banner
banner
banner
Голос греха

Такэси Сиота
Голос греха

Однако здесь они столкнулись с многочисленными несчастьями.

Из-за того что с радиосигналом, который был необходим для связи, возникли неполадки, двигатель «заглох слишком рано», и весь стратегический план, согласно которому предполагалось отогнать машину в укромное место и заменить ее на абсолютно идентичную, быстро развалился. Преступники напали на молодую пару на восточном берегу реки Ёдогава, но не оставили без внимания и западный берег, чего полиция не учла. Кроме того, во избежание перехвата радиосвязь была запрещена, поэтому находившиеся недалеко от дамбы оперативники громко обменивались информацией, и жители окрестных домов, приняв это за ссору, сообщили в полицию. Несмотря на сверхсекретность операции, экипаж патрульной машины, будучи не в курсе обстоятельств, прибыл на место с включенной сиреной, и подозрительный автомобиль сорвался и помчался прочь с огромной скоростью. И хотя оперативники обнаружили его и преследовали, буквально за долю секунды до переключения светофора на красный свет он успел проскочить перекресток и исчез во мраке. Позже выяснилось, что этот автомобиль принадлежал молодому человеку, на которого было совершено нападение.

Полиция префектуры оказалась буквально в шаге от того, чтобы поймать преступников. Однако, в условиях сверхсекретной операции, единственной целью которой является задержание на месте преступления, один шаг остался или сотня шагов, уже не имеет значения. Что касается девушки, то ее обнаружили живой и невредимой около одной из станций частной железной дороги примерно в двух километрах от места похищения, и это было единственным счастливым моментом в череде невзгод.

Закончилось все лишь задержанием мужчины, который не имел отношения к преступникам. И в довершение ко всем неудачам 4 июля, в понедельник одна из общенациональных газет на первой полосе утреннего выпуска поместила ошибочную информацию об «аресте преступника по делу “Гинга”». Конечно, это был сенсационный материал, поскольку данное издание было единственным, кто следил за действиями полиции, но он был очень далек от реального положения дел.

После этого болезненного поражения руководство расследованием почти полностью взяло на себя Национальное полицейское агентство, которое сделало установку на то, чтобы «поймать всех разом». С другой стороны, члены следственной группы полицейского управления префектуры Осака, о чьей неудаче стало известно из газетной публикации, оказавшись за бортом, занимались расследованием уже не с таким энтузиазмом. В отношениях с Национальным полицейским агентством наметился разлад. Под давлением изнутри и снаружи полиция Осаки дрогнула.

Акуцу подумал, что если выделить три кульминационных момента в деле «Гин-Ман», то первым из них, безусловно, был период с похищения главы компании Кикути до неудавшейся попытки задержания преступников.

Закончив фотографировать, Акуцу просто стоял и смотрел на склад и на унылый безлюдный пейзаж вокруг него. Даже воздух в этом месте был пропитан смутной тревогой, и Акуцу вдруг явственно ощутил: несмотря на то, что прошло столько лет, здесь все еще веет дыханием давних событий.

Преступники никуда не делись.

По мере того, как эта совершенно очевидная мысль все больше овладевала Акуцу, душу его накрывала плотная туча, подобная той, которую он видел в Лондоне…

26 июня «Курама Тэнгу» неожиданно отправили во все газеты «письмо о перемирии» со словами: «Я прощаю “Гинга”». В нем говорилось о месте, где их надо искать. «Мы в Цюрихе, Лондоне или Париже», «Езжайте в Европу ловить “Курама Тэнгу”»…

Компания «Гинга» была прощена. Все думали, что на этом дело будет закрыто. Но преступники уже нашли следующую жертву.

3

Походив еще немного вокруг склада, Акуцу решил поехать к родителям.

На чисто убранном кафельном полу прихожей не было ничего, кроме сандалий и подставки для зонтиков. Запах родного дома подействовал успокаивающе.

– Я дома.

Акуцу поставил сумку на обновленный два года назад пол гостиной. На его глухой голос из кухни откликнулась Кэйко – его мама.

– Я же приготовила тебе тапочки.

«Да, маму прежде всего волнует, что у меня на ногах», – усмехнувшись, подумал Акуцу и опустился на приятный на ощупь плюшевый диван. На стоящем рядом столике лежало несколько журналов «Кукольные дома в японском стиле». Вот уже несколько лет это было страстным увлечением отца.

– Он ведь давно к этому пристрастился? – Акуцу с участием в голосе показал на журналы.

Сощурившись – так, что морщинки в уголках глаз стали более заметными, – мама кивнула. Складки и морщины у носа и губ напомнили Акуцу о ее возрасте.

На кухне, где стоял сильный запах лука, мама быстро резала продукты. Акуцу предложил свою помощь, но в ответ услышал: «Еще не дай бог палец порежешь, так что сиди уж». На обеденном столе стояла газовая горелка, на которой располагался черный железный котел набэ[49]. Мама, узнав, что придет Акуцу, решила приготовить его любимое блюдо сукияки[50].

– А, ты уже пришел…

Держа в руках карманный электрический фонарь, вошел отец – Масаси. Худощавый, он вечно сутулился и, как обычно, был одет во фланелевую рубашку, заправленную в брюки.

– Мать, у нас пальчиковые батарейки есть?

– По-моему, закончились. – Мама отвела взгляд от разделочной доски. – Отец, переложи, пожалуйста, в тарелку вермишель конняку[51].

Тот, кивнув, пошел на кухню.

Глядя на родителей, молча занимавшихся подготовкой ингредиентов для сукияки, Акуцу подумал, какими спокойными они выглядят. Как только начинаешь работать, кажется, что ход времени ускоряется, а ведь родителям уже по 65…

Отец, работавший в аптеке рядом с многопрофильной больницей в двадцати минутах езды на машине от дома, за исключением дней, когда ему приходилось задерживаться на работе, или вечеринок накануне Нового года, ужинал дома. Он любил бывать один: неподвижно сидел перед доской для игры в го[52] или внимательно смотрел по телевизору передачи про рыболовство. Акуцу считал, что отец никогда не говорил дома о работе потому, что на рабочем месте сдерживал себя. Он тщательно выполнял свои обязанности, но сверх этого ничем не интересовался. Абсолютно в духе отца было, например, активно участвовать в обучающих семинарах и при этом иметь очень скудные знания об имеющихся на рынке лекарствах. В этом смысле изготовление японских кукольных домиков по определенному шаблону было для него самым подходящим хобби. Когда ему исполнилось 60 лет, он стал работать по контракту, а в прошлом году, достигнув 65, ушел со службы. Раньше мама время от времени работала на полставки, а теперь, занимаясь домашними делами, одновременно рассматривала не предназначенные для жизни дома, созданные мужем.

– Как ты съездил в Англию? – промывая откинутую в дуршлаг лапшу конняку, спросил отец. – Спасибо за чай. Вкусный.

Речь шла о чае, привезенном в подарок. Акуцу вспомнил выражение лица Тории, тыкавшего кончиком ручки в картонную коробку, и тут же ощутил терпкий вкус чая.

– Все неприветливые, будто сговорились. Даже в ресторанах многие выглядят угрюмо.

– Почему же? Ведь, улыбаясь, они привлекут больше посетителей.

Резавшая грибы-вешенки, мама удивленно улыбнулась.

– Эйдзи, достань пиво, – попросил отец.

Встав с дивана, Акуцу направился к холодильнику, достал две банки пива, стеклянный чайник с пшеничным чаем для мамы и поставил их на стол. Куски говядины с мраморными прослойками[53] выглядели потрясающе и были такими яркими, что хотелось их сфотографировать.

 

– Какое хорошее мясо…

– Не говори. Как увидел, влюбился с первого взгляда, – гордо произнес отец. Ради сына, который не так часто радовал родителей своими визитами, он специально ездил за мясом в Санномию[54]. Акуцу поблагодарил отца и налил ему пива.

– Ну что, начнем?

По команде отца началось приготовление сукияки. Мама налила в набэ масло и опустила туда большие куски говядины. Посыпанное сахаром и залитое соевым соусом, мясо аппетитно зашипело, и Акуцу буквально заурчал от удовольствия. Мама положила первый кусок в его пиалу, где было разбито сырое яйцо, и он тут же отправил его в рот. Ощущение мягкости и сладости в сочетании с вязкостью сырого яйца было настолько изумительно, что он застонал от восторга.

– О, как же вкусно…

Глядя на довольного сына, родители в один голос повторяли: «Ешь, ешь побольше». И хотя ему уже исполнилось 36 лет, Акуцу было приятно, что с ним обращаются как с ребенком.

Говорили в основном о сезонных блюдах и о детях родственников. Но особенно оживился разговор, когда заговорили о Го, сыне старшей сестры Акуцу. Двухлетний племянник, хоть еще и плохо, но уже начал соединять слова и выражать свои желания.

– Все-таки девочки развиваются быстрее… Го-кун только повторяет: «Сэнбэй[55], дедушкин сэнбэй», – с улыбкой рассказывала мама о своем внуке.

– Надо бы съездить к сестре, давно не был…

– Съезди, поиграй с Го-куном. Аой тоже иногда надо отдыхать от сына, а то она постоянно в напряжении.

Сестра четыре года назад вышла замуж за служащего из Осаки и ушла из компании, занимающейся организацией международных конференций и научных симпозиумов. Хотя жила она не очень далеко от Акуцу, но из-за занятости они не виделись уже больше полугода.

Родители всегда были далеки от политики, культуры, искусства и интересовались лишь повседневной жизнью. Акуцу помнил, что в подростковом возрасте ему было довольно скучно с сестрой, старше его на три года. Однако когда у нее появился ребенок, а сам он начал работать в отделе культуры, куда всегда мечтал попасть, ему стала понятна ценность спокойной жизни.

Будучи студентом, Акуцу ошибочно считал, что звание журналиста газеты «Дайнити» само по себе уже является брендом. Он верил, что если только ему удастся попасть туда, все будут ему завидовать. Однако на его первом месте службы, в редакции в Химэдзи, он был репортером в полиции и окружном суде, из-за ночных и утренних дежурств постоянно недосыпал, отказы влекли за собой недовольство начальства, а попытки войти в кабинеты следователей, куда вход был запрещен, заканчивались возмущенными криками. Но Акуцу, когда над ним насмехались адвокаты, в офис которых ему случалось заходить, чтобы забрать жалобы, или когда его гоняли информаторы, бывшие якудза, научился в ответ глупо улыбаться. Сейчас ему казалось, что в том, что он жил, задавив себя, он, наверное, ничем не отличался от своего отца.

Через три года Акуцу, перейдя работать в филиал в Киото, сначала опять носился по различным подведомственным полицейским службам, после этого ненадолго вернулся к спокойной жизни, занимаясь написанием статей про университеты и про путешествия, и в конечном итоге снова попал в первый и третий отделы расследования главного управления префектурной полиции Киото. Тогда он всерьез задумался о том, чтобы уволиться вчистую. По счастливой случайности, через полгода произошла ротация, и Акуцу в течение трех лет проработал в отделе городских новостей осакского филиала. Девушка, с которой он начал встречаться, когда работал в Киото, ушла из-за его занятости и отсутствия перспектив семейной жизни. В общем, будущее выглядело довольно мрачно.

Когда пять лет назад Акуцу попал в отдел городских новостей, ему был всего 31 год, но он уже чувствовал себя утомленным. Однако с тех пор самым большим несчастьем, которое ему пришлось испытать, были два неудачных романа. Акуцу считал, что даже если ему придется продолжать прозябать в отделе культуры, по крайней мере, это возможность беззаботно проводить время в провинциальной редакции. Иногда в барах ему задавали вопросы: «Почему ты стал журналистом?», «Что ты хочешь сказать миру?», но он научился умело уходить от ответа. И хотя родительский дом не был моделью его идеального дома, он, как примерный сын Акуцу Масаси, сейчас получал удовольствие от тающего во рту мяса.

Ему отнюдь не претила идея жить так же, как отец. Район Китаку в Кобэ… Хотя он находился в черте города, но готовый дом площадью 50 цубо стоял неподалеку от горы Рокко[56], в очень живописном месте. Конечно, время накладывало на него свой отпечаток, однако если один раз в несколько лет проводить частичный ремонт, то жаловаться будет не на что.

– Эй-тян, ты же завтра едешь в командировку в Токио? Когда тебя уже освободят от этого дела? – Кэйко, как и все матери, больше всего беспокоилась о здоровье сына.

Акуцу, глотнув пива, покачал головой.

– Проект должен завершиться в конце года, поэтому нужно будет поднапрячься, и тогда освобожусь. Мне действительно не повезло…

– Кстати, мы же переехали в этот дом как раз в год, когда произошло все это с «Гинга-Мандо».

Отец произнес эти слова без всякого умысла. Мама, словно что-то припомнив, кивнула в знак согласия с мужем.

– Рядом с общественным центром тогда была дешевая кондитерская. Сейчас-то ее уже нет… Ты часто покупал там сладости «Мандо». Помню, как я испугалась, когда все это случилось…

– Я вот совсем не помню. А что-то еще у вас в памяти осталось?

Родители задумались.

– Знакомый друга подрабатывал на заводе «Мандо»; так его уволили за то, что отравленные сладости раскладывал, – с сочувствием в голосе сказала мама.

– Да, это была неплохая задумка – писать письма на кансайском диалекте, – с удовольствием добавил отец.

Акуцу упомянул, что угрозы получали шесть компаний. Родители, словно пытаясь вспомнить, чуть слышно говорили: «Да, наверное».

Хотя все это произошло в Кансае, вероятно, для обычных людей те события уже покрылись пылью времени. С другой стороны, Акуцу представил немого свидетеля тех событий – стоящий на берегу реки Кагава склад с инвентарем для борьбы с наводнениями – и в который раз подумал, что дело «Гин-Ман» – совершенно реальное преступление. Что же в нем так зацепило его? Акуцу не находил объяснения тому состоянию возбуждения, в котором находился.

Он одним махом выпил полстакана пива, и в нем снова проснулся журналист. «Ну что ж, завтра в Токио… Удастся ли что-нибудь раздобыть?»

4

Двери лифта открылись, и перед его глазами возник ресторан.

Вход в здание в японском стиле представлял собой черепичный навес; с обеих сторон от него свисали белые фонари, на которых было написано название заведения. За распахнутой дверю виднелись закрывающиеся на ключ ящики для обуви и кассовый аппарат. Обычная народная идзакая[57].

Возможно, из-за того, что было весьма непросто договориться об интервью, а также из-за волнения по поводу того, что придется соприкоснуться с незнакомым миром биржевых спекулянтов, Акуцу находился в подавленном состоянии. У подошедшей к нему с улыбкой молодой девушки он уточнил:

– Есть заказ на имя господина Татибана?

Девушка раскрыла папку, которую держала в руках, и перелистнула одну страницу.

– Да. Вас ждут.

– Как? Уже пришли?

– Да. Я провожу вас.

До назначенного времени оставалось еще десять минут, но, похоже, человек, пришедший на встречу, был сверхпунктуален.

Акуцу не смог найти автора статьи, имевшейся у Мидзусимы, поэтому решил, что вполне может подойти человек, который хорошо разбирался бы в этой теме и был бы в курсе перипетий биржевой битвы накануне образования «пузыря», но подходящей фигуры все не попадалось. В конце концов коллега из экономического отдела главной редакции в Токио, использовав свои каналы в еженедельном журнале, нашел некоего Татибану, с которым и предстояла сейчас встреча.

– К вам пришли.

Несмотря на то что это была комната в японском стиле с хориготацу[58], она не являлась приватной, и перегородками там служили обычные ширмы. К счастью, рядом никого не было, а чуть подальше шумела группа студентов. Вполне подходящая обстановка, особенно если разговор выйдет сомнительным для посторонних ушей.

– А, ну здравствуйте…

Рядом с ширмой сидел мужчина настолько большой, что его можно было назвать гигантом. Но, несмотря на такое свое телосложение, он ловко поднялся.

– Извините, что вызвал вас сегодня…

После обмена визитками они некоторое время не могли определиться, кто займет почетное место, но в конце концов Акуцу уступил настойчивости своего визави, указывавшего на собственные габариты, и опустился на дзабутон около стены.

– Вы сейчас работаете в торговой компании? – держа в одной руке визитку Татибаны Юкио, спросил он.

Татибана махнул толстой рукой. Под названием компании, по которому невозможно было определить, крупная ли она или мелкая, была указана должность «консультант».

– Это маленькая фирма, ею управляет мой друг. Должность номинальная. Ведь я уже отошел от дел.

– Но по возрасту вам еще рано…

– Да нет, мне уже пятьдесят семь.

Считается, что полные люди выглядят старше, но округлость Татибаны, наоборот, скрывала его возраст. Несмотря на то что в его коротких волосах проглядывала седина, лицо было гладким.

– Татибана-сан, вы работали в брокерской фирме, не так ли?

– Да. Уволился, когда мне исполнилось пятьдесят. Здоровье стало подводить. В Кабутотё все очень жестко, поэтому, наверное, можно сказать, что я немного утомился. Тем не менее и до и после «пузыря» я был в гуще событий и, думаю, в целом смогу ответить на ваши вопросы.

– Прошу прощения, но в том, что касается акций, я полный профан, поэтому мне придется спрашивать об абсолютно базовых вещах…

– Да, конечно. Насколько я понял, речь пойдет о деле «Гин-Ман»?

– Да. В рамках одного из проектов мы занимаемся нераскрытыми делами; так вот, в осакской редакции я отвечаю за дело «Гин-Ман».

– Если говорить о «Гин-Ман», то, наверное, тогда вспомним и о «Мэджик тач»?

Так называлась трейдерская организация, появившаяся в 80-х годах, которая скупала акции «Мандо» и «Хатоя», потом продала их и получила огромную прибыль. Ее также называли «Курама Тэнгу акций», и она всплывала во время расследования, но полиция пришла к выводу, что обвинить ее не в чем. Однако через два месяца после того, как в 1985 году преступники объявили о том, что прекращают преследование пищевиков, в офисе «Мэджик тач» был обнаружен труп одного из ее представителей, и Кабутотё забурлило. Причиной смерти установили сердечную недостаточность, поэтому нашлись заинтересованные лица, отстаивавшие случайность происшедшего.

 

– Когда я читал книгу о том деле, это вызвало у меня подозрение; но на самом деле это ведь правда?

– Нет, что вы. Такого известного биржевого спекулянта точно задержали бы.

Акуцу был немного обескуражен. После мнения, высказанного профессионалом, содержание книги стало казаться ему сомнительным.

Спохватившись, он вытащил блокнот и диктофон, спросил о возможности вести запись и легко получил разрешение. Им принесли заказанное пиво, и, прежде чем начать разговор, они выпили.

– И все-таки я не могу представить себе этих биржевых спекулянтов. Что они за люди?

– Ну, если нарисовать общую картину, то во главе стоит так называемый босс, который всем управляет, и четыре-пять подчиненных. Но вообще у всех по-разному. Главное, что они придерживаются иерархической структуры «оябун-кобун»[59], где главная шишка – «денежный король».

– Это тот, кто выдает деньги на покупку акций?

– Да, именно. Следующим после «денежного короля» идут профессиональные инвесторы, и в конце – частные инвесторы, которые остаются в проигрыше. Их также называют членами организации.

– Другими словами, все устроено таким образом, что члены организации, вступающие позже, несут убытки?

– Да. Это типичная пирамида. Биржевые спекулянты скупают акции, поэтому их цена растет. Затем распространяют информацию о том, что она будет расти еще больше. Тогда мелкие держатели бросаются покупать. Но тут спекулянты начинают продавать акции, и их цена резко снижается. В итоге рядовые члены организации остаются в проигрыше и сидят со своими акциями, которые не могут продать.

– Вот оно что… Теперь-то я хорошо понимаю, что дилетантам в это дело лучше не соваться.

– Ну, если вы отдадите мне на хранение миллион, я верну вам его в тройном размере.

– Неужели три миллиона?

– Но ведь я собираю деньги.

Шутка Татибаны наконец-то разрядила обстановку. Тут как раз принесли заказанные ими блюда и по второй кружке пива.

– Биржевых спекулянтов можно назвать взаимовыгодным сообществом. По словам одного моего знакомого, самое важное для них – это прибыль, но удовольствие от возможности свободно распоряжаться акциями становится их всепоглощающей страстью.

– В этих организациях есть и молодые люди?

– Конечно. При наличии способностей… Но болтунам там не место.

– Как лучше называть таких биржевых спекулянтов? Трейдерами?

– Если уж нужно обязательно присваивать им наименование, то, наверное, инвесторы. Обычно они выпивают с разными знающими людьми и вытягивают из них информацию, выбирая таким образом акции и находя источники финансирования. Те, кому удалось найти деньги, становятся известными и уважаемыми.

– И сейчас тоже они есть?

– Да, есть. Однако в отличие от Сёва, когда это случилось с «Гин-Ман», сейчас покупателями выступают компании. Используя подставные конторы, они обогащаются за счет фондовых рынков. Это приводит к биржевым войнам. В конечном итоге мелкие держатели точно так же остаются в проигрыше. Например, в сфере новых источников энергии скрывается довольно много подозрительных компаний.

– Вы хотите сказать, что в эпоху «Гин-Ман» все было проще?

– Конечно, сейчас другие времена. Раньше ведь не было никакого контроля. Дилеры всех брокерских фирм были друзьями, вечерами собирались на Гиндзе, Акасаке[60] и решали: «Ну что, какие акции будем брать завтра?». Они спокойно устанавливали котировки, а оперативные сводки получали биржевые спекулянты. Это касалось не только ценных бумаг. Банки тоже не стеснялись. Я слышал, что были банковские служащие, которые вместе с якудза[61] участвовали в переговорах с собственниками с целью приобретения земельных участков под строительство.

Акуцу вспомнил, как всего несколько лет назад крупный банк оказался замешан в финансовой сделке с мафиозной организацией. Он был поражен, насколько сам отличается от этих людей. Но в газетном мире тоже можно, наверное, вспомнить один-два случая, которые со стороны выглядели весьма непристойно…

К тому моменту, когда перешли с пива на бататовую сётю[62] и скотч, они заговорили о неизвестных фактах вокруг происходивших в прошлом экономических уголовных дел. Вскоре переключились на обсуждение более заурядных тем, таких как сексуальные пристрастия политиков и скандалы с «цуцумотасэ»[63] среди профессиональных спортсменов.

Было много того, что Акуцу услышал впервые, и он опять остро ощутил, что информация, которая доходит до людей, – лишь вершина айсберга. Но удовольствие от разговора омрачалось тем, что все это вряд ли можно использовать для его журналистского задания.

Акуцу достал из сумки статью из «Биржевого журнала», вышедшую за два месяца до похищения главы компании «Гинга» и сообщавшую о том, что акции компании выросли. Заголовок гласил: «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы».

Татибана надел очки, быстро прочитал статью и, слегка улыбнувшись, тихо произнес:

– В самом деле…

– Мне не вполне понятен смысл того, что здесь написано. Но, как мне показалось, основная идея в том, что «сейчас выгодно покупать акции “Гинга”».

– Именно так. Подобные статьи – не редкость.

– Больше всего мне не дает покоя заголовок «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы» и слова в тексте статьи «Все больше и больше иностранцев, прежде всего в Лондоне, покупают акции». В посланиях, которые отправлял преступник, он упоминал, что едет в Европу; может быть, тут есть какая-то связь?

В этот момент Акуцу вспомнил и про записи, касавшиеся Хайнекена. Но тут Татибана громко засмеялся.

– Акуцу-сан, это на сто процентов покупка акций иностранцами-куромэ.

– Куромэ?

– Куромэ[64] – это японцы, то есть мы говорим о покупке акций японцами.

– Вы поняли это, прочитав лишь эту короткую статью?

– Если представлять себе, что происходило в то время, это становится очевидным. Вы должны понимать, что во времена Сёва можно было открывать сколько угодно фиктивных счетов.

Татибана замолчал и сделал небольшой глоток сётю, словно просто хотел смочить губы.

– Сейчас я приведу несколько примеров; возможно, об одном из таких и идет речь. Часто через филиал японской брокерской компании, расположенный в Гонконге, проводили торговые операции в филиале этой компании в Швейцарии.

– То есть получается, что таким образом они могли замести следы?

– Поскольку все делалось с помощью фиктивных счетов, естественно, это тоже было возможно. Однако ни в Гонконге, ни в Швейцарии нет налога на прирост капитала.

– Вы имеете в виду налоговый рай?

– Нет, налоговую гавань. Не рай, а убежище[65].

При мысли о том, что его реальный уровень владения английским даже ниже, чем сданный им неполный первый уровень, Акуцу ничего не оставалось, как горько усмехнуться.

– В Гонконге тоже были случаи прямых торговых операций. В то время Гонконг являлся территорией Великобритании, поэтому «биржевые спекулянты из Европы» могли быть оттуда. Кроме того, также имелся вариант обратиться в японский филиал с прямыми иностранными инвестициями и через Гонконг провести операцию в Швейцарии.

– В самом деле… А что же означает «покупка акций иностранцами в Лондоне»?

– Думаю, что были случаи, когда деньги перенаправляли из Гонконга в Лондон. Но, насколько я помню, в Швейцарии это проделывалось чаще, к тому же в статье ничего конкретного не утверждается.

– Вот как… И все-таки это точно был японец, не так ли?

– Видимо, куромэ.

Акуцу остро ощутил, что буквально обо всем необходимо спрашивать профессионалов. История с Хайнекеном еще немного потеряла свою значимость. Совсем необязательно жить в китайском квартале Лондона. Нить, которая, как ему казалось, связывала события, легко оборвалась. «Да, интуиции репортера из отдела культуры на это хватило», – усмехнулся он про себя.

– Есть ли вероятность того, что преступники в деле «Гин-Ман» имели отношение к повышению акций «Гинга»?

– Если только они были образованными людьми. В то время к Японии относились еще как к краю Востока, поэтому иностранцы сначала не проявляли никакого интереса к японским акциям, к тому же Министерство финансов тоже неохотно вело дела с иностранными государствами, и невозможно было даже подумать о том, чтобы заговорить по поводу иностранного капитала. Получается, что никто за ними не следил, и они могли свободно проводить торговые операции.

На лбу у Татибаны выступили капли пота, он ослабил галстук и заказал еще сётю.

Акуцу показал на график цен на акции «Гинга» и «Мандо» и отметил, что незадолго до преступления акции обеих компаний выросли.

– Этот рост был вызван тем, что преступники начали биржевую битву?

– Однозначно сказать не могу. Действительно не знаю. Но думаю, что, если уж здесь были замешаны биржевые спекулянты, то они проводили операции по продаже и покупке в два этапа.

– В два этапа?

– Сначала акции растут, так? На стадии, когда они доходят до восьмидесяти процентов, их начинают продавать в первый раз и таким образом сколачивают капитал. Ни в коем случае нельзя, чтобы «денежный король» понес убытки. Однако тут слетаются члены организации, то есть мелкие держатели, и тогда цена опять немного повышается. Когда она достигает пика, начинаются продажи без покрытия.

– Простите мне мое невежество, но не могли бы вы объяснить, что означает «продажа без покрытия»?

– Благодаря тому, что накапливается определенная сумма залога, можно продавать акции, которые еще не были приобретены. Поскольку торговец продает ценные бумаги, которыми на самом деле не владеет, это называется продажа без покрытия, или пустая продажа. А так как она осуществляется в момент, когда цена высока, если впоследствии последняя упадет, можно будет выкупить акции дешевле. Одним словом, это механизм, позволяющий получить прибыль на разнице между продажей и покупкой.

– Короче говоря, если знать, что произойдет снижение цены, можно приступать к продаже без покрытия, правильно?

– Да, именно так. Ведь когда преступники стали отправлять свои послания, акции, естественно, упали.

– Если предположить, что преступник продавал без покрытия акции и «Гинга», и «Мандо», какую примерно прибыль он мог бы получить?

– Это зависит от количества выпущенных акций, имеющихся в наличии средств, от суммы залога, о которой я говорил, от суммы комиссии брокерской фирме… При хорошем раскладе, наверное, несколько сотен миллионов мог получить.

В ответе Татибаны не было заметно никакого раздражения невежеством журналиста, сидящего перед ним. С одной стороны, Акуцу удалось понять, что представляли собой биржевые войны того времени, но с другой, он догадывался, что эта информация никак не связана с преступниками. Если «Курама Тэнгу» и были теми, кто стоял за биржевыми спекуляциями, то вряд ли они также организовывали похищение и нападение на молодую пару.

У Акуцу сложилось впечатление, что эти преступники были весьма хитроумны. И скрывалось в их изобретательности нечто, привлекавшее людей.

– Есть ли еще какая-нибудь трейдерская организация, кроме «Мэджик тач», наделавшая много шуму в Кабутотё?

– Даже не знаю…

Татибана опустил толстый указательный палец в бокал и провел по поверхности льда. Этот человек близко видел рай и ад Кабутотё, но вряд ли в его памяти могли моментально всплыть события, произошедшие тридцать один год назад. Однако, по какой-то непонятной причине, на пышущем здоровьем лице этого человека играла довольная улыбка.

– Если я не ошибаюсь, в то время существовала только одна сомнительная организация. Как же она называлась?.. Ходили слухи, что «денежным королем» выступала или подставная компания в Осаке, или зал патинко[66]… Ой, нет. Говорили вроде, что «денежных королей» было несколько.

– Несколько?

– Это точно было в Кансае. Несколько биржевых спекулянтов вошли в соглашение и скупали акции «Мандо». Но слухи в Кабутотё нельзя считать достоверной информацией, да и само их распространение зачастую было секретным маневром…

Захватив палочками кусочек тушеной говядины, Татибана уставился в потолок и произнес:

– Вроде бы я вспомнил. Был один странный молодой человек; однажды я оказался вместе с ним в баре. Он был весьма сведущ в подпольной экономике Кансая. Очень даже симпатичный… У него невероятно быстро работала голова, и это было жутковато. Когда во время разговора ему позвонили и он вышел, я спросил сэмпая[67]: «Кто это?» – и он ответил: «Точно не знаю, но, похоже, биржевой спекулянт».

– Не из брокерской компании?

– Нет, нет. Совершенно незнакомое лицо. Если я верно помню, он окончил университет Хитоцубаси[68]. Был вроде в одной связке с теми странными биржевыми игроками.

– Вы сказали, что он был хорошо осведомлен о подпольной экономической деятельности в Кансае. Он оттуда?

49Набэ – этим собирательным словом в Японии называют любое блюдо, которое готовят в одноименной кастрюле из самых разных ингредиентов. Кастрюля выставляется на стол на переносной газовой горелке, и все присутствующие принимают участие в трапезе. Особенно популярно холодной зимой. Сукияки и сябу-сябу – хорошо известные варианты приготовления набэ.
50Сукияки – блюдо японской кухни, основным компонентом которого является тонко нарезанная мраморная говядина, а также тофу, грибы и овощи.
51Конняку – растение, корни которого отмывают, высушивают и перемалывают в муку, служащую основным ингредиентом для приготовления лапши.
52Го – логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае, по разным оценкам, от 2 до 5 тысяч лет назад. В XX в. распространилась по всему миру.
53Мраморность мяса определяется жировыми прослойками, расположенными в куске мяса и мышечных волокнах. Особую текстуру и незабываемый вкус обеспечивают именно они.
54Санномия – крупнейший торговый квартал Кобэ.
55Сэнбэй – японские рисовые крекеры.
56Гора Рокко – самая высокая точка горного хребта Рокко, находится недалеко от Кобэ и Осаки. Ночью с нее открывается захватывающий панорамный вид на Осакский залив и город Кобэ, признанный одним из трех самых красивых ночных видов в Японии.
57Идзакая – тип неформального питейного заведения, в котором посетители выпивают после окончания рабочего дня.
58Котацу – покрытый одеялом низкий стол, под которым находится источник тепла. Иногда под котацу для удобства устраивают выемку, в которую опускают ноги. Такая разновидность называется хориготацу (котацу с выемкой).
59«Оябун-кобун» – иерархическая система, где первый – условно отец, а второй – условно сын. По такому принципу свои неформальные отношения строят участники компаний, политических партий, общественных организаций и других объединений в Японии. Такие же отношения связывают членов мафиозных объединений якудза.
60Гиндза, Акасака – кварталы в Токио, где располагается большое количество магазинов, ресторанов, баров и других увеселительных заведений.
61Якудза – традиционная форма организованной преступности в Японии, группировки которой занимают лидирующее положение в криминальном мире страны.
62Сётю (букв. «жженое вино») – японский крепкий спиртной напиток из риса, ржи и сладкого картофеля. Более крепкий, чем сакэ; обычно его крепость составляет 20–25 градусов.
63«Цуцумотасэ» (разг.) – замужняя женщина, которая по уговору с мужем или по его принуждению заводит любовника, после чего муж угрозами вымогает у того деньги.
64Куромэ – в переводе с японского «черные глаза».
65В японском языке для обозначения термина «налоговое убежище» используется заимствование из английского языка. Английские слова «heaven» (рай) и «haven» (гавань) по-японски звучат похоже.
66Патинко – игровой автомат, представляющий собой промежуточную форму между денежным игровым автоматом и вертикальным пинболом. Необычайно популярен в Японии.
67Сэмпай – вышестоящие по статусу, должности или старшие в школе, компании и т. д. (ср. кохай).
68Хитоцубаси – государственный университет в Токио, выпускниками которого являются многие японские политики и бизнесмены.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru