Таисия Кольт
Тайна Шато де Виль
Выглянув в окно, мадам Дюбуа увидела полицейского в парке и тяжело вздохнула. Несмотря на то что вся территория вокруг замка за последние две недели была тщательно осмотрена, полицейские продолжали искать. Уже, конечно, без особого рвения, просто чтобы показать комиссару, что они честно выполняют свой долг. Детектив Фурнье, по всей видимости, не желал сдаваться и признавать, что он так и не нашел ни единого следа, по которому можно было определить местоположение пропавшего коллекционера. Никто так и не мог ответить на вопрос, что же случилось с Седриком Буше, и его исчезновение все еще оставалось тайной за семью печатями.
Вообще, этот комиссар Фурнье сразу не понравился Люси Дюбуа. Внешне он чем-то напоминал священника из их прихода, который всегда мило улыбался и проявлял любезность, но при этом его слова были острыми, как кинжал, и могли уколоть любого самым безжалостным образом. Фурнье, как и тот священник, смотрел всегда слишком пристально, отчего женщине казалось, что он читает ее мысли и пытается предугадать ее действия. Детектив и его люди совали нос повсюду, и их присутствие становилось все более и более невыносимым.
Но времени совсем не оставалось, нужно было подготовиться к приезду сына и его сиделки. Что из этого выйдет, мадам Дюбуа не знала, но она по-настоящему боялась. И страх ее усиливался с каждым днем.
3
Когда я получил от матери ответное письмо, на душе у меня стало спокойнее. Я знал, что она сможет оказать мне поддержку и встретит нас наилучшим образом. Мне оставалось провести в больнице еще несколько дней, и мы с миссис Бланш могли ехать. Память понемногу возвращалась ко мне, но в основном я понимал это из своих снов, большая часть которых были кошмарами. Я просыпался в поту, не смея открыть глаза, чтобы не увидеть на своих руках кровь. Сестра Бланш посоветовала мне вести дневник и записывать все, что мне снилось, даже ночью, если я вдруг просыпался, так как уже утром я обычно ничего не мог вспомнить. Поначалу мне не удавалось толком описывать свои видения, но постепенно я привык к этому, и мои записи стали приобретать стройный и логичный характер. Иногда мы вместе перечитывали написанное, а Присцила вносила некоторые важные заметки в свой блокнот. Мы договорились, что она будет фиксировать все, что будет происходить со мной, и, если потребуется, потом отдаст эти записи полиции.
Мне было удивительно легко в обществе этой девушки. Казалось, что мы знакомы с ней уже много-много лет. Хотя внешне Присцила не была похожа на мою сестру, чем-то она мне ее сильно напоминала. Сестра Бланш была замужем, и я иногда завидовал ее мужу: мне редко удавалось встретить женщину с таким острым умом и сильно развитой интуицией. Я сам не ожидал, что медсестра согласится содействовать моему плану – мы едва знали друг друга – но, видимо, миссис Бланш почувствовала во мне родственную душу, поэтому не смогла отказать в помощи.
Часы в больнице тянулись утомительно долго. Я коротал время, пытаясь воссоздать в голове подробности своей жизни и выяснить, почему я оказался в такой непростой ситуации. Самые сильные воспоминания были связаны с сестрой и матерью, отца я почти не знал: он умер, когда мы с Анабель были еще детьми. Мне тогда было семь, а ей – четыре, мы оба сильно плакали на похоронах, и больше всего на свете мне не хотелось, чтобы мама снова вышла замуж. Помню, как каждый вечер перед сном я просил ее, чтобы она пообещала мне никогда больше не выходить замуж, так как я не представлял себе, как смогу называть отцом чужого мне человека.
Сейчас я много думал об этом и начал понимать, как тяжело было моей матери: с одной стороны была она сама, такая молодая, полная жизни и еще так жаждущая счастья, а с другой – я, маленький мальчик, ее горячо любимый сын, который отчаянно сопротивлялся ее возможному замужеству в будущем. И, конечно, мама выбрала меня. Впоследствии я больше не слышал от нее разговоров о браке или мужчине, который бы ей нравился; мой отец всегда оставался единственным любимым человеком в ее жизни. По крайней мере, я всегда так думал.
Какое-то смутное видение пронеслось у меня в голове. Это случилось вечером, месяц назад, мы все сидим в гостиной и пьем чай. Открывается дверь, входит мужчина средних лет, при виде его моя мать расплывается в улыбке, она зовет его Седриком и приглашает к нам за стол. На этом мои воспоминания обрывались, и тут я осознал, что имя этого человека мне известно. Это был друг моей матери – Седрик Буше. Но я где-то еще видел его лицо…
Когда через полчаса в мою палату вошла сестра Бланш, я был в крайнем возбуждении.
– Доброе утро, как ваши дела? – приветливо спросила девушка.
– Я вспомнил кое-что важное, – взволнованно закричал я.
– Я рада, значит, мы сможем продвинуться вперед. Ваш врач сказал, что вам гораздо лучше. Если все будет в порядке, то в понедельник мы можем ехать.
– В понедельник? А сегодня… пятница. Это просто замечательно! Хоть бы задуманное нами с треском не провалилось!
Мы вместе записали то, что мне удалось восстановить из моего прошлого, а потом еще раз обговорили наш план. В понедельник утром меня выписывали из больницы, и в этот же день мы отправлялись на пароходе через Ла-Манш во Францию. Моя мать выслала мне нужную сумму денег, поэтому проблем с покупкой билетов и других необходимых в дороге вещей у нас не было. Так как моя нога была еще в гипсе, мне предстояло научиться пользоваться костылями и вообще приспособиться к своему временному щадящему режиму с ограниченными возможностями для передвижения. Но я уже не так сильно волновался: письмо, полученное от моей матери, убедило меня в том, что она и моя сестра не плод моего больного воображения и Шато де Виль действительно существует. Значит, я еду домой! А дома, говорят, и стены помогают.
Миссис Бланш предупредила своего мужа и персонал в больнице, что она берет отпуск на месяц, так что никаких препятствий не должно было возникнуть на нашем пути. Но, несмотря на тщательную подготовку и предчувствие успеха нашего предприятия, чем ближе подходил день отъезда, тем больше я волновался и становился раздражительным. Миссис Бланш это заметила и старалась направить мои мысли в другое русло. Она расспрашивала меня о матери, о сестре – говоря о них, я сразу становился спокойнее, и никакие тревоги уже не беспокоили меня. Иногда наступали такие минуты, когда я начинал сомневаться в том, что я поступаю правильно. Имел ли я право втягивать в это опасное путешествие сестру Бланш? Она согласилась почти с азартом – это вселяло в меня надежду на то, что ей тоже интересно участвовать в этой авантюре и жажда правды заразила и ее. Но, как бы то ни было, у меня просто не было другого выхода. С миссис Бланш или без нее мне нужно было поскорее попасть домой, чтобы понять, почему я убил человека.
Глава 4
В понедельник после обеда Клод Фурнье вышел из комиссариата Сальвьяка и, сев в служебную машину, отправился в сторону Шато де Виль. Езда на автомобиле по извилистым холмам вызывала у него неприятные ощущения тошноты и вкупе со страхом замкнутого пространства доводила его почти до нервного срыва. Но отказаться от поездки Фурнье просто не мог.
Последний месяц дорога до замка, принадлежащего семье Дюбуа, уже стала ему до боли знакомой. Расследовать исчезновение месье Буше доверили комиссару, и он, как положено, принялся рьяно исполнять свой долг. Но дело оказалось не таким уж простым. Пропал известный в своих кругах коллекционер монет Седрик Буше, об исчезновении в полицию сообщил его племянник. По словам родственника, месье Буше уехал из дома два месяца назад, чтобы навестить свою давнюю знакомую. Знакомую эту звали Люси Дюбуа – вдова, мать двоих детей, хозяйка этого самого замка под названием «Шато де Виль».
Судя по тому, что от Седрика Буше не было вестей уже около месяца, в голову детективу начинали приходить тревожные мысли. Это был первый звоночек. Племянник ждал своего дядю на выставке в Лондоне неделю назад, но Буше там не объявился. Конечно, понимая, что коллекционер был богат и повсюду возил с собой свои бесценные монеты, можно было предположить, что его убили с целью ограбления. Но если это совершили обычные бандиты, то почему до сих пор не найдено тело? Обычно в таких случаях действуют профессионалы, и им не нужно прятать жертву, чтобы скрыть улики. Они убивают богатого человека, забирают его деньги или драгоценности, а от мертвеца избавляются любым доступным способом. Но никто не прячет тело или не инсценирует исчезновение.
Значит, если имело место ограбление и труп не нашли, то в этом мог быть замешан близкий Буше человек или его родственник. Племянник (его звали Пьер) в этом случае оказывался наиболее вероятным кандидатом на роль убийцы: совсем еще молодой, не уверенный в себе и даже немного нервный, вечно на побегушках у своего дяди. Наверняка он недолюбливал старика за скаредность и скупость, ведь ему-то Буше платил обычное жалованье за помощь с содержанием своей коллекции. А вдруг юнцу это надоело и захотелось большего? Он был единственным родственником Буше, а следовательно, получал всю коллекцию после его смерти. Мотив для убийства богатого дядюшки налицо. Но тут были и свои нюансы. Племянник честно признался, что, скорее всего, у дяди не было завещания, и потому после смерти месье Буше все достанется именно ему – Пьеру Буше. Вряд ли хитроумный злодей признался бы в этом так сразу, скорее, притворился бы невинной овечкой без единого намека на корыстную цель. А тут все наоборот: сам признается, что сильно разбогатеет, когда дядя отправится к праотцам. После допроса парня в участке комиссар взял его на заметку и отпустил домой ждать возможных вестей от Седрика Буше.
А вестей все не было. Версия об убийстве все чаще приходила в голову комиссару Фурнье. Но где и кем оно могло быть совершено? Приехав в Шато де Виль в первый раз, комиссар почувствовал какую-то нездоровую атмосферу. Вроде бы обычный дом, но некоторые пазлы не укладывались в общую картину счастливого семейства. Вот, например, сын мадам Дюбуа Жак. Почему он уехал накануне исчезновения месье Буше? И уехал именно в Лондон, туда, куда Седрик Буше планировал со своими монетами отправиться на аукцион. Это выглядело слишком подозрительно, и в простое совпадение комиссар не верил. Поэтому, поговорив со всеми в доме, детектив решил, что искать нужно начинать именно от Шато де Виль. Здесь коллекционера в последний раз видели живым. По словам служанки, утром тот собрал свои вещи, сел в заранее заказанный автомобиль и уехал. Но куда? Опросив всех возможных водителей в округе, комиссар так и не смог найти того, кто в тот день вез месье Буше. Но в любом случае нумизмата должны были запомнить на вокзале: носильщики, билетные кассиры, служащие железнодорожной станции. Однако никто ничего не видел и не слышал. Седрик Буше просто канул в воду, после того как оставил Шато де Виль.
И в то же самое время за весь период поисков полиция не обнаружила ничего, что бы могло подтвердить, что Буше был убит. Трупа нигде не было. Поэтому комиссар не мог снять полицейский наряд с дома Дюбуа. Раз это было последнее место, где видели коллекционера, значит, осмотру замка и его окрестностей нужно уделить особое внимание, что полицейские и делали последние две недели. Но тщетно. Официально детектив продолжал расследовать дело об исчезновении, а не об убийстве, что некоторым образом сковывало его действия и не давало полностью осмотреть все помещения в доме. Оставалось надеяться, что возвращение Жака Дюбуа раскроет завесу и комиссар сможет наконец сдвинуться с мертвой точки.
Расспросы обитателей Шато де Виль не дали комиссару Фурнье ничего нового. Кроме самой мадам Дюбуа, в доме проживали ее дети – дочь Анабель и сын Жак – а также молодой архитектор Фабрис Сенжан и его сестра Николь, которая приехала погостить к брату, причем ее появление в замке практически совпало по времени с приездом Седрика Буше. Мадам Дюбуа подтвердила, что Седрик Буше гостил у нее почти месяц, а потом уехал, не сказав куда, без объяснения причины. Дочь Люси Дюбуа Анабель была чрезвычайно расстроена случившимся и переживала за судьбу месье Буше так, словно он был ее близким родственником. Девушка была очень бледна и явно пребывала в дурном настроении.
Молодой архитектор Фабрис Сенжан был достаточно интересной фигурой, учитывая, что он жил в шато уже несколько месяцев и даже привез сюда свою сестру. Они обосновались здесь почти как члены семьи, и это насторожило комиссара. Было странно, почему Фабрис до сих пор жил в доме, ведь работы по восстановлению замка могли затянуться надолго, и вряд ли было целесообразно надеяться на то, что один человек с этим справится. Руководствуясь какими-то своими внутренними мотивами, месье Сенжан набрал обычных работяг, которые в послевоенные годы хватались за любой приработок, и доверил им такое важное дело, как наружная отделка фасада замка. Для мадам Дюбуа было бы гораздо практичнее нанять бригаду профессиональных строителей, которые под руководством того же Фабриса Сенжана быстро привели бы шато в порядок. Нанятые же жители соседних деревень не имели достаточного опыта, и за три месяца почти не сдвинулись с места, научившись лишь возводить строительные леса, да кое-как приладив подъемные механизмы.
Но, судя по всему, мадам Дюбуа совсем не торопилась. Либо же имела другие цели касательно нахождения в доме молодого человека. Комиссару даже пришла в голову одна нелепая мысль: что-то вспомнилось ему про даму средних лет, состоявшую в отношениях с молодым управляющим, но Фурнье разом отмел эту идею. Уж слишком это было банально и скучно, тем более что мадам Дюбуа выглядела благовоспитанной и порядочной женщиной и вряд ли могла впутаться в интрижку с нанятым архитектором. Что касается дочери мадам Дюбуа, здесь как раз комиссар пытался усмотреть какой-то намек на романтическую подоплеку, но видимых доказательств этому не нашел.
Николь Сенжан – вот кто вызывал самый живой интерес комиссара Фурнье. Бывшая воздушная гимнастка, она работала актрисой в театре в Париже и много гастролировала с труппой. Почему-то у Фурнье всегда было предвзятое отношение к актрискам: все они, по мнению комиссара, были авантюристками и охотницами за богатыми холостяками. В его практике преступниками и мошенниками часто оказывались именно актеры. Комиссар объяснял это тем, что тяга к перевоплощению на сцене помогала им легко вживаться в роль нарушителей закона в обычной жизни. После разговора с Николь детективу вспомнилось одно старое дело, когда по обвинению в крупной краже была арестована оперная певица Лорена, выступавшая с концертами в богатых домах, а потом, как оказалось, умело обчищавшая сейфы их владельцев с драгоценностями и наличными. И хотя в доме мадам Дюбуа ничего не пропало, исчезновение месье Буше тоже могло иметь связь с каким-либо преступным мотивом. Присутствие Николь Сенжан в замке могло оказаться совсем не случайным, а ее личность – крайне сомнительной. Ко всему прочему, девушка была на редкость привлекательной и умело подчеркивала это макияжем и вызывающей одеждой. Светлые волосы были искусно уложены в завитки и раскинуты по плечам и спине, а губы – ярко накрашены красной помадой подходящего оттенка. Весь вид этой молодой и пышущей здоровьем девушки был прямой противоположностью внешности Анабель Дюбуа, которая, наоборот, выглядела какой-то болезненной и слабой. Взгляд ее бесцветных глаз был направлен куда-то поверх собеседника, из-за чего казалось, что Анабель все время витает в облаках. Но если бы комиссара спросили, кто из этих двух молодых особ внушает ему больше доверия, то он без сомнения выбрал бы дочь Люси Дюбуа.
Присутствие полиции в доме, конечно же, создавало определенный негативный настрой у всех его обитателей. Никто не мог свободно перемещаться по саду или дому, чтобы не натолкнуться на полицейских. Они обшарили всю территорию парка, прилегающую к замку, тщательно осмотрели комнату, в которой останавливался Седрик Буше, но безрезультатно. Казалось, комиссару нужно сдаться, признать свое поражение и уйти ни с чем. Но ему помог случай.
Как-то, разговаривая с одной из служанок, горничной Сесиль Лефевр, комиссар в очередной раз спрашивал ее о том дне, когда месье Буше покинул шато. Все слуги, равно как и домочадцы, твердили, что тридцать первого мая он уехал рано утром и больше коллекционера в шато никто не видел. Горничная Сесиль обратила внимание на интересный факт. Утром перед самым отъездом гость собирал чемодан, она проходила мимо его комнаты и слышала, как Седрик Буше что-то искал, но не мог найти. Коллекционер позвал Сесиль, попросил ее уложить его вещи и сказал, что должен кое-что забрать, что принадлежит ему. Сесиль тогда не поняла, о чем говорит месье Буше, но чемодан собрала и ушла из комнаты.
Комиссар не сразу обратил внимание на ее слова. Только позднее, когда он стал более детально все обдумывать, этот небольшой эпизод всплыл в его памяти. Он живо представил, как месье Буше собирает перед отъездом свои вещи, складывает брюки и рубашки, потом вдруг видит, что отсутствует какая-то вещь, крайне важная для него; он долго ищет ее и, не найдя, отправляется на ее поиски; возможно, даже хочет (как вариант – силой?) забрать эту вещь у кого-то. Это уже похоже на мотив преступления. И хотя ничего конкретного Фурнье так и не узнал, он понял, что у Седрика Буше могла быть с собой какая-то ценность, которую у него, вероятно, украли. Само собой, это не объясняло его исчезновение, но являлось хоть чем-то, за что можно было зацепиться.
Также особо пристальное внимание Фурнье уделил ссоре между Фабрисом и Жаком, произошедшей накануне отъезда месье Буше. Комиссар не знал подробностей, но, по рассказам прислуги, вечером приятели сильно повздорили. Они громко обсуждали что-то в кабинете, а потом Жак вышел, хлопнув за собой дверью. После этого инцидента он сообщил матери, что собирается отбыть по делам в Лондон, и уехал в тот же вечер. У детектива не было веских причин подозревать в чем-то Жака Дюбуа, но все равно он был несколько раздосадован, что один из возможных участников преступления покинул шато.
Теперь комиссар шел в замок по просьбе самой мадам Дюбуа, так как ее сын возвращался как раз сегодня. Оказалось, что в Лондоне молодой человек попал в аварию и некоторое время пролежал там в больнице. По причине того, что Жак Дюбуа был единственным, с кем Клод Фурнье еще не был знаком, комиссар решил не упускать такой возможности встретиться и горел желанием срочно с ним поговорить.
Изрядно устав от тряски в машине, сыщик наконец добрался до массивной ограды замка. Когда ворота открылись, ему навстречу выехал автомобиль и быстро скрылся за поворотом. Но это не помешало комиссару разглядеть тех, кто был в машине: на заднем сиденье с бледным испуганным лицом ехала Анабель Дюбуа, а рядом с ней сидел архитектор Сенжан.
Глава 5
Миссис Бланш проснулась удивительно рано и поняла, что день выдался что надо. Была сухая и теплая погода, ни малейшего намека на дождь или туман – все так отличалось от сырого Лондона, к которому она привыкла. Поездка на пароходе через Ла-Манш прошла замечательно.
Жак Дюбуа уже сносно пользовался костылями, и это значительно облегчало им путешествие. Добравшись до Лиона, молодые люди рассудили, что лучше переночевать в гостинице, а потом уже ехать в регион Лот в замок семьи Дюбуа, где о скором приезде Жака уже знали и с нетерпением ждали его возвращения. Миссис Бланш сама предложила остановиться в Лионе. Во-первых, ей не хотелось приезжать в замок ночью, а во-вторых, она никогда не была во Франции и мечтала хотя бы краешком глаза взглянуть на крупные города, в том числе и на Лион, о котором она слышала много восторженных отзывов.
Теперь, проснувшись здесь утром в маленькой гостинице и выглянув в окно, Присцила увидела, что город был действительно чудесен. Было только семь часов утра. «Самое время прогуляться», – подумала она. Ее спутник еще спал в соседнем номере, так как был ужасным соней и редко поднимался ни свет ни заря. Одевшись, как подобает для первой прогулки по сказочному Лиону, Присцила вышла в коридор. Дверь соседнего номера была закрыта, и девушка не стала будить уставшего с дороги Жака, а сразу спустилась вниз и вышла на улицу.
Миссис Бланш довольно хорошо говорила и читала по-французски, поэтому без труда разобрала название улицы и отеля. Отель назывался «Александра», и находился он на улице Виктора Гюго. Район был старой застройки, чудесные домики и уютные кафе простирались вдоль всей улицы, а аромат кофе и французских булочек просто сводил с ума. Спохватившись, Присцила обнаружила, что забыла в отеле сумочку. Ужасно расстроившись, что пришлось прервать прогулку, она поспешила обратно.
У входа в гостиницу девушка увидела дорогой автомобиль. Из него вышел плечистый молодой мужчина и направился к отелю. Перед тем как зайти внутрь, он вдруг повернул голову и посмотрел на миссис Бланш. Его глаза как будто прожгли ее насквозь, и почему-то девушке стало не по себе. Торопливо зайдя в гостиницу вслед за молодым незнакомцем и бросив на него мимолетный взгляд, Присцила отправилась наверх в свою комнату. А странный молодой человек остался внизу, о чем-то беседуя с портье.
Взяв сумочку, миссис Бланш еще на несколько минут задержалась у зеркала, поправила прическу и уже собиралась уходить, как вдруг услышала, что в соседнем номере, где остановился Жак, кто-то разговаривает. Сначала девушке показалось, что это сам Жак говорит с кем-то по телефону, но потом, прислушавшись, она поняла, что в номере беседуют двое мужчин. Это совсем не понравилось Присциле: учитывая историю, в которую впутался этот бедняга, нужно было быть настороже и подозревать любого постороннего человека. Миссис Бланш потихоньку приоткрыла дверь своего номера и, не высовываясь в коридор, постаралась уловить, о чем говорили мужчины. Но ни одного слова ей так и не удалось разобрать. Конечно, можно было выйти в коридор, подойти к двери соседнего номера и подслушать поближе, но Присциле не хотелось, чтобы ее застали за этим занятием, поэтому эту идею она мгновенно отбросила. Немного помедлив, миссис Бланш все-таки вышла из своей комнаты и лицом к лицу столкнулась с тем незнакомцем, которого она уже видела внизу. От неожиданности девушка ойкнула и невольно отпрянула. Что ему было нужно здесь, у номера Жака?
Поспешив к соседней двери, Присцила на ходу обернулась: молодой человек с интересом наблюдал за ней. Этот нагловатый взгляд совсем не понравился девушке, но уже через секунду незнакомец неожиданно улыбнулся невероятно красивой и очаровательной улыбкой и, слегка кивнув Присциле, направился вниз по лестнице.
Ругая себя за промедление, миссис Бланш вмиг очутилась у номера Жака и стала стучать в дверь. Он, как назло, не отвечал и не открывал ей. Присцила в ужасе уже хотела бежать за кем-нибудь, кто бы мог выломать дверь, но через секунду та отворилась. Миссис Бланш увидела заспанное лицо Жака Дюбуа, который стоял перед ней, опираясь на костыли, и приветливо улыбался.
– Господи, почему вы так долго не открывали мне? Вы что, не слышали, как я тарабанила и звала вас? – возмущению миссис Бланш не было предела.
– Доброе утро! Вы сегодня чудесно выглядите! – примирительно отозвался Жак и пригласил свою спутницу зайти.
Девушка все еще сердилась и, оказавшись в номере, недовольно огляделась вокруг.
– Надеюсь, вы не прячете у себя в номере отъявленного преступника или международного шпиона? Может, за этим вы и позвали меня с собой в поездку – чтобы провернуть сомнительное дельце?
– Почему вы сердитесь? – Жак выглядел совершенно невинным младенцем. – Такая чудесная погода! Вам нужно обязательно прогуляться по Лиону, это замечательный город!
– Я и хотела прогуляться, – с обидой буркнула миссис Бланш, – но потом, когда вышла на улицу, поняла, что забыла в номере сумочку, и вернулась обратно. У вас в комнате слышались голоса, я не знала, что вы планировали с кем-то встретиться, вот я и испугалась за вас.
– Простите меня, Присцила, – Дюбуа прикрыл дверь и осторожно переместился в центр комнаты. – Я действительно повел себя глупо, когда не ответил вам из-за двери. Но вам совершенно не о чем волноваться! Я проснулся не так давно и захотел позавтракать, поэтому попросил официанта что-нибудь принести мне в номер. А сейчас я умывался, оттого и не слышал, как вы стучали в дверь.
– Вы все-таки что-то скрываете от меня, Жак, – настаивала миссис Бланш. – Кто этот человек, который выходил от вас?
– Какой человек? – удивленно спросил Дюбуа, и миссис Бланш показалось, что он насторожился.
– Молодой человек лет тридцати, высокий, красивый, волосы немного волнистые, – бегло описала его Присцила.
– А-а-а, этот, – равнодушно протянул Жак. – Он искал своего приятеля и решил, что тот остановился в этом номере. А потом увидел меня, извинился и ушел.
По его лицу было непонятно, о чем он думает, но Присцила была уверена, что Жак что-то утаивает от нее. Конечно, тот незнакомец мог зайти действительно случайно, и ей все просто показалось. «Нельзя быть такой подозрительной, – подумала миссис Бланш, устраиваясь за столиком в ожидании завтрака, который заказал Жак. – Я должна поддерживать месье Дюбуа, а не волновать его лишний раз всякими глупостями. В конце концов, он не ребенок и не инвалид, а обычный взрослый мужчина, только на костылях. Что мог сделать ему тот тип? Да и вряд ли Жаку могло что-то угрожать в многолюдном отеле, где все на виду». Рассуждая таким образом, миссис Бланш уже совсем успокоилась и принялась за кофе, который принес официант и разлил в две чашки. А восхитительные круассаны с шоколадным кремом заставили ее забыть о прежних волнениях.
Позавтракав, молодые люди отправились на вокзал и через час уже сидели в уютном поезде, следовавшем до Каора, где их должны были встретить и на машине отвезти в Шато де Виль. Они были почти у цели, и это пугало Присцилу все сильнее. Когда они обсуждали свой план в больничной палате в Лондоне, все казалось довольно легко осуществимым. Но теперь, практически уже на пороге замка, миссис Бланш осознала, как безрассудно они поступают. Начать с того, что Жак еще не до конца восстановился после того, как его сбила машина. Ему требовались дополнительные физиопроцедуры, массаж, гимнастика и прием специальных препаратов кальция, а такое внезапное прекращение лечения могло сказаться на его самочувствии и темпах окончательного выздоровления. Но это было не самое главное. Больше всего миссис Бланш нервничала по поводу того убийства, которое так сильно отпечаталось в сознании Жака. Оно было похоже на миф, выдумку и запросто могло оказаться плодом его воображения, отчего их поиски быстро зашли бы в тупик. В этом случае стоило уповать лишь на то, что Жак постепенно поправится и видения отступят сами собой. Иначе он будет мучиться этим до конца своих дней, ибо разгадка так и не будет найдена.
Вдруг Присцила вспомнила того незнакомца в гостинице в Лионе. Она не могла этого объяснить, но ей показалось, что он связан с убийством из воспоминаний Жака. Если это злодейство произошло на самом деле, то убийцей стопроцентно был тот человек. В любом случае приезжать в шато было крайне неосмотрительно и даже опасно, так как преступник вполне мог еще оставаться в замке.
Миссис Бланш всегда нравилось разгадывать головоломки и ребусы, а история этого несчастного француза не на шутку ее заинтриговала. Потому Присцила и ринулась помогать ему, невзирая на чувство самосохранения, предупреждающее ее об опасности. Конечно, она могла уехать в любой момент – найти сиделку для Жака не составило бы никакого труда. Но что-то удерживало девушку, не давало ей бросить все это и вернуться домой в Лондон, куда через несколько недель должен был приехать ее муж. Присцила скучала без него. Они часто бывали в долгих разлуках, но последнее время женщина стала замечать, что одиночество становилось невыносимым для нее. Возможно, отчасти поэтому она и согласилась отправиться во Францию, ввязалась в эту сомнительную авантюру, лишь бы только не быть одной дома в томительном ожидании своего супруга.
Между тем поезд прибыл в Каор, и Жак Дюбуа и его спутница вышли на перрон.
– А вот и они! Нас уже встречают! – радостно воскликнул Дюбуа и ускорил свои нелепые передвижения на костылях навстречу девушке, которая шла в компании молодого мужчины.
По описанию Жака Присцила догадалась, что эта девушка – его сестра Анабель. Он ничуть не приукрасил ее: девушка была неземной, казалось, что легкое дуновение ветра может запросто подхватить ее и унести в сказочное королевство, откуда она и появилась на земле. Когда же миссис Бланш перевела взгляд на ее сопровождающего, то просто застыла на месте от изумления. На нее смотрел и мило улыбался тот самый незнакомец из отеля в Лионе.
