Тальяна Орлова
Хана драконьему факультету

Глава 8

О том, что Сат великолепно защитил диплом, я тоже уловила по слухам. Я и раньше знала про его учебную успеваемость, но все-таки некоторые проколы за ним водились. Но в эту последнюю сессию он буквально через голову перепрыгнул, от первого потока сдающих подобных результатов никто не ожидал. Я даже разговоры наших преподавателей слышала и уже по одному слову «блестяще» догадывалась, о ком они говорят. Но ведь он эйр, ему было вовсе необязательно так стараться… и так спешить. Объяснила себе тем, что он просто решил отвлечься от собственных терзаний, с ушами утонув в учебе.

Уже утром все сдавшие навсегда уедут из академии – сейчас в зданиях и без них перенаселение. Вечером я подорвалась в проход к мужскому крылу корпуса, но очнулась среди мирашей. Им-то и объясняла:

– Держите меня щупальцами крепче, скользкие товарищи. А то ведь сил нет, как охота попрощаться! Ненавижу эти последние разговоры, терпеть их не могу, но так хочется хоть слово ему сказать. Ведь я совсем не злюсь, что он не потянул время до второго потока сдающих выпускников… Правильно поступил, предусмотрительно! И прощаться тоже незачем – зачем ему настроение перед уходом портить? Как думаете, может, мне к соседу его завернуть? Спросить, нет ли лишнего пера, а то мои иссохли? Или Сат уже уехал, не стал дожидаться утра? Тогда я случайно все лишние перья могу его соседу и в мягкие места воткнуть…

В общем, тот вечер я кое-как пережила и даже не сорвалась. А плохое настроение можно и на женихе сорвать. К нему-то я и шла перед первой парой – сказать, что завидую чужим успехам, то есть мечтаю, чтобы и меня на выпускном курсе блестящей называли, а не средненькой. Потому дорогому ректору придется еще больше со мной заниматься, учителя лучше все равно во всем свете не сыскать.

Но уже в приемной поняла, что выбрала плохое время. Там же мялась Данна и не позволяла секретарю ее выгнать – видимо, тоже заинтересовалась, что за интригующие крики раздаются из кабинета. И раз даже Данне любопытно, то мне любопытно втройне. Теперь помощницу ректора мы в четыре руки на место усаживали и слова не давали вставить. Да и что такого, если мы причины скандала узнаем? Мы же тут все одна семья!

Помощница смирилась до такой степени, что позволила Данне подкрасться ближе и совсем-совсем немного приоткрыть дверь. Прижавшись ушами к поверхности, мы ощущали ее дребезжание от возмущения ректора:

– Ты спятил, эйр! Ты из меня решил все жилы вытянуть?! Кого ты во мне рассмотрел – бесхребетного идиота?

Ответили ему не так громко, но тоже напряженно:

– Даже интересно, что ты в этом случае можешь предпринять, эйр.

Ого, значит, Сат еще академию не покинул. А их эйро-перекличка – верный знак натянутых нервов. Они всегда на нее переходят, когда уже имена друг друга не хотят выговаривать.

– Как что?! – голос ректора снова ударил по двери. – На правах родного дяди возьму тебя за шкирку и провожу до ворот!

– Попробуй. А я вернусь с пунктами из устава, который ты сам когда-то и сочинил. Позволишь цитату, эйр? «В случае блестящей сдачи итоговых испытаний и наличия вакансий руководство академии не вправе отказать претенденту, невзирая на его титулы и ранговое положение». От себя добавлю – у меня еще и с ранговым положением все в порядке, даже чуть лучше, чем моя защита диплома.

– Ключевую фразу пропустил – при наличии вакансий!

– А ассистент с кафедры общей практической магии еще не принес свое заявление? Я полчаса назад с ним договорился.

– То есть дал взятку, чтобы он тебе место освободил?!

– С моей стороны это было весьма грубо. Но, к счастью, в уставе я так и не нашел ни одной отсылки к такому жуткому преступлению. Очень непредусмотрительно с твоей стороны.

Ректор замер – возможно, ненадолго подавился воздухом. И после уже не кричал, однако злости в его тоне звучало еще больше:

– Эйр, для тебя специально восемь мест в министерстве приготовили – на выбор. Зачем тебе рваться в преподаватели при таких исходных данных? Вот я в свое время глупость совершил, до сих пор страдаю. Но у меня хотя бы имеются педагогический талант и научный интерес, которых в тебе чуть меньше, чем ноль.

– Научусь. А пока я проявляю социальную ответственность, как настоящий эйр. Для работы в министерстве я, мягко говоря, слишком молод и неопытен. Почему бы сначала не набраться знаний, а лет через десять уже идти в политики или управленцы?

– Десять лет? – яростно расхохотался ректор. – Она заканчивает через три! И руку дам на отсечение, что как раз после этого ты потеряешь всякий интерес к этой работе!

– Ставки делать не будем, эйр. Я так далеко не загадываю, – Сат еще и улыбаться начал, чем еще сильнее возмутил своего собеседника.

Данна скосила на меня взгляд – будто нашла виноватую. Но действительно, всем присутствующим было понятно, кто такая «она», из-за которой Сат придумал всю эту хитрость. И я от ее взгляда смутилась, словно сама участвовала в организации происшествия. Сату вряд ли могли отказать и раньше, однако он не просто так подстраховывался и пунктами из устава. То есть лишил дядю всех козырей.

– Хорошо! – рявкнул ректор. – Великолепно! У меня самая лучшая академия на свете, если эйры по вечерам моют стеклянные колбы! Вот это штат, я вам скажу, я теперь и уборщиц только из принцесс смогу набирать! Только ты ошибаешься в главном – эта кафедра не имеет никакого отношения к драконьему факультету, то есть ты с моей невестой как был за стеной, так и останешься.

Сат ответил после короткой паузы:

– Ты уже почувствовал, что твои невеста и дочь уже тут? Тогда отвечу сразу для всех заинтересованных. Я и не собираюсь оказаться с ней по одну сторону стены. Но первые годы для нее будут самыми сложными. Особенно с ее характером. Я просто хочу быть там, где в нее кинут очередной столп драконьего огня. Не больше.

– Вот ведь жаль, что я тебя в прошлый раз не добил… – ректор, поняв, что проиграл, заговорил спокойнее. Но вспомнил о нас и закричал уже в сторону двери: – Студентки Дикран и Реокка, живо на лекцию! А то я вас обеих отчислю! От племянника не смогу избавиться, так зайду с другой стороны! А ты, эйр, стой, нам надо обсудить заодно и твою юношескую хроническую отвагу…

Мы с Данной вняли и поспешили убежать. Господин ректор сейчас в таком состоянии, что и дочь может не пожалеть. Замедлили шаг уже в учебном крыле, и Данна сразу принялась меня отчитывать за неимением под рукой Сата:

– Вот в этом вопросе я с папой полностью согласна! Глупость несусветная! Ничего тебе уже не сделают, тревоги лишние. Да и отец тебя защитит в случае чего – это он раньше терялся, но после решения совета и для себя определился. Но Сат просто не может уйти… не может отпустить свое сокровище из виду, хотя больше никогда в жизни к нему не притронется!

– Зачем ты кричишь? – я старалась говорить ровно. – Не я ведь виновата ни в его характере, ни в решении.

– Да потому что ты не влетела в кабинет! Пощечину бы ему залепила, отрезвила бы. Разревелась бы, в конце концов, от мысли, что он не только себе жизнь ломает, но и тебе заодно!

– Разреветься не додумалась, – призналась я. – А что бывает за пощечины эйрам? Руки по локоть отрубают?

– Очень смешно! Единственное, что тебе было нужно, – капля свежего воздуха от бывшего любимого человека!

Я не спорила, потому что за этими нервами признавала ее правоту. Мимо проплыла «Кларисса», благостно улыбнулась и кивнула нам. Вот, хотя бы эта иллюзия в академии в ближайшее время не рассеется. В отличие от всех остальных иллюзий.

Все занятия прошли в раздумьях, я даже пару замечаний за неверные ответы получила. И сразу после последней лекции снова поплелась в ректорат – уже не для того, чтобы за счет ректора поднять себе настроение, а попытаться поднять настроение ему. Вернее, нам обоим.

На этот раз он был один, да и секретарь будто меня дожидалась, сразу кивнув, чтобы проходила внутрь. Я вошла в кабинет и без приглашения села напротив большого стола. Не стала дожидаться, когда господин Дикран отвлечется от дел – подобного и не дождешься:

– Послушайте, господин ректор, думаю, что должна сама поговорить с Сатом о произошедшем. А с вами советуюсь, чтобы он точно послушал… – я замолчала, но мужчина так ничего и не ответил, потому пришлось объяснять, углубляясь в личное: – Не буду врать, что хотела быстрее с ним попрощаться. Не хотела. Но попрощаться нам с ним придется.

Ректор поднял уставший взгляд, долго смотрел на мое лицо, как если бы самому себе отвечал на вопрос, насколько я искренна. Затем встал и, также глядя на меня, обошел стол. Я занервничала – уловила, что он, за отсутствием других виноватых, готов назначить виновницей меня. Потому тоже поднялась на ноги и заговорила быстрее:

– Я не знала о его планах, господин ректор! И не понимаю, зачем он так поступает. Возможно, не хочет расстраивать меня – и в этом случае именно я должна поговорить с ним один на один.

Непонятное молчание в ответ беспокоило все сильнее. Но ректор еще и шагнул ко мне, резко подался вперед и вдруг мягко толкнул. Я больше от неожиданности отступила, пока не уперлась спиной в книжный шкаф. Но он не закончил движение – подался на меня, перехватил за руку, прижался почти всем телом и начал мучительно медленно приближаться к моему лицу. Меня только через секунду, когда наши губы почти соприкоснулись, догнало осознание, потому теперь я пихнула его в грудь и закричала что есть мочи:

– Вы что творите, господин ректор?!

– Меня зовут Нарат, – голос прозвучал тоже устало.

Это равнодушие после немыслимой сцены раздражало еще сильнее:

– Превосходно! Что ты творишь, Нарат?!

– Веду себя, как твой жених.

– Формальный! И я влюблена в Сата, не забыл? К тебе – как и ко всем другим – я не испытываю ровным счетом ничего! Потому спрашиваю в третий раз – к чему это представление, Нарат?

– Студентам, которые не осваивают теорию, иногда нужно показать на практике, – он наконец-то сделал шаг от меня, хотя смотрел так же внимательно своими чернющими эйровскими глазами. – Показываю, почему ни твои, ни мои убеждения на Сата не подействуют.

Я мгновенно остыла и попросила:

– Вам придется еще и теорией добавить, я не во всех темах схватываю на лету.

Он вздохнул и наконец-то оторвал от меня взгляд.

– Сат не может от тебя уйти. Рискует своим рассудком, будущим, объясняет тем, что хочет тебя защищать, но факт в том, что он просто не может уйти. Не способен, пока он тот, кто он есть – чистокровный дракон. Именно поэтому нет никакого резона даже в твоих просьбах.

– Я все еще не понимаю, господин ректор, – без крика я сразу перешла на предыдущее обращение. – Ведь Сату известно, что уже ничего не изменить.

– Известно. Потому он не сделает ни одного шага к тебе. Как не может сделать ни одного шага от тебя. Улавливаешь, Кларисса? Эйр никогда не возьмет того, что принадлежит другому эйру. Но правда-то в том, что это я взял то, что принадлежало ему. Он смирился, но хочет гарантий, что наш союз навсегда останется формальным. Сам он не может участвовать, но ему и не придется. Ведь ты всегда, пока его не забудешь, будешь кричать: «Я к тебе не испытываю ровным счетом ничего». Не только в мой адрес. Даже если наша помолвка развалится, ты будешь это говорить любому, кто посмеет приблизиться. Вряд ли он до конца это осознает. Он не может уйти от тебя, ведь тогда появится риск, что он когда-нибудь уйдет и из твоих мыслей.

Я обескураженно сделала вывод:

– Вы выставляете Сата каким-то абсолютным эгоистом…

– Не эгоистом, – поправил ректор. – Или не в драконовой терминологии, поскольку мы все в определенном роде эгоисты. Просто его заставили загнуть в узел свою природу, вот он подсознательно и ищет способ ее не сломать. Даже если это будет стоить твоего и его счастья. Хотя вслух и самому себе он, конечно, будет говорить, что желает тебе только добра. Я тебе это рассказываю не для того, чтобы испортить о нем впечатление, просто ты обязана подумать и с этой стороны. Ты умная девочка, Кларисса, сама сможешь расставить приоритеты. Когда-нибудь. Далеко не сегодня.

Я посчитала разговор оконченным – все равно его надо осмыслить. Хотя перед уходом выдала:

– Вы до сих пор хвалили только мой характер и усердие, а теперь и ум зацепили. Так я скоро поверю, что вы во мне видите больше достоинств, чем недостатков.

– Пока я вижу в тебе только ярмо, Кларисса. Но надеюсь, что хотя бы привыкну к этому ощущению. Когда-нибудь. Далеко не сегодня.

Я кивнула, прекрасно понимая, что он не в лучшем положении. Его ведь тоже против воли запихнули между двух огней – Сатом, которого он бесконечно обожает, и мною, от которой мечтал навсегда избавиться. И, вполне возможно, его гордость от этой ситуации тоже страдает – пусть помолвка и формальная, но мужчине его статуса такая подоплека всего происходящего точно радости не прибавляет. Нам бы с ним как-то объединиться, попытаться друг друга понять. Но это так сложно с человеком, который мечтает от тебя избавиться и называет грузом на шее.

Именно в этом я его напоследок и упрекнула:

– Знаете, дорогой жених, я бы за вас даже замуж вышла, не будь вы таким…

– Каким? Не тем Дикраном?

– И это тоже! Но я имела в виду – не будь вы таким толстокожим. Вас даже захочешь понежить – зубы сломаешь.

– Ты меня зубами нежить собиралась? Тогда я даже рад, что отрастил иммунитет.

Хотя я ошиблась по поводу невозможности. Ведь заставил меня и теперь улыбнуться, потому общий язык мы рано или поздно найдем!

Глава 9

Тот факт, что еще один эйр остался работать в академии, сказывался не только на мне. Я снова просто услышала отголоски слухов, на этот раз от Кары:

– Маги немного успокоились, – вещала она заговорщически. – Впервые на их факультете произошли хоть какие-то изменения!

Сая подхватила таким же многозначительным шепотом:

– Я, конечно, их не оправдываю – то, что они устроили в прошлом году, нельзя оправдать! Но давайте честно: у магов довольно сильный потенциал, и если бы их обучали драконы, то и успехи были бы совсем иными.

К нашему столику как раз подошли Мия с Драином. И ястреб, застав конец разговора, тут же вставил свое мнение – для их прямолинейного народа подобное невозможно остановить:

– Чистокровный из ведущего дома по собственному желанию остался на их кафедр-ре! С одной стор-роны, это и есть верное решение для усиления их подготовки, но с другой – выглядит как поощр-рение за бунт. Да, маги, оставшиеся в академии, в попытке перевор-рота не участвовали, однако будем честны – они опр-ределенно на стороне своих товарищей. И что же делает р-ректор? Показывает, что они силой добились того, чего не могли добиться вежливостью на пр-ротяжении поколений!

– Сомневаюсь, что у ректора был выбор, – закончила я тему себе под нос.

И теперь смотрела искоса на малочисленный магический факультет – парни что-то бурно между собой обсуждали. Не исключаю, что тот же самый вопрос – к их образовательной программе начали относиться серьезнее или хотя бы сделали к тому первый шаг! И снова сжалось сердце от поступка Сата, который оказался еще многограннее, чем показалось вначале. Я абсолютно уверена, что он мог выбить себе место на любом факультете, в том числе и на драконьем. И на бытовом ему было бы чем заняться. Не означает ли его решение, что он всегда – вот буквально всегда! – внимательно слушал мои рассуждения и отчасти с ними соглашался?

Я, закончив обед и забыв попрощаться с друзьями, встала и пошла к ним – даже не представляю толком зачем. Просто тянуло меня потребностью поблагодарить Сата, а как раз его благодарить прямо я не могла. При моем появлении студенты, все как один светловолосые, тотчас притихли в тяжелом ожидании.

– Я знаю, что здесь враг номер один, – начала без приветствий и ненужных оправданий. Заняла свободный стул, пока маги не очнулись и не убрали его подальше. – Но думаю, что нам давно пора поговорить.

– О чем же? – скривился один, который сидел ко мне ближе. – О чем говорить достопочтимой госпоже Клариссе, невесте Дикрана, главной защитнице драконов, с простыми смертными?

– Ого, сколько ко мне эпитетов приписали! Забыл еще один – так или иначе, но я одна из вас.

– Неправда! – воскликнул другой обладатель змеиной крови. Он сидел дальше остальных, но даже с расстояния прожигал ненавистью. – Мы думали, что ты одна из нас, пока ты не выбрала иную сторону. Как тебе хватает наглости называться змеей после убийства нескольких змей?

Я наклонилась к столу, чтобы вернуть ему взглядом то же напряжение:

– Я защищала жизнь подруги. Чувствуешь разницу? И вам не пришло в голову, что если бы драконы напали на магов, то сейчас я называлась бы главной защитницей змей? Речь никогда не шла о сторонах, а только о справедливости!

– Справедливость, – он повторил с жуткой улыбкой. – Самое устрашающее слово, которым легче всего ломать судьбы. Кто ты такая, чтобы знать, в какой стороне лежит правда?

– Ну ты ведь, кто ненамного меня старше, уверен, что знаешь!

– Вероятно, только по той причине, что я всегда был, есть и буду в этой среде – изнутри, понимаешь ли, видно четче.

Ответ с натяжкой можно было назвать размытым. Но мой пыл ему охладить удалось – я действительно ничего толком о мире и проблемах носителей змеиной крови не знала. Понимала, что пришло время менять детали, но даже не представляла, с чего надо начинать. Посмотрела на каждого блондина по очереди, попыталась сформулировать общую для них черту. Как драконы – высокомерные собственники, лисы – хитрые и пакостливые, волки – по-собачьи преданные и агрессивные, таким же свойством на первый взгляд объединялись маги – они холодные и отстраненные. Они, в отличие от всех остальных, даже к собственному потомству не привязаны, судя по моему отцу. В себе я подобного не ощущала, но допускала, что со стороны может выглядеть иначе. Тяжело вздохнула и решила, что разговаривать бессмысленно – это не те люди, к которым можно пробиться искренностью или радушием. А я ведь хотела поинтересоваться, как они относятся к работе Сата на их факультете. Но это ни к чему. Наоборот, могу сделать только хуже: если в данный момент они рады, то способны и пересмотреть свою оценку нового ассистента – мне назло.

Перед уходом – а мне не оставалось другого, кроме как уйти – сказала:

– Просто в другой раз, когда вам понадобится сильный союзник, не вынуждайте его угрозами, не пытайтесь убить его друзей, а попробуйте объяснить, что же там видится изнутри.

Шагала я с тяжелым сердцем – хорошо понимала, что именно ко мне маги никогда не обратятся. Для них я хуже эйра Сата, если разобраться, и в определенном смысле они полностью правы. Но настроение упало – именно от ощущения собственного бессилия в попытке понять, как должна выглядеть справедливость для всех.

* * *

На выходные мы, как обычно, возвращались из академии втроем, с ректором и Данной. Она без умолку сокрушалась:

– Все, мне официально скучно! Сат теперь обедает с преподавателями, у Клариссы сотня приятелей, и она успевает уделить внимание каждому! А мне, сожрите меня бесы, приходится участвовать в сплетнях одногруппниц о Кирсанне, которая без единого слова всех достала!

– Допустим, не сотня у меня друзей, – поправила я.

– Почти! – Данна обратила внимание на меня. – Знаешь, как это называется? Товарищеская проституция!

– Чего?! – теперь и я закричала. – То есть если драконы не умеют общаться с людьми, они ищут причины в других?

– Я умею общаться с людьми!

– Тогда есть идея! Садись с нами – на ведьмовской сектор. Там как раз точка сбора для всех, кто умеет общаться с людьми!

– Чего?! – завопила она тем же тоном, как я недавно. – Пап, ты ее вообще слышишь? Воспитывай свою невесту, а то она благородную эйру, твою любимую дочь, скоро с лесными разбойниками перемешает и не заметит!

Он не успел начать меня воспитывать, потому что и мне было что сказать:

– Господин ректор, остановите здесь! Не вижу ничего плохого, если проведу свободные дни в компании сестры!

Мужчина взгляда от окошка не отрывал и ответил предельно равнодушно:

– Не получится. Пока копия твоей сестры витает по академии, саму ее я поселил в нашем поместье. Никому из нас нет выгоды, если ее увидят в столице во время занятий. У меня с твоим отцом сделка, потому до конца этого семестра я ее не трогаю.

Забыв о короткой ссоре, мы с Данной хором заголосили то же слово:

– Чего?!

– Того, – он наконец-то повернулся и посмотрел на обеих нас хмуро. – А теперь вопрос на мешок золотых: кто организовал иллюзию? Кларисса или Сат? Ответить может Данна – как раз как моя любимая дочь.

Она сразу покраснела и опустила голову, пробубнила под нос:

– Ты о котором Сате говоришь? Что-то сообразить не могу.

– А я вообще в ужасе, что не заметила подмены! – подхватила я. – Вы хотите сказать, что моя сестра не сестра мне вовсе? А ведь я с ней вчера генетику оборотней обсуждала, и она так кивала, будто уже всю программу догнала!

– Добавь в тон еще немного удивления, Кларисса, а то у меня недостаточно барабанные перепонки звенят.

Я и добавила:

– У вас еще какое-то поместье есть?! Вот ведь скупердяи – даже от дорогой невесты сей факт скрыли! Красивое местечко, должно быть? Когда покажете? Заодно сестрицу проведаю…

Ректор резко согнулся, упер локти в колени, а лицо обхватил большими ладонями. И начал медленно, осторожно выдыхать. Трудно ему с нами – одна, вторая, еще и третья на голову свалилась. И кто с такой оравой ошалелых девиц справится, если не человек его опыта? Я ободряюще похлопала его по плечу – пусть знает, что лично я его поддерживаю!

* * *

Вечером того же дня мне в замок Дикранов доставили запечатанную записку. Почерк Клариссы мне был хорошо известен:

«Дорогая сестра! Драконы заточили меня в тюрьме, как принцессу из старых сказок! Не то чтобы заточили, и не то чтобы в тюрьме, но именно так оно выглядит. В общем, встретимся в полночь возле городских ворот – мне нужно срочно развеяться и развеять тебя. Кирсанна».

У Клариссы без балов хроническая тоска начинается. Красавице всегда в четырех стенах тесно. Но выбираться куда-то ночью? Видимо, совсем впала в отчаянье. Тем не менее я тоже хотела ее увидеть – обменяться новостями, удостовериться, что все в порядке. Понятное дело, никому об этом сообщать не стоит – я все-таки невеста эйра, а не гулящая по ночам легкомысленная особа.

За ужином вела себя сдержанно, пытаясь отвлечь несуществующие подозрения о предстоящих планах:

– Столица – ведь очень спокойный город? Не бывает ли здесь воров и грабителей?

– Самый спокойный, – с удовольствием объясняла Данна. – Поскольку здесь самая большая концентрация эйров – только полные идиоты решат творить преступления под носом драконов, которые считают своим долгом защиту порядка.

– И тем не менее в мире встречаются полные идиоты, – скептически добавил к ее разъяснениям ректор. – Кстати, Кларисса, после ужина можем позаниматься. Должен отметить, что последнюю контрольную работу только ты и Лайна написали на удовлетворительный балл. Я очень рад, что хоть эти усилия дают результат. Данна, ты намек заметила? Про позаниматься. Встречаемся в библиотеке через полчаса.

– Ну пап! Знаешь, почему выходные так называются? Я тебе сейчас расскажу!

И так она ему хорошо, по-родственному, все рассказала, что в библиотеку затащили меня одну – я даже не успела заметить, когда пропустила момент, в котором требовалось вставить и свое мнение. Поглядывала на настенные часы – времени еще полно, потому не начала запоздало сопротивляться.

– Садись ближе, Кларисса, разберем для начала твои основные ошибки – ты всякий раз забываешь делать поправку на изменение резерва в третьем поколении!

– Какой вы все-таки иногда забавный, господин ректор! Ругаетесь, когда хочется похвалить. А блеск-то в глазах от восторга за мои успехи не спрячешь! Давайте сюда свой резерв – покажу, как я умею делать поправки!

– Мой резерв? Целиком? А ты потянешь?

Его настроение можно было назвать игривым, но я сосредоточилась и аккуратно переписала формулу, не сделав своей обычной ошибки. Хвастливо передвинула лист к нему, ректор после беглого взгляда кивнул.

– Мне бы перейти к изучению неизвестных науке резервов, – произнеся это, он глянул на меня внимательно. – И без образцов ткани даже не с чего запустить исследование. В ближайшие дни придется обязать всех магов сдать для начала кровь.

– Что? – я заерзала. – У вас магов осталось – по пальцам пересчитать. Вы их решили добить новыми зверскими требованиями? Что у вас, драконов, за удовольствие такое – притеснять притесненных?

– Выход-то какой, Кларисса? Я постараюсь выставить этот вопрос максимально тактичным образом. Но мы не представляем, чего можно от змей ожидать, мы совершенно не понимаем, с какими особенностями они передают свою генетику потомству, почему их магия так нестабильна, но в среднем сильна, и именно потому возникает острое предубеждение – лучше вовсе исключить непонятное, загнать его в рамки, чем ждать взрыва с любой стороны. Это не дискриминация. Но будет воспринято именно как дискриминация.

Я немного покатала эту мысль в голове туда-обратно, затем решительно протянула руку в его сторону, натягивая повыше рукав платья:

– Берите крови, сколько надо. А магов по возможности не трогайте!

Жаль, что те даже не узнают о моем героизме, о моей жертве для их защиты. Но по-другому подумать даже не получилось – уж очень остро я вспоминала взгляды ненависти и недоверия змей.

Ректор, как фокусник, выудил откуда-то из воздуха небольшую колбу, наклонился к моей руке:

– Ну, раз ты сама предложила…

– О кикиморы, – догадалась я с опозданием. – Вы сразу знали, что так и будет! Что я непременно предложу свою кандидатуру – из чувства вины!

– Разумеется, – он уже не отвлекался от дела. – Теперь только руку твердо держи. И повторяй про себя слово «дискриминация» – я его буду часто использовать.

Сам процесс был не слишком болезненным, все-таки ректор – маг высочайшего уровня. Смотреть только неприятно, как кровь из моей вены медленно перетекает по трубке в колбу. Он еще и приговаривал, как заправский знахарь:

– Это немного, но может появиться легкая слабость. Потому рекомендую выпить на ночь бокал красного вина и побыть в покое.

После того, как закончил, он просто прижал ладонь к маленькой ранке, и когда убрал – даже следа не осталось. Я все равно потерла на всякий случай кожу сверху, поскольку казалось, что все еще пощипывает.

– Тогда на сегодня все? Я пойду в свою спальню умирать от слабости? Или напоследок вам еще несколько формул расписать, чтобы вы меня наконец-то с чистой душой похвалили?

– Пиши, – он вернул лист обратно мне. Дождался, когда приготовлюсь, и озвучил вопрос: – Пиши, например, о том, что именно Сат создал иллюзию твоей сестры.

– Это еще зачем? – я улыбнулась. – Господин ректор, ну для чего вы изображаете раздражение? Ведь на самом деле ничуть не разозлились! Вы не хотели брать Кирсанну на факультет – и нате, ее там как раз нет. Все довольны!

– Я просто проверяю, как хорошо ты меня слушала в последний раз, – он зачем-то повернулся ко мне и смотрел теперь серьезно и внимательно. – Я знаю, что это сделал Сат – уж слишком тема его диплома напоминает происшествие. Но у меня нет доказательств. Нужен хоть один свидетель его намерений.

– Я свидетель? – захотела рассмеяться. – Я-то почему?

– Потому что если ты все правильно поняла, то тоже заинтересована в его уходе. Нарушение дисциплины я уже могу засчитать как причину увольнения сотрудника – тоже пришлось перечитать устав на досуге. В этом случае ему не помогут ни выпускные баллы, ни родовые статусы. Вот потому и спрашиваю, Кларисса, как внимательно ты меня слушала.

Слушала-то внимательно и думала много. Но в данный момент ректор ставил передо мной какую-то немыслимую дилемму – будто на меня перекладывал ответственность за увольнение Сата. Если тот не может уйти сам, то ему надо помочь. Так согласна я быть той, кто поможет? Да, была согласна еще полчаса назад, но не при такой постановке вопроса.

– Видите ли, господин ректор… – аккуратно начала я. – В местах, где я росла, за стукачество можно было и оглоблей по сопатке прохватить…

Ректор медленно закрыл глаза, еще неспешнее открыл, как если бы ему эти две секунды помогли постичь всю глубину моего признания.

– Та-ак. А теперь переведи. Стукачество, оглобля, сопатка – ты перешла на какой-то туземный язык? И в каких таких местах ты росла? Сомневаюсь, что твой состоятельный псевдо-отец Тристан Реокка живет в тех же местах.

Я тотчас прижала ладонь ко лбу:

– Ой, слабость какая-то накатила! Мне срочно нужны бокал вина и покой!

– А вот это уже прозвучало почти как свидетельские показания! Как ты сказала – Сат сделал иллюзию?

– Пойду я, дорогой жених, не хочу падать в обморок прямо на ваших глазах! Некультурно это, всю романтику на корню рубит, а у нас с вами как раз романтический период в разгаре!

Дверь библиотеки почему-то не поддалась. Я обернулась – и точно, ректор вскинул руку, удерживая ее магией.

– Еще один вопрос, потом можешь и в обморок убежать. Какая твоя настоящая фамилия и где искать твою настоящую родню?

Все-таки заинтересовался, а я-то надеялась, что этот момент никогда не наступит. Но ведь он и так уже до основного додумался – вернее, нюхом своим донюхался. И я решила ответить, а иначе на свидание с Клариссой точно опоздаю. Выдавила обреченно, словно пойманная с поличным:

– Лорка я. Палёная.

– Фамилия такая? Полевая? – он, наверное, не расслышал.

– Не, Палёная, – поправила я. – Пра-прабабка у меня самогоном приторговывала – удачно дело шло, пока полсела с животами не слегло. С тех пор моя семья носит гордое имя… Палёных.

Признание мое было душевным и самым честным, но ректор почему-то не оценил:

– Бесы… это предел.

Он и сам был близок к обмороку – по крайней мере мешком рухнул в кресло. Дверь сразу же приоткрылась от моего следующего усилия. Но я решила проявить доброту и напоследок успокоить:

– Нет, господин ректор, пока не предел! Предел будет, когда мне диплом придется выписывать – то ли на Клариссу Реокку, то ли на Лорку Палёную. Вы ведь за три года придумаете, как выкрутиться? И теперь окончательно понимаете, что до свадьбы ну никак нельзя довести?

Я ответа не ждала, но стон отчаянья слышала до самого лестничного пролета. Слабенькие они какие-то, эйры эти хваленые.