Скорее всего, если тому сейчас перерезать глотку, то большинство из них растеряется и разбежится. Хотя может случиться и обратное: потеряв последнюю надежду, они бросят все силы на то, чтобы отомстить за своего господина. А когда человек перестает бояться, он становится в сто раз опаснее. Такие запросто сметут Арая вместе с его небольшим отрядом.
Поэтому он убрал ногу, за шкирку рванул могучего герцога вверх и спокойно предупредил как его, так и всех остальных:
– Переговоры.
Тащил он в свой лагерь Нарегу волоком, подчиненные уверенно прикрывали его спину. Пару хороших ребят все-таки подстрелили из арбалетов, но шквалом не били – боялись попасть в своего герцога. Арай пытался игнорировать истошные крики плененной жертвы:
– Ублюдок! Мерзкий ублюдок! Напал без объявления боя, мерзавец! Думаешь, тебя никто не может остановить?!
Арай промолчал, чтобы не врать. На самом деле он так не думал. Будь охрана грамотней организована, ударили бы заклинатели сразу с разных сторон – от него бы даже пепла не осталось. Южане обладали только рвением и верностью. Хотя уже неплохой ресурс, из которого можно выковать нечто стоящее. Он размеренно говорил, не сбавляя шага:
– Его величество считает вас порядочным человеком. Пока вы воюете друг с другом, в империи собирается сила пострашнее. Мы в любом случае вас победим – вопрос только в количестве трупов. Поэтому если откажетесь от притязаний на престол, станете хорошим союзником.
Нарега все-таки собрался и начал передвигать ноги самостоятельно – настолько ему претило унизительное положение. Однако вопить не прекратил:
– Отдать корону этому мямле? Он целый месяц сопли жевал! Мейз – слабак, потерявший последнее достоинство! Кого он оплакивал столько времени? Придурковатого братца, которого сам же и приказал убить?!
– Мейз – слабак, – бесстрастно признал Арай. – Но у него есть я. И он не отдавал мне приказ убить брата. Почему-то я был уверен, что единственным человеком, кто одобрит, станете вы.
– Да пошел ты, сраный полукровка!
Арай поморщился. Все же пока он носил маску старости, хотя бы таких оскорблений не слышал. Но смирение – лучшая добродетель. Надо просто преспокойно продолжать:
– Итак, вы откажетесь от притязаний или будете казнены за измену до рассвета. Уверен, его величество поверит любому вашему слову. Я – нет. Поэтому закрепим договор клятвой верности, которую проведу лично.
Ярость Нареги была неиссякаема: каждый раз, когда казалось, что он немного остыл, взрывался снова:
– Клятву верности?! В моих жилах течет кровь предков, что основали эту гребаную империю! Никогда еще благородных не принуждали приносить такие клятвы, это подходит лишь для мусора вроде тебя!
– Правила меняются, – безапелляционно констатировал «мусор», который только что почти без труда взял его в плен.
Есть такая стратегия: если один человек представляет собой неуправляемое зло, то добряк на его фоне выглядит еще добрее, чем обычно. Поэтому Нарега с кузеном разговаривал уже совсем в других тонах, чем раньше. И был совсем не туп, раз заметил:
– Боюсь, Винсент, ты единственная сдерживающая сила для этого хладнокровного ублюдка. – Он кивнул на Арая, застывшего у стены с безразличным видом. – Если тебя прикончат, мир будет вынужден бороться с катастрофой не хуже изгнания демонов во Мрак.
Несмотря на удачное начало, достижение мирного соглашения отняло несколько дней. После чего Арай сообщил:
– Теперь в столицу, ваше величество. Проведем коронацию, попытаемся выяснить, кто на вашей стороне.
– Но как же Миран?! – возмутился Мейз.
Арай ничего не смог сказать в ответ, кроме:
– Сначала в столицу. Горожане поддержат того, кто остановит хаос.
На самом деле он тянул время и не представлял, как сообщить правду. Сегодня рано утром он поймал себя на новом ощущении пустоты – и объяснение было простым: он потерял Ви. Или эта связь разорвалась по какой-то причине, или девчонка погибла. Но если Арай не знал, где она, то и Мирана не отыскать. Еще вчера Ви находилась где-то на северо-востоке, примерно в графстве Соллар. Умерла? Или вернулась во Мрак, ведь там неподалеку как раз граница? Без разницы, ведь смысл один и тот же – ее больше нет, потому-то и воздух стал иным, в нем пропал ее неуловимый запах. Арай снова на несколько секунд прикрыл глаза и уже в который раз повторил: хорошо. Больше не будет соблазнов и поводов нарушать обеты. Никакого раздражения, ни капли волнения – бурлящий океан заново обратится в пустыню. А ощущение пустоты работе не мешает.
Уже на пути к столице в лагерь приехала леди Нарра, не забыв прихватить с собой охрану из замка. Сообщила о письме сына. Миран заверял, что пребывает в добром здравии и призывал его не ждать в скором времени, обещал вернуться, узнав важную информацию, которая обязательно поможет в будущем отцу. Родителей письмо хоть и успокоило, но в восторг не привело – теперь уже не оставалось сомнений, что он сопутствует Ви по своей воле. Сопутствовал. Их убили вместе, или они разделились? Арай все еще не знал, стоит ли об этом сообщать. Он отправил пятерых ребят в том направлении, которое чувствовал последним, но задачу перед ними поставил почти невыполнимую: солдаты не смогут спрашивать о его высочестве открыто, поскольку тогда выдадут его имя, им придется осторожничать в поисках следов.
Столица не погрязла в беспорядках только потому, что бывшие советники взяли под контроль городскую стражу – надеялись, что кто бы ни стал в итоге императором, он зачтет им такие заслуги. Совсем остановить вандализм не удалось, но на улицах хотя бы не грабили и не убивали прохожих. Город закрыли от наглецов, которые думали наскоком занять свободный трон. Тех можно в расчете даже не учитывать: сильные противники знали, что к короне можно двигаться, лишь имея значительный силовой перевес, иначе все враги объединятся и пойдут на столицу – ее не удержать малой силой. Теперь же, когда сюда шли сразу две объединенные армии, можно было рассчитывать на успех.
– Это флаги Мейза! – крикнул стражник возле главных ворот. – Точно! Открывай!
– Приказа не поступало! – возразили ему истошным криком.
– Открывай! Это знамена Мейза!
Их пропустили, но ведь в любом случае не смогли бы остановить. Горожане выскакивали на улицы, а кто-то с балконов выкрикивал:
– Ваше величество! Ваше величество!
– Наконец-то он остановит беспорядки!
– Где его носило столько времени?!
– Ваше величество, возьмите меня замуж!
– А который из них величество?
– Да какая разница?! Я хочу за него замуж!
– Да здравствует Свет! Да здравствует Винсент Шестьдесят Четвертый!
Арай, что ехал рядом с Мейзом, заметил:
– Простой народ на вашей стороне – в империи мало найдется тех, кто не слышал о вашем характере.
– Знаю, – ответил тот со вздохом. – Но если я не хочу их использовать как пушечное мясо, мне нужна поддержка знати и орденов.
– Будет, – заверил генерал.
Но до этого «будет» еще оставался длинный путь. Простые люди могут махать цветами и признаваться в вечной преданности, кое-кто из них даже вооружится кухонными ножами, если придется защищать нового императора. Но история творится сильными – теми, у кого богатство, власть, лучшие военачальники и отряды обученных заклинателей.
Дворец тоже сдали почти без боя. Личная гвардия прошлого императора давно уничтожена: по большей части руками Арая, остальные совершили самоубийство, следуя клятве верности. Когда стало понятно, что здесь Мейз почти в безопасности, Сэрс приказал солдатам разбить лагеря на подходах к городу, а во дворце оставил лишь несколько отрядов.
Мейз даже не отдыхал после долгого путешествия, он сразу пытался уладить как можно больше дел. Арай подсказывал, протягивая бумаги:
– Я составлял список во время службы. Эти придворные, советники и министры скорее всего поддержат вас. Казна разворована – и наверняка это их рук дело, но карательные меры пока будут лишними.
– Какие еще карательные меры? – устало спросил Мейз. – Я удивлен, что они здесь хоть какой-то порядок сохранили. Пусть принесут мне клятвы – и тогда я их помилую.
– Конечно, – ответил Арай и добавил тише: – Тех, кто вернет награбленное. – Поскольку Мейз с этим утверждением спорить не стал, он перешел к другому делу: – Десять жен Саймона тоже пока в королевской башне, предлагаю оказать им поддержку и под охраной сопроводить к их семьям. Недруги вашего брата могут захотеть отыграться на них. Средства сейчас ограничены, но на это придется потратиться.
– Разумеется! Бедные женщины не должны пострадать!
Всякий раз, когда Мейз заявлял подобное, Арай убеждался, насколько верный выбор сделал. Это его задача – проявлять необходимую жестокость и осторожно поправлять:
– Я имел в виду другое – они все из именитых семей, а нам нужна поддержка каждой. Дальше – преступники. Грабителей и убийц я не считаю, но в тюрьмах держат и политических заключенных – они точно поклянутся в верности любому, кто не Саймон Сто Девятый. Особенно если вы восстановите их титулы.
Мейз смотрел на списки, иногда бросая взгляд на своего генерала, а потом вдруг заметил недовольно:
– Не делай вид, Арай, что без тебя я бы не справился. Или ты меня считаешь идиотом, который даже таких простых вещей не предусмотрел?
Сэрс безучастно парировал:
– Будь вы идиотом, я убил бы вас сразу после Саймона и пошел бы воевать за Нарегу.
Герцог Нарега, что тоже присутствовал в приемной, громко расхохотался:
– У господина и его шавки поразительные отношения! Псина хвостом машет, тявкает, но в случае чего – загрызет. Чего пялитесь? Хоть я теперь твой вечный раб, кузен, – он отвесил шутовской поклон, – все равно буду говорить то, что думаю!
Арай почти улыбнулся, но Мейз сам оформил их общую мысль в слова:
– Именно за это я тебя и ценю, кузен. Сейчас любое честное мнение бесценно… даже, простите боги, такое.
– А что я неверно сказал? – Нарега немного успокоился. – Раньше думал, что из твоего ручного кейсара и двух слов не вытянешь, а оказалось, что он болтун, крин заткнешь!
От услышанного слова Арай и Мейз застыли и медленно перевели взгляд на герцога. Винсент осторожно уточнил:
– Как ты сказал? Крин?
– Ну да, – тот не понял причины общего замешательства. – Все твои солдаты так говорят – я решил, что это какой-то северный говор, привыкаю быть своим.
Арай опустил взгляд, Мейз отложил бумаги и закусил губы, болезненно морщась. Невольное напоминание о Ви заставило его подумать и о собственной боли. Он молчал несколько минут, а потом очень тихо обратился к кейсару:
– Арай, я ненавижу тебя за сделанное, но ты прав в том, что я обязан разгребать последствия. Без тебя мне действительно будет сложно усмирить всех врагов. И сегодня, когда горожане радовались моему появлению, я окончательно поверил в то, что повторяла мне Нарра. Ты преследовал интересы – не свои, не мои, не моей семьи, а их, этих обычных людей, которые хотят просто жить в мире и порядке. Ты заслужил быть казненным – в назидание всем, кто хочет пролить королевскую кровь. Но если ты вернешь моего сына живым и невредимым – я дам тебе прощение. Ведь в Миране течет та же самая кровь.
Арай снова не придумал, что сказать. Он хотел бы помочь не ради своего спасения, но если Миран уже мертв, то ничего не попишешь. Пока хороших новостей от своих людей он не получил. Вернее, наоборот, сообщения не обнадеживали: хозяин придорожной ночлежки признал, что у него останавливались два путника, схожие с описанием, но дальше след терялся. Если Ви ушла во Мрак, то куда пропал Миран? Будь он жив, уже вернулся бы в герцогство.
С заключенными пришлось работать самому Мейзу, никому передать эту обязанность не получилось. Некоторые из них были осуждены лишь за резкое слово или слишком назойливое желание привлечь взгляд императора к какой-то проблеме, но надо было убедиться, что после того, как их отпустят, вернут земли и положение, они поддержат своего освободителя, а не иную сторону. Арай не спал уже пятые сутки – он настоял, что каждого нужно принудить к клятве верности, а проводить ритуал он должен лично. Нарушить сможет только тот, в ком больше силы, чем у него – а кейсары четырех и пяти кругов живыми не даются и уж точно их не остановили бы тюремные стены. В эффективности самой клятвы Сэрс не сомневался. Даже ему было очень сложно нарушить подобную – когда он убил императора, возникло сильнейшее желание воткнуть меч себе в живот. Преодолеть наваждение получилось, сосредоточившись на умирающей Ви. Нельзя было мешкать и зацикливаться на прописанном в разуме поступке – надо было ее спасать. Ви… на которую он израсходовал пятьсот лет жизни, не оценила такого подарка. Не оценила его страданий – и сдохла где-то настолько далеко, что даже тело найти не могут. И все-таки хорошо, что она умерла или ушла во Мрак, когда-нибудь воспоминания о ней ослабнут.
Арай просматривал документы, чтобы не дергать Мейза понапрасну, пока неожиданно не споткнулся о странную запись.
– Он еще жив?! – Знающий кейсара мог бы точно уловить огромную степень удивления в этом возгласе.
– Кто? – Его величество отвлекся от написания обращений в ордены, где призывал поддержать законное престолонаследие и не сеять в империи смуту.
Арай протянул ему пожелтевший листок, указывая пальцем и объясняя:
– О нем однажды говорили гвардейцы. Его поймали двадцать девять лет назад. Он откусил язык, чтобы избежать допросов. Почему его не казнили?
В графе «имя» зияла пустота, а в столбце «преступление» было записано только одно слово – «демон». Донельзя изумленный, Мейз озадаченно покачал головой – ответа он тоже не знал. Возможно, про чистокровного просто забыли? Или раз уж тюрьма не слишком переполнена, от одного рта ущерба не будет? Или Саймон надеялся того рано или поздно разговорить?
Заключен демон был в одной большой камере с ворами-карманниками – и никто из последних на освобождение претендовать не мог. Арай и Мейз вошли вместе с охраной и пригляделись, пытаясь угадать в присутствующих чистокровного. Но на самом деле это была сложная задача – все грязны и с бородами, ни у одного не было каких-то явных знаков, выдающих чужеродное происхождение. Искомый привлек к себе внимание только тихим мычанием у стены.
Один из преступников охотно рассказывал, надеясь выторговать себе какие-нибудь поблажки:
– Он спятил давно – уж не знаю, то ли от пыток, то ли от одиночества. Тихий, как котенок. Если его не обижать, то ластится – ну в точности питомец. Любит, когда ему лохматую башку гладят – сразу лыбиться начинает, как будто к мамке обратно в пузо попал. Не видели бы мы собственными глазами черный дым от его пальцев, не поверили бы, что демон. Обычный мужик, только двинутый. Это что же, демоны только этим от нас отличаются? Или он настолько безумен, что забыл о своей жажде крови?
Один из надзирателей подтвердил:
– Трикошка верно говорит. Его перевели из одиночки, так присматривать проще, и ему в каком-то смысле веселее. Мы зовем его «Красавчиком», и это не ирония. Несмотря на возраст и сутулость, он идеально сложен, высокий, плечи широкие, ноги длинные. Я тут десять лет служу – ни разу от него проблем не видел. Все бы такими были. – На этих словах он глянул на других преступников, на что те скривились. – Как думаете, сколько ему может быть лет, генерал Сэрс?
Арай попытался определить – волосы демона седы, но сам кейсар пример того, что при правильном подходе этой особенностью можно обзавестись и в раннем детстве. Однако последнее слово заставило чистокровного поднять голову и мутным взглядом уставиться на него, как если бы впервые за долгое время услышал знакомое слово. Арай помнил перевод по медитации «тысячелетней жизни», но безумец как будто и не о свободе мечтал. Он неприятно засмеялся булькающими звуками, подполз ближе на четвереньках и в точности как собака начал его разглядывать.
– Что это с ним? – удивился вор, названный Трикошкой. – Он своих знает, а к чужим привыкает долго. Красавчик, ну ты чего, испугался?
Демон его будто не слышал, он приподнялся и снова осел на пол. А потом принялся разевать рот в немом крике. Пытался схватить Арая за руки, потом за щиколотку. Кейсар ему позволил только рассмотреть свое запястье, а потом растворился в воздухе и появился уже по ту сторону решетки. Но после этого чистокровный начал биться о нее, точно пытался прорваться к нему.
– Он тебя будто узнал, – заметил Мейз. – Что он на тебе искал?
– Браслет, – выдавил Арай, хоть горло и пересохло. – Возможно, он никогда здесь не видел полукровок.
– Ты тоже умом тронулся? – не понял его величество. – Какой еще браслет?
Мир Арая покачнулся и поплыл в сторону, он едва устоял на ногах. И далеко не сразу осознал, что ему задают вопросы:
– Что же посоветуешь с ним делать? Отпустить не можем, да он и не выживет на свободе, а убивать не за что – он же беззащитен, как ребенок.
Арай отступил еще на шаг, с трудом собираясь. Выдал решение:
– Дать листы и карандаш. Он не говорит, но может уметь писать.
Мейз недовольно отмахнулся:
– Даже если грамотен, то не станет это открывать!
– Станет… – прохрипел Арай, придя в полную уверенность. – Теперь станет.
У «Красавчика» появилось новое развлечение, в которое он погрузился всей своей больной головой. Два дня он не понимал, что делать с листами и рвал их, но хорошее отношение и добрая еда успокоили его – и он начал черкать каракули.
– Белиберда безумца, – сказал надзиратель, передавая Мейзу листы.
Но тот уже что-то заподозрил и ждал, когда его догадку подтвердит Арай:
– Возможно, демонское наречие. А у нас нет ни одного словаря. Ви говорила на общем языке, но его поврежденный разум работает по своим законам.
– Посмотри, Арай, – оживился Мейз. – Вот эти две каракули похожи на рисунки – маленький человечек и большой человечек, тебе не кажется?
Ему не казалось – ему уже было очевидно. Возможно, Ви все время говорила правду. Этот заключенный когда-то принес младенца из Мрака, и тем младенцем вполне мог быть Арай Сэрс. Демона поймали, или он просто бросил малыша в лесу, чтобы отвести погоню. Вот только у Арая никогда не было рисунков кровавой помолвки – это точно. И еще немного не сходился возраст. Чистокровный мог перепутать из-за необычной внешности кейсара. Какой-то ребенок был, в этом уже нет сомнений, а лицо Сэрса просто напомнило ему о том событии.
